Глава 2

Начало конца

Джон оценивает свой инвестиционный портфель и свою жизнь

Джон почувствовал, что ведет двойную жизнь. Преподавание как карьера, инвестирование как призвание. Он начал день во втором классе, дав задание написать сочинение, отчасти потому, что это школьникам полезно, но главным образом потому, что не мог стоять с мелом у доски и что-то говорить.

– Можете приступать немедленно, – привычно сказал Джон, написав на доске варианты тем. – Работайте в тишине… – Когда 12-летние мальчики углубились в работу, он вытащил из портфеля "Файнэншл таймс".

Джон проводил значительную часть классного времени в общении с этой газетой, его окном в мир, частью которого он так хотел быть. Была опасность, что ученики пожалуются, и тогда поползут слухи, что он не в состоянии выполнять свою работу. Но почему он должен полностью концентрироваться на этой работе? Она не дает ему позволить ни жилищного кредита, ни существенных сбережений. Его глаза пробегали по страницам, отмечая курсы акций.

Его высокотехнологический портфель находился в таком ужасном состоянии, что Джон едва мог заставить себя взглянуть на курсы акций. Как и многие другие инвесторы, он купил акции на еще недавно рвущемся вверх бычьем рынке по ценам настолько высоким, что это противоречило здравому смыслу. Бычий рынок, по определению, характеризуется повышением цен акций, но этот был особенно сильным и длительным.

Чем выше поднимаются цены акций, тем ниже они могут потом упасть. Джон находил утешение в том, что винил в своих убытках рынок. Но он знал, его инвестиционная политика ошибочна, и не мог понять, на чем лежит большая вина – на его выборе акций или его выборе времени. Вполне вероятно, что хватало и того, и другого.

Как бы то ни было, портфель полон снижающихся акций. Акции компании "Каттинг эдж ходдингз", продававшей лицензии на компьютерные микропроцессоры крупным клиентам категории "голубых фишек", упали еще на 50 процентов. Он купил эти акции по подсказке финансового веб-сайта, позднее прекратившего работу. Сначала сайт порекомендовал акции, шедшие по 100 пенсов. Когда Джон решился их купить, они уже достигли 300 пенсов. Теперь акции упали до 150 пенсов.

Крепкие задним умом, некоторые аналитики и финансовые журналисты говорили: "Каттинг эдж холдингз" получила то, чего заслуживала. Компания не имела никакой существенной истории и была чрезвычайно переоценена просто потому, что более крупные игроки в том же секторе экономики в течение предыдущего года росли, превышая средние темпы фондового рынка.

"Каттинг эдж ходдингз" еще предстояло пережить трудные времена, да и технология ее не была уникальна. Джон отметил, даже теперь акции этой компании торговались по цене, в более чем 150 раз превосходившей предполагаемый коэффициент РЕ (отношение цены к предполагаемой прибыли). В соответствии с этой обычной оценкой, акция оставалась нелепо переоцененной.

Инвестиция Джона в "Гермес аккаунтинг", компанию, предлагающую программное обеспечение для бухгалтерского учета, оказалась еще хуже. Это была одна из наиболее обсуждаемых ценных бумаг на интернетовских досках объявлений, признанный лидер роста цен акций. Печально, но Джон снова вошел слишком поздно.

Два месяца назад он купил эти акции по 620 пенсов, и тут-то компания неожиданно предупредила о снижении прибыли. В течение следующих нескольких дней – главным образом в течение первого часа – курс акций обвалился до 210 пенсов. Вложив капитал в эту компанию, Джон совершил большую ошибку.

Тем не менее в течение дня ее стоимость иногда значительно повышалась. Джон отчаянно надеялся возвратить связанные с ней убытки. В тот момент, когда цена акций сделает это возможным, он продаст их.

В портфеле Джона находились также акции "Телеоперэйшнз", группы, занимающейся мобильной телефонной связью. Три месяца назад он купил их по 450 пенсов. Компания использовала новейшую технологию WAP и казалась лидером в своей области. Внезапно технологию WAP стали считать устаревшей, а индустрия мобильной телефонии переживала серьезные потрясения из-за панических историй, что сотовый телефон может повредить здоровью. Цена акций упала до 280 пенсов. Джон не знал, держать их или продать.

"Восстановит ли эта пачка проигрышных акций свой моментум?" – постоянно спрашивал себя Джон. "Сколько времени я должен им дать?" Нахмурившись, он взирал на класс. Его беспокоило, что в своем понимании жизни он не дальше этих мальчиков, хотя и был на 15 лет старше. Не пошел ли он по легкому пути, выбрав преподавание в школе?

Джон повесил голову. В его восприятии все окружающее расплылось пятнами. Даже "Файнэншл таймс" на столе превратилась в море черных точек на оранжевом фоне. Мальчики начали шуметь.

Для них, должно быть, Джон казался взрослым клоуном, живущим в своем собственном мире, сначала напряженно пытающимся понять финансовую газету, а затем погрузившимся в апатию. Почему они должны терпеть все это?

Мальчикам также было наплевать на сочинение, в которое учитель не вкладывал почти никаких усилий и которое не имело никакого практического значения. Они начали хихикать и перешептываться. В воздухе, едва не задев несколько голов, пролетел комок бумаги и ударился о стену.

Урок подходил к концу. Джону было так же все равно, как и его подопечным, но, отдавая дань порядку, он приподнял брови.

– Тише. – Его голос дал петуха, что свело на нет все уважение. Тем не менее шум спал. Джон поглядел на часы. – У вас еще две минуты, – сказал он.

Один из мальчиков поднял руку.

– Что такое, Смит?

Смит уставился на "Файнэншл таймс" на столе у Джона.

– Сэр, как там доллар в Китае?

– Очень смешно, Смит. Какое это имеет отношение к английскому языку?

– Тогда почему вы читаете эту газету, сэр? – пропищал другой тоненький голос.

– Чтобы не сойти с ума прежде, чем я начну проверять тот мусор, что все вы написали, – сказал Джон.

– Понятно, сэр.

Когда мальчики покидали классную комнату, Джон услышал их слова.

– М-р Аткинсон думает, что он великий финансист. Пусть себе помечтает…

Во время обеденного перерыва Джон проскользнул с бутербродами в учительскую. Он избегал официального школьного ланча отчасти потому, что это вынуждало его сидеть с коллегами, говорившими только о детях. Они могли в течение целого получаса сосредоточиться на том, как один мальчик мотивирован к учебе, а другой нет, или как они поймали одного мальчика, делающего те или иные отвратительные вещи, и как они должны наказать его.

Если бы Джон попытался говорить об инвестировании, он столкнулся бы с пустыми взглядами. Только учитель экономики Роберт Масгроув принимал предмет всерьез. Сам в прошлом инвестор, он имел в этом вопросе и личный интерес. Роберт также брал бутерброды на ланч. Он сидел в дальнем конце учительской, решая кроссворд в "Гардиан". Он разглядывал вопросы кроссворда через свои узкие очки без оправы, а ручка его была занесена над газетой.

Джон кивнул ему и сел за соседним столом. Поедая свои бутерброды, он перебирал кипу принесенных с собой рыночных бюллетеней, на которые подписался на них более года назад. Просматривая их, Джон заметил, что их колоритный язык весьма далек от правильного английского языка, который он преподавал, и это показалось еще одной насмешкой над его нынешней работой.

– Читаем рыночные бюллетени. Не больно-то мудрый ход. Я бы еще понял, если это было бы что-то из-под пера великих инвестиционных авторов… – Раздался резкий голос Роберта Масгроува. Джон поднял глаза.

Роберт склонился над ним. Заядлый курильщик, он сильно пахнул табаком. Его коричневый твидовый пиджак, испачканный мелом, свободно болтался на изможденной фигуре. Джон почувствовал унижение, подобно школьнику, пойманному с порнографией под партой.

На измученном лице Роберта он прочитал отчаяние – результат жизни, полной разочарования, которой, возможно, не так уж много и осталось. Он и прежде слышал мнение Роберта относительно фондового рынка и не ценил их. "Отшутись от этого старикана" – сказал он себе и улыбнулся.

– Стараюсь не отставать от фондового рынка, – сказал он.

– Эти бумажки тебе не помогут, – буркнул Роберт Масгроув и подтянул стул рядом с Джоном. Подобно Древнему Моряку, он начал грустную историю своей жизни. – Много лет назад я, как и ты, вкладывал капитал в фондовый рынок. Я читал такую же муть. – Он щелкнул пальцем по бюллетеням Джона. – Это только помогло мне влезть в неприятности. Я терял тысячи, раз за разом.

– Вы, должно быть, учились на своих ошибках, – сказал Джон. "Возможно, я слишком много на себя беру" – подумал он.

– Я научился держаться подальше от фондового рынка, – сказал Роберт. – Я говорю детям, чтобы они опасались его. Алан Барнард со мной не соглашается.

Джон улыбнулся. Алан Барнард был шестиклассником, представлявшим себя инвестором; имел при себе мобильный телефон и во время перемен звонил своему брокеру. Другие мальчики высмеивали его за это. Барнард изучал продвинутый курс экономики, преподаваемый Робертом Масгроувом, и продвинутый курс английской литературы, преподаваемый Джоном. Барнард, когда видел такую возможность, пытался переключить разговор в классе на фондовый рынок.

– Мальчик думает, что разбирается в вещах лучше меня, – продолжил Роберт. – Он усвоит свой урок нелегким путем. Фондовый рынок не щадит тех, кто не уважает его.

Преподаватели возвращались в учительскую после ланча. Роберт вернулся в свое кресло. Его взгляды на фондовый рынок большинству из них надоели. Немногие учителя вкладывали деньги в акции, если не считать участия в приватизации государственной собственности много лет назад.

В конце дня Джон, как обычно, чувствовал себя выжатым лимоном. Он возвратился к дому, где снимал комнату. У входа прошел мимо своей домовладелицы Шейлы, блондинки едва за тридцать. Ее муж, примерно такого же возраста, работал продавцом в местном универмаге. Пара не имела детей.

Шейла ослепила Джона улыбкой. Она однажды намекнула, что они с мужем испытывают некоторые финансовые затруднения и по этой причине она сдала комнату на верхнем этаже. От этого ему было не по себе. Он шлепнулся на кровать.

В субботу вечером должна была прийти Салли-Энн. Они не могли, как обычно, встретиться у нее дома, потому что один из ее соседей по дому устраивал дикую вечеринку, на которую она не хотела идти. Но Шейла не любила, когда у Джона бывали гости.

– Да пусть хоть на стенку лезет, – сказала Джону Салли-Энн. – Ты же платишь за комнату.

Субботним полуднем он включил компьютер – наиболее ценное свое имущество, зашел на веб-сайт "Народных Финансов". История выбора акций "Народными Финансами" была катастрофична. По этой причине Джон опасался их самых последних советов. Общий комментарий также внушал подозрения.

– Никогда не было лучшего, чем сейчас, времени для приобретения акций компаний высоких технологий, – прочитал он. – Они находятся невероятно низко из-за недавних чрезмерных коррекций.

Побродив час по этому и другим сайтам, Джон почувствовал себя совершенно обессиленным. Несомненно, на сцене высоких технологий происходили какие-то удивительные события, главным образом связанные со сближением с общим рынком. Почему же тогда его собственные инвестиции в этих областях всегда оказываются неправильными?

Точнее сказать, какие инвестиции правильные? Все, кому не лень, предлагали свои советы по акциям. Некоторые советчики в Интернете поддерживали свои рекомендации неоспоримыми фактами, но Джон все более и более задавался вопросом, насколько они квалифицированные. Возможно, Роберт Масгроув прав. Фондовый рынок – опасное место. Но то, что учитель экономики потерпел неудачу как инвестор, не означало, что это же ожидает и Джона.

Когда Джон пугался, он говорил себе, что не хочет инвестировать и терять. Затем он смотрел на свою жизнь. А что он мог потерять? В возрасте 27 лет он не имел никакой собственности. Его доход смехотворный, а сбережения мизерны. Фондовый рынок всегда давал ему свет и надежду. Он живо вспомнил, как Тэрри, этот гуру фондового рынка, изменил жизнь Сандры.

Сандра, начав встречаться с Тэрри, стала носить дорогие платья и драгоценности – огромный скачок от затасканных джинсов и футболки. Затем она оставила свою скромную работу в торговой журналистике и поступила в "Клифтон холл", видную фирму по связям с общественностью в области финансов, частично принадлежащую Тэрри, на должность куратора клиентских счетов. Это сразу же удвоило ее заработок.

Работу устроил ей Тэрри. Он же помог вкладывать капитал в акции, но Сандра никогда не говорила о своем портфеле. Меньше года назад Джон относился к ней как к своей младшей сестренке немного не от мира сего. Теперь он полагался на нее.

Прибыла Салли-Энн и уселась с ним на его односпальной кровати. Они начали говорить о завтрашней вечеринке у его сестры. В отличие от Джона, Салли-Энн еще не познакомилась с Тэрри.

– Если Тэрри такая большая шишка в Сити, он сможет посоветовать тебе насчет инвестирования – одно его слово лучше, чем все эти веб-сайты, на которые ты ходишь, – сказала она.

Джон припомнил философию "Народных Финансов".

– Сити может видеть вещи неправильно.

– Только не Тэрри, – сказала она. – Твоя сестра доит его. Это можешь и ты.

– Преподавание в школе, конечно, не для меня, – усмехнулся Джон.

– В этом твоя беда, Джон, – сказала она. – Но это хорошая профессия.

Оба родителя Салли-Энн – учителя – жили в относительном комфорте в большом доме в Манчестере. Его рыночная стоимость, однако, составляла стоимость маленькой квартиры в приличной части Лондона. Они поместили Салли-Энн, своего единственного ребенка, в одну из лучших местных общеобразовательных школ, да еще во многом натаскивали ее дома.

– Меня вырвет, если мы еще заговорим о школе, – сказал Джон.

Салли-Энн рассмеялась.

– Сейчас мы будем заниматься только взрослыми вещами. – И она поцеловала его.

Когда отопление со щелчком отключилось, указывая, что уже одиннадцать часов, оба уже находились в кровати, приникнув друг к другу в сумрачном свете прикроватной лампы, как заговорщики.

Шаги на скрипучих половицах снаружи заставили Салли-Энн вздрогнуть. Джон улыбнулся. Шейла и ее муж всегда ложились спать в это время.

– Они поймают нас за этим, – сказала Салли-Энн.

– Они не посмеют войти, – прошептал Джон. Она засмеялась и, казалось, растаяла в теле Джона.

Он выключил прикроватную лампу. Кровать заскрипела.

– Ее, наверное, много лет не смазывали, – сказала Салли-Энн.

– С тех пор, как ее сняли с вагонетки, – пошутил Джон.

Он знал, Шейла очень рассердится, узнав, что его гостья осталась на ночь. Но что-то в Джоне дрогнуло. Ему наплевать. Как при смене сезонов, когда старый должен умереть прежде, чем может начаться новый, это соглашение об аренде помещения стало частью старого. В воздухе раздавалось слабое потрескивание, предвещавшее новые времена.

• Не слушайте советов неудавшихся инвесторов.

• Даже если вы не очень успевали в школе, вы можете разбогатеть торговлей акциями или инвестированием.

• Перед каждым началом что-то должно закончиться.