§2. РАННЯЯ КЛАССИКА

1. Принцип ранней классики, а) При изложенном выше понимании философской истории ясно, что начальный период античной философии был отражением начального периода античного рабовладения. Но этот начальный период античного рабовладения, конечно, не мог быть сразу весьма сильно развитым, а был только вполне непосредственным и вполне наглядным устроением жизни, не требовавшим для себя никаких доказательств и никакого чересчур удобного и систематического развития. Это было раннее и вполне непосредственно данное рабовладение, мало развитое и мало дифференцированное, когда рабовладелец знал каждого своего раба, когда свободный труд еще не целиком и не окончательно противопоставлялся рабскому труду и когда раб был, собственно говоря, только помощником свободно устрояющего свою жизнь рабовладельца.

Правда, эта непосредственность очень скоро стала разрушаться ввиду роста населения, расширения территории, усложнения потребностей и непрерывно растущих трудностей сохранить в цельном виде небольшой, но неизменно растущий рабовладельческий полис. На очереди стояло освобождение индивидуального рабовладельца от авторитета слишком мало развитого и непосредственного полиса. Но такого рода освобождение уже вело и к развитию субъективной жизни индивидуума, до того времени слишком связанной с наивным и патриархальным полисом, который как раз весьма плохо мирился с индивидуально-субъективной жизнью. В Древней Греции это было время VII – IV вв. до н. э., когда создавался рабовладельческий полис, когда он расцветал, когда он начинал разрушаться ввиду невозможности содержать себя прежними патриархальными средствами, когда стало необходимо объединяться с другими полисами в более обширное государство и когда, наконец, возникли завоевания Александра Македонского и возникла необходимость в военно-монархических организациях.

б) Пользуясь общепринятой терминологией, но понимая ее в точном общественно-историческом смысле, весь этот период античной философии можно назвать периодом классики. Однако этот период античной классики, конечно, был слишком обширным, чтобы мы оставили его без всякого дальнейшего разделения. И, как мы сейчас увидим, разделение это было весьма глубоким и принципиальным, хотя многие исследователи и излагатели античной философии отнюдь не всегда отдают себе полный отчет как в единстве всей этой классики, так и в ее принципиальной раздельности.

Принципиальное единство всей этой классики античной философии нами уже формулировано. Это есть учение о чувственно-материальном космосе в его объективной данности. Что же касается ее принципиальной раздельности, то ее неоткуда больше взять, как из определения самой же античной философии. Ведь мы сказали, что каждый период античной философии есть не что иное, как повторение всей же античной философии, но только с выдвижением на первый план того или иного преобладающего ее момента. Эти моменты, сказали мы, есть материя, идея и диалектика материи и идеи. Поэтому будет вполне естественно находить эти же самые моменты и в периоде классики.

в) Именно, сначала мы находим здесь целый ряд философов, которых интересует чувственно-материальный космос как абсолют, но данный в объективно-материальном виде. А так как материя для античности есть не что иное, как одна из сторон чувственных, а следовательно, и зримых вещей, то ясно, что такой материей могли явиться здесь только чувственно воспринимаемые качества вещей. Но с такой точки зрения ближе всего, яснее всего, тверже всего была земля. Более текучей была вода, еще более подвижным был воздух. Но эти три элемента все еще казались слишком устойчивыми и слишком мало соответствующими тем обычным представлениям о вещи, которые требовали не только признания вещей самих по себе, но также и их возникновения и их уничтожения. Поэтому среди основных элементов фигурировал еще и огонь, который тоже трактовался как материя, но только материя гораздо более подвижная и тонкая, гораздо более разреженная. Правда, часто признавался еще и пятый элемент материи, который необходимо было признавать, поскольку огонь не только уничтожал все, но тут же уничтожался и сам. Поэтому была потребность мыслить себе такой элемент материи, который уже никогда и ни при каких обстоятельствах не уничтожается. А поскольку вечность материи признавалась сама собой и невозможно было представить себе ее гибель, то, очевидно, нужно было признавать еще и такой элемент материи, который оставался бы при всех ее изменениях неизменным и который был бы тоньше, легче и всеохватнее самого огня. В те времена его называли эфиром; он либо признавался отдельно существующим, либо был особенно тонкой и легкой, особенно всеохватной разновидностью огня, чем-то вроде света.

г) Это учение о чувственно-материальном космосе как абсолюте, состоящем из четырех или пяти указанных материальных элементов, было тем, что явилось начальным периодом античной философии, ее ранней классикой. Тут были знаменитые имена: Фалес, Пифагор, Парменид, Гераклит, Анаксагор, Демокрит и многие другие.

2. Принцип ранней классики в его развитии. а) Сейчас мы указали на основной принцип ранней классики в античной философии как на выдвижение четырех или пяти материальных элементов в качестве основы всей философии. Однако остановиться на этом было бы только первым подходом к существу дела. Все дело в том, что внешняя и чисто зрительная сторона вещи отнюдь еще не есть вся вещь целиком. В каждой вещи имеется еще и много других сторон, которые вполне реально, то есть вполне чувственно, воспринимаются, но отнюдь не сводятся только на зрительные или осязательные качества вещи. Но уже то одно, что материальные элементы выставляются в ранней классике на первый план, свидетельствует о многом другом, и прежде всего о двух подходах к действительности.

б) Именно, ясно в первую очередь то, что такой элементарный подход к действительности есть полный и абсолютный объективизм. Чувственно-материальный космос, который здесь, как и везде в античности, находится на первом месте, дан только в виде своих материальных элементов, то есть в первую очередь чисто объективно. Все другие чувственно-материальные стороны космоса, и прежде всего душа и ум космоса, отнюдь, конечно, не отрицаются (иначе это была бы уже не античная философия), но все же не занимают первого места, а занимают второе, третье и еще более отдаленные места.

И во-вторых, выдвижение материальных элементов на первый план обязательно является результатом некоего рода абстракции, поскольку всякая реальная вещь отнюдь не есть только собрание своих материальных элементов. Поэтому основной принцип ранней классики в античной философии по необходимости оказывается учением об объективной субстанции, и притом установленной при помощи абстрактно-всеобщихкатегорий. Здесь нет учения о субъективной стороне действительности, здесь нет никаких других сторон действительности, и потому это есть объективная субстанциальность, установленная при помощи абстрактно-всеобщих категорий. Поэтому напрасно находят в ранней античной классике только один детский, вполне примитивный и чересчур наивный эмпиризм. На самом деле это есть весьма строгая и вполне определенная философская позиция, для которой дело вовсе не в воде или воздухе, но в объективно-субстанциальной точке зрения с весьма упорно проводимым принципом абстрактно-всеобщей категориальности.

в) Конечно, можно сказать, что в античной классике из всей диалектики на первый план выдвигается материя. Это правильно. Но античная материя вовсе не есть только земля, вода, воздух и огонь. И если эти элементы взяты здесь в отрыве от общего античного мировоззрения, то потому мы и утверждаем, что эти элементы рассматриваются в период ранней классики только в виде абстрактных категорий. Конечно, тут была и своя теория идеи, а потому и своя диалектика, но и подобного рода идеи тоже трактовались покамест еще слишком абстрактно, а потому и диалектика идеи и материи тоже трактовалась пока еще слишком описательно и слишком интуитивно. Такого рода положение дел, конечно, не могло продолжаться в античной философии долго. Тут же, в середине V в., обозначилось целое большое философское течение, которое мы называем уже не ранней, но средней классикой и в которой отвергаемая раньше субъективная сторона вещи уже получила для себя солидное и весьма прочное признание.

3 Обзор философских направлений. На основе так понимаемого чувственно-материального космоса как объекта, само собой разумеется, возникали разные направления ранней классики, из которых каждое подчеркивало тот или иной момент чувственно-материального космоса и придавало этому моменту преимущественное значение без отрицания других моментов, занимавших уже второстепенное место. Если чувственно-материальный космос был, во-первых, материей физических элементов и, во-вторых, их оформлением, то философские направления ранней классики как раз и возникали из разного понимания роли физической материи и роли ее оформления, ее формы, без которой чувственно-материальный космос тоже не мог существовать, будучи абсолютным единством и абсолютным порядком.

а) Противоположность материи и формы была представлена уже в самом начале, поскольку без этого и вообще не мог начаться мыслительный анализ. Учение о физической материи, об этих знаменитых античных элементах создавалось в (1) ионийской натурфилософии с Фалесом, Анаксименом и Анаксимандром во главе. Противоположностью этому было учение о форме у (2) пифагорейцев, причем форма эта не могла быть совершенно изолированной от материи, но была оформлением именно материи и потому реализовалась в виде учения о числах, без которых материя оказывалась бы непознаваемой пустотой, лишенной всяких различий.

б) Но едва ли требует особых разъяснений то обстоятельство, что здесь же возникали и такие направления, которые ставили себе специальную задачу совмещения материи и формы. Поскольку материя была становлением и вносила множественность, а форма трактовалась как устойчивая категория и вносила в материю единство, то тут же возникли и те два направления, в которых объединение формы и материи представлялось в виде господства то одного, то другого принципа. (3) Элейская школа – Ксенофан, Парменид, Зенон и Мелисс – решительным образом всю множественность подчиняла единству и учила о таком едином, которое совершенно лишено всякой множественности, а множественность объявлялась только непостоянной, текучей и смутно-чувственной природой. Наоборот, (4) атомисты – Левкипп и Демокрит – учили о примате множественности над единством. Но ясно, что резкое противоположение единства формы и множественности материи не могло оставаться долго даже и в пределах ранней классики. Тут же появилась потребность и более существенного объединения формы и материи.

в) Именно, единство и множественность стали трактоваться как такие категории, которые необходимым образом переходят одна в другую. При этом такого рода переход мыслился либо в результате космических переворотов, когда одно периодически сменяло другое, – (5) Эмпедокл, – либо в виде естественного и постепенного перехода одного в другое – (6) ДиогенАполлонийский.

г) Наконец, наступала очередь и для сознательного диалектического учения, когда форма и материя, с одной стороны, трактовались как нечто полностью раздельное, а с другой стороны, как нечто полностью слитное. И это было уже зарождением античной диалектики, поскольку речь заходила здесь о форме и материи именно как о единстве противоположностей. Это единство противоположностей в ранней классике тоже было представлено двояко. Именно, становилось понятным превращение этого единства и множества в единый и уже нерасчлененный поток, в котором они хотя и разделялись, но реально существовали только в виде общего и непрерывного становления. Это – (7) Гераклит. Такое становление могло представлять собою форму и материю также и в специфическом виде. Но тогда уже в форме должна быть налична множественность, а в самой множественности буквально и раздельно также и сама форма. Гераклитовский нерасчлененный поток вещей представлялся здесь уже в расчлененном виде, но с учетом и даже со специальной формулировкой также и раздельности этого становления. (8) Анаксагор достиг этого в своем учении о гомеомериях, из которых каждая была неделимым целым, отличным от всего прочего, но в то же самое время оказывалась носителем и всех других моментов общекосмического и неразличимого становления.

Таковы те восемь направлений, которые в самой яркой форме выступают при изучении материалов ранней классики.

4. Переход к средней и зрелой классике. Нетрудно заметить, что с философской точки зрения самым важным достижением в ранней классике была попытка охватить становящуюся материю и устойчивые формы этого становления в одно целое, причем в законченном виде это можно было находить у Гераклита и Анаксагора. Здесь сам собой возникал вопрос о диалектике, поскольку материя и форма являются противоположностями, а чувственно-материальный космос, несмотря на это, представлял собою абсолютное единство. Но учение о единстве противоположностей мы сейчас называем диалектикой. Ранняя классика, как это совершенно очевидно, как раз и дошла до диалектики. Но какая это была диалектика?

Это была диалектика чувственно-материального космоса, в котором выдвигался на первый план именно он сам, а уже потом начинали говорить о его диалектике. Но тут же оказалось, что диалектика – это совершенно особая наука, хотя и связанная по тем временам с абсолютизмом чувственно-материального космоса, но явно заслуживающая изучения и сама по себе. Ясно поэтому, что тем самым наступала эпоха необходимости изучения диалектики как специфической дисциплины.

И здесь дело требовало постепенности. Этой диалектикой занималась средняя классика, но занималась она покамест не для построения чувственно-материального космоса, но в полном отходе от этого построения, причем отход этот давал не только положительные результаты, как у Сократа, но и отрицательные результаты, как у софистов, деятелей того же V в. Такую диалектику некоторые называют субъективной. Термин этот не вполне удобен потому, что он относится к той весьма непродолжительной эпохе V в., когда выяснилась недостаточность простых фактических наблюдений в области чувственно-материального космоса и необходимость перехода к систематическому построению чувственно-материального космоса как общедиалектической системы. Поэтому лучше говорить не о субъективности софистов и Сократа, но о дискурсивном характере их философии, противопоставляя рассудочную дискурсию как прежним, интуитивно-описательным построениям, так и последующим, ноуменально-объяснительным теориям, которые становились теперь уже сознательно проводимой и всеобщей диалектикой, совмещая в себе интуицию и дискурсию.

Но диалектическое построение чувственно-материального космоса, проводимое систематически и вполне сознательно, вполне намеренно, это была уже не средняя, но высокая классика, зрелая классика, а именно Платон, который хотя и родился в том же V в. (427), но деятельность которого протекала уже совсем в другие времена, а именно в течение IV в. (умер Платон в 347 г.).