Взгляды Августина

I. Теория познания. 1. Познание души. Августин разделял исходную позицию с философами эллинизма: он признавал, что целью человека является обретение счастья и что философия должна его обнаружить. Однако он полагал, что дать счастье может только Бог. Такая позиция была естественной в религиозную эпоху и особенно для христианской философии, тем не менее, ее никто не проводил так последовательно, как это делал Августин.

Для счастья необходимо (вопреки скептикам) познание. Причем, недостаточно самого стремления к познанию, необходимо именно приобретение знания. Собственно говоря, необходимо не всякое познание, а лишь познание Бога и собственной души. Познание природы — это, как он писал по поводу астрономии, «…поиски очень интересные и — очень напрасные. Желаю знать Бога и душу. И ничего больше? Ничего больше». Это ограничение Августин передал столетиям, и оно продержалось все средневековье.

Вопреки скептикам, познание возможно. Действительно, чувства подвергаются заблуждениям, но они, во-первых, подвергаются им не сразу, а, во-вторых, мысль не во всем зависит от чувств; она ищет собственные пути для понимания и может некоторые истины установить самостоятельно.

Августин искал такой метод познания, который не подвержен ошибкам и поэтому является независимым исходным пунктом для знания. Прежде всего он обнаружил, что ошибки появляются тогда, когда мы нечто высказываем о вещах, однако ошибок не бывает, когда мы говорим о явлениях. Даже и ощущение становится истинным, поскольку рассматривается его содержание, а не вещи, которые его вызывают. «Не говори ничего более того, чем то, какими вещи тебе представляются, и не будешь обманут».

Но Августин не остановился на феноменализме, он нашел еще одно необычное основание знания. Он обратил внимание, что обвинения скептиков в адрес познания касаются лишь внешних объектов, а не внутренних переживаний. Правильные ответы не ограничиваются в таком случае явлениями, а отражают также и внутренние переживания. В существовании внешних объектов можно сомневаться, сомневаться же в собственной жизни нельзя. Собственная мысль является наиболее истинным из всех фактов. Это знаменитый принцип Августина. По сравнению с психологическим знанием, которое обладает непосредственной истинностью, физическое знание о внешних объектах должно было показаться неистинным, скорее допущением и верой, чем знанием. «Тот, кто желает познать себя, знаешь ли ты, что существуешь? Знаю. Откуда ты это знаешь? Не знаю. Чувствуешь ли ты себя как простую или сложную субстанцию? Не знаю. Знаешь ли ты, что движешься? Не знаю. Знаешь ли ты, что мыслишь? Знаю». Все является сомнительным, кроме того, что я существую и что я мыслю. А в другом месте: «Либо ветер, либо огонь являются источником жизни, но по этому поводу люди сомневались, но кто может сомневаться в том, что он понимает, что желает, что мыслит, что знает, что рассуждает? Несмотря на эти сомнения, он тем не менее живет; если сомневается, то помнит, почему сомневается; если сомневается, то желает удостовериться; если сомневается, то думает; если сомневается, то знает или не знает; если сомневается, то считает, что нет необходимости утверждать».

И затем: «Войди в самого себя, в человеке содержится истина». Этот принцип известен как картезианский, но за множество веков до Декарта он был высказан Августином и явился выражением полного изменения взгляда на познание. Это был разрыв с объективизмом, за пределы которого античность не выходила; мысль, ищущая истину, мысль, которая до сих пор была постоянной и, несмотря ни на какие трудности, воскресала и обращалась к внешним объектам, была отвергнута и направлялась на внутреннюю жизнь познающего. И если до сих пор душа и ее проявления трактовались наподобие вещей, то теперь наоборот: вместе с изменившимися основаниями разума психическая жизнь должна была стать образцом для понимания природы объекта. Понятно, что это изменение оснований произошло в эпоху религиозно ориентированного философствования; в нем отразилось христианское равнодушие к существующим условиям жизни, оторванность от них и концентрация на спасении и на той внутренней жизни, которую человек ведет.

2. Познание идей и освещение их Богом. Что разум познает лучше всего? Внешние объекты? Нет, по Августину, лучше вещей он познает вечные истины. Это второе положение, которое выделяло его теорию познания: несмотря на то, что у него были предшественники в античности, Августин обосновывал ее особым образом, соединяя античные аргументы с новыми.

Мысля, разум — вопреки обыденному убеждению, но в соответствии со взглядом Платона — осознает для себя прежде всего общие и неизменные истины, однако он — это было убеждение, оставшееся от древних, — не является создателем истин, а только их воспринимает; в частности, ограниченный человеческий разум не может создать вечных истин. Но в то же время, — как утверждал Августин, рассуждая в соответствии с Платоном и вопреки сенсуалистам, — разум может воспринимать знание непосредственно, без посредничества тела и чувств. Поскольку разум является только приемником, вещи, которые он познает, должны существовать вне его; познанные вечные истины, по идее, являются отражением вечных истин, которые существуют объективно.

Аналогичным платоновскому методом, — обосновав рецептивную природу познания, — Августин пришел к пониманию идеального мира. Но этот мир в то же время отличался в его представлении от идеального мира Платона, поскольку у него, Августина, идеальный мир был связан с Богом. Вечное существование присуще только Богу, ибо вечные идеи существуют в Боге, являясь божественными идеями. Если душа познает истину, то только благодаря тому, что существует Бог, и Он ее наделяет своими идеями. Знания мы зря считаем властителями нашего ума, поскольку Бог наделяет души ими путем освещения (иллюминации). Эту теорию позже назвали иллюминизмом. В соответствии с ней разум так же непосредственно видит истину, как глаза видят вещи. Разумное познание имеет интуитивный характер, разум постигает истину непосредственно, без понимания. В то время как, например, для Аристотеля познание Бога было делом понимания, для Августина оно прежде всего акт непосредственной интуиции, созерцания. Понятие интуиции в тот религиозный период было, по вполне понятным причинам, основополагающим понятием теории познания; но не везде она понималась одинаково: для Филона, для Плотина это был экстаз без мысли, «восхищение»; для христианского философа — это, собственно говоря, усиление мысли. Потому что для первых интуитивное рассмотрение Божества было возможно путем объединения с ним, для второго же — через освещение, усиление познавательных сил. У первых рассмотрение Божества было результатом врожденного процесса: разум познает Божество, так как является его частью. У Августина напротив: освещение было понято как сверхъестественный факт, как проявление любви. Момент сверхъестественности и любви явился краеугольным камнем христианского учения об интуиции. Если «экстаз» может означать выход за собственные пределы и соединение с Божеством, то интуиция у неоплатоников была обусловлена экстазом, в то время как в христианском подходе интуиция не требует экстаза. Милость освещения дается добрым; подготовка к освещению является скорее тренировкой разума, чем очищением сердца. Августин делал акцент на этом, и познание на своей первой ступени перестало для него быть теоретической функцией — оно стало сугубо практическим действием.

Познание, в котором принимает непосредственное участие Божество, является мистическим познанием. Мистической была экстатическая интуиция Плотина, столь же мистической была и интуиция Августина, однако характер интуитивного познания был в обоих случаях различным. С помощью просветительского акцента (усиление естественных сил) и милости Августин создал основы для особого христианского мистицизма.

По примеру греков, Августин признавал, что познание проходит ряд уровней, прежде чем достигает своей цели; учение об уровнях познания он развил дальше. Кроме уровней познания, которые были известны Платону и Аристотелю, он установил, — как это соответствовало духу религиозной философии и как это делали неоплатоники, — еще более высокие уровни, имеющие уже не рациональный, а мистический характер. Эта доктрина, трактующая мистическое познание как завершение рационального, стала образцом для средневековой философии.

Взяв за исходный пункт априорное знание об идеях, Августин полурациональным полумистическим способом доказывал исходные положения метафизики: существование Бога и бессмертие души. Мы имеем незапятнанное осознание вечных истин; все, что вечно, может существовать только в Боге, следовательно, Бог существует. Так же, как другие доказывали существование Бога как причины мира, так и Августин доказывал, что Бог есть источник истины. Аналогичным способом он доказывал бессмертие души: она должна быть вечной, поскольку, осознавая для себя вечные истины, она принимает участие в вечности. Это был совершенно иной путь, по сравнению с тем, который для доказательства тех же положений использовала, например, перипатетическая философия, принимавшая за исходный пункт опытное знание о реальных вещах.

II. Геоцентрическая метафизика. Августин реализовал то, что было целью его предшественников: он сделал Бога центром философской мысли. Он проводил в мировоззрении примат Бога над сотворённым и полную зависимость творения от Бога; его взгляд на мир был последовательно теоцентрическим. С этим был связан второй момент: примат души над телом. Итретий момент- примат чувства и воли над разумом. Везде перевес был трояким: он был не только метафизическим, но также эпистемологическим и этическим.

1. Власть Бога над миром. А) Бог является «наивысшим бытием», поскольку только он один существует в соответствии с собственной природой; всего остального могло бы и не быть. Он один есть независимое бытие; любое другое бытие существует только благодаря божественному предначертанию.

Бог являетсяне только самим бытием, но и причиной любого бытия. И не только причиной его становления, но также и всех его перемен; он не только создал мир, но и непрестанно сохраняет его, как бы творя вновь, вопреки взглядам ранних писателей, согласно которым мир, будучи сотворен только раз, развивается уже самостоятельно. «Если бы Бог у сотворенных вещей отнял свою творящую силу, то они распались бы», — говорит Августин. Бог управляет миром даже в самом малом. «Не надо слушать тех, кто учит, что высшими сферами управляет Провидение, а низшие потрясают обстоятельства и случайные движения».

Б) Бог является наиболее важным объектом познания: познание преходящих явлений не имеет ценности по сравнению с познанием абсолютного бытия. Вместе с тем, Бог — причина познания, в соответствии с идеей иллюминизма, которая была провозглашена Августином, Он наделяет истинами человеческий разум, ибо самостоятельно сам человек истины обнаружить не может.

В) Бог является наивысшим благом и вместе с тем дичиной любого блага. Как любое бытие существует лишь благодаря Богу, так же и любое благо является благом только с помощью Бога. «Что стоит множество благ и то добро, и это? Освободись от того и другого и смотри, если можешь, на самоё благо, и тогда ты увидишь Бога, который является благом не благодаря иному какому-либо благу, а является благом всех благ». Поэтому Бог является, — сам по себе, — целью жизни. «Благо, — говорит Августин, — означает для меня только то, что означает принадлежность к Богу».

Стремление к Богу лежит в природе человека и лишь соединение с Богом может дать ему счастье: «Он создал нас для Себя, и наше сердце не спокойно до тех пор, пока оно не успокоится в Тебе». Так начинается «Исповедь» Св. Августина. Более того, блага и счастья человек может добиться не сам, а лишь с помощью Бога: они являются результатом Его милости… На чем основывается зло? На отторжении от Бога и на гордыне, которая мнит, что сотворение могло произойти и без Бога. Таким образом, вся этика Августина сконцентрирована в Боге: любое устремление к благу — так же, как и познание истины, — имеет в Боге в одинаковой степени как причину, так и цель.

Кроме этого преимущества, которым в ней обладает Бог, философия Августина выглядит как чистая теология. Но то же самое происходит и в других философских системах той эпохи. Достаточно заменить слово «Бог» «бытием» (абсолютным), чтобы найти аналогии между философией Августина и философией мыслителей предыдущих, религиозно менее ориентированных периодов.

2. Власть души над телом. А) Августин построил исключительно спиритуалистическую концепцию души, концепцию, которая была завещана еще Платоном и к которой тянулась христианская мысль. Душа является самостоятельной субстанцией; она не имеет в себе ничего материального, обладает такими функциями, как мышление, время, память; вопреки древним представлениям, она не имеет ничего общего с биологическими функциями. В пользу отличия души от тела говорили следующие взгляды: вначале считалось, что ее функции отличны от функций тела, поскольку они могут быть обращены лишь на себя (можно думать о себе, помнить о себе и т. д.), во-вторых, в противоположность телу, душа не находится в одном месте, так как она чувствует беспокойство в силу того, что тело раздражено.

Душа не только отличается от тела, она более совершенна, чем оно; после греков это не было новостью. Новым было, скорее, обоснование: душа более совершенна, ибо ближе к Богу. Если тело тленно, то она вечна; душа бессмертна, потому что, познавая вечные истины, принимает участие в вечности.

Б) Душу мы знаем лучше, чем тело; знание души является истинным, а знание о теле — неистинным, — это был результат произведенного Августином изменения взгляда на познание. Более того, душа, а не тело познает Бога, которого «нельзя рассматривать телесными глазами, никакими другими чувствами». Тело служит даже преградой в познании: разноголосица ощущений достигает внутренностей мающейся души; отсюда трудность внутреннего видения и необходимость в отказе от телесной жизни, чтобы углубиться в свою собственную душу и обнаружить в ней истины.

В) Исходя из более высокого положения души относительно тела, необходимо заботиться о душе, а не о теле. Роскошь чувств должна быть отброшена, поскольку она возбуждает желание телесных благ и склоняет к возвышению их над духовными благами.

3. Власть иррациональных сил души над разумом. А) Принципиально важным видом духовной жизни для Августина был не разум, а воля. Для обоснования этого утверждения была дана следующая трактовка: собственная природа каждой вещи проявляется тогда, когда она является активной, а не тогда, когда она пассивна — это первая предпосылка. Разум же — согласно мнению всей античности — является пассивным, — это вторая предпосылка. Отсюда вывод: человеческую природу определяет не разум, а активная воля. Природа человека проявляется не в том, что он знает, а в том, чего он желает. Этим учением о примате воли Августин порвал с античным интеллектуализмом.

Свои положения Августин применял не только в психологии, но и в теологии: не только в человеческой природе, но и в природе Бога он видел власть воли. Его философия по всей линии перешла от интеллектуализма к волюнтаризму. Это была одна из самых выдающихся перемен, которые отделили новый взгляд на мир от старого.

Б) Иррациональные элементы преобладают не только в сфере действия, но и в сфере самого познания. Истину о Боге, которая перерастает возможности человека, может познать не разум, а вера. Вера является скорее проявлением воли, чем разума, а в еще большей степени делом чувств или, как говорил Августин, «сердца». «Не поймешь глядя, старайся понять веруя. Напряги острые глаза твоего сердца и смотри, обрати уши сердцу и слушай». Никто не делал такого акцента, как Августин, на участии веры в познании. У него речь не шла о замещении разума, но о его дополнении; вера и разум взаимно дополняемы. «Понимай, чтобы мог верить, верь, чтобы смочь понять». «Существуют явления, которым мы верить не будем, если мы их не понимаем, и существуют другие, которых мы не поймем, если не будем в них верить». Эта концепция далеко отошла от автономного знания, где естественный разум является единственным инструментом и мерой истины; это была концепция, приспособленная к духу христианства; на ней также строилась схоластика.

В) Если даже истина добывается не самим разумом, то уж тем более — благо; если познание является делом воли и чувства, то тем более, — действия. Если теория познания Августина имела волюнтаристский и в целом иррациональный характер, то в значительно большей степени таковой была его этика. Августин, наконец, порвал с древним этическим интеллектуализмом, который преобладал со времен Сократа. Все происходит не так, как утверждали древние, по мнению которых достаточно знать добро, чтобы его творить; необходимо добро любить. Только из любви проистекают добрые (благие) действия, особенно из любви к наивысшему благу, к Богу. Счастья можно достигнуть только через любовь, поскольку только через любовь, которая не требует даже усилий мысли, можно приблизиться к Богу.

4. Сверхъестественные элементы в естественном мире. Вся философия Августина была сосредоточена в Боге, едином, абсолютном и совершенном бытии; в соответствии с Ним преходящий мир утрачивает свое значение, а если он и имеет значение, то только как произведение и отблеск Бога. Без Бога нельзя ни действовать, ни познавать, ни существовать. Необходимо просвещение, чтобы познать истину, необходима милость, чтобы поступать хорошо и быть спасенным. Во всей природе ничего нельзя сделать без участия сверхъестественного влияния. Таким был сверхнатуралистический взгляд Августина на мир, который вызывал наиболее острое противостояние.

Все отрасли знания сливались воедино у Августина, ибо, в конечном счете, они имели одно и то же начало, один и тот же объект — Бога. Бог как единое бытие и истина — это содержание метафизики; Бог как источник познания — предмет теории познания; Бог как единственное благо и красота — это предмет этики; Бог как всесильная и исполненная любви ипостась — предмет религии. Старое разделение светского знания на логику, физику и этику сохранилось в силе, но его основание претерпело изменение: это все науки о Боге, но одна говорит о причине Его познания, вторая — о Его бытии, а третья — о Его благе. Огромное преимущество Бога над миром имело для Августина своим источником то обстоятельство, что любое сотворенное конечно, а Бог — бесконечен. Бесконечность была для Августина наиболее существенной Его характеристикой. Мир — ничто по отношению к Нему, поскольку то, что конечно, есть ничто по отношению к бесконечности, а для того, кто это понял, было бы ошибкой беспокоиться о конечном мире.

С инфинитизмом была связана вторая особенность взглядов Августина — персонализм. Бог есть не только бесконечное бытие, но и является ипостасью, которая способна к милости. Такое понимание отношения к бесконечному бытию выделило философскую основу христианства, в которой Августин выразил сущность Бога: по его мнению, ее составляет воля. Августин порвал с натуралистической концепцией Бога: Бог был для него не только вечным бытием и причиной мира, но также и руководителем мира и сердца. Это говорило об изменившемся взгляде на мир.

Не только Августин и не только христианство выработали теоцентрическое мировоззрение. Теоцентрическим был, прежде всего, неоплатонизм, но в нем Бог не был понят как ипостась. С этим было связано еще одно различение обоих взглядов: в неоплатонизме мир был эманацией Бога, конечным результатом естественного процесса, у Августина же он был свободным результатом божественной воли. Здесь имел место дуализм, а в неоплатонизме — монизм, поскольку в нем Бог и мир имели единую природу.

Для Августина мир, представляющий собой свободный результат творения Бога, является разумным результатом; он был создан в соответствии с планом, потому что Бог в своем разуме имеет идеи, в соответствии с которыми мир и был Им создан. «Идеи — это основные формы или принципы вещи, устойчивые и неизменные, которые находятся в божественном разуме». Это был христианский платонизм, августинский вариант учения об идеях, понятый в теологическом и персоналистическом духе. В Боге существует идеальный образец реального мира — это теологически-метафизическое учение было позже названо экземпляризмом. В таком случае существовали — как и у Платона — два равнозначных мира: идеальный — в Боге и реальный, существующий во времени и пространстве. Реальный мир появился через помещение идеи в материю.

III. Гетерономная этика. 1. Теодицея. Мир ничтожен по сравнению с Богом, но тем не менее он является его произведением и поэтому он добр. «Поскольку он существует, он есть благо»; всё, даже материя, которую платоники и гностики считали злом, имеет свое место в системе мира.

Мир является откровением наиболее глубокой божественной сущности, все в нем полно чудес: от обыденных явлений, от появления живых существ, их семени до хода истории. Только привычка притупила в нас ощущение чуда.

В оценке мира, в проблеме добра и зла лежала главная. трудность философии Августина. С одной стороны, мир как результат и проявление Бога не может не быть добрым. Однако, с другой стороны, существование зла является неслучайным; Августин обладал острым ощущением зла, манихейского дуализма — повторим это еще раз, — он никогда от него целиком не избавился.

Разрешение конфликта между добром и злом, предложенное Августином, заложило основания для христианской «теодицеи», или защиты совершенства творения. Первое его положение заключалось в следующем: зло не присуще природе, но является проявлением свободно сотворенных существ. «Бог наделил добром природу, но отравил ее злой волей». К этому положению присоединялось второе: зло не действенно, оно есть проявление отсутствия добра; абсолютного зла не существует, есть лишь абсолютное добро. Свободные существа творят зло тогда, когда не творят добра, когда они отвращаются от добра или обращаются к меньшему добру, вместо того чтобы обращаться к большему. Злыми являются не низкие цели, а злом является отвращение от высших целей. Злом является либо высокомерие, либо вожделение; высокомерие — это стремление к самодостаточности без Бога, вожделение — забота о преходящем в вещах, не имеющих ценности.

Зло имеет только негативную природу — почему же Бог его не избежал? Этому вопросу Августин противопоставил третий аргумент своей теодицеи: зло не нарушает гармонии мира, напротив, оно ей необходимо. Покарание грешников так же относится к ней, как вознаграждение святости. Бог скорее стремился сотворить большее добро, но вместе со злом, чем меньшее добро, но без зла. Этого вполне достаточно для защиты совершенства божественного промысла и нет необходимости допускать, как это делали Ориген и Григорий, что зло является преходящим и исчезнет с концом мира, что злые будут обращены и произойдет апокатастаз.

2. Учение о милости. Особенностью этических взглядов Августина было то, что злу приписывалось иное происхождение, чем добру. Зло идет от человека, а добро — от Бога, поскольку зло является результатом природы, а добро — результатом любви. Добрыми являются только те, кому доступна любовь, но они добры не сами по себе, а благодаря божественной милости. Милость доступна тем, кто ее не заслуживает, милость «дана даром» и не была бы милостью, если бы давалась по заслугам. В таком случае, человек ответствен за зло, а не за добро. Такой половинчатой предстает этика Августина: одна ее половина является выражением далеко идущего супернатурализма: без божественной милости человек не в состоянии по-доброму поступить, а милости не может заслужить.

На этом основании шел спор Августина с Пелагием о милости — один из наиболее значимых, которые знала история христианской этики. Это была борьба супернатурализма с натурализмом в этике. Пелагий признавал реальное влияние милости, но понимал ее только как «помощь» и «просвещение» и утверждал, что она выделяется «в соответствии с заслугами», поэтому он фактически отодвигал «милость», замещая ее мерой справедливости и замещая религию этикой.

Для Августина не было заслуживших милости: признание человеческой свободы взаимодействия в спасении было бы принижением Бога. Милость нельзя обосновать, поскольку она является конечным фактом. Люди делятся на тех, кому она доступна, и тех, кому она недоступна, хотя ни те и ни другие ее не заслужили; но с ней одни добры, а другие — злы. Двойственным является предназначение людей: злым полагается наказание, и они будут наказаны и осуждены на вечные муки, а другие — спасены. В таком случае милость является причиной того, что человечество делится на две категории: проклятых и спасенных. Одна часть сотворенных идет с Богом, а другая — против Него, одна устанавливает «Царство Божие», а другая — «земное царство». Падение человека поставило его на противобожеской стороне. Однако Бог своей милостью обратил и спас часть человечества; и эта часть с тех пор принадлежит к Царству Божию.

Борьба обоих царств составляет историю мира. Августин разделил эту историю на шесть периодов; шестой период начинается с приходом в мир Христа, и им заканчивается земная история. После него остается время, текущее через вечность; те, кто принадлежат к Царству Божию, войдут в состояние вечного счастья, а другие же — в вечное забвение; история закончится необходимым и неотвратимым разделением людей. Такой конец был необходим, по мнению Августина, для того, чтобы продемонстрировать как справедливость Бога, которая карает, так и его милосердие, которое спасает. Августин боролся с манихейским дуализмом в понимании начала мира, но в то же время он принимал его как конец мира, как неотвратимый результат его развития.

За эту концепцию истории Августин был назван первым историософом. Действительно, как никто до него, он акцентировал внимание на всеобщем и разумном содержании истории мира. Через включение истории в философские рассуждения он добавил еще один мотив к тем, которые отличали философию христиан от философии греков. Христиане, например, были безразличными по отношению к преходящим событиям и в своих спекуляциях занимались исключительно вневременным. абсолютом; они говорили на самом деле о развитии и эманациях, но их понимали вневременно.

Антропологические и историософские искания отделяли Августина так же, как и других христианских писателей, от греческих Отцов Церкви, которые в своих спекуляциях стремились к познанию природы Бога. Августин же стремился к познанию природы человека, его намерений, свободы, спасения. Согласно известной формуле, он сводил христианскую догматику к земле. Августин соединил два крайних выражения, религиозно трактуемые в философии: учение о Боге и учение о человеке, о всесильном Боге и свободном человеке.

Сущность августинизма. Августин заложил фундамент новой христианской философии. Он порвал с классическими позициями греков, с их объективизмом и интеллектуализмом; его позиция носила интроспективный характер, а воля получила у него предпочтение перед разумом. Из изменившихся оснований проистекал и изменившийся взгляд на мир: греки склонялись к финитизму и натурализму. Августин же, напротив, понял Бога как бесконечность, а мир — как сверхъестественное творение и результат милости. Интроспективная позиция, трактующая даже Бога наподобие собственных переживаний, приводила к персонализму, побуждала видеть в Боге прежде всего ипостась, сущностью которой является воля; поэтому наступил отход от античного универсализма. Понимание Бога как бесконечного привело к тому, что мир по отношению к нему кажется ничтожным, и здесь проявляется — в противоположность эллинистическому монизму — крайний дуализм Бога и мира. В целом же, философская концепция Августина опиралась на большее доверие к воле, вере, любви и милости, чем к разуму и опыту. На этом основании он сформулировал оригинальные философские взгляды, которые были неизвестны античности, и в качестве создателя мировоззрения стоит рядом с Платоном, Аристотелем, Демокритом.

Из этих общих особенностей августинизма проистекали его отдельные теории: в метафизике — экземпляризм, являющийся христианской разновидностью платоновского дуализма идеального и реального миров; в теории познания — априоризм, утверждающий, что известные нам вечные истины не зависят от опыта, и иллюминизм — принимающий вмешательство Бога в познание; в этике — доктрина любви и милости, признание свободы и предназначения человека, негативная концепция зла, понимание истории как борьбы добра со злом.

Вводя новые принципы в философию, Августин не мог, однако, и не хотел освободиться от древних, старогреческих и раннехристианских взглядов. Он полагал истину доступной лишь отдельным личностям, однако, с другой стороны, считал ее привилегией Церкви. Он утверждал, что истина дана непосредственно, но вместе с тем усматривал в ней сверхъестественный дар. Он преодолел интеллектуализм, но тем не менее конечную цель понимал интеллектуалистеки, как созерцание Бога. Он настаивал, что тело не является злом, если оно есть результат творения, однако в телесной вожделенности он видел источник зла. Августин боролся с манихейским дуализмом добра и зла и поэтому его собственный дуализм был последним словом его историософии. Различные устремления раннего христианства, библейская мысль и спекулятивное мышление, религиозный дух и дух церковный, рационализм и мистицизм, верность Библии и любовь — все это соединилось у Августина. В соответствии с этим многообразием мотивов противоречия не могли быть сразу разрешены самостоятельной христианской мыслью, которая была явно отделена от античной, это стало задачей на века,

Влияние. Непосредственных последователей Августин имел немного, вскоре после его смерти наступил упадок просвещения. Но когда через несколько веков схоластики вновь начали строить христианское мировоззрение, они делали это на тех основаниях, которые были заложены Августином. Он стал наиболее влиятельным мыслителем христианства; среди латинских философов средневековья он был несравнимо более известен и почитаем, чем все Отцы Церкви Востока. Через него идеалистическое течение, вышедшее из платоновского источника, влияло на средневековье. В течение длительного времени августинская традиция не имела поддержки и представляла собой единственный тип ортодоксальной философии, и лишь в XIII в. Фома Аквинский противопоставит ей новый тип христианской философии, который по своей объективной и интеллектуальной основе окажется ближе к античной философии; однако влияние Августина проявлялось и впоследствии: имели место три наиболее значимых возвращения августинизма:

1. Во времена Каролингов, в VIII и IX вв., во время первого расцвета средневековой философии. С этого времени труды Августина стали решающим фактором средневекового мышления.

2. В XIII в. усилилось влияние Августина как реакция против аристотелизма и появился так называемый «августинизм ХIII в.».

3. С началом Нового времени, в XVII в., после Реформации, методы обновления христианства стали искать опять у Августина. Янсенизм был августинизмом XVII в., а великие христианские системы Декарта и Мальбранша по своим основаниям и результатам приближались к Августину.

Оппозиция против августинизма вынуждена была взять под защиту те факторы, которые были им умалены или опущены: бренные, телесные, врожденные, рациональные, эмпирические факторы. Августин сформулировал философские основания христианства, но сделал это крайним образом и, выдвигая на первый план одни характеристики жизни, умалял остальные. Необходим был, как отмечал Эукен, невыразимый труд, чтобы опять обрести жизненное равновесие.

Еще во времена Августина в лоне самой Церкви было распространено усилиями Пелагия течение, которое выступало против его крайнего супернатурализма. Августин несомненно победил, но, однако, противоположное течение сохранило свою жизнеспособность, особенно в его компромиссном виде «семипелагианства». Во имя эмпирических факторов выступал против чистого августинизма в XIII в. Фома Аквинский; Церковь стояла на томистских позициях.