Школа в Шартре. Гуманизм раннего средневековья

В XII в., в период расцвета ранней схоластики, в то время, когда Париж воспитывал теологов и диалектиков, вторая крупная школа, школа в Шартре, объединила вокруг себя гуманистов. Эта школа, мыслящая филологически и ретроспективно, в философии не дала новых результатов, но в то же время значительно повысила общую научную культуру средневековья и тем самым сделала возможным дальнейшее развитие философии. Школа в Шартре является свидетельством того, что научные начинания раннего средневековья не ограничивались только схоластически-теологическими работами.

Представители школы в Шартре. Древняя школа в Шартре приобрела свое значение с тех пор, когда в 990 г. ее руководителем стал выдающийся ученый того времени — Фульбер. С этого времени весь XI в. стал ее «золотым» веком. В начале XII в. она приобрела ту особенность, которая ее отличала от других школ: она стала центром ученых-специалистов. Ее руководители и ученики были, в массе своей, людьми, которые обладали более критическим, чем конструктивным, более научным, чем метафизическим, темпераментом. Это были гуманисты, влюбленные в античность и черпавшие из античных источников естественнонаучное и математическое знание.

Школа блистала, главным образом, при трех канцлерах: Бернаре, Жильбере и Тьерри. Бернар из Шартра, канцлер школы с 1119 г., умерший приблизительно в 1130 г., был «наиболее совершенным платоником нашего века», как писал о нем один из современников. После него канцлером до 1141 г. был Жильбер Порретанский, впоследствии епископ в Пуатье (ум. в 1154 г.). Он был наиболее философским умом школы. Жильбер занимался Боэцием, писал к нему комментарии, поддерживал, следуя за ним, платоновский реализм, которому поклонялась школа. Однако он стремился согласовать его с Аристотелем и таким образом подготовил условия для последующего восприятия Аристотеля и расцвета схоластики в XIII в. Жильбер был первым средневековым автором, который после себя оставил логическое произведение, оказавшееся действительно самостоятельным. Это была «Книга о шести принципах», которая представляла собой дополнения к «Категориям» Аристотеля. Говорили даже об особой «Порретанской школе», в которую входили такие выдающиеся ученые, как Радульф Арденс, автор одной из первых классификаций наук в средние века, и Аллан Лилльский, теолог и поэт, «универсальный доктор». Тьерри Шартрский, младший брат Бернара, канцлер с 1141 г., умерший между 1150 и 1155 гг., также был «наиболее строгим научным исследователем». Он составил учебник свободных наук, типа научных записок, известный под названием «Гептатейхон». Он значительно дополнил Шартрскую библиотеку, разыскав для нее до того времени не известные науке античные тексты, и расширил астрономические и медицинские исследования. Он был выразителем научных интересов школы.

Учеником школы был Гийом из Конша (1080–1145 гг.), «самый способный после Бернара из Шартра грамматик», который проводил широкие исследования в области астрономии, физиологии, психологии, философии природы. К этой школе был близок (хотя и не принадлежал к ней непосредственно) Аделард из Бата, англичанин, который получил образование во Франции. В своих путешествиях по Италии, Греции и арабским странам он собрал обширные для того времени естественнонаучные, математические и философские знания. Аделард переводил арабских математиков и Евклида с арабского на латинский язык.

Второй известный англичанин, который учился непосредственно в самом Шартре, а позже стал там епископом, Иоанн из Солсбери (род. прим. в 1110 г., учился во Франции с 1136 по 1148 г., ум. в 1180 г.), был самым первым гуманистом своего века. Он обладал выдающейся интеллектуальной культурой, был знатоком классики и одновременно известным политическим деятелем, любимцем Фомы Бекета, короля Генриха и папы Адриана IV. Кроме того, он был летописцем современной ему интеллектуальной жизни, а его «Поликратикус» (1155 г.), включавший в себя теорию общественной жизни, и «Металогикон» (1159 г.), представлявший теорию логики на фоне современных ему научных отношений, остаются единственными в своем роде памятниками XII в.

Иоанн из Солсбери был врагом вербализма, который постоянно угрожал решению как абстрактных, так и конкретных проблем, которые были на первом плане в философии и теологии средних веков. Иоанн считал, что людям необходимо реальное, широкое и всестороннее знание. Только отрицающий это имеет ответы на все вопросы, поскольку знает только одно решение проблемы и не знает других подходов и решений. Философию он понимал не только как научное знание, но также как жизнь, которая соответствует этому знанию. Из представителей Шартрской школы он пошел дальше всех в трактовке Аристотеля.

Взгляды школы. 1. Платонизм. Гуманистическая влюбленность в античную литературу повлияла не только на форму, в которой ученые из Шартра высказывали свои идеи, но и на их содержание. Это вызвал особый культ Платона, который стал наиболее влиятельным философом раннего средневековья. Однако это был христианизированный Платон, в интерпретации Августина. Как раз в Шартре в XII в. произошел поворот к подлинному платонизму. Из работ Платона в то время был известен только «Тимей», и из этого диалога в Шартре была выведена теория мира. По примеру «Тимея», Тьерри интерпретировал «Книгу бытия». Тьерри и Гийом так же, как и Абеляр, отождествили Святой Дух с мировым духом. У Тьерри с платонизмом соединялся, как это часто бывало в античные времена, пифагореизм, но теперь он выступал в особом, христианизированном виде, и на основе числовых спекуляций доказывались единство и троичность Бога. Дальше всех в увлечении античностью продвинулся близкий к Шартрской школе Бернар из Тура, поэма которого «О всеобщности мира, или Большой и Малый мир» провозглашала только лозунги античного мировоззрения и не давала никаких специально христианских идей.

2. Поиск логики Аристотеля и эмпиризм. Гуманистическая культура школы была также стимулом для поиска редких и неизвестных рукописей и научных произведений античности. В области логики школа значительно расширила знание Аристотеля. Тьерри в «Гептатейхоне» опубликовал впервые наиболее важные части из «Органона», которые до этого времени не были известны схоластам: первую «Аналитику», «Топику» и «Опровержения софистических умозаключений», которые с тех пор получили известность в совокупности под названием «Новой логики».

Аристотель со своей умеренно эмпирической теорией познания явился логическим вдохновителем школы. В духе его взглядов ученые из Шартра пытались исходя из единого метода разрешить спор об универсалиях. Особенно увлекался Аристотелем Жильбер: он дополнил неразвитые части его «Категорий» и под влиянием «Аналитик» специально занялся проблемой принципов знания, подчеркивая их индуктивное происхождение. Аналогично, Иоанн из Солсбери, который развивал теорию знания Аристотеля, описывал его как естественное представление о том, что ощущение является основой, а абстракция и индукция являются путем, идя по которому, можно прийти к научным принципам. В конечном счете, эти взгляды были вполне в духе времени, поскольку их придерживались и за пределами школы в Шартре, так, их одновременно провозглашали диалектик Абеляр и мистик Гуго. После многовековой власти априоризма эти голоса, взывающие к эмпиризму, были явлением большого значения.

Основания школы были в то же время двойственными: она исходила из платоновской метафизики и аристотелевской логики. Эта двойственность не могла не вызывать, определенных несоответствий в философских доктринах школы. Например, в споре об универсалиях школа, в целом, была твердыней консервативного реализма, но ее отдельные представители, такие как Жильбер и Иоанн, стали сторонниками новых идей. В Шартре сложились два направления: одно делало акцент на спиритуалистической и идеалистической теории Платона, другое — на критической и эмпирической теории Аристотеля.

3. Естественнонаучные и исторические интересы. Гуманистическая позиция в средние века не противоречила естественнонаучной: они составили единый фронт ученых-специалистов, выступающих против абстрактных теологически-философских спекуляций. Ученые из Шартра были одновременно и гуманистами, и естественниками. Найденные ими античные произведения в значительной мере расширили область математического, естественнонаучного, астрономического, физиологического, медицинского знания и направили мыслителей к этим, собственно говоря, специальным исследованиям в большей мере, чем к обобщенным конструкциям и теологическим поискам. Эта позиция определила для школы в Шартре ее собственное место в истории средневековой учености.

Тьерри, Гийом и Жильбер первыми в латинской Европе познакомились с естественнонаучными работами Аристотеля. Более того, некоторые ученые из Шартра, такие как Аделард и Гийом, использовали в физике демокритовскую атомистику, с которой XII в. познакомился благодаря арабскому трактату, переведенному Константином Африканцем. Было очень важно, что в тысячелетнем финалистском понимании мира нашлись всетаки сторонники чисто причинной и механистической концепции.

Стоит также обратить внимание на то обстоятельство, что во времена, занятые вечными проблемами и смотрящие на мир с точки зрения вечности, то есть абсолютно внеисторически, школа в Шартре интересовалась историческими явлениями и событиями. В первую очередь в этой связи необходимо упомянуть имя Иоанна из Солсбери.

Наконец, во времена засилия догматизма эта школа не стыдилась признаваться в незнании и занимать по некоторым вопросам скептическую позицию. Гийом из Конша говорил, что он «является христианином, а не ученым», но там, где религия не вмешивалась, как, например, в вопросы диалектики, там он представлялся ученым. Тем более «ученым» был Иоанн из Солсбери.

Оппозиция. Научные теории Шартрской школы могли провозглашаться беспрепятственно и без противодействия со стороны теологии, ибо только теологические теории в то время подвергались строгой цензуре, наука же развивалась свободно. Только случайно такие запальчивые антиинтеллектуалы, как Гуго Сен-Викторский, разоблачали атомистику как еретическое учение. Но в то же время теологические взгляды, разрабатываемые Шартрской школой, не смогли избежать осуждения. Как бы то ни было, Амальрик смог создать свои ереси не без влияния этой школы.

Дальнейшие пути и последователи школы. Во второй половине XII в. и особенно в XIII в. школа в Шартре утратила свое значение. Она не смогла выдержать конкуренции Парижа и его университета. Интересы столетия пошли в ином направлении, чем то, которое представляла эта школа. Из крупной школы мирового значения она превратилась в заурядную провинциальную школу, которая готовила слушателей для парижских факультетов. Однако тот способ обучения, который культивировался в школе, не пропал, изменилось только его применение.

Естественнонаучное и гуманитарное образования, достигшие расцвета в Шартре в XII в., обрели свое место в XIII и XIV вв. в Англии, в Оксфорде, и сохранялись там так долго, что в XV в. повели за собой весь научный мир и вышли за пределы преобладавшей в то время философии.