ПРЕДИСЛОВИЕ РАМ ДАССА

Не так давно я присутствовал при рождении ребенка впервые с тех пор, как родился сам. Дыша вместе с матерью, наблюдая за появлением головы младенца, переживая весь процесс мгновение за мгновением, я прикоснулся к первоосновам своего бытия. Я смеялся и плакал, чувствовал страх, боль и великую радость другого человека. Я стоял на пороге существования и переживал настолько глубоко, насколько мог, связь своей человеческой природы и природы окружающего мира, с его циклами весны и зимы, расцвета и увядания. Каждое мгновение было наполнено грандиозным величием, присутствием живого духа. Это был ритуал, участие в котором пробудило во мне глубочайшее чувство принадлежности к миру людей.

В наши дни, вслед за рождением, вышла из подполья и смерть. В течение последних десяти лет благодаря усилиям Цецилии Сондерс в Англии, организовавшей первые приюты для умирающих, и Элизабет Кублер-Росс в Соединенных Штатах было создано более человечное окружение для тех, кому предстоит уйти из жизни. Дальнейшим толчком этому движению послужило признание медицинской общественностью того, что технологии интенсивного лечения и поддержания жизни остро нуждаются в более глубоком понимании наших человеческих нужд. Когда мы помещаем человека, явно доживающего свои последние дни, в стерильную обстановку, отделяющую его от семьи, друзей, детей, любимых домашних животных и знакомого окружения, и при этом воображаем, что, используя современную технологию и стерильное оборудование, «делаем все от нас зависящее для того, чтобы спасти его», мы тем самым прибегаем к довольно варварскому способу искупления своего страха перед смертью и чувства вины за неспособность ее предотвратить.

Новое движение основания приютов для умирающих имеет своей целью создание теплой, поддерживающей и открытой обстановки для людей, которым предстоит пережить процесс умирания. Эти приюты призваны оказывать им помощь в устройстве дел, удовлетворять их последние запросы и поддерживать их скорбящих родственников.

Однако самой важной заслугой этого движения, возможно, есть то, что оно дает нам возможность почувствовать, что на самом деле умирание – обычное дело. Как это отрадно после почти полного замалчивания и отрицания смерти, которыми окружали ее в прошлом!

Каким бы замечательным ни было это набирающее силу движение, пока оно делает лишь первые робкие шаги в направлении изменения нашего отношения к процессу умирания. Оно по-прежнему рассматривает смерть как неудачу и видит свое призвание в том, чтобы сделать все возможное для выхода из этой неприятной ситуации. В основе этого движения по-прежнему лежит отрицание – но отрицание не смерти, а нашей собственной интуиции.

В погоне за объективностью наука утверждает, что мы представляем собой всего лишь тело, продукт дарвиновской эволюции соединений, случайно образовавшихся из молекул газа, – тело, которое растет и стареет в соответствии с генетическим кодом, находящимся в молекулах ДНК. Поэтому смерть – это конец. Однако в коллективном бессознательном людей есть знание, которое говорит нам, что это «объективное» определение не охватывает полностью того, что мы собой представляем. Мы убедили себя, что по жизни нас должен вести интеллект, а не интуиция, и поэтому считаем себя вправе признавать лишь то, что можем рационально познать. Однако интуитивная мудрость не удовлетворяет этому критерию. Она, кажется, вырастает за пределы рационального, объективного ума, и поэтому мы чаще всего не принимаем во внимание то, что она говорит нам, хотя все великие религии и многие выдающиеся философы всегда полагались на эту глубинную мудрость.

В последние годы интуитивные способы познания, по-видимому, получают все больше прав на существование. Вот что сказал Альберт Эйнштейн об источнике вдохновения своей теории относительности: «Я достиг понимания этих фундаментальных законов вселенной не с помощью рационального ума». Он говорит о другом способе познания, способе познания, описанном Вильямом Джемсом в его рассуждениях о путях постижения реальности, которая не доступна нашему пониманию, пока мы не признаем ее существования.

Когда наша культура научится уважать интуицию, она избавится от сомнений, которые лишают интуицию силы, и тогда наше мировоззрение сильно изменится. И в первую очередь изменится наше отношение к смерти. Как бы мы ни называли нашу глубинную природу – «бытие», «осознание», «чистый разум» или «я», – она лежит в основе всех наблюдаемых феноменов в матрице пространства и времени (нашего тела, эмоций, чувств и мыслящего разума). Мы интуитивно чувствуем, что, даже выходя из тела перед смертью, эта наша глубочайшая составляющая остается неприкос новенной. Когда в нас имеет место это глобальное изменение в самости, в ощущении, кем мы являемся, смерть превращается для нас из пугающего врага, неудачи, роковой ошибки в мироздании – в еще одно преображение, которому мы подвергаемся, в приключение приключений, в раскрытие, заключительный момент роста, в свершение.

Возможно, изменение отношения к смерти как-то перекликается с переходом от теории, согласно которой мир является плоским и поэтому, дойдя до его края, человек может свалиться в пустоту, к представлению о том, что наша планета круглая. Какими же смелыми были те первые путешественники, если они каждый раз отправлялись навстречу неизвестному!

Большинство людей переживают только непродолжительные интуитивные «проблески», или моменты ясного видения, своего глубочайшего естества, за которыми практически сразу же снова воцаряется обычное мышление. Но чтобы извлечь пользу из нашей богатой интуитивной мудрости, мы должны развивать в себе этот более глубокий способ познания. Мы делаем это, когда учимся слушать – слушать то, что квакеры, например, называют «спокойным тихим голосом внутри»; слушать структуры, законы и гармонии космоса, частью которого мы являемся; слушать, поддерживая утонченное равновесие спокойного медитативного ума и открытого любящего сердца. Эта созерцательная работа должна выполняться всеми нами, живыми и умирающими, целителями и исцеляемыми. Наше служение друг другу должно основываться на этой работе над собой. Именно благодаря этой работе по признанию нашего интуитивного сердца-ума, недавно открывшиеся новые врата смерти могут вести к свету, а не к тьме.

Несколько лет назад я предложил Стивену Левину возглавить Проект по работе с умирающими в организации «Хануман». В основе Проекта лежит идея создания контекста для процесса умирания, в котором работа над собой будет в центре внимания всех – врачей, ассистентов, родных и самих умирающих. Это совместное начинание доказывает свою великую пользу тем, что позволяет преобразить умирание в процесс пространственного, любовного роста.

И вот как результат работы Стивена в этом проекте появилась его книга «Кто умирает?». Поскольку в ее основу положена наша коллективная интуитивная мудрость, по крупицам собранная в спокойном расположении духа, эта книга отчетливо выделяется на фоне целого созвездия изданий, появившихся на волне движения нового понимания смерти. Эта книга освещает многие аспекты процесса умирания с неизменной легкостью, беспристрастностью и мудростью. Она лишает неимоверную мелодраму под названием «смерть» ее устрашающей силы, заменяя страх спокойным, незамысловатым, сострадательным пониманием.

Стивен Левин – поэт, он давно практикует и преподает буддистскую медитацию; совместно со своей женой Ондри он преданно служит тем, кто стоит на пороге смерти. В своей книге он объединил все сферы своей компетентности и создал произведение классического звучания. Я отдаю должное его стараниям и приглашаю вас разделить его щедрое приношение.

С любовью, Рам Дасс