Глава XIV. О ВРОЖДЕННЫХ КАЧЕСТВАХ, НЕОБХОДИМЫХ ДЛЯ ИНИЦИАЦИИ

Теперь нам необходимо вернуться к вопросам, относящимся к первому предварительному условию инициации, т. е. к инициатическим врожденным качествам; по правде сказать, этот предмет принадлежит к числу тех, которые невозможно изложить исчерпывающим образом; по крайней мере постараемся внести в него некоторую ясность. Прежде всего, следует уяснить, что эти качества относятся исключительно к области индивидуальности. В самом деле, если бы пришлось рассматривать только личность или «Самость», то не понадобилось бы проводить никакого различия между существами, и все они, без малейшего исключения, в равной мере обладали бы определенными качествами; но вопрос ставится совершенно иначе в силу того факта, что индивидуальность обязательно должна рассматриваться в качестве средства и опоры инициатической реализации; следовательно, нужно, чтобы она обладала способностями, необходимыми, чтобы играть эту роль, а так бывает не всегда. Индивидуальность в этом случае, если угодно, выступает как орудие истинного существа; но если в этом орудии имеются определенные изъяны, оно будет в большей или меньшей степени, а то и совсем непригодно к тому, о чем идет речь. Впрочем, это неудивительно, если поразмыслить о том, что даже в сфере светских видов деятельности (или, по крайней мере, ставших таковыми в нынешнюю эпоху) то, что годится для одного, не подходит для другого; так, например, занятия тем или иным ремеслом требуют особых способностей, как умственных, так и телесных. Основное отличие состоит в том, что в этом случае речь идет о деятельности, которая полностью относится к индивидуальной области, никоим образом не выходя за ее рамки; в инициации, напротив, результат, которого надлежит достичь, находится за пределами индивидуальности; но, повторяем, последняя тем не менее берется как исходная точка, и этим условием невозможно пренебречь.

Можно сказать и так: существо, приступающее к инициатической реализации, неизбежно должно исходить из конкретного состояния проявленности, в котором оно находится и которое содержит всю совокупность определенных условий: с одной стороны, условий, свойственных этому состоянию и определяющих его в целом; а с другой стороны — тех, что в одном и том же состоянии присущи каждой индивидуальности и отличают ее ото всех остальных. Очевидно, что именно эти последние должны учитываться при установлении необходимых качеств, поскольку речь идет о том, что по определению свойственно не всем индивидам, но характеризует только тех, кто принадлежит, по крайней мере виртуально, к «элите»; мы уже употребляли это слово, смысл которого еще уточним впоследствии, дабы показать, как оно непосредственно связано с самим вопросом инициации.

Итак, следует уяснить, что индивидуальность берется здесь как таковая, со всеми ее конститутивными элементами; она может иметь качества, касающиеся каждого из этих элементов, включая телесный, который никоим образом нельзя трактовать как нечто не заслуживающее внимания, чем можно пренебречь. Возможно, не было бы необходимости на этом настаивать, если бы не грубо-упрощенная концепция человеческого существа на современном Западе; здесь не только почитают индивидуальность за существо в целом, но и сама она сведена к двум частям, которые мыслятся как совершенно отделенные друг от друга: одна из них — тело, другая — нечто весьма смутно определяемое и обозначаемое самыми различными названиями, порой наименее уместными. В действительности же все обстоит иначе; многочисленные элементы индивидуальности, каким бы способом их ни классифицировать, отнюдь не отделены друг от друга, но образуют совокупность, в которой нет радикальной и непреодолимой разнородности; и все они, включая тело, в равной мере суть проявления или выражения существа в различных модальностях индивидуальной области. Между этими модальностями имеются соответствия, так что происходящее в одной естественно находит отзвук в остальных; отсюда следует, что, с одной стороны, состояние тела может благоприятным или неблагоприятным образом влиять на другие модальности; а с другой стороны, не менее истинно и обратное (и даже в большей степени, ибо возможности телесной модальности наиболее ограничены); оно может подавать сигналы, ощутимым образом выражающие само состояние последних;[91] ясно, что оба эти взаимодополняющие соображения имеют значение и в плане инициатических качеств. Все это было бы совершенно очевидно, если бы специфически западное современное понятие «материи», картезианский дуализм и более или менее «механистические» концепции не затемнили до такой степени эти вещи для большинства наших современников.[92] Эти второстепенные обстоятельства заставляют нас задержаться на столь элементарных соображениях; иначе было бы достаточно упомянуть о них в нескольких словах, без каких бы то ни было объяснений.

Само собой разумеется, что основное качество, доминирующее надо всеми остальными, — это достаточно широкий «интеллектуальный горизонт»; но может случиться, что возможности интеллектуального порядка, виртуально присущие индивидуальности, из-за низших элементов последней (как психических, так и телесных) будут остановлены в своем развитии — либо временно, либо навсегда. Вот первая причина того, что можно назвать вторичными качествами; существует еще и другая причина, непосредственно вытекающая из сказанного; а именно, в этих элементах, наиболее доступных наблюдению, можно обнаружить признаки известной интеллектуальной ограниченности; в этом последнем случае вторичные качества становятся как бы символическими эквивалентами самого главного качества. В первом случае, напротив, они не всегда могут иметь равное значение; так, могут возникнуть препятствия для любой инициации, даже просто виртуальной, или для инициации действительной, или — для перехода к более высоким степеням, или, наконец, для исполнения определенных функций в инициатической организации (так как можно быть способным получить «духовное влияние», не будучи при этом способным его передавать); добавим также, что имеются порой особого рода последствия, касающиеся лишь некоторых форм инициации.

Относительно последнего пункта достаточно в целом напомнить, что разнообразные способы инициации в различных традиционных формах или в рамках одной из них имеют целью соответствовать этим индивидуальным способностям; в них не было бы никакого смысла, если бы один-единственный способ в равной мере подходил всем тем, кто обладал бы качествами, необходимыми для получения инициации. Поскольку это не так, каждая инициатическая организация должна иметь свою особую «технику» и, естественно, может принимать лишь тех, кто способен ей соответствовать и извлечь из нее реальное благо; а это предполагает в плане качеств применение всей совокупности специальных правил, действительных только для рассматриваемой организации и никоим образом не исключающих для остальных возможность найти в другом месте равнозначную инициацию, коль скоро они обладают основными способностями, строго необходимыми во всех случаях. Один из самых ясных примеров в этом отношении — факт существования исключительно мужских форм инициации, хотя есть и такие, когда наряду с мужчинами могут приниматься и женщины;[93] следовательно, можно сказать, что определенное качество в одном случае требуется, а в другом — нет, причем это различие связано с особыми формами инициации; впрочем, мы вернемся к этому впоследствии, ибо приходится констатировать, что этот факт в целом плохо понимают в наше время.

Там, где существует традиционная социальная организация, даже во внешней сфере, каждый, оставаясь на месте, отвечающем его индивидуальной природе, уже тем самым может легче найти — если он обладает нужными качествами — способ инициации, соответствующий его возможностям. Так, если рассматривать с этой точки зрения организацию каст, то инициация кшатриев не идентична инициации брахманов[94] и так далее; и, еще более частным образом, определенная форма инициации может быть связана с занятием тем или иным ремеслом; а это будет иметь реальное значение, лишь если каждый индивид занимается тем ремеслом, к которому он предназначен благодаря способностям, присущим его природе; таким образом, эти способности явятся в то же время составной частью особых качеств, требуемых для соответствующей формы инициации.

Напротив, там, где не существует организации, построенной согласно традиционным и нормальным правилам, — что мы наблюдаем в современном западном мире, — результатом становится смешение во всех областях, которое неизбежно влечет за собой усложнения и многочисленные трудности в плане точного определения инициатических качеств; ведь место индивида в обществе весьма отдаленно соотносится с его природой; более того, зачастую во внимание принимаются самые внешние и наименее важные стороны последней — а именно те, что реально не имеют никакой, даже вторичной ценности с инициатической точки зрения. К этому надо добавить другую причину трудностей, в известной мере сопряженную с первой, — это забвение традиционных наук; данные некоторых из них могли бы обеспечить способ распознавания истинной природы индивида; но при их отсутствии совершенно невозможно каким-то образом их полностью заменить. Что бы ни делалось в этом плане, всегда будет в большей или меньшей степени присутствовать «эмпиризм», который станет причиной многих ошибок. В этом и состоит, в конечном счете, одна из причин вырождения некоторых инициатических организаций; допуск не обладающих необходимыми качествами членов — из-за незнания правил по их отстранению или из-за невозможности точного применения этих правил — является в действительности одним из факторов, в наибольшей степени способствующих такому вырождению, и может в случае усиления повести к полному крушению подобной организации.

После этих рассуждений общего порядка нам нужно — для дальнейшего уточнения реального значения, которое следует придавать «вторичным качествам», — привести конкретные примеры условий, требуемых для доступа к тем или иным формам инициации, показав в каждом случае их истинный смысл и значимость: но такое изложение — когда оно обращено к представителям Запада — весьма затруднено тем фактом, что последние даже в самом благоприятном случае знают весьма ограниченное число таких инициационных форм и совершенно не поняли бы ссылок на все остальные. Все, что сохранилось от древних организаций этого рода на Западе, сильно уменьшилось во всех отношениях, как мы уже не раз говорили; нетрудно уяснить, что если некоторые способности еще востребуются, то скорее в силу привычки, чем какого-либо понимания их смысла; в подобных условиях не приходится удивляться, что члены этих организаций протестуют против сохранения упомянутых «определений качества» (qualification), в которых по невежеству усматривают лишь своего рода исторический пережиток, след давно исчезнувшего положения вещей, одним словом — простой анахронизм. Однако, коль скоро за исходную точку приходится брать то, что непосредственно имеется в распоряжении, даже это может дать некие указания, которые, несмотря ни на что, не лишены интереса; хотя они и носят характер простых иллюстраций — особенно в наших глазах, — тем не менее способны повести к размышлениям, идущим гораздо дальше, чем может показаться на первый взгляд.

Из инициатических организаций на Западе, могущих претендовать на истинную связь с традицией (условие, вне которого — напомним еще раз — можно говорить лишь о «псевдоинициации»), можно назвать только компаньонаж и масонство, т. е. инициатические формы, основанные, по крайней мере в своих истоках, преимущественно на занятиях ремеслом и, следовательно, характеризующиеся особыми методами, символическими и ритуальными, непосредственно связанными с самим этим ремеслом.[95] Здесь необходимо провести одно различие: в компаньонажах связь с ремеслом сохранялась всегда, тогда как в масонстве она фактически исчезла; отсюда, в этом последнем случае, проистекает опасность еще большего непонимания необходимости некоторых условий, присущих самой этой инициатической форме. И вправду, в другом случае очевидно, что, по крайней мере, никогда не следует упускать из виду условия, желательные для успешного и сколь возможно адекватного развития ремесла — даже если отвлечься от всего остального, т. е. принимать во внимание лишь их внешнюю причину, забыв о причине глубинной и чисто инициатической. Напротив, там, где эта глубинная причина также забыта, а внешняя причина сама по себе более не существует, в целом довольно естественно (что, разумеется, не значит правомерно) прийти к мысли, что сохранение подобных условий отнюдь не обязательно, и видеть в них стеснительные, даже несправедливые ограничения (таково рассуждение, которым много злоупотребляют в нашу эпоху, — следствие эгалитаризма, разрушившего понятие «элиты»), препятствующие притоку новых членов; мания «прозелитизма» и демократические предрассудки «массовости», эти весьма характерные черты современного западного духа, имеют целью максимальное увеличение числа сторонников, а это, как мы сказали, — одна из ближайших причин непоправимого вырождения инициатических организаций.

По существу, в подобном случае забывают о следующем: если инициатический ритуал, беря в качестве опоры ремесло, так сказать, проистекает из него в результате соответствующей транспозиции (возможно, следовало бы рассматривать вещи, согласно их происхождению, прямо противоположным образом, ибо ремесло с традиционной точки зрения поистине представляет собой лишь вторичное применение принципов, к которым непосредственно относится инициация), то совершение этого ритуала, чтобы быть полностью действенным, потребует в числе условий и таких, которые необходимы для самих занятий этим ремеслом; таким образом, здесь в силу соответствий между различными модальностями существа применима та же самая транспозиция; отсюда ясно, что, как мы указали выше, — «пригодность» для инициации в целом еще не означает «пригодности» для любой формы инициации без различия. Добавим, что непонимание этого основного момента, влекущее за собой совершенно профанное сведение «пригодности» к простым корпоративным правилам, — представляется, по крайней мере в случае масонства, тесно связанным с непониманием истинного смысла слова «оперативный»; по этому поводу мы объяснимся впоследствии более пространно, так как он предрасполагает к рассуждениям самого общего порядка о значении инициации.

Таким образом, если масонская инициация исключает женщин (что, как мы уже сказали, отнюдь не означает, что последние неспособны к любой инициации), а также мужчин, подверженных определенным недугам, то вовсе не потому, что в прошлом те, кто был допущен, должны были обладать способностью переносить тяжести или подниматься на строительные леса, как уверяет кое-кто с обезоруживающей наивностью; просто для исключенных масонская инициация была бы недействительной и следствия ее — нулевыми, из-за отсутствия необходимых качеств. Прежде всего, здесь можно заметить, что связь с ремеслом хотя и не существует уже в плане внешних занятий последним, тем не менее сохраняется более сущностным образом; ведь она неизбежно остается вписанной в саму форму этой инициации; если ее устранить, то это будет уже не масонская инициация, но нечто совсем иное; а так как было бы к тому же совершенно невозможно на законных основаниях заместить другой традиционной филиацией ту, что существует фактически, то тогда не было бы уже реально никакой инициации. Вот почему там, где остается еще, по крайней мере (при отсутствии более действительного понимания), некое смутное осознание собственной значимости ритуальных форм, иногда продолжают считать условия, о которых мы говорим, составной частью landmarks <признаков, достопримечательностей (англ.)> (согласно английскому термину, в этом «техническом» значении не имеющему точного эквивалента во французском языке), которые не могут быть изменены ни при каких обстоятельствах и упразднение или принижение которых рисковало бы свести инициацию к нулю.[96]

Более того: если рассмотреть внимательнее перечень телесных изъянов, считающихся помехами для инициации, то можно констатировать, что некоторые из них не кажутся внешне достаточно серьезными и уж во всяком случае не помешали бы человеку заниматься ремеслом строителя.[97] Отчасти дело здесь в том, что помимо условий, необходимых для занятий ремеслом, инициация требует и других, не имеющих отношения к последнему; они связаны исключительно с приемами ритуального трудового процесса, взятого уже не только в своей, так сказать, «материальности», но прежде всего как то, что должно привести к действительным результатам для существа, которое его совершает. Это обнаруживается тем более отчетливо, что среди различных формулировок landmarks (ибо, будучи в принципе неписаными, они, однако, остаются предметом более или менее подробных перечислений) можно сослаться на самые древние, т. е. восходящие к эпохе, когда вещи, о коих идет речь, были известны, и даже — по крайней мере некоторым — известны не просто теоретически или «спекулятивно», но действительно «оперативно», в истинном смысле, о котором мы упоминали выше. В ходе этого рассмотрения можно заметить одну вещь, которая наверняка показалась бы сегодня необычайной тем, кто способен отдать себе в этом отчет: препятствия к получению инициации в масонстве и к рукоположению в католической церкви почти полностью идентичны.[98]

Этот последний вопрос относится к числу тех, для понимания которых требуется комментарий; ведь на первый взгляд можно предположить, что здесь имеет место определенное смешение вещей различного рода, — тем более, что мы часто подчеркивали сущностное различие между инициатической и религиозной областями, которое, следовательно, должно прослеживаться и между принятыми в них обрядами. Однако не требуется долгих размышлений для понимания того, что должны существовать общие законы, обусловливающие совершение обрядов любого рода; ведь в целом речь идет о стяжании неких «духовных влияний», хотя цель их, естественно, в каждом случае различна. С другой стороны, можно было бы также возразить, что в случае рукоположения речь идет о способности к выполнению определенных функций,[99] тогда как при инициации качества, требуемые для ее получения, отличаются от тех, что могут понадобиться, сверх того, для исполнения функции в инициатической организации (функции, касающейся в основном трансмиссии «духовного влияния»); и ясно, что не от функций следует исходить, чтобы действительно увидеть сходство. Во внимание принимается то, что в религиозной организации католического типа только священник активно совершает обряды, тогда как миряне участвуют в этом лишь в качестве «воспринимающей» стороны; напротив, активность в ритуальной сфере всегда, без какого-либо исключения, составляет основной элемент любого инициатического метода, так что этот метод неизбежно предполагает возможность осуществления такой активности. Следовательно, в конечном счете, такое активное совершение обрядов требует, помимо собственно интеллектуальных, определенных качеств вторичного порядка, отчасти меняющихся в соответствии с особым характером, который приобретают эти обряды при той или иной форме инициации; но здесь отсутствие известных телесных недостатков всегда играет важную роль — потому ли, что эти недостатки составляют прямую помеху совершению обрядов, или потому, что они суть внешние признаки соответствующих изъянов в тонких элементах существа. Именно к такому выводу мы хотели бы прийти в результате всех этих рассуждений; и по сути то, что на первый взгляд относится здесь к частному случаю — масонской инициации — было для нас лишь наиболее удобным способом изложения этих вопросов; нам предстоит еще внести некоторые уточнения, приведя несколько конкретных примеров помех, связанных с телесными недостатками или с психическими, проявлением которых на чувственном уровне являются первые.

Если мы рассмотрим недуги или просто телесные недостатки как внешние признаки определенных несовершенств психического порядка, то придется провести различие между недостатками, присущими существу от рождения, или теми, что естественно развиваются у него в процессе жизни, как следствие некой предрасположенности, и теми, которые являются просто следствием несчастного случая. В самом деле, очевидно, что первые выражают нечто, что можно рассматривать, строго говоря, как более свойственное самой природе существа и, следовательно, более важное с избранной нами точки зрения, — хотя, впрочем, с существом не может случиться ничего такого, что реально не соответствовало бы какому-либо более или менее значимому элементу его природы; врожденные недостатки, внешне случайные, не следует рассматривать как совершенно не имеющие к этому отношения. С другой стороны, если усматривать в самих этих недостатках прямые помехи совершению обрядов или их эффективному воздействию на существо, то различие, только что указанное нами, утрачивает свое значение; но следует хорошенько уяснить, что некоторые изъяны, не представляющие таких помех, все же являются препятствиями для инициации по первой причине, — и даже порой препятствиями более абсолютного характера, ибо они выражают внутреннюю «ущербность», делающую существо неспособным к любой инициации; в то же время можно иметь недуги, только ослабляющие действенность отдельных «технических» методов, свойственных той или иной инициатической форме.

Кое-кто удивится нашим словам о том, что недуги, приобретенные вследствие несчастного случая, также имеют соответствие в самой природе существа, с которым это произошло; однако в целом это лишь прямое следствие реальных отношений существа со средой его проявления; все отношения между существами, проявленными в одном и том же мире, — или, что то же самое, все их действия и взаимодействия — могут быть реальными, лишь если они выражают нечто присущее природе каждого из этих существ. Другими словами, все, что существо испытывает или делает, неизбежно соответствует, будучи модификацией его самого, какой-либо из возможностей, присущих его природе; поэтому здесь не может быть ничего чисто случайного, если понимать это слово, как обычно делают, во внешнем смысле. Вся разница здесь лишь в степени; одни модификации представляют собой нечто более важное и глубокое, нежели другие; следовательно, среди различных возможностей индивидуальной области существуют иерархические ценности; но, строго говоря, ничто здесь не лишено значения; и впрямь, существо может получать извне лишь простые «поводы» для реализации — в проявленной форме — виртуальных качеств, которые оно носит прежде всего в себе самом.

Тем, кто доверяет видимости, может также показаться странным, что некоторые недуги, не столь серьезные с внешней точки зрения, всегда и везде рассматривались как помеха инициации; типичный случай этого рода — заикание. В действительности, достаточно немного поразмыслить, чтобы уяснить себе, что в этом случае одновременно присутствуют обе упомянутые нами причины; прежде всего, известно, что «техника» ритуала почти всегда включает произнесение определенных словесных формул, которое, естественно, должно быть правильным, чтобы производить должный эффект, а заикание этому препятствует. С другой стороны, в подобном недуге проявляется определенная «деритмия» существа, если можно употребить такое слово; впрочем, то и другое здесь тесно связано, ибо само употребление упомянутых формул представляет собой лишь одно из применений «науки о ритме» к инициатическому методу: ведь неспособность правильно произносить их зависит, в конечном счете, от внутренней «деритмии» существа.

Эта «деритмия» сама по себе — лишь частный случай дисгармонии или нарушения равновесия в конституции индивида; в целом можно сказать, что все телесные аномалии, служащие признаками более или менее явного нарушения равновесия, хоть и и не обязательно являются абсолютными помехами (так как здесь существует немало уровней), но по меньшей мере представляют собой симптомы, неблагоприятные для кандидата на инициацию. Может статься, что такие аномалии, не являющиеся, собственно говоря, недугами, не препятствуют совершению ритуального процесса; но если они усиливаются, указывая на глубокое и необратимое нарушение равновесия, то этого самого по себе бывает достаточно для отстранения кандидата, согласно тому, что мы уже объяснили выше. Таковы, например, заметные асимметрии лица или органов тела; но, разумеется, если речь идет о незначительной асимметрии, то она даже не считается аномалией; ведь, несомненно, не найдется человека, обладающего совершенной телесной симметрией. Это, кстати, можно толковать как свидетельство того, что по крайней мере при нынешнем состоянии человечества ни один индивид не обладает полным равновесием во всех отношениях; и действительно, реализация совершенного равновесия индивидуальности, включая полную нейтрализацию всех действующих в ней противоположных тенденций, — а следовательно, определение в самом ее центре той точки, где эти оппозиции перестают проявляться, равнозначно тем самым восстановлению «изначального состояния». Разумеется, ничего не следует преувеличивать, и если индивиды «пригодны» для инициации, то вопреки неизбежному состоянию относительного неравновесия, но именно инициация — если она будет действенной — может и должна смягчить его и даже устранить, если достигнет степени, соответствующей совершенству индивидуальных возможностей, т. е., как мы объясним далее, степени «малых мистерий».[100]

Мы должны еще отметить, что некоторые недостатки, не составляющие помехи виртуальной инициации, могут воспрепятствовать ее реальной действенности; само собой разумеется, что здесь следует особенно учитывать различия в методах, применяемых разными формами инициации; но во всех случаях придется принимать во внимание подобные условия при переходе от «спекулятивного» к «оперативному». Одними из самых распространенных в этом плане являются недостатки, которые, подобно некоторым искривлениям позвоночника, вредят нормальной циркуляции тонких токов в организме; в самом деле, едва ли есть необходимость напоминать о важной роли, которую играют эти токи в большинстве процессов реализации — от самого их начала и до тех пор, покуда не будут превзойдены индивидуальные возможности. Во избежание непонимания надлежит добавить, что если приведение в действие этих токов совершается, в соответствии с некоторыми методами, сознательно,[101] то в других случаях это не так, но все же подобное действие реально существует и имеет большое значение; углубленное рассмотрение некоторых особенностей ритуалов, например «знаков узнавания» (которые в то же время означают совсем иное, когда их по-настоящему понимают), могло бы представить весьма четкие, хотя и наверняка неожиданные, указания для тех, кто не привык рассматривать вещи с точки зрения «техники».

В порядке самоограничения мы удовлетворимся этими примерами; конечно, они немногочисленны, но мы намеренно отобрали их среди тех, которые соответствуют самым характерным и поучительным случаям, дабы наилучшим образом пояснить, о чем идет речь; в целом было бы мало толку, да и утомительно, умножать их неограниченно. Мы потому так подробно рассказали о телесной стороне инициатической «пригодности», что она наименее ясна и понятна для наших современников и к ней следовало особо привлечь их внимание. Это позволяет еще раз показать со всей возможной ясностью, насколько далека инициация от упрощенных и смутных теорий, выдвигаемых людьми, которые — в силу обычного смешения идей, присущего современной эпохе, — стремятся говорить о вещах, в коих ровным счетом ничего не смыслят, и с тем большей легкостью «реконструируют» их, полагаясь на воображение. Наконец, вышеприведенные замечания относительно «техники» позволяют уяснить, что инициация совершенно отлична от мистицизма и не имеет к нему ни малейшего отношения.

Примечания:

Так, особенно с тех пор, как английский ориенталист Николсон решился перевести тасаввуф как «мистицизм», на Западе принято считать, что исламский эзотеризм — это нечто по преимуществу «мистическое»; и в этом случае уже говорят не об эзотеризме, но исключительно о мистицизме; так произошла настоящая подмена понятий. Самое поразительное заключается в том, что по вопросам такого рода мнение ориенталистов, знающих об этом лишь по книгам, значительно более весомо в глазах огромного большинства людей Запада, нежели мнение тех, кто владеет непосредственным и реальным знанием подобных вещей!

См. книгу: «Царство количества и знамения времени», гл. XXXIX.

Случается порой, что те, кто реально вступил на инициатический путь, а не погряз в иллюзиях псевдоинициации, все же оставляют его ради мистицизма; мотивы этого, естественно, различны, и в основном относятся к сфере чувств, но каковы бы они ни были, подобные случаи свидетельствуют о недостатке качеств, необходимых для осуществления действительной инициации. Один из самых типичных примеров этого рода — Л.-Кл. де Сен-Мартен.

Отсюда наука, которая в исламской традиции обозначается как илм-ул-фиразах.

По всем этим вопросам см. «Царство количества и знамения времени».

В античности существовали даже исключительно женские формы инициации.

Мы вернемся далее к вопросу о священнической и царской инициации.

Мы изложили принципы, на которых покоятся отношения инициации и ремесла, в книге «Царство количества и знамения времени», гл. VIII.

Эти landmarks рассматриваются как существующие с незапамятных времен (from time immemorial), то есть им невозможно приписать никакого определенного исторического происхождения.

Так, к примеру, неясно, почему недуг заикания может помешать заниматься этим ремеслом.

Так, в частности, обстоит дело с тем, что в XVIII веке называли «правилом буквы В», то есть с недугами и телесными изъянами, в равной мере составляющими препятствие для инициации; их названия на французском языке, по довольно любопытному совпадению, все начинаются с буквы В.

Этот случай, впрочем, как мы отметили ранее, — единственный, когда особые качества могут быть востребованы в традиционной организации экзотерического порядка.

100

Мы уже указывали в другом месте, в связи с описаниями антихриста, а точнее — в связи с вопросом о телесной асимметрии, что подобного рода недостатки могут, напротив, представлять собой качества, требуемые в случае «контринициации» («Царство количества и знамения времени», гл. XXXIX).

101

В частности, в «тантрических» методах, о которых мы упомянули ранее.

Оглавление