Глава XXI.

Стратегические результаты марша лорда Робертса

С момента выступления лорда Робертса с его армией из Рамдама все другие британские войска в Южной Африке (колесбергские, стормбергские, натальские и войска Брабанта) ощутили ослабление давления на себя, и эта тенденция усиливалась с каждым новым достижением основных сил. Теперь следует посвятить короткую главу последующим успехам этих армий и проследить влияние стратегии лорда Робертса на их операции. Пойдём с запада на восток.

Армию генерала Клементса (прежде ею командовал Френч) лишили, как уже говорилось, почти всей кавалерии и конной артиллерии, и она, таким образом, значительно уступала своему противнику. В этих обстоятельствах Клементсу пришлось сузить свой чрезвычайно растянутый фронт и сосредоточиться в Арунделе, а торжествующий противник следовал за ним по пятам. Ситуация складывалась более угрожающая, чем представляла себе общественность, поскольку, если бы эта армия была разбита, то буры получили бы возможность перерезать линию снабжения лорда Робертса, и основные силы оказались бы в подвешенном состоянии. Высокой оценки заслуживает не только генерал Клементс, но и Картер из Уилтширского полка, Хэкит Пейн из Вустерского, Бутчер из 4-й батареи Королевской полевой артиллерии, замечательный Австралийский полк и все другие прекрасные и верные солдаты, которые ради Империи отдавали последние силы, чтобы прикрыть брешь.

Идея буров нанести удар в этом пункте стратегически была великолепной, но тактически осуществлялась без достаточной энергии. Британские фланги успели отойти, а совокупные силы в Арунделе уже стали слишком мощными, чтобы их атаковать. Тем не менее момент тревожного ожидания был, момент, когда каждый человек приобрёл такое значение, что даже пятидесяти индийским конюхам (в первый и последний раз на этой войне), к их огромной личной, радости, на двадцать четыре часа разрешили выступить в присущей им роли солдат[50]. Но после стремительных ударов по всему фронту час опасности миновал, буры остановились, а затем отошли.

27 февраля майор Бутчер при поддержке Иннискиллингского и Австралийского полков атаковал Ренсбург и огнём артиллерии выбил оттуда противника. На следующее утро все войска Клементса выступили из Арунделя и заняли свою прежнюю позицию. В тот же день стало ясно — что буры отходят, и британцы, преследуя их, вошли в Колесберг, вокруг которого они так долго маневрировали. Найденная в городе телеграмма от Стейна к Де Вету рассказала всю историю их отступления. «Если вы в состоянии имеющимися силами удерживать позицию, в которой находитесь, делайте это. Если нет, то, как только позволят обстоятельства, двигайтесь сюда, поскольку дела тут принимают серьёзный оборот». Вся бурская армия без помех форсировала реку Оранжевая и взорвала за собой железнодорожный мост в Норвальс-Понте. Бригада Клементса последовала за бурами 4 марта, в течение недели смогла навести через реку понтонный мост и вступила в пределы Оранжевой Республики. Поскольку Робертс успел захватить Блумфонтейн, между армиями восстановилось железнодорожное сообщение, и Клементса отправили в Филипполис, Фауресмит и другие города на юго-западе, чтобы обеспечить повиновение жителей и заставить их разоружиться. Тем временем инженерный полк усердно работал над восстановлением моста через Оранжевую. Работу удалось завершить только через несколько недель.

Все долгое время с момента поражения у Стормберга, генерал Гатакр, исполняя приказ не атаковать неприятеля, держался на своей позиции в Стеркстрооме, легко отбив буров, когда они единственный раз решились пойти в наступление. Теперь наступила его очередь извлечь пользу из успеха, завоёванного лордом Робертсом. 23 февраля он снова занял Молтено и в тот же день выслал отряд разведать позицию неприятеля в Стормберге. Эпизод памятный, поскольку явился причиной гибели капитана Де Монморанси[51], одного из многообещающих молодых офицеров британской армии. Он сформировал разведывательный отряд, первоначально состоявший из четырех человек, но скоро увеличившийся до семидесяти-восьмидесяти человек. Во главе этих людей он подтвердил репутацию отчаянного смельчака, завоёванную им в Судане, и добавил к ней свидетельства предприимчивости и трезвости ума, которые создают командира лёгкой кавалерии. В ходе разведки он поднялся на небольшой холм с тремя товарищами, полковником Хоскиером, из лондонских добровольцев, Вайсом, штатским, и сержантом Хоу. «Они прямо над нами», — крикнул он товарищам с вершины, и в следующее мгновение упал с пулей в сердце. Хоскиер получил пять пуль, Вайс тоже был смертельно ранен, спасся один Хоу. Другие разведчики, находясь много ниже, имели возможность укрыться и вели бой, пока их не вывели остатки отряда. В целом наши потери были страшны скорее качеством, чем количеством, поскольку пострадали не больше дюжины человек, тогда как буры понесли значительные потери от огня нашей артиллерии.

5 марта генерал Гатакр обнаружил, что буры отходят — несомненно, в ответ на послания, подобные тому, что уже получили в Колесберге. Продвинувшись вперёд, он занял позицию, которой так долго противостоял. Потратив несколько дней на подтягивание своих разбросанных частей и ремонт железной дороги, он 12 марта пошёл на Бюргерсдорп, а оттуда 13 марта — на Олив-Сайдинг, находящийся южнее моста в Бетули.

Берега широкой мутной реки Оранжевая, полноводной от потоков, стекающих с гор Басутоленда, соединяют два моста.

Один из них, величественный высокий железнодорожный мост, взорвали отступавшие буры. Мёртвые тела людей или разорванные лошади создают не более яркое впечатление жестокости войны, чем вид такого изящного и полезного сооружения, превращённого в массу искривлённых балок и разбитых быков. В полукилометре западнее находится обычный мост, широкий и несовременный. Единственная надежда сохранить какой то способ форсировать эту сложную реку состояла в том, что наши войска опередят буров, которые собирались разрушить этот мост.

Однако удача им исключительно благоприятствовала. Когда маленький отряд разведчиков и Капской полиции под командованием майора Нолан-Нейлана подошёл к мосту, обнаружилось, что для взрыва уже все готово: мина заложена, взрыватель установлен, и проложен провод. Осталось только соединить провод с зарядом. Для надёжности буры заложили также несколько ящиков динамита под последний пролёт, на случай если мина не даст нужного результата. Авангард полиции — шесть человек во главе с Нолан-Нейланом, бросились в здание, из которого просматривались подходы к мосту, и эта горстка людей открыла такой яростный и точный огонь, что буры не могли приблизиться к мосту. Подоспевшие разведчики и полицейские тоже встали на огневой рубеж, и весь день подрывники не могли сделать и шага. Если бы неприятель знал, как их мало, и как ещё далека поддержка, он легко уничтожил бы их, однако блеф удался, и огонь держал противника в окопах.

Буры находились в траншее, из которой простреливался мост, и их интенсивный огонь не позволял его пересечь. С другой стороны, наш ружейный огонь прикрывал мину и не позволял её взорвать. Но с наступлением темноты это неизбежно произошло бы. Ситуацию спасла отвага молодого Попхэма из Дербиширского полка, который с двумя солдатами подполз и вынул детонаторы. Оставался ещё динамит под дальним пролётом — его они тоже унесли под страшным огнём. Немного позже окончательную точку в этом деле поставил подвиг капитана Гранта из Инженерного полка — он вынул заряды из отверстий, в которые они были заложены, и выбросил их в реку, уничтожив таким образом шанс взорвать их следующим утром при помощи артиллерийского огня. Подвиг Попхэма и Гранта сослужил огромную службу державе, но самой высокой похвалы заслуживают Нолан-Нейлан из полиции за стремительность и смелость его атаки и Макнейл — за поддержку. Целый месяц снабжение армии лорда Робертса зависело от этого моста и понтонного моста в Норваль-Понте.

15 марта войска Гатакра вступили в Оранжевую Республику, овладели Бетули и выслали кавалерию в Спрингфонтейн, где пересекаются железные дороги из Кейптауна и Ист-Лондона. Там они соединились с двумя батальонами Гвардейского полка под командованием Пола-Карю, которого отправили на поезде из находящейся на севере армии лорда Робертса. С Робертсом в Блумфонтейне, Гатакром в Спрингфонтейне, Клементсом на юго-западе и Брабантом в Аливале усмирение южной части Свободного Государства представлялось законченным. Боевые операции, казалось, завершились, и разрозненные отряды пересекали страну, «раскидывая бумаги», как говорили в войсках, — то есть, развозили воззвания лорда Робертса по уединённым фермам и отдалённым селениям.

В это время свою роль в кампании начала играть колониальная дивизия замечательного старого африканского бойца — генерала Брабанта. Среди многих благоразумных распоряжений, которые лорд Робертс сделал сразу после своего приезда в Капскую колонию, было объединение большей части разрозненных колониальных отрядов в дивизию под командование их собственного генерала, который защищал дело Империи, и в законодательном собрании, и на поле брани. Этому формированию поручили оборонять территорию, лежащую к востоку от позиции Гатакра, и 15 февраля они выступили из Пенхока на Дордрех. Имперские войска составляли Королевский шотландский полк и расчёт 79-й батареи Королевской полевой артиллерии, колониальные — кавалерия Брабанта, Кафрарийский полк конной пехоты, полк конной пехоты Капской колонии, полиция Капской колонии, Куинстаунский и Ист-Лондонский волонтёрские полки. Войска двинулись на Дордрех и 18 февраля заняли город после ожесточённого боя, в котором отличилась кавалерия Брабанта. 4 марта дивизия снова пошла в наступление с целью атаковать бурскую позицию в Лабусчакс-Неке, в нескольких километрах к северу.

С помощью точного огня 79-й батареи колонистам удалось после долгого дня отдельных стычек и перестрелок вытеснить неприятеля с его позиции. Оставив в Дордрехе гарнизон, Брабант развил свой успех, бросившись вперёд с двумя тысячами людей и восемью орудиями (шесть из них — лёгкие 7-фунтовые), чтобы оккупировать Джеймстаун. Они не встретили сопротивления. 10 марта колониальные силы подошли к приграничному городу Аливалу. Атака майора Хендерсона с кавалерией Брабанта была настолько стремительной, что мост в Аливале захватили прежде, чем буры успели его взорвать. По другую сторону моста неприятель возвёл мощный рубеж с несколькими крупповскими орудиями, однако полк лёгкой кавалерии, несмотря на потерю примерно двадцати пяти человек убитыми и ранеными, закрепился на господствующих над рекой высотах. Семь-десять дней усмиряли обширную северо-восточную часть Капской колонии, центром которой являлся Аливал. Небольшие отряды колониальных кавалеристов прошли Баркли-Ист, Хершель, Леди-Грей и другие поселения, а также юго-восточную часть Свободного Государства, пройдя через Роксвиль и вдоль границы Басутоленда до самого Вепенера. На северо-востоке Капской колонии мятеж прекратился, а на северо-западе, в районах Приски и Карнарвона, поддерживался только за счёт значительности расстояний и разбросанности отрядов восставших, так что нашим летучим отрядам было сложно их достать. Из Паардеберга вернули лорда Китчинера, чтобы исключить опасность для нашей линии снабжения, и благодаря его усилиям она была вскоре ликвидирована. Со значительными силами кавалерии и территориальной конницы он быстро прошёл страну, затоптав тлеющие угли.

Вот все, что касается продвижения в Оранжевую Республику Клементса, Гатакра и Брабанта. Остаётся только проследить не слишком богатую событиями историю кампании в Натале после освобождения Ледисмита. Генерал Буллер не предпринимал попыток тревожить отступающих буров, хотя за два дня на дорогах в Ньюкасл и Данди насчитали не менее двух тысяч повозок. Орудия вывезли на поезде, после чего железную дорогу разрушили. На севере Наталя находится гряда Биггарсбергских гор, и трансваальские буры отступили туда, тогда как граждане Оранжевой Республики заспешили через перевалы Дракенсберга, чтобы оказать тщетное сопротивление маршу Робертса на свою столицу. Точной информации о силах трансваальцев не поступало, оценки колеблются от пяти до десяти тысяч, однако было известно, что позиция труднопреодолима, а орудия установлены таким образом, чтобы контролировать дороги на Данди и Ньюкасл.

Дивизия генерала Литтлтона встала лагерем у Эландслаагте вместе с кавалерией Берна Мердока, а бригада Дундональда прикрыла брешь между западными аванпостами Берна Мердока и перевалами Дракенсберга. Буры практически не показывались, но было известно, что перевалы охраняются. Тем временем в тылу восстановили железнодорожную линию, и 9 марта доблестный Уайт смог отправиться по ней в Дурбан, хотя мост в Коленсо ввели в строй только через десять дней. Гарнизон Ледисмита отправили в Коленсо восстанавливать здоровье. Там его переформировали в новую дивизию, 4-ю, бригады отдали Хаварду и Ноксу, а общее командование принял Литтлтон, свою прежнюю дивизию, вторую, он передал обратно Клери. 5-ю и 6-ю бригады тоже соединили в одну дивизию, 10-ю. Её принял одарённый командир Хантер, который подтвердил на юге репутацию, завоёванную им на севере Африки. В первую неделю апреля дивизию Хантера отправили в Дурбан и перебросили на западную сторону, затем их доставили в Кимберли, а откуда они начали наступление в северном направлении. В этой войне солдат на лошади имел огромное преимущество перед пешим солдатом, но настали времена, когда солдат на корабле восстановил равновесие. Для капитана Мэхэна, скорее всего, были непривычны такие дела, как переброска дивизии Хантера и последующая экспедиция в Бейру.

10 апреля буры спустились с гор и разбудили наш спящий армейский корпус интенсивным артиллерийским огнём. Наши орудия подавили бурские пушки, и войска тут же заснули. В течение двух недель не происходило никаких движений с обеих сторон, исключая отъезд сэра Чарльза Уоррена. Он покинул армию, чтобы стать губернатором британского Бечуаналенда. В этом районе все ещё было неспокойно, и его присутствие там имело особое значение, поскольку он спас некоторые части Бечуаналенда от власти буров в первые дни Трансваальской республики. Командование 5-й дивизией принял Хилдвард. В таком бездействии Натальские силы находились, пока лорд Робертс через шесть недель пребывания в Блумфонтейне, вызванном ненадёжностью железнодорожных коммуникаций и нехваткой всех видов припасов, особенно лошадей для кавалерии и обуви для пехоты, 2 мая, наконец, он смог выступить в свой знаменитый марш на Преторию. Однако прежде чем последовать за ним в этом победоносном марше, необходимо посвятить главу серии событий и операций, происходивших за время вынужденного бездействия к востоку и юго-востоку от Блумфонтейна.

Здесь, несомненно, нельзя обойти вниманием один эпизод, хотя он скорее носит политический, нежели военный характер. Это обмен нотами по поводу мира между Паулусом Крюгером и лордом Солсбери. Есть старинный английский джингл о недостатке голландца давать слишком мало и просить слишком много, но, вне всякого сомнения, ещё никогда ему не находилось более замечательного примера, чем этот. Дружные президенты годами готовились к войне, объявили нам оскорбительный ультиматум, вторглись в наши несчастные колонии, официально аннексировали все захваченные территории, а затем, когда их, наконец, выбили обратно, предложили мир, который даст им все, чего они требовали с самого начала. Трудно поверить, что они сами считали своё предложение серьёзным, более вероятно, что таким образом они планировали поддержать мирную депутацию, посланную обеспечить вмешательство европейцев. Если бы они смогли указать на предложение Трансвааля и отказ Англии, это, вероятно (даже без внимательного изучения), позволило бы им вызвать сочувствие тех, кто больше руководствуется чувствами, чем фактами.

Вот эти документы.

«Президенты Оранжевого Свободного Государства и Южноафриканской Республики маркизу Солсбери.

Блумфонтейн: 5 марта 1900 года.

Кровь и слезы тысяч пострадавших от этой войны и перспектива морального и экономического краха, который теперь угрожает Южной Африке, заставляет обе стороны хладнокровно и как перед Триединым Богом спросить себя, за что они воюют, и оправдывает ли их цель все это страшное страдание и разорение.

С этой целью и принимая во внимание утверждения различных британских государственных деятелей, что эта война была начата и ведётся с твёрдой целью подорвать власть Её Величества в Южной Африке и установить над всей Южной Африкой правительство, не зависимое от правительства Её Величества, мы считаем своим долгом официально заявить, что эта война была предпринята исключительно как защитная мера, чтобы отвести угрозу от независимости Южноафриканской республики, и продолжается ради обеспечения неоспоримой независимости обеих республик как суверенных интернациональных государств и получения гарантий, что подданные Её Величества, принимавшие участие в этой войне на нашей стороне, никогда не пострадают лично или имущественно.

На этих условиях, и только на этих условиях, мы, как и раньше, желаем видеть восстановление мира в Южной Африке и конец несчастий, ныне здесь царящих; если же правительство Её Величества намерено ликвидировать независимость Республик, то нам и нашему народу остаётся только до конца следовать уже начатым курсом, несмотря на подавляющее превосходство Британской Империи, зная, что Господь, воспламенивший неугасимый огонь любви к свободе в наших сердцах и сердцах наших отцов, не оставит нас, а закончит Свою работу в нас и наших потомках.

Мы не решались делать это заявление Вашему Превосходительству раньше, поскольку боялись, что, пока преимущество было на нашей стороне и пока мы занимали оборонительные позиции в глубине колоний Её Величества, подобное заявление может задеть честь британского народа. Но теперь, когда престиж Британской империи можно считать восстановленным захватом одной из наших армий, вследствие чего мы вынуждены эвакуировать другие свои рубежи, это затруднение позади, и мы, не колеблясь, сообщаем Вашему правительству и народу перед лицом всего цивилизованного мира, почему мы сражаемся, и на каких условиях готовы восстановить мир».

Таково было послание, продуманное в своей простоте и искусное в своей прямоте, посланное старым президентом, потому что в каждой строке чувствуется интонация Крюгера. После прочтения этого документа следует возвратиться к фактам: серьёзной подготовке республик к войне, неподготовленности британских колоний, ультиматуму, аннексиям, раздуванию мятежа, молчанию о мире в дни успеха, тому, что под «неугасимой любовью к свободе» подразумевается решимость держать других белых людей в положении рабов — только тогда мы сможем составить справедливое мнение о ценности послания. Следует также помнить, принимая простодушную и благочестивую фразеологию, что имеешь дело с человеком, не раз проявившим коварство, с человеком, который коварен, как дикари, с которыми он вёл переговоры и воевал. Этот Паулус Крюгер с простыми словами о мире — тот же Паулус Крюгер, что мягкими словами гарантировал разоружение Йоханнесбурга, а потом немедленно арестовал своих врагов, — человек, чьё имя — символ коварства по всей Южной Африке. Против такого человека лучшим оружием является абсолютно голая правда, перед которой лорд Солсбери и поставил его в своём ответе.

Министерство иностранных дел:

11 марта.

«Имею честь подтвердить получение телеграммы господ президентов от 5 марта из Блумфонтейна, смысл которой главным образом сводится к требованию, чтобы правительство Её Величества признало „неоспоримую независимость“ Южноафриканской республики и Оранжевой Республики как „суверенных интернациональных государств“, и предложению на этом условии завершить войну.»

В начале октября между Её Величеством и двумя Республиками действовал последний мирный договор, основывавший на существовавших тогда конвенциях. Несколько месяцев правительство Её Величества и Южноафриканская республика вели переговоры, целью которых было смягчить некоторые очень серьёзные притеснения, испытываемые постоянно проживающими в республиках британцами. В течение этих переговоров республики произвели значительные военные приготовления, о чем стало известно правительству Её Величества, и оно поэтому предприняло шаги, чтобы предоставить соответствующее подкрепление гарнизонам Кейптауна и Наталя. Никакие гарантированные конвенциями права к этому моменту британской стороной не нарушались. Вдруг после оскорбительного ультиматума Южноафриканская республика объявило войну, и Оранжевая Республика, с которой даже не велись какие бы то ни было дискуссии, совершила тот же шаг. Две республики немедленно вторглись в доминионы Её Величества, блокировали три города в пределах британских границ, оккупировали огромную часть двух колоний, нанеся большой ущерб собственности и жизни, и заявили, что будут относиться к жителям, как будто эти доминионы присоединены к одной из них. В ожидании этих операций Южноафриканская республика за многие годы сделала огромные военные запасы, которые по своему характеру могли предназначаться только для использования против Великобритании.

Господа президенты делают несколько замечаний негативного свойства по поводу цели, ради которой совершались эти действия. Думаю, нет необходимости обсуждать поставленный Вами вопрос. Однако в результате такой подготовки, произведённой с большой секретностью, Британская империя оказалась вынуждена противостоять вторжению, которое повлекло за собой дорогостоящую войну и потерю тысяч драгоценных жизней. Эта большая беда стала наказанием за то, что Великобритания в последние годы соглашалась с существованием двух Республик.

Принимая во внимание то, как две Республики использовали свой шанс, и какие бедствия навлекло их неспровоцированное нападение на доминионы Её Величества, правительство Её Величества может ответить на телеграмму господ президентов только единственным образом — мы не готовы согласиться на независимость как Южноафриканской, так и Оранжевой Республики».

Империя, за исключением небольшой группы простофиль и доктринёров, полностью согласилась с этим откровенным и бескомпромиссным ответом. Перья были отброшены — в спор снова вступили «маузеры» и «ли-метфорды».