Глава 9

Крис Мэйо вышел наружу. На небе высыпали звезды, луна поднимется рано. Что очень кстати.

— Ты побудь здесь, — наказал он коню. — Я за тобой вернусь.

Подхватив винтовку, ирландец прошел мимо загона к узенькой стежке, что уводила вверх, к горам. Дорожка была утоптанная, накатанная; кто бы там ни жил в хижине, этой тропкой он пользовался часто. Идти по ней труда не составляло, даже в полумраке.

Несколько раз Крис останавливался перевести дыхание, ибо изрядно устал. Местность становилась все более каменистой, кустарник стал выше, тут и там маячили деревья. Ирландец обогнул ствол кряжистого старого тополя, вскарабкался по крутым уступам, что врезались в горный склон наподобие естественных ступеней, и вдруг прямо перед ним разверзлась впадина, с одной стороны выходящая на прерию.

Свет костра озарял глянцевые бока и стройные ноги лошадей, небрежно брошенные седла… и Барду.

Барда сидела под кустом, привязанная к ветке за правую руку. Ноги пленницы тоже, скорее всего, были связаны, хотя веревок ирландец не приметил. Девушка примостилась на потнике лицом к огню; поджарый, узколицый и скуластый незнакомец устроился на корточках перед костром, присматривая за сковородкой. На поясе у незнакомца болталась кобура, это Крис углядел, когда сидящий переменил позу; винтовка лежала на скале рядом. Ирландец находился не более чем в сотне футов от костра. Воздух был совершенно неподвижен: в ночном безмолвии до Криса доносился голос незнакомца, однако слов разобрать не удавалось.

Крис приник к земле, позабыв об усталости. Он отлично представлял, что ждет его впереди. Этот человек — явно из числа южан-ренегатов, и Барда в его власти. Без сомнения, он же ухлопал толстяка, убил беднягу и ограбил. А выстрел в самое сердце доказывает, что человек этот бьет без промаха.

Крис внимательно оглядел холмы. Впереди и чуть левее нависала скала, а за нею притулился чахлый куст. Вот если бы перебраться туда…

Только абсолютно беззвучно, чтобы не задеть и камня. Этот человек проворен и очень опасен. Обогнув бугорок, за которым хоронился, Крис перебегал от камня к камню, затем осторожно прополз через траву к облюбованному кустику. Куст оказался ненадежным укрытием, но ирландец сжался в комочек и затаился там на минуту, прежде чем двинуться дальше.

Крис поглядел вперед: спрятаться практически негде. А стрелять с такого расстояния он боялся; кроме того, не хотелось ему хладнокровно убивать человека. Вокруг костра валяются камни, пуля может ударить рикошетом, и, чего доброго, ранит или убьет Барду Маклин… стрелок-то из Мэйо никудышный!

Ирландец выпрямился во весь рост и, осторожно глядя, куда ступает, двинулся к костру.

Сидящий у огня человек неспешно встал, отложил сковородку и подошел к Барде. Крис застыл на месте, держа винтовку на уровне пояса и не сводя глаз с мужчины. Тот встал за спиной девушки и проговорил:

— Сиди смирно, детка, и ничего дурного с тобой не случится.

Затем незнакомец поднял голову и одновременно — револьвер.

— Ну, сынок, — крикнул он насмешливо, — ты брось-ка ружьишко и давай сюда, хочу разглядеть тебя хорошенько. А выстрелишь в меня — и каюк твоей подружке.

Криспин Мэйо поколебался только мгновение. На таком расстоянии его самого можно расстрелять в упор, а он, Крис, выпалить не посмеет. Ирландец покорно бросил винтовку… и револьвер тоже.

— Теперь иди к костру, чтобы я на тебя посмотрел, и без глупостей, или конец тебе.

Крис медленно зашагал к огню, отчаянно думая, что бы такое предпринять. От мертвого Барде мало проку, да и себе тоже, а сохранив жизнь, он оставляет за собою хоть какой-то шанс. Значит, надо молчать и слушаться.

— А теперь повернись лицом.

Крис послушно повернулся. Краем глаза он видел Барду; лицо девушки было смертельно бледно, в глазах застыл ужас.

— Мик… ирландец, черт тебя побери! Только ирландец способен так вырядиться! Ну что ж, считай, что тебе повезло. Меня зовут Мюррей, приятель, и в жилах моих течет ирландская кровь, так что, может статься, я тебя и не убью.

— Отец девушки тревожится, — осторожно намекнул Крис. — Сейчас он, наверное, уже на станции; ты можешь отвезти ее туда, и никто тебе дурного слова не скажет.

Мюррей улыбнулся, и улыбка эта не сулила ничего доброго.

— Это навряд ли. Видишь ли, ради нее я порешил человека, так что я намерен оставить девушку себе. Но я не хочу тебя убивать. Если, конечно, тебе самому жить надоело, тогда — дело другое.

— Нет! — закричала Барда. — Не причиняй ему вреда!

Мюррей захихикал.

— Так это тот самый храбрец, что смешал наши карты, нет? Лошадок угнал… интересно, насколько он храбр?

— Я не трусливее тебя, мистер Мюррей, — заверил Крис. — Ежели ты отложишь ружье, я тебе покажу пару приемчиков. — Ирландец поднял левую руку. — Могу даже одной рукой. Чтобы переломить тебя надвое, одной руки мне за глаза хватит.

Тон Мюррея не сулил ничего хорошего; бандиту явно надоело подтрунивать.

— Одной рукой, э? А сколько у тебя на руке пальцев, ты, пьянь ирландская? Пальцев сколько?

— Пять, думаю; всего пять.

— Пять! Да он считать умеет! А четырех тебе не хватит? Положи-ка руку вот на это бревно у огня и расставь пальцы пошире.

Крис Мэйо застыл на месте. Какое-то мгновение он не верил ушам своим, но затем понял: этот человек не шутит.

— А если не положу? — спросил он.

— Тогда я выстрелю тебе прямо в брюхо, и упадешь ты в огонь, и станешь поджариваться на угольях, пока мы с дамой отужинаем. — Мюррей сардонически расхохотался. — Мисс Маклин с удовольствием поглядит на это зрелище.

Крис мысленно прикинул расстояние до врага. Ни малейшего шанса. Тот злосчастный толстяк находился ничуть не дальше, когда беднягу настигла пуля, а ведь выстрел угодил прямо в сердце.

— Положи руку на бревно и расставь пальцы пошире. Может быть, ежели ты не струсишь и не шевельнешься, я в тебя не попаду. Хочу похвастаться перед дамой своей меткостью.

Выхода Крис не видел. Ирландец уселся на корточки, широко расставил пальцы левой руки и распластал ладонь на старом, замшелом бревне у огня. Жар от костра казался невыносимым.

Мюррей подошел на два шага поближе. Теперь противников разделяло не более двенадцати футов. Язычки пламени плясали в воздухе. Оглушительный грохот выстрела ударил по слуховым перепонкам Криса, и в ту же секунду что-то обожгло ему пальцы. Брызнули мелкие щепки: пуля ударила между большим и указательным пальцем. Мюррей расхохотался.

— Ну что, прекрасная дама? Видели вы когда-нибудь подобный выстрел? — Мюррей снова перевел взгляд на Криса. — Все в порядке, сынок. Пять пальцев, говоришь? А что бы ты предпочел — умереть или жить с одним большим пальцем? Выбор за тобой, малыш.

— Я предпочту жизнь, — сообщил Крис.

Мюррей снова расхохотался.

— А теперь погляди, лапочка, чего тебе ждать, ежели не будешь слушаться… видишь?

Ружье снова громыхнуло, и Крис почувствовал резкую боль. Он опустил глаза. Кончик мизинца как ножом отрезало!

На бревне расползалось кровавое пятно. Крис непроизвольно подвинулся.

— Стоять, мальчик! — рявкнул Мюррей. — Теперь можешь рискнуть тремя. Но запомни: пошевелишься или дернешься, и пуля угодит прямо в череп.

Мюррей оттянул назад ударник, и в это самое мгновение Крис сунул раненую руку в костер и метнул горсть золы и углей в Мюррея. Одно движение, бросок — и в воздухе зареяли огненные искры.

Перепуганный Мюррей с воплем отскочил назад; угли обожгли ему руку и бандит выронил винтовку.

Мюррей нагнулся за ней, и в это короткое мгновение Крис Мэйо одним скачком перемахнул через костер и бросился на врага. Колено его врезалось Мюррею в лоб, тот распластался на земле. Крис прыгнул было на него, но бандит замолотил нотами в воздухе. На сапогах поблескивали шпоры: Крису пришлось отступить. Мюррей поднялся, злобно оскалился и ринулся на Криса.

Боль тут же забылась. Этот вид драки Крис понимал. Не слеша, с оттяжкой, он впечатал левый кулак прямо в лицо нападающего; нос Мюррея хрустнул. Стрелок отчаянно замолотил кулаками, но Крис ступил вперед, широко размахнулся левой рукой и сбоку предательски ударил правой прямо в ребра. Мюррей хрюкнул и вцепился в Криса, норовя ткнуть пальцем ему в глаз. Крис отвернулся… старый трюк, ирландец перенял его в Росскарбери, когда ему было четырнадцать… и снова прошелся по ребрам, а затем заехал противнику в ухо.

Мюррей пошатнулся и едва не упал, но Крис поднял его левой рукой и ударил в лицо четыре раза подряд, затем в пах. Мюррей попытался бросить врага на колени особым захватом, но Крис знал, как защититься и от этого приема. Он поднял собственное колено, отвел его в сторону, и попытка противника не увенчалась успехом.

Ирландец оттолкнул бандита и снова врезал ему в пах, затем еще и еще, а затем остановился, расставил ноги и принялся бить его с оттяжкой, от бедра: безжалостные, сокрушительные пинки швыряли Мюррея из стороны в сторону, словно лист на ветру.

Мюррей рухнул на землю и уже не встал. Крис перешагнул через тело и подобрал револьвер. Затем вернулся к Мюррею и перевернул его ногой. На поясе у него болтался револьвер — тот, что некогда принадлежал Питу Ноблю. Его Крис тоже забрал. Мюррей так и не пошевелился. Ирландец подошел к Барде, подобрал валявшийся у костра нож и перерезал веревочные путы.

— Ваш палец! — задохнулась девушка. — Ваш бедный пальчик!

Барда поднялась на ноги, слегка пошатываясь: слишком долго пленница просидела связанной. Крис переложил револьвер Мюррея в правую руку и протянул девушке левую.

— Перевяжите, если сможете. Надо убираться отсюда.

— Но мы не можем ехать прямо сейчас! Вы ранены! — Барда принялась бинтовать палец парой изящных кружевных платочков, что менее всего подходили для этой цели. Однако раскаленные уголья отчасти прижгли рану — за ту долю секунды, что побывали в руке Криса.

— Кто-нибудь мог услышать выстрелы: очень вероятно, что этим «кто-то» окажутся его друзья, и очень вероятно, что они уже скачут сюда, — объяснил Мэйо.

Ирландец подошел к лошадям, оседлал кобылку и подобрал ружья, свое и Мюррея. Мэйо помог девушке сесть в седло и, оглянувшись, увидел, что Мюррей зашевелился и пытается встать.

— Если ты не дурак, — негромко посоветовал Крис, — то полежишь еще немного. Хоть ты и жестокий убийца, я тебя больше пальцем не трону, коли сам не напросишься. Но еже ли ты снова встанешь у меня на пути, второй раз тебе это даром не пройдет. Если я тебя еще раз увижу, я тебя прикончу, кулаком ли, ружьем ли, дубинкой ли, — как скажешь.

Крис вскочил на одного из неоседланных коней и шагом поехал вверх по склону, гоня перед собою остальных. Барда спешила следом. Палец сводило от боли. Перевалив через холм, ирландец спешился, оседлал лучшего из захваченных коней и криками и ударами разогнал остальных. Затем, ведя полковничьего мерина в поводу, спутники двинулись в путь.

— Что с ним теперь будет? — поинтересовалась девушка.

— Рядом течет ручей, а жратва у него есть. Когда негодяй сможет подняться на ноги, он уйдет восвояси. Может быть, его разыщут друзья, а коли нет, так сам найдет дорогу. Он — парень не промах, и хитрости ему не занимать.

Криспин Мэйо запрокинул голову, глядя на звезды, затем направил коней чуть западнее (ехали они в северном направлении). Всадники скакали не останавливаясь.

— Мы едем на станцию, — сообщил ирландец. — Думается мне, поезда не заставят себя ждать, а отец ваш, наверное, уже там, и вскорости все это забудется, как дурной сон.

— Вы храбрый человек, Криспин Мэйо, очень храбрый.

— На это я не претендую. Я здорово перепугался. Я знал, что этот человек жесток и не выпустит меня живым, даже без пальца. Он бы расстрелял меня в пух и прах, а затем добил бы.

После драки Крис успел-таки подержать обожженную руку в холодной воде, когда седлал полковничьего мерина рядом с ручьем, но кисть все равно болела. В углях она побывала какую-то долю секунды: один только взмах, не более, пламя не успело пальцев опалить, однако же кончик мизинца слегка прижгло. Чудеса, да и только!

Далеко, у самого горизонта, Крис увидел алую звезду. И тут его осенило. Это вовсе не звезда, это станция; там горит красный фонарь. Осталось совсем немного.

Крис медленно подъезжал к путям, радуясь гостеприимному огоньку, словно освещенным окнам родного дома: ему не терпелось поскорее оказаться там. Еще несколько минут…

Они нырнули в лощину и уже поднимались по противоположному склону, когда Крис заслышал цокот копыт: в их сторону мчался целый отряд всадников. Взвизгнула пуля, гостеприимный огонек погас, ирландец услышал яростные, гневные вопли и новые выстрелы и соскользнул с седла.

— Подержите коней! — крикнул он.

Опустившись на одно колено, Крис навел дуло на темную массу, «где по его предположениям находились всадники, и открыл огонь. Два выстрела последовали один за другим, затем ирландец метнулся влево и выпалил еще раз. Отпрыгнув вправо, Крис снова разрядил винтовку, чтобы нападающие подумали, будто стрелков здесь несколько.

В ответ раздалась целая канонада выстрелов, по большей части из револьверов, но стреляющие находились слишком далеко и в цель не попали. В следующее мгновение всадники поворотили коней и ускакали прочь. Ренегатам вовсе не улыбалось иметь дело со стрелками-пехотинцами, что, как известно, находятся в выигрышном положении по сравнению с верховыми.

Держась низкой насыпи, на которой возвышалось здание станции, мужчина и женщина пешком двинулись вперед. В пятидесяти футах от дома Крис остановился и тихо позвал:

— Это ты, Реппато?

— А кто ж еще? Давай сюда!

Они вошли, ведя коней в поводу. Реп стоял в дверях, сжимая в руке винтовку; за спиною его возвышался полковник Маклин. Барда опрометью бросилась к нему, отец и дочь обнялись и целую минуту хором спрашивали друг друга, все ли у другого в порядке.

— Криспин хорошо обо мне заботился, отец. Со мной ровным счетом ничего не случилось, но у него обожжена рука, и один из бандитов отстрелил ему палец.

— Я о вас тоже заботился, пусть и недолго, — проворчал Реппато.

— О да! И я вам очень признательна.

— Это вы стреляли? — поинтересовался Маклин.

— Мы. Я увидел всадников на фоне неба и сразу же узнал негодяев; затем они открыли огонь, а я атаковал их во фланг.

— Отлично сделано! Сомневаюсь, чтобы они вернулись нынче ночью, а на рассвете прибудет поезд с солдатами. Он отвезет нас в форт Сандерс.

Реппато Пратт ушел в угол, где Криспин уже располагался на ночлег, позаимствовав из спальни лишнее одеяло.

— Что, пальца недосчитался?

— Да только до первого сустава. Этот тип похвалялся перед девушкой своей меткостью. Я знал, что очень скоро пуля угодит мне в брюхо, или колено перебьет, или что-нибудь в этом роде, потому я швырнул раскаленные угли ему в лицо и задал ему хорошенько. Его звали Мюррей,

— Мюррей?! — Реп схватил друга за плечо. — Ты его убил? Если нет, лучше вернись и доверши начатое.

— Да не стал я его убивать. Но он меня запомнит. Я расквасил ему нос и поломал несколько ребер, надо думать. Я его здорово отделал и полагаю, что новых встреч со мною он искать не станет.

Все уснули; полковник и Реп дежурили по очереди. Ранним, холодным утром перед рассветом они заслышали далекий звук, тот самый звук, которого все с нетерпением ждали… свисток поезда, что одиноко катился по прерии, петляя меж холмов. Этот сигнал ни с чем невозможно было спутать.

Криспин Мэйо поднялся на ноги, затем снова сел и натянул сапоги. Он устал как собака, в каждой клеточке руки пульсировала тупая боль, но ничего — скоро он снова окажется в поезде. Конечно, пройдет несколько дней, прежде чем он сможет орудовать киркой или молотком, однако заживет рука, никуда не денется.

Снова раздался паровозный свисток, и Реп поспешно зажег один из фонарей. Пратт замахал фонарем, вращающиеся колеса поезда замедлили ход и застыли неподвижно.

Друзья стояли на крохотной платформе; проводник сошел на землю. Им оказался Сэм Кокинс.

— Ты? — приветствовал он Криса. — А я думал, ты давно сбежал!

— Прошлой ночью я расквасил нос одному парню и в придачу переломал ему ребра; могу и повторить. А ну-ка опускай сходни и заводи лошадей, парень, полковнику ждать некогда.

Кокинс собрался было огрызнуться, но тут вмешался Маклин:

— Делай как он сказал, да поживее.

Снова усевшись в поезд, Криспин Мэйо откинулся на спинку кресла и надвинул на глаза котелок.

— Не тревожь меня, пока не доедем до места, — наказал он Репу и заснул.

Паровозный свисток одиноко зазвучал в умирающей ночи, паровой двигатель запыхтел, таща за собою многоглазое чудище.

С порядочного расстояния Джастин Парли глядел вслед удаляющемуся поезду.

— Придет еще наш черед, — пообещал он. — Придет, и очень скоро.