Глава 3. ПЕРЕЛОМ

Новый командующий войсками губернии Павлов и назначенный к нему 15 января начальником штаба Константин Петрович Невежин (бывший начальник штаба 3-й армии), используя время, необходимое для переброски на Тамбовщину выделенных Москвой дополнительных частей внутренних войск и регулярной Красной армии, стали тщательно изучать сложившуюся здесь обстановку. Естественно, что Павлова и Невежина в первую очередь интересовали вооруженные силы тамбовских мятежников: их структура, численность, командный состав, вооружение и т. п.

Из перехваченных приказов антоновского Главоперштаба было установлено, что 18 января 1921 года произошло разделение единой прежде Партизанской армии Тамбовского края на две самостоятельные в оперативном отношении армии, 1-ю и 2-ю.

В состав 1-й армии вошли 10 регулярных (номерных) полков: 1-й Каменский /командир полка Тимофей Степанович Гавриков/*, 2-й Борисоглебский /Александр Борисович Кулдошин/, 5-й Пановский /Константин Иванович Баранов/, 6-й Савальский /Андрей Миронович Каверин/, 7-й Тамбовский /Яков Федорович Вислобоков/, 10-й Волчье-Карачанский /Иван Макарович Кузнецов/, 11-й Павлодарский /Петр Дмитриевич Боярский/, 12-й Токайский /Константин Андреевич Корешков/, 13-й Битюгский /Дмитрий Гаврилович Иванников/ и 14-й Архангельский /Александр Козьмич Пастушков/.

Первый командир Каменского полка Ефим Иванович Казанков 11 января 1921 года в бою с кавполком Переведенцева под селом Моисеево-Алабушка Борисоглебского уезда попал в безвыходную ситуацию и. не желая сдаваться в плен, застрелился.(131)

Каждые два полка, происходившие из соседних местностей, сводились в бригаду. Один из командиров объединенных в бригаду полков выполнял одновременно и функции комбрига. Начальником штаба 1-й антоновской армии стал бывший поручик Иван Архипович Губарев, а временно исполняющим должность командарма был назначен Дмитрий Михайлович Егорчев.(133)

2-я партизанская армия Тамбовского края первоначально состояла всего из четырех полков: 3-го Кирсановского /командир И. Баурин/, 4-го Низовского /Иван Алексеевич Востриков/, 8-го Пахотно-Угловского /Василий Федорович Селянский/ и 9-го Семеновского /Григорий Васильевич Крутских/.(134). До марта 1921 года 2-й повстанческой армией командовал Петр Михайлович Токмаков.

Особо отметим, что в обеих армиях имелось также по одному кавалерийскому полку особого назначения. В 1-й армии Особым полком командовал Михаил Антонович Канищев, а при штабе 2-й армии (фактически это был Главоперштаб во главе с самим Антоновым) неотлучно находился Особый полк под командованием бывшего штабс-капитана Павла Тимофеевича Эктова.

В начале 1921 года во всех антоновских полках были введены знаки различия. Для рядовых они состояли лишь в красных бантиках на головных уборах. А весь командный состав – от командиров отделений до командармов – кроме бантиков носил на левом рукаве, повыше локтя, красные нашивки в виде полосок, треугольников и ромбов. Все регулярные полки имели свои боевые знамена красного цвета, на которых было начертано полное наименование полка, а сверху – знаменитый эсеровский лозунг: "В борьбе обретешь ты право свое".

Кроме регулярных и особых полков в обеих антоновских армиях имелись многочисленные вспомогательные отряды и подразделения: комендантские команды, "летучие отряды", отряды связистов, разведчиков и т. д. Например, отряд знаменитой Маруси занимался в основном реквизицией у местного населения военного обмундирования и лекарственных средств.

* Во время Антоновского восстания на Тамбовщине ходило много различных слухов и легенд о Марусе и ее отряде. Одни говорили, что это сама Мария Спиридонова – лидер партии левых эсеров и, кстати, уроженка города Тамбова, а другие – что это известная анархистка Мария Никифорова, которая в 1918 году со своим отрядом, якобы "сражавшимся" тогда против белых, была в здешних местах и проявила особую склонность к проведению реквизиций и наложению контрибуций. Некоторую ясность в крайне запутанный "вопрос о Марусе" внес в 1923 году участник борьбы с антоновщиной И. Е. Панкратов. В своих воспоминаниях, опубликованных в Тамбове, он подробно рассказал, как 22 апреля 1921 года им была арестована Маруся- Мария Михайловна Косова, эсерка и антоновская разведчица, происходившая родом из деревни Камбарщина Тамбовского уезда. Однако, на наш взгляд, в истории антоновщины была не одна Маруся, а как минимум три. И основное "бремя славы" принадлежит не Косовой. а другой Марусе, которая возглавляла у Антонова отдельный отряд, занимавшийся реквизициями, а затем и участвовавший в боях.

Общая численность обеих антоновских армий /вместе со вспомогательными подразделениями/ в конце января 1921 года составляла примерно 10 тысяч человек. Но ими силы мятежников _в Тамбовской губернии далеко не исчерпывались. Сюда нужно присовокупить и повстанцев, находившихся в распоряжении комитетов Союза трудового крестьянства, которых в середине января насчитывалось до 300. На охваченной восстанием территории комитеты СТК выполняли функции местных органов гражданской власти. Местности, в которых существовали комитеты СТК, назывались "организованными местностями". В своей работе местные комитеты СТК руководствовались инструкцией "Об организации районных, волостных и сельских комитетов и их обязанностях", утвержденной губернским съездом СТК 24 декабря 1920 года, По нашим подсчетам, для полного /согласно инструкции/ укомплектования 300 комитетов СТК штатами требовалось не менее полутора тысяч человек.

Глава инструкции, определявшая перечень обязанностей местных комитетов СТК. содержала 12 пунктов. Вот наиболее важные из них:

"2. Следить за передвижением красных войск…

3. Самовольно отлучившихся из отряда партизан задерживать и направлять в ближайшие отряды; в случае их сопротивления – обезоруживать и сообщать тем отрядам, из которого отлучился партизан.

4. Строго следить за грабежами, убийствами и пожарами. Замеченных при этом лиц задерживать и препровождать в суд как бандитов.

…7. Строго преследовать лиц. занимающихся варкой самогона. Уличенных в этом предавать суду.

8. Ставить в известность красноармейцев, приехавших в отпуск, чтобы они не возвращались в свои части…

12. Не пропускать для продажи из восставшего района в Другие местности лошадей и хлеб."

Бесспорно, что комитеты СТК сыграли большую роль в Антоновском восстании, довольно крепко держа в своих руках власть над "организованными местностями" и тем самым обеспечивая надежный тыл повстанческим армиям. Комитеты СТК не только вели среди населения агитацию в пользу Антонова, были "глазами и ушами" его армий, но и имели свои собственные вооруженные отряды. Правда, эти отряды, называвшиеся где "вохрой", где – "милицией", а где – "сельской самообороной", значительно уступали в численном и боевом отношениях регулярным /номерным/ антоновским полкам, не говоря уже о полках особого назначения, хотя, честно говоря, таким полком, оправдывавшим свое название, был лишь Особый полк (своего рода антоновская гвардия) при Главоперштабе. Но вот беда: оба его командира (с момента описываемых событий) оказались предателями.

Обзор лагеря повстанцев в момент наивысшего развития восстания /начало 1921 года/ нельзя считать более или менее полным, если умолчать о порядках, установленных антоновцами в "организованных местностях", об их отношении к местному населению, к пленным бойцам и командирам Красной армии, к сельсоветчикам и деревенским коммунистам.

Наша историческая литература об антоновщине до последнего времени твердо придерживалась давно сложившегося стереотипа, что на занятой мятежниками территории царил только дикий, совершенно бессмысленный, никем и ничем неограниченный террор. Однако, думается, что многолетнее изучение автором этих строк сотен всевозможных архивных документов, проливающих свет на эту сторону Антоновского восстания, позволяет высказать здесь и свое мнение. Причем сразу надо оговориться, что это мнение существенно отличается от совсем еще недавно, так сказать, "общепринятого".

Например, автор не нашел в архивных документах подтверждения тому, что "целые села и деревни сжигались и разрушались" повстанцами, как это утверждает в своей книге "Антоновщина: замыслы и действительность" столичный историк И. П. Донков, правда, не называя при этом ни одного населенного пункта, сожженного или разрушенного/?!/антоновцами.

Также не подтверждаются архивными материалами повальные и безразборные убийства повстанцами деревенских коммунистов и сельсоветчиков. Напротив, руководители восстания поступали в отношении этих лиц как раз очень разборчиво. Да, "твердокаменных" коммунистов повстанцы уничтожали безжалостно, выбирая, вдобавок, при этом для своих жертв смерть мучительную и ужасную. А вот неустойчивых, колеблющихся деревенских коммунистов и особенно сельсоветчиков, пользовавшихся авторитетом у крестьян, антоновцы, как правило, не убивали, а. наоборот, всячески зазывали /и принимали/ в свои ряды, хотя ответственных должностей почти не доверяли.(138) Напомним здесь еще раз. что к февралю 1921 года половина сельских коммунистов Кирсановского уезда оказалась на стороне Антонова.

На наш взгляд, этот поразительный в общем-то факт является весомым доказательством того, что руководители и идеологи восстания проводили свою карательную политику довольно обдуманно и очень разборчиво. В этом отношении весьма красноречив так называемый "Временный устав наказаний, подсудных армейским судам" – своего рода антоновский уголовный кодекс, который состоял из тридцати семи параграфов-статей, содержавших перечень проступков и преступлений, за которые полагались наказания трех видов: выговор, плети /от 8 до 50/ и расстрел. Наиболее суров "Временный устав наказаний" был к повстанцам и местным жителям, уличенным в шпионаже, пропаганде коммунизма и укрывательстве коммунистов. Из тридцати семи статей шестнадцать содержали в себе такой вид наказания, как расстрел. Он полагался не только за перечисленные выше "военно-политические преступления", но и за некоторые чисто уголовные – грабеж с убийством, бандитизм и т. п.

Общеизвестно, что бичом антоновской, как, впрочем, и Красной армии был самогон. Поэтому неудивительно, что два параграфа "Временного устава наказаний" целиком посвящались борьбе с этим злом. Однако любопытно, что если за распитие самогона повстанцами предусматривался лишь выговор /"убеждение"/ или разжалование в рядовые, то за изготовление самогона с целью дальнейшей его продажи повстанцам наказание было значительно суровее – от 15 плетей и до расстрела.

Беспощадно и только расстрелом каралась "выдача бойцов партизанского движения частными лицами красным". И, наконец, 37-й параграф предусматривал полный "рацион" плетей за грубое обращение с пленными в организованных местностях со стороны жителей и самовольную расправу с ними".

За все время антоновщины, а особенно в начале 1921 года, повстанцы нередко захватывали в плен большие группы /до 700 человек/ красноармейцев. Каково же было обращение с ними ^в плену?

Как можно понять из сохранившихся архивных документов, то и здесь руководители восстания действовали по известному своей безотказностью принципу "разделяй и властвуй".

Всех пленных повстанцы разделяли на три основные категории: комиссары-коммунисты, командиры и рядовые бойцы.

Особую группу пленных составляли так называемые "интернационалисты" – латыши, мадьяры, китайцы и др., служившие, как правило, в карательных отрядах и принимавшие непосредственное участие в сожжении деревень и расстреле заложников

С пленными, относящимися к первой категории, разговор у повстанцев был коротким, а смерть этих людей – мучительной и долгой. С командирами Красной армии все происходило наоборот: разговор /допрос/ – долгий, смерть – быстрая. Отношение же антоновцев к рядовым красноармейцам, как правило, нельзя назвать жестоким или бесчеловечным, хотя, конечно, случались совершенно дикие расправы и над ними. Но здесь мы говорим лишь о наиболее типичных случаях, имевших место во время наивысшего развития восстания в начале 1921 года. Так вот, обычно в антоновском плену красноармейцы находились не более двух – трех дней. Если вкратце, то "программа" их плена была следующей.

Сначала пленные бойцы попадали на допрос, а затем – на цикл лекций "о внутреннем положении", где опытные антоновские агитаторы-политработники рассказывали им о целях и причинах "всенародного восстания против насильников-коммунистов". После окончания лекций красноармейцам предлагалось добровольно вступать в ряды антоновских армий. Те же из пленных, кто не захотел стать антоновцем, направлялись в штаб повстанческого полка, где им выдавался так называемый "отпуск". Этот "отпуск" представлял из себя маленькую справку, в которой указывалось, что красноармеец такой-то, взятый в плен тогда-то, отпущен из плена такого-то числа, во столько-то часов. Обычно на справке ставился угловой штамп соответствующего повстанческого полка и имелись подписи командира полка, его заместителя и комиссара /"политкома"/. С "отпуском" на руках, красноармеец беспрепятственно возвращался в свою часть, где сдавал справку в штаб полка и после небольшого допроса, как правило, вновь получал оружие и становился в строй.

Один только факт: 22 декабря 1920 года карательный отряд латышских стрелков под командованием Петра Андреевича Альтова сжег в селах Никольское и Коптево Тамбовского уезда 230 домов мятежников и расстрелял 150 крестьян. Вынося таким "интернационалистам" исключительно смертные приговоры, антоновские суды обычно добавляли: "…и за вмешательство во внутренние дела России" .

Таким обращением с пленными антоновцы серьезно ослабляли боевую устойчивость и политическую надежность красноармейских частей, внося раскол между командирами, комиссарами и коммунистами, с одной стороны, и беспартийной массой рядовых бойцов, с другой.

Большое значение руководители восстания придавали и проведению антикоммунистической пропаганды внутри частей Красной армии. Это достигалось засылкой туда своих агитаторов под видом добровольцев из местного населения, а также распространением среди красноармейцев различных листовок и воззваний. Вот типичный, с небольшими и несущественными сокращениями, образчик повстанческой пропаганды – "Воззвание к мобилизованным красноармейцам":

"Братья красноармейцы!

Комиссары-коммунисты послали вас усмирить нас, как ₀ни называют, бандитов… Но, дорогие братья, опомнитесь! Голос русского народа, а не голос властителей и комиссаров взывает к вам. Опомнитесь! Никаких бандитов, никаких разбойников нет, есть едино восставший страдалец русский народ. Голодный, холодный, измученный и разоренный вконец, загнанный комиссарской властью в тупик, – он не вынес гнета палачей-коммунистов, и разъяренный зверь поднялся с русским огромным кулаком на своих угнетателей, но не на вас и, тем более, не на тружеников-землепашцев /это было бы ужасно/, а на действительных врагов наших, врагов всего русского народа – кровожадных коммунистов. Пора перестать верить им, обманщикам… Идите к нам, нас не мало, нас много, нас – весь восставший родной вам народ. Идите общими силами строить с нами хорошую жизнь".

И хотя свой основной удар пропаганда повстанцев направляла на подрыв единства личного состава красноармейских частей, не забывали идеологи антоновщины и о местном населении. Так, например, в одном из обращений к населению "организованных местностей" повстанцы, взывая о помощи и разъясняя, что они сражаются исключительно за лучшую долю крестьянина-хлебороба, писали:

"…Поэтому мы, партизаны, слезно просим население оказывать нам всякую помощь, какая может встретиться… Да поможет нам всемогущий Бог одолеть врага и установить власть, которая бы правила нами во благо ныне плачущего и угнетенного Русского народа, а не одних коммунистов и пархатых жидов".

Среди архивных документов об Антоновском восстании встречаются, хотя и довольно редко, пропагандистские воззвания к рабочим, которых повстанцы призывали быстрее присоединяться к восставшему крестьянству – "и победа обеспечена", кстати, в архивах имеются достоверные сведения о серьезных успехах антоновской пропаганды среди текстильщиков Рассказово и железнодорожников узловой станции Ртищево, что в Саратовской губернии.

Одним словом, агитация и пропаганда у тамбовских повстанцев была поставлена на довольно широкую ногу. И любопытно, что наиболее плодовитым по части составления всевозможных повстанческих листовок и воззваний был младший брат руководителя восстания – Дмитрий Антонов. Причем Дмитрий Степанович писал не только прозой, но и стихами /правда, весьма посредственными; такие в народе называют "нескладухой"/, гордо подписываясь псевдонимом "Молодой Лев".

В январе 1921 года, когда войска Тамбовской губернии возглавил А. В. Павлов, его противник представлял собой весьма внушительную и грозную – из-за поддержки значительной частью тамбовского крестьянства – силу. Новый командующий свою практическую деятельность начал с того, что поделил охваченную мятежом территорию трех уездов /Тамбовского, Кирсановского и Борисоглебского/ на 4 части – так называемые "боевые участки". Во главе боевых участков были поставлены начальники, при которых создавались штабы. Штаб 1-го боевого участка расположился в Кирсанове. Штаб 2-го боеучастка не имел постоянного места расквартирования и перемещался, в зависимости от обстановки, по южной половине Тамбовского уезда, от села Новосельцево на западе до Рассказово на востоке. Штаб 3-го боевого участка разместился на станции Жердевка, а штаб 4-го – в городе Борисоглебске.

11 января А. В. Павлов доложил Главкому Республики С.С. Каменеву, что антоновцы на захваченной ими территории уже создают свои органы гражданской власти и усиленно формируют новые повстанческие полки, а, по данным разведки, дней через десять собираются предпринять крупные военные акции. Примерно к этому же сроку, сообщал Павлов, должно завершиться прибытие выделенных Центром частей Красной армии и их выход на исходные рубежи для нанесения решительного удара по главным силам мятежников.

Однако к намеченному сроку Павлову не удалось полностью сосредоточить свои силы в назначенных пунктах, так как повстанцы резко активизировали операции на железных дорогах, по которым перебрасывались войска. Особую активность мятежники проявили на железнодорожной ветке Грязи – Поворино, по которой из-под Брянска в район Балашова следовали эшелоны 15-й Сибирской кавалерийской дивизии. Именно на эту дивизию возлагал основные свои надежды командующий войсками Тамбовской губернии А. В. Павлов.

* По данным борисоглебских чекистов, к 1 января 1921 года в занятой повстанцами части Борисоглебского уезда /27 волостей из 33-х/ 80 процентов населения симпатизировало Антонову.

Начдив-15 /Александр Григорьевич Голиков/ со своим штабом прибыл в Балашов вовремя. А вот полки его дивизии сильно задерживались. Например, 2-й кавалерийский полк дивизии надолго застрял у станции Жердевка из-за того, что впереди антоновцы постоянно разбирали или разрушали железнодорожные пути. К тому же вскоре выяснилось, что 15-я Сибирская кавалерийская дивизия прибывает полувооруженной и полураздетой: едва сойдя с поезда в Балашове, ее начдив Голиков обратился к Павлову с просьбой выделить дивизии 1831 винтовку и для начала хотя бы 50 тысяч патронов.

Весь январь 1921 года на мятежной Тамбовщине шли ожесточенные бои. Причем наступательной стороной чаще были антоновцы. Вот далеко не полная хроника их действий с 5 по 23 января лишь на железнодорожной ветке Грязи – Поворино, а вернее, на том ее стокилометровом участке, что между Борисоглебском и станцией Мордово /ныне ст. Оборона/.

5 января. Налет антоновцев на станцию Волконская /ныне Народная/. Нападение удалось отбить лишь благодаря сильному артиллерииско-пулеметному огню подоспевшего на помощь защитникам станции бронепоезда № 121.

7 января. Семичасовой штурм повстанцами станции Токаревка. Все атаки мятежников отражены гарнизоном станции и местным коммунистическим отрядом под командованием Ивана Ивановича Машкова.

10 января. Антоновцами взята станция Рымарево, что в 15 километрах северо-западнее Жердевки. Вышедшая на помощь из Токаревки бронелетучка транспортной ЧК, пройдя всего три километра, попала в подстроенную повстанцами аварию /сошли с пути контрольные платформы/ и вернулась обратно.

12 января. Под Жердевкой антоновцы устроили крушение еще одной бронелетучки, которая, оставив в поле сошедшие с рельсов контрольную платформу и один броневагон, возвратилась в Жердевку. В этот же день повстанцы четырежды пытались захватить оставленный броневагон, но были отбиты огнем находившейся в нем команды.

20 января. Крупные силы повстанцев во главе с самим Антоновым окружили в семи километрах от Жердевки сводный красноармейский отряд в 160 штыков и 60 сабель при трех пулеметах под командованием начальника 3-го боевого участка Кузнецова. На предложение Антонова сдаться без боя Кузнецов ответил отказом, и его отряд, заняв круговую оборону, начал отбиваться, очевидно, надеясь на скорую помощь извне.

Дело в том, что этот неравный бой происходил недалеко от линии железной дороги, буквально на виду у застрявших перед Жердевкой эшелонов 2-го кавполка 15-й Сибирской кавалерийской дивизии. Увидев, что какой-то отряд красных попал в тяжелое положение, бойцы полка сами, без команды, руководствуясь лишь чувством войскового товарищества, стали быстро выводить из вагонов лошадей, и через несколько минут полк построился, чтобы немедленно броситься на выручку погибающему на глазах отряду Кузнецова. Однако командир полка атаку отменил, заявив опешившим бойцам, что не может вести их в бой, не получив на это разрешение штаба дивизии. Пока комполка ездил на станцию Жердевка и оттуда связывался со штабом дивизии в Балашове, узнавал, как ему поступить, отряд Кузнецова на две трети был уже перебит, а одна треть попала в плен. Сам же Кузнецов с небольшой группой всадников пошел на прорыв. Спастись удалось лишь двоим: израненному Кузнецову и одному красноармейцу.

Узнав о случившемся под Жердевкой, командующий войсками Тамбовской губернии Павлов имел очень резкий разговор по прямому проводу с начдивом-15 Голиковым, от которого потребовал сурово наказать командира полка, не оказавшего помощь отряду Кузнецова.

23 января. У входной стрелки на станцию Рымарево антоновцы наглухо "посадили на мель" бронепоезд № 121. Всего на борту бронепоезда, кроме его командира Новицкого, находились лишь 38 человек, включая двух паровозных машинистов и одного смазчика колес. Все попытки красноармейских частей, поддерживаемых бронепоездом №1 /со стороны Жердевки/ и бронелетучкой №2 /со стороны Токаревки/, деблокировать осажденный бронепоезд Новицкого результатов не принесли, хотя операция по деблокаде находилась под личным контролем Главкома С.С. Каменева. А через неделю в своих переговорах по прямому проводу красные военачальники старались уже не упоминать о бронепоезде № 121, считая его экипаж погибшим.

Но осажденный бронепоезд жил и сражался. В приказе № 236 Реввоенсовета Республики от 23 августа 1921 года о награждении бронепоезда № 121 Почетным революционным Красным знаменем говорится: "Бронепоезд № 121 … с 23 января по 4 февраля 1921 года, будучи отрезан с обеих сторон вследствие порчи железнодорожного пути, на предложение окруживших его антоновцев капитулировать ответил сильнейшим огнем по противнику.

После гибели отряда Кузнецова штаб 3-го боевого участка был заново создан на станции Мордово, куда в конце января прибыла 30-я стрелковая бригада, командир которой /В. П. Сомов/ и стал начальником 3-го боеучастка войск Тамбовской губернии.

В последующий период боя герои-красноармейцы, несмотря на сильный обстрел со стороны противника, исправили железнодорожное полотно, причем их работа обеспечивалась огнем бронепоезда, в котором принял личное живое участие и комсостав последнего. После исправления пути бронепоезд прибыл в неповрежденном виде наст. Борисоглебск".

Бронепоезд № 121 стал шестым /и последним/ в истории гражданской войны бронепоездом, удостоенным столь высокой награды. Но еще до появления процитированного выше приказа Реввоенсовета Республики, 27 мая 1921 года командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский /сменивший к этому времени А. В. Павлова/ подписал приказ о награждении орденами Красного Знамени всех тридцати девяти членов команды героического бронепоезда № 121.(158)

Но вернемся вновь к событиям, происходившим на мятежной Тамбовщине 23 января 1921 года. В этот день повстанцы продемонстрировали сразу в нескольких местах такую силу, какую ни до этого, ни после не показывали.

Утром 23 января они захватили большое село Уварово – один из последних сельских островков советской власти в Борисоглебском уезде.

В середине дня у сел Сампур и Верхоценье Тамбовского уезда произошел многочасовой упорный бой пяти антоновских полков с кавгруппой Дмитриенко /1-й и 2-й кавалерийские полки под командованием Переведенцева и Курникова/, пехотной красноармейской частью и бронепоездом № 122. Об особой ожесточенности этого боя красноречиво свидетельствует такой факт: 1-й кавполк Переведенцева, позже других вступивший в бой, за два часа потерял убитыми и ранеными до пятидесяти процентов людей и лошадей и на три дня совершенно вышел из строя, чем вызвал резкое недовольство самого Главкома С. С. Каменева.

По состоянию на 12 января 1921 года кавполк Переведенцева насчитывал 525 строевых сабель.

Вечером 23 января 250 конных повстанцев в первый /и последний/ раз за всю историю антоновщины сделали попытку налета на Борисоглебск. Но заранее предупрежденный разведкой городской гарнизон без особого труда отбил налет.

И, наконец, поздно вечером 23 января около тысячи повстанцев штурмом взяли неприступную до сих пор станцию Токарёвка.

Одним словом, Антонов опередил командующего войсками губернии с нанесением удара. В результате военных акций,

предпринятых тамбовскими повстанцами 23 января, надолго замерло движение поездов на двух железнодорожных ветках: Грязи – Поворино и Тамбов – Балашов.

В последних числах января, закончив, наконец, сосредоточение своих войск, Павлов начал широкомасштабную операцию по прочесыванию всей охваченной мятежом территории с целью обнаружения и уничтожения главных сил Антонова. Кроме ранее имевшихся частей, в операции участвовали: 15-я Сибирская кавалерийская дивизия /с востока/, 14-я отдельная кавбригада /с юга/, 30-я бригада 10-й стрелковой дивизии /с запада/ и бригада 26-й стрелковой дивизии /с севера/. Однако мощный удар советских войск пришелся в основном в пустоту. Это объяснялось как неслаженностью в действиях красноармейских частей, так и тем, что антоновцы при наступлении противника рассеивались на время, а затем вновь собирались в заранее условленных местах и наносили внезапные и потому весьма болезненные удары по тыловым подразделениям красных.

7 февраля командующий войсками губернии Павлов начал новую операцию прочесывания, которая также не принесла ожидаемых результатов.

А тем временем восстание на Тамбовщине разгоралось все сильнее, и "антонов огонь" постепенно перекидывался в пограничные уезды соседних губерний – Пензенской, Саратовской и особенно Воронежской. В начале февраля накал вооруженного противоборства на Тамбовщине достиг своего апогея.

Несмотря на привлечение значительных сил регулярной Красной армии, сломить сопротивление плохо вооруженных тамбовских повстанцев никак не удавалось. Красноармейские части, еще совсем недавно исключительно храбро сражавшиеся против Врангеля или белополяков, едва прибыв на Тамбовщину, быстро теряли свой боевой дух и действовали крайне вяло и нерешительно. В частях процветало дезертирство. Только за два месяца – январь и февраль 1921 года – из войск Тамбовской губернии дезертировали 8362 человека.

11 февраля в своем докладе Главкому РСФСР С. С. Каменеву командующий войсками Тамбовской губернии А. В. Павлов назвал главную, по его мнению, причину того, что антоновщина до сих пор не поддается ликвидации. "В Тамбовской губернии не бандитизм, – писал в докладе Павлов, – а крестьянское восстание, захватившее широкие слои крестьянства".

Все большему числу ответственных работников в Тамбове и Москве становилось ясным, что одними военными мерами антоновщину не ликвидировать.

Еще 12 января 1921 года пленум ЦК РКП/б/, в работе которого участвовал и В. И. Ленин, обсудил вопрос о настроениях крестьянства и создал две специальные комиссии. Одной из них было поручено "спешно подготовить меры военной ликвидации бандитизма", а другой – в течение двух недель "обсудить возможные меры быстрого облегчения положения крестьян."

27 января приступила к работе и Центральная межведомственная комиссия по борьбе с бандитизмом. В ее состав вошли представители ЦК РКП/б/, Совета Труда и Обороны, Реввоенсовета Республики, ВЧК, Наркомата путей сообщения и Главного командования Красной армии. Первоначально эту комиссию возглавлял Ф. Э. Дзержинский, а с 20 февраля – заместитель председателя Реввоенсовета Республики Эфраим Маркович Склянский.

С 25 по 28 января в Тамбове проходила очередная X губернская партийная конференция, на которой с докладом о военном положении губернии выступил А. В. Павлов. Копия его доклада была немедленно направлена В. И. Ленину, все пристальнее следившему за ходом борьбы с антоновщиной. Во время партконференции в Тамбове находились такие видные деятели РКП/б/, как Николай Иванович Бухарин, Лев Борисович Каменев /настоящая фамилия Розенфельд/ и Анатолий Васильевич Луначарский. Все они, каждый по-своему, информировали Ленина о положении в Тамбовской губернии.

29 января Ленин дал письменное приказание Склянскому еженедельно докладывать ему о ходе ликвидации восстания на Тамбовщине.

2 февраля Ленину был направлен доклад командования внутренних войск об их участии в подавлении Антоновского мятежа. В этот же день на заседании Политбюро ЦК РКП/б/, в присутствии В. И. Ленина, был заслушан доклад только что вернувшегося из Тамбова Н. И. Бухарина. 4 февраля секретарь ЦК РКП (б) Николай Николаевич Крестинский сообщил телеграммой Тамбовскому губкому партии, что, обсудив доклад Бухарина о положении дел в Тамбовской губернии, ЦК постановил командировать туда двести опытных партийных работников во главе с В.А.Антоновым-Овсеенко. В начале февраля В. И. Ленин чрезвычайно обеспокоился

усилением политического бандитизма и крестьянских восстаний в стране. При этом особое, первостепенное значение он придавал необходимости скорейшего разгрома антоновщины и ликвидации отрядов знаменитого Нестора Ивановича Махно, которые, двигаясь из глубины Украины, в самом конце января появились в юго-западной части Воронежской губернии. Главное командование Красной армии всерьез предполагало, что выдыхающийся из сил Махно идет на соединение с Антоновым или, по крайней мере, с Колесниковым, который с полутысячным отрядом всадников вновь объявился на юге Воронежской губернии и 2 февраля едва не взял налетом уездный город Богучар.

В записке, адресованной заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому, В. И. Ленин писал: "Надо ежедневно в хвост и в гриву гнать /и бить и драть/ Главкома и Фрунзе, чтобы добили и поймали Антонова и Махно."

Главком С. С. Каменев и командующий войсками Украины и Крыма Михаил Васильевич Фрунзе прилагали, казалось бы, максимум усилий, чтобы в ближайшие же дни покончить хотя бы с более слабым противником – Махно. На "хвосте" у отряда Махно буквально повис красноармейский сводный корпус под командованием Владимира Степановича Нестеровича /1800 штыков и 1100 сабель при 70 пулеметах и 12 орудиях/, а движение махновцев на северо-восток отчаянно стопорили до десяти советских бронепоездов под общим командованием Харина.

Однако, дойдя почти до Алексеевки /ныне райцентр Белгородской области/, Махно резко повернул на юг, в сторону Луганска. Несколько раз красноармейские части плотным кольцом окружали махновский отряд, а отдельные бронепоезда выпускали по нему до тысячи снарядов в день. Но Махно всякий раз удавалось избежать неминуемого вроде бы разгрома и вырываться из очередного кольца. Мало того, 5 февраля, в двадцати километрах севернее Луганска, махновцы умудрились даже разгромить кавалерийскую бригаду красных.

Очевидно, о всех этих неудачах стало известно Ленину, который 6 февраля писал Склянскому:

"Наше военное командование позорно провалилось, выпустив Махно /несмотря на гигантский перевес сил и строгие приказы поймать/, и теперь еще более позорно проваливается, не умея раздавить горсток бандитов.

…И хлеб и дрова, все гибнет из-за банд, а мы имеем миллионную армию. Надо подтянуть Главкома изо всех сил."

8 февраля, во время заседания Политбюро ЦК РКП/б/, на котором обсуждались вопросы о предстоящей посевной компании, положении крестьянства, о бандитизме и другие, Ленин написал "Предварительный, черновой набросок тезисов насчет крестьян", суть которого заключалась в следующем:

"1. Удовлетворить желание беспартийного крестьянства о замене продразверстки /в смысле изъятия излишков/ хлебным налогом.

2. Уменьшить размер этого налога по сравнению с прошлогодней разверсткой."

Этот ленинский "черновой набросок" явился первым документом, определявшим новую экономическую основу отношений между рабочим классом и крестьянством и намечавшим конкретный путь перехода от политики "военного коммунизма" к так называемой "новой экономической политике", или НЭПу. Именно этот документ был позднее заложен в основу проекта решения о замене продразверстки натуральным налогом, принятого X съездом партии коммунистов 15 марта 1921 года.

Однако здесь следует сказать и о том, что об отмене продразверстки думали не только в Москве. Этот вопрос яростно обсуждался в Тамбове еще в конце января, в присутствии Н. И. Бухарина. А 2 февраля вернувшийся в Москву Бухарин сделал на заседании Политбюро доклад о положении в Тамбовской губернии. Позднее /в июле/ Ленин назовет доклад Бухарина "паникерством", ну а пока, очевидно, он так не думал. Ибо уже 5 февраля, выполняя директиву Политбюро ЦК РКП/б/, нарком продовольствия Александр Дмитриевич Цюрупа отдал распоряжение о прекращении взимания продразверстки в Тамбовской губернии. 9 февраля тамбовские губком партии и губисполком в специальном обращении к крестьянам губернии писали, что они "с великой радостью приняли это распоряжение Народного Комиссариата по продовольствию, и сейчас по всей губернии сделаны распоряжения уездным продкомиссариатам немедленно по получении сообщения прекратить собирание хлебной разверстки и снять все продотряды."

Как же могло случиться, что тамбовские власти вдруг "с великой радостью" встретили отмену продразверстки? Ведь, как известно, раньше они и слышать не хотели не только об отмене продразверстки, но даже и об уменьшении ее объема.

Дело здесь в том, что в конце января 1921 года во главе Тамбовского губкома РКП/б/ встал Николай Михайлович Немцов, который и явился главным "зачинщиком" отмены продразвёрстки в губернии. Губисполком же, пока его возглавлял А. Г. Шлихтер, был резко против "капитулянтской линии" губкома и его нового секретаря Н. М. Немцова, считавшего, что для того, чтобы искоренить бандитизм в корне – надо снять со всей губернии продразверстку". По этому поводу между руководствами губкома партии и губисполкома произошло великое столкновение, закончившееся в итоге победой губкома /А. Г.

Шлихтера вскоре переизбрали, и новым председателем губисполкома стал Андрей Сергеевич Лавров – сторонник Н. М. Немцова/. Конфронтация тамбовских руководителей, усугублявшаяся к тому же острой личной неприязнью, всерьез озадачила командующего войсками губернии А. В. Павлова, который 10 февраля вынужден был даже обратиться за советом к Главкому С. С. Каменеву:

"В Тамбове такая склока идет между партией и губисполкомом, что скоро мне придется применять к ним какие-нибудь исключительные меры. Товарищ Шлихтер был у меня и умолял спасти положение вещей, спасти партию. Подавление восстания возможно при дружной работе партии, а этого здесь нет. Такое мнение имеют и Луначарский, и Каменев, с которыми я говорил. Поэтому … прошу Вашего совета: не нужно ли наложить на них твердую военную руку путем создания реввоенсовета, при условии, чтобы членами такового были назначены тот же Шлихтер и Мещеряков, которых Вы знаете, и с которыми я бы мог продуктивно, без трений работать. Повторяю, положение очень серьезно."

Главком пообещал Павлову переговорить на эту тему со Склянским. Склянский же все рассказал Ленину, а тот дал указание внести, не мешкая, вопрос о распре тамбовских руководителей в Оргбюро или Политбюро ЦК РКП/б/ и договориться с секретарем ЦК Н. Н. Крестинским "о немедленных мерах устранения склоки."

В пожарном порядке вызванный в Москву секретарь Тамбовского губкома партии Н. М. Немцов 14 февраля имел двадцатиминутную беседу с В. И. Лениным. А через день вопрос о Немцове рассматривался уже на заседании Политбюро ЦК РКП/б/.(184) Результатом этого рассмотрения было то, что спустя несколько дней Тамбовский губком партии возглавил новый секретарь – Борис Афанасьевич Васильев /настоящая фамилия Гольберг/.

Вечером 14 февраля на встречу с В. И. Лениным в Кремль пришли /вместе с Н. М. Немцовым, заведующим земельным отделом Тамбовского губисполкома М. Ф. Беляковым и бывшим командующим войсками Тамбовской губернии К. В. Редзько/ пять тамбовских крестьян – пленных антоновцев: В. П. Бочаров, И. А. Кобзев, И. Г. Милосердое, Ф. Я. Панфилов и М.Е. Соломатин. Об организации такой встречи Ленин просил еще в декабре 1920 года, когда беседовал с делегацией Тамбовской губернии на VIII Всероссийском съезде Советов. Бывшие мятежники – два бедняка, два середняка и один кулак, поговорив полчаса с Лениным, переменились настолько, что, как писал позднее секретарь Тамбовского губкома партии Б. А. Васильев, приехали обратно "ярыми защитниками Советской власти".

27 февраля в первом номере крестьянской газеты "Тамбовский пахарь" был опубликован рассказ вернувшихся из Москвы крестьян. Этот простодушный рассказ, называвшийся "Что сказал товарищ Ленин крестьянам Тамбовской губернии", вскоре был переиздан большим тиражом в виде отдельной листовки и, разумеется, сыграл свою роль в борьбе с мятежом.

Однако решающую роль в деле ликвидации антоновщины сыграла, бесспорно, отмена продразверстки. Тем самым из мятежа был вынут главный, экономический стержень, после чего противоречия основной массы тамбовского крестьянства с советской властью оказались сведены до минимума.

С отменой продразверстки на Тамбовщине, а особенно, когда через сорок дней она была отменена по всей стране /тамбовские повстанцы серьезно и не без оснований подозревали, что как только они прекратят борьбу, то ненавистная им система продразверстки в губернии будет немедленно восстановлена/, Антоновский мятеж заметно пошел на спад. Подавляющему большинству тамбовских повстанцев воевать, по существу, было уже не за что. И это обстоятельство, конечно, не могло не сказаться самым отрицательным образом на активности и боеспособности повстанческих армий. С нескрываемой горечью начальник штаба "1-й партизанской армии Тамбовского края" Иван Архипович Губарев писал в приказе по армии 20 февраля 1921 года:

"После великих усилий в течение всего периода борьбы с насильниками народными … замечается, что среди партизанских отрядов начинает слабеть боевой дух, усиливается шкурничество и постыдная трусость. Нет в рядах партизан того храброго духа, который в первые времена окрылял партизанские сердца и вел их вперед и уничтожал на пути все препятствия. Нет тех храбрецов-революционеров, которые в августе и сентябре вышли первыми борцами на открытую, честную борьбу, не знали отступлений, наводили ужас на коммунистические банды и одерживали победу за победой. Эти люди почему-то ушли из полков партизанской армии и в большинстве находятся в разных тыловых учреждениях. Оставшиеся храбрецы затерялись между массой шкурников…"(186)

Теперь, после отмены продразверстки, когда антоновщине нанесен сокрушительной силы экономический удар, для достижения полной победы коммунистам предстояло нанести ещё два удара: идеологический и военный. А для координации всей борьбы с антоновщиной советское правительство решило создать так называемую "Полномочную комиссию ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии". Председателем этой комиссии, по предложению Ленина, был назначен видный государственный, партийный и военный деятель Владимир Александрович Антонов-Овсеенко.

16 февраля, наделенный в Москве чрезвычайными полномочиями, Антонов-Овсеенко прибыл в Тамбов, где сразу же развил исключительно активную деятельность. В первую очередь, он твердой рукой навел порядок в рядах губернской парторганизации, созвав для этого XI внеочередную чрезвычайную губернскую партийную конференцию, которая и состоялась 2-3 марта.

К этому времени Антонов-Овсеенко уже сформировал Полномочную комиссию ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии из пяти человек. Это были: ее председатель В. А. Антонов-Овсеенко, секретарь губкома партии Б. А. Васильев, председатель губисполкома. А. С. Лавров, командующий войсками губернии А. В. Павлов и начальник политотдела войск Тамбовской губернии А. И. Жабин. Полномочная комиссия ВЦИК сосредоточила в своих руках фактически всю полноту власти на мятежной Тамбовщине.

Во второй половине февраля произошла смена руководства и в Тамбовской губчека. Ее новым председателем стал присланный из Москвы Михаил Давыдович Антонов /настоящая фамилия Герман/. Картина, которую он застал в губчека, была безотрадной. Поэтому 28 февраля М. Д. Антонов, В. А. Антонов-Овсеенко, Б. А. Васильев и А. В. Павлов телеграфировали в Москву секретарю ЦК РКП/б/ Н. Н. Крестинскому:

"Сообщаем: губчека сейчас совершенно недееспособна и ненадежна. Мобилизация местных сил не поможет. Просим немедленно командировать … в распоряжение предгубчека полный состав губчека, подобранный из испытанных работников."

ВЧК оказала Тамбову большую помощь чекистскими кадрами. В частности, начальником Особого отдела штаба войск Тамбовской губернии был прислан опытный чекист Г. Н. Чибисов, а уполномоченным ВЧК по Тамбовской губернии – Я. Б. Левин. В результате предпринятых мер Тамбовская губчека заметно активизировалась и вскоре провела /совместно с ВЧК и воронежскими чекистами/ ряд успешных операций.

Под руководством Полномочной комиссии ВЦИК в Тамбовской губернии была проведена довольно эффективная по воздействию и просто гигантская по размерам политико-агитационная работа среди красноармейцев, местного населения и самих мятежников. Но все же, несмотря на крупномасштабность идеологических мероприятий в мятежных уездах, ни о каком прочном или даже сколько-нибудь продолжительном восстановлении низовых органов советской власти здесь не могло быть и речи, пока существовали повстанческие полки и армии. А они весной 1921 года представляли из себя еще весьма серьезную силу и пользовались вполне ощутимой поддержкой местного населения.

Поэтому главная тяжесть в нелегком деле ликвидации антоновщины по-прежнему возлагалась на красноармейские части. Они должны были разгромить все более или менее крупные отряды вооруженных мятежников, чтобы затем милиция и чекисты, совместно с сельскими ревкомами, могли произвести окончательное очищение тамбовских деревень от последних групп повстанцев, бандитов и дезертиров. Однако на поверку оказалось, что разгром повстанческих полков – дело архитрудное и, главное, затяжное.

В феврале 1921 года антоновцы значительно расширили зону своих действий, совершая рейды в сопредельные с мятежными уездами Тамбовщины /Борисоглебский, Кирсановский и Тамбовский/ части других губерний: Чембарский уезд Пензенской, Сердобский и Балашовский уезды Саратовской, Новохоперский и Бобровский уезды Воронежской губерний. А из немятежных уездов самой Тамбовской губернии антоновцы появлялись в Усманском, Козловском и Моршанском уездах.

В прямой связи с усилением антоновской экспансии произошло и расширение сети боевых участков советских войск. Так, если до 9 февраля существовало всего четыре боеучастка, то к началу марта их было уже семь, а к апрелю – восемь. Штабы вновь созданных боевых участков расположились на станции Мучкап в Борисоглебском уезде /5-й боеучасток/, в городе Моршанске /6-й/, на станции Ртищево Саратовской губернии /7-й/ и в Пензе /8-й/. Красноармейские части 7-го и 8-го боевых участков, хотя и действовали на территории других губерний, тем не менее входили в состав войск Тамбовской губернии.

К 1 марта 1921 года войска Тамбовской губернии насчитывали 32,5 тысячи штыков и 7948 сабель при 463 пулеметах и 63 орудиях. Из боевых технических единиц против мятежников действовали 8 самолетов, 4 бронепоезда, 7 бронелетучек и 6 броневиков.

Чембар – ныне г. Белинский Пензенской области, Козлов – ныне г. Мичуринск Тамбовской области.

В нашей исторической литературе численность антоновцев, относящаяся к одному и тому же времени, определяется по-разному. Например, число повстанцев к началу февраля 1921 года составляло, по одним источникам, 16 тысяч(191), по другим -30 тысяч, а по третьим – 50 тысяч человек(193). Наиболее достоверной нам представляется та численность вооруженных повстанцев, какую приводил в своих докладах в ЦК РКП/б/ и Реввоенсовет Республики начальник политотдела войск Тамбовской губернии А. И. Жабин. Итак, согласно Жабину, 1 февраля 1921 года повстанцев насчитывалось 16050 человек при 10 пулеметах и 1 орудии, а 1 марта- 17600 человек при 25 пулеметах и 5 орудиях.

Эти цифровые данные приводит в своей книге "Антоновщина: замыслы и действительность" московский историк И.П. Донков, объясняющий рост числа мятежников главным образом за счет того, что "к весне на Тамбовщину из Воронежской губернии перебазировались кулацко-бандитские отряды Колесникова". Численность колесниковцев в марте 1921 года И. П. Донков определяет в 3,5 тысячи человек, /ленинградский историк И. Я. Трифонов – в 5 тысяч, а историк из Московского государственного университета Ю. А. Щетинов – в 3 тысячи человек/. Как можно понять из той же книги И. П. Донкова, увеличение числа орудий у тамбовских мятежников также произошло за счет колесниковцев.

На самом же деле это случилось иначе. 1 марта части 2-й повстанческой армии под командованием самого Антонова /прежний командарм-2 П. М. Токмаков погиб накануне, то есть 28 февраля в бою под селом Богословка Кирсановского уезда/ атаковали у села Отхожее Борисоглебского уезда 4-й кавполк 15-й Сибирской кавалерийской дивизии. Не выдержав мощного натиска антоновцев, кавполк частью сдался в плен, а частью позорно бежал с поля боя, бросив на произвол судьбы прикрывавшую его батарею из четырех орудий, которая и попала в руки повстанцев.

Что же касается упомянутых выше колесниковцев, численность которых наши виднейшие исследователи истории антоновщины определяют в 3 – 5 тысяч человек, то применительно к марту 1921 года их было бы правильнее называть не "бандой Колесникова", а "1-й партизанской армией Тамбовского края под командованием И. С. Колесникова".

Кто же такой был Иван Колесников, и как могло случиться, что он вдруг стал командармом-1 у Антонова? Отечественная, а равно и зарубежная историческая наука хранит на сей счет упорное молчание, как, впрочем, и вообще о большом антикоммунистическом крестьянском восстании на юге Воронежской губернии в конце 1920 года.

3 ноября 1920 года в придонской слободе Старая Калитва Острогожского уезда Воронежской губернии, на почве острого недовольства продразверсткой и диких перегибов при ее сборе, вспыхнуло крестьянское восстание. Находившиеся в слободе два продотряда /всего 60 человек/ во главе с продагентом из местных, Михаилом Петровичем Колесниковым, были разоружены, а 18 продотрядников, в том числе и М. П. Колесников, оказавшие сопротивление, убиты. В этот же день восставшие создали вооруженный отряд в 300 человек при двух пулеметах. Во главе его встал сын местного кулака Григорий Михайлович Колесников – однофамилец убитого продагента.

7 ноября в Старой Калитве состоялись два крестьянских схода. На первом Григорий Колесников уже "официально" объявил о начале восстания, а на втором сходе для руководства восстанием был избран Военный совет из пяти человек, а также "главнокомандующий". Им оказался мобилизованный повстанцами 26-летний уроженец Старой Калитвы Иван Сергеевич Колесников – недавний командир батальона Красной армии, двоюродный брат убитого продагента. В тот же день Иван Колесников объявил мобилизацию мужского населения в возрасте от 17 до 50 лет, и уже 8 ноября число вооруженных повстанцев перевалило за 600. Так началась колесниковщина.

К 25 ноября восстание охватило уже значительную часть Воронежской губернии к югу от линии городов Павловск – Калач. Только вооруженных повстанцев здесь, по данным советской военной разведки, насчитывалось до десяти тысяч. Двумя наиболее крупными формированиями у восставших были: дивизия /пятиполкового состава/ Ивана Колесникова, насчитывавшая до 5500 штыков и 1250 сабель при 6 орудиях и 7 пулеметах, а также отряд Емельяна Вараввы, численностью до тысячи штыков и сабель.

Предпринимавшиеся еще с 5 ноября попытки небольших частей Красной армии и местных коммунистических отрядов силой подавить мятеж успеха не имели. Более того, начатое 14 ноября относительно крупное наступление красных на Старую Калитву окончилось полным провалом. А вечером 25 ноября колесниковцы сделали налет на уездный город Богучар и до утра "хозяйничали" в нем. Эта разбойная акция заставила, наконец, воронежские власти серьезней отнестись к мятежу на юге губернии и обратиться за помощью к военному ведомству.

29 ноября советские войска начали новое наступление на повстанцев. Однако первые три дня боев не принесли заметного результата, и положение стало меняться в пользу красных лишь после прибытия в район боевых действий кавалерийской бригады 14-й стрелковой дивизии имени А. К. Степина, которая 1 декабря закончила выгрузку из эшелонов на станции Митрофановка. Кстати, одним из эскадронов этой бригады командовал 24-летний Г. К. Жуков – будущий маршал и четырежды Герой Советского Союза.

2 декабря советские части /всего 3971 штык и 1257 сабель при 37 пулеметах и 8 орудиях/ под общим командованием бывшего капитана Ивана Николаевича Полковникова перешли в решительное наступление на повстанческую дивизию Колесникова. Через три дня ожесточенных боев от нее остались лишь жалкие осколки. А окончательно крестьянское восстание на юге Воронежской губернии было ликвидировано в середине декабря 1920 года.

Однако сам Иван Колесников остался жив. Собрав вокруг себя не более 150 сорвиголов, он без лишнего шума покинул родные места и ушел на Украину, в Харьковскую губернию. Достаточно окрепнув и освоившись на украинской земле, Колесников начинает, что называется, показывать зубы, оказавшиеся на поверку довольно острыми и крепкими. Разбойничьи действия его отряда вызвали серьезное беспокойство у командующего войсками Украины и Крыма М. В. Фрунзе. Однако неоднократные попытки одним ударом покончить с Колесниковым всякий раз оканчивались безрезультатно. Ловко избегая прямых столкновений с сильными красноармейскими частями, Колесников – чуть что – уходит "за границу", в Россию, на территорию Донской области.

В начале февраля отряд Колесникова в 500 сабель вновь объявился на юге Воронежской губернии и 5 февраля занял свою бывшую "столицу" – Старую Калитву. Ряды повстанцев стали быстро пополняться.

В связи с обострением положения в Воронежскую губернию стали спешно перебрасываться части регулярной Красной армии, численность которых к 15 февраля достигла почти 24 тысяч бойцов. А в дополнение к этим мерам Главком С. С. Каменев 7 февраля отдал приказ о срочном формировании специального кавалерийского соединения из трех полков во главе с бывшим комбригом внутренних войск, краснознаменцем Иваном Николаевичем Михайловым-Березовским. Этому соединению /свыше 1100 сабель(206)/, получившему первоначальное наименование "Воронежский конный летучий отряд Березовского", была поставлена задача "быстро войти в соприкосновение с бандой Колесникова, разбить ее и вести преследование… до полного уничтожения, не считаясь с расстоянием и границами."

Но Колесников долго в родных краях не задержался. 8 февраля его отдохнувший отряд снялся с места и довольно кружным путем отправился на мятежную Тамбовщину. В первый же день своего рейда колесниковцы налетом взяли Россошь. Отсюда их зигзагообразный след потянулся на станции Евдаково /захвачена 11 февраля/, а затем в уездные города Калач /17 и 18 февраля/ и Новохоперск /20 февраля/. Как видим, колесниковцы, в отличие от тех же антоновцев, не испытывали особого страха перед городами, хотя и никогда не захватывали их полностью, а только ту часть, где находились различные склады и ссыпные хлебопункты.

Покрутившись три дня на границе Новохоперского и Борисоглебского уездов в поисках безопасного перехода через железную дорогу на участке Борисоглебск – Жердевка, где его специально подстерегали бронепоезд и бронелетучка красных, Колесников 24 февраля проскользнул-таки безнаказанно между ними в лесу у станции Терновка, но тут же был настигнут 2-м кавполком 14-й отдельной кавалерийской бригады /кстати, особо отличившимся при разгроме повстанческой дивизии Колесникова на юге Воронежской губернии в декабре 1920 года/.

Встреча со "старыми знакомыми", очевидно, не входила в планы Колесникова, и поэтому ему пришлось резко отвернуть на восток и даже пожертвовать своим арьергардом.

Оставив на снегу под Терновкой до тридцати человек зарубленными, воронежские мятежники в наступившей темноте оторвались от преследования и к ночи остановились перевести дух в селе Кабань-Никольское Борисоглебского уезда /ныне с. Шпикулово Жердевского района Тамбовской области/.(209) Здесь и произошла встреча колесниковцев с 10-м Волчье-Карачанским полком 1-й антоновской армии. С командиром этого полка Иваном Макаровичем Кузнецовым, которого советская военная разведка характеризовала как наиболее способного и воинственного среди прочих командиров антоновских полков, Колесников очень быстро нашел общий язык. Уже через день новоявленные союзники пошли на первое общее "дело". 27 февраля начальник штаба 1-й партизанской армии Тамбовского края Иван Архипович Губарев писал в своем рапорте на имя Антонова: "Цель прибытия Колесникова в наш район – связаться с армиями Тамбовского края и решить несколько общих боевых задач. …Колесниковым, совместно с командиром 3-й бригады /И. М. Кузнецовым. – В. С/, 26 сего февраля был произведен набег на ст. Терновка Юго-Вост. ж. д., где завязался упорный бой с противником, продолжавшийся с 9 часов утра до 2 часов дня; противник упорствовал, но доблестными партизанами был смят и совершенно уничтожен. Удалось только под прикрытием артиллерии уйти 15-20 человекам с одним пулеметом. Взято в плен 100 человек, один пулемет "максим", три воза винтовок и масса патронов, убито у противника 150 – 200 человек. Наши потери ничтожны."

Налет Колесникова и Кузнецова на станцию Терновка действительно был для них удачен. Станцию оборонял батальон 90-го стрелкового полка, и когда ему на помощь подошел 2-й кавалерийский полк 14-й отдельной кавбригады, то командир батальона уже погиб, а большинство красноармейцев были захвачены в плен. Бросившийся в погоню кавполк сумел отбить обратно лишь 75 пленных.

28 февраля состоялось отчетно-выборное /"пленарное"/ собрание командного состава 1-й антоновской армии. Неожиданно для многих новым командармом был избран "варяг" И. С. Колесников. Его заместителем стал И. М. Кузнецов. Начальником штаба 1-й армии собрание утвердило А. В. Богуславского, а заместителем к нему – бывшего начштаба И. А. Губарева.

Избрание Колесникова командармом можно отчасти объяснить давним соперничеством между двумя наиболее вероятными кандидатами на эту должность – комбригами Богуславским и Кузнецовым, а отчасти и личными качествами самого Колесникова.

Родившийся в 1894 году в Старой Калитве в многодетной /4 сына и 4 дочери/, но зажиточной крестьянской семье Иван Колесников в годы первой мировой войны прошел нелегкий путь от рядового солдата до младшего унтер-офицера и командира взвода; воевал на Кавказе, на турецком фронте. Об участии Колесникова в гражданской войне достоверно удалось установить следующее. В мае 1919 года он служил рядовым красноармейцем конной разведки 107-го /с августа 1919 года- 357-го/стрелкового полка 40-й Богучарской стрелковой дивизии. В конце мая 1919 года Колесникова назначают командиром взвода, затем – комендантом штаба полка, а в начале января 1920 года – временно исполняющим должность командира 3-го батальона 357-го стрелкового полка. Воевал и характеризовался по службе весьма неплохо. Только во второй половине 1919 года Колесников был ранен не менее двух раз. Вероятно, после очередного ранения, 18 июня 1920 года Колесников вступил в должность казначея своего полка и через неделю убыл в командировку в отдел снабжения дивизии. На этом след Колесникова в архивных документах обрывается. По некоторым недокументальным данным, казначей 357-го полка И. С. Колесников совершил крупную растрату денег и дезертировал, а когда добрался домой, в Старую Калитву, там уже началось восстание, военным руководителем которого он вскоре стал.

Но как бы там ни было, Иван Колесников, бесспорно, обладал незаурядными командирскими качествами, богатым военным опытом и исключительной личной храбростью. Под его началом 1-я антоновская армия резко активизировала свои действия и уже не избегала встреч даже с крупными и сильными красноармейскими частями.

Так, 5 марта, недалеко от станции Жердевка, Колесников провел тщательно продуманную и подготовленную операцию против 14-й отдельной кавбригады красных. 2-й кавполк этой бригады был просто-напросто загнан повстанцами в реку Савалу, откуда потом еле выбрался. А находившемуся километрах в десяти от него 1-му кавполку бригады пришлось еще труднее, так как свои основные силы Колесников бросил именно против этого полка. Произошел шестичасовой упорнейший бой, в результате которого 1-й кавполк отступил почти на 10 километров. Ход этого боя довольно подробно воспроизведен много лет спустя /с неизбежными в таких случаях неточностями/ одним из его активных участников – командиром 2-го эскадрона 1-го кавполка Георгием Константиновичем Жуковым в его мемуарах "Воспоминания и размышления". А рассказывая об этом же бое известному советскому писателю Константину Симонову, Г. К. Жуков по-солдатски прямо сказал, что в тот день "антоновцы крепко всыпали нам". В бою 5 марта 1921 года 1-й кавполк потерял убитыми и ранеными 63 человека.(217) 25 из них были бойцами эскадрона Жукова, который в начале боя находился в авангарде полка, а при вступлении – в арьергарде. Под самим Жуковым в этом бою дважды убивали коня, и не раз его жизнь была на волосок от смерти. За умелое руководство эскадроном и личную отвагу, проявленные в этом тяжелейшем бою под Жердевкой, Г. К. Жуков в 1922 году был награжден орденом Красного Знамени. Это был самый первый орден в жизни величайшего полководца ХХ века.

7 марта отряд самого Колесникова /получивший в антоновской армии наименование 1-го Богучарского полка/, численностью в 500 сабель при четырех пулеметах, напал у села Семеновка Борисоглебского уезда на две красноармейские роты /всего 268 человек/. Отстреливаясь, красные стали отступать, а сторону села Уварово, где имелся сильный гарнизон. Но Колесников сумел отрезать ротам путь отхода и потребовал сдаться. Большинство красноармейцев сразу стали бросать винтовки на землю. Только человек тридцать решили не сдаваться и попытались с боем вырваться из кольца. До Уварово удалось добраться лишь одному командиру роты и одному красноармейцу.

8 марта в Семеновку, где расположился штаб 1-й повстанческой армии, приехали представители антоновского Главоперштаба, являвшегося теперь фактически штабом 2-й повстанческой армии. Приезжие передали Колесникову, что Антонов требует от него, как от командующего 1-й партизанской армией Тамбовского края полного и беспрекословного подчинения, а также просит поделиться частью захваченного у красных оружия. Но Колесников неожиданно заявил представителям Антонова, что он решительно отказывается безоговорочно подчиняться Александру Степановичу, а также делиться взятыми в бою трофеями, в том числе и оружием.

Дерзкий ответ Колесникова вызвал недовольство у некоторой части повстанцев 1-й армии. На бурном митинге, состоявшемся по этому поводу 9 марта в лесу между селами Петровское и Моисеево Борисоглебского уезда, произошел даже небольшой раскол 1-й армии. Однако основная ее часть пошла за Колесниковым, в защиту позиции которого выступил авторитетный в среде тамбовских повстанцев Иван Кузнецов.

Случившийся раскол не повлиял сколько-нибудь существенно на боеспособность и даже на численность 1-й партизанской армии Тамбовского края. А Колесников по-прежнему был очень активен, если не сказать – агрессивен.

20 марта 1-я повстанческая армия под его командованием нанесла на территории сопредельного с Тамбовщиной Бобровского уезда Воронежской губернии чувствительное поражение кавалерийскому соединению И. Н. Березовского, созданному, как известно, специально для ликвидации отряда самого Колесникова. В результате этого боя у села Щучье /ныне Эртильского района Воронежской области/ в руки антоновцев попали 2 трехдюймовых орудия и 7 пулеметов. А, кроме того, повстанцы целиком вырубили батальон коммунистов, осуществлявший охрану артиллерии отряда Березовского.

23 марта явно не оправдавший возлагавшихся не него надежд Михайлов-Березовский сдал командование своим потрепанным соединением бывшему комбригу

1-й конной армии Семенову.

Но, как оказалось, это был последний успех антоновского командарма И. С. Колесникова. 22 марта у села Талицкий Чамлык, что на стыке современных Воронежской, Липецкой и Тамбовской областей, произошел ожесточенный встречный бой семи полков 1-й повстанческой армии с 14-й отдельной кавалерийской бригадой красных под командованием бывшего поручи-ка Александра Александровича Милонова и батальоном 89-го стрелкового полка 10-й стрелковой дивизии. Потери повстанцев в этом крайне неудачном для них бою составили около трехсот человек убитыми и ранеными, а также 2 орудия и 6 пулеметов.(223)

В этот же день в сорока километрах северо-восточнее Тамбова попала в окружение 2-я повстанческая армия под командованием самого Антонова /свыше 5 тысяч человек при 3 орудиях/. Разделившись на три части, антоновцы стали прорываться из кольца. Двум группам это вполне удалось, благодаря хорошему знанию местности, а вот третьей (численностью до 1000 человек) явно не повезло: при прорыве она была наполовину уничтожена. Кроме того, у антоновцев было отбито 6 пулеметов, а также найдены спрятанные ими при отступлении 2 орудия.

День 22 марта 1921 года можно без преувеличения назвать днем перелома в ходе вооруженной борьбы на Тамбовщине. Отныне инициатива полностью и окончательно перешла в руки советских войск.

Большой силы удар по антоновским армиям нанесло объявление Полномочной комиссией ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии двухнедельника добровольной явки повстанцев с повинной. 20 марта Полномочная комиссия ВЦИК выпустила обращение "Ко всем участникам бандитских шаек", в котором говорилось:

"1. Советская власть строго карает подстрекателей и вожаков бандитских шаек, но она милостива к трудовым крестьянам, втянутым по неразумению или обманом в это разбойное дело.

2. Рядовые участники бандитских шаек, которые являются добровольно и с оружием в штаб красных войск, получают полное прощение; те из них, кто являются дезертирами, будут отправлены в Красную Армию без всякого наказания, остальные будут отпущены по домам на честное крестьянское слово.

3. Вожаки и подстрекатели, если явятся добровольно и принесут чистосердечное раскаяние, будут преданы гласному суду, но без применения высшей меры наказания, причём суду предложено применять в самых широких размерах условное осуждение, т. е. отпускать на свободу с указанием, что если совершит новый проступок, то будет взыскано вдвое.

4. Разграбленное в советских хозяйствах и кооперативах народное имущество должно быть возвращено.

Срок явки и возврата имущества – до 5 апреля."

Ввиду целого ряда трудностей, с которыми пришлось столкнуться при печатании этого обращения массовым тиражом, а также при его распространении в мятежных районах, Полномочная комиссия ВЦИК была вынуждена продлить срок добровольной явки с повинной еще на неделю, то есть до 12 апреля.

За три недели, с 21 марта по 12 апреля 1921 года, явку с повинной принесли около семи тысяч человек. Однако отметим, что в основном это были мобилизованные антоновцами пожилые крестьяне, причем подавляющее большинство из них явились без оружия, ибо никогда и не имели его.

12 апреля командующий войсками Тамбовской губернии А. В. Павлов издал приказ № 112, гласивший:

"Советская Рабоче-Крестьянская власть в лице Полномочной комиссии ВЦИК своим приказом о добровольной явке бандитов предоставила возможность всем обманутым крестьянам, попавшим в шайки бандитов, вернуться безнаказанно к мирному честному труду. Советская власть простила им ихние преступления.

Вернувшиеся и раскаявшиеся бандиты прощены и отпущены по домам. Срок добровольной явки истек. Все оставшиеся в рядах банд являются неисправимыми разбойниками – злейшими врагами рабочих и крестьян, а посему приказываю:

1. Всех бандитов, захваченных с оружием в руках, уничтожать.

2. Всех главарей и занимающих командные должности в полках до командиров взводов считать вне закона.

3. Всех задержанных по подозрению … в пособничестве бандитам задерживать и с материалами сопровождать в Особый отдел армии.

4. Для целых отрядов, явившихся добровольно с оружием и приведших своих главарей, отношение должно быть доброжелательное и, после сдачи оружия, все такие добровольно явившиеся бандиты направляются в ближайший трибунал для военного суда, с зачетом их добровольной явки как смягчающего обстоятельства. "

Суровость этого приказа А. В. Павлова можно отчасти объяснить случившимся накануне ЧП – захватом антоновцами большого фабричного села Рассказово. 11 апреля Рассказовский гарнизон /свыше 800 красноармейцев при 1 орудии и 11 пулеметах/, не оказав почти никакого сопротивления, сдался в плен частям 2-й антоновской армии, вступившим, как на параде, в село. Лишь через несколько часов специально посланные из Тамбова четыре аэроплана из состава так называемых "Военно-воздушных сил войск Тамбовской губернии" подвергли мятежников основательной бомбардировке и вынудили их спешно оставить Рассказово.

Брошенные в погоню за 2-й армией Антонова лучшие кавалерийские части красных в течение двух недель несколько раз настигали ее, отбили одно орудие, но нанести уничтожающий удар так и не смогли. А разделившаяся на части во время бегства 2-я повстанческая армия вечером 24 апреля вновь собралась в одном месте – в селе Кобяки, что в десяти километрах северо-западнее города Кирсанова. По данным советской военной разведки, здесь сосредоточилось до семи тысяч повстанцев.

Утром 25 апреля 250 конных повстанцев из 8-го Пахотно-Угловского полка под командованием Василия Федоровича Селянского предприняли разведывательный налет на Кирсанов. Но сразу же наткнувшись на сильный пулеметно-артиллерийский огонь Кирсановского гарнизона и потеряв 18 человек убитыми, Селянский быстро ретировался обратно. В этот же день 2-я повстанческая армия вновь разделилась на полки и стала растекаться по Тамбовскому и Кирсановскому уездам.

Здесь надо сказать, что в апреле 1921 года 2-я антоновская армия, несмотря на отдельные неудачи и даже поражения, была сильна как никогда. Полную противоположность ей представляла в эти дни 1-я армия, переживавшая период сильнейшего разложения.

31 марта Колесников привел 1-ю армию /не менее трех тысяч человек/ из северной части Воронежской губернии на Тамбовщину, в район Каменки. Здесь повстанцы узнали об объявлении Полномочной комиссией ВЦИК двухнедельника добровольной явки с повинной. В полках началось дезертирство. И вот, чтобы спасти армию от окончательного развала, Колесников решил вновь вывести ее на время из пределов Тамбовской губернии. 4 апреля 1-я повстанческая армия /около 2,5 тысяч человек/ снялась из района Каменки и взяла направление на юг. Во второй половине дня она без единого выстрела перешла у станции Терновка железнодорожную ветку Грязи – Поворино. Здесь от Колесникова отделился отряд в 500 человек, который двинулся на запад и в ночь на 6 апреля был изрядно потрепан подразделениями 88-го стрелкового полка у сел Кулешовка и Сергиевка Борисоглебского уезда.

А основное ядро 1-й армии, продолжая движение на юг, приблизилось к Новохоперску. 5 апреля, в тридцати километрах от города, антоновцы с ходу разбили высланный им навстречу из Новохоперска советский отряд в 90 человек. Из них спаслись только три красноармейца, прискакавшие обратно в Новохоперск и сообщившие о надвигающейся опасности.

В середине дня 6 апреля почти двухтысячная армия Колесникова была уже в трех – четырех километрах от города, гарнизон которого /вместе с мобилизованными в экстренном порядке коммунистами/ насчитывал всего около двухсот человек при трех пулеметах.

Спасти Новохоперск от захвата и разграбления мятежниками удалось буквально в последний момент. Командование 4-го /Борисоглебского/ боевого участка еще на рассвете 6 апреля отправило из Борисоглебска в Новохоперск бронелетучку с десантной ротой при пяти пулеметах, а также 250 курсантов 7-х Борисоглебских кавалерийских командных курсов во главе с их начальником, бывшим полковником Генерального штаба старой русской армии Александром Николаевичем Гатовским. Вместе с бронелетучкой, для непосредственного руководства на месте операцией по спасению Новохоперска, выехал начальник 4-го боеучастка Петр Николаевич Рябов. Им же был вызван к Новохоперску и бронепоезд № 1 из Воронежа.

Первой к месту прибыла бронелетучка. Десантная рота под командованием военкома штаба 4-го боеучастка Николая Ивановича Летуновского едва успела занять оборону на ближних подступах к Новохоперску, как тут же появились антоновцы – встреченные сильным ружейно-пулеметным огнем десантников, мятежники отступили от города и ушли в деревню Алферовку что в десяти километрах севернее Новохоперска. Здесь у них состоялся стихийный, но бурный митинг, на котором произошел раскол между основной частью антоновцев и колесниковцами – большинство антоновцев /около 1400 человек/ решили возвращаться на Тамбовщину и, предводительствуемые заместителем командарма-1 Иваном Кузнецовым, стали лесами пробираться в родные места. А Иван Колесников со своим отрядом и незначительной частью антоновцев /всего около 450 всадников/ попытался перейти железнодорожную ветку Лиски – Поворино у небольшой станции Некрылово, но был отогнан обратно все той же десантной ротой Летуновского и артиллерийским огнем как раз подошедшего бронепоезда № 1. Преследуемый некоторое время борисоглебскими курсантами, отряд Колесникова зигзагами направился на юг Воронежской губернии, то есть туда, откуда он и пришел на Тамбовщину в феврале месяце.

8 апреля у станции Абрамовка Колесников проскочил без особых потерь через линию железной дороги и в середине месяца благополучно добрался до Старой Калитвы. С неделю отдохнув, колесниковцы вновь приступили к активным действиям. 21 апреля они попытались даже захватить уездный город Богучар, но были отбиты подразделениями 1-го особого и 84-го стрелковых полков Красной армии.

А 24 апреля в селе Стеценково /30 километров западнее Богучара/ отряд Колесникова полностью вырубил сводную спецгруппу по борьбе с бандитизмом.

Однако дни Ивана Колесникова были уже сочтены. Вечером 28 апреля в конце ожесточенного пятичасового боя с летучим кавалерийским отрядом красных у слободы Криничной он был убит выстрелом в спину кем-то из своих. Командование осиротевшими колесниковцами принял на себя его ближайший сподвижник Варавва. Но Емельяну Варавве как командиру и организатору было далеко до Ивана Колесникова, и к 15 мая еще совсем недавно такой грозный и воинственный отряд колесниковцев, потерпев несколько поражений подряд, совершенно распался, а сам Варавва в конце лета 1921 года добровольно сложил оружие и принес повинную.

Брошенная Колесниковым 6 апреля под Новохоперском 1-я антоновская армия с этого дня практически перестала существовать как единое и крупное боевое соединение повстанцев, Всю оставшуюся часть апреля ее полки, вернувшиеся на Тамбовщину крайне деморализованными, поодиночке зализывали свои раны и никакой активности не проявляли. По сравнению с январем, к маю 1921 года число полков 1-й армии несколько сократилось.

Первым "исчез" 11-й Павлодарский полк, разгромленный во второй половине февраля отрядом 7-х Борисоглебских кавалерийских курсов. 15 марта на милость советской власти сдался целиком, с оружием и комсоставом, 14-й Архангельский повстанческий полк. Почти полностью разложился 12-й Токайский полк. Правда, в апреле адъютанту штаба 1-й антоновской армии, бывшему прапорщику Федору Петровичу Тюкову, удалось сформировать новый, 20-й особый повстанческий полк.

Из других уцелевших, но заметно поредевших и потерявших боевой пыл полков 1-й армии к маю 1921 года более или менее реальную силу представляли 1-й Каменский /командир полка А. В. Богуславский/, 5-й Пановский /К. И. Баранов/, 6-й Савальский /С. А. Шамов/, 7-й Тамбовский /Я. Ф. Вислобоков/ и 10-й Волчье-Карачанский /И. М. Кузнецов/ повстанческие полки.

2-я антоновская армия к началу мая насчитывала в своем составе 8 полков: 3-й Кирсановский /им в основном командовал сам А. С. Антонов/, 4-й Низовской /И. И. Башкарев/, 8-й Пахотно-Угловский /В. Ф. Селянский/, 9-й Семеновский /П. Е. Аверьянов/, 14-й Нару-Тамбовский /И. С. Матюхин/, 15-й сводный Казыванский /И. Е. Чернышев/, 16-й Золотовский /М. А. Назаров/ и Особый /Я. В. Санфиров/. С середины апреля, после того, как тяжелое ранение получил командарм-2 Митрофанович, 2-й повстанческой армией командовал сам Александр Антонов.

Кроме перечисленных выше полков 1-й и 2-й антоновских армий, существовало еще несколько повстанческих полков, как правило, довольно слабых и действовавших самостоятельно, на свой страх и риск. Такими "самостийными" полками были, например, 17-й Текинский полк под командованием И. Ф. Рыжакова, оперировавший в районе села Текино Тамбовского уезда, 18-й Волынский (командир Ф. А. Долгов) и 19-й Козловский полки (С.А.Попов), составлявшие так называемую Козловскую отдельную повстанческую бригаду, действовавшую в основном на южной границе Тамбовского и Козловского уездов. Этой бригадой командовал Василий Васильевич Никитин-Королев, более известный в истории антоновщины под кличкой Васьки Карася. На границе Кирсановского уезда и Саратовской губернии действовал 1-й Саратовский повстанческий полк Д. Микулина. И, наконец, в северо-восточной части Борисоглебского уезда оперировал Особый полк под командованием И. М. Ворожищева. Название этого полка, созданного на базе отколовшейся части 2-го сводного Борисоглебского полка А. Б. Кулдошина, указывает не на то, что полк формировался из особо отбираемых людей /как это было при создании Особого полка Санфирова/, а на то, что полк Ворожишева держался особняком, поддерживая оперативную связь лишь с действующим по соседству так называемым Летучим отрядом антоновцев под командованием Я. А. Чернова.

Численность постоянного состава большинства повстанческих полков колебалась от 350 до 500 человек. Лишь Особый полк Санфирова и 14-й Нару-Тамбовский полк Матюхина насчитывали 700 и более всадников. А общая численность вооруженных повстанцев в Тамбовской губернии к 1 мая 1921 года, по данным военной разведки красных, составляла 21 тысячу человек. Причем примерно 9 тысяч из них находились в мелких повстанческих отрядах и отрядиках, не упомянутых нами ввиду их великого множества.

21 апреля 1921 года В. И. Ленин встретился в Кремле с командующим войсками Западного фронта М. Н. Тухачевским (пожалуй, самым талантливым советским военачальником периода гражданской войны, всего месяц назад успешно завершившим руководство известной операцией по взятию мятежного Кронштадта) и с глазу на глаз два часа обсуждал с ним проблему безотлагательной и быстрой ликвидации антоновщины.

В этот же день в Тамбове состоялся пленум губкома РКП/б/. После его окончания председатель Полномочной комиссии ВЦИК В. А. Антонов-Овсеенко сразу же выехал в Москву для доклада ЦК РКП/б/ и Центральной межведомственной комиссии по борьбе с бандитизмом о ходе и перспективах борьбы с антоновщиной.

27 апреля вопрос о том, как побыстрее затушить "антонов огонь", продолжавший испепелять значительную часть Тамбовщины, рассматривался на заседании Политбюро ЦК РКП/б/. И Политбюро жестко постановило: принять все возможные и необходимые меры для ликвидации Антоновского мятежа в месячный срок. По предложению В. И. Ленина, командующим войсками Тамбовской губернии было решено назначить М. Н. Тухачевского.

6 мая 1921 года, находясь еще в Москве, Михаил Николаевич Тухачевский официально вступил в командование войсками, действующими по подавлению мятежа в Тамбовской губернии.

В истории борьбы с антоновщиной наступил третий, последний период – период решающих военных операций, закончившийся полным и сокрушительным разгромом всех повстанческих полков и повсеместным восстановлением сельских органов советской власти на всей территории мятежной части Тамбовщины.

Глава 4. РАЗГРОМ

Новый командующий войсками Тамбовской губернии Тухачевский /его заместителем был назначен помощник командующего Киевским военным округом Иероним Петрович Уборевич, а начальником штаба – помощник командующего Западным фронтом Николай Евгеньевич Какурин/ прибыл в Тамбов лишь 12 мая 1921 года. Однако припозднившийся вроде бы Тухачевский приехал с уже тщательно продуманным и готовым комплексным планом ликвидации антоновщины в самый короткий срок.

В Тамбове М. Н. Тухачевский встретил поначалу взаимопонимание и одобрение его плана со стороны председателя Полномочной комиссии ВЦИК В. А. Антонова-Овсеенко /Тухачевский стал его заместителем/ и двух других членов комиссии – председателя Тамбовского губисполкома А. С. Лаврова и секретаря губкома РКП/б/ Б. А. Васильева.

Абсолютно не имея никакого намерения даже в самой незначительной степени умалить заслуги /и "заслуги"/ кого-либо из названной четверки лиц, составлявших Полномочную комиссию ВЦИК, нельзя не признать и бесспорного /по крайней мере для автора этих строк/ факта, что главным "мозговым центром" Полномочной комиссии ВЦИК был все-таки М. Н. Тухачевский.

Своего рода черновиком плана разгрома антоновщины стала написанная Тухачевским "Инструкция по искоренению бандитизма", которая в первый же день его пребывания в Тамбове была разослана по штабам боевых участков. В своем плане подавления мятежа Тухачевский главное значение придавал гармоничному и последовательному сочетанию военных операций частей Красной армии и внутренних войск с политическими, экономическими и административными мерами партийных, советских, чекистских и милицейских органов.

Однако "Инструкция по искоренению бандитизма" была все-таки документом служебным и секретным. Поэтому в тот же день 12 мая Тухачевский издал "знаменитый" на Тамбовщине двадцать первого года приказ № 130, широко доведенный до сведения личного состава красноармейских частей, местного населения и самих повстанцев. Одновременно с приказом № 130 и в дополнение к нему Полномочная комиссия ВЦИК опубликовала свое постановление "О высылке семей и конфискации имущества бандитов". Но так как приказ Тухачевского и это постановление Полномочной комиссии ВЦИК представляли собой два довольно объемных документа, написанных к тому же не совсем понятным для полуграмотного местного населения и рядовых повстанцев языком (243), Полномочная комиссия ВЦИК 17 мая опубликовала популярное изложение сути этих двух документов в виде одного "Приказа участникам бандитских шаек", который гласил:

"Именем Рабоче-Крестьянского правительства Полномочная комиссия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета вам объявляет:

1. Рабоче-Крестьянская власть решила в кратчайший срок покончить с разбоем и грабежом в Тамбовской губернии и восстановить в ней мир и честный труд.

2. Рабоче-Крестьянская власть располагает в Тамбовской губернии достаточными военными силами. Все поднимающие оружие против Советской власти будут истреблены.

3. Вам, участники бандитских шаек, остается одно из двух: либо погибать, как бешеным псам, либо сдаваться на милость Советской власти.

4. Именем Рабоче-Крестьянского правительства Полномочная комиссия вам приказывает:

Немедленно прекратить сопротивление Красной Армии, разбой и грабеж, явиться в ближайший штаб Красной Армии, сдать оружие и выдать своих главарей.

5. К тем, кто сдаст оружие, приведет главарей и вообще окажет содействие Красной Армии в изловлении бандитов, будет широко применено условное осуждение и в особых случаях – полное прощение.

6. Согласно приказа красного командования за № 130 и "Правил о взятии заложников", опубликованных Полномочной комиссией 12 сего мая, семья уклонившегося от явки забирается как заложники, и на имущество накладывается арест.

Семья содержится две недели в концентрационном лагере. Если бандит явится в штаб Красной Армии и сдаст оружие, семья и имущество освобождаются от ареста. В случае неявки бандита в течение двух недель, семья высылается на Север на принудительные работы, а имущество раздается крестьянам, пострадавшим от бандитов.

7. Все, кто оказывает то или иное содействие бандитам, подлежат суровой личной и имущественной ответственности перед судом реввоентрибунала как соучастники измены трудовому народу. Только немедленным раскаяньем, выдачей главарей и оружия они могут заслужить прощение.

Участники бандитских шаек!

Полномочная комиссия вам заявляет:

Ваши имена известны Чека. Будете взяты либо вы, либо ваша семья и имущество. Сдавайтесь!"(244)

15 мая Полномочная комиссия ВЦИК приступила к созданию на каждом боевом участке своих местных органов – участковых политических комиссий /уполиткомиссий/, которые должны были "согласовать работу советских и партийных органов с действиями военных частей для проведения в ударном порядке ликвидации бандитизма и создания устойчивой Советской власти". В состав участковых политкомиссий входили 6 человек: начальник боевого участка, начальник политотдела боеучастка, секретарь уездного комитета партии, председатель уездного исполкома, начальник особого отдела боеучастка и председатель ревтрибунала. Первые пять должностных лиц имели право решающего голоса, а предревтрибунала – совещательного.

К концу мая участковые политкомиссий, являвшиеся высшими чрезвычайными органами власти в пределах своих боевых участков, в основном завершили подготовку к проведению в жизнь приказа № 130. В Тамбове, Борисоглебске, Кирсанове, Козлове, Сампуре и Инжавино были спешно построены концлагеря, рассчитанные для приема, в общей сложности, 15 тысяч человек. А особые отделы боеучастков составили по каждому населенному пункту списки повстанцев /правда, далеко не полные/. Кроме того, уполиткомиссиями были подобраны и проинструктированы так называемые "политтройки", предназначенные для непосредственного руководства на местах проведением операций по выполнению приказа № 130, а также партийные работники для организации сельских ревкомов. Забегая несколько вперед, скажем, что в проведении советизации тамбовских сел и деревень летом 1921 года участвовали свыше полутора тысяч коммунистов. В основном это были партийцы, прибывшие на Тамбовщину из других губерний в порядке спецмобилизации, проведенной ЦК РКП/б/.

В конце мая войска Тамбовской губернии, значительно усиленные за последний месяц в количественном и качественном отношениях , завершили подготовку к нанесению решающих ударов по главным военным силам мятежников. К этому времени советские войска в губернии насчитывали 37,5 тысяч штыков и 10 тысяч сабель, которых своей огневой мощью поддерживали 9 артиллерийских бригад, 4 бронепоезда, 6 бронелетучек, 5 автобронеотрядов и 2 авиаотряда. Численность войск, предназначавшихся для непосредственного участия в боях против антоновцев, достигала 53 тысяч бойцов. А вообще же численность войск Тамбовской губернии /со вспомогательными частями и обслуживающим персоналом/ составляла свыше 120 тысяч человек.

Первоначально все эти войска /за исключением четырех отдельных кавалерийских бригад, находившихся в прямом подчинении М. Н. Тухачевского/ были разделены по пяти боевым участкам, границы которых в основном совпадали с границами следующих уездов: Кирсановского /1-й боеучасток/, Тамбовского /2-й; штаб в селе Рассказово/, Борисоглебского /3-й/, Козловского /4-й/ и Моршанского /5-й боеучасток/'. Но в связи с тем, что 20 мая в южную часть Кирсановского уезда были направлены "для прохождения летнего лагерного сбора" свыше семи тысяч курсантов примерно двадцати военных училищ/курсов/, то часть 1-го боевого участка, где расположились курсанты, в начале июня выделилась в самостоятельный, 6-й боевой участок со штабом на станции Инжавино.

В мае 1921 года войска Тамбовской губернии получили из Центра прекрасный подарок – 100 человек отборнейшего и испытанного на фронтах гражданской войны комсостава, а в дополнение к ним – еще и 17 лучших слушателей Академии Генерального штаба Красной армии во главе с трижды краснознаменцем Иваном Федоровичем Федько.(249) /Ко времени описываемых событий тремя орденами Красного Знамени, кроме И. Ф. Федько, был награжден лишь известный полководец гражданской войны В. К. Блюхер/.

В числе прибывших на Тамбовщину новых красноармейских частей оказалась и отборная кавбригада Г.И. Котовского, закончившая 1 мая выгрузку на станции Моршанск.

Но как ни старался М. Н. Тухачевский побыстрее завершить подготовку к решающим операциям, месячный срок, отведенный ему на заседании Политбюро ЦК РКП/б/ 27 апреля для ликвидации антоновщины, неумолимо подходил к концу. 25 мая Тухачевскому об этом напомнил заместитель председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянский. Официальное, хотя и несколько странное напоминание Склянского, который был достаточно осведомлен о делах и заботах Тухачевского в Тамбове, объясняется, очевидно, нежданно полученной им от Ленина запиской, в которой тот спрашивал Склянского: "Как дела у Тухачевского? Все еще не поймал Антонова? Нажимаете ли Вы? Когда доклад в Политбюро?"

Реагируя на "нажим", Тухачевский 25 мая ответил Склянскому:

"Месячный срок могу считать лишь начиная с 6 мая, когда вступил в командование. Сейчас заканчивается период подготовки. До сих пор меры по ликвидации банд носили лишь вспомогательный характер. Окончание подготовки задержали опоздание коммунистов, курсантов для лагерного сбора, 97 года для милиции и, наконец, различные организационные подготовительные мероприятия. Окончательно подготовка будет закончена к 1 июня. Советский аппарат довольно слабо укрепился, так как коммунисты прибыли более чем слабые. Подготовка ревкомов и их инструктирование – в полном ходу. Прибывшие коммунисты поделены на армию, на милицию, на формирование ревкомов и на укрепление местных органов. Разведка работает плохо, дает не то, что нужно. Она проинструктирована, и дело налаживается. Усиливается агентурный аппарат особотдела. Дополнительные меры нужны следующие: необходимо срочно дослать 7500 человек 97 года для милиции … и кроме того было бы желательно дополучить 2-3 бронеотряда и даже одну стрелковую бригаду. День окончания операций гораздо труднее определить, чем день окончания подготовки; однако наши действия будут настолько суровы, беспощадны и так методичны, что надо ожидать быстрых результатов".

Уступая давлению из Москвы, Тухачевский перенес начало операций по разгрому основных вооруженных формирований антоновцев с 1 июня на 28 мая. Но фактически этот разгром начался еще 25 мая, когда в 50 километрах северо-западнее Кирсанова кавбригада неистового Григория Ивановича Котовского нанесла сокрушительное поражение 8-му Пахотно-Угловскому и 15-му Казыванскому повстанческим полкам под общим командованием В. Ф. Селянского, который в этом бою получил смертельное ранение.(253) А остатки этих двух антоновских полков окончательно разгромили красноармейцы 137-го Тамбовского стрелкового полка 17 июня в бою у реки Хмелинки, в 18 километрах восточнее деревни Поганка /ныне Малиновка/.

8 мая 1921 года Главком С. С. Каменев отдал распоряжение штабам Западного фронта, Московского, Петроградского и Приуральского военных округов отправить на работу милиционерами в мятежные уезды Тамбовшины 9600 красноармейцев 1897 года рождения, не являвшихся уроженцами Тамбовской губернии.

28 мая приступила к активным действиям специально созданная для непрерывного преследования и полного уничтожения основного ядра 2-й антоновской армии сводная кавалерийская группа под командованием заместителя Тухачевского – И. П. Уборевича. Этой кавгруппе, состоявшей из бригады Г. И. Котовского и Тамбовской отдельной кавбригады В. И. Дмитриенко, противостояли пять повстанческих полков /3-й Кирсановский, 4-й Низовской, 14-й Нару-Тамбовский, 16-й Золотовский и Особый Я. В. Санфирова/ общей численностью до трех тысяч всадников. К 28 мая они находились в южной части Кирсановского уезда, километрах в двадцати юго-западнее станции Инжавино. Попытка Уборевича окружить и одним махом разгромить эту группировку повстанцев окончилась безрезультатно, и 31 мая он вынужден был доложить Тухачевскому: "Кавгруппа оказалась неподготовленной к выполнению столь серьезной задачи. Кавбригада т. Дмитриенко трижды выпустила Антонова из полного окружения и не по вине комбрига т. Дмитриенко, а ввиду того, что кавбригада – фактически ездящая пехота на скверных крестьянских лошадях. Кавбригада т. Котовского малочисленна и охватывает небольшой район действий, к тому же с истощенным конским составом. Ввиду такого состояния кавгруппы, для успеха операции необходима придача кавгруппе двух отрядов из полугрузовиков с пулеметами. Кавгруппа из двух или трех бригад, имея до 12 полугрузовых машин и фуража на три дня, в несколько дней может покончить с Антоновым окончательно."

М. Н. Тухачевский полностью согласился с этим предложением, и сводная кавгруппа И. П. Уборевича была тут же усилена 14-й отдельной кавбригадой под командованием А. А. Милонова и двумя автобронеотрядами: № 1 имени Петро-совета /командир А. А. Васькин/ и № 52 имени Я. М. Свердлова войск ВЧК /командир Ю. В. Конопко/. 1 июня пополненная группа Уборевича продолжила преследование ядра 2-й антоновской армии уже по территории соседней Саратовской губернии.

По состоянию на 10 мая 1921 года кавбригада Котовского насчитывала 890 сабель при 18 пулеметах и 3 орудиях, а кавбригада Дмитриенко – 1200 сабель при 38 пулеметах.

Однако в скорый разгром Антонова верили не все даже среди членов Полномочной комиссии ВЦИК. 1 июня находившийся в Москве член Полномочной комиссии, секретарь Тамбовского губкома РКП/б/ Б. А. Васильев направил В. И. Ленину следующее письмо:

"Товарищ Ленин! Вместе с другими материалами я посылаю Вам адресованное мне письмо Антонова-Овсеенко с просьбой к товарищам, имеющим наибольший авторитет в Республике, надавить на соответствующие центральные органы, чтобы действительно срочно покончить с антоновщиной. Из письма явствует, что Антонов настолько окреп, что отбивает атаки наших непобедимых доселе частей, а с другой стороны, на почве продовольствия становятся железные дороги /Грязинский узел, волнения в Козлове, Тамбове, Ртищеве/.

…Необходима на деле ударная помощь Центра, особенно в области снабжения. Грознее всего, конечно, будет, если армия останется без продовольствия. Уже сейчас имеются случаи, когда части, стреляя в воздух, требовали хлеба.

Мы просим Вас взять дело борьбы с антоновщиной также под Ваш персональный контроль и руководство".

В этот же день, 1 июня, В. И. Ленин написал новому секретарю ЦК РКП/б/ В. М. Молотову записку, гласившую:

"Препровождая письмо ко мне тов. Васильева, прошу

1/ либо поставить в Оргбюро проверку /исполнения поручения Цека о том, чтобы кончить с Антоновым/, либо секретариату ЦК произвести эту проверку путем ознакомления с документами и вызовом т. Склянского и еще кого-либо;

2/переслать прилагаемое секретно и лично т-щу Склянскому с тем, чтобы он прочел и вернул мне, добавив /Вам; копию мне/, какие меры нажима он принял".

Заместитель председателя Реввоенсовета Республики Э.М. Склянский потребовал немедленных объяснений от Главкома С. С. Каменева, который 2 июня отвечал в докладной записке:

"По вопросам, затронутым тов. Васильевым в его письме Председателю СТО и приложенных к нему основных указаний по проведению приказа № 130 и объявлений, докладываю:

1. Основные указания по проведению приказа № 130 были заблаговременно выработаны при непосредственном участии комвойск Тамбовской губернии тов. Тухачевского, по их содержанию донесено мне и известно ВЧК и, таким образом, эти указания никаких возражений не встречают.

Речь идёт в основном о приказе Тухачевского за № 130 и о его же "Инструкции по искоренению бандитизма", целесообразность и эффективность которых Васильев подвергал серьезному сомнению.

СТО – Совет Труда и Обороны; его председателем был В. И Ленин.

2. Что касается того, что Антонов настолько окреп, что отбивает атаки наших непобедимых доселе частей, то я категорически возражаю против такого заключения. Бывший до 28-го мая эпизод с 1-м полком кавбригады Дмитриенко, неудачно атаковавшего банду Антонова и отошедшего с потерями на остальные два полка этой бригады, еще не знаменует увеличение стойкости Антонова: во-первых, в столкновении участвовал только один полк, а во-вторых, кавбригада Дмитриенко, хотя и представляет собою хорошую часть, однако не может считаться непобедимой…

3. Безусловно, острее стоит вопрос с продовольствием… До сих пор части Тамбовского района, в общем, дрались безотказно, что свидетельствует о полной их боеспособности; но не исключена возможность, что, если и дальше продовольственный вопрос здесь не будет налажен, боеспособность частей начнет резко понижаться."

Тут надо добавить, что красноармейские части, участвовавшие в подавлении антоновщины, снабжались хлебом и другим продовольствием главным образом за счет местного населения. Это делалось как из-за безвыходности положения, так и в целях экономического воздействия на тамбовских крестьян, которым постоянно втолковывалось, что постой и содержание частей Красной армии за их счет, а также подводная повинность и реквизиция лошадей прекратятся только тогда, когда мятеж будет полностью подавлен. И вот с 11 июня, явно в связи с письмом Б. А. Васильева В. И. Ленину и совершенно несмотря на то, что население многих мест мятежной части Тамбовщины само голодало, снабжение красноармейских частей местным хлебом было увеличено в несколько раз, что вызвало изрядное смущение у многих бойцов и командиров Красной армии.

Содержание частей Красной армии за счет местного населения было прекращено на Тамбовщине лишь в середине августа 1921 года.

2 июня 1921 года у деревни Бакуры Сердобского уезда Саратовской губернии кавбригада Котовского и автобронеотряд № 52 из семи машин настигли и окружили 4-й, 14-й и Особый повстанческие полки, ведомые самим Антоновым. Завязался упорный бой. Сначала бронемашины пулеметным огнем загнали 4-й Низовской и Особый полки в Бакуры, непрерывно обстреливаемые конной батареей котовцев, а затем туда ворвался весь автобронеотряд. Группы повстанцев, пытавшихся покинуть пылающие Бакуры, перехватывали и уничтожали в поле два кавполка бригады Котовского.

Бой в деревне и вокруг нее, начавшийся около пяти часов вечера, затих лишь к полуночи. Антоновцы потерпели жесточайшее поражение, потеряв до 500 человек убитыми и ранеными. И хотя многим мятежникам, в том числе и самому Александру Антонову, удалось все-таки в наступившей темноте вырваться живыми из Бакур, 2-я повстанческая армия с этого дня практически перестала существовать как крупное боевое соединение тамбовских повстанцев.

Деморализованные поражением и дрожащие от страха перед бронемашинами красных, антоновцы стали мелкими группами пробираться в родные кирсановские леса. Сам же Антонов с тысячью всадников, сделав огромную дугу по Саратовской и Пензенской губерниям, 6 июня почти достиг Тамбовщины и остановился на отдых в пензенском селе Чернышево, что в 40 километрах северо-восточнее Кирсанова. Но толком отдохнуть Антонову не довелось. В полдень в село неожиданно ворвались три машины из чекистского автобронеотряда № 52. После короткой, но ожесточенной схватки, потеряв до полусотни человек убитыми и ранеными, антоновцы стали группами и поодиночке покидать Чернышево.

Несмотря на горячку боя, водитель одной из бронемашин Михаил Лаврентьевич Соловьев заметил выскочившую из села небольшую группу мятежников на хороших строевых лошадях. Среди быстро удалявшихся в сторону близкого Ширяевского леса всадников Соловьев приметил человека в белой бурке, по всем известным приметам очень уж походившего на Антонова /и это действительно был он/. Направив машину в погоню за этой группой всадников, Соловьев сообщил пулеметчикам о своем "открытии". Моментально оба пулемета, находившиеся на борту машины, повели огонь исключительно на поражение Антонова. Почти сразу несколько человек из его окружения полетели наземь вместе с лошадьми, сраженные пулеметными очередями. Однако Александр Антонов, словно заговоренный, продолжал целым и невредимым уходить к лесу, быстро увеличивая разрыв между собой и машиной Соловьева. Лишь у самой кромки леса одна из пуль догнала-таки Александра Степановича, угодив ему по касательной в голову. И хотя ранение не представляло никакой угрозы для его жизни, Антонов /вероятно, потерявший на какое-то мгновение сознание/ начал медленно заваливаться набок, но тут же был поддержан кем-то из скакавших рядом повстанцев, среди которых находился и брат Дмитрий. А еще через несколько секунд густой Ширяевский лес спасительно сомкнулся за мятежниками, и погоня прекратилась.

В полночь на 7 июня 150 конных повстанцев под командованием Дмитрия Антонова вышли из Ширяевского леса и, воспользовавшись отличным знанием местности и разыгравшейся непогодой, незаметно проскочили между красноармейскими частями, блокировавшими лес, и устремились на юг вдоль левого берега реки Вороны. Около полудня, также без выстрела перейдя железную дорогу у станции Скачиха, эта группа повстанцев скрылась в лесу возле деревни Чутановка, что в пяти километрах юго-восточнее Кирсанова.

А Александр Антонов, несмотря на ранение, собрал находившиеся в Ширяевском лесу остатки 2-й армии /всего около 500 человек и обоз с ранеными/ и выступил вслед за Дмитрием спустя четыре часа. Но на сей раз повстанцам явно не повезло, и до Чутановского леса Антонов добрался, имея уже не более 150 человек. Свыше сотни антоновцев погибли, около пятидесяти попали в плен, а остальные пропали без вести при прорыве у Васильевки, а затем и при отражении атак постоянно наседавших кавалеристов 2-го полка 14-й отдельной кавбригады и нескольких машин автобронеотряда № 1 .

В 11 часов вечера 7 июня И. П. Уборевич докладывал М. Н. Тухачевскому по прямому проводу со станции Умет:

"Основное ядро Антонова рассеяно и разбито; последние группы противника под командованием Антонова и его брата, примерно по 150 сабель, разрозненные скрываются в лесах южнее Кирсанова. Бандиты потеряли все пулеметы, обоз и израсходовали почти все патроны… Полагаю, что сводную группу можно расформировать и дать ей отдых".

Однако Тухачевский не согласился с разумным предложением своего заместителя и приказал Уборевичу продолжать преследование разбитых антоновских полков до полного их уничтожения.

Весь день 8 июня бронемашины и кавалерийские части группы Уборевича провели в утомительных, но бесплодных поисках противника. Лишь к вечеру один из антоновских отрядов был обнаружен 2-м эскадроном 1-го кавполка 14-й отдельной кавалерийской бригады. Началась погоня.

Спустя много лет бывший командир этого эскадрона, Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков вспоминал:

"Преследуя банду, мы неожиданно столкнулись с двумя бронемашинами, которые выскочили из соседнего села. Мы знали, что банда не имеет броневиков, а потому и не открывали по ним огня. Однако броневики заняли выгодную позицию, повернули в нашу сторону пулеметы. Что за оказия? Послали связных. Оказалось, что это наши и в головной машине сам И. П. Уборевич. Узнав об уходе банды в направлении леса, он решил перехватить ее на пути. Хорошо, что разобрались, а то могло бы плохо кончиться".

Последовавшая затем попытка бронемашин Уборевича и эскадрона Жукова найти ускользнувших мятежников окончилась ничем.

Как выяснилось позже, в ночь на 8 июня Антонов с братом и несколькими ближайшими сподвижниками тайком от остальных мятежников покинул Чутановский лес и исчез в неизвестном направлении. Сам факт и необычные обстоятельства бегства Антонова, впервые оставившего рядовых повстанцев без каких-либо указаний на будущее, однозначно свидетельствовал о том, что "2-й партизанской армии Тамбовского края" больше не существовало.

10 июня сводная группа Уборевича была расформирована, а входившим в ее состав кавбригадам и автобронеотрядам предоставлялся кратковременный отдых.

Однако уже 12 июня командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский отдал приказ о формировании новой, так называемой "Особой сводной группы", во главе которой был опять поставлен И. П. Уборевич. В состав этой группы войск вошли две кавалерийские бригады /Т. И. Котовского и 14-я отдельная/ и три автобронеотряда /№ 1, № 21 и № 52/. На этот раз перед Уборевичем ставилась задача уничтожить группировавшиеся в районе Каменки четыре полка 1-й повстанческой армии /1-й Каменский, 5-й Пановский, 7-й Тамбовский и 20-й Особый/, а также находившиеся по соседству с ними два уцелевших полка 2-й армии /9-й Семеновский и 16-й Золотовский/.

К вечеру 12 июня обе кавбригады красных уже заняли исходные для нанесения будущего удара пункты – Никольское-Ржакса /14-я отдельная кавбригада под командованием только что назначенного комбригом Михаила Прокофьевича Ковалева/ и Уварово /отдельная кавбригада Г. И. Котовского/.

Кто знает, может быть при написании этих строк старому маршалу вспомнился и погожий весенний день 10 марта 1921 года, когда недалеко от Уварово краснозвездный аэроплан долго гонялся за их 1-м кавполком, очевидно, приняв его за антоновский, и улетел только полностью израсходовав свой боезапас.(269) Кстати сказать, это был всего лишь один из 465-ти боевых самолето-вылетов, совершенных так называемыми "Военно-воздушными силами войск Тамбовской губернии" за все время борьбы с антоновщиной.

Весь этот вечер Григорий Иванович провел в уваровском клубе, где сначала смотрел спектакль местного драмкружка, а потом, когда начались танцы, сразил всех присутствующих лихим отплясыванием "барыни".(272) А на рассвете 13 июня его заместитель и одновременно командир 2-го кавполка бригады Николай Николаевич Криворучко не менее лихо осуществил внезапный налет на "родовое гнездо" 9-го Семеновского полка антоновцев – село Семеновку, где изрубил до сотни мятежников и захватил два пулемета. Остатки Семеновского полка бежали в северном направлении и вскоре соединились с 16-м Золотовским полком, тем самым окончательно потеряв всякое взаимодействие с повстанцами Каменского района.

В отличие от кавбригад, автобронеотряды сильно задержались и прибыли в назначенный им пункт сбора – железнодорожную станцию Сампур – лишь к вечеру 14 июня. А к ночи кольцо советских войск плотно сомкнулось вокруг Каменского района. С севера и юга выходы из него блокировали шесть полков 10-й стрелковой дивизии Федора Петровича Кауфельдта. С востока на Каменку нацелились кавбригады Г. И. Котовского и М. П. Ковалева, а с запада – три автобронеотряда.

На рассвете 15 июня красные решительно атаковали район Каменки. Но, как это не раз случалось в истории антоновщины, повстанцев там не оказалось. Лишь к 10 часам утра удалось выяснить, что противник в составе четырех полков под общим командованием некоего Константина Васильевича Машкова еще в ночь на 14 июня скрытно покинул занимаемый район и двинулся на юг, в Борисоглебский уезд. Не вдаваясь здесь в подробности, заметим лишь, что главная вина за то, что красные так позорно "проморгали" уход антоновцев из района Каменки, лежит на Г. И. Котовском, которому командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский лично поручил наблюдение за всеми передвижениями мятежников.

Несмотря на наличие огромного, протяженностью в шесть километров обоза с семьями повстанцев, Машкову удалось каким-то образом проскользнуть без единого выстрела между блокировавшими Каменский район с юга двумя полками 10-й стрелковой дивизии и утром 14 июня также безнаказанно перейти у станции Терновка железнодорожную ветку Грязи – Поворино. К вечеру этого же дня повстанческое соединение Машкова /1500 сабель при 4 пулеметах/ остановилось на ночлег в последнем тамбовском селе Костино-Отделец. Далее простиралась узкая полоска Новохоперского уезда Воронежской губернии, отделявшая Тамбовщину от недавно образованной Царицынской губернии, куда и держали свой путь антоновцы.

Узнав об этом, Уборевич лишь в одиннадцатом часу утра 15 июня с двадцатью боевыми машинами из всех трех бронеотрядов устремился в погоню за перехитрившим его Машковым. Вслед за бронемашинами выступила и конница Особой сводной группы. Но кавбригады не могли угнаться за автомобилями и сразу же начали отставать.

Догнать в тот день Машкова не удалось, и с утра 16 июня Уборевич продолжил преследование антоновцев силами одних бронеотрядов. Около шести часов вечера бронеотряды настигли повстанцев в Васильевке /Поспеловке/, что у слияния рек Карачан и Хопер. Появление бронемашин застало антоновцев в самый неподходящий момент: они только что начали переправу своего гигантского обоза с семьями на левый, поросший густым лесом берег Хопра.

После первых же пулеметных очередей, выпущенных ворвавшимися в село броневиками, на переправе началась невообразимая паника. Отчаянная попытка арьергарда антоновцев во главе с К. В. Машковым сдержать напор бронемашин успеха не имела. Через полчаса, потеряв до 150 человек убитыми и ранеными, бросив обоз и последние четыре пулемета, повстанцы беспорядочными толпами бросились к Хопру, ища спасения на другом берегу.

В вечерних сумерках около 1200 антоновцев собрались в лесу за Хопром. Ввиду того, что сраженный пулеметной очередью Машков остался лежать в Васильевке, общее командование повстанцами принял на себя командир 1-го Каменского полка Александр Васильевич Богуславский, который тут же объявил собравшимся о своем решении продолжать движение на юг. Раненный. но не убитый в Васильевке К. В. Машков сумел каким-то образом скрыться с места боя и даже вернуться на Тамбовщину. Убедившись за время выздоровления в бесперспективности дальнейшей борьбы, он 28 июля 1921 года явился с повинной в соответствующие органы советской власти.

В 4 часа утра 17 июня антоновцы перешли у станции Калмык железнодорожную ветку Лиски – Поворино и взяли курс на станицу Урюпинскую. Но уже около 10 часов утра у хутора Мохового /25 километров севернее Урюпинской/ их настиг и атаковал бронеотряд № 52. Вскоре к месту схватки подоспели и два Других автобронеотряда. А в результате состоявшегося затем шестичасового побоища, происходившего на совершенно открытой местности, 7-й Тамбовский и 20-й Особый повстанческие полки были почти полностью истреблены. Погибли и оба их командира – Яков Федорович Вислобоков и Федор Петрович Тюков. 1-й Каменский и 5-й Пановский полки тоже понесли большие потери, но все-таки сумели добраться до Хопра и переправиться на правый берег, тем самым оторвавшись, наконец, от преследовавших их бронемашин.

Утром 18 июня автобронеотряды возобновили поиск противника, и около полудня группа бронемашин, ведомая самим И. П. Уборевичем, обнаружила в десяти километрах севернее станицы Урюпинской остатки 1 -го Каменского полка – не более 250 всадников.

В это же самое время, как выяснилось позже, уцелевшая часть 5-го Пановского полка /около ста всадников/ во главе со своим раненным накануне командиром К. И. Барановым уходила все дальше на запад от Хопра. Затем, разбившись на мелкие группы, отряд Баранова стал тайком пробираться на Тамбовщину. Далеко не все из пановцев вернулись живыми в родные села. Но и большинство из вернувшихся не захотели больше браться за оружие, а попрятались по укромным уголкам. На этом в основном и закончилась история 5-го Пановского повстанческого полка. А последнюю точку в ней поставили сами бывшие мятежники, убив 7 июля 1921 года никак не желавшего "замириться" Константина Ивановича Баранова.

Судьба же антоновцев из 1-го Каменского полка сложилась иначе. Окруженные в жиденьком прихоперском лесочке они. надо признать, сражались поистине с отчаянием обреченных. И неудивительно: ведь каменцам было уже известно, что всех взятых или даже сдавшихся в плен повстанцев бронеотрядники Уборевича все равно расстреливают после короткого допроса.

К четырем часам дня 18 июня у каменцев, зажатых бронемашинами на небольшом пятачке у Хопра, кончились патроны. Узнав об этом, экипажи остановили свои машины под охраной пулеметчиков и начали углубляться в лесок, уничтожая попадавшихся на пути антоновцев огнем из винтовок и револьверов. С каждой минутой положение мятежников становилось все более критическим. К тому же им нельзя было появиться и на хоперском берегу, так как с противоположного берега по ним сразу открывали стрельбу человек тридцать местных казаков, добровольно вызвавшихся помочь Уборевичу в разгроме антоновцев.

В пятом часу вечера около сотни еще оставшихся в живых повстанцев во главе с раненным в ногу Богуславским предприняли отчаянную попытку прорваться в конном строю сквозь цепочку въехавших в лес бронемашин и поискать спасения в чистом поле. Возможно, эта затея Богуславского и не была лишена смысла, но каменцам явно не повезло. Именно в том месте, которое они выбрали для прорыва, на их пути оказались два броневика и легковой бронеавтомобиль самого Уборевича. Встреченные шквальным пулеметным огнем в упор, антоновцы в ужасе повернули обратно, и очумело бросились в Хопер. Лишь нескольким каменцам удалось выбраться на левый берег и, избежав казачьих пуль, ускакать в поле. В числе этих счастливчиков оказался и Богуславский.

Утром 19 июня И. П. Уборевич доложил М. Н. Тухачевскому, что за три дня боев бронеотрядами уничтожены 1-й Каменский, 5-й Пановский, 7-й Тамбовский и 20-й Особый повстанческие полки. Из 1500 мятежников, входивших в состав этих полков, свыше тысячи убито в боях и расстреляно, а остальные – совершенно деморализованные и без патронов – рассеяны по большой территории и вылавливаются местными советскими отрядами. Сами же бронеотряды потерь не понесли, если не считать двух тяжелораненых – адъютанта Уборевича и показывавшего дорогу местного милиционера.

25 июня 1921 года, очевидно, пришедший окончательно в себя от недавнего ранения в голову, а главное – от оглушающего разгрома повстанческих армий, А. С. Антонов произвел реорганизацию остатков своих военных сил. Вместо двух прежних армий теперь создавалась одна – "Единая партизанская армия Тамбовского края". Последним в истории антоновщины командармом был назначен бывший командир 10-го Волчье-Карачанского полка Иван Макарович Кузнецов, а его заместителем – командир 9-го Семеновского полка Петр Егорович Аверьянов. Однако единой эта армия была только на бумаге. На самом же деле она представляла собой несколько разобщенных территориально и самостоятельных в оперативном отношении вооруженных формирований, наиболее крупным, из которых являлась так называемая "группа Аверьянова".

В последних числах июня, выполняя приказ Антонова о создании группы, Аверьянов с превеликим трудом /был даже избит "при исполнении"/ собрал и подчинил себе бродившие по лесам вдоль реки Вороны остатки своего 9-го Семеновского полка и еще более мелкие осколки Особого полка Якова Васильевича Санфирова, уцелевшие после крайне неудачного для "особистов" боя с красными курсантами у озера Лебяжье, что в двадцати километрах севернее Уварово. Сначала остатки этих полков Аверьянов свел в один 9-й особый Семеновский полк /командиром которого был назначен Кузьма Васильевич Леденев, он же "Леденец"/, а затем присоединил в нему уцелевшую часть 14-го Нару-Тамбовского полка Ивана Сергеевича Матюхина и, наконец, 16-й Золотовский полк Максима Архиповича Назарова. К 30 июня группа П. Е. Аверьянова насчитывала не менее 750 сабель и находилась в южной части Кирсановского уезда.

Второй крупной составной частью Единой партизанской армии Тамбовского края была группа самого командарма И. М. Кузнецова. Ее основным ядром стал не принимавший активного участия в июньских боях 10-й Волчье-Карачанский полк Ивана Антоновича Бармина и остатки 2-го Борисоглебского полка Даниила Петровича Бенедиктова. К 29 июня группа Кузнецова /до 500 сабель/ сосредоточилась в селе Моисеево-Алабушка Борисоглебского уезда.

Километрах в тридцати восточнее от нее активно действовал Особый повстанческий полк Ивана Максимовича Ворожищева численностью до 250 всадников.

На границе Тамбовской и Воронежской губерний, в междуречье Савалы и Вороны, практически беспрепятственно совершал нападения на создаваемые здесь ревкомы и сельсоветы 6-й Савальский полк /свыше 200 человек/ под командованием очень хитрого и осторожного человека – председателя Борисоглебского уездного комитета Союза трудового крестьянства Семена Алексеевича Шамова. По соседству с полком Шамова, а иногда и совместно с ним действовал небольшой пришлый отряд П. И. Мотарыгина, состоящий из хоперских казаков.

И, наконец, в южной части Тамбовского уезда, километрах в двадцати севернее железнодорожной станции Токаревка, серьезные помехи проведению советизации "своих" сел чинил 13-й Битюгский полк Шандяпина.

Все перечисленные военные формирования тамбовских повстанцев так или иначе /на самом деле или же только на словах/ подчинялись командарму Кузнецову. А вот оперировавший по соседству с 13-м Битюгским полком отряд Васьки Карася не признавал над собой никого – ни Кузнецова, ни самого Антонова. Этот отряд возник еще осенью 1920 рода в селе Беломестная Двойня, что в двадцати километрах западнее Тамбова. Его главным организатором и первым командиром был местный эсер Степан Авксентьевич Попов, которого впоследствии сменил более решительный и менее "идейный" Василий Васильевич Никитин-Королев – злостный дезертир и разбойник с большой дороги по кличке Васька Карась. Под его началом этот повстанческий отряд, постепенно превращавшийся в полууголовную шайку разбойников без всякой политической окраски, придерживался ярко выраженной тактики пассивной обороны: не бесчинствовал на железных дорогах, не нападал на красноармейские части, не терроризировал налетами соседние местности, но в то же время решительно и беспощадно пресекал всякие попытки продотрядов и отрядов по борьбе с дезертирством появляться на той небольшой территории западной части Тамбовского уезда, которую отряд Карася считал "своей". Из-за отсутствия особой агрессивности в действиях Карася, а главное, из-за нехватки сил, тамбовское военное командование до поры до времени не занималось серьезно ликвидацией его отряда, но все же /ввиду его непосредственной близости к Тамбову/ предприняло кое-какие меры, в результате которых шайка Карася оказалась вытесненной в восточную часть соседнего Козловского уезда, где она вскоре установила свой контроль над значительной территорией и заметно пополнилась – к весне 1921 года ее численность достигла полутора тысяч человек. Связи с антоновскими полками отряд Карася практически не имел и в совместных операциях почти не участвовал. Лишь в конце марта, узнав о мятеже кронштадтских моряков и поддавшись агитации понаехавших эсеров, Карась примкнул к Антонову и во главе своего отряда, получившего в антоновской армии наименование Отдельной Козловской бригады, с месяц провоевал бок о бок с полками 2-й повстанческой армии. В апрельских боях красные изрядно потрепали бригаду Карася, и к маю ее остатки возвратились в Козловский уезд. Однако прежнего спокойствия здесь Карась уже не нашел. А с образованием в конце апреля 4-го боевого участка советских войск, штаб которого разместился в Козлове, для отряда Карася и других, подобных ему, но более мелких отрядов Лобана /И. Я. Бученев/ и Монаха /Г. Сергеев/ наступили тяжелые дни. Части 15-й Сибирской кавалерийской дивизии в течение мая и июня ликвидировали отряды Лобана и Монаха (но не их самих), а также нанесли ряд чувствительных ударов по отряду Карася, вынудив его убраться за пределы 4-го боевого участка, то есть Козловского уезда. В начале июля Карась с тремя сотнями всадников скрывался в Воронцовском лесу, в двадцати пяти километрах южнее Тамбова.

Кроме перечисленных выше шести крупных военных формирований мятежников, на Тамбовщине насчитывалось еще несколько десятков мелких повстанческих отрядов и полууголовных шаек дезертиров. По данным военной разведки красных, общая численность вооруженных мятежников к 29 июня 1921 года составляла 2250 человек.

29 июня войска Тамбовской губернии начали вторую серию последовательных операций по окончательному разгрому последних отрядов мятежников.

Первый удар, на острие которого выдвигался автобронеотряд № 21, было решено нанести по отряду антоновцев, возглавляемому самим "командармом" И. М. Кузнецовым. Руководить этой операцией вызвался начальник 1-го /Кирсановского/ боевого участка И. Ф. Федько – главный "отец" идеи использования автобронеотрядов против конницы мятежников. Как известно, результаты осуществления этой идеи И. П. Уборевичем превзошли все ожидания. Но двадцатитрехлетний Иван Федько сам рвался в бой. И вот теперь, обосновывая свое право возглавить операцию против группы И. М. Кузнецова, он не без гордости писал М. Н. Тухачевскому, что мысль использовать бронемашины против антоновской кавалерии "возникла здесь, в Кирсанове, когда выяснилось, что население Кирсановского уезда от мала до велика боится автомобилей и что Антонов всегда уходит от нашей конницы".

29 июня Федько с пятью машинами из бронеотряда № 21 смело атаковал находившийся в Моисеево-Алабушке отряд Кузнецова. Ворвавшись в село, бронемашины открыли ураганный пулеметный огонь, стараясь выгнать мятежников из села в чистое поле и там полностью истребить. Но вопреки ожиданиям, повстанцы не стали разбегаться в панике в разные стороны, как это неоднократно бывало раньше, а заняли выгодные позиции в ключевых точках села и начали оказывать стойкое, умело организованное и на удивление грамотное сопротивление.

Через час бой закончился. Потерпев явное поражение и бросив в селе три подбитые машины, Федько бесславно ретировался в Уварове. А повстанцы, быстро сняв с оставленных бронемашин пять исправных пулеметов и 30 тысяч патронов к ним, тоже покинули Моисеево-Алабушку и ушли в южном направлении. Что такое для испытывавших острейшую нехватку патронов антоновцев значил захват такого количества боеприпасов, можно судить хотя бы по следующему факту: до этого повстанцы в деревнях за 50 патронов отдавали лошадь.

На следующий день Федько уже с семью бронемашинами настиг Кузнецова у деревни Григорьевка, что на границе современных Тамбовской и Воронежской областей. Но завязавшийся бой опять протекал неудачно для красных. Подбив один броневик и сняв с него два пулемета, антоновцы организованно вышли из боя, воспользовавшись тем, что начавшийся проливной дождь резко ограничил возможность маневрирования машинам, которые вязли и застревали в разбухшем от избытка влаги черноземе.

Однако Иван Федько был из той породы людей, которые любое, пусть даже и неудачно начатое дело доводят до победного конца. Во второй половине дня 30 июня автобронеотряд № 21, два полка 14-й отдельной кавбригады, два полка 10-й стрелковой дивизии и отряд из 75 милиционеров обложили со всех сторон около трехсот повстанцев Кузнецова у села Энгуразово Борисоглебского уезда. Заметавшись в поисках выхода из захлопнувшейся западни, Кузнецов все же нащупал слабое место в сжимающемся кольце красных и на стыке двух батальонов 87-го стрелкового полка прорвался в сторону села Протасьево. Но встреченные здесь огнем местного гарнизона, антоновцы были вынуждены круто повернуть на запад. Постоянно преследовавшая редеющий отряд Кузнецова 14-я отдельная кавбригада настигла мятежников у реки Карачан. В результате состоявшегося здесь беспощадного и кровопролитного боя повстанческая группа Кузнецова прекратила свое существование. Лишь немногим антоновцам удалось спастись бегством, но в их числе были И. М. Кузнецов и оба полковых командира – И. А. Бармин и Д. П. Венедиктов.

30 июня началась операция советских войск по разгрому повстанческой группы П. Е. Аверьянова. Основной удар поручалось нанести кавбригаде Г. И. Котовского и отряду 7-х Борисоглебских кавалерийских курсов. На рассвете 1 июля котовцы, двигаясь с запада, а курсанты – с востока, начали поиск противника. Но тут случилось непредвиденное. Отряд борисоглебских курсантов в 123 сабли при четырех пулеметах на подходе к деревне Федоровка-Мордва /25 километров севернее станции Ржакса/ попал в тщательно подготовленную повстанцами ловушку.

Как выяснилось позднее, антоновской разведке удалось каким-то образом добыть точные сведения о времени выступления и маршруте движения курсантского отряда. Для участия в уничтожении курсантов Аверьянов стянул к месту засады не только всю свою группу, состоящую из трех полков, но и несколько мелких повстанческих отрядов из близлежащих сел. Не-посредственное руководство операцией он поручил своему заместителю, командиру 14-го Нару-Тамбовского полка Ивану Сергеевичу Матюхину, который хорошо знал местность и в командирский талант которого еще верили многие рядовые повстанцы. Не последняя роль в предстоящей драме отводилась и командиру 16-го Золотовского полка Максиму Архиповичу Назарову, являвшемуся, кстати, уроженцем этой самой деревни Федоровка-Мордва.

Именно Назаров во главе своего полка, экипированного в одинаковое новенькое кожаное обмундирование, встретил у Федоровки-Мордвы двигавшихся строго по предписанному маршруту борисоглебских курсантов. Пока остановившиеся в отдалении курсанты выясняли, что за диковинный отряд стоит перед ними, другие подразделения антоновцев из группы Аверьянова, воспользовавшись сильно пересеченной балками и оврагами местностью, завершили окружение курсантского отряда, открыли огонь и пошли в атаку.

Прекрасно обученные курсанты /7-е Борисоглебские кавкурсы считались лучшим кавалерийским военно-учебным заведением в Красной армии/ сражались с исключительным мужеством, однако затянувшийся бой грозил окончиться полным истреблением их небольшого отряда. Спасло то, что в последний момент на помощь подоспел 2-й кавполк бригады Котовского. обративший мятежников в бегство. И хотя под Федоровкой-Мордвой отряд борисоглебских курсантов понес немалый урон /каждый третий погиб, а большинство из оставшихся в живых были ранены/, потери антоновцев оказались еще большими: только убитых насчитывалось свыше двухсот человек. К тому же бросившийся в погоню кавполк котовцев настиг и изрубил у Золотовки еще около сотни повстанцев из 16-го Золотовского полка. А окончательно группа Аверьянова прекратила существование 7 июля, когда бригада Котовского захватила ее врасплох в пятнадцати километрах юго-восточнее станции Сампур.

4 июля несколько красноармейских частей во главе с начальником штаба войск Тамбовской губернии Н. Е. Какуриным приступили к ликвидации отряда Васьки Карася. Уже к вечеру 7 июля, после ряда боев в районе Воронцовского леса, отряд Карася был в основном уничтожен: из трехсот человек 226 были убиты, а 14 попали в плен. Остатки карасевского отряда бежали в Козловский уезд, где вскоре получили еще один уничтожающий удар от бойцов 15-й Сибирской кавалерийской дивизии Николая Дмитриевича Томина. Самого же Ваську Карася с его последними отрядниками красные кавалеристы настигли 18 июля уже в Усманском уезде, недалеко от станции Княжая Байгора /15 километров юго-восточнее узловой станции Грязи/. Во время погони под Карасем убили коня, но сдаваться он не стал, а побежал по полю, отстреливаясь из маузера и непрерывно крича во всю глотку: "Васька Карась не сдается! Васька Карась не сдается!" Но в самый критический момент его маузер дал две осечки подряд, а третий раз нажать на спусковой крючок Карась не успел: красноармейский клинок молнией ударил в его бесшабашную голову.

11 июля сводный кавалерийский полк под командованием бывшего комбрига /и будущего начдива 15-й Сибирской/ В. И. Дмитриенко в пух и прах разгромил 13-й Битюгский повстанческий полк Шандяпина. Сам Шандяпин, потеряв в бою коня и оказавшись в безвыходном положении, застрелился на глазах у собиравшегося зарубить его Варфоломея Ивановича Дмитриенко.

14 июля у села Верхний Шибряй Борисоглебского уезда кавалеристы 14-й отдельной бригады почти целиком уничтожили Особый повстанческий полк Ивана Максимовича Ворожищева. Правда, самому Ворожищеву, его заместителю Михаилу Антоновичу Канищеву и нескольким рядовым повстанцам удалось оторваться от преследования и скрыться.

Из всех шести проведенных в конце июня – первой половине июля 1921 года войсковых операций по разгрому последних крупных отрядов мятежников лишь одна не закончилась явной победой, одержанной на поле боя. Это – начатая 8 июля операция по уничтожению 6-го Савальского полка под командованием Семена Алексеевича Шамова, активно действовавшего на границе Борисоглебского и Новохоперского уездов. 2 июля Шамов даже попытался захватить в лесу у станции Терновка бронепоезд № 121. Специально созданный для борьбы с Шамовым сводный отряд красных под командованием начальника разведки 3-го /Борисоглебского/ боевого участка Михаила Васильевича Никольского никак не мог настичь Шамова в чистом поле, чтобы разом покончить с ним. А происходившие иногда стычки в лесах нужного результата не давали. И все же усилия красноармейцев отряда Никольского не пропали даром. В середине июля полк Шамова стал распадаться на мелкие группы, которые уже не представляли собой серьезной и организованной силы.(294)

И, наконец, наступило 20 июля – день, который можно считать /с известной долей условности, разумеется/ днем завершения разгрома антоновщины. И дело здесь вовсе не в том, что именно 20 июля Г. И. Котовский провел свою знаменитую военно-чекистскую операцию по уничтожению отряда И. С. Матюхина, попытавшегося собрать вокруг себя остатки нескольких разбитых повстанческих полков.

Самое главное заключается в том, что к 20 июля 1921 года на всей территории мятежной части Тамбовщины завершилось восстановление низовых органов советской власти. К этому же времени местное крестьянство окончательно отшатнулось от Антонова и даже включилось в борьбу с нежелавшими сдаваться мятежниками. Но добиться этого перелома в настроении тамбовского мужика, почти год жившего в кошмарных условиях безвластия и самой настоящей гражданской войны, было очень и очень непросто.

Еще с 1 июня, сразу вслед за начавшимися военными операциями по разгрому главных сил Антонова, в селах Тамбовщины развернулась широкомасштабная и планомерная работа по восстановлению местных органов советской власти. Наряду с этим большое внимание уделялось "чистке" сел и их окрестностей от скрывавшихся мятежников и полному изъятию имевшегося у населения оружия. Без успешного осуществления этих мер создать устойчивую советскую власть на местах было просто невозможно.

Поначалу большинство местного населения отнеслось к операциям по "чистке" крайне отрицательно и оказывало молчаливое, но упорное противодействие, не давая никаких сведений о местонахождении антоновцев, их семей и домашнего имущества, отданного на сохранение соседям или другим односельчанам. И все же "чистка" продолжалась с неуклонной методичностью, по следующей, примерно, схеме.

Намеченное для "чистки" село сначала занималось сильным красноармейским отрядом, возглавляемым так называемой "политтройкой". Затем на спешно созванно-согнанном в добро-вольно-принудительном порядке сходе всего взрослого населения зачитывались приказ № 130 командующего войсками губернии и постановление Полномочной комиссии ВЦИК от 12 мая 1921 года об аресте семей несдающихся мятежников и о последующей их высылке на Север, если в течение двух недель сам мятежник не явится с повинной. После зачтения этих зловещих документов, присутствующим на сходе категорически предлагалось тут же выдать всех родственников и односельчан, находящихся или находившихся ранее в антоновских полках, повстанческой милиции, отрядах сельской самообороны и различных комитетах Союза трудового крестьянства /СТК/.

Комиссар 10-й стрелковой дивизии и одновременно председатель политкомиссии 3-го боевого участка Михаил Иванович Фиалковский так описывал в своем докладе Полномочной комиссии ВЦИК ход операции по "чистке" сел в период со 2 по 13 июня 1921 года:

"С первых же дней производства операций отмечалось:

1. Массовое бегство семей бандитов, причем имущество распылялось /зарывалось в землю, бралось с собой, раздавалось односельчанам и родственникам/. Зачастую оставались одни голые стены на попечение дряхлых стариков.

2. Списки населения в большинстве случаев отсутствовали или были уничтожены бандитами; добровольных сведений крестьяне, из-за боязни мести бандитов, в большинстве случаев не давали. Были случаи арестов целых сходов за отказ выдать бандитов.

3. Оружие в большинстве случаев, несмотря на тщательные обыски, обнаруживать не удавалось.

Отношение населения к проведению операций было самое разнообразное, начиная с резко враждебного и кончая самым положительным; в большинстве же случаев крестьянство относилось к операциям осторожно, выжидательно, упорно замалчивая все, что относилось к бандитизму. Как усматривается из всех донесений, крестьянство замучено, разорено, перебито, боится представителей Советской власти, кровавой расправы со стороны бандитов. Кроме того, крестьянство изнурено нашими и бандитскими постоями и тяжелой подводной повинностью.

На бандитов проведение операций подействовало ошеломляющим образом. Распад и развал среди банд замечался с первых дней проведения операций. Главари и руководители пытались парализовать действие приказа № 130 своими аналогичными мерами. В районе Туголуково был расклеен приказ Богуславского о явке к нему всех демобилизованных красноармейцев, а также всех бежавших из банд. В Токаревском районе распространялся циркуляр губкома СТК от 5 июня о применении террора к семьям коммунистов, красноармейцев и совслужащим. В Токаревском же районе банды подбивали граждан выносить приговоры с ходатайством перед красным командованием о прекращении взятия заложников, угрожая учинить кровавую расправу в случае отказа. Свои угрозы бандиты отчасти приводили в исполнение, и в уполиткомиссии к 15 июня было зарегистрировано 15 случаев убийства семей красноармейцев, кроме многих случаев порки и избиения. Наряду с этим бандитами распространялись слухи о восстании по всей Советской республике, о переходе армии Буденного на сторону повстанцев-партизан, о войне с Японией и т. д.

Войсковые части, оккупирующие районы, в отношении продовольствия и обмундирования находились в неудовлетворительном состоянии. Так же неудовлетворительно было санитарное состояние: не было белья, медикаментов и медперсонала. Несмотря на это, боеспособность частей была хорошая, красноармейцы горели ненавистью к бандитам и стремились как можно быстрее уничтожить бандитизм. Мародерства и грабежей со стороны войсковых частей, за исключением редких единичных случаев, не замечалось. Уполиткомиссией издан приказ ревкомам: немедленно сообщать о всех случаях грабежей и насилия; таких Донесений пока не поступало. После операций практикуется осмотр вещей у красноармейцев и комсостава в присутствии представителей Особого отдела."(295)

Однако, несмотря на старания личного состава красноармейских частей, милиции и чекистов, результаты операций по "чистке" тамбовских сел от мятежников, дезертиров и оружия были довольно скромными. Местное население, особенно в "злостнобандитских" селах, не только по-прежнему упорно отказывалось помогать проведению "чистки", но и быстро приспособилось более хитро и надежно укрывать от арестов повстанцев, их семьи и имущество. А для того, чтобы не дать чекистам возможности составить полные списки скрывающихся антоновцев, крестьяне в деревнях вдруг начали отказываться называть свои имена и фамилии.

Такое, хотя и пассивное по форме, но весьма эффективное на деле и к тому же массовое сопротивление крестьянской среды сводило на нет все усилия по исполнению приказа № 130. Поэтому, видя начавшуюся пробуксовку этого приказа и отчетливо сознавая всю необходимость любой ценой сломить сопротивление среды, Полномочная комиссия ВЦИК решилась пойти на отчаянный по своей крайности шаг. 11 июня 1921 года она опубликовала свой жутковатый приказ № 171, который спустя несколько дней каждый тамбовский крестьянин знал уже наизусть. Этот приказ, подписанный председателем Полномочной комиссии ВЦИК В. А. Антоновым-Овсеенко, командующим войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевским, председателем Тамбовского губисполкома А. С. Лавровым и секретарем губкома РКП/б/ Б. А. Васильевым, гласил:

"Начиная с 1 июня, решительная борьба с бандитизмом дает быстрое успокоение края.

Советская власть последовательно восстанавливается, и трудовое крестьянство переходит к мирному и спокойному труду.

Банда Антонова решительными действиями наших войск разбита, рассеяна и вылавливается поодиночке.

Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее изданным распоряжениям, Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:

1. Граждан, отказывающихся назвать свое имя, расстреливать на месте без суда.

2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссий и райполиткомиссий объявлять приказы об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.

3. В случае нахождения спрятанного оружия, расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.

112

4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в семье расстреливается на месте без суда.

5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.

6. В случае бегства семьи бандита, имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома разбирать или сжигать.

7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно".

Что здесь можно сказать или добавить? Вероятно, только то, что еще 12 мая М. Н. Тухачевский в своей "Инструкции по искоренению бандитизма" категорически потребовал от подчиненных ему войск, органов ЧК и милиции:

"1. Никогда не делать невыполнимых угроз.

2. Раз сделанные угрозы неуклонно до жестокости проводить в жизнь до конца."

Население же мятежных уездов, не знавшее, естественно, о существовании этих грозных пунктов секретной "Инструкции" Тухачевского и наивно полагавшее, что все самые крутые меры карательной политики с лихвой испробованы на нем еще осенью 1920 года, просто-напросто не поверило, что тамбовские власти теперь отважатся "проводить в жизнь", да еще "сурово и беспощадно", приказ № 171.

Но Полномочная комиссия ВЦИК не шутила, и вскоре с мест стали поступать первые донесения от так называемых, "политпятерок", которые непосредственно руководили проведением "чисток" уже по приказу № 171. Вот пара типичных таких донесений.

"26 июня при занятии с. Туголуково особо организованной политпятеркой были взяты заложники и населению предложено немедленно выдать бандитов и оружие. По истечении двухчасового срока на глазах населения было расстреляно 5 заложников. Расстрел произвел на население сильнейшее впечатление, крестьянство приступило немедленно к выдаче бандитов и оружия. За 2 дня, 26 и 27 июня, явилось добровольно бандитов без оружия – 231, с оружием – 8, дезертиров – 99, выдано населением бандитов – 68, дезертиров – 88. При содействии населения была устроена засада, в которую попал и был убит известный бандитский главарь Богуславский".

Вместе с А. В. Богуславским были убиты бывший начальник штаба 1-й антоновской армии И. А. Губарев и еще трое мятежников.

"27 июня по занятии дер. Остроуховка Васильевской волости /Тамбовского уезда. – В. С./ организованной пятеркой объявлено населению о сдаче оружия и выдаче бандитов, взято 30 заложников. В 19 часов за неисполнение приказа о сдаче оружия расстреляно 10 заложников. Расстрел произвел на граждан ошеломляющее впечатление. Все крестьяне в один голос заявили, что пойдут всем селом и представят все оружие; немедленно было выдано 5 бандитов. Операция продолжается. Крестьяне проявляют усердие в поисках оружия и бандитов."

Однако отнюдь не все села, где "проводился в жизнь" приказ № 171, так быстро, то есть после расстрела первой же партии заложников, осознавали поистине жизненную необходимость тут же встать на сторону красных. Так, например, в Борисоглебском уезде, в деревне Андриановке для этого "осознания" потребовался расстрел, в два захода, 16 заложников, а в соседней Кулябовке – даже трех партий заложников /всего 23 человека/.(301)

Беспощадное выполнение приказа № 171, надо признать, быстро достигло своей цели: местное население, начавшее выдавать скрывавшихся антоновцев, невольно оказалось втянутым в борьбу с остатками разбитых повстанческих полков. Ибо те из крестьян, кто сознательно или же под страхом расстрела взятых заложниками родственников принимал участие в выдаче мятежников-односельчан, а также те, кто добровольно или под принуждением брал себе домашнее имущество, скот и сельхозинвентарь сбежавших или высланных на Север семей несдавшихся антоновцев, были вынуждены теперь как-то защищать себя, свои дома и семьи от неизбежных попыток мести со стороны уцелевших и зверевших буквально на глазах мятежников.

Отметим здесь, что Полномочная комиссия ВЦИК весьма оперативно учла это новое обстоятельство и, чтобы еще более отдалить население тамбовских сел от последних мятежников, издала 17 июня приказ № 178, в котором под страхом сурового наказания потребовала от населения создать отряды самообороны и не пускать антоновцев в свои села. "В случае появления банд и налета их на населенные пункты, – говорилось в приказе № 178, -местное население обязано оказать сопротивление, уничтожая бандитов всеми возможными средствами и немедленно сообщая об их появлении в ближайшую войсковую часть или ревком. Неоказание сопротивления бандитам и несвоевременное сообщение о появлении таковых … будет рассматриваться как сообщничество с бандитами со всеми вытекающими отсюда последствиями".

И этот приказ Полномочной комиссии ВЦИК также дал скорые результаты. Например, в той же Кулябовке, где 4 июля за отказ выдать мятежников-односельчан красные расстреляли 23 заложника, отряд самообороны был создан по инициативе самих жителей и уже 11 и 12 июля успешно отразил две попытки Особого полка И. М. Ворожищева занять село.

Вот таким образом местное население втягивалось в вооруженную борьбу с последними группами антоновцев.

Разумеется, не бездействовали и красноармейские части. Во всех районах вслед за разгромом крупных отрядов мятежников тут же начинались планомерные войсковые операции по прочесыванию лесов, оврагов и прочих мест, где могли скрываться антоновцы. Правда, сначала эти операции давали крайне скудные результаты. Но по мере накопления опыта у красноармейских частей, а также с получением все более ощутимой помощи со стороны местного населения, дело заметно пошло на лад. К тому же операции по прочесыванию труднопроходимых лесов стали предваряться массированными артиллерийскими обстрелами по площадям и бомбардировками с воздуха. И хотя эти артобстрелы и бомбардировки не наносили сколько-нибудь значительного урона противнику, деморализующее воздействие их на повстанцев было достаточно велико.

12 июня в целях быстрейшего "выкуривания" антоновцев из заболоченных лесов по берегам реки Вороны командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский издал свой бесчеловечный оперативно-секретный приказ № 0116:

"Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень, где восстановлена Советская власть, собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей.

Для немедленной очистки лесов приказываю:

1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось.

2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов.

3. Начальникам боевых участков настойчиво и энергично выполнять настоящий приказ.

4. О принятых мерах донести."

Чуть позднее Тухачевский к этому приказу добавил еще один пункт: "Во всех операциях с применением удушливого газа надлежит провести исчерпывающие мероприятия по спасению находящегося в сфере действия газов скота". (304)

19 июня 1921 года в Москве состоялось заседание Центральной межведомственной комиссии по борьбе с бандитизмом. Заседание вел заместитель председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянский. Со своими соображениями по обсуждаемым вопросам выступили Главком С. С. Каменев и председатель Полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии В. А. Антонов-Овсеенко. Принятое совещанием решение, в частности, гласило: "Предложить Тамбовскому командованию к газовым атакам прибегать с величайшей осторожностью, с достаточной технической подготовкой и только в случаях полной обеспеченности успеха."

На следующий день, 20 июня, первый помощник начальника Штаба Красной армии Борис Михайлович Шапошников (будущий Маршал Советского Союза) телеграфировал в Тамбов Тухачевскому:

"Главком приказал срочно выслать в распоряжение Тамбовского губернского командования 5 химических команд с соответствующим количеством баллонов с газами для обслуживания боевых участков".

24 июня инспектор (начальник) артиллерии войск Тамбовской губернии С. Касинов в своем рапорте Тухачевскому писал:

"Относительно применения газов в Москве я выяснил следующее: наряд на 2000 химических снарядов дан, и на этих днях они должны прибыть в Тамбов. Распределение по участкам: 1-му, 2-му, 3-му, 4-му и 5-му по 200, 6-му – 100. Инструкцию для применения представляю на Ваше рассмотрение, после чего разошлю ее начальникам артиллерии участков".

Вот эта инструкция.

"Для сведения и руководства объявляю краткие указания о применении химических снарядов.

1. Химические снаряды применяются в тех случаях, когда газобаллонный выпуск невозможен по метеорологическим или топографическим условиям, например: при полном отсутствии или слабом ветре и если противник засел в лесах и в местах труднодоступных для газов.

2. Химические снаряды разделяются на 2 типа: удушающие и отравляющие.

3. Быстродействующие снаряды употребляются для немедленного воздействия на противника, испаряются через 5 минут.

Медленно действующие употребляются для создания непроходимой зоны, для устранения возможности отступления противника, испаряются через 15 минут.

4. Для действительной стрельбы необходим твердый грунт, т. к. снаряды, попадая в мягкую почву, не разрываются и никакого действия не производят. Местность для применения лучше закрытая, поросшая негустым лесом. При сильном ветре, а также в жаркую погоду стрельба становится недействительной.

5. Стрельбу желательно вести ночью. Одиночных выстрелов делать не стоит, т. к. не создается газовой атмосферы.

6. Стрельба должна вестись настойчиво и большим количеством снарядов (всей батареей). Общая скорость стрельбы не менее трех выстрелов в минуту на орудие. Сфера действия снаряда 20 – 25 квадратных шагов. Стрельбу нельзя вести при частом дожде и в случае, если до противника не более 300 – 400 шагов и ветер в нашу сторону.

7. Весь личный состав батарей должен быть снабжен противогазами".

На сегодняшний день известно несколько документально зафиксированных фактов применения газов против антоновцев, скрывавшихся в лесах и болотах по берегам реки Вороны. Однако, как выясняется, во всех этих случаях стрельба химическими снарядами велась совершенно вопреки вышеприведенной инструкции, то есть исключительно в страшную жару и по сильно заболоченной местности. Одним словом, антоновцы так и не поняли, сколь страшное оружие было применено против них.

К середине июля 1921 года под воздействием множества самых различных факторов тамбовское крестьянстве окончательно приняло сторону советской власти. Под влиянием такой позиции местного населения началась массовая сдача в плен антоновцев, скрывавшихся до этого по лесам и болотам. Так, 6 июля в селе Козьмодемьянское Кирсановского уезда организованно и с оружием сдались на милость советской власти остатки Особого повстанческого полка во главе со своим командиром Я. В. Санфировым. А не желавших сдаваться мятежников выдавали властям сами крестьяне. Именно с помощью местного населения 1-й кавалерийский полк Н. А. Переведенцева провел 22 – 26 июня

в районе Каменки успешную операцию по ликвидации губкома Союза трудового крестьянства. В результате этой операции были пойманы 8 членов губкома, а около семидесяти других работников аппарата губкома СТК попали в плен или были убиты при задержании. Жители той же Каменки указали и место лесной землянки у хутора Журавлиная Вершина, где скрывался главный идеолог антоновщины, председатель Тамбовского губкома партии правых эсеров Григорий Наумович Плужников /убит вместе со своим сыном при задержании 11-го, а по другим данным – 12 июля/. А еще раньше, скорее всего 22 июня, в результате удачной совместной операции московских, воронежских и тамбовских чекистов в Москве был арестован и 26 июня расстрелян председатель Тамбовского губкома СТК Иван Егорович Ишин.

К 15 июля 1921 года общая численность мятежников в Тамбовской губернии сократилась, по сравнению с численностью на 1 мая, в семнадцать с половиной раз и составила около 1200 человек(309) – совершенно деморализованных, голодных, почти без патронов и разбросанных мелкими группами по огромной территории. Держать и дальше для борьбы с ними на вконец разоренной Тамбовщине 120-тысячную группировку отборных частей регулярной Красной армии и внутренних войск становилось бессмысленным, ибо воевать, по существу, было уже не с кем.

16 июля командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский писал в докладной записке на имя В. И. Ленина:

"В результате методически проведенных операций на протяжении сорока дней, крестьянское восстание в Тамбовской губ. ликвидировано.

СТК разгромлен.

Советская власть восстановлена повсеместно.

…Громадное количество главарей банд уничтожено.

Крестьянство скомпрометировано в глазах бандитов и ищет от них вооруженной защиты Красной Армии.

Но вместе с тем крестьяне определенно не верят в искренность декрета о продналоге. Среди них ходят слухи о том, что к осени наши войска будут выведены из Тамбовской губ. и тогда бандиты вновь начнут действия и, наконец, кое-где еще сидят волостные комитеты СТК.

Ввиду этого я считаю необходимым проведение нижеследующих мероприятий:

1. Не выводить из Тамбгуб ныне действующих в ней войск в течение одного года.

2. Оставить оккупационное командование Тамбгуб по крайней мере до зимы, не увлекаясь сокращением штабов.

3. Всех коммунистов, присланных по мобилизации в Тамбгуб, закрепить за последней, а также произвести перегруппировку засидевшихся коммунистов.

4. Не налагать на Тамбгуб никаких дополнительных продовольственных налогов".

20 июля председатель Полномочной комиссии ВЦИК В.А. Антонов-Овсеенко рапортовал в ЦК РКП/б/:

"Банды Антонова разгромлены… Бандиты массами сдаются, выдавая главарей. Само крестьянство окончательно отшатнулось от эсеро-бандитского предательства. Оно само вступает в решительную борьбу с разбойными шайками".

В этот же день 20 июля 1921 года Полномочная комиссия ВЦИК, знаменуя победу над антоновщиной, известила войска и население Тамбовской губернии, что "окончательный развал эсеро-бандитизма и полное содействие в борьбе с ним со стороны крестьян позволяет Полномочной комиссии ВЦИК приостановить применение исключительных мер приказа № 171, направленных против упорствующих бандитов". Это постановление убедительно свидетельствовало о том, что полыхавший ровно одиннадцать месяцев Антоновский мятеж подавлен.

Наступала пора подведения итогов.

25 – 28 июля в Тамбове проходила 1-я общеармейская конференция коммунистов войск Тамбовской губернии. С большими, достаточно содержательными и довольно правдивыми докладами о причинах возникновения антоновщины и архитрудном процессе ее подавления выступили заместитель председателя Полномочной комиссии ВЦИК, командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский и начальник военно-исторического отделения штаба войск Тамбовской губернии А.С. Казаков.

В частности, Тухачевский сообщил, что за период с 28 мая по 26 июля 1921 года в Тамбовской губернии обезврежено 16369 мятежников. Из них: в боях взято в плен 985 и убито 4515 человек; поймано в облавах 572 человека с оружием и 4713 без оружия; принесли добровольную явку с повинной 1244 мятежника с оружием и 4005 без оружия; и, наконец, явились в обмен на арестованные по приказу № 130 семьи 16 повстанцев с оружием и 319 без оружия. А всего по приказу № 130 было арестовано 1895 семей антоновцев. Что же касается "проведения в жизнь" приказа № 171, то Тухачевский сказал лишь, что, по неполным сведениям, было расстреляно 274 заложника. На самом деле, конечно, число расстрелянных заложников было значительно больше. И это объясняется не только неполнотой сведений, поступивших в Полномочную комиссию ВЦИК от участковых политкомиссий, но и тем, что некоторые командиры красноармейских частей и председатели местных ревкомов сами присваивали себе право проведения карательных акций по приказу № 171, а сведений о результатах этих беззаконных "мероприятий" в Полномочную комиссию ВЦИК, естественно, не представляли. Справедливости ради надо отметить, что Полномочная комиссия ВЦИК делала кое-что для прекращения подобных безобразий и даже объявила "всем предрайревкомам, командирам и комиссарам частей, что они головой отвечают за правильное проведение приказов №130 и 171 ".

В своем докладе на партконференции Тухачевский сообщил и о том, что за период с 28 мая по 26 июля у мятежников и местного населения отобрано 3 орудия, 34 пулемета, 2221 винтовка и 285 револьверов. Однако, заявил М. Н. Тухачевский, еще предстояло найти по меньшей мере 4 тысячи винтовок. А говоря об уцелевших руководителях мятежа, командующий войсками Тамбовской губернии особо выделил троих – самого А. С. Антонова, его последнего командарма И. М. Кузнецова и председателя Борисоглебского уездного комитета СТК С. А. Шамова.

В августе 1921 года начался постепенный вывод частей Красной армии из пределов "успокоенной" Тамбовщины. Едва ли не первым в самом начале месяца уехал М. Н. Тухачевский. Вместо него командующим войсками Тамбовской губернии стал видный советский военачальник Михаил Карлович Левандовский. Однако в дальнейшем фактическое руководство войсками губернии находилось в руках нового начальника штаба Михаила Васильевича Молкочанова.

В итоге войсковых, военно-чекистских и сугубо чекистских операций, проведенных в течение двух месяцев после отмены приказа № 171, то есть в период с 21 июля по 20 сентября 1921 года, все сколько-нибудь организованные отряды мятежников были окончательно ликвидированы. Что касается командиров бывших повстанческих полков, то к 21 сентября один из них /М. А. Назаров/ раненым попал в плен, другие /П. Н. Чумичев, Д. Микулин, И. И. Башкарев, И. Ф. Рыжаков, И. С. Матюхин, Монах/ были убиты или сами застрелились при задержании, а третьи /А. Б. Кулдошин, Д. П. Венедиктов, И. М. Ворожищев, И. Е. Чернышев, И. А. Бармин/ добровольно сложили оружие и сдались на милость советской власти.(316) Однако наиболее видные руководители мятежа /А. С. Антонов, И. М. Кузнецов и С. А. Шамов/ продолжали оставаться на свободе, и это обстоятельство еще долго не давало покоя тамбовским чекистам.

Надо сказать, что в Тамбове никогда не жалели сил и средств, чтобы поймать или хотя бы убить эту троицу. Меры по обезвреживанию Антонова, Кузнецова и Шамова предпринимались самые разнообразные: от засылки чекистов и бывших мятежников с заданием уничтожить любой ценой, до личных письменных заверений советских военачальников и высокопоставленных чекистов /М. Н. Тухачевского, уполномоченного ВЧК по Тамбовской губернии Я. Б. Левина и других/ о гарантировании жизни в случае немедленного прекращения вооруженной борьбы и добровольной явки с повинной вместе со своими отрядами.

Но жизнь распорядилась по другому.

В начале октября 1921 года неугомонный "командарм" Кузнецов, которому в августе удалось все-таки сколотить вокруг себя отряд в 500 всадников, после нескольких поражений подряд вдруг бросил все и куда-то бесследно исчез. По слухам, ходившим тогда на Тамбовщине, Иван Кузнецов подался за границу, в Польшу, к Борису Савинкову.

А Семен Шамов, оставшийся после исчезновения Кузнецова за главного у скрывавшихся в борисоглебских лесах антоновцев, вовсю лютовал до самой зимы. Но отряд его таял прямо на глазах. 8 декабря Шамов отпустил сдаваться последних восьмерых отрядников ,а сам утром 6 января 1922 года весьма странным образом угодил в руки отряда местной самообороны села Ржавец, что в тридцати километрах северо-западнее Борисоглебска.

И, наконец, вечером 24 июня 1922 года в селе Нижний Шибряй /ныне Уваровского района Тамбовской области/ в ходе ожесточенной, продолжавшейся два часа перестрелки с оперативной группой Тамбовского губотдела ГПУ погибли братья Александр и Дмитрий Антоновы. Тем самым в затянувшейся истории антоновщины была поставлена последняя точка.