Глава 6

Известие о смерти императора Оттона III неслось впереди траурного каравана, согласно воле покойного взявшегося доставить его тело в Аахен. Император всегда желал быть погребенным рядом со своим кумиром – императором Карлом Великим. Смерть Оттона III, конечно, представляла серьезную угрозу самой империи и угрожала подорвать установившийся было мир внутри страны. Посольства отзывали своих представителей – неопределенность положения наводила ужас. Вся отлаженная система общественной жизни замыкалась так или иначе на правителе, а так как не был рожден наследник, а следовательно, не известен преемник, угроза гражданской войны, распад империи, правовой беспредел и беззаконие казались вещами свершившимися. Титмар Мерзебургский сообщал: смерть Оттона III сохранялась в тайне до тех пор, пока части германского войска, разбросанные по всей Италии, не собрались в единую армию и не сформировался караван.

Насколько ненадежно и небезопасно являлось положение войск в Италии, стало ясно сразу же, как только о смерти императора узнали все: мгновенно зашевелились все оппозиционные силы, то там то здесь выступая против германского господства и поднимаясь на восстание. Все достигнутое в Италии со времен Оттона Великого, казалось, было утеряно. С мечом в руках сопровождавшие траурный караван, соратники усопшего императора прокладывали путь на север, и только путем неимоверных усилий войскам вместе с архиепископом Гербертом Кельтским удалось добраться до Вероны, где они могли чувствовать себя в безопасности.

Герцог Генрих IV сразу узнал о смерти императора и имел возможность сориентироваться в создавшейся ситуации. Кроме двоих наиболее вероятных претендентов из семьи Оттонов, некоторые из представителей дворянства надеялись победить в случае «правильных» выборов. Помимо герцога Генриха в семье Оттонов на освободившийся престол могли претендовать следующие родственники Оттона III: герцог Оттон Каринтский, сын герцога Конрада Рыжего и Лютгард, дочери императора Оттона I Великого, пфальцграф Эццо, женатый на Матильде, сестре императора Оттона III. Генрих договорился с герцогом Оттоном Каринтским, снявшим свою кандидатуру из-за преклонного возраста – он и умер-то очень скоро, уже в 1004 году. Пфальцграф Эццо, напротив, долго оставался врагом Генриха, заключив с епископами Кельна и Льежа мощный альянс на западе империи против баварского герцога. Из других немецких княжеских домов как кандидаты рассматривались маркграф Экгард из Мейсена и герцог Герман Швабский.

Деду и отцу герцога Генриха IV Баварского в борьбе за корону пришлось пойти против родственников, добиваясь признания своих прав. Ведь именно теперь для их наследника открывались возможности, о которых никто из них родовой ветви не мог даже и мечтать. Впервые представитель так называемой Sekundogenitur выступил в борьбе за императорскую корону против претендентов из княжеских домов, не имевших королевских корней и традиций.

Герцог Генрих, сразу оценивший шансы, действовал решительно и быстро. В Поллинге, южнее Вейльгема в Альгейе (область в Альпах), он перехватил в феврале 1002 года караван, сопровождавший тело Оттона III, захватив знаки высшей императорской власти. Архиепископ Гериберт Кельнский, будучи, как известно, противником герцога Генриха, попытался отправить «священное копье», которого король Генрих I однажды добивался и которое согласно преданию должно было принести победу в борьбе, в Кельн. Генрих, обозленный, вскоре пленил архиепископа, отпустив его, впрочем, почти сразу после того, как тот объявил заложником его брата, епископа Вюрцбурга Генриха, и пообещал переслать «священное копье». В Аугсбурге баварский герцог повелел похоронить изъятые внутренности умершего императора в часовне монастыря Святого Афры и сопроводил траурный караван до Нойбурга на Дунае – границы своего герцогства. Останки императора Оттона III оттуда через Кельн беспрепятственно перевезли в Аахен, где в пасхальное воскресенье и погребли их 5 апреля 1002 года в западной усыпальнице местного собора в присутствии архиепископа Герберта Кельнского. Так же, как и о могиле Генриха Сварливого в соборной церкви Гандерсгейма, сведений о точном месте захоронения императора Оттона III в соборе Аахена в течение столетий не сохранилось.

Теперь притязания герцога Генриха IV Баварского на королевский трон не могли рассматриваться как неожиданные. Захватив знаки высшей власти, он получил определенное преимущество, но могли объявиться и другие претенденты. Согласно германскому праву среди представленных кандидатов должны были пройти формальные выборы. Однако герцог Генрих IV считал себя уже утвержденным по праву наследования. Мы, к сожалению, не знаем о решениях на том рейхстаге, принятых Генрихом Сварливым и обеими императрицами – Адельгейдой и Феофано, ведь протокол не сохранился. Вряд ли они тогда обсуждали вопрос о преемнике столь юного и полного сил Оттона III. Но если устные договоренности существовали, то, вполне вероятно, герцог Генрих IV Баварский действовал по обоснованным или мнимо обоснованным законам. Однако прежде всего он на всякий случай заручился поддержкой подданных в собственном герцогстве Бавария.

Когда в апреле аббатиса Адельгейда Кведлинбургская и ее сестра София прибыли на собрание саксонского дворянства и представителей церкви в королевскую резиденцию Верла, они просто-напросто оцепенели от гнева и возмущения. Маркграф Экгард Мейсенский и герцог Бернхард Саксонский использовали для совместной трапезы главный дворец резиденции, дерзко присвоили себе право, принадлежащее исключительно королю. Адельгейда и София намеревались поддержать на переговорах герцога Генриха IV, а маркграф Экгард своим поведением демонстрировал не только притязания на высший пост в стране, но и уверенность в их осуществлении. Однако официальные выборы еще только предстояли. Дерзкое поведение маркграфа во время последовавших вскоре консультаций вызвало возмущение не только у названных выше представительниц правящего дома Оттонов. Саксонское дворянство не смогло прийти к единому выводу по поводу претендента на королевскую корону из Саксонии, и, так и не приняв решения, собрание разошлось.

Экгард Мейсенский покинул Верлу вместе с епископом Бернвардом Хильдесгеймским и через день направился с ним в Хильдесгейм, где маркграфа весьма преждевременно встретили с королевскими почестями. Затем он последовал в Падерборн и там узнал от епископа Ратера, что хофтаг в Дуйсбуэге, где маркграф рассчитывал получить права на королевскую корону, ни в коем случае не состоится. Тогда маркграф изменил маршрут, предположительно для возвращения в Тюрингию. В ночь с 29 на 30 апреля 1002 года Экгард Мейсенский находился в королевской резиденции в Пельде. Посреди ночи его разбудил громкий шум у стен дворца. Ничего не опасаясь, маркграф поднялся с ложа, разжег огонь в камине, чтобы лучше видеть происходящее, и открыл ставни на окнах. Тотчас в помещение ворвались люди. Двоих охранников, поспешивших на помощь к Экгарду, сразу же убили. Экгард, человек, привыкший бороться, защищался до последнего, но вскоре он был смертельно ранен пикой в затылок. Убийцы обезглавили его и разграбили помещение. Вероятнее всего графиня Адельгейда, жена графа Зигфрида Нортгеймского, не успела предупредить маркграфа. Она знала, что ее сын, также названный в честь отца Зигфридом, планировал нападение на Экгарда, но намеревался устроить засаду днем следующего дня, а значит, мог напасть на королевский дворец в Пельде. Убийство маркграфа Экгарда оставляет открытыми множество вопросов и делает возможными многочисленные исторические спекуляции. Даже сам Титмар Мерзебургский, считавшийся одним из самых информированных людей своего времени, не знал о подлинных причинах убийства, а может быть, и не хотел их называть. Во всяком случае, он делает лишь два предположения: Генрих Катленбургский, рассчитывавший сим кровавым актом обрести дружбу Зигфрида Нортгеймского, в свое время по приказу императора Оттона III получил жестокое наказание от Экгарда. Кроме того, Титмар не исключал возможности, что Зигфрид собирался убить обеих аббатис во время встречи в Верле.

Едва ли второе предположение могло означать, будто Зигфрид стремился оказать услугу семейству Оттонов, надеясь позднее получить за нее признание и награду. А вот если отец Зигфрида был, как предполагают, братом возлюбленной герцога Генриха IV, тогда убийца тем самым принадлежал к семье герцога Генриха. Весьма вероятно, на рейхстаге во Франкфурте в 985 году или в Роре в 984 году вопрос о наследовании трона, если Оттон III умрет бездетным, решили в пользу Генриха, и данное соглашение стало достоянием гласности. Значит, указание об убийстве Экгарда могло исходить от герцога Генриха. Доказательств этому нет, но как бы там ни было, от убийства маркграфа Экгарда Мейсенского больше всех выиграл именно Генрих IV Баварский.

Едва известие о смерти маркграфа стало достоянием гласности, польский князь Болеслав Храбрый воспользовался моментом и тут же напал на Лужицы. Он оккупировал земли до Эльбы и занял крепости Бауцен, Стрела и Мейсен. Неслыханный поступок для вассала умершего императора, якобы согласованный с герцогом Генрихом IV Баварским. Но подтверждений этому нет никаких.

В начале июня герцог Генрих IV прибыл с баварскими и франкскими соратниками в Вормс, намереваясь переправиться через Рейн, но герцог Швабии Герман преградил ему путь. Генрих, сделав вид, будто решил изменить свои планы, совершил переход через Лорш в направлении Майнца, где и переправился через Рейн.

7 июня 1002 года архиепископ Виллигис принял Генриха в соборе Майнца и совершил помазание на королевство. Уже здесь отчетливо виден отход от политики предшественника, ведь архиепископ Виллигис потерял в свое время благосклонность и почитание Оттона III: I Виллигис выступал против планов возрождения Великой Римской империи, когда на первый взгляд незначительный спор между ним и Бернвардом Хильдесгеймским по поводу монастыря Гандерсгейм привел к ссоре Виллигиса с императором. После восшествия герцога Генриха IV Баварского на трон архиепископ Виллигис немедленно вернулся в большую политику государства. Коронация в Майнце представляла собой некое новшество, ведь традиционным местом для коронаций немецких королей являлся собор в Аахене, относившийся к архиепископству Кельн.

После празднования в Майнце новый король Генрих II пересек Рейн и вступил в пределы Швабии, в то время как герцог Герман захватил и разграбил верный королю Страсбург. На острове Рейхенау в Боденском озере Генрих II узнал о предполагаемом подходе герцога Швабии. 29 июня 1002 года должно было состояться решающее сражение между королевским войсками и солдатами, вставшими на сторону швабского герцога. Однако герцог предпочел не выходить на поле битвы, тогда король снес с лица земли частные владения герцога Германа в Швабии и направился через Франконию и Тюрингию, где он предположительно 20 июля 1002 года в резиденции Кирсберг рядом с Йеной получил признание и согласие представителей дворянства Тюрингии. В Мерзебург Генрих II прибыл 24 июля 1002 года. Днем позже он принял присягу на верность от саксонского дворянства и духовенства. Король Генрих II гарантировал им возвращение всех прав, отобранных у саксонских ленников и представителей духовенства императором Оттоном III. Среди присутствующих был замечен Болеслав Храбрый. К его негодованию, Мейсен передавался под управление его шурина Гунцелина, тем не менее Болеслав получил в качестве лена Лужицкую и Мисьненскую области.

Напряжение, сопровождавшее собрание в Мерзебурге из-за присутствия на нем поляка Болеслава Храброго, отчетливо прослеживается в сообщении, отправленном Титмаром из Мерзебурга. Появление Болеслава вызвало скандал. Группа вооруженных воинов хотела напасть на поляков свиты Болеслава. Только благодаря жестким действиям охраны и поддержке герцога Бернхарда Саксонского удалось избежать трагедии. Хотя король вряд ли мог быть причастен к заговору, Болеслав чувствовал себя преданным и оскорбленным. Доверие, которое он начал было питать к королю, исчезло. Едва он как преданный вассал попрощался с королем и достиг Лужиц, как тут же приказал предать крепость Стрела огню, а сам вернулся в Польшу. Достигнутое путем политических интриг Оттона III спокойствие на восточных границах рейха осталось в прошлом, а вместо преданного слуги новый король обрел жестокого врага.

Вступив в королевскую власть в Саксонии, Генрих II направился через Грону и Кореей, где его ожидала супруга Кунигунда, в Падерборн. Там Кунигунду объявили королевой. Коронацию ее архиепископ Виллигис провел 10 августа 1002 года. Одновременно состоялось рукоположение сестры императора Оттона III Софии аббатисой Гандерсгейма. В Падерборне окончательно сформировался альянс между Софией, архиепископом Виллигисом и королем (о значении королевы Кунигунды в жизни и судьбе Генриха немало говорилось в пятой главе).

Но и пребывание в Падерборне не обошлось без неприятных осложнений. По всей вероятности, войска короля не получали в достаточной мере необходимого снабжения, и некоторые из баварцев попытались даже ограбить окрестных крестьян. Те обозлились и напали на солдат. Поначалу баварцы справились с нападавшими и серьезно поколотили некоторых из них. Но на помощь крестьянам прибывали все новые и новые товарищи, и король увидел реальную вероятность возникновения полномасштабных боевых действий и ввода в бой основных сил армии. В конце концов баварцы укрылись за стенами королевской резиденции, но столкновения продолжились еще и здесь, пока герцог Бернвард не положил конец волнениям толпы, пустив в ход своих лучших конников.

Король Генрих II формировал окружение по принципу наименьшего сопротивления. Сначала он не без проблем убедил представителей дворянства и церкви в своем праве на собственное герцогство, затем, после смерти Экгарда, попытался подчинить Германа Швабского. Когда же его попытка потерпела неудачу, он привлек на свою сторону Тюрингию и Саксонию и лишь потом вновь стал проводить свою политику на западе империи. Первые указы короля отражают его стремление раздачей подарков и привилегий завоевать новых друзей, обеспечив их дружбу какими-то гарантиями. В Дуйсбурге должно было быть достигнуто признание через представителей западных епископств: Генрих II хотел там в апреле созвать рейхстаг. Впрочем, архиепископ Гериберт Кельнский заставил короля до неприличия долго ждать себя. Однако, так или иначе, церковной знати западных земель пришлось признать власть нового короля и покориться.

Как только церковь присягнула на верность королю, Генрих II мог во второй раз, но уже с полным правом и в «правильном» месте, то есть в Аахене, при полном согласии и поддержке элиты Нижней Лотарингии 8 сентября 1002 года вступить во власть.

Монах Видукинд фон Корвей описал церемонию в Аахене при коронации Оттона I. Так как Генрих II сознательно хотел придерживаться политической линии, проводимой Оттоном I, празднества в Аахене во время его коронации протекали почти по тому же сценарию: «…собрались герцоги и высшее графство с прочей толпой торжественно одетых рыцарей в колонном зале, соединенном с базиликой Карла Великого, усадили вновь избранного правителя на заранее установленный там трон, преклонились перед ним, выражая свою преданность, обещали ему поддержку в борьбе со всеми его врагами и провозгласили его по их обычаю королем. Пока герцоги и прочие приближенные служащие участвовали в церемониале, архиепископ вместе со всем духовенством и собравшимся народом ожидал внутри базилики выхода нового короля. Когда тот появился, архиепископ выступил ему навстречу, коснулся левой рукой правой руки короля, в то время как сам, облаченный в ризу и стихарь (принадлежность одеяния священника. – Примеч. пер.), нес в правой руке епископский посох. Наряд дополняла епитрахиль. Архиепископ обошел ряды собравшегося духовенства, вышел на середину храма и остановился. Затем обернулся к собравшемуся народу, стоявшему позади полукругом, – в каждой базилике имелись верхняя и нижняя колоннады, так что епископ был виден всем собравшимся, и произнес:

– Смотрите, я принес вам избранного Богом и представленного властвовавшим господином нашим Генрихом, а теперь и всеми князьями избранного королем, Оттона. Если вам по сердцу этот выбор, вознесите к небу правую руку.

Тогда каждый из собравшихся воздел вверх правую руку и желал много счастья новому господину громким криком. Затем архиепископ и король, одетый по франкскому обычаю в узкое одеяние, ступили за алтарь, где лежали королевские знаки высшей власти: меч с перевязью, плащ с пряжками, посох со скипетром и венец… [архиепископ] подошел прежде к алтарю, взял оттуда меч с перевязью, повернулся к королю и молвил:

– Возьми меч, дабы одолеть всех врагов Христовых, язычников и плохих христиан, так как волей Божьей вся власть в государстве Франкском предается тебе. И будет для всех христиан мир.

Затем, взяв плащ и пряжки, он возложил королю плащ на плечи и произнес:

– Спадающие до земли полы [плаща] напомнят тебе о том, с каким усердием и верой ты должен бороться за сохранение мира вплоть до самой смерти.

И, наконец, взяв скипетр и венец, произнес:

– Эти символы не дадут тебе забыть, что ты всегда должен по-отечески заботиться о своих подданных и в первую очередь о слугах Господа, всегда протягивать руку сострадания вдовам и сиротам. Никогда твоя голова не должна оставаться холодной и жестокой, когда необходимо сострадание, ради которого ты сегодня и навсегда коронуешься.

В тот момент стоящие рядом епископы Хильдеберт и Вигфрид водрузили на его голову золотую корону, помазали его священным мирром, и таким образом совершилось законное рукоположение, после чего названные здесь епископы препроводили его к трону, на который он поднялся по винтовой лестнице и предстал между двумя мраморными колоннами в необычайной красоте, видной всем и отовсюду, как и ему были видны все собравшиеся» (Видукинд Корвейский «Res gestae Saxonicae», перевод и издание Экгарта Роттера и Бернда Шнайдмюллера).

Для окончательного утверждения господства на просторах всего рейха недоставало теперь только двух герцогств: Швабии и Верхней Лотарингии. Целый ряд приверженцев, обретенных королем по всей стране, убедили в конце концов герцога Германа Швабского в абсолютной бессмысленности продолжения восстания против короля. И герцог покорился королю, что и засвидетельствовано 1 октября 1002 года в Брухзале. Король же утвердил власть герцога в его землях. Впрочем, разрушения и мародерство, совершенные герцогскими войсками в Страсбурге, требовали возмещения. Выказав милость и великодушие, король обрел еще одного верного вассала. Когда в 1003 году герцог Герман Швабский умер, король назвал его сына преемником на освободившемся посту и лично принял покровительство и опеку над несовершеннолетним ребенком.

С подчинением герцога Германа продолжавшееся более семи месяцев установление господства Генриха II над территориями империи можно было считать законченным. Удовлетворенный король вернулся назад в свое родовое гнездо в Регенсбурге. Там Генриха разыскал князь Чехии Владивой, принявший управление над Чехией после свержения жестокого и неподходящего короне князя Болеслава Рыжего. Генрих II обласкал гостя и принял Чехию под защиту своей короны. Болеслав Рыжий бежал в Польшу к своему тезке Болеславу Храброму.

Рождественские праздники, венчавшие собой первый год правления Генриха II, двор провел в королевской резиденции во Франкфурте-на-Майне вместе с рядом высокопоставленных особ.

Из Франкфурта король выехал в Верхнюю Лотарингию и назначил на 15 января 1003 года созыв хофтага в Диденхофене. Здесь ему присягнули на верность последние князья империи, до сих пор официально не признавшие власть короля. В Диденхофене король несколько задержался. Впервые за время его правления стало известно о болезни короля. Тем не менее 24 января 1003 года, в день смерти императора Оттона III, король добрался до Аахена, чтобы, посетив город, почтить память своего предшественника. Таким образом, практически всю зиму король провел на западе империи. Лишь весной он выехал из Нимвегена через Минден в Хильдесгейм.

Отношения короля с епископом Бернвардом серьезно охладели из-за поддержки, оказанной епископом в продвижении на пост короля кандидатуры Экгарда Мейсенского. Бернвард потерял симпатии короля, а с возвращением в окружение короля архиепископа Виллигиса при королевском дворе снова появился и компетентный противник Бернварда в политических вопросах. Надежды Бернварда разрешить в свою пользу тянущийся до сих пор между ним и Виллигисом спор относительно статуса церкви в Гандерсгейме казались в сложившейся ситуации более чем призрачными. Вероятно, совершая визит в Хильдесгейм, король намеревался успокоить Бернварда и по возможности закончить затянувшееся противостояние, как однажды пытался уже сделать в Риме, будучи еще герцогом. Но, увы, и здесь его усилия оказались напрасны. В «Via Bernwardi» директора соборной школы Хильдесгейма повод для визита короля, однако, описывается совершенно по-другому: «В 1003 году, после дня рождения господина, король посетил с благочестивыми намерениями города и аббатства, святые места, где благочестивые слуги и служительницы Господа несли свою службу. Через их молитвы он хотел обрести защиту и заступничество для себя и империи, власть над которой ему дал Господь. Его самым большим желанием было также побывать в Хильдесгейме, хотя до него тот никогда не удостаивался столь высокой чести. Он обратился к епископу Бернварду и спросил, можно ли ему посетить сие священное место. Бернвард дал ему соизволение (!). Так король в канун священного Вербного воскресенья (21 марта 1003 года) прибыл в нашу церковь, где его торжественно встретили. Он даровал также большую денежную сумму для отделки алтаря и помощи братьям. Кроме того, король пообещал чтить и поддерживать наше священное место, выделяя на него средства из своего бюджета».

Пасху двор праздновал в резиденции Кведлинбург. здесь Генрих II совершенно сознательно придерживался саксонской традиции. Все правители рода Оттонов до него выбирали по возможности именно это место для празднования – по соседству с могилами Генриха I и его жены, королевы Матильды. Кроме того, следовало обязательно засвидетельствовать благодарность аббатисе Адельгейде Кведлинбургской, поддержавшей Генриха II в его борьбе за трон.

Вновь герцог Оттон Каринтский возвратился в Кведлинбург ко двору. Несмотря на поражение в военных действиях в Италии, он получил прощение короля. После смерти герцога Каринтского в 1004 году герцогством стал править его сын Конрад.

Троицу король также праздновал в Саксонии, для чего выбрали старинный епископский городок Хальберштадт. Только после празднования король возвратился назад в Баварию для подавления восстания, поднятого маркграфом Генрихом Швайнфуртским вместе со своим братом Эрнстом Бамбергским и Бруно, братом короля Генриха II. Все трое оказались связаны с Болеславом Храбрым. Генрих Швайнфуртский поддерживал кандидатуру Генриха II в надежде получить назначение на герцогство в Баварии. Однако король сослался на право баварцев самим делать выбор, имея совсем иные намерения относительно герцогства, остававшегося еще на тот момент его вотчиной.

Когда в 1003 году внезапно умер князь Владивой, Болеслав Рыжий под защитой Болеслава Храброго вернулся в Чехию. Однако поведение Болеслава Храброго оставалось совершенно непредсказуемым: он неожиданно взял в плен им же самим возвращенного на правление в Чехию Болеслава Рыжего. Мало того, он приказал выколоть Рыжему глаза и держал его под стражей до самой смерти. Таким образом, территория под патронатом Болеслава Храброго простиралась теперь от Балтийского моря до венгерских границ. Чувствуя себя независимым и сильным, он посмел запретить королю Генриху II покровительствовать над Чехией. Король, вынужденный бороться с приспешниками Болеслава во Франконии, чтобы вновь вернуть эту землю короне, не выдвигал войска против Болеслава Храброго. Летом 1003 года поляк опустошил восточные пограничные области империи и предпринял попытку двинуться через Эльбу на запад.

Генрих II не смог противостоять неожиданному ходу Болеслава Храброго, и, таким образом, выпад поляка поначалу оказался неотомщенным. Контрудар в феврале 1004 года также не принес успеха. Испытывая трудности на восточных рубежах, король решился на меры, вызвавшие многочисленное недовольство во многих городах страны. Он объединился в борьбе против Болеслава Храброго с язычниками славянами и лютичами, которые еще в 983 году и много раз после повергали пограничные области страны в хаос своими восстаниями. Король Генрих II рассчитывал благодаря данному военному союзу склонить оба племени к дружбе и в конце концов включить их в состав империи, дав им возможность интегрироваться, однако большинство поляков и саксонцев не поняли короля.

После победоносного завершения борьбы с Генрихом Швайнфуртским король позволил себе немного расслабиться и поохотиться в горах Шпессарта. 21 октября 1003 года он впервые встретился в монастыре Святого Бильда в Эльзасе с известным аббатом Одило из Клюни, считавшимся другом императрицы Адельгейды, и затем через Франконию возвратился назад в Саксонию, где в старинной резиденции Пельде по традиционному сценарию, сложившемуся еще при его предшественниках, отпраздновал Рождество.

Из Пельде король Генрих II направился через Дорнбург в Тебру у Аполды на Ильме, где располагалась резиденция архиепископа Гизелера Магдебургского. Король нашел Гизелера лежащим больным в постели. Королю удалось переговорить с епископом о возрождении аббатства Мерзебург, и Гизелер попросил время подумать об этом. Однако, не успев согласовать окончательно решение, 25 января 1004 года архиепископ умер. Смерть архиепископа Гизелера Магдебургского унесла одного из крупнейших и влиятельнейших представителей церкви империи. Вопреки протестам духовенства король Генрих II назвал преемником умершего священника своего друга и советника по вопросам управления Тагино. Еще Генрих Сварливый, очевидно, в благодарность за заслуги Тагино и для укрепления монашества, хотел назначить того преемником епископа Вольфганга в Регенсбурге в 994 году. Однако тогда король Оттон III и императрица Адельгейда решили по-другому, сделав преемником Гебхарда, так как никто из них не хотел видеть соратника Сварливого на столь ответственном посту.

После смерти Гизелера стало возможным возрождение епископства Мерзебург, ведь, по сути дела, Гизелер принял управление архиепископством Магдебург только при условии ликвидации епископства Мерзебург, руководимого им перед этим. Епископ по средневековым понятиям не имел права менять место правления.

2 февраля 1004 года архиепископ Виллигис рукоположил Тагино на пост архиепископа Магдебурга. Четырьмя днями позднее, приурочив планируемое событие к созыву 6 февраля 1004 года рейхстага, король Генрих II вновь основывает епископство Мерзебург, назначив капеллана Вигберта из придворной канцелярии епископом и повелев Тагино совершить рукоположение Вигберта.

Одно из происшествий, случившихся зимой, король не смог предотвратить из-за плохой погоды. Мятежники в Баварии все-таки не отказались от своих намерений. Вернувшись в Мерзебург, Генрих узнал – его брат Бруно удалился к их общей сестре Гизеле в Венгрию. Маркграф Генрих Швайнфуртский имел мужество покаяться и покориться королю, но тот не дал себя разжалобить и поместил арестованного мятежника в крепость Гибихенштейн. Вслед за тем двор переехал в Баварию.

21 марта 1004 года на рейхстаге в Регенсбурге король объявил герцогом Баварии своего шурина Генриха Люксембургского. Почти два года выжидал король Генрих II, прежде чем назвать своего преемника. Для маркграфа Генриха Швайнфуртского передача управления герцогством, на которое он сам возлагал главные надежды своей жизни, явилась последним сокрушительным ударом. Таким назначением король, без сомнения, хотел отметить личный вклад, внесенный шурином в его (Генриха) брачный союз с Кунигундой. Впрочем, Генрих V (как Генрих Люксембургский стал называться теперь) в качестве герцога Баварии не оправдал возложенных на него надежд. Генрих II рассчитывал в лице шурина обрести сильного союзника в противовес Генриху Швайнфуртскому, к тому же крепко привязанного к короне. Однако люксембургский родственник так никогда и не смог добиться в Баварии абсолютного признания.

Монарх объявил о созыве своего войска в Регенсбурге. Призыв предлагал всем обязанным нести военную службу ленникам встать под знамена. Король намеревался отправиться в первый с момента вступления на престол самостоятельный поход в Италию. Нежно простился он с женой в Аугсбурге, как сообщает нам все тот же Титмар. Кунигунде в отсутствие мужа следовало находиться в Саксонии, у архиепископа Тагино. На пути к Альпам брат короля Бруно вышел навстречу королевскому каравану и через венгерских посредников просил короля о снисхождении и помиловании за участие в восстании против короля на стороне маркграфа Генриха Швайнфуртского. Просьбу брата король удовлетворил в лучших традициях великодушия семьи Оттонов.