ДВОР НЕГРИТЯНСКИХ НАПОЛЕОНОВ

В 1810 году часть острова Гаити была республикой.

Пост президента занимал Арих Кристоф. Родился он в рабстве, потом получил вольную и стал работать поваром у одного французского графа. Затем пошел в солдаты, проявил себя в военных действиях, стал продвигаться по службе, вышел в генералы и, наконец, стал президентом этой самой республики.

К его чести будь сказано, он не прогнал своей жены, когда вошел в большую силу, хотя его жена была совсем простое создание.

Перед глазами президента маячил пример Наполеона. Сам он, хоть и был республиканским президентом, однако авторитет поддерживал по-царски. До потомков дошел один экземпляр официальной гаитянской газеты, в котором подробно описываются празднества по случаю дня рождения даже не президента, а президентши.

Газета называется "Официальный бюллетень государства Гаити", 1810, август 30, седьмая годовщина независимости.

Я следую за официальным бюллетенем.

"15-е августа, — пишется в передовице, — было отмечено всеобщим ликованием. Все испытывали вдохновенный экстаз, который обычно сопровождает праздник дня рождения Высочайшей супруги президента. Поскольку настоящих граждан Гаити интересует даже самая малая подробность, имеющая отношение к Ней, предмету их любви и почитания, мы будем подробнейшим образом извещать о тех великолепных чудесах, которые делают этот славный праздник столь возвышенным".

Возвышенные радости начались уже накануне вечером, когда залпами артиллерийского салюта был подан знак "к началу всеобщего веселья". Радостные огни зажглись по горам. Столица ярко осветилась огнями праздничной иллюминации. Лестные и славящие надписи на стенах домов и знаменах. В полночь перед президентским дворцом состоялся концерт, в котором "прозвучали соло и дуэты, прославляющие героиню праздника с тем пламенем души и выразительностью, на какие может подвигнуть поклонение добродетели. После серенады публика с сожалением разошлась на покой. чтобы ранним утром снова пробудиться под звуки барабанов и труб, которые провозглашали наступление страстно ожидаемого момента, начало церемоний изумительной красоты".

Утром в шесть утра под грохот пушек во дворце собралась знать, церемониймейстер по очереди представлял прибывающих Ее Изяществу Высочайшей Президентше. Первый министр сказал приветственную речь, закончив ее благодарственной молитвой "Господину Небес" за то, что тот подарил Гаити шедевр своего творения — Ее Изящество Высочайшую Президентшу (именно так значится в официальной газете).

Президентша отвечала растроганно, но кратко. Ее выступление заняло буквально три строки. И это было прекрасно, потому что она не умела ни читать, ни писать. Она ответила так:

- Господа! Мое сердце, в полной мере воздающее должное вашему поклонению, не желает иного, как с каждым днем быть все достойнее любви и уважения народа Гаити.

Надо признать, это была хорошая, добрая речь. Тем более заносило комментарий официального бюллетеня:

"При этих словах, продиктованных скромностью и воплощенной добротой, в толпе слушателей пробежал гул умиления. Паломник, припадающий к освежающему роднику после долгого пути по пустыне и наконец-то утоляющий нестерпимую жажду, не может испытывать большей услады, чем та, что охватила душу граждан Гаити при этих благородных словах".

За прочими пунктами программы последовало праздничное пиршество, на коем знать могла по-настоящему утолить свою жажду.

Президент Кристоф не остановился на полпути. Следуя примеру своего кумира, Наполеона, он 2-го июня 1811 года короновался и нарек себя королем Генрихом I.

Первым делом он приступил к устройству блестящего королевского двора. В этом он тоже копировал Наполеона. "Придворный альманах Гаити" за 1813 год перечисляет членов королевского семейства и придворных вельмож. Вот несколько выдержек из него:

Королевская фамилия: Его Величество Генрих, король Гаити, и его супруга, Мария Людовика, королева Гаити. Дети их величества: Дофин, далее герцог Якоб Виктор, герцогини Эметиста и Афина Генриетта, из которых Эметиста носила титул Madame premiere (Первая госпожа) и вместе с ним получала соответствующие права.

Принцы и принцессы крови: Его королевское высочество герцог Ноэль, старший брат королевы. Его жена, мадам Селестина. Его королевское Высочество герцог Иоанн, племянник короля. Мадам Мария Августина, вдова усопшего герцога Гонива.

Главные вельможи королевства: Герцог Ноэль, полковник гвардии, адмирал. Маршалы королевства (следует куча графов и герцогов).

Главные сановники короны: главный капеллан, главный кравчий, главный камергер, главный шталмейстер, главный ловчий, главный церемониймейстер.

Двор королевы: главный капеллан, две ближние фрейлины, двенадцать камерфрейлин, один камергер с ключом, два камергера, четыре шталмейстера, один секретарь и куча пажей.

Дофин тоже получил свой двор, возглавляемый камеррегентом и двумя гувернерами.

Откуда же взялась этакая тьма вельмож?

Из альманаха мы узнаем, что его величество учредил наследственное дворянство и роздал 11 герцогских, 20 графских, 39 баронских и II рыцарских титулов.

Альманах упоминает и о придворных церемониалах. Мы узнаем, что Их Величества по четвергам имели приемный день. Король и королева восседали в креслах, а остальные вельможи получали стул согласно своему рангу и точно в соответствии с уставом французского двора. Принцессам крови полагался стул со спинкой, а остальным дамам только табурет, то есть складной стульчик без спинки.

В присутствии Их Величеств приглашенным нельзя было приветствовать друг друга. Запрещалось обращаться к Их Величествам, это могло произойти только с предварительного разрешения на то главного церемониймейстера.

И так далее. Вплоть до 8 октября 1820 года, до военного переворота по чисто гаитянскому рецепту. Король, видя, что трон его падает, застрелился.

Королевская семья, двор и высшее дворянство пропали во тьме безвестности, откуда и вышли.

Однако через пару десятилетий на Гаити опять воссиял блеск короны. Теперь уже не королевской, а императорской.

Фостен Эли Сулук, негритянский генерал, пробившись к республиканскому президентству, возжелал высшего и провозгласил себя императором. Сей торжественный акт состоялся 26 августа 1849 года. За неимением золотой короны сотворили корону с позолотой, и председатель сената торжественно водрузил ее на голову нового императора Фостена I.

Свой императорский двор он сколотил по тому же образцу, что и Генрих I. Поназначал вельмож и дворянство, основал рыцарский орден. Среди придворных сановников был и свой главный пекарь, по образцу и подобию французского grand panetier. Да вот беда, никто не мог ему объяснить, в чем суть его должности. В смущении он попросил аудиенции у императора, который отпустил его с милостивым:

"C'est quelque chose de bon" (Это что-то хорошее).

Главного пекаря звали граф Лимонад (Limonade).

Как странно! Ну, а вот еще один вельможа — герцог Магmelad! Но прочтем далее список новых аристократов:

Герцог Краснощекий (Due de Dondon), герцог Форпост (Duc de l'Alancee), граф Дождь-как-из-ведра (Comte de l'Avalasse), граф Рыжая-собака (Comte de Terrier Rouge), барон Клистир (Baron de la Seringue), барон Грязная-дыра (Baron de Sale-Trou), граф номер-два (Comte de Numero Deux).

У этого шутовства такое объяснение.

Когда император Фостен I создал высшее дворянство, он вместе с тем одарил его имениями, большими или меньшими плантациями, отобранными у их прежних владельцев. Поскольку было известно, что копируемые французские высшие дворяне получали имена по своим владениям, император счел уместным, чтобы и его новая аристократия получила имена своих владений. Да только плантации не имели таких приятно звучащих классических названий, как французские дворянские замки. Старые владельцы понадавали своим землям до невозможного мужланские названия, смотря по тому, какую продукцию они давали, каково было местоположение участка, по их прочим особым свойствам и т. д. Вот таким образом в жалованной грамоте нового владельца лимонной рощи оказалось имя Comte de Limonade (граф Лимонад), новый хозяин участка, где варилось варенье, стал гордиться тем, что он теперь Duc de marmelade (герцог Мармелад). Возможно также, что ни эти, ни другие так и не поняли действительного значения своих новых дворянских имен.

Император Фостен вместе с императрицей 18 апреля 1852 года короновались заново. Только теперь уже настоящей золотой короной. Церемония проходила по образцу наполеоновской коронации.

Мне осталось еще вспомнить о гвардии. Она была для императора настоящим светом в окошке, для нее он не жалел никаких расходов. Заказывал для гвардейцев роскошную форму, кивера были поручены известной марсельской фирме. И та поставила воистину чудесные колпаки, на каждом в качестве украшения поблескивала металлическая пластинка.

Один французский путешественник однажды замешался ко двору и посмотрел военный парад. Подойдя к одному из гвардейцев, он рассмотрел его вблизи. На металлической пластинке была надпись мелкими буквами, но не какой-нибудь княжеский девиз, а самой обыкновенной простоты этикетка: "Sardines a I'huile, Barton el Lorient" ("Сардины в масле, Бартон и Лориент").

Марсельский поставщик шел наверняка: он знал, что ни гвардейцы, ни император не умеют читать, и преспокойно навесил на кивера металлические жетоны от старых банок из-под сардин.

Гвардия оказалась недостойной своих колпаков. Во время революции 1859 года она покинула своего императора, на что он тоже побросал свои "лимонады" и "мармелады", сбежал вместе с семьей на остров Ямайка, где и завершил свою некоронованную жизнь, и в этом следуя примеру Наполеона.