В этом походе не случилось сколько-нибудь значительных сражений. Однако по своим итогам шестой стал одним из самых успешных европейских крестовых воинских вылазок на Восток. А интересен он более всего витиевато закрученной вокруг него интригой и поучительным применением искусства дипломатии. Чтобы по достоинству оценить кажущуюся простоту решений, нужно сначала рассказать о центральной фигуре того далекого события.

Император Германии и всей Священной Римской империи Фридрих II Гогенштауфен не был похож на своего великого деда, носившего такое же имя и прозвище Барбаросса. Пожалуй, отличался он и от всех других своих царственных предшественников, суровых, бескомпромиссных, склонных к лобовым атакам, привыкших, как на войне, так и в мирном правлении приступом брать любое препятствие. С появлением Фридриха, как замечают исследователи, на арене средневековой истории возникает новый тип государя. Изворотливый ум этого правителя постоянно находился в поиске и работал в тесном взаимодействии с глубоко спрятанной от окружающих хитростью. Вот какая характеристика дается этому не избалованному вниманием историков монарху в книге «Эпоха Крестовых походов», впервые изданной в России в 1897 году на основе второго тома «Всеобщей истории» под редакцией французских ученых Э. Лависса и А. Рамбо:

«…Недоверчивый и лукавый, он вносит в искусство управления такие политические приемы, которые были чужды его предшественникам. Он обладает более тонким и гибким умом, чем они, но лишен настойчивой энергии и упорства своего отца или деда. Если в критические минуты и сказывается в нем кровь Гогенштауфенов с их надменной твердостью и неумолимой жестокостью, то по иным чертам характера его можно отнести к другой расе и иной эпохе. Приветливый, любезный, обольстительный, он напоминает уже властителей времен Ренессанса. С другой стороны, где бы мы ни наблюдали его — в Германии или Италии, — не только его политика, но и принципы его правления до такой степени изменчивы, что в одном месте он оставляет феодальный строй в полной силе, тогда как в другом организует королевскую власть в наиболее абсолютной форме, какую когда-либо видела Европа.

Поэтому надо отказаться от попытки внести в его портрет единство, которого нет в его деятельности: эта личность, так часто изменяющаяся, выступит рельефнее в самом изложении событий. Фридрих является как бы представителем новой эпохи; его справедливо называют предшественником итальянского Возрождения в его двойной форме — литературного гуманизма и артистического характера культуры. Выросший при палермском дворе, где в предшествующем веке работало столько арабских, греческих и латинских ученых, он сам обладает большими познаниями в математике, живо интересуется естественной историей и нераздельными тогда астрономией и астрологией. Его трактат об охоте „Dearte venandi cum avibus“ свидетельствует о его знакомстве с анатомией и зоологией; он собрал настоящую коллекцию животных Востока и повсюду возил ее с собой во время своих итальянских войн.

Он занимался медициной, ветеринарным искусством, хирургией; ему приписывается открытие некоторых лекарств. Он знал несколько языков: кроме итальянского и немецкого, еще французский, греческий и арабский. Он писал стихи, притом, не только на латинском, но и на народном языке, и Данте в своем трактате „De, vulgari eloquio“ говорит о нем как об одном из пионеров итальянской поэзии. Вокруг него группируется целая школа сицилийских трубадуров, которые по примеру провансальских воспевают любовь и наслаждение; между ними мы находим и некоторых сановников Фридриха — например, его канцлера Петра Винейского.

Наука, просвещение являются для Фридриха не просто предметами любознательности: он видит в них один из элементов народного благоденствия. До него в Сицилийском королевстве, по свидетельству одного современника, „вовсе не было или было мало образованных людей“. Чтобы распространить образование, он основал университет в Неаполе. Он первым из императоров возымел мысль о подобном учреждении. В письме, которым он учреждал университет и которое разослал по всему королевству (1224), он заявляет, что хочет доставить возможно большему числу людей выгоды и свет знания. В Неаполе будут преподаваться все науки, „для того чтобы алчущие знания могли находить нужную им пищу в самом королевстве, чтобы они не были принуждены покидать отечество для образования и по крохам, как милостыню, собирать знания на чужбине“.

В Салерно находилась знаменитая медицинская школа; нам известны имена учителей, преподававших там в XI веке и даже раньше. Фридрих покровительствовал ей: он издал указ, в силу которого право практиковать в Сицилийском королевстве по медицине или хирургии предоставлялось только тем, кто прошел курс наук в Салернской школе (1231). Он привлекал к своему двору писателей и ученых, как, например, Михаила Скота, который перевел для него многие из трактатов Аристотеля, в том числе и „Историю животных“. Посылая эти переводы Неаполитанскому университету, он пишет, что „наука должна идти об руку с законами и оружием“, что без нее „человек не умеет достойным образом пользоваться жизнью и что она укрепляет силу духа“. Он указывает на то, что сам он, любя науку с ранних лет, старается заниматься ею и теперь, среди государственных дел. „Приказав перевести сочинения Аристотеля, — говорит он, — мы подумали, что это великое приобретение не доставит нам полного удовольствия, если мы не сделаем его доступным и для других. Никто не имеет большего права на обладание источниками античной мудрости, чем те, которые пользуются ими для утоления духовной жажды юношества“. Еще более приближается он к идеям нового времени в одном письме к жителям Верчелли: „Мы считаем выгодным для себя, — пишет он, — дать нашим подданным средства к образованию, ибо наука сделает их более способными к самоуправлению и управлению государством“.

Среди ученых, которым оказывал покровительство Фридрих, находился и великий математик XII столетия Леонардо Пизанский, введший в христианскую науку алгебру и арабские цифры и посвятивший императору свой трактат об алгебре, „о квадратных числах“. Фридрих не обращал никакого внимания на вероисповедание или религиозные убеждения тех лиц, которым покровительствовал. Особенно привлекала его арабская наука. Ученый еврей Яков бен Абба-Мари, переводчик сочинений Аверроэса, поселившийся в Неаполе, благодарит Бога за то, что Он „вложил в сердце нашего господина, императора Фридриха, любовь к науке и ее служителям и внушил ему расположение к нему, Якову, так что он помогает ему и его семье во всех нуждах“. Фридрих находился в сношениях с учеными арабами Египта, Испании и Африки; он призвал к себе Ибн-Сабина из Мурсии; он предлагал этим ученым вопросы о происхождении мира, бессмертии души; до нас дошел арабский текст этих вопросов вместе с ответами на них: это так называемые „Сицилийские вопросы“. Вместе со знаниями он заимствует у арабов и привычки. Он три раза был женат и окружал себя любовницами; в Лючере он имел, по-видимому, гарем с наложницами и одалисками; в одном из своих писем он говорит об их нарядах и издержках. Даже во время своих войн он возит с собой целую толпу женщин.

Каковы могли быть верования этого своеобразного ума? Его противники утверждали, что он вовсе не христианин. В одном послании ко всему духовенству и всем правоверным папа Григорий IX писал: „Этот «царь пагубы», как мы можем доказать, открыто заявляет, что мир был обольщен тремя обманщиками: Иисусом Христом, Моисеем и Магометом, и двое из них умерли в почете, третий — на кресте. Мало того, он утверждает, что только дураки могут верить, будто девственница могла родить от Бога, творца вселенной, он говорит, наконец, что человек должен верить только тому, что может быть доказано силой вещей или здравым смыслом“. Один из папских агентов, Альбрехт Чех, упрекает Фридриха в том, будто он верит, что душа погибает вместе с телом.

Ничто не доказывает, чтобы император заходил так далеко в своем скептицизме и неверии. Напротив, он часто заявлял о своем благочестии и, чтобы подтвердить эти уверения, жестоко преследовал еретиков, как в Италии, так и в Германии. Он издал несколько эдиктов против них; особенно суров был эдикт, изданный им в Равенне в 1232 г. Но, несмотря на все эти признаки религиозного усердия, многие места его переписки свидетельствуют о глубоком неверии. Думал ли он, как не раз утверждали, об основании независимой церкви под своим главенством? Весьма возможно. В 1227 году он указывает на то, что „основами первоначальной церкви были бедность и простота“. Он порицает духовенство за его роскошную жизнь и богатства и во время борьбы с папством берет на себя роль руководителя реформой церкви: „Помогите нам, — пишет он, — против этих гордых прелатов, чтобы мы могли укрепить нашу мать, св. церковь, дав ей более достойных руководителей, и чтобы мы могли, как требует наш долг, преобразовать ее на благо ей и во славу Божию“. Он завидует тем странам, где государи являются и духовными главами или где они имеют неограниченную власть над священнослужителями: „Счастлива Азия, — пишет он греческому императору Ватацису, — счастливы самодержцы Востока, которым нечего бояться ни оружия своих подданных, ни козней своих первосвященников“. Задумал ли он, под влиянием любимой им арабской культуры, сделаться в христианском мире повелителем верующих?..»

Однако же, несмотря на все свое восхищение просветителями Востока, Фридрих II принял крест для участия в Пятом крестовом походе. В него император Священной Римской империи, как известно, по стечению обстоятельств так и не отправился, а поход завершился неудачей. Сразу после его окончания король Иерусалимского королевства Иоанн де Бриенн отправился в Рим в поисках поддержки Запада. Папа Гонорий III предложил ему неожиданный выход — выдать его дочь Изабеллу за императора Фридриха II. Таким образом будет гарантирована помощь империи Святой земле. Иоанн оценил выгоды такого брака и согласился. Не было возражений против плана папы римского и у потенциального жениха. Напротив, он увидел в нем возможность претворить, наконец, в жизнь намерение своего отца, Генриха VI — присоединить христианский Восток к Римской империи.

А папа, не теряя времени, решил объявить подготовку к новому крестовому походу. Однако назначенный для этой цели собор в Вероне в 1222 году так и не собрался. Состоялся он только спустя год в Ферентино. Выступление же сочли возможным начать не ранее июня 1225-го. Фридриха, впрочем, в тот момент больше интересовала свадьба, так как этот же собор постановил, что будущие завоеванные земли войдут в состав Иерусалимского королевства. Тут уж, как говорится, личные интересы вплотную переплелись и с государственными, и с церковными. Император и папа повели широкомасштабную пропаганду похода. Но, когда подошел намеченный срок, согласившихся принять в нем участие оказалось слишком мало. К тому же у Фридриха возникли очередные затруднения в Сицилии, королем которой он являлся с двухлетнего возраста.

Император запросил у папы отсрочки в отправке ополчения. Он поклялся, что уж к осени 1227 года поход состоится точно. Фридрих дал папе слово в течение двух лет содержать за свой счет более тысячи воинов и подготовить 150 кораблей для перевозки крестоносцев в Святую землю. Кроме того, он обещал выделить на войну с неверными 100 тысяч унций золота. Они предназначались нынешнему иерусалимскому королю, патриарху Александрии и магистру Тевтонского ордена для покрытия расходов на подготовку похода. Если какое-либо из этих условий не будет выполнено, то императора ждали крупные неприятности по линии церкви, вплоть до отлучения. Фридрих вынужден был принять столь жесткий ультиматум, радуясь уже тому, что получил двухлетнюю передышку для разрешения собственных проблем.

Впрочем, особой торопливости в те времена не наблюдалось, и подготовка к новой кампании шла своим чередом. Александрийский патриарх предложил маршрут через Египет, причем отметил, что его правители готовы оказать поддержку крестоносцам, чтобы решить свои проблемы в междоусобной борьбе с родственными соседями. Поступили известия из Грузии. Царица Россудан и ее коннетабль Иоанн направили в Рим епископа Ани Давида. Тот принес извинения за то, что их страна не помогла крестоносцам в Пятом походе, и дал заверения, что теперь, как только император выступит на Восток, грузинские рыцари, которые приняли крест, тоже отправятся за ним. В этом же 1224 году верный Фридриху великий магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальца доложил о складывающейся ситуации в Сирии. Ему император поручил агитацию за крестовый поход в родной Германии, а сам приступил к постройке транспортных судов на верфях Сицилии и Италии…

Но первым делом Фридрих решил все-таки закончить свое бракосочетание с Изабеллой де Бриенн. Оно было полностью согласовано сторонами. Предстояла очень сложная и торжественная церемония. Император снарядил и отправил за невестой 20 галер, на которых следовали для ее сопровождения многочисленные рыцари и слуги. Они везли также богатые подарки родственникам. Сначала юную Изабеллу доставили в Тир, богатый финикийский город на острове, где был погребён знаменитый дед императора Фридрих Барбаросса. Там состоялась процедура юридического оформления ее замужества. Затем в городском кафедральном соборе ее короновал архиепископ Тира Симон. 8 июля 1225 года 16-летняя королева в сопровождении этого же архиепископа и бальи Бальана, правителя Сидона, вновь взошла на галеры. Спустя четыре месяца в итальянском портовом городе Бриндизи она торжественно обвенчалась с Фридрихом…

Сколь церемонно в те времена проходили встречи и мероприятия, столь бесцеремонны были отношения и поступки. Первое, что сделал Фридрих, заполучив молодую жену, тут же заявил своему тестю, что тот теперь лишь регент Иерусалима, а королевой является его дочь. На самом деле по праву все было законно, ибо мать Изабеллы — Мария де Монферрат, наследственная королева Иерусалима, скончалась в 1212 году, и дочь еще в возрасте одного года формально стала монархом. Правда, ее отцу Иоанну, королю-консорту, то есть, попросту говоря, мужу королевы, ранее было обещано, что, пока он жив, за ним сохранится монаршая власть. Однако сейчас он вынужден был признать верховенство императора, который фактически вознамерился воспользоваться своими возникшими правами короля иерусалимского. Впоследствии они рассорились окончательно, и Иоанну даже пришлось скрываться в Риме…

Тем временем католическую церковь возглавил новый папа Григорий IX. Ему тоже не понравились действия Фридриха, которого он обозвал пиратом, желающим «похитить королевство в Святой земле». Однако понтифик сразу включился в организацию крестового похода и всячески старался ускорить выступление императора. Фридрих же вынужден был тратить немало усилий на то, чтобы упрочить императорскую власть в Италии. Серьезные препоны ему здесь создавались не только папой, жаждущим со своей стороны того же (сюзеренные права главы церкви находились под угрозой, так как император старался укрепить монархию на юге страны). В северных же городах стали распространяться республиканские настроения. Разногласия между светским и церковным властителями возникали также по вопросам назначения на вакантные епископские должности. Каждый хотел видеть на кафедрах своего человека. При Гонории III все же удавалось находить компромиссы, и в отношениях церкви и государства поддерживался взаимоприемлемый баланс.

После избрания Григория IX эти отношения практически разорвались.

Однако же папа осознавал важность для христианского мира крестовых походов на Восток. Поэтому он старался, чтобы у Фридриха не возникало лишних трудностей, на которые он мог бы ссылаться, чтобы оттягивать личное участие в военной экспедиции к Святой земле. Например, он помог ему улучшить отношения с так называемой «ломбардской лигой», с которой воевал еще незабвенный Барбаросса. Как мы помним, города Ломбардии объединились в союз как раз для борьбы с императорами Священной Римской империи, которые стремились установить над ними свое господство. В этом, кстати, горожане скорее выступали на стороне пап. Наращивание международной торговли с середины XI века позволило итальянским городам усиливаться и процветать, становясь крупными деловыми центрами. В связи с этим у них появились и политические амбиции, стремление к самостоятельности. Ломбардская лига практически добилась полного самоуправления, которое было юридически закреплено в Констанцском мирном договоре 1183 года. Соответственно, ослабление императорской власти способствовало усилению папской. Однако позиции папства сильно подорвались, когда император Генрих IV (1190–1197) одержал победу над сицилийской феодальной знатью, на стороне которой выступал папа. Таким образом, его светское влияние ограничилось только Римским герцогством.

В годы понтификата Иннокентия III (1198–1216) мирская власть папы снова начала брать верх. Он противостоял императорам всеми возможными средствами, умело интригуя и употребляя высокие полномочия своего сана. Так, он дважды отлучал от церкви Оттона IV и, наоборот, заключил союзническое соглашение с Фридрихом II. Тот же вроде бы смирил гордыню, но после смерти Иннокентия возобновил борьбу не только с папством, но и с ломбардскими городами. Чтобы завершить это историческое отступление, скажем, что два десятилетия, начиная с 1254 года, были периодом торжества папства, так как отсутствовал император Священной Римской империи, которого бы признавали все. Курия, хоть и потеряла влияние на английских и французских правителей, зато смогла помешать объединить под властью императора главной для нее Италии. Страна так и пребывала еще пять столетий в состоянии раздробленности…

Вернемся, однако, к нашему основному повествованию. Новый папа Григорий IX, скрывая истинные чувства, засыпал Фридриха II «дружественными» посланиями, в которых призывал его выполнить долг и стать подлинным «знаменосцем христианства». Император и на самом деле готовился к походу обстоятельно. Наконец, летом 1227 года в порту Бриндизи стали появляться толпы крестоносцев. Они прибывали из Англии, Франции, Германии и самой Италии. Но, как уже неоднократно случалось в те антисанитарные времена, скопления людей незамедлительно вызвали эпидемии косящих их болезней. Еще не отправившись в поход, они стали умирать сотнями и даже тысячами.

Между тем ситуация для успешной экспедиции складывалась самая подходящая. В исламском мире шла самая настоящая «семейная» гражданская война. Султан Египта Аль-Камиль вместе со своим братом Аль-Ашрафом, правителем Верхней Месопотамии и Великой Армении, воевал против третьего брата Аль-Муаззама, султана Дамаска. Тот же, в свою очередь, в союзе с султаном Хорезма Джелал ад-дином опустошал частыми набегами многочисленные провинции, которыми владела эта правящая египетская династия Айюбидов. Аль-Камиль знал о крестовом походе, который готовит Фридрих, но понимал он и против кого тот, прежде всего, будет направлен. Поэтому султан рассчитывал превратить крестоносцев в своих союзников и спасти Египет. Для этого и нужно было всего-то отдать христианам Палестину. Фридрих получил призыв Аль-Камиля, обещавшего отдать ему Иерусалим, если император с войсками прибудет с Сирию, чтобы помочь ему в борьбе против султана Дамаска…

8 сентября 1227 года флотилия построенных Фридрихом транспортных галер отчалила из Бриндизи с 40 тысячами воинов на борту. Через несколько дней за основным войском последовал и сам Фридрих в компании с ландграфом Тюрингии Людвигом. Император и его высокопоставленный немецкий напарник были не совсем здоровы. Но благоприятная для похода ситуация и настойчивость главного церковного иерарха вынудили их отправиться в путь. Однако с болезнями при тогдашнем уровне медицины шутки были плохи. Состояние царственных крестоносцев было таково, что вскоре им пришлось высадиться в Отранто, где ландграф скоропостижно скончался. Потрясенный Фридрих повернул домой и отложил поход до выздоровления. Получив известия о возвращении императора в Италию и о его наказании, большая часть крестоносцев тоже повернули обратно в Европу. В Сирии рискнули остаться лишь 80 рыцарей из Германии под командованием герцога Лимбурга.

Неожиданно во время родов 25 апреля 1228 года умирает юная Изабелла, успев только произвести на свет наследника Иерусалимского королевства Конрада. Фридрих, тем не менее, теперь уже завершил вынужденно прерванные приготовления к походу и через месяц во главе небольшой армии отплыл из Бриндизи. Кстати, переносы начала экспедиции стоили ему потери весьма воинственных союзников. Грузины, которые через своих монахов в Иерусалиме имели постоянные контакты с латинянами в Сирии, неоднократно отправлялись на защиту Гроба Господня. На этот раз султан Хорезма Джелал аддин в 1226 году разгромил их отряды. А так как он уже захватил Иран и Азербайджан, грузины вынуждены были вернуться на родину и сконцентрировать силы на защите собственного государства.

Папа Григорий IX не пожелал учесть стечения непростых для Фридриха обстоятельств и даже не стал слушать объяснений его посланца. В порыве негодования он отлучил ослушника от церкви. Конечно, задержка похода стала для этого лишь формальным поводом. Причина кроется значительно глубже и прежде всего — в бесконечном соперничестве за светскую власть. Извещая христианский мир об отлучении правителя Священной Римской империи, папа собрал вместе все реальные и мнимые претензии церкви. Послание, казалось, источало яд, который не оставит императора в живых. Григорий беспардонно искажал факты, утверждая, например, что Фридрих умышленно уморил голодом крестоносцев под Бриндизи и допустил распространение смертоносной заразы. Все это с одной целью — оттянуть начало похода или вообще его сорвать. Болезнь же самого императора — не что иное, как симуляция, которую может позволить себе лишь изменник веры Христовой…

К чести монарха, он спокойно и с достоинством отнесся ко всем обвинениям, парируя их одно за другим. Не вступая в излишнюю полемику, император твердо заявил, что поход, безусловно, состоится. И, как мы уже говорили, несмотря на тяжелую утрату — кончину юной супруги — вскоре, не выпрашивая новых отсрочек, оказался на военном корабле, следующем на Восток.

Так 28 июня 1228 года во главе небольшой армии Фридрих II начал свой крестовый поход. По пути в Сирию император зашел на остров Кипр, поскольку считал, что он, как король Иерусалима, имеет на остров свои права. Кипрское королевство было пожаловано Генрихом VI Амори де Лузиньяну в 1197 году, когда тот стал королем Иерусалима, вступив в брак с Изабеллой I Иерусалимской.

Во время захода императора Священной Римской империи Кипром формально правил малолетний Генрих I де Лузиньян. Регентом при нем состоял Иоанн Ибелин, владетель Бейрута и правитель Сидона. В свое время, в 1225 году, Фридриху в этом регентстве отказали. Поэтому сейчас, бросив якоря у Лимассола, он решил действовать силой. Любезно пригласив Ибелина на прием, император после обильного пира арестовал его. Фридрих выдвинул ультиматум: опекунство над несовершеннолетним Генрихом он принимает на себя, а заодно и все доходы королевства. Не согласиться с таким требованием регент не мог себе позволить, слишком неравны были силы. Пришлось ему признать власть императора над Кипром, а самому отправиться в ссылку на север острова, в замок Святого Иллариона, что расположился высоко в горах.

Здесь же, на Кипре, крестовое ополчение пополнилось подоспевшими отрядами. Командовал ими князь Антиохии и граф Триполи Боэмунд IV Одноглазый. В скором времени объединенные войска крестоносцев отплыли на материк продолжать начатый поход. Логично было бы ожидать одобрения папы или хотя бы его успокоения. Но вслед Фридриху неслись лишь проклятия и призывы к неповиновению. Разбушевавшийся понтифик называл императора слугой Магомета, не крестоносцем, а разбойником, которому не должен помогать ни один человек, почитающий Бога.

А поддержка восточных христиан была крестоносцам необходима. Однако несдержанный и мстительный Григорий IX и им переслал акт императорского отлучения с прямым запретом ему повиноваться и помогать. Папа планомерно и хладнокровно перекрывал кислород вождю Христова воинства, вязал его по рукам и ногам. Нужно было быть большим оптимистом, чтобы в таких обстоятельствах рассчитывать на успех похода. Однако императору необходимо было действовать решительно. С неимоверными трудностями преодолев недоверие магистров рыцарских орденов, а также патриарха иерусалимского, которые получили из Рима акт отлучения его от церкви, Фридрих убедил их, что пришел «во имя Бога и христианства». Его ополчение стало получать поддержку. В первую очередь, командующий решил укрепить Яффу, один из главных портов Израиля. Считается, что именно в нем, входившем в число древнейших городов мира, Ной построил свой ковчег. Здесь же было явлено видение апостолу Петру и Персей освободил Андромеду, отсюда отправился в путь пророк Иона… В этом легендарном месте Фридрих и запланировал разбить лагерь для наступления на Иерусалим. Однако, прибыв в Акру в сентябре 1228 года, император вступает с мусульманами… отнюдь не в битву, а в переговоры о возвращении христианам отнятых святых мест.

Мы уже говорили о том, что египетский султан сам нуждался в союзе с крестоносцами. Фридрих же еще в Сицилии оценил верность и другие высокие личные качества арабов, которые находились у него на службе. Имел он и предварительный обмен информацией с Аль-Камилем, представляющей интерес для обеих сторон. Сейчас, оказавшись на Востоке, император отправил к султану посольство с богатыми подарками и прямым предложением вернуть христианам Иерусалим без боя (еще 40 лет назад его захватил Салах ад-дин). Правитель Египта послал ответный караван с дарами и заверениями в дружбе. Однако твердого ответа по поводу Иерусалима не дал. Он рассчитывал на помощь крестоносцев в его борьбе с сирийскими эмирами и недвусмысленно заявил: хочешь получить святые места, помоги мне разбить врагов.

Фридрих предвидел вероятность такого предложения и его безусловную выгоду. Он ответил согласием, и христиане — участники Шестого крестового похода — бок о бок встали с солдатами Аль-Камиля, вместе с ними направив свои копья и мечи против непокорных ему мусульман. Султан честно сдержал данное императору слово — 18 марта 1229 года крестоносцы без боя вошли в Иерусалим. Согласно договору, христиане получали город с правом владеть им как своей собственностью. Исключение составляли только те районы, где находились знаковые для мусульман мечети Омара и Аль-Аксар. Туда они могли, не опасаясь, приходить на молитву без оружия, а христианам, наоборот, вход был запрещен. Договор не позволял также восстанавливать городские крепостные стены…

Это была одна из самых весомых и взаимовыгодных дипломатических побед древности. Султан также уступал союзникам Вифлеем и Назарет — святейшие для христиан места. Кроме того, подлежала освобождению и дорога паломников — весь путь от Яффы и Акры к Иерусалиму. Император Священной Римской империи в ответ взял обязательство выступать на стороне султана, защищая его от любых врагов, даже если это были и христиане. Кроме того, он дал слово не допускать нападений на владения султана со стороны князей Антиохии, Триполи и других сирийских городов. Договор был заключен на 10 лет, 5 месяцев и 40 дней!

Такого успеха на Востоке не добивался ни Фридрих Барбаросса, ни фанат Крестовых походов папа Иннокентий III. Своими дипломатическими действиями, умением договариваться и находить компромиссы Фридрих II получил то, к чему христиане не могли прийти почти полвека. И это по достоинству оценили те, кто не вмешивался в разногласия императора с папой. Однако поддерживающие позицию понтифика подняли крики о том, что договор с вражеским султаном — это прямая измена христианству. Более всего усердствовали в напрасных наветах на императора патриарх иерусалимский Герольд, а также многие титулованные члены орденов госпитальеров и тамплиеров. Хотя, казалось бы, кому как не им знать и понимать цену такой победы, сохранившей жизни тысячам солдат. Но они не хотели признавать Яффский договор, ставили под сомнение возможность возвращения Иерусалима от египетского султана без согласия правителя Дамаска, которому была подчинена Палестина.

Таким образом, к великому и радостному событию возвращения святых мест христианам прилагалась изрядная ложка дегтя. В марте 1229 года император со своей свитой и сопровождавшими его рыцарями торжественно вступил в город. Но отлучение от церкви не позволяло ему провести коронацию в церкви Святого Гроба Господня, согласно принятому обряду. И Фридрих, в прямом смысле не церемонясь, без церковных ритуалов, просто взял с алтаря корону и водрузил ее себе на голову. Затем новый король зачитал манифест о том, что Иерусалим вновь принадлежит верующим в Христа. Единственный, кто при этом представлял местную и церковную власти, был дружественный императору великий магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальца.

Вскоре в город прибыл посланник патриарха Герольда архиепископ Петр Цезарейский. Он известил императора, что за пособничество мусульманам и самовольную коронацию на Иерусалим накладывается интердикт, то есть вводится запрет на совершение богослужения в святых местах. Действовать он будет до тех пор, пока город не покинет отлученный от церкви император. Фридрих в это время вел переговоры о возможности восстановления крепостных стен Святого града, что не позволялось делать по договору. Возмущенный неблагодарностью патриарха, он покинул столицу и снова двинулся в Яффу. По пути император попытался овладеть замком Атлит. Построенный в 1218 году между Яффой и Хайфой, он, единственный из крупных тамплиерских крепостей, ни разу не был покорен сарацинами. Походя не удалось это сделать и Фридриху. Храмовники ответили ему, что, «если он не уберется, они отправят его туда, откуда он не возвратится больше». Торопясь, император не стал затевать долгой осады и продолжил путь…

В Акре он до смерти напугал патриарха, окружив его резиденцию, а также повел атаки на казармы тамплиеров. Но из Италии поступили неприятные известия о мятеже гвельфов, о том, что папа своей волей освободил от присяги императору его подданных, а в Сицилийское королевство вошли (не без помощи предстоятеля церкви) войска Иоанна де Бриенна. Такого коварства с честью послуживший крестоносной идее Фридрих не мог стерпеть и спешно засобирался домой.

Патриарх Герольд и тамплиеры стали переманивать к себе немецких рыцарей для защиты Святой земли. Но Фридрих не пожелал отдать им ни одного воина. Он выставил отряды арбалетчиков у ворот Акры, которым было приказано выпускать только тамплиеров и стрелять по другим воинам, если они попытаются уйти. Герольд провозгласил всеобщее отлучение от церкви сторонников императора. Но тот покинул свое новое королевство, забрав даже катапульты и камнеметы, защищавшие Акру. Часть из них он отправил «своему доброму другу» султану Египта, чтобы больше досадить патриарху. Гарнизоны были оставлены только в целиком подвластных императору городах Иерусалимского королевства.

1 мая 1229 года Фридрих отплыл в сторону Апеннинского полуострова. Высадившись с войском в Бриндизи, он не замедлил вернуть к повиновению крамольные города и разгромил несколько папских отрядов. Видимо, присутствие в Италии и решительные действия императора остудили многие «горячие головы». Теперь уже папа стал терять своих сторонников. Его призывы к пастве восстать против врага веры и церкви звучали напрасно, папа не получил поддержки. 23 июня 1230 года в Сан-Джермано между принципиальными противниками был заключен мир. Григорий IX снимал с Фридриха отлучение от церкви и отдавал должное его заслугам в крестовом движении. Уже хорошо знавший пользу компромиссов император тоже сделал шаг навстречу — он отказался от своих последних завоеваний в римской области, а духовенству Сицилийского королевства предоставил полную свободу при выборах на епископские кафедры.

Отъезд Фридриха из Иерусалима не мог не сказаться на поддержании там порядка. Христиане совсем не чувствовали себя спокойно, сказывалось мусульманское окружение. Арабские разбойничьи отряды стали снова, то и дело беспокоить паломников из Европы, а порой и нападать на городские окраины. Пришла и еще одна неожиданная угроза. Как иерусалимский король-консорт, Фридрих обязан был стоять на страже интересов малолетнего наследника Конрада, сына его и покойной Изабеллы. Но на иерусалимский престол стала предъявлять притязания Алиса, мать кипрского короля Генриха и внучка прежнего короля Иерусалима Амальриха. Еще одним серьезным конкурентом Фридриха по властным полномочиям на ближневосточной земле выступил кипрский соперник по регентству Иоанн Ибелин, владетель Бейрута. У него имелись среди местного дворянства и духовенства влиятельные союзники, которые видели в нем освободителя Востока от владычества чуждого им европейца. Ибелин стал подстраивать под себя рычаги управления, притесняя и даже лишая власти наместников, поставленных императором в Иерусалимском королевстве и на Кипре.

В 1231 году Фридрих вынужден был отправить в свои новые владения военный отряд для восстановления правопорядка. Естественно, что ни на Кипре, ни в Святой земле он не встретил душевного приема среди духовенства и местных баронов. Однако наступившее перемирие с курией сыграло свою благую роль. Иерусалимские сановники церкви не посмели воспротивиться его распоряжениям. В церкви Гроба Господня снова стали регулярно проводиться богослужения, а сына императора Конрада большинство признало наследником иерусалимского престола. Но пришедшее на эту многострадальную землю спокойствие было хрупким и призрачным. История заготовила для нее еще новые и новые испытания…