Глава 5

Казань

Занимаясь реорганизацией страны, Иван не спускает глаз с того, что происходит на границах. Его беспокоят шведы, поляки и татары. Но более всего – своими многочисленными вылазками на русские земли – татары. Чтобы иметь возможность оказывать им сопротивление, царь приказывает построить на юге от Москвы линию укреплений и создает регулярные полки, вооруженные огнестрельным оружием. Вскоре он уже может рассчитывать на шесть полков пехоты – стрельцов, набранных среди свободных людей, которые должны нести пожизненную службу. Они экипированы и вооружены по-европейски, получают жалованье, обмундирование, порох и муку. В распоряжении царя есть еще восемьдесят тысяч конников и артиллерия. Но основные силы составляют служилые люди и рекруты – посошные люди, не имеющие никакого отношения к военному классу. Они выполняют преимущественно строительные, земляные работы. Что до бояр, боярских детей и дворян, они составляют пять полков. Иностранные наемники призваны усилить эти разнородные соединения. Высшие должности отданы теперь не людям знатного происхождения, а квалифицированным командирам, которые отличились в боях. Впервые в России на военной службе на первый план выходят заслуги, а не происхождение.

Главная сила в любой битве – не стрельцы и не посошные люди, а конница. Вооружение верховых разнообразно: изогнутая на манер турецкой сабля, лук, бердыш, копье и иногда пистолет. Мало кто носит латы, но почти все – шлемы. Вместо шпор лошадей подгоняют плеткой. Маленькие крепкие лошадки не подкованы. Но они чрезвычайно выносливы, как, впрочем, и их хозяева, известные тем, что могут разбить лагерь на снегу, развести огонь, насытиться щепоткой муки, разведенной в кипятке, и заснуть, завернувшись в кафтан. Иностранцы рассказывают об их удивительной отваге. Начиная атаку, они сначала обстреливают врага стрелами, затем беспорядочно наступают на него с саблями в руках, под звук барабанов и труб, крича во все горло, чтобы испугать неприятеля. Иван не сомневается, что с такими закаленными людьми сумеет потеснить татар. В декабре 1547 года он выступает в поход, подходит к берегу Волги и решает использовать промерзшую реку как дорогу на Казань, откуда совершается большинство набегов на его земли. Но когда войска становятся на лед, раздается треск, появляются широкие трещины, разливается вода, поглощая людей, лошадей и пушки. Видя все это, Иван решает, что Бог не простил ему все его грехи, и возвращается в Москву, чтобы в молитвах и посте готовиться к новой кампании. Одновременно дан приказ князю Дмитрию Бельскому, стоящему во главе небольшого подразделения, лишить татар возможности проникать в русские селения и брать пленных.

Двадцать четвертого ноября 1549 года царь в сопровождении брата Юрия снова отправляется к войскам. Четырнадцатого февраля 1550 года они уже под стенами Казани. По деревянным укреплениям стреляют из пушек, камнеметов, тараном разбивают ворота. Первый раз Иван с саблей наголо возглавляет военные действия. Но не подвергая себя излишней опасности – по московской традиции, государь не сражается, а призывает к этому других. Шестьдесят тысяч русских проникают в город и, обезумев, убивают каждого, кто попадается им под руку. Между тем главной крепостью им все-таки не удается овладеть. На следующий день начинается оттепель, льет сильнейший дождь, и это мешает продолжению операции: порох намок, пушки невозможно сдвинуть с места, дороги превратились в потоки грязи, нельзя подвезти продовольствие, войска голодают. Иван опасается, что наводнение отрежет пути к отступлению. Кипя яростью, он приказывает немедленно начать отступление. Царь убежден, что татары будут его преследовать и придется вести арьергардные бои. Но жители Казани довольствуются тем, что собирают брошенное русскими войсками вооружение. Вздохнув облегченно, что удалось так легко отделаться, государь решает возвести недалеко от Казани хорошо укрепленный город. Расположенный на территории врага, он сможет служить базой, когда военные действия будут продолжены. И в месте слияния Волги и Свияги возникает Свияжск. Очень скоро сюда стали стекаться черемисы, чуваши, мордва.

Город становится постоянным источником раздражения для обитателей Казани. Так Иван пытается сгладить неудачное завершение своего похода. Но никого обмануть не удается – ни бояр, ни народ. Наиболее враждебно настроенные говорят о злой участи, которая сопровождает все начинания царя; более снисходительные объясняют этот новый удар его молодостью и неопытностью; и все вместе осуждают поведение Бельского, обвиняя его даже в предательстве. Но тот никого не предавал, а лишь продемонстрировал полную неспособность к военному руководству. Уверенный и в том, и в другом, Иван дарует ему жизнь. Но по стечению обстоятельств некоторое время спустя по возвращении из армии в Москву Дмитрий Бельский умирает от болезни.

Гарнизон Свияжска ослаблен чумой и полным отсутствием дисциплины. В летописях говорится о том, что мужчины бреют бороды и развращают юношей. Чтобы поднять дух войска, бояре думают отправить в крепость сосуд со святой водой и назидательное письмо. Они и слышать не хотят о новом военном походе против Казани – предыдущие обошлись слишком дорого. Понемногу в приграничных областях учащаются стычки, набеги, ведутся безрезультатные переговоры. В противовес служилым людям, которые советуют царю только наблюдать за развитием ситуации, высшее духовенство во главе с митрополитом Макарием побуждает Ивана возобновить борьбу против неверных, которые проливают кровь христиан, оскверняют и разрушают церкви. Государь тоже торопится отомстить татарам, которые поставили его в сложное положение. Под вопросом не только личный авторитет, но и вся его внешняя политика. Надо сломить этого вечного врага, который терзает окраины Московского государства, либо смириться с его действиями, которые раз от разу становятся все более дерзкими. Священная война представляется Ивану неизбежной. Шестнадцатого июня 1552 года он передает брату Юрию управление внутренними делами государства на время своего пребывания в армии, просит митрополита благословить его решение, пытается утешить Анастасию.

Царица беременна и в отчаянии рыдает на груди у супруга. Это мало его трогает, он поручает ей заботиться о бедных, беречь ключи от темниц, но освободить тех, кто, по ее мнению, того заслуживает, и, поцеловав, проходит меж расступившихся бояр, садится верхом и уезжает.

Русская армия численностью в сто тысяч человек выходит из Москвы. Впереди несут хоругви с изображениями святых. Во главе войска едет царь, по сторонам от него – Адашев и князь Андрей Курбский. Пять дней спустя гонец приносит известие, что крымский хан Девлет-Гирей идет на Тулу. Вместо того чтобы продолжать движение на восток, на Казань, государь немедленно поворачивает на юг. Когда он прибывает на место, оказывается, что татары отброшены местным гарнизоном и осада снята. Курбский преследует их и разбивает наголову. Русскому войску достается оружие, повозки и верблюды. Пленные говорят, что татары собирались, взяв Тулу, устремиться к Москве, воспользовавшись тем, что Иван занят Казанью. Царь отправляет захваченное в столицу. Люди дивятся пленникам со смуглыми лицами и черными волосами, которые осмеливаются верить в Аллаха, и приходят в восторг при виде верблюдов.

Ободренный первым успехом, царь приказывает войску быстрее двигаться в направлении цели – Казани. Во время каждой остановки он служит молебны святым, покровительствующим в битве. В центральном соборе в Коломне кладет земные поклоны перед иконой Донской Божьей Матери, которая была с Дмитрием Донским во время его сражения с Мамаем на Куликовом поле. Во Владимире узнает, что эпидемия, свирепствовавшая в Свияжске, утихла и в гарнизоне восстановлена дисциплина. В этом Иван видит долгожданное доказательство того, что Бог наконец смягчился. Новости из Москвы тоже не сулят ничего плохого: Анастасия чувствует себя хорошо, народ молится о здравии своего государя. Макарий пишет царю, чтобы тот был душою чист, смиренно принимал удачу и не боялся неудач, что добродетель монарха способна спасти государство.

Во время похода Иван то едет верхом, то идет пешком. Он переносит усталость с весельем, которое восхищает окружающих. Войско встает лагерем по берегам рек и в лесах, добывает себе пропитание охотой и рыбной ловлей. Под впечатлением от его мощи мятежные князья объявляют о своем желании подчиниться московскому государю, уверяя его, что обитатели правого берега Волги ему преданы. Они обязуются помочь при взятии Казани. Одиннадцатого августа воеводы свияжского гарнизона выезжают навстречу Ивану. В честь прибывших на лугу устроен пир в шатрах, но еда очень скромная из-за Успенского поста. Из соседних деревень привезли хлеб и мед. Окрестности города великолепны: под ярко-синим небом в одну сторону расстилаются зеленые холмистые луга, на границе которых угадываются леса, по другую – широкая, медленная Волга, усыпанная островами.

Иван не склонен тратить время попусту – пир закончен, огонь потушен, шатры собраны, путь продолжен. Тринадцатого августа войско подходит к Свияжску. Царь въезжает в город верхом, получает благословение от духовенства, присутствует на службе, осматривает укрепления, арсенал, новые дома и лавки. Увиденным остается доволен. Столь неожиданное скопление народа привлекает в крепость торговцев, которые приплывают с многочисленными товарами по Волге из Нижнего Новгорода, Москвы, Ярославля. Царю предоставили лучший дом Свияжска, но он отказывается жить в нем и, заявив, что теперь в походе, направляется к своему шатру, разбитому в степи у ворот города. Здесь он созывает совет и отправляет казанскому хану Едигер-Магмету послание, написанное по-татарски, призывая сдаться и обещая проявить великодушие. Но он и не рассчитывает быть услышанным, священный характер этой войны между Крестом и Полумесяцем исключает любой компромисс со стороны противников. Так и не получив ответа, продолжает поход. Но двадцатого августа ответ все же приходит – отрицательный и оскорбительный. Казань знать не хочет ни Москвы, ни христианства. «Все готово; ждем вас на пир», – пишет Едигер-Магмет.

Ночью один из его приспешников бежит из города и, добравшись до русских, пытается уверить Ивана, что защитники города – фанатики и что у них в избытке продовольствия и боеприпасов. Перед царем стоит нелегкая задача, он знает об этом, но сердцем чувствует, что Бог не оставит его – поборника христианства. Он устремляется на Казань и двадцать третьего августа в лучах восходящего солнца наконец видит ее мечети, башни, окружающие ее двойные дубовые стены, между которыми насыпаны камни и глина. Под звуки барабанов и труб войска разворачивают хоругвь с образом Христа, тут же отслужен молебен, и священники, одетые как во время литургии, благословляют стоящих на коленях воинов. Ветер разносит запах ладана и звуки песнопений. Иван, перекрестившись и воскликнув: «Господи, о твоем имени движемся!», обращается к воинам, превознося героизм тех, кто падет, защищая веру, обещая не забыть о вдовах и сиротах и, если понадобится, отдать собственную жизнь за торжество православия.

Пушки и порох готовы, войско медленным могучим потоком волнуется у стен города, который кажется оставленным – не слышно ни звука, не видно ни души на укреплениях. Быть может, это западня? Осторожно идут по пустынным молчаливым улицам стрельцы. Вне всякого сомнения, жители укрылись в центральной крепости Казани, в ее кремле. И вдруг его ворота с шумом открываются, и оттуда появляются не люди, но настоящие, неистово орущие дьяволы с искаженными лицами. Пешие и верховые, они представляют собой единое целое, сверкающее зубами, глазами и саблями. Кажется, что ад изверг эти полчища против христиан. Охваченные ужасом, русские лучники в беспорядке пытаются бежать, многие падают, вручая душу Богу. С трудом военачальники восстанавливают дисциплину, но уже за стенами города. За рукопашными схватками следуют обмены пушечными выстрелами и стрелами. Наконец татары скрываются в крепости, наступает тишина, и Ивану приходится делать вид, что результаты первого штурма свидетельствуют в его пользу.

Ночь проходит спокойно, а на следующий день начинается страшная буря, которая сносит многие шатры, в том числе царский. Разрушены походные церкви, священники пытаются собрать иконы, святыни и хоругви. О берега бьются огромные волны, ломая корабли, затопляя продовольствие и боеприпасы – все исчезает в мгновение ока. Но посреди всеобщего отчаяния Иван не теряет уверенности. Его военачальники думают об отступлении, он призывает торговцев и велит им заняться снабжением армии.

В последующие дни не прекращаются стычки. Татары обрушивают град пуль, стрел и ядер на русских, которые пытаются взобраться на крепостные стены. Те, в свою очередь, отступая, заставляют татар покинуть укрепления, где сражаются с ними. Взяв несколько человек пленными, русские привязывают их к столбам, ставят лицом к городу в надежде, что их стоны заставят жителей сдаться. Глашатай кричит осажденным, что Иван обещает им жизнь, свободу и прощение, если они ему подчинятся. Со стороны врагов доносится громовой голос: «Пусть они лучше погибнут от наших чистых рук, чем от рук христиан!» И татары пускают стрелы в своих братьев, превратившихся в живые мишени.

В конце августа царь просит немецкого инженера сделать подкопы под крепостными стенами, чтобы лишить город единственного источника питьевой воды. Десять дней работают под землей помощники инженера, слушая, как над головами снуют туда-сюда прохожие. Обнаружив источник, ставят под него бочки с порохом. Пятого сентября Иван приказывает порох поджечь. Раздается небывалой силы взрыв, часть стены опадает, высоко в воздух взлетают балки, камни, изуродованные тела. Русские устремляются в пролом. Но, пережив минутное оцепенение, татары собираются с силами и, подогреваемые криками женщин, снова отражают атаку.

Столь упорное сопротивление приводит в замешательство русскую армию. Говорят, каждую ночь, перед восходом солнца, монгольские ведьмы взбираются на крепостные стены, задирают юбки, делают непристойные движения, оскорбляя врагов-христиан и насылая сглаз. Это они пророчат наступление гибели для Московского царства.

Непрестанно идет дождь, и невозможно укрыться от него в промокших шатрах. Но, как известно, клин клином вышибают. Иван приказывает привезти из Москвы чудотворный крест, которым освящают падающую с небес воду. По полю сражения проходит религиозная процессия, священники время от времени кропят его. Внезапно дождь прекращается, появляется солнце, и войско приободряется. «Аллах отступает!» – кричат наступающие.

В двух верстах от лагеря строят деревянную башню на колесах высотой в три сажени. Под покровом ночи ее подвозят к стенам города, недалеко от Царевых врат. На ней установлены шестьдесят пушек, десять из которых крупнокалиберные, при них многочисленная прислуга. Сверху виден целый квартал. При первом свете зари начинается обстрел. Потерявшие голову жители пытаются укрыться в подвалах и рвах. Осажденные отстреливаются, убивая многих русских канониров. Очередное кровопролитие ни к чему не приводит.

Русские продолжают рыть подкопы, взрывают в них бочки с порохом. Военачальники настаивают, чтобы Иван отдал приказ о решающем штурме. Он требует, чтобы прежде вся армия исповедалась и причастилась. Воины Христовы, его люди должны идти на смерть с чистой душой.

Наконец все исполнено, на безоблачном небе разгорается заря, лучники, натянув тетиву, канониры с зажженными фитилями – все ждут сигнала к бою – взрыва, который откроет им дорогу. Тишину нарушают лишь песнопения священников, которые неподалеку служат молебен. Чтобы показать, что рассчитывает не столько на себя, сколько на Бога, царь стоит не с войском, а в главной походной церкви. Едва священник, читающий Евангелие, произносит: «Да будет едино стадо и един Пастырь!» – как земля задрожала под ногами государя от сильнейшего взрыва. Обрадованный Иван выходит и видит вдалеке, в дыму, груду обломков и земли. Стряхнув пыль с одежды, возвращается в церковь. Немного спустя, когда он предается молитве, раздается второй взрыв, в ответ на который стотысячное войско возглашает: «С нами Бог!»

Русские устремляются в атаку. С высоких укреплений осажденные бросают в них деревянные обломки, камни, льют кипящую воду. Несмотря на огромные потери, наступающие взбираются по лестницам на стены, цепляются за зубцы, встают на плечи товарищей, чтобы перелезть через пробоины в стенах, и с саблями наголо теснят врага, который теряется и начинает отступать. Но до царя, стоящего самозабвенно в молитве на коленях перед иконами, не доносится ни звяканье скрестившихся лезвий, ни крики, ни стоны. Не один раз прибегают к нему военачальники с просьбой прервать молитвы и появиться перед войсками во время столь тяжелого для них испытания. По малодушию или действительно из нежелания прервать молитву, но он отказывается выйти до окончания службы.

В Казани тем временем продолжается резня. Бьются даже на крышах домов. Разъяренные русские не жалеют ни женщин, ни детей – они перерезают им горло либо связывают, чтобы забрать в рабство. На рыночной площади останавливаются, изумленные открывшимся их взгляду богатством – золото, серебро, меха, шелка. Сразу растеряв свой боевой пыл, начинают грабить. Осажденные пользуются этим, чтобы начать контратаку. Но русские реагируют мгновенно – яростный бой возобновляется. Снова бояре умоляют Ивана показаться. Он колеблется немного, целует чудотворный образ преподобного Сергия, причащается глотком святой воды и частицей просфоры, получает напутствие своего духовника и садится верхом. Когда он появляется на поле, над руинами города уже развевается русский стяг: нападавшие численностью превосходили противника, и царь был прав, предававшись молитвам, вместо того чтобы подвергать свою жизнь опасности. Он въезжает в Казань, гарцуя на лошади по лужам крови среди нагромождения человеческих тел.

Между тем Едигер-Магмет укрылся с остатками войска в своем дворце. Когда ворота, ведущие к нему, были открыты, женщины в богатых одеяниях бросились в ноги неприятелю. Но сам Едигер-Магмет успел бежать. Его обнаруживают в уцелевшей башне. Видя, что пришел конец, он становится на колени перед победителем и просит его милости. Иван великодушно дарует ему прощение, говоря: «Несчастный, не знаешь ты могущества Руси!» Поздравив воевод, он велит собрать армию на поле и, стоя перед солдатами в забрызганной кровью одежде, с лицами, почерневшими от пороха, произносит: «Воины мужественные! Бояре, воеводы, чиновники! В сей знаменитый день, страдая за имя Божие, за веру, Отечество и царя, вы приобрели славу, неслыханную в наше время. Никто не показывал такой храбрости; никто не одерживал такой победы! Вы новые македоняне, достойные потомки витязей, которые с великим князем Димитрием сокрушили Мамая!.. Любезнейшие сыны России, там, на поле чести, лежащие! Вы уже сияете в венцах небесных вместе с первыми мучениками христианства. Се дело Божие; наше есть славить вас во веки веков, вписать имена ваши на хартии священной для поминовения в соборной апостольской Церкви. А вы, своею кровию обагренные, но еще живые для нашей любви и признательности! Все храбрые, коих вижу перед собою! Внимайте и верьте моему обету любить и жаловать вас до конца дней моих... Теперь успокойтесь, победители!»

Так второго октября 1552 года Казань становится русской, и двадцатидвухлетний царь гордится своим первым завоеванием, хотя в эти героические дни ни разу не держал в руках сабли, а на плече – лука, ни разу не навестил передовые позиции. Он лишь истово молился, время от времени он в парадном одеянии появлялся в лагере. Все равно для сражавшихся он – символ русского могущества, храбрости и веры. Едигер-Магмет, признав его своим государем, обещает принять христианскую веру по прибытии в Москву, по его настоянию многие татары тоже переходят в православие. Женщины из гаремов и казанские вдовы приглашены на большой пир. Они тоже торопятся отречься от мусульманской веры. Став женами победителей, они подарят им прекрасных сыновей, у которых в крови будет воинская доблесть обоих народов, думает Иван.

Город начинают восстанавливать. Иван кропит руины святой водой, чтобы очистить их, и закладывает первый камень в основание Благовещенского собора. Затем в сопровождении духовенства ходит по улицам, указывая, где строить православные храмы. Он мечтает заменить все татарское население Казани русскими. Но, несмотря на привилегии, которые даны торговцам из Москвы, Нижнего Новгорода, пожелавшим здесь обосноваться, подобных добровольцев мало, хотя Казань, основанная болгарами, а затем завоеванная монголами, с незапамятных времен – важный центр торговли, известный своими ярмарками и торговлей с Китаем, Персией и Самаркандом. Нельзя допустить, чтобы это идеальное место на пересечении торговых путей зачахло. Чтобы не прервалось столь выгодное общение с заграницей, Иван вынужден обратиться к магометанам, не требуя более их обращения. Достаточно принести присягу царю и исправно платить налоги. Пережив последствия этих ужасных событий, татары возвращаются, открываются лавки, и странное сообщество людей – наполовину русское, наполовину монгольское, наполовину православное, наполовину мусульманское – начинает разгребать руины и жить в добром согласии.

Иван остается глух к просьбам своих военачальников, которые хотели бы видеть царя рядом, и решает возвратиться в Москву. Он оставляет в Казани гарнизон численностью пять тысяч человек и назначает князя Александра Шуйского наместником Казани, а его товарищем князя Василия Серебряного. Их задача – усмирять непокорные племена. У него же есть и другие заботы. Он хочет поскорее увидеть жену и показаться в Москве во всем блеске своей славы. Четырнадцатого октября он отплывает.

В Нижнем Новгороде его ожидает грандиозная встреча. Толпа кричит так громко, что перекрывает пение духовенства. Народ тем более доволен, что набеги татар до последнего времени представляли серьезную опасность для знаменитой ярмарки. К тому же в Казани теперь нет базара, и это может привлечь еще больше желающих в Нижний. Бог помог уничтожить грозного торгового соперника! Слава ему! Иван снова произносит прочувствованную длинную речь и уже верхом продолжает свой путь в Москву. Не доезжая до Владимира, встречает посланного Анастасией боярина – она передает, что родила сына Димитрия. От радости Иван плачет, спрыгивает с лошади и, не зная, как отблагодарить вестника, дарит ему «с плеча одежду царскую и коня из-под себя». Анастасия уже родила двух дочерей: Анна умерла, не дожив до двух лет, Мария – жива. Но это не столь значимые события в жизни государя, как появление на свет наследника.

Ему кажется, что наконец он обрел согласие с Богом, и это странным образом мешает ему спешить к супруге. Он останавливается во Владимире и долго предается молитвам. Следующая остановка в Суздале, и вновь молитвы. В нескольких верстах от столицы он останавливается в Троице-Сергиевом монастыре, где молится у мощей преподобного Сергия и беседует с монахами.

В Москве, куда он наконец приезжает двадцать девятого октября, его ждет триумфальный прием. Сбежалось столько народу, что стражники с трудом сдерживают его. Прорывая их ряды, бормочущие что-то люди, плачущие женщины – все целуют царские стремена. «Многая лета царю благочестивому, победителю варваров, избавителю христиан!» – доносится со всех сторон. Еще раз не отказывает Иван себе в удовольствии услышать свой голос, разносящийся над толпой. Он обращается к митрополиту Макарию и духовенству: «Собор духовенства православного! Отче митрополит и владыки! Я молил вас быть ревностными ходатаями перед Всевышним за царя и царство... Вспомнив слово евангельское: бдите и молитеся, да не внидете в напасть, вы, достойные святители Церкви, молились – и Бог услышал вас и помог нам – и хан, гонимый единственно гневом небесным, бежал малодушно!.. Ободренные явным действием вашей молитвы, мы подвиглись на Казань, благополучно достигли цели... сей град многолюдный пал пред нами; судом Господним в единый час изгибли неверные без вести, царь их взят в плен, исчезла прелесть Магометова, на ея месте водружен святый крест... а мы, во здравии и веселии, пришли сюда к образу Богоматери, к мощам великих угодников, к вашей святыне, в свою любезную отчизну... Молю вас и ныне, да ревностным ходатайством у престола Божия и мудрыми своими наставлениями способствуйте мне утвердить закон, правду, благие нравы внутри государства; да цветет Отечество под сению мира в добродетели; да цветет в нем христианство; да познают Бога истинного неверные, новые подданные России, и вместе с нами да славят Святую Троицу во веки веков. Аминь!»

Митрополит отвечает ему: «Царю благочестивый! Мы, твои богомольцы, удивленные избытком небесной к нам милости, что речем перед Господом? Разве токмо воскликнем: дивен Бог творяй чудеса!.. Какая победа! Какая слава для тебя и для всех твоих светлых подвижников... Что мы были? И что ныне? Вероломные, лютые казанцы ужасали Россию, жадно пили кровь христиан, увлекали их в неволю, оскверняли, разоряли святые церкви... Благодать небесная воссияла на тебе, якоже на древних царях, угодных Господу: на Константине Великом, святом Владимире, Димитрии Донском, Александре Невском. Ты сравнялся с ними – и кто превзошел тебя? Сей царствующий град Казанский, где гнездился змий, как в глубокой норе своей, уязвляя, поедая нас, – сей град, столь знаменитый и столь ужасный, лежит бездушный у ног твоих... Веселися, о царь, любезный Богу и Отечеству! Даровав победу, Всевышний даровал тебе и вожделенного первородного сына!.. А мы тебе, государю благочестивому, за твои труды и подвиги великие со всеми святителями, со всеми православными христианами кланяемся».

С этими словами митрополит, духовенство, сановники и народ падают ниц перед государем. Иван опьянен видом этого множества голов, склоненных к его ногам. Затем снимает тяжелые доспехи и надевает большой царский наряд, крест и шапку Мономаха. Духовенство с иконами, крестами, хоругвями, кадилами и лампадами окружает его и провожает в Кремль. Поклонившись могилам предков, Иван направляется во дворец, где его ждет царица, которой пока не разрешают вставать. При виде его она забывает о своей слабости, бросается к нему, обнимает, плача и смеясь одновременно, колени своего супруга. Он поднимает ее, целует в лоб и просит принести сына.

Восьмого ноября 1552 года духовенство и бояре приглашены во дворец на пир. По такому случаю Иван делает каждому подарок в соответствии с чином и по заслугам: собольи шкуры, парча, золотые кубки, одежда, лошади, набитые кошельки, ковры, оружие, владения. Празднества продолжаются три дня: все крепко пьют, от души смеются, слушают гусляров, прославляющих царские победы. Вся Россия в великой радости. Чтобы надолго осталась память о взятии Казани, государь приказывает возвести на большой площади перед Кремлем собор Покрова Пресвятой Богородицы, который впоследствии станут называть собором Василия Блаженного.[4] Макарий поддерживает это начинание. Вместе они набрасывают первые планы будущего здания. Им кажется, что оно должно быть ни на что не похожим, поражать буйством форм и красок, отражая ликование и религиозный мистицизм одновременно. Они не могут решить, кого пригласить строить его. Сначала думают об итальянцах, которые уже немало сделали в Москве и хорошо себя зарекомендовали. Но потом решают, что строить собор в честь триумфальной победы России должен только русский, и выбор падает на Барму и Постника,[5] которые возведут собор, в котором отразится весь противоречивый характер царя. Понемногу из-под земли начнет вырастать изящная, необычная церковь с восемью разного размера куполами, над ними – один позолоченный. Разноцветные, гладкие и чешуйчатые, устремятся они к небу. Храм будет похож на корзинку с диковинными фруктами, приготовленную к столу какого-то великана. На строительство уйдет шесть лет. Деньги на него дадут жители Казани, в качестве компенсации за ущерб, причиненный России.