Бунт Степана Разина и Петр Великий

На южные окраины Московского царства постоянно совершали набеги крымские татары, ходили в большие походы турки. Первыми их встречали донские казаки, часто затем по Дону и Азовскому морю ходившие в ответные походы. Казаки жили военной добычей, охотой, рыбными промыслами. Землю почти не пахали, опасаясь прихода бояр. Велик Тихий Дон, а от дворянского ополчения отбиться трудно. На необработанные земли, охраняемые военной силой, бояре просто так не полезут, своих пустых земель еще много.

Казаки ходили в походы на низ Дона, в море, гордились и хвастались этим – «мы веслом махнем, красну девицу возьмем, кистенем махнем, караван собьем». Казацкую добычу делили на общем кругу. Победа в казачьем деле была результатом общих усилий, что ввело в вольную казацкую жизнь принцип всеобщего равенства. Каждый тратил добычу по-своему, мог пропить в шинке, мог вложить в хозяйство. На Дону появились домовитые казаки и голытьба, которых всегда было в три раза больше, чем богатых. На Дон всегда бежали из Московского государства крестьяне, посадские, холопы. Казаки принимали всех и никогда никого не выдавали, понимая, что в этом случае потеряют волю. Соотношение домовитых казаков и голытьбы определило образ жизни на Дону. Богатые казаки сначала думали, потом шли в походы, голытьба сначала рубилась, потом гуляла. При этом все казаки превосходно владели холодным и огнестрельным оружием. Голытьба ненавидела наглую и хамскую московскую власть, домовитые с ней договаривались. Постепенно казаки превратились в особое пограничное войско-государство. Поскольку они могли пойти в поход не только на юг, но и на восток, московские бояре посылали им порох, оружие и хлеб, чтобы на восток не ходили.

К 1665 году Дон переполнился множеством беглых с неостывшими обидами на неправую Москву. Пришлые люди мешали налаженной казачьей жизни, ссорили донских с московскими властями. Привозного хлеба не хватало и зимой 1667 года на Дону почти начался голод. Единственным выходом для домовитых стала отправка голытьбы за добычей. Азовское и Черное море было закрыто турецким флотом и крепостями. Много «походов за зипунами» совершались на Волгу. Туда и отправился с Дона весной 1667 года на четырех речных стругах небольшой отряд сорокалетнего атамана Степана Разина, на Дону человека известного, из домовитых.

Казак Разин в любой толпе обращал на себя внимание ростом и физической силой, а затем энергией, несокрушимой и сокрушающей волей, сметливостью. После первых грабежей на Волге ему стали приписывать чудодейственную силу. Он стал почти колдуном, которого не берет ни пуля, ни сабля. Уже современники писали о Разине как о деятельном воине, своенравном, непостоянном, непреклонным в достижении цели, суровом и разгульном до бешенства, любителе кутежей, способном терпеть отчаянные лишения, богомольце и презиравшем церковные таинства, очень хитром человеке. Народу нравилось. Возможно поэтому его бунт, усиленный всеобщей ненавистью к власти Москвы, отличался размахом, массовостью, длительностью и напряженностью. Позднее предание говорило, что Разин родился в станице Зимовейской, в которой через столетие появился на свет и другой народный вождь Емельян Пугачев.

До Персидского похода Разин о войне с боярами не говорил, а возможно и не думал. В 1665 году его главный позднейший враг князь Юрий Долгоруков за обоснованное неповиновение повесил его старшего брата Ивана, и личный повод мстить у донского атамана был. Какие бы мысли и планы не были у Степана Разина, первое, что он начал делать – создавать свое личное войско. Для его создания нужна была добыча, слава и щедрость. В поход на низ Дона атаман не пошел не только из-за турецких крепостей. У донского казацкого круга с Азовом и турками был мир и Разину невыгодно было ссориться с домовитыми. Атаман с ватагой пошел на верхний Дон, где на острове у Паншина-городка разбил свой лагерь. Степану Разину нужны были люди и нужна была Волга.

Много людей с выжженной каленым железом на лбу буквой «б» – «бунтовщик» было сослано в низовья Волги в царствование Тишайшего. Кроме оскорбленных властью ссыльных, на нижней Волге всегда было много беглого люда со всей страны. Кроме ссыльных, беглых, холопов, крестьян, посадских, в Поволжье жили татары, башкиры, мордва, чуваши. Им жилось плохо – помещики и под Москвой не церемонились с крестьянами, а вдали от центральной власти местным административным и дворянским злоупотреблениям не было конца. В плачевном положении находились и пограничные служилые люди, почти не получавшие разворовываемое жалованье. Поволжские дворяне отправляли в московские приказы челобитные о том, что они «обеднели, обнищали и стали наги и босы, лошадей купить не на что, вконец погибают и помирают голодной смертью». Челобитные никто не читал. Для бояр и приказных холопов не только мужик был не человек, а просто скотина, которая пашет и кормит. Бояре и дьяки, не проносившие казенные деньги мимо собственных всегда бездонных карманов, напрасно надеялись на верность служилых пограничников. XVII век собрал в Поволжье множество враждебных властям людей, которым для бунта был нужен только внешний возбуждающий толчок. Он пришел с Дона. К середине 1660-х годов чуть ли не основной задачей властей по всей России стала борьба с разбойниками. Население уже так ненавидело совершенно зарвавшихся бояр и приказных, что помогало разбойникам, лишь бы они грабили угнетателей. Разбойники стали выглядеть в глазах народа удальцами и мстителями. По всему царству рассказывали, как во время восстания в Пскове каратели не только мучили и убивали бунтовщиков, но и травили их детей собаками. Бояре не ожидали, что в грядущей крестьянской войне уже не будут выдвигаться только экономические требования – Разин впервые открыто и громко выступит против власти.

Собрав у Паншина-городка более тысячи человек казаков и беглых, атаман Разин перешел на Волгу. Он захватил царский и патриарший караван из тридцати стругов, повесив на мачтах или утопив начальных людей и приняв перешедших к нему стрельцов охраны. Он освободил ссыльных, плывших на одном из судов, а их надсмотрщика голым оставил на сундуке с медной казной на одном из волжских островов. Предание доносит до нас эхо его первой речи своему войску из двух тысяч человек: «Вам всем воля! Идите, куда хотите. Не стану принуждать быть у себя. Кто хочет идти со мной – будет вольный казак. Я пришел бить только бояр и богатеев, а с бедными и простыми людьми готов, как брат, всем поделиться». Все его люди поклялись: «Стоять друг за друга душой и телом, чтобы истребить изменников-бояр, сбросить с себя ярмо рабства и стать вольными людьми».

Степан Разин никогда не был ни рабом, ни крепостным, не был и бедным казаком. Неизвестно, сразу же он решил дать народу волю, или после Персидского похода, когда у него было много денег и воинов, но ему приписывают слова: «Не должен один человек по принуждению гнуть спину на другого, быть в кабале, крепостной неволе и нищете».

На Астрахань Разин не пошел. На сорока стругах с двумя тысячами бойцов он по Каспийскому морю проплыл до устья реки Урал-Яик. Неизвестно, возил ли уже тогда он с собой гарем, или набрал его позднее, на Каспии. Выдав свою разведку за астраханских плотников, он попросил яицкого воеводу пропустить их в крепость помолиться в большой церковный праздник Петра и Павла, за ними ворвался в Яик и устроил дикую расправу над гарнизоном. Он казнил почти двести стрельцов, не захотевших переходить к нему в разбойники. Речей о воле атаман в Яике не говорил. Он догнал отпущенных было спьяну к Астрахани стрельцов и убил их. Зимовал Разин в Яицком городке, разбив два небольших стрелецких отряда, посланных на него из Астрахани. Москва, уставшая от только что закончившейся пятнадцатилетней русско-польской войны за Украину, отдыхала, или ей было просто не до окраин государства, что, впрочем, не было чем-то необычным.

В марте 1668 года большой разинский отряд на речных судах вышел в Каспийское море и огнем и мечом прошел по беззащитному побережью от Дербента до Баку. Он и его бойцы показали себя полными разбойниками, грабителями и душегубами. Сотни километров западного каспийского побережья были опустошены и разграблены. Шахские войска загнали разинцев в ловушку, атаман пообещал перейти на службу к персам, обманул их, прорвался южнее и зазимовал там, продолжая грабежи. В июле 1669 года в отчаянном морском бою он разбил персидское войско, убил местного хана, пленил его дочь, которую хан почему-то вез с собой в бой, захватил много морских судов и богатую добычу, потеряв в сражении много ушедших с ним с Дона казаков. Персидский шах принялся за атамана всерьез, и атаман на морских судах отплыл к Астрахани. Душегуб и бандит с громадной добычей почему-то превратился в удалого молодца-атамана. Тысячеустная молва по всему Московскому царству разносила рассказы о его походах, почему-то называемых «персидскими подвигами». Сильно поредевшее войско Разина быстро пополнялось голытьбой со всей России. Волновался весь черный поволжский люд. Царь Тишайший послал Разину свою грамоту, в которой «забывал вины удачливого атамана, если он уйдет на Дон». В августе 1669 года атаман отдал в Астрахани морские суда, иранских пленных, тяжелые пушки и ушел на Дон с огромной добычей. На претензии иранского шаха о компенсации убытков от разинского разбойства, Москва поразительно ответила: «Эти казаки холопы великого государя, а не разбойники. Уже они прощены. А что взяли они грабежом пленных и имущество на войне, так это зачтено им в жалованье и до того нет никому дела». Разин понял, что власть его просто боится, перехватив донесение астраханского воеводы царю: «Чтобы атаман вновь шатости к воровству не учинил и не пристали бы к нему иные многие люди и от того меж людьми кровопролития не учинилось». В народе заговорили, что Разин – сила, раз с ним так считается Москва, что было для нее совсем не характерно. Атаман везде показывал, что он и его бойцы – из народа, а в своем войске он только старший по своему влиянию среди равных по положению. Он поражал воображение толпы, начавшей называть его «батюшкой Степаном Тимофеевичем». Перед ним начали опускаться на колени. Разин сорил деньгами и вокруг него стали создаваться вымыслы и легенды. Вождь и атаман вольного войска избавлял население от страха перед властью. Теперь главным в Астрахани был батюшка Степан Тимофеевич. Сам атаман никогда не считал себя помилованным преступником. Он стал думать, что он народный вождь, защитник обиженных и гонимых. У него часто стала кружиться голова не только от хмельных напитков, а и от народного обожанья, полюбившего вечный разинский праздник. Во время очередной речной попойки он утопил пленную княжну в Волге. Народ почему-то не посчитал это позорным преступлением.

На попытку астраханского воеводы его унять Разин отвечал: «Как ты смел обратиться ко мне с такими непочтительными словами, чтобы я выдал своих друзей, которые ко мне пристали ради любви и приятства. Вы еще смеете грозить немилостью? Я не боюсь ни воеводу, ни того, кто повыше его. Воевода дурак и трус. У меня силы и власти больше, чем у него. Я не холоп. Я вольный человек. Я расплачусь с этими негодяями, как следует расплачусь!». Разин ушел с Волги, оставив у населения чувства бунта.

Степан Разин с отрядом вернулся на Дон и в октябре 1669 года на трехкилометровом речном острове у Кагальника построил крепость, ощетинившуюся двадцатью пушками, привезенными из похода. Гарнизон речной крепости составил полторы тысячи человек. Голытьба называла его отцом. Ему сочувствовал почти весь казацкий круг. К весне у Разина на острове собралось около пяти тысяч человек. Тайные правительственные агенты попытались выяснить планы атамана на лето 1670 года, но неудачно: «а какая у него мысль, про то и его казаки многие ведают, и никакими мерами у них, воровских казаков, про то доведаться нельзя». В апреле 1670 года царь послал в Черкасск с дипломатическим поручением своего дьяка. Разин обвинил его лазутчиком на круге и утопил. Это был очередной вызов Москве. Казаки Дона разделились на два лагеря. Одни занялись ростовщичеством, снаряжая в поход голытьбу за половину будущей добычи. Другие шли к атаману на остров. Третьи боролись против отчаянного Разина – «он, Стенька, с товарищами своими, хотел учинить страх, добрых казаков побивал и в воду метал». В начале мая 1670 года пять тысяч добрых казаков, искателей добычи, авантюристов вышли с Дона. Они шли со своим батюшкой Степаном Тимофеевичем Разиным, решившим восстать против московских властей – «хотели мы Москву взять и всех бояр и дворян и приказных людей перебить на смерть, убить мирских кровопийцев, вывести воевод на Руси и бояр на Москве».

15 мая 1670 года семитысячное разинское войско без боя посадскими было впущено в Царицын. Разин утопил воеводу и начальных людей. Его отряд обманом взял крепость Камышин, расположенную в месте наибольшего сближения Волги и Дона. Разинцы вошли в Камышин под видом стрельцов, якобы пришедших на усиление гарнизона.

В середине июня десять тысяч разинцев берегом и на восьмидесяти стругах пошли на Астрахань. Два стрелецких отряда в тысячу и в пять тысяч человек были легко разбиты. Царские воеводы и стрельцы воевали как бы нехотя, многие переходили на сторону разинцев. Вскоре так же без боя были взяты Саратов и Самара. Начались многочисленные казни воевод, дворян, дьяков, купцов, издевательства над их семьями. Только в Астрахани Разин казнил около пятисот пленных. Многих мучили, калечили, топили. Во всех городах Разин вводил новое выборное самоуправление по принципу казачьего круга. Перед этим торговые дворы и лавки грабились, церковное и другое имущество конфисковывалось. Приказные дела и бумаги уничтожались, как основа московского взяточничества и кабалы. Разин говорил, что также сожжет все дела в Москве у государя.

По всей России Разин рассылал своих агентов и прельстительные письма: «Братья! Мстите вашим мучителям, что хуже турок и татар держали вас в рабстве. Я пришел, чтобы дать вам волю! Я иду истреблять бояр, дворян, приказных людей, всякие чины, установить по всей Руси казацкое житье, сделать всех людей равными». Атаман использовал все доступные ему способы, чтобы поднять народ, добиться широчайшего распространения восстания и победить Москву. Он не трогал царя, во всех народных бедах обвинял бояр и приказных, использовал в своих целях государственный и церковный авторитет: «Вам бы порадеть за дом Пресвятой Богородицы, за великого государя, за батюшку Степана Тимофеевича и за всю православную христианскую веру». Тот, кто не поддерживал восстание – по-разински изменял вере и государю. Он не хотел становиться очередным самозванцем. Люди должны были поверить, что в борьбе с боярами и приказным ворьем его поддерживают царь и патриарх. То, что это был народный обман, для Разина не имело ни малейшего значения. Его обманывают, он обманывает, дело житейское. Лучшие разинские стрелки во всех боестолкновениях всегда выбивали начальных людей.

Восстание, бунт Степана Разина охватило огромную территорию, на которой дрались почти четверть миллиона человек. Поднялись черные люди и инородцы, мордва, чуваши, калмыки, татары, башкиры, черемисы. Через Саратов, Самару, Астрахань, Царицын, Камышин, Арзамас, Пензу, Тамбов восстание катилось к Нижнему Новгороду, к Белгороду, Чугуеву, к Соловкам. Многим людям нравились идеи всеобщего равенства и раздела имущества богатых между бедными. Все грабили всех, восставали за царя и атамана против бояр. Мужики жгли усадьбы, убивали своих помещиков и объединялись в отряды. К Разину шли добровольцы из Запорожской Сечи и подкрепления с Дона. Запорожцы и донцы составили ядро разинского войска, но их было немного среди пятнадцати тысяч крестьян, вооруженных топорами, вилами, дубинами, кистенями, не обученных военному делу. Всю атаманскую добычу Разин сразу отправлял на Дон, в Кагальник, говоря людям: «Вы мне братья и дети и будете так же богаты, как я, если останетесь мне верны и храбры».

На казачьем кругу в Царицыне в июле 1670 года атаман и есаулы решали как идти на Москву. По Дону не захотели, боясь разорить свою реку, дорога через Тамбов была перекрыта правительственными войсками. Оставалась Волга. В августе сотни разинских стругов заполнили Волгу, конница шла берегом. Впереди лежал город Симбирск. 4 сентября к нему подошли разинцы. Двадцать тысяч человек трижды штурмовали город, взяли посад, но воевода Милославский, родственник царя, упорно держался в крепости на холме. Он ждал помощи и она пришла.

В августе царь Алексей Михайлович под Москвой принимал смотр шестидесятитысячного дворянского ополчения, собранного против Разина. В сентябре войска под началом князя Долгорукова были уже в Казани и Арзамасе. К Симбирску подошли полки нового строя князя Ю.Барятинского, обученные по европейскому образцу. В первом бою Разин отбросил Барятинского от Симбирска, но острог взять так и не смог, хотя такая инженерная возможность была.

Все начало октября шли бои Разина с Барятинским и Милославским. 4 октября войско атамана было разбито. В рукопашной Разин получил пулю в ногу и сабельный удар в голову. Атаман с донскими казаками на стругах бежал вниз по Волге. Побитого народного вождя, конечно, не приняли ни Самара, ни Саратов. Под Симбирском брошенных Разиным на произвол судьбы крестьян сотнями казнили несколько дней.

Бегство Разина, которому патриарх в Москве объявил анафему, сломало хребет бунта. Из народного вождя атаман сразу превратился в преступника и беглеца. Паника и страх перед грядущим возмездием быстро стали распространяться среди восставших. Все поняли, что сибирское поражение и бегство Разина означает крах его похода на Москву. Разин через Царицын ушел на Дон, а Долгоруков начал подавление восстания, планомерно уничтожая все его очаги: «Страшно было смотреть на Арзамас. Его предместья казались совершенным адом. Повсюду стояли виселицы и на каждой висело по пятьдесят трупов. Валялись разбросанные головы и дымились свежей кровью. Торчали колья, на которых мучились преступники, жившие еще по несколько дней, испытывая неописуемые муки. Многих заживо четвертовали, заживо сжигали, кому вырезали из глотки язык, кого заживо зарывали в землю. Так поступали как с виновными, так и с невиновными. Зимой 1671 года казнили около ста тысяч человек. Царь-государь Алексей Тишайший утверждал приговоры: «Отсекши руки и ноги, туловище повесить».

Степан Разин попытался взять власть на Дону, но было уже поздно. Теперь он был не вождем-победителем, а сломленным беглецом, хотя и с крепостью и деньгами. Осенью 1670 года этого уже было мало. Боевые друзья атамана полегли в Каспийском море и на Волге. Осень и зиму 1671 года на Дону шла драка за жизнь атамана. Гибли немногочисленные разинские сторонники. Сам батюшка Степан Тимофеевич в бешенном исступлении живьем сжигал в русских печках своих врагов, говоря, что в холодную зиму надо хорошо протапливать избы. Он мог бы и зимой опять уйти на Волгу, но не сделал этого, бросив взбаламученное им народное море на произвол судьбы. Возможно, он хотел стать во главе Дона и продолжить борьбу, но после его позорного бегства продолжать было не с кем. Держался только Тамбов, рассылая грамоты по матушке Волге: «А буде не пойдете к нам собраньем на помочь, и вам быть в казни, и женам вашим и детям быть порубленным, и домы ваши будут разорены, и имущество ваше и старики будут взяты». На такой призыв почему-то не отзывались. К лету 1671 года громадный бунт Стеньки Разина был полностью подавлен. Черных людей мучительно пытали, вешали, четвертовали, колесовали. Виселицы с казненными плыли по всему течению Волги. Обильно пролитая кровь участников первой крестьянской войны заливала ее последние вспышки, оставшись в памяти народа, записывавшегося кто в крестьяне, кто в холопы.

«Я, Иван Дмитриев сын, прозвищем Мазай, вольный человек, со своей женой и детьми, подрядился в крестьяне за Ивана Савиновича Неелова в его Вологодское поместье Уголской волости в деревню Покровское в готовый двор Гришки Яковлева. И мне Ивашке за ним государем своим Иваном Савиновичем жить в том его поместье в крестьянах и вновь двор строить и вновь хоромы ставить и государевы подати и оброки во все годы платить и изделия делать и пашню пахать и луга расчищать и изгороди около полей городить и земли на бросать впусте и от Ивана Савиновича не сбежать.

А ссуды я Иван взял у государя своего Ивана Савиновича Неелова лошадь да корову и хлеба ржи и овса и ячменя и всякого дворового инвентаря, всего на двенадцать рублей. А на то свидетели: Иван Калинин, Семен Головков. А ссудную запись писал вологодский площадный подьячий Корнилко Дьяконов».

«Я Афанасий Васильев, бил челом в холопство князю Борису Андреевичу Козловскому, и служилую кабалу на себя даю своей волей. И служить мне Афанасию у государя своего князя Бориса Андреевича во дворе до его смерти. А на то свидетель Иван Пушкарев. А служилую кабалу писал Ивановской площади подьячий Сенька Козмин.

А по осмотру Афонька плосколиц, нос короток, глаза серы, волосом голова светлоруса, ус русый, у правой руки на пальце ноготь попорчен, у левой руки на ладони рубец. Сказался двадцати двух лет.

Пошлины по указу взяты и в казну записаны».

В апреле 1671 года Разин был все-таки захвачен на Дону домовитыми казаками. При захвате, по некоторым данным, погибли его жена и два сына. Под конвоем из двухсот казаков его повезли в Москву. Перед столицей с него содрали богатую одежду и одели в рванье. 4 июня его доставили в Приказ тайных дел.

Этот приказ не только наводнил все царство шпионами и доносчиками. Созданный в 1654 году как личная канцелярия царя Алексея Михайловича, Приказ тайных дел контролировал всю Россию, послов, воевод, вел следствие по важным политическим делам, ведал оружейными и пушечными приказами, поиском золота, серебра и меди. Работало в нем несколько дьяков и около десяти подьячих в Москве. Территориальная сеть Приказа тайных дел была неисчислима. Главной задачей приказа, ликвидированного после смерти Тишайшего в 1676 году, было исполнение царских мыслей и дел по его желанию, чтобы бояре и другие думные люди ничего о том не знали.

5 июня Степана Разина жестоко пытали, а 6 июня 1671 года четвертовали в Москве на специально построенном лобном месте. На Дону все осталось, как было, только добавились поговорки: «Живи, живи, ребята, – пока Москва не узнала», «Руби меня сабля татарская – не бей плеть царская», «На Дону царя нет!», «Слава казачья – жизнь не собачья». В Москве опять расплодились разбойники и Разбойный приказ принимал, принимал и принимал челобитные.

«Бьет челом Сенька Митрофанов, человек вдовы Марьи Ружевской о насилии, грабеже и убийстве. Седьмого октября в ночь разбили разбойники помещицу мою в Симбирском уезде, в деревне Городищах, а имение ее все забрали, к тому же моя запись. Те же разбойники убили человека ее Федора Ануфриева до смерти, а ее саму разбойники огнем жгли и ныне она лежит при смерти. А крестьян ее Гераську Платонова, Ивашку Савельева, Петрушку Архипова изрубили и изстреляли, и ныне они лежат при смерти.

Пожалуйста, государи мои, челобитье мое записать и рассмотреть».

В 1883 году некто Д.Солодовников написал песню «Из-за острова на стрежень». Песней восхищались, ее повсеместно бесстыдно пели, ею гордились, как проявлением народного духа почти сто лет. В песне рассказывалось, как веселый, хмельной, обвешанный оружием самодур-атаман Стенька Разин долго измывался, а потом ни за что, ни про что убил, утопил, совершенно беззащитную и безоружную девушку. Песня даже стала народной. Ну прямо герой-атаман, ишь как он расходился, лихой молодец-удалец. Понятия добра и зла поменялись в России местами не в 1883 году. Черное стали называть белым и наоборот намного раньше.

Казацкое солнце луна больше не светила донскому атаману. Не захотели мужики ловить с ним журавля в небе, за которого легко было сложить голову. Бояре давали на земле синицу и менять жизнь на возможную смерть было совсем не просто. Через совсем немного лет множество журавлей и навсегда без строгого риска для жизни народу предложил великий царь Петр Первый, но только с полным напряжением своих государевых сил он смог сдвинуть Россию с места. Слава Богу, покатилось.

Через два года после бунта Степана Разина у Тишайшего родился наследник, царевич Петр. Для всей царской семьи уже несколько лет начальник Посольского приказа талантливый боярин А.Ордин-Нащекин привозил европейскую одежду и маленький Петр бегал по царской резиденции Преображенскому в удобном немецком камзоле. Будущему Петру Первому предстояло взорвать все проблемы Московского царства, изменить все его политическое устройство, экономику и культуру. В результате гения Петра Великого взошла звезда Российской империи, блеск которой он почти не увидел.

Единственный талантливый боярин у Тишайшего А.Ордин-Нащекин сразу после бунта Степана Разина был пострижен в монахи и сослан в дальний монастырь. Перед ссылкой он отправил царю письмо: «У нас любят дело или ненавидят, смотря не по делу, а по человеку, который его сделал. Если человека не любят, то и делом его пренебрегают». В царском архиве осталась записка А.Ордина-Нащекина, обосновывавшая крайнюю необходимость европеизации царства с помощью вывода России к Балтийскому морю. Через пятнадцать лет ее прочитал юный Петр.

В 1682 году десятилетний Петр был благословлен патриархом на царство и провозглашен царем. В борьбе за власть мать Петра царицу Наталью Кирилловну легко и раскованно победила его старшая сестра Софья Алексеевна. Захват власти, осуществленный царевной Софьей и ее дядей И.Милославским, в качестве классического примера можно смело вносить в учебники русской истории.

Софья и ее окружение воспользовались частыми протокольными промахами неопытной царицы Натальи Кирилловны. Церемониалу в Московском царстве всегда придавали чуть ли не главное значение в государственной жизни. Во времена царя Алексея Михайловича Приказ тайных дел кроме организации соколиной и псовой охоты для государя в основном занимался тем, что его многочисленные сыщики шлялись по всем базарам, рынкам и торгам и ловили тех, кто непочтительно говорил о власти. Этого было достаточно, чтобы обобрать говорившего или за мысленный бунт отрезать, например, уши или язык. Со всей огромной страны на битье кнутом волокли и волокли писцов и подьячих, случайно пропустивших в громоздком титуле царя одно слово. Во время выборов короля Речи Посполитой, когда создалась реальная возможность создать федерацию народов России, Польши, Литвы, Белоруссии и Украины, «Тишайший» устроил грандиозный скандал только из-за того, что в бумагах в его титуле что-то поменяли местами. Его послы на коронационном сейме в Варшаве вовсю хамили уважаемым депутатам. В Европе представили, что этакое чудо-юдо будет ими править, ужаснулись, и царь мгновенно потерял шансы на избрание.

Софья спровоцировала уход царицы и маленького Петра с церковной службы и по Москве пошли организованные толки и пересуды о их скандальном поведении в храме. Очень неблагоприятное впечатление на народ произвели срочные награждения и назначения не в очередь никчемных родственников царицы, само собой тут же принявшихся грабить казну. До этого казну грабили Милославские и конкуренты им не понравились. Наталья Кирилловна вызвала из ссылки в Москву опытнейшего советника «Тишайшего» боярина А.Матвеева, который быстро бы смог укрепить нового царя на троне. У Милославских оставалась всего неделя и они возмутили стрельцов.

В двадцати московских полках служили сорок тысяч стрельцов. Их нечасто использовали в полевых сражениях – стрелецкие пищали били на очень маленькое расстояние, а бердыши не могли противостоять сабле, пике, булаве. Показавшие себя в Смутное время героями стрельцы через семьдесят лет превратились в гарнизонное войско, избалованное царскими подачками и выполнявшее полицейские функции. Во время разинского бунта они массово переходили на сторону мятежного атамана и бить Разина пришлось солдатским полкам нового строя с иностранными офицерами и дворянскому ополчению. Современники называли стрельцов янычарами и они понимали свою видную роль на Москве.

Повод для мятежа боярин И.Милославский нашел быстро и подкрепил его деньгами и обещаниями от царевны Софьи. Деградировали не только рядовые стрельцы, полюбившие сладко спать, вкусно есть и выпить за чужой счет. То, что пятнадцать лет они не воевали, было совсем хорошо. Стрелецкие полковники, головы, вели себя в полках, как в собственных поместьях. Поскольку их никто не контролировал, то они активно разворовывали жалованье рядовых стрельцов, брали взятки за уклонение от службы, заставляли стрельцов постоянно бесплатно работать на своих подворьях и огородах. Сами некогда грозные воины почти не занимались военным делом, а организовывали мелкую торговлю и промыслы. Стрельцы хорошо понимали, что они могут натворить в государстве, если захотят.

Стрелецкий костер мог вспыхнуть от малой искры, а Милославские поднесли горящее полено. Поддержанные Софьей выборные от двадцати стрелецких полков пришли в Кремль с обвинениями против своих командиров. Они требовали выдачи жалованья, смещения и наказания командиров, мешавшим торговать этим полувоинам. В феврале 1917 года запасным полкам Петроградского гарнизона было с кого брать пример.

Шестнадцать полковников из двадцати были сняты, разжалованы и биты батогами. Двадцатитысячное стрелецкое войско поняло, что теперь Москва в их власти, и тут же сменило заносчивого главу Стрелецкого приказа Ю.Долгорукова на болтуна и хвастуна князя И.Хованского, прославившегося лобовыми атаками на вдвое большего противника с потерей половины войска. Боевая задача при этом, естественно не выполнялась. Милославские выпустили джина из бутылки и он легко поменялся с ними местами.

15 мая 1682 года стрельцы по колокольному набату ворвались в Кремль «спасать царевичей Ивана и Петра от Нарышкиных». Им нахамил сын Ю.Долгорукова и перед кремлевским крыльцом стрельцы убили его, Матвеева, двух Нарышкиных, Г.Ромодановского и еще несколько их сторонников. Правительство Нарышкиных было свергнуто. Царями провозгласили Петра и его старшего слабоумного брата Ивана, сына Алексея Михайловича и его первой жены Марии Милославской. Гулявшие в Кремле неделю стрельцы объявили свою волю боярам, чтобы по молодости царей правление государством было поручено царевне Софье, которая тут же от Боярской Думы получила юридическую власть над страной. Новая регентша начала изымать у населения серебро, чтобы расплатиться со стрельцами. Расплатилась и потом еще долго боролась с их своеволием. Через полгода ей удалось казнить И.Хованского, но в течении семи лет своего правления она опиралась только на заигравшихся стрельцов. Это, конечно, не помогло и в сентябре 1689 года Петр сверг свою сестру с трона. Троевластие сменилось самодержавием. Во главе занимавшегося политическим сыском Преображенского приказа встал Ф.Ромодановский, сын убитого в 1682 году боярина Григория. Приказ подчинялся лично царю, имел исключительное право следствия и суда по политически преступлениям и отвечал за порядок в Москве и России.

В 1696–1698 годах Петр I объехал половину Европы. Он, знавший почти двадцать ремесел, выучил несколько иностранных языков, научился кораблестроению и морскому делу. Впечатления, полученные за два года, обогатили и изменили его духовный мир. С разгромом стрелецкого бунта 1698 года, время стрелецкого войска на Руси закончилось. Эта дата стала последней знаменательной датой в истории Московского царства, начавшего поразительно быстро становиться Российской империей.

Петр I начал вводить в России европейские порядки и эти новшества стали носить массовый характер. Царь успел спасти страну, быстро «вздернув ее на дыбы». До правления Петра I вся Европа с ужасом и презрением читала описания жизни в Московском царстве:

«Все московитяне, какого бы они не были звания, без малейшего уважения к их личности, находятся под гнетом жесточайшего рабства. Тяжелыми налогами они доведены до такой бедности, что ничего не имеют, кроме изорванной одежды.

Правление у них чисто тираническое. Все его действия склоняются к выгодам одного царя, причем самым варварским образом.

Хотя брать взятки всем приказным строго запрещается под страхом наказания кнутом, но их тайно берут. За подарки часто можно узнать о самых тайных делах. Корыстолюбие их простирается до такой степени, что если не подарить им что-нибудь, нельзя от них ничего получить, ни совершить с ними никакой сделки.

Вельможи, как и частные люди, не стыдятся нагло требовать, чуть что увидят, перстни или другие вещицы, даже деньги, словом все, что бы то ни было.

По Московскому обычаю между военными начальниками принимается в уважение род, а не опытность. Хотя бы храбрость и благоразумие привели кого-нибудь по всем степеням долговременной военной службы до самой высшей, хотя бы этот воин прославился тысячью побед над врагом, все же он должен уступить какому-нибудь подвернувшемуся лентяю и трусу, которому достались именитые предки.

Большая часть русских, особенно из простонародья, расходует на свою жизнь весьма мало. Как их жилища плохи и бедны, так и запасы и домашняя утварь крайне ничтожны, хотя и достаточны для них. У большей части хозяев найдется три-четыре глиняных горшка и столько же глиняных и деревянных блюд. Места для сиденья у них – лавки, а зимой печи.

Во всей Московии крестьяне утоляют голод ржаным и пшеничным хлебом, бобами с чесноком, а жажду – водой. Повседневная одежда московитян, даже и знатных, не очень расстроит состояние. Очень узкое исподнее платье из дешевого сукна, и немного не достающий до икр зипун и надетый сверх его кафтан с длинными рукавами, летом из комплота, а зимой из сукна на меховом подбое. Хотя эти платья изотрутся и запачкаются в носке, московитяне не бросают их. В кабаках пьянствуют до тех пор, пока не вытряхнут мошну до последней копейки. Они пьют спиртное не процеживая сквозь зубы, а глотают всей глоткой, точно быки и лошади, и никогда не перестанут пить, пока будешь им наливать.

То, что московитяне изгоняют все знания, это нужно приписать самим государям, которые это делают из опасения, что их подданные наберутся в них духа свободы и потом восстанут, чтобы сбросить с себя гнетущее их деспотическое иго».

Петр не только изменил порядок летоисчисления, календарь, одежду и внешний вид. 31 декабря 7208 года перешло в 1 января 1700 года. Вместе с Европой Россия вступила в XVIII столетие. Петр I уже вовсю рубился со Швецией за выход к Балтийскому морю. Шведская армия имела европейскую славу и считалась лучшей из лучших. Петра это устраивало. Началась двадцатилетняя Северная война, имевшая грандиозные последствия для России. Петр создал новую, европейскую армию и к 1703 году отбил у шведов все течение Невы. Там, в устье реки он основал Санкт-Петербург, ставший столицей и гордостью России. Генеральное сражение и исход противостояний двух великих армий грозно приближался. В это время в тылу Петра I началось булавинское восстание.

Степан Разин научил народ, как при необходимости можно поступать с властью. Даже стрельцы, увидев, что может значить вооруженное войско, усвоили казацкий обычай для обсуждения общих проблем собираться в круг и решать их. Бояре и помещики издевались над крестьянами, и они уходили в бега, в Сибирь и на Дон, переполнившийся беглыми. За ними в донские городки посылались воинские команды. Разгорелся бунт голытьбы, беднейшего казачества и пришлого крестьянства за право уходить и жить казаками. Атаман Кондрат Булавин разгромил тысячный отряд очередного Долгорукова, попытавшегося зверствовать на Дону, и разослал по России «возмутительные письма», в которых писал о зверствах бояр и их воинских начальников, призывал постоять за казацкие права. Восстание разрасталось и Петру I пришлось весной 1708 года направить на его подавление регулярные войска. Булавинцев разбили, но они вновь объединились и заняли Тамбов. Атаман Булавин занял донскую станицу Черкасск, казнил старшину и избрался войсковым казачьим атаманом. Его отряды осадили Царицын и Саратов. Тридцатитысячный отряд следующего Долгорукова пошел на Черкасск. Разбив пятнадцатитысячное войско, каратели оставили в живых только сто человек. В июле 1708 года домовитые казаки напали на усадьбу Булавина и атаман погиб в бою. Часть казаков во главе с атаманом Некрасовым ушли за границу. Бунт был залит кровью и подавлен только к новому, 1709 году. Летом этого года под древним украинским городом Полтава должно было произойти генеральное сражение между шведской армией Карла XII и русской армией Петра I. 27 июня 1709 года в отчаянной и кровопролитной битве русские полностью разгромили шведов.

Полтавская победа поразила Европу, назвавшую Петра великим полководцем. Министры докладывали королю Франции Людовику XIV: «1709 год принес полную перемену положения на западе. Пала Швеция, в прошлом наводившая ужас на Европу. После ее падения поднялась держава, которая до сих пор не оказывала влияния на другие государства. Это Россия».

Петр еще несколько раз бил шведов на суше и на море, но закрепить победу дипломатическим путем удалось только через десять лет. 30 августа 1721 года был подписан русско-шведский Ништадский мир. Россия отбила Балтийское побережье и получила Лифляндию с Ригой, Эстляндию с Таллином, Ингрию, Карелию и часть Финляндии с Выборгом и Кексгольмом. С 1721 года ни одно крупное европейское событие не проходило без участия России, 20 октября объявленной империей. В Троицком соборе Санкт-Петербурга Петру был присвоен титул императора Всероссийского, Великого и Отца Отечества.

«Окно в Европу» для России Петр Великий решил дополнить «дверями в Азию». Он всегда добивался, чего хотел. К 1723 году Россия укрепилась на западном побережье Каспийского моря. Первый император без перерыва воевал почти тридцать лет.

Деятельность Петра изменила жизнь страны во всех областях – военной, политической, административной, экономической, социальной, культурной, бытовой. Его труды по созданию новой армии и флота, победа в Северной войне и выход к Балтийскому морю, создание Санкт-Петербурга, ставшего гордостью Державы, строительство промышленных предприятий, подъем внешней торговли, европеизация страны и изменения в культуре и образе жизни общества определили путь дальнейшего развития Российского государства.

Петр всегда говорил, что деньги – артерии войны. Для победы над сильнейшей армией Европы нужно было много денег. Треть доходов бюджета давал прямой подворный налог, бравшийся с крестьянских и посадских дворов. За тридцать лет войны он вырос в десять раз. Последняя перепись тягловых дворов-усадеб, жилых, хозяйственных строений и угодий, принадлежавших одной семье, проводилась в 1678 году. Петр провел новую подворную перепись в 1710 году. Вместо увеличения количество дворов в России уменьшилось на треть – с 800000 до 640000. Дворы не только уничтожались в ходе военных действий. Помещики принуждали крестьян утаивать дворы, обносить одним забором даже соседские хозяйства. На пустые дворы сажали беглых людей и прятали их от сборщиков налогов. Петр в очередной раз удивился наглости помещиков и выбил у них налоги по переписи 1678 года. После этого он решил провести податную реформу.

В 1718 году царь приказал в течении года провести поголовную перепись всего тяглого населения страны. В губерниях опять значительно уменьшили реальное количество людей, платящих налоги. Деньги с неучтенных переписью крестьян и работников воеводы брали всегда и конечно присваивали. Петр пришел в ярость и назначил проверку переписи, которую провели войска. Выяснилось, что воеводы скрыли от царя каждого третьего подданного. Петр жестоко наказал виновных и в 1724 году заменил подворное обложение подушной податью на всех мужчин податных сословий, которых оказалось около шести миллионов. Утаенные от переписи более миллиона крестьян Петр отобрал у помещиков и сделал их государственными и лично свободными.

После смерти первого императора сбор подушной подати был поручен воеводам. Деньги тут же, естественно, украли государевы люди. С их активной помощью неуплата налогов приняла колоссальные размеры. Петр успел вывести города из под власти воевод и налоги в них собирали избираемые жителями бурмистры. Несмотря ни на что, подушная подать стала главной в государственном бюджете.

Петр Великий создал стройную систему власти и управления в России: император с его кабинетом-канцелярией – Сенат – коллегии – губернии – провинции – уезды. Эту систему контролировали прокуратура и фискальная служба, поддерживаемые Преображенским приказом, Тайной канцелярией и Высшим судом. Система создавалась почти четверть века, с огромным трудом подбирались руководители. Все части бюрократической машины должны были работать по уставам и инструкциям, написанным лично Петром. Созданная им государственная иерархия сменила средневековую приказную систему, чуть не уничтожившую страну. Идеалы царя-преобразователя не осуществились. Необходимо было воспитать нового человека, но Петр, занятый войной, не успел. Потом было уже поздно.

Петр ввел обязательное начальное обучение в созданных им цифирных школах. Многие подданные учиться не захотели и учеба стала рассматриваться как гражданская повинность. Без свидетельства о начальном образовании молодым дворянам запрещалось учиться. Перед Петром всегда стояла проблема нехватки соратников. «Нужных людей мало», – часто горько говорил царь-труженик. Для подготовки закона о чиновничестве, составлявшего к 1717 году пять тысяч человек, Петр собрал подобные документы из Англии, Пруссии, Франции, Швеции, Дании, Венеции, Турции, Польши. Во всех этих документах совмещались принципы знатности и выслуги и в Европе заслуги почти всегда побеждали родовитость. Петр изучил все материалы о старых московских чинах и написал свой, новый российский закон о чиновничестве, самый профессионально составленный. Табель о рангах был подписан 24 января 1722 года.

При назначении и продвижении по службе вводился принцип выслуги и обязательного последовательного прохождения по служебной лестнице. Это обеспечивало замещение всех вакансий и получение профессионализма. Все чиновники, чьи должности входили в Табель о рангах, получали дворянство. Закон Петра открывал путь наверх выходцам из недворянских сословий, создавал стимулы для добросовестной службы. Петр обеспечил постоянный приток и обновление кадров в государстве. Теперь почти у всех многочисленных сословий России были равные условия для карьеры. Повышения давали не только за выслугу, но и за заслуги. Приток в дворянство «худородных людей» оказался очень значительным. При Петре талантливые люди получали зеленую улицу, что очень расстраивало многих неталантливых. При Петре, первом царе-демократе, главными стали профессионализм, знания и мастерство. При нем дворянином мог стать любой его подданный и это усиливало и усиливало молодую Империю. Петр постоянно писал о том, что законы должны быть просты и понятны, должны ограждать подданных от произвола. У него не получилось внедрить их в обществе, сделать обязательными к исполнению. Современники писали, что в последние годы своей жизни Петр Великий подолгу смотрел из окон своего дворца в Петергофе на любимое море и горько молчал.

После смерти первого императора бюрократическая машина продолжала действовать в условиях неограниченной, самодержавной монархии. Достойными Петра Великого были только Елизавета Петровна и Екатерина Великая. Они держали аппарат в узде, но у других государей не получалось. Бюрократическая машина быстро выработала свои собственные законы, в которых государственная польза не учитывалась. Уже после смерти Петра иностранные дипломаты докладывали начальству: «Из собранных налогов поступают в казну тридцать рублей из ста. Остальные деньги чиновники делят между собой. Это хищные птицы, которые думают, что со вступлением в должность им предоставлено право высасывать крестьян до костей и на их разорении устраивать свое счастье. Средства, используемые для извлечения денег, неисчислимы. Их так же трудно исследовать, как и исчерпать море. И хотя высочайшими повелениями многие из них искореняются, чиновники с изумительной быстротой находят новые».

Петр Великий понимал, что развитие страны может быть легко остановлено нежеланием подданных, не понимавших или не хотевших перемен. Он понимал, что преобразования держатся только его волей. Император открывал школы, училища, академии, учил, учил и учил людей. При нем в России дважды в неделю стала выходить первая газета «Ведомости». Царь построил на Красной площади в Москве первый общедоступный театр, где ставили пьесы великого Мольера. В Санкт-Петербурге он открыл Кунсткамеру – первый российский музей. Многие вельможи стали собирать домашние библиотеки.

Заставляя дворянство служить себе, он заставлял его служить России. При нем слова «Отчизна» и «государственные интересы» вошли в повсеместный обиход. Петр издал специальный указ, запрещавший подписываться уменьшительными именами и падать перед царем на колени. Царь первым после Ивана Ужасного уважал человеческое достоинство. После смерти в 1725 году великого государя Россия стала новой, другой страной, в которой появлялось все больше и больше не просто подданных, но и граждан.

Петр часто называл две главные обязанности государя – внутреннее благоустройство страны и внешняя безопасность государства. Петр Великий, совсем не похожий на своих предшественников, был готов умереть за Отечество, не раз доказав это делом. Император хотел, чтобы общее благо стало частным интересом всех подданных-граждан. Он хорошо знал человеческую природу, говорил своему доктору: «Правды в людях мало, а коварства много. Я велел губернаторам собирать монстров-уродов и присылать тебе в кунсткамеру. Если бы я захотел присылать к тебе монстры человеческие не по виду тела, а по уродливым нравам, у тебя бы для них места не хватило». Он придавал большое значение развитию в государстве знаний, наук, искусства.

Петр Великий писал, как нужно управлять сложной и противоречивой Россией:

«Знаю, что меня считают тираном. Иностранцы говорят, что я повелеваю рабами. Это неправда. Они не знают всех обстоятельств. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам. Эти указы содержат в себе пользу, а не вред государству.

Надо знать, как управлять нашим народом. Английская свобода здесь не у места, как к стене горох. Честный и разумный человек, усмотревший что-либо вредное или придумавший что-то полезное, может говорить мне об этом прямо без боязни. Полезное я рад слушать и от последнего подданного. Доступ ко мне свободен, лишь бы не отнимали у меня времени бездельем.

Недоброхоты мои и отечеству, конечно, мной недовольны. Невежество и упрямство всегда ополчались на меня с той поры, как я задумал ввести полезные перемены и исправлять грубые нравы. Вот кто настоящие тираны, а не я.

Я не усугубляю рабства, обуздывая царство упрямых, смягчая дубовые сердца, не жестокосердствую, переодевая подданных в новое платье, заводя порядок в армии и в гражданстве и приучая к человечности, не тиранствую, когда правосудие осуждает злодея на смерть. Пускай злодеи клевещут – совесть моя чиста.

Бог мне судья! Неправые толки в свете разносит ветер!»

Противодействие Петру в обществе было колоссальным. Сам великий император писал: «Страдаю, а все за отечество. Желаю ему полезное, но враги пакости мне делают демонские». Многие его соратники, узнав о смерти Петра в январе 1725 года «были более суток, как в беспамятстве, говоря, что он научил нас думать, что и мы – люди».

Петр Великий перевернул вверх дном Московское царство и создал Российскую империю, ориентированную на европейские ценности. Он не оставил камня на камне от старых московских порядков, ненавидя их всей душой. Первый император умер, но империя продолжала побеждать царство, сопротивлявшееся открыто и тайно. За пятнадцать лет после Петра сменилось пять государей. В России началась эпоха временщиков и переворотов. К власти стремились личности, ее недостойные. Тайная канцелярия розыскных дел в селе Преображенском расследовала политические преступления – дела о недобропорядочных высказываниях подданных о властях, о недоносительстве, о многочисленных ложных доносах.

Анна Иоанновна не любила заниматься государственными делами, передав их своему фавориту – курляндцу Бирону. Бесконтрольность и безнаказанность не только порождает, но и значительно увеличивает злоупотребления. Бирон положил традицию почти в открытую грабить созданные потом и кровью великого Петра уральские горные заводы. Частные владельцы заводов от него не отставали, а даже опережали. Пораженные иностранцы на русской службе писали: «Бирон черпал, сколько хотел, из государственной казны. Он купил на десять миллионов флоринов поместий, и у него было вдвое против этой суммы бриллиантов. При аресте, говорят, у него нашли на дому двадцать восемь миллионов рублей и на громадную сумму драгоценностей».

В России стали воровать годовыми бюджетами и если это были свои, а почти всегда это были свои, императрица не вмешивалась. Все слои населения получали налоги, насилия, зверства. Крестьян могли забить насмерть за недоимки и делали это. Крестьяне и посадские разбегались в самые глухие и недоступные места, на окраины государства. Землю переставали пахать, страна приходила в запустение. Падали торговля, промыслы, мануфактуры, а расходы императорского двора с недавних времен Петра увеличились в шесть раз. Казна теперь была пуста всегда. Престиж империи, так высоко поднятый Петром в Европе, падал и падал. В народе появились самозванцы, называвшие себя сыновьями Петра Великого. За десять лет правления Анны Иоанновны Тайная канцелярия сослала в Сибирь двадцать тысяч человек, не брезгуя и казнями.

В ночь на 25 ноября 1741 года дочь Петра Елизавета во главе двухсот солдат гвардейского Преображенского полка взяла власть в Российской империи. В отличие от своих предшественников за двадцать лет своего правления Елизавета Петровна не казнила ни одного подданного. В государстве главным стало дворянское сословие, понимавшее свою силу и значение. При Елизавете Петровне только потомственные дворяне могли владеть землей и крепостными людьми. Дворянство стало наследственным, замкнутым и привилегированным миром. При дочери Петра образование получали не только дворяне, но и многочисленные разночинцы – выходцы из купечества, духовенства, мещанства, мелкого чиновничества, однодворцы, незаконнорожденные.

25 декабря 1761 года, в разгар победоносной для России войны с Пруссией, на престол взошел племянник Елизаветы и внук Петра Великого герцог Шлезвиг-Голштинский Карл-Петр-Ульрих. Елизавета, в 1742 году объявившая его своим наследником, вскоре стала считать это решение серьезным несчастьем, но его не отменила: «Племянник мой урод, черт его возьми!». Сына дочери Петра Анны и голштинского герцога Карла Фридриха в России стали называть Петром Федоровичем. Новый император заявил: «Я не рожден для России и русские непригодны мне. Я погибну в России». Петр Федорович с очередного похмелья упразднил Тайную канцелярию и заговор против него готовился чуть ли не в открытую. Тайную канцелярию в обществе боялись и ненавидели, но ее упразднение популярности Петру Федоровичу не принесло. Он оставался чужим среди своих. Нового российского императора отличали гомерическое пьянство с одиннадцатилетнего возраста, скудные познания и ум, прусские симпатии, незнание и презрение к России. О его неадекватности знали только в Петербурге. Крестьянская Россия считала его законным императором и внуком Петра Великого.

Вольно или невольно полугодовое правление Петра Федоровича было направлено на подрыв русской государственности и культуры, к подчинению интересов России прусской политике короля Фридриха II.

18 февраля 1762 года, после очередной пьяной ночи, Петр III, подписал тогда же неряшливо и противоречиво составленный Манифест о вольности дворянства. Российские дворяне освобождались от обязательной двадцатипятилетней военной и гражданской службы. Манифест Петра III разрушил с таким трудом созданную вертикаль власти, сломал сложившуюся систему общественных отношений. Начался отток дворян от службы. Крепостные крестьяне быстро были превращены в полную частную собственность дворян, увеличивших их эксплуатацию. Во многих областях страны крестьяне распространили дворянскую свободу на себя. Начавшиеся крестьянские волнения были подавлены войсками. Сословной организации дворянства не было, и в империи начался хаос. В первое время Петра III благословляли, но вскоре стали проклинать. Манифест возбудил общее неудовольствие. Даже в Европе Петра Федоровича перестали именовать императором, но он не обращал на это никакого внимания – вещь совершенно невозможная в России. К маю 1762 года Петр III вызывал всеобщее негодование в обществе. Иностранные дипломаты в Петербурге докладывали начальству: «Петр Федорович склонен к вину, водится с пустыми людьми, он рискует остаться без короны». Постоянные провалы в идеологии, политике, экономике привели императора к краху.