"Вы помните, что вся кампания проходила под несмолкаемый аккомпанемент ворчания, насмешек, слухов, временами переходивших в откровенную клевету. Все сводилось к тому, что 1-я Армия плоха, а все делает 8-я Армия, и так далее. Это меня глубоко возмущало и раздражало, так как было совершенно не по-английски. Это просто дерьмо".

Генерал-лейтенант Кеннет Андерсон капитану Г. К. Винну, посетившему штаб 8-й Армии в качестве представителя Исторической секции министерства обороны, 18 мая 1943 года.

"Сейчас инициатива у нас в руках, и я намерен удерживать ее, нанося удары то тут, то там. Я заставляю врага плясать под мою дудку".

Генерал сэр Гарольд Александер генералу сэру Алану Бруку, 30 марта 1943 года.

Услышав, что 4 американские дивизии движутся по направлению к Габесу, Такер был уверен, что это "поможет удержать бошей, если только янки поспешат вперед". Однако сражаться на такой сложной местности было совсем не просто, что, к своему горькому разочарованию, очень быстро выяснил Паттон. Его войска были рассредоточены по фронту длиной более 100 миль. Впрочем он сказал Маршаллу: "Это было не настолько плохо, как могло показаться, потому что 3 дивизии были все-таки сосредоточены, а четвертая 34-я пехотная - выполняла нечто вроде прочесывания местности на северо-востоке (Фондук)". Так как все ждали тяжелых боев и высоких потерь среди командиров батальонов и рот, он заявил, что в предложенной Александером общей схеме операции следует что-то радикально изменить, поскольку сейчас он служит простым передатчиком приказов. "Мы пытаемся действовать проще, не менять уже принятые решения, и продолжаем сражаться".

Попытки прорыва по дикой и практически неизвестной местности восточнее Эль-Геттара были делом исключительно сложным. Войска были вынуждены использовать фотокопии французских карт, сделанных в 1903 году. Но даже эти карты были абсолютно бесполезны, так как имели масштаб 1:100000. Это не позволяло пехоте хотя бы определиться, где находится часть. Азимуты по компасу приходилось брать с высоких холмов, на которых люди попадали под убийственный огонь немецких снайперов, поддержанных 88-мм орудиями.

Когда 28 марта началось наступление, 1-я пехотная дивизия понесла заметные потери от минометного и пулеметного огня с груды желтых и красноватых скал, названной Джебель-Хемси. Полковник Фечет сообщал: "Мины, мины-ловушки и спирали Бруно... Макаронники на передовых позициях, немцы в тылу... Макаронники поднимают руки, якобы сдаваясь, а потом кидают гранаты. На каждой горе стоит множество пулеметов". Продираясь через эти сильные укрепления, солдаты Терри Аллена в первый день дошли до западного склона холма. На другой стороне долины 9-я пехотная дивизия вообще не смогла сдвинуться с места. Она не смогла ни взять Джебель-Креруа, ни уничтожить вражеских артиллерийских корректировщиков, расположившихся на голой вершине Джебель-Берда. Умело используя перекрывающиеся сектора обстрела, немцы в зародыше давили любую попытку атаки. Вдобавок сильно досталось грузовикам, стоящим среди пальм и фиговых деревьев оазиса Эль-Геттар.

1-я и 9-я пехотные дивизии просто потерялись среди обломков скал и глубоких вади. 34-я дивизия ничего не добилась у Фондука. Впрочем, Райдер получил приказ: "Идите туда и нашумите как следует, но не пытайтесь ничего захватить". Атака Макнаси была отменена, и в результате войска Паттона просто остановились повсюду. Перед этой осечкой он планировал, что части 1-й танковой дивизии совершат молниеносный бросок длиной 80 миль из Эль-Гетара на Габес. Теперь Паттон возложил все надежды на бывшего начальника штаба Уорда полковника Чонси Бенсона. Еще до того как Уорд был смещен, он отправил Бенсона в 13-й танковый полк. Несмотря на то, что Бенсон был горьким пьяницей, Паттону нравилась его агрессивность.

Свежим частям американцев преградила путь 21-я танковая дивизия немцев, присланная поддержать 10-ю танковую в районе Эль-Геттара. Чтобы помочь своим танкам, Люфтваффе нанесли удар по позициям американской артиллерии, которая 30 марта попыталась сосредоточенным огнем расчистить путь 1-й пехотной дивизии. В полдень танки Бенсона покатили в узкое ущелье возле Эль-Геттара. За ними последовали самоходные орудия и полугусеничные тягачи с пехотой, истребители танков и джипы. Позиции немцев были умело расположены и отлично укреплены. Сначала американцы задержались на плотном минном заграждении, а затем попали под меткий огонь противотанковых орудий. Когда 13-й танковый полк откатился после плохо подготовленной и дорого обошедшейся вылазки, позади остались 13 горящих танков и 2 истребителя танков.

Тем временем 9-я пехотная дивизия Мэнтона Эдди медленно ползла у подножия холмов Креруа, но помочь танкистам не могла ничем. Внезапно у нее на пути появился британский военный полицейский, одетый в какие-то отрепья. Он направлял головные подразделения 8-й Армии к складам, расположенным в Гафсе. Его спешно отослали назад, как прибывшего чуточку рано.

На следующий день Паттон приказал Бенсону совершить новую попытку и положить хоть роту, если это понадобится. Чтобы помочь Бенсону и 34-й пехотной дивизии Райдера, которая атаковала Фондук, он приказал Уорду занять Макнаси, невзирая ни на какие потери. "Я чувствовал себя палачом, отдавая такой приказ, особенно потому, что я лично оставался в безопасности, но это требовалось сделать. Войны выигрываются убийством, и чем быстрее мы начнем, тем будет лучше", - писал он. Американская разведка оценивала перспективы наступления очень мрачно и вообще сомневалась в исходе боев в Тунисе. Штаб 18-й Группы армий пребывал в нерешительности и гадал, что происходит. Зато сам Паттон ни разу не усомнился в достоверности сообщений об отходе противника перед фронтом 1-й и 9-й пехотных дивизий. Он считал это результатом своих мудрых распоряжений. Вторую атаку Бенсон начал в 12.30 силами 13-го полка при поддержке артиллерии и авиации, как и планировал Паттон. Достаточно быстро 2-й батальон 13-го танкового полка проскочил через проход во вражеских минных полях, но потом его танки остановились, так как не смогли взломать хорошо подготовленную оборону противника.

* * *

Колоссальные усилия, которые приложили Люфтваффе, чтобы остановить наступление II корпуса, а также дальние бомбардировки, которыми занялся Конингхэм, временно позволили немцам компенсировать свою малую численность. 1 апреля во время внезапной атаки дюжины Ju-88 погиб адъютант Паттона капитан Ричард Н. Дженсон. Это на время отвлекло внимание генерала от неудачных попыток наступления его дивизий. В тот же день штаб корпуса сообщил, что "головные части в течение всего утра подвергались ударам с воздуха. Вражеские самолеты бомбили командные пункты дивизий. Полное отсутствие воздушного прикрытия позволяет германской авиации делать все, что угодно". Это мрачное заявление не привело ни к каким последствиям, однако, как объяснил Спаатс, "вызвало серьезную озабоченность неточностью и несправедливостью своих обвинений, а также слишком широкой известностью, к чему приложил руку Паттон".

Штаб 18-й Группы армий находился в Эйн-Бейда, в 50 милях на юго-запад от Константины. Заместитель Спаатса бригадный генерал Ларри Кутер, прочитав этот рапорт, решил, что он "страдает преувеличениями и излишней эмоциональностью", однако нетерпеливый Конингхэм пришел в бешенство. На следующее утро он выдал резкий ответ, который стал известен по всему миру, попав даже в Пентагон. Он обвинил Паттона в намеренном преувеличении потерь и сообщил, что 362 истребителя союзников находились в воздухе, из них 260 патрулировали над расположением II корпуса. Конингхэм писал: "Полагаю, он не имел намерения обвинить авиацию в неудачах на земле. Если рапорт откровенно противоречит фактам, следует предположить, что личный состав II корпуса просто не подготовлен к боевым действиям в современных условиях".

Теддер сразу понял, что это "динамитная шашка с очень коротким фитилем", которая может разнести самую основу взаимоотношений союзников. Американцы были оскорблены и взбешены этими сомнениями в боеспособности своих солдат. Сам Эйзенхауэр, который тоже был оскорблен до глубины души, подготовил телеграмму в Вашингтон, требуя своей отставки, так как он не может контролировать подчиненных ему офицеров. Только своевременное вмешательство Бедалла Смита остановило его.

Теддер немедленно приказал Конингхэму забрать свой рапорт и дезавуировать его, так как Конингхэм взялся судить о вещах, находящихся за пределами его компетенции. 3 апреля вместе со Спаатсом, Кутером и бригадным генералом Полом Л. Уильямсом (XII воздушное командование), он посетил Паттона, который сидел мрачный донельзя. Паттон сказал, что он намерен выпустить бюллетень с возмутительной телеграммой Конингхэма, в которой "он обвиняет меня в глупости и лжи". Паттон никак не мог успокоиться, а когда делегация летчиков села, чтобы обсудить инцидент, "появилась четверка "мессеров", которая пролетела на высоте 300 футов и обстреляла из пулеметов улицы. Задняя дверь дома оказалась заклиненной, и мы не смогли выскочить наружу, когда один из самолетов сбросил бомбу". "И как вам удалось все организовать?" - спросил потрясенный Спаатс. "Будь я проклят, если сам знаю. Но если я все-таки найду подонков, которые сидели в этих самолетах, я каждому дам по медали!" - крикнул в ответ Паттон.

На следующий день, когда появился Конингхэм, оба генерала уже поняли, что в сложившейся ситуации задний ход следует дать обоим. Конингхэм отправил телеграмму, в которой брал назад всю критику в адрес американских солдат, которую он позволил себе накануне. Паттон сделал то же самое в отношении своего рапорта, выразив сожаление, что тот был неправильно понят, и признав свою "частичную ответственность". Однако позднее он все-таки уточнил: "Фраза насчет "частичной ответственности", которую у меня вырвали, - чистая ложь, чтобы спасти лицо Конингхэма. Однажды мне еще может понадобиться его помощь".

Инцидент едва не подорвал самые основы англо-американского сотрудничества. Теддер считал, что "плохо обдуманная телеграмма Конингхэма создала колоссальную опасность серьезных политических и международных последствий". Однако в плане долгосрочных взаимоотношений она сыграла позитивную роль. "Теперь Паттон окончательно стал нашим другом, и я считаю, что вероятность претензий со стороны армии значительно снизилась". Однако у Эйзенхауэра осталось еще много забот, так как газеты Херста в Штатах могли использовать инцидент для поддержки кампании на Тихоокеанском театре военных действий в ущерб Европейскому. Теддер также добавил: "Мы должны избегать слишком большого напряжения сил Великобритании в этой кампании".

Паттон совершенно точно угадал, что произойдет. Если требовались новые доказательства - они не заставили себя ждать. 3 апреля появились новые приказы, доставленные "вестником несчастий" бригадным генералом Холмсом из штаба Александера. В них II корпус низводился до уровня соединения поддержки и был вынужден разделить свои силы.

34-я пехотная дивизия Райдера, которая пыталась наступать на Кайруан, на подходах к Джебель-Хауареб получила жестокий отпор со стороны частей 961-го стрелкового полка полковника Эрнста-Гюнтера Бааде (999-я дивизия), сведенных в Боевую группу Фуллриде. Многие немцы уверовали, что американцы совершенно небоеспособны. Как заявил один офицер: "Американец отступает, как только его атакуют. Наши солдаты превосходят противника во всех отношениях".

В тот же самый день, когда Паттон получил новый приказ, Александер сказал Алану Бруку, что он надеется на американцев, "которые должны устроить первоклассное шоу" в районе Гафса - Макнаси. "В действительности я преподнес им на блюдечке уже подготовленную победу, но их руки оказались слишком слабы, чтобы удержать ее". Это было совершенно несправедливо, однако Александер уже решил, что сектор Фондука, где планировалось начать новое наступление 34-й дивизии, должен перейти в подчинение формируемого IX корпуса генерала Крокера. Задачи американцев были серьезно ограничены. В Эль-Геттаре 1-я и 9-я дивизии должны были отразить вражеское наступление на Габес, но не вести никаких атак. Как только Монтгомери прорвется, 9-ю дивизию следовало перебросить на север, на левый фланг англичан у побережья. В районе Макнаси следовало вести разведку боем, чтобы не позволить противнику спокойно отступить.

Практически исключенный из финального наступления Паттон пришел в бешенство, как и следовало ожидать. "Таким способом американские войска полностью выведены из дела. Они потеряют шанс участвовать в разгроме врага и лишатся заслуженной славы. Я надеюсь, что боши вышибут дух из 128-й бригады и 6-й бронетанковой дивизии. Я больше не желаю иметь дело с уродами, вроде англичан". Брэдли тоже злился, но все-таки сдерживался. "Не следует затевать второй скандал столь быстро после окончания склоки между Паттоном и Конингхэмом".

Чтобы как-то встряхнуть американские войска, Александер сказал Эйзенхауэру, что недоволен действиями 1-й танковой дивизии. Айк в свою очередь сообщил это Паттону. Реальной целью был Уорд. Александер писал: "По моему мнению, он совершенно бесполезен". Он добавил, что некомпетентных командиров следует вообще убирать, а не переводить с повышением, как это сделали с Фридендоллом. Паттон полагал, что Уорд слишком робок, и тоже был убежден, что его следует заменить. Однако он не собирался ничего делать без нажима Александера. "Я задерживал снятие Уорда, надеясь, что дивизия еще себя покажет. Наконец требования генерала Александера и мое собственное мнение совпали. Уорд был снят", - писал Паттон вскоре после этого. Однако Паттон не желал делать это лично и отправил с неприятной миссией генерала Брэдли, который не был согласен с его решением.

4 апреля Брэдли прибыл в Макнаси, чтобы сообщить Уорду о его отставке. "Люди преданы Пинки, и его потеря будет невосполнима. Однако ситуация требует жертв. Немцы затеяли большую игру, а у нас нет резервов, чтобы состязаться с ними", - писал адъютант Брэдли Честер Б. Хансен. Уорд был сильным человеком и принял свое смещение с достоинством. "Брэдли передал мне приказ о моей отставке. Он жалел об этом гораздо больше меня". Уорд подозревал, что его подставил Паттон. "Я принесен в жертву укротителю львов. Брэд меня жалеет". На следующий день (7 апреля) он встретился с Эйзенхауэром, который тоже сожалел о выпавшем Уорду жребии. "Я слишком мелкая фигура. Англичане считают, что 1-я танковая дивизия не очень хорошее соединение. Не смогла захватить холмы. За этим стоят Александер и его начальник штаба. Они не смогли обеспечить корпус достаточной информацией о противнике, а корпус ничего не сообщил мне. Теперь отправляют домой".

Эйзенхауэр полностью согласился с решением Паттона сместить Уорда, считая его слишком чувствительным к критике со стороны начальников и слишком переживающим гибель друзей и подчиненных на поле боя. Однако, в отличие от Фридендолла, отставка Уорда была замаскирована под обычную ротацию на командных должностях. Но Уорд никогда в это не верил и считал, что его принесли в жертву амбициям англичан. Многие офицеры дивизии были с этим полностью согласны. Вернувшись в Штаты, Уорд оказался занят "важной и интересной работой" в центре подготовки истребителей танков в Кэмп-Худе. Штаб Уорда тоже был расформирован. Новым командиром дивизии стал генерал-майор Эрнест Хармон, который был вызван Паттоном из 2-й танковой дивизии, стоящей в Марокко. Он прибыл 5 апреля и нашел Паттона в мрачном настроении. "Теперь все ваше, Хармон", - сказал ему Уорд, передавая дивизию.

В тот же день Паттон получил письмо Эйзенхауэра. "Генерал Александер сказал мне, что ваш корпус никто не ущемляет в начинающейся кампании. Поэтому я полагаю, что мы должны пропустить 8-ю Армию. Ваш корпус без 9-й дивизии получит определенный сектор и задание". Этого было вполне достаточно, чтобы удовлетворить амбиции Паттона, однако у него появились более неотложные заботы. Приступ малярии вывел его из строя, и он чуствовал себя "чертовски скверно".

* * *

До того как сразиться с 8-й Армией на равнине Туниса, войска Оси могли попытаться удержать последний естественный барьер - Вади Акарит. Его русло перекрывало 4 из 18 миль прохода Габес между берегом моря и скалами Джебель-Хайдуди на западе. Этот горный массив охранял шоссе из Габеса на Эль-Геттар и Гафсу. Далее на запад проход граничил с огромными солеными болотами Шотт-эль-Феджадж, которые уходили на 120 миль вглубь материка. Разведка союзников не подозревала, что в апреле болота пересыхают, и их можно очень легко форсировать. Близко к западной оконечности Вади Акарит находилась группа холмов Джебель-Румана. Они шли параллельно прибрежной дороге. Расположившиеся на них войска оказывались на высоте 500 футов и были недосягаемы для колесных и гусеничных машин. Еще дальше на запад находился Джебель-Фатнасса - примерно 900 футов скальных обломков, превращенных в лабиринт ущелий, оврагов, долин и откосов. Несколько холмистых гряд тянулись к Джебель-Хайдуди, образовав естественное препятствие на пути 8-й Армии. Противотанковые рвы прикрывали подходы к Джебель-Румана и Фатнассе. Перед ними был поставлен обычный забор из колючей проволоки и примерно 4000 мин. По сравнению с линией Марет проволочные заграждения были довольно жидкими, а оборона имела небольшую глубину. Артиллерия могла простреливать ее на всю глубину, уничтожая любые позиции. В свой день рождения фон Арним пригласил Кессельринга и Мессе на торжественный обед: цветная капуста, поджаренная на оливковом масле, и молодое красное вино. Между прочим, немцам приходилось перегонять его на спирт, чтобы пополнить тающие запасы топлива. Кессельринг смотрел на вещи с оптимизмом, он полагал, что можно удержать Вади Акарит. Однако фон Арним сказал ему: "Я доверяю только германским войскам. Плохо вооруженные итальянские части устали от войны и больше не имеют никакой боевой ценности". Амброзио и Мессе испытывали те же самые сомнения, однако они были полны решимости спасти 1-ю Армию от полного уничтожения путем своевременного отвода на север к Анфидавиллю, если оборона на Вади Акарит будет прорвана. Радиограмма фон Арнима Йодлю (начальнику оперативного отдела ОКВ), посланная 29 марта, описывала все сложности положения Группы армий "Африка": "Снабжения нет. Боеприпасов хватит на 1 - 2 дня. Для средних полевых гаубиц снарядов уже нет. Положение с топливом аналогичное. Крупные передвижения больше невозможны".

Бомбардировки союзников и некомпетентность итальянских чиновников (по крайней мере, так говорили немцы) приводили к тому, что даже прибывшие в Тунис транспорты со снабжением не удавалось разгрузить. 1 апреля с потоплением грузовых судов "Нуоро" и "Крема" завершились попытки использовать Сицилийский пролив. Теперь только маленькие суденышки отваживались по ночам пробираться в Африку из Палермо, Марсалы и Трапани. Зная, что положение с транспортом катастрофическое, не получая никаких известий от Йодля, фон Арним начал втайне готовить план отступления с позиций у Вади Акарит, так как был убежден, что на них не удастся оказать серьезное сопротивление. Однако сведения об этом просочились в войска, и 5 апреля Comando Supremo предупредило итальянскую 1-ю Армию, что следует удерживать позиции, хотя практически вся 90-я легкая дивизия знала, что последняя линия обороны приготовлена севернее.

На фронте перед Вади Акарит Монтгомери имел колоссальное преимущество в силах. Он намеревался использовать X и XXX корпуса, которые насчитывали в общей сложности 44 батальона против 38 вражеских. Англичане имели 400 полевых и средних орудий против примерно 200 вражеских. Еще больше разнилась численность танков: 462 английских против 25. В небе союзники тоже были близки к абсолютному превосходству. Люфтваффе могли использовать только 178 исправных самолетов из имеющихся 324, еще 65 самолетов имели итальянцы. Пикирующие бомбардировщики Ju-87 окончательно устарели. Их, вместе с такими же старыми средними бомбардировщиками, пришлось увести в тыл. Me-109 и Ме-210, используемые для сопровождения морских и воздушных конвоев, не могли соперничать с истребителями союзников. День за днем бомбардировщики А-20В "Бостон" непрерывно наносили удары по вражеским аэродромам, колоннам танков и бронетехники, устроив им настоящее "Бостонское чаепитие". В-25 "Митчеллы" Стратегической авиации Северной Африки уничтожали вражеские укрепления, аэродромы, мосты, маневровые станции, бомбили места сосредоточения войск, порты Сфакса, Суса, Туниса, Ла Гулетт и Бизерты. По ночам эти же цели бомбили "Веллингтоны".

* * *

Монтгомери решил провести атаку по той же бездарной схеме, которую он использовал на линии Марет, бросив на штурм две пехотные дивизии корпуса Лииза: 51-ю гайлендеров справа, а 4-ю индийскую слева. X корпус Хоррокса находился в резерве, готовый развить успех, после того как оборона будет прорвана. Когда стало известно, что у противника больше сил, чем предполагалось, Лииз получил разрешение Монтгомери использовать и третью дивизию - 50-ю Нортумберлендскую - для удара между Романой и Фатнассой. Окончательный план был основан на обещании Такера силами 4-й индийской дивизии ночью захватить высоты Фатнасса, в том числе холмы Расс-эз-Зуад и Эль-Мейда до того как 51-я дивизия атакует Джебель-Роману. Предполагалось, что его дивизия обойдет центральный узел обороны и прикроет левый фланг 50-й и 51-й дивизий.

Восточный фланг линии обороны удерживала дивизия "Молодые фашисты". Она располагалась на берегу Вади Акарит до прибрежной дороги. Саму дорогу перерывали 2 батальона 90-й легкой дивизии. На холмах Джебель-Румана располагались дивизии "Триесте" и "Специя ", позиции которых тянулись до Джебель-Мейды. На западном фланге находилась дивизия "Пистойя" из XXI корпуса, которая защищала Джебель-Зуаи и Фатнассу. Подразделения 15-й танковой дивизии перекрывали проход Хайдуди на дороге Габес - Гафса. Еще дальше на запад на холмах расположились остатки 164-й легкой дивизии. Ее командир фон Либенштейн утверждал, что бессмысленно загонять его солдат туда, где они не принесут никакой пользы. Самой большой головной болью 8-й Армии была 15-я танковая дивизия, которая находилась в резерве позади XX корпуса. 10-я танковая стояла против американских войск в Макнаси, а 21-я танковая находилась в Эль-Геттаре. Одним ночным маршем они могли попасть в любую точку фронта. Всего в составе итальянской 1-й Армии, включая германские войска, имелось 106000 человек.

При свете молодого месяца ночью 5 апреля Такер отправил вперед тяжело навьюченных солдат 7-й бригады. Он пошли в наступление сквозь клубящийся у земли легкий туман. 1-й батальон 2-го короля Эдуарда VII собственного полка гуркских стрелков легко просочился сквозь вражеские позиции на скалистых холмах. Обнажив свои ужасные ножи кукри, эти прекрасные горные вояки обрушились на заспанных итальянцев. Некоторая суматоха поднялась на подходах к Джебель-Зуаи, когда огневой вал накрыл штаб 7-й бригады, ранив бригадного генерала Ловетта и нарушив связь с головными частями. Однако темп наступления не снизился. Под командованием субадара Лалбахадура Тапа два взвода гурков пробрались по засыпанному обломками камней ущелью между двумя сильными укреплениями и оказались на высотах, господствующих над всем массивом Фатнасса.

2-й батальон 36-го полка "Пистойя" попытался остановить гурков, ведя огонь из минометов и пулеметов, но субадар Тапа захватывал одно пулеметное гнездо за другим. Гурки поднялись на гребень, чтобы атаковать позиции, блокирующие тропу. После того как двое итальянцев пали под ударами ножей, остальные с воплями бежали. Субадар Тапа после боя был представлен к награждению Военным Крестом, однако Монтгомери изменил документы и представил его к Кресту Виктории, который и получил отважный субадар.

Путь был свободен, и незадолго до рассвета вперед двинулась 5-я бригада Бейтмена, во главе которой шли жилистые горцы 1/9-го батальона гурков. Они проникли на 3000 ярдов вглубь оборонительной позиции Фатнассы, штурмуя один гребень за другим. Они взяли в плен более 2000 итальянцев. Единственная остановка была сделана, чтобы пропустить 4-й батальон 6-го стрелкового полка раджпутов. Солдаты подполковника Скотта повернули вправо, выходя в тыл немцам, стоящим против 50-й дивизии.

Когда 1/2-й батальон гурков расчистил путь к подножию массива Фатнасса, следом за ним двинулся 1-й батальон Сассекского полка, который атаковал Джебель-Мейду. Батальон понес большие потери от вражеского минометного огня. Когда солдаты находились в 1000 ярдов от цели, был ранен адъютант батальона, и атака захлебнулась. Однако сосредоточенный огонь артиллерии двух дивизий позволил батальону вскоре после рассвета все-таки захватить Джебель-Мейду. Англичане также заняли 600 ярдов западного противотанкового рва у подножия холмов. Было взято много пленных, а четыре захваченные 75-мм пушки были немедленно повернуты в сторону противника.

Пока шли эти тяжелые бои, 4/16-й пенджабский батальон ждал своей очереди. Когда вскоре после полуночи стали слышны разрывы мин и треск пулеметов, подполковник Хыоз повел своих солдат в атаку на низкие гряды слева от места основного боя. Всю ночь над холмами можно было слышать старый боевой клич "Аллах акбар!", которым пенджабцы сопровождали свои атаки. Они занимали один холм за другим, а перепуганные солдаты дивизии "Пистойя" в панике бежали от них. Батальон взял около 800 пленных. Следя за боем из расположения артиллерии 4-й индийской дивизии, капитан Джефсон едва не погиб, когда маленький бронебойный снаряд пролетел прямо между его ног и разбил прожектор машины, на кабине которой он стоял.

В 4.15 в атаку пошли 50-я и 51-я дивизии. Перед этим на позиции итальянцев обрушился апокалиптический ураган огня и стали, как это назвал генерал Мессе. Джебель-Руману обстреливали более 300 полевых и средних орудий. Сержант Каффел отметил: "Обстрел начался в 4.00 и продолжался до 5.40. В это время нас, используя лунный свет, атаковали вражеские самолеты и уничтожили одно орудие, убив рядового Нейла и ранив еще несколько человек. Это было очень неприятно, однако остальные орудия продолжали стрелять. Я был рад, когда наконец рассвело. Мы слышали, что гурки и камеронцы захватили свои цели. Мимо нас прошли тысячи пленных".

На правом фланге атаки 5-й батальон королевы собственного полка камеронских гайлендеров и 5-й батальон гайлендеров Сифорта (оба из состава 152-й бригады 51-й дивизии) начали выдвигаться к хребту Румана еще в темноте, чтобы пересечь противотанковый ров и минное поле и постараться захватить противника врасплох. К рассвету они захватили хребет и пропустили через свои порядки 2-й батальон камеронцев, продолжая наступать вдоль гребня. Через час они заняли высоту 112 на северо-восточном конце хребта. Камеронцы установили два мостика через ров, и по ним двинулись "Валентайны" 50-го танкового полка. Итальянские солдаты 1-го и 2-го батальонов 126-го пехотного полка "Специя" ударились в панику, началась массовая сдача в плен.

Еще правее наступлению 154-й бригады тоже сопутствовал успех. 7-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда аккуратно форсировал минное поле и сумел перебраться через русло Вади Акарит. Там гайлендеры обнаружили, что путь преграждает восточный противотанковый ров. Однако благодаря умелому руководству подполковника Лорна Кэмпбелла пехотинцы с помощью веревочных лестниц пересекли ров. Отсюда батальон под огнем противника повернул налево вдоль рва к Румане.

Единственная серьезная неудача имела место в центре, где 69-й бригаде пришлось довольно туго. 7-й батальон Зеленых Говарда сумел захватить вражеский аванпост на высоте 85, однако 5-й батальон Восточно-Йоркширского полка не сумел выйти к противотанковому рву у подножия гор. Он попал под сосредоточенный артиллерийский и минометный огонь итальянских полков "Тобрук" и 39-го берсальеров. Командир был ранен, и батальон начал окапываться. Рядовой Андерсон, санитар йоркширцев, совершенно не обращая внимания на вражеский огонь, вынес с поля боя троих раненых. Когда он вернулся за четвертым, то сам был убит. Его посмертно наградили Крестом Виктории. После некоторой заминки к атаке подключился 1/4-й Эссекский батальон, выделенный из 5-й индийской бригады. Он совершил марш вдоль линии огня, взобрался на эскарп у западного конца рва и повернул в направлении Руманы.

Такое развитие событий вызвало тревогу у генерала Мессе. Он приказал 200-му панцер-гренадерскому полку отбить холм. 361-й панцер-гренадерский полк вместе с батальоном дивизии "Пистойя" должен был отбить Джебель-Зуаи. Одновременно 15-я танковая дивизия и две батареи 88-мм орудий получили приказ двинуться в сектор дивизии "Специя". В бой были брошены все силы 1-й Армии, и почти 80 танков двигались ей на помощь из Эль-Геттара.

Монтгомери позднее заявил, что "серьезные усилия" противника позволили Хорроксу прорвать оборону на рубеже Вади Акарит только к вечеру 6 апреля. Это звучит неубедительно, да и вообще просто ложь. Опираясь на свой большой опыт и чутье командира, Такер понимал, что настал момент, когда следует двинуть танки Хоррокса через позиции его бригады. Это можно было сделать или по мосткам, сооруженным его саперами через Вади Акарит, или по дороге юго-западнее Джебель-Руманы. Поэтому, когда в 8.45 Хоррокс прибыл на его командный пункт, Такер изложил ему обстановку и предложил бросить X корпус в погоню за неприятелем. Он добавил, что "немедленный переход в наступление завершит кампанию в Северной Африке. Наступило время отбросить сомнения и не жалеть ни людей, ни технику". Очевидно, это убедило Хоррокса, потому что он позвонил по телефону Монтгомери и попросил разрешения ввести в бой X корпус, чтобы не снижать темпа наступления.

Одним из серьезнейших недостатков слишком самоуверенного Монтгомери было то, что он ограничивал самостоятельность своих командиров, даже если они обладали огромным опытом, как Такер и Фрейберг. Начальник штаба Такера Альфред Кокседж писал: "Я полагал, что Монти передаст командование боем на Вади Акарит генералу Лиизу, что было удобно и разумно. План атаки был подготовлен Лиизом после консультаций с командирами дивизий, однако он считал обязательным получить визу Монти перед тем, как начать выполнение плана. Точно так же генерал Хоррокс не решился ввести в бой свой корпус без консультаций с главнокомандующим".

Эта задержка оказалась роковой и провалила весь план окружения армии Мессе. Хоррокс утверждал, что сначала он хотел немедленно двинуть вперед свои танки, используя быстрый успех 4-й индийской дивизии. В 10.45 Лииз приказал начать движение новозеландской дивизии, которая через полчаса перешла под командование X корпуса. Но Фрейберг не знал, следует ему двигаться восточнее или западнее Джебель-Румана. В полдень он встретился с Хорроксом, вскоре после чего стаффордширские йомены и 3-й танковый полк (из состава 8-й бронетанковой бригады) начали наступление через бреши на обоих концах западного противотанкового рва. Однако очень быстро стаффордширцы оказались под огнем немецких 88-мм орудий, умело расположенных на склонах Джебель-Руманы. Вдобавок они попали на плотное минное поле и застряли на нем. 3-й танковый полк натолкнулся на противотанковые орудия на выходе из массива Фатнасса.

Тем временем 200-й панцер-гренадерский полк мощной контратакой при поддержке танков 15-й танковой выбил гайлендеров с северной оконечности хребта, однако 5-й батальон Сифорта сумел зацепиться за южную его часть. Началась ожесточенная борьба за обладание хребтом. На помощь 5-му батальону пришел 2-й батальон того же полка и пулеметчики роты D 1/7-го батальона Миддлсекского полка. Бои продолжались весь день. На помощь гайлендерам был брошен 5-й батальон Черной Стражи. Чуть правее 154-я бригада все-таки сумела занять намеченные рубежи, форсировав восточный противотанковый ров, но при этом не смогла закрыть брешь шириной примерно милю между двумя своими батальонами - 7-м Аргайла и 7-м Черной Стражи. Солдаты подполковника Кэмпбелла штыками и гранатами отбили контратаку двух батальонов 90-й легкой дивизии, поддержанной танками 15-й дивизии, и он сам за выдающуюся храбрость был награжден Крестом Виктории.

Артиллерийский обстрел был таким сильным, что командиры "Валентайнов" 40-го танкового полка, поддерживавшие шотландцев, даже не могли выглянуть из люков. Когда они пересекли ров, то были встречены немецкими 88-мм орудиями. На место "Валентайнов" выдвинулись "Шерманы" 4-го полка йоменов графства Лондон. Не захватив Руману, солдаты Лииза могли только удерживать пятачок на другой стороне рва. К вечеру туда был переброшен 1-й батальон Черной Стражи.

* * *

После трудного старта началось продвижение на участке 50-й дивизии. Танки "Шерман" форсировали минные заграждения к западу от Руманы, и 6-й батальон Зеленых Говарда захватил 400 итальянцев на противоположной стороне противотанкового рва. Они расчистили место, чтобы саперы смогли построить мостки для противотанковых орудий. В 16.00 вражеский снаряд разорвался рядом с группой офицеров, наблюдающих за работой индийских саперов. Среди них был невозмутимый подполковник Бланделл, который скончался в лазарете от кровотечения. На левом фланге Зеленых Говарда бой закончился, но 1/2-й батальон гурков подполковника Шоверса все еще пробивался к вершинам Джебель-Зуаи и массива Фатнасса.

Командование уже собиралось заменить Николса генерал-майором Киркманом на посту командира 50-й дивизии, так как Николс плохо показал себя во время боев на линии Марет. "У него не было мозгов, и он был настоящим глупцом", объяснил Монтгомери. Однако в этой битве Николс не тратил времени попусту и в 12.25 сообщил, что сопротивление врага на фронте 50-й дивизии окончательно сломлено. Командир 5-й индийской бригады Бейтмен тоже считал, что танки следовало двинуть сразу вслед за 50-й дивизией. "Примерно в поддень я сообщил, что 4-й батальон раджпутских стрелков вышел на равнину. Мы даже попытались устыдить наших танкистов, предложив, чтобы их в бой вели наши транспортеры "Брен"! Что касается слухов о последовавшей контратаке противника, они так и не материализовались. 5-я бригада со своей выдвинутой позиции ясно видела всю равнину, и нам с самого начала никто всерьез не угрожал. Если бы в этот день противник провел контратаку или оказал серьезное сопротивление, мы первыми бы ощутили это на себе".

Остальные командиры придерживались такого же мнения. Подполковник Роше из 1/9-го батальона гурков писал: "Когда я занял высоту 182 с ротой С, я мог видеть всю равнину. У меня создалось впечатление, что артиллерия противника отступает. Я не ожидал серьезных боев у себя на правом фланге".

То же самое пишет и подполковник Скотт, командир 4/6-го батальона раджпутов: "Я не помню каких-либо серьезных боев на Вади Акарит днем 6 апреля. Мы в то время удивлялись, почему наши танки стоят на месте, когда ситуация была совершенно спокойной и находилась у нас под контролем".

Командир 1/4-го батальона Эссекского полка подполковник Нобл совершенно не понимал, "почему X корпус не входит в прорыв. Единственные стыки у нас на правом фланге, насколько я помню, имели место, когда 51-я дивизия закреплялась. Нам казалось, что наши танкисты просто спят, что вызвало у нас настоящее разочарование".

Утром 6 апреля имелись прекрасные возможности отрезать и уничтожить большую часть войск итальянской 1-й Армии. Монтгомери радировал Александеру в полдень: "Все главные цели захвачены согласно плану. X корпус выдвигается, чтобы пройти через брешь, пробитую XXX корпусом". Но почему Хоррокс не двинул свои танки, когда все от него этого ждали? Может быть, он не желал понести тяжелые потери, проявив неуместную для военного гуманность. Его провал, ошибки Монтгомери и промахи Александера, навязавшего американскому Н корпусу неправильную стратегию, а также неспособность Паттона завершить начатый прорыв на Макнаси привели к тому, что борьба затянулась еще на месяц, а союзники потеряли лишние 10000 человек.

Если бы 4-я индийская дивизия имела третью бригаду, потерянную после Эль-Аламена, и разведывательные подразделения, Такер несомненно бросил бы свои войска следом за 4/6-м батальоном раджпутов. Разведывательные подразделения были бы направлены на дорогу Габес - Сфакс и перерезали бы коммуникации противника, по которым доставлялось снабжение, а позднее начался отход. Такер был вполне удовлетворен действиями дивизии, которые стоили ей 400 человек, и тем, что индийская армия показала себя реальной силой. Однако он обвинил танкистов в том, что они упустили инициативу, задержав наступление на целые сутки, не смогли выйти на открытую равнину и захватить в плен целую армию. "В этом месте мы обязаны были уничтожить всю армию Роммеля, после чего весь Тунис был бы нашим. И снова были упущены открывшиеся возможности и плоды нашей победы".

* * *

Штаб 8-й Армии вовремя получил предупреждение службы радиоперехвата о готовящейся контратаке 90-й легкой и 15-й танковой дивизий. Мессе толком не знал, что происходит с его итальянскими частями, и того, что немцы крепко увязли на Джебель-Румана. Жестокая критика, которой подвергались итальянцы за нехватку решимости, подтвердилась, когда целый батальон строем отправился сдаваться в плен. "Спасать одновременно их и самих себя оказалось довольно трудно", - прокомментировал Лииз.

В течение 3 часов 6 апреля в штабе 1-й Армии фон Арним, Гаузе (его начальник штаба), Крамер (командир Африканского корпуса), Мессе и Байерлейен обсуждали ситуацию. Пессимист фон Арним полагал, что настало время отходить. Мессе сказал, что сумеет продержаться до следующего вечера и даже дольше, если они "бросят в топку последнего солдата". В это время поступили сообщения, что дивизии "Специя" и "Триесте" практически уничтожены, и англичане уже появились у них в тыл.

Во второй половине дня командиры 90-й легкой и 15-й танковой дивизий пришли к заключению, что только отступление может спасти их от уничтожения на следующий день. "Противник захватил все ключевые пункты на линии Акарит, и она может полностью рухнуть в любой момент. Все войска брошены в секторы, занятые итальянскими дивизиями, и резервов больше нет. Однако штаб армии никак не может согласиться с отступлением. Завтра будет уже поздно", таков был мрачный вывод, сделанный штабом 90-й легкой дивизии вечером.

Через час Байерлейн получил приказ отходить под прикрытием огневого вала. Мессе уже приказал остаткам дивизий "Тресте" и "Специя" отступить к Анфидавиллю, находящемуся в 140 милях севернее. Дивизия "Молодые фашисты" должна была уходить в Эль-Джем.

Когда утром рядовой 5/7-го батальона гайлендеров Гордона Джон Бейн поднимался на Руману, он видел разбросанные по склонам тела гайлендеров Сифорта, "похожие на огромных сломанных кукол". Когда он добрался до вражеских траншей, там тоже валялось множество трупов. Над полем боя витал тяжелый сладковатый запах начавшегося разложения.

Когда живые начали собирать вещи мертвых, Бейн забросил винтовку на плечо и пошел вниз к подножию холма. Никто не окликнул его и не остановил. Через пару дней он добрался до Триполи, где и был арестован. Через несколько лет он сказал: "Я обнаружил, что военная служба вообще и служба в пехоте - занятие для извергов. Битва была всеобщим хаосом и суматохой". Рядовой солдат совершенно не понимал, что происходит. Дойдя до предела выносливости, он дезертировал, став одной из "жертв" боев на Вади Акарит.

"Где сейчас солдаты 8-й Армии?"

"В Тунисе".

"А где будут?"

"В Берлине".

Разговор между бригадным генералом Киппенбергером и пленным немецким офицером, Вади Акарит, апрель 1943 года.

Пересекая вражеские позиции на Вади Акарит 7 апреля, сержант Каффел видел, какой дорогой ценой они достались. "Часть наших солдат все еще лежала ничком непогребенными на поле боя. Мне приходилось крутить баранку, чтобы объехать их". Потери 8-й Армии были выше, чем в любой битве со времен Эль-Аламейна. За 24 часа 1289 человек были убиты или ранены, сильнее других пострадала 51-я дивизия. Среди погибших был бригадный генерал Киш, начальник инженерной службы армии, который имел несчастье наступить на мину. Лииз с сожалением заметил: "Он имел орлиный глаз, когда требовалось обнаружить мину, и вообще был крупнейшим специалистом по минам, который никогда не допускал ошибок. Это была огромная потеря".

Авиаразведка и служба радиоперехвата утром 7 апреля сообщили, что противник полностью очистил позиции на Вади Акарит, а части 10-й и 21-й танковых дивизий отошли из района Эль-Геттар - Макнаси. "Яростный огонь вражеской артиллерии и бомбежки. Противник атакует, но опять отброшен", - в последний раз пишет в своем дневнике все тот же ефрейтор 4 апреля. Был ли он убит или попал в число 125 пленных немцев - не известно. Всего же итальянская 1-я Армия потеряла 6 батальонов.

В то же самое утро Паттон отправил колонну танков Бенсона в Эль-Геттар. Она была встречена слабым огнем с большой дистанции - и только. Ближе к обеду Паттон отправился на передовую, чтобы присоединиться к Бенсону. В это время его танки остановились перед минным заграждением. Паттон приказал ему либо "продолжать сражаться, либо идти купаться в море". Повернув назад всего в 40 милях от Габеса, Паттон взял в плен горстку оборванных немцев. Вскоре после этого британский патруль встретил "правофланговый танк янки". Лейтенант Ричарде из 5-го взвода эскадрона В 12-го уланского полка в 15.30 пересек дорогу танкам Бенсона юго-западнее Себкрет-эн-Нуад. Наконец-то II корпус и 8-я Армия встретились. "Я рад, что меня там не было, получилось бы слишком театрально", - заметил Паттон.

Но встреча вышла довольно будничной. "А где добыча?" - таков был первый вопрос американцев. Невозмутимые представители двух армий, которые начали наступление с противоположных краев континента, пожали друг другу руки перед кинокамерой. "Завершилась одна фаза и началась другая", прокомментировал Хансен. Эта встреча означала завершение боев вокруг Эль-Гетара и Гафсы. К неудовольствию Паттона, вечером того же дня штаб 18-й Группы армий приказал ему отозвать танки Бенсона.

Александер намеревался отрезать отступающие части противника севернее, нанеся удар на восток силами IX корпуса Крокера через проход Фондук между Джебель-Хуареб и Джебель-Рораб. Охоту на юге предоставили 8-й Армии, которая начала двигаться по дорогам, ведущим к центру Тунисской равнины. Ближе всего к побережью держалась 51-я дивизия гайлендеров, которую задержал противотанковый ров возле Руманы. Майру Ранье пришлось хоронить убитых немцев с помощью бульдозера. На левом фланге гайлендеров 7-я бронетанковая дивизия помчалась вперед в сопровождении новозеландцев и 8-й бронетанковой бригады. Они также старались продвинуться на запад, чтобы установить связь с 1-й бронетанковой дивизией, наступавшей с запада.

Арьергардные бои вели 361-й панцер-гренадерский полк и танки, уходящие на северо-восток из Гафсы и Эль-Геттара. Их усиленно обстреливали самолеты ВВС Пустыни. Тем временем "Бостоны", "Митчеллы" и "Киттихоки" старались перекопать аэродромы Люфтваффе. Фриц Байерлейн сообщал о тяжелых потерях и общем падении боевого духа. Но, к общему разочарованию, 8-я Армия вскоре выяснила, что большая часть вражеских сил успела отойти на новые позиции, а собственные проблемы со снабжением мешают армии наступать достаточно быстро.

* * *

Жалкие остатки итальянской 1-й Армии 8 апреля уже катились назад, когда Крокер приказал 128-й бригаде атаковать, форсировав Вади Маргеллиль, которая шла через проход Фондук, а потом поворачивала на юго-восток. Добавим, что танки "Черчилль", состоящие на вооружении бригады, прибыли всего 36 часов назад. Захватив деревню, бригада двинулась дальше на восток, чтобы разбить батальон "Алжир". Потом, не имея четких приказов, она повернула на юг, и к Джебель-Рораб, находившемуся в 4 милях от Пишона, направились 5-й батальон хэмпширцев и эскадрон танков 51-го танкового полка. Они были остановлены упорным сопротивлением 1-го батальона 961-го полка.

План атаки Фондука, который предложил Крокер, был просто плохим. Хотя Джебель-Рораб нависал над его правым флангом, эта высота не была включена в список целей 128-й бригады. Бригадный генерал Джеймс должен был помешать противнику использовать высоту, но это совсем не означало захватить ее. В это время 133-й и 135-й пехотные полки (из состава 34-й пехотной дивизии Райдера, еще не прошедшей полный курс подготовки) при поддержке "Шерманов" 751-го танкового батальона и двух рот 831-го батальона истребителей танков должны были захватить высоты южнее Фондука между Джебель-Хауареб и Эль-Джедирой. "В очередной раз нашу пехоту бросили на проклятый горный кряж", - прокомментировал один офицер.

Понимая, что угроза со стороны Рораба не будет устранена к тому времени, когда его войска начнут наступление, Райдер сумел получить разрешение Крокера на рассвете атаковать высоты после предварительной бомбардировки и артиллерийского обстрела немецких позиций. Но затем он изменил свое решение, что привело к тяжелым последствиям. Все еще серьезно опасаясь возможных угроз, он приказал своим войскам ночью выдвинуться на исходные позиции, хотя при этом они пересекли рубеж безопасности 2000 ярдов. Штаб корпуса отменил артобстрел, так как побоялся накрыть 135-й полк во время движения. Но в это время неопытные солдаты безуспешно пытались в темноте определить направление движения. И тут американская артиллерия открыла огонь по Джебель-Хауареб, но этот обстрел принес только вред. Он встревожил немцев и не прикрыл пехоту, которая еще не начинала двигаться вперед.

После новой задержки выделенные для атаки части просто отказались покидать исходный рубеж. Им предстояло пройти 4 мили по открытой местности при дневном свете под сильнейшим обстрелом со стороны 2-го батальона немецкого 961-го полка. Вместо этого американцы выкопали неглубокие траншеи, постарались укрыться в пересохших вади или просто попрятались за невысокими песчаными холмиками. Сомневаться в их смелости не приходилось, однако им не хватало опыта. В столь сложной ситуации требовался надежный командир, которого у американцев тоже не было. Многие солдаты до сих пор лишь прикрывали тыловые коммуникации. Хотя некоторые подразделения побывали в бою, они понесли ощутимые потери, которые были восполнены совершенно зелеными новобранцами. "Они оказались совершенно не готовы физически и психологически. Большинство ни разу не участвовало в полевых маневрах. Они не привыкли к свисту снарядов над головой, который еще больше снизил и без того невысокую боеспособность. В составе пополнения было большое количество пожилых и физически слабых людей, которые не могли вынести тяготы фронтовой жизни". Эти люди были направлены в ударные части через 48 часов после прибытия на фронт.

На Крокера сильно давили, требуя отрезать 1-й Армии путь отхода на север, однако командование союзников сильно недооценило численность войск противника в проходе Фонду к. Разведка правильно установила, что там находятся подразделения 999-й дивизии и 27-го маршевого батальона, хотя полагала, что их боеспособность очень невысока. Джон Крокер был специалистом в танковой войне. Он сражался во Франции, формировал и обучал 6-ю бронетанковую дивизию и пользовался огромным уважением своих танкистов. Однако он практически ничего не знал о тактике действий пехоты. Танки и пехота не могли эффективно наступать без взаимной поддержки, однако Крокер решил бросить танки Кейтли через проход Фондук на Сиди-Абдуллах, где 201-я гвардейская бригада должна была создать базу. Опираясь на нее, танки должны были отрезать отступающего противника, что было бы относительно простым делом. В такой операции пехота обоих противников почти не играла бы заметной роли.

Чтобы побыстрее использовать представившуюся возможность, Крокер приказал бригадному генералу Роберт-су, переведенному из 8-й Армии на пост командира 26-й бронетанковой бригады, послать "Шерманы" для разведки боем. Примерно в полдень головные танки 17/21-го уланского полка промчались мимо американцев, которые как раз начали перегруппировываться, чтобы снова попытаться атаковать Фондук. Это вызвало замешательство и привлекло огонь противника. 4 танка были уничтожены, прежде чем уланы поспешно отошли. К чести перепуганных американцев надо сказать, что они послали вперед свои танки, которые вышли к подножью Джебель-Хауареб. Однако без поддержки пехоты они стали легкой добычей умело размещенных немецких противотанковых орудий и 88-мм зениток.

* * *

Совершенно разочарованный событиями вчерашнего дня, Александер 9 апреля приказал Крокеру прорвать вражескую оборону силами 6-й бронетанковой и захлопнуть дверь перед немецкими танками, спешащими к Анфидавиллю, вне зависимости от того, очистят или нет американцы хребет южнее Фондука. Крокер никак не мог поверить, что Джебель-Рораб удерживают крупные силы противника. Через голову Кейтли он приказал опытному Робертсу прорваться через проход, чего бы это ни стоило 26-й бронетанковой бригаде. Одновременно батальон валлийских гвардейцев из состава 1-й гвардейской бригады (24 марта передана из 78-пехотной в 6-ю бронетанковую дивизию) без артиллерийской поддержки и помощи танков должен был подняться по пологим склонам Рораба.

Перед танкистами была поставлена практически невыполнимая задача: прорвать два пояса минных заграждений и заслон противотанковых орудий. Поэтому молодой майор Нике сказал своим командирам танков перед началом атаки: "Прощайте, мы больше не увидимся, так как все погибнем". Тем не менее, танки прошли по пескам почти милю, прежде чем Нике передал по радио: "Впереди плотное минное заграждение. Оно имеет глубину около 300 ярдов. Продолжать ли движение?" В ответ прозвучало: "Продолжать. Продолжать любой ценой".

Лишь несколько танков вместе с отважным Никсом сумели продвинуться дальше деревни Фондук, после чего его "Шерман" был уничтожен прямым попаданием снаряда, и майор был убит. От его эскадрона остались только 2 танка, остальные были уничтожены или повреждены. Второй эскадрон, который пытался пробраться через минное поле, понес не менее тяжелые потери.

Наступавший левее ущелья 16/5-й уланский обнаружил безопасную дорогу. Танки этого полка спустились в русло вади, которое оказалось достаточно прочным, чтобы выдержать их вес, но в то же время достаточно влажным, чтобы немцы не смогли его заминировать. За ними двигались 10-я стрелковая бригада и 2-й Лотианский полк, которые проходили мимо взорванных танков, разбросанных гусениц и катков.

Валлийские гвардейцы при попытке взять Джебель-Рораб тоже понесли тяжелые потери. После 3 часов боя все 4 роты были вынуждены залечь, связь удавалось держать только с помощью радио. Большинство командиров и унтер-офицеров погибло. Когда все уже казалось потерянным, адъютант батальона капитан Рис-Уильямс в 13.00 поднял потрясенных гвардейцев в новую атаку.

"Держите дистанцию, не слишком быстро! Вперед, парни, мы сумеем!" кричал он. Уже на самой вершине капитан рухнул, сраженный пулей немецкого снайпера. Однако его выдающаяся отвага привела к успеху. Рораб был наконец взят, и гвардейцы захватили более 100 пленных.

* * *

Достигнув пункта, откуда можно было прорваться к Восточному Дорсалю, 16/5-й уланский полк и лотианцы простояли на месте всю ночь 9/10 апреля. Эта задержка оказалась очень неуместной, так как позволила частям армии Мессе спокойно уходить на север. Она стала результатом плохого взаимопонимания. Было получено сообщение, что 10-я и 21-я танковые дивизии покинули фронт на юге и движутся, чтобы встретить 26-ю бронетанковую бригаду. Те войска, которые были замечены 9 апреля в 17.30 восточнее Фондука, на самом деле были фланговым охранением Байерлейна, которое отходило по равнине Кайруан, вслед за итальянцами, отступившими еще вчера. Несколько германских танков, осмелившихся подойти к частям Крокера, были уничтожены, а 4 самоходных орудия немцы просто бросили. Однако Крокер испугался, что противника, находящегося на Джебель-Хауареб, нейтрализовать не удалось.

Пока Крокер гадал, какие силы ему противостоят, подполковник Фриц Фуллриде сообщил в штаб Группы армий "Африка", что его правый фланг (где прорвались гвардейцы) просто уничтожен, а левый повис в воздухе в результате атаки 34-й пехотной дивизии и Колдстримского гвардейского полка. На рассвете 10 апреля 34-я пехотная дивизия наконец-то захватила хребет Джебель-Хауареб. Несмотря на затяжные бои, потери дивизии оказались не такими тяжелыми, как в предыдущих столкновениях под Фондуком. Всего же дивизия потеряла 34 человека убитыми и 733 ранеными - больше, чем в любой другой операции Тунисской кампании. Большая часть пострадавших имела осколочные ранения. Многие старшие офицеры, уже получив ранение, часами оставались на линии огня. Один из медиков писал: "У нас лежат английские танкисты. Героизм этих парней просто поразителен. Мы не слышим их стонов, даже когда приходится отделять обгоревшую кожу рук и лица".

Утром 10 апреля головные танки 6-й бронетанковой под командованием бригадного генерала Робертса вышли на равнину Кайруан. Однако к этому времени уже почти все вражеские войска ускользнули через проход Фондук. Там остались только арьергарды, которые должны были задержать англичан. При этом они использовали трофейные русские противотанковые орудия. Лишь во второй половине дня лотианцы и 16/5-й уланский сумели пройти по шоссе Фондук - Кайрун, перехватив несколько мелких групп. Уже в сумерках они столкнулись с противотанковым заслоном, уничтожив много артиллеристов. Четыре 88-мм орудия и 16 мелких противотанковых пушек остались на месте боя. На равнине яркими кострами пылали 7 итальянских танков M13/40.

Тем временем к проходу Фондук с юга прибыл МакКвиллин со своим Боевым командованием А. Там он встретился со 168-м пехотным полком, однако американцы опоздали на сутки, чтобы перехватить отступающего противника. Следуя за войсками, в 11.00 в Кайруан вошли разведывательный броневик, два джипа и фотограф 1-го батальона дербиширских йоменов. Сопротивления они не встретили.

Изящные белые домики этого небольшого городка словно плавали в море алых маков. Но на уставших солдат 8-й Армии это не произвело впечатления. "Сегодня мы прошли через священный город Кайруан, город сотни мечетей. Он выглядел как обычный захолустный городишко", - прокомментировал сержант Харрис из 22-й бронетанковой бригады. Под самым носом англичан из города выскочил грузовик, набитый итальянцами. Перед уходом немцы успели заминировать многие здания, взорвали водопровод и уничтожили электростанцию.

Рано утром 11 апреля эскадрон С дербиширских йоменов прошел 20 миль на юго-восток от города и встретился с танками лейтенанта Ричардсона из 12-го уланского. Ричардсон, судя по всему, становился специалистом по подобным встречам. И опять солдаты 1-й и 8-й армий обменялись лишь парой шуток и добрых пожеланий.

Основная масса танков Кейтли двигалась на север и северо-запад, напрасно стараясь отрезать части противника в Восточном Дорсале. Лишь эскадрон В лотианцев и 16/5-й уланский настигли отходящую колонну. "От грузовиков остались лишь груды искореженного металла, дерево и шины сгорели дотла. По обе стороны дороги и на самом полотне валялись обломки машин, оборудование, личное оружие, гильзы, каски, обрывки мундиров и несколько трупов". На обочинах сидели пленные немцы.

* * *

Провал попытки окружить и уничтожить итальянскую 1-ю Армию до того, как она отойдет на позиции у Анфидавилля, накалил и без того нелегкие отношения между союзниками. Штаб 18-й Группы армий был очень недоволен последними действиями американцев. Александер начал говорить о них как о пустой обузе. Если их гостеприимство и благородство никто не ставил под сомнение, то претензии на участие в будущих операциях воспринимались как сущий вздор. Генерал-лейтенант МакКрири обрушился на "бойцов Фондука" (Fondouk fighters), которые обещали в течение недели взять Фондук и Кайруан, а сами позорно бежали. 1-я танковая дивизия "воинов Уорда" (Ward's warriors) тоже ничего не добилась.

С такими обвинениями на американцев обрушилась вся 8-я Армия - от Монтгомери до последнего рядового.

Алан Мурхед, встретившийся с авангардом 8-й Армии вспоминал: "Загорелый сержант спросил, не слезая с башни выкрашенного в песочный цвет броневика: "Кто вы?" "Первая Армия". "Ну, можете проваливать домой", последовал ответ. Более типичной была выходка артиллериста, который в ответ на приветствие американцев громко заметил: "Я думаю, идут трахаться на другой фронт".

Командир IX корпуса Крокер подготовил, как ему казалось, сугубо конфиденциальный документ с анализом последних боев и роли дивизии Райдера. Он показал его группе американских офицеров, однако эти комментарии стали достоянием прессы. Новости долетели до Соединенных Штатов, и тогда на 34-ю дивизию обрушился град проклятий. Ее обвиняли в плохой подготовке, медлительности, слабости, хотя она всего лишь выполняла задачу зачистки поля боя.

Райдер громко протестовал, утверждая, что план Крокера был изначально плохим. Не доверяя англичанам, Райдер не желал класть своих солдат только для того, чтобы помочь 6-й бронетанковой дивизии спокойно пройти ущелье. Эйзенхауэр тоже оказался в сложном положении. Он распорядился не скрывать критику в свой собственный адрес, но вскоре обнаружил, что цензоры восприняли это как разрешение пропускать всю критику в адрес американцев. Поэтому резкие оценки Крокера стали известны всем. Главнокомандующий сделал резкий выговор "дураку цензору" (генералу МакКлюру) и тут же начал публичную кампанию с целью убедить общественность в нерушимости единства союзников перед началом заключительного наступления в Тунисе.

* * *

А его нельзя было откладывать надолго. На севере французский XIX корпус Кёльца после тяжелых боев прорвался через Восточный Дорсаль, но при этом потерял одного из своих лучших командиров - генерала Вельвера, командира дивизии "Константина", который был убит 10 апреля, за день до того, как немцы начали отступать. Французы после Пишона двинулись на северо-восток, чтобы захватить Джебель-Мансур и господствующие высоты вокруг Пон-дю-Фан. 13 апреля они состыковались с западным крылом X корпуса Хоррокса. Андерсон в порядке подготовки наступления на Тунис решил взять контроль над дорогой от Уэд-Зарга на Меджез. Эта задача выпала 78-й дивизии Эвелью.

Однако еще до начала операции Эвелыо получил приказ провести ограниченное наступление и снова занять Седженану. Он оставил 1-й батальон 1-й парашютной бригады удерживать высоты возле Тамеры. Он должен был помочь освободить главную прибрежную дорогу из Табарки через Седженану на Матир, а оттуда на Тунис и Бизерту. Батальон должен был отвлечь на себя внимание перед тем, как в наступление чуть южнее дороги пойдут две пехотные бригады Эвелью: 36-я и 138-я. Их должна была поддержать вся артиллерия 46-й пехотной дивизии Фримен-Аттвуда и табор марокканской иррегулярной конницы (около 1000 человек).

27 марта в 22.00 над головами наступающих парашютистов с воем понеслись снаряды. 1-й батальон обошел 3-й, стоящий на высотах, и быстро двинулся вперед. 10-й полк берсальеров оказывал лишь слабое сопротивление, и марокканцы просто вырезали его. Итальянский полковник поспешно сдался в плен, охотно отдав англичанам свою саблю, но попросив сохранить комнатную собачку.

Слева 2-й батальон попал на неизвестное минное поле, а потом натолкнулся на парашютистов Витцига, которые удерживали поросший деревьями холм. Солдаты Фроста все-таки сумели ворваться на плато. На рассвете парашютисты обнаружили, что захватили не ту вершину, а настоящая цель наступления находится недалеко от них.

Ее следовало захватить, иначе вся бригада оказалась бы в опасности. Но на батальон обрушился сильный минометный и пулеметный огонь, который сделал невозможной даже эвакуацию раненых. Тогда Фрост приказал примкнуть штыки, и по сигналу горна парашютисты бросились вперед. Английские орудия и минометы обстреляли позиции немцев, прикрыв парашютистов. В этот же самый момент с другой стороны появились солдаты роты В и 1-го батальона, и немцы на вершине холма попали в клещи. Сам майор Витциг лишь случайно избежал плена.

Но тут рота В попала под огонь своей же артиллерии и понесла новые потери. От нее осталось всего 150 человек, и ее пришлось усилить ротой из состава 3-го батальона. Ночью, под моросящим дождем и в непроглядной темноте, "Красные дьяволы" снова пошли в атаку, несмотря на вражеский огонь. Немцы были отброшены к холмам "Зеленый" и "Лысый", которые они захватили в феврале. В 11.45 парашютная бригада перекрыла главную дорогу возле Тамеры, а через 16 дней ее сменили части американской 9-й пехотной дивизии.

Прибытие американцев вызвало изрядную суматоху. Парашютисты поинтересовались, почему они носят стальные шлемы, хотя находятся сейчас фактически в тыловой зоне. Но американский командир сказал подполковнику Пирсону: "Если Джордж С. Паттон приказал носить шлем, ты его носишь. Если Джордж С. Паттон приказал атаковать, ты атакуешь. Иначе тебя оттрахают во все дырки". Пирсон с ним согласился.

Командир корпуса генерал Оллфри прибыл встретиться с парашютистами, перед тем как они должны были отправиться в Бу-Фарик на отдых и переформирование. За 5 месяцев бригада потеряла 1700 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Когда их поезд проходил мимо крупнейшего в Северной Африке лагеря военнопленных, тысячи немцев, собравшиеся за колючей проволокой, начали кричать, завидев красные береты. "Это было просто чудесно", - прокомментировал Джон Фрост.

Но не все были с ним согласны. Большинство парашютистов было недовольно тем, что их использовали в качестве пехоты без соответствующей техники и вооружения. Они находились в боях с 26 января. Им постоянно приходилось сражаться с численно превосходящим противником, не получая никаких благодарностей. Несколько военных корреспондентов, знавших правду, обратились к Александеру с просьбой снять запрет на освещение действий парашютистов. Но командование армии, да и сам Черчилль, не хотели лишней шумихи и запросов в парламенте. Запрет сохранился.

* * *

Другая колонна Эвелью почти не встретила сопротивления. 36-я бригада Хьюлетта во главе с 5-м Восточно-Кентским прорвала позиции немцев. Теперь левый фланг парашютистов Витцига оказался под угрозой. 138-я бригада Хардинга наступала вслед за 6-м Линкольнским батальоном, пока кустарник не стал слишком густым. "Черчилли" Северо-Ирландского кавалерийского полка завязли в нем, и лишь штыковая атака 6-го батальона Йоркского и Ланкастерского полка позволила захватить рудники в Седженане. Эти солдаты стали настоящими героями британских газет, в том числе подполковник Джо Кендрю, бывший нападающий сборной Англии по регби. Здесь он получил один из своих четырех Орденов за выдающиеся заслуги.

В последний день марта 46-й разведывательный полк отбил Седженану, после того как 8-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда захватил окраины деревни. Вся земля вокруг была разворочена и опалена, валялись разбитые, сгоревшие машины, многие тысячи стреляных орудийных гильз. Над полем боя витал тяжелый запах смерти.

Отбив территорию, потерянную во время операции "Аусладунг", 1-я Армия начала показывать свой характер. 78-я дивизия сосредоточилась в Туббурсуке, чтобы поддержать вторую часть ограниченного наступления Андерсона. Спускаясь с севера, 36-я бригада объединилась с 11-й бригадой Касса, которая удерживала Уэд-Зарга, и только что прибывшей 38-й Ирландской бригадой. Они должны были атаковать хребты и пики горного массива, идущего почти точно с востока на запад к северу от шоссе Беджа - Меджез, и занять деревни Тукабир, Шауаш и Хейдус, а также холмы, самые высокие из которых поднимались на 3000 футов, в том числе Джебель-Анг, эль-Махди и Таннгуша.

Эвелыо использовал макет местности, чтобы проинструктировать своих командиров. На этом совещании присутствовал и командующий 1-й Армией. "План хороший, но будут ли солдаты сражаться?" - спросил Андерсон. Эвелью ответил: "Да, сэр, мы можем составлять планы, только ожидая, что они будут".

4-я пехотная дивизия генерала Хоксуорта недавно прибыла в Африку и была сразу направлена на фронт, чтобы сменить 46-ю пехотную дивизию в проходе Ханта. Ее задачей было наделать как можно больше шума, пока бригады Эвелью совершают марш по 12-мильной дуге при поддержке 184 орудий, распределенных на участке длиной 5 миль южнее дороги на Меджез. 7 апреля в 3.45 артиллерия внезапно открыла огонь. Как только артподготовка закончилась, пехота начала подниматься в горы. Слева шла 38-я бригада, в центре - 26-я, справа - 11-я.

Первой целью Ирландской бригады была гора эль-Махди - похожий на кита хребет высотой 1400 футов и длиной 4 мили. Она была буквально усеяна минами. К рассвету Иннскилленский полк выбил противника с южной оконечности хребта, потеряв при этом командира. После рассвета ирландцам пришлось продираться сквозь колючий кустарник у подножия Джебель-Махди. Они обнаружили множество тел иннскилленцев, которые во время первой атаки попали на минное поле. Ирландцы аккуратно прошли по расчищенным дорожкам и остановились под прикрытием серо-черного облака дыма и пламени, окутавшего вершину - артиллерия продолжала обстрел. Потом они примкнули штыки и бросились вперед. После трехчасового боя Ирландские фузилеры очистили гору. "Непередаваемое чувство торжества охватило нас при виде бегущего врага. Ничего подобного я в своей жизни не испытывал", - отмечает Джон Хорсфолл. Они вклинились примерно на 4 мили вглубь обороны противника, который сразу бросил в контратаку самоходные орудия. Ирландцы поспешно окопались. Отправленный им на помощь 2-й Хэмпширский и 16-й Дурхэмский легкой пехоты батальоны обнаружили, что пробиться на гору довольно трудно.

В центре 5-й Восточно-Кентский и королевы собственный Западно-Кентский батальоны заняли свои объекты, хотя и понесли ощутимые потери от вражеской артиллерии и пикировщиков. Справа от них 1-й Восточно-Суррейский значительно продвинулся в направлении деревни Тукабир. Очень сильно помогли в этом танки "Черчилль" Северо-Ирландского кавалерийского полка, которые сумели подняться по горным кручам. Продвигаясь по с виду неприступным склонам утесов, они прикрывали пехоту, которая ползла вперед, пока не смогла забросать ручными гранатами вражеские окопы. На следующий день танки забрались на высоту 1800 футов, поднявшись на Бех-Шеку. Пехота с трудом удерживалась на сильнейшем ветру.

А слева 5-й Восточно-Кентский сумел занять высоту 667, господствующую над западной частью массива, когда пришло сообщение от Восточно-Суррейского: "Тук взят" (Touk is took). На следующий день Западно-Кентский пробился по ущельям, что позволило захватить деревню Шауаш совместными усилиями Восточно-Суррейского, Ланкаширских фузилеров и танков 142-го бронетанкового корпуса.

Уступающие в численности и практически лишенные поддержки немцы почти не имели шансов удержать западные горы. Однако солдаты 1-го батальона 962-го полка и 3-го батальона 756-го горно-пехотного полка сопротивлялись с исключительной отвагой, крайне неохотно отдавая территорию и сражаясь буквально за каждую пядь земли.

* * *

Далеко от Африки, на совещании в замке Кессельхайм возле Зальцбурга была решена их судьба. Его проводили бледный, с черными мешками под глазами Гитлер и страдающий от флюса Муссолини с 7 по 10 апреля. Они согласились, что Тунис следует удержать любой ценой.

Кессельринг сообщил об этом решении в штаб Группы армий "Африка". Он указал, что бои в Северной Африке связывают крупные силы армии, авиации и флота союзников, которые в ином случае могли начать подготовку к высадке в южной Европе. Однако все попытки улучшить доставку снабжения даже близко не напоминали хвастливые обещания Муссолини, который обещал направить в Африку свой последний транспорт, если это понадобится.

В середине апреля фон Арним приказал своим командирам беспощадно пресекать пораженческие настроения и паникерство. Немцы заняли последнюю оборонительную позицию. На северном участке фронта находилась дивизия "Фон Мантейфель". Чуть севернее Меджеза стояла 334-я дивизия, усиленная одним полком 999-й дивизии. Далее на юг располагалась дивизия "Герман Геринг", которая прикрывала южный фланг 5-й Танковой армии фон Вернста в том месте, где он смыкался с итальянской 1-й Армией Мессе. Разграничительная линия проходила западнее Бу-Арада до устья реки Милиане, которая протекала возле Пон-дю-Фана и впадала в Тунисский залив. Южный фронт обороняла армия Мессе. На побережье стояла 90-я легкая дивизия, перекрывая дорогу Анфидавилль Громбалиа. Дальше располагалась дивизия "Молодые фашисты" (обе входили в XX корпус). В центре дивизии "Триесте" и "Пистойя" вместе со 164-й легкой дивизией блокировали шоссе на Пон-дю-Фан. На западном фланге находилась дивизия "Специя". Мобильный резерв армии составляли 15-я и 10-я танковые дивизии.

Там, где прибрежная дорога из Суса проходила через Бу-Фиша и Хаммамет, она оказывалась зажатой между двумя горными массивами. Ширина прохода не превышала 7000 ярдов. Это и другие естественные препятствия образовали возле Анфидавилля мощную оборонительную позицию. Немцы и итальянцы тщательно разведали район и с начала марта приступили к установке минных заграждений и танковых ловушек. Работы велись на линии длиной 60 миль силами арабо-германского учебного батальона и итальянских частей. К 13 апреля появился пока не законченный противотанковый ров, а на входе в долину были установлены 3000 мин. Были также подготовлены позиции для размещения артиллерии и другого вооружения, которые были заняты после подхода отступающих войск.

Естественная сила позиции немного снижалась нехваткой огневой мощи в армии Оси. Итальянская 1-я Армия имела всего 260 пушек (из них 177 итальянских), а Германский Африканский корпус - 104 пушки (из них 60 итальянских). Армии не хватало танков, топлива, боеприпасов, авиации, однако это не привело к падению боевого духа. Как писал один офицер: "11 апреля в жарком свете утреннего солнца я увидел 8 человек, идущих по дороге Кайруан - Анфидавилль в полной выкладке. Они несли свое оружие и дополнительные боеприпасы. Эти солдаты не имели продуктов и уже прошли 25 миль до того, как встретились со мной. Они отказались от моей помощи, заявив, что "пройдутся еще немного" до Загуана. Они прибыли в расположение своего батальона к наступлению ночи".

* * *

Монтгомери не сомневался, что сможет прорвать эту позицию. В прессе уже начали обсуждать его слова, что американцев следует выслать из Африки и впредь не иметь с ними дел. "Мне кажется, что в этих словах есть доля правды. Мы увидели, к каким несчастьям могут привести персоны, кричащие слишком громко и часто", - заметил начальник службы связи Александера генерал-майор Пенни.

* * *

Александер 27 марта обрисовал в общих чертах свой план заключительного наступления, который сводился к разрозненным атакам 1-й Армии. Монтгомери назвал это судорожным метанием. В начале апреля он начал думать о собственном наступлении на Тунис, хотя уже занимался проблемами операции "Хаски". Существовала опасность, что союзники попусту растратят энергию, нанося удар по двум направлениям, поэтому Монтгомери 10 апреля обратился к Александеру с просьбой разъяснить, кто именно наносит последний удар: 1-я или 8-я Армия?

Самая подходящая местность для использования танков лежала к западу от Туниса, поэтому Александер потребовал от 8-й Армии передать 1-ю бронетанковую дивизию и 1-й короля драгунский гвардейский полк IX корпусу. Тем временем Монтгомери снова сообщил Александеру, что намерен "взломать ворота", и попросил вернуть ему 6-ю бронетанковую. Однако когда стало ясно, что именно 1-я Армия будет наносить решающий удар, 22 апреля Монтгомери передал 1-ю бронетанковую и драгунский гвардейский Андерсону.

С этого момента 8-я Армия не играла почти никакой роли в Тунисе, и Монтгомери явно потерял интерес к происходящему. Как позднее заметил Пенни: "Отношение 8-й Армии немного странное и попахивает ребячеством. Похоже, они пытаются улизнуть и взвалить заботы на других, не выполняя свои же обещания. Создается впечатление, что они вообще не собираются идти на Тунис, так как слишком устали". Тем не менее, Монтгомери пообещал Александеру, что сохранит давление на вражеские позиции под Анфидавиллем и сделает пребывание там неприятным для немцев. Он также попытается отвлечь их внимание, перед тем как 1-я Армия начнет наступление. Однако полное отсутствие такта у Монти привело к новым трениям между союзниками, когда 11-й гусарский полк 10 апреля занял опустошенный Сфакс.

Когда майор Нобл через 5 дней прилетел в Габес из Каира, он увидел бомбардировщик В-17, который рулил по аэродрому. Американцы направлялись в Сфакс. Они крикнули, что уважают Монти. Он пообещал взять город - и взял! Дело в том, что немного раньше Монтгомери поспорил с Беделлом Смитом. Фельдмаршал пообещал быть в Сфаксе в середине апреля. Ставкой в споре была "Летающая крепость". К всеобщему удивлению, Монтгомери воспринял спор буквально, и после занятия Сфакса отправил телеграмму Эйзенхауэру: "Сегодня утром захватил Сфакс. Пожалуйста, направьте "Крепость" в распоряжение ВВС Западной пустыни. Командир экипажа должен лично прибыть ко мне".

С новой силой вспыхнула критика американских войск, так как последние успехи 8-й Армии смутили главнокомандующего. Алан Брук не сомневался, что Монтгомери был не прав. Пытаясь оттянуть объяснение или избежать его вообще, Эйзенхауэр отправил сдержанные поздравления и добавил, что "ваша "Крепость" будет лучше действовать с аэродромов Туниса".

Однако Монтгомери не был склонен уступать. 15 апреля он телеграфировал Эйзенхауэру: "Мне срочно нужна моя "Крепость", и потребовал отправить ее прямо в Габес. Эйзенхауэр наконец сообщил Спаатсу, что "Беделл Смит проспорил В-17 генералу Монтгомери. Однако дело запуталось, потому что Монтгомери заявил, что это было официальное обещание, и о нем узнала вся 8-я Армия". Спаатс получил приказ отправить Монтгомери письмо с сообщением, что американские ВВС дарят ему самолет. Одновременно пришлось поднести транспортный DC-3 Александеру как непосредственному начальнику Монтгомери. Александер оказался достаточно разумен, чтобы отказаться от подарка. Он понимал "значение того факта, что тяжелый самолет не будет использоваться надлежащим образом, будучи передан кому-то в личное пользование". Зато Монтгомери принял свою "Крепость" и 19 апреля вылетел в Алжир, чтобы засвидетельствовать свое уважение Эйзенхауэру, ничуть не смутившись тем, что стал причиной таких проблем. "Он охотно расплатился".

12 апреля гвардейский драгунский полк вошел в разгромленный бомбами порт Сус, а на следующий день новозеландцы отбросили слабые арьергарды Мессе и продвинулись на 30 миль к Анфидавиллю. Надеясь не дать противнику времени для консолидации позиций, Фрейберг приказал Киппенбергеру захватить Джебель-Гарси и ударом с востока занять деревню Анфидавилль. Один взгляд на вздымающиеся горы убедил Киппенбергера, что все не так просто, поэтому он решил провести пробную атаку силами 23-го батальона вдоль пыльных тропинок, которые вились между зарослей кактусов и оливковых деревьев. Обнаружив, что Джебель-Гарси можно захватить силами дивизии и не меньше, Киппенбергер повернул в сторону более низкой горы Джебель-Такруна. Дивизионная артиллерия катила по дороге, когда среди машин вдруг начали рваться немецкие снаряды. Поняв, что в этой игре у него нет ни одного шанса, Киппенбергер повернул назад. Немецкие самоходные орудия выползли на дорогу перед Такруной, не прекращая вести огонь. В этот момент БиБиСи сообщила, что Анфидавилль пал. Две бригады отправили разведчиков в деревню, и они вернулись из немецкого плена только 2 года спустя. Туда же попал и квартирмейстер дивизионной кавалерии, а также два старших офицера британских саперных войск, которых обмануло радио.

Гарей и Такруну можно было занять только после серьезных боев в горах. К несчастью, солдаты 8-й Армии не были обучены горной войне. Только гурки знали горы. Вдобавок сразу возникала проблема перевозок, которую можно было решить только с помощью мулов, а их было слишком мало. Солдаты, привыкшие к бескрайним просторам пустыни, в Анфидавилле начинали страдать клаустрофобией.

* * *

Много аналогичных проблем встало перед 1-й Армией, когда Андерсон приказал начать наступление по гористой местности, чтобы выйти на линию Сиди Н'Сир - Хейдус. Батальон Западно-Кентского полка начал эту фазу операции ночью 13/14 апреля, атаковав Джебель-Бу-Дисс - гористый массив, прикрывающий подходы к Джебель-Анг. После осторожной разведки, проведенной днем, чтобы выявить силу обороны, была проведена артиллерийская подготовка, а потом пехота ворвалась на вершину холма под сильным минометным и пулеметным огнем. В жестокой рукопашной схватке противник был сброшен с вершины. На следующий день он провел сильную контратаку, которая была отбита с тяжелыми потерями для войск Оси.

2-й батальон Ланкаширских фузилеров штурмовал Джебель-Анг и занял высоты, после чего на помощь ему были переброшены солдаты Восточно-Суррейского. Однако, когда сводная группа фузилеров и пехотинцев 5-го Нортгемптонского попыталась двинуться в направлении Джебель-Таннгуша, она была отброшена назад и понесла потери. Решительная контратака 2-го батальона 962-го полка и батальона "Бранденбург", приданного 334-й дивизии, привела к уничтожению большей части двух английских рот. Весь день 15 апреля среди обломков скал на Джебель-Анг шла ожесточенная борьба между Восточно-Суррейским, Ланкаширскими фузилерами, Ирландской бригадой с одной стороны и 3-м батальоном 756-го горно-пехотного полка и 1-м батальоном 962-го полка с другой. Ирландцы только что прибыли на этот участок фронта, после того как были сменены на Джебель-Махди и Геринате 6-м батальоном Черной Стражи. Ирландцы были с ног до головы покрыты белой пылью и едва не валились с ног от усталости.

Решительным ударом Ирландские фузилеры вернули хребет. Им помогали танки "Черчилль", и вечером была проведена атака соседней горы Джебель-Беттур, как раз в тот момент, когда немцы готовились начать свою контратаку. Противники разминулись в темноте, и немцы вышли прямо в тыл ирландцам, к их обозу и штабу. После жестокого боя они были отброшены гранатами и ручным оружием, раненые с дикими воплями летели с обрывов высотой 100 футов. При отступлении немцы столкнулись с главными силами фузилеров, которые почти уничтожили прорвавшуюся группу. Эти схватки только укрепили решимость уцелевших, и они сражались с невероятной отвагой, презирая разумную осторожность.

Критический момент боев за Джебель-Анг наступил 16 апреля. Бригадный генерал Рассел был тяжело контужен, когда рядом взорвалась мина, убив стоящего с ним связиста. В результате бригада на несколько дней лишилась управления. Два батальона бригады атаковали доисторические пещеры Хейдуса, но были отбиты с большими потерями. Они взяли вершину, однако потом отошли под сильным минометным и пулеметным огнем, который насмерть перепугал арабов-погонщиков мулов. Они так и не доставили ирландцам необходимые боеприпасы и взрывчатку.

4-я дивизия Хоксуорта тем временем с боями двигалась к Сиди Н'Сир. 12 апреля 6-й батальон Черной Стражи понес большие потери, попав под обстрел. Были убиты командир, адъютанта батальона, 6 других офицеров и 50 солдат. На следующий день дивизия столкнулась с сопротивлением, сломить которое не сумела, и проторчала на месте трое суток. Потом она кое-как продвинулась на 8 миль, но при этом был почти полностью уничтожен 2-й батальон Бедфордширского полка. 16 апреля дивизию сменила американская 1-я пехотная дивизия, которая зачищала местность вокруг Эль-Геттара. Когда 4-я дивизия была отведена на юго-запад к Меджезу, американская 9-я дивизия сменила 46-ю дивизию Фримэн-Аттвуда на зеленых холмах самого северного участка фронта.

* * *

Эти изменения были частью колоссальной перестройки фронта 1-й Армии, которая была проведена просто блестяще. Андерсон готовился к заключительному наступлению на Тунис. Решение привлечь к этому американский II корпус было принято по политическим соображениям. Эйзенхауэр заявил Маршаллу: "Я должен заставить Андерсона держать 4 американские дивизии вместе, как мощный корпус, даже если проблемы доставки снабжения сделают это не слишком разумным или рискованным". Именно этот вопрос стал самым больным во время визита МакКрири на командный пункт Паттона 17 марта. МакКрири изложил составленный Александером план уничтожения войск Оси в Тунисе. Когда Паттон и Брэдли услышали, что в операции из всех американских войск будет участвовать только 9-я пехотная дивизия - и та под британским контролем, - они даже онемели от ярости.

Паттон понимал, что американцам очень важно приобрести боевой опыт. Именно этот аргумент он выдвинул, подчеркнув также "огромное политическое значение". Он также предложил оставить 34-ю пехотную дивизию, которую Александер хотел отправить на переподготовку. Эта дивизия была укомплектована солдатами Национальной Гвардии из штатов Среднего Запада, где глубоко укоренился изоляционизм. Если предложение Александера будет реализовано, оно дискредитирует само существование Национальной Гвардии. Тогда американский народ может потребовать в первую очередь разгромить Японию и лишь потом заняться Гитлером.

"Вооружившись до зубов", Брэдли 13 апреля отправился в штаб 18-й Группы армий, расположенный в Хайдре. Там он успешно разрешил проблему 34-й пехотной дивизии. Несмотря на пожелания Александера, Эйзенхауэр добился важного для него решения: держать все дивизии II корпуса вместе. Американцы должны были захватить Бизерту. Однако Паттон и Брэдли не имели права перемещать свои части без санкции Александера. Паттон снова оскорбился и потребовал от Эйзенхауэра, чтобы тот его отстранил и позволил заняться подготовкой операции "Хаски". Командование II корпусом переходило к Брэдли. Соответствующий приказ был подписан немедленно.

Чтобы как-то сгладить шероховатости, Александер совершил новую ошибку, разрешив Брэдли в случае сомнений обращаться напрямую к нему, минуя Андерсона. Но эта ошибка не имела серьезных последствий, так как тактичный Брэдли использовал свою привилегию всего один раз, в конце апреля, во время тяжелых боев за холм "Лонгстоп". Замена Паттона на Брэдли держалась в секрете, чтобы не позволить противнику узнать что-либо о планах союзников. Пока II корпус двигался на север, Паттон со своим штабом вернулся в Константину. По пути он встретился со старым другом, бригадным генералом Эвереттом Хьюзом, штабным офицером из Алжира. Во время завтрака Паттон наконец сумел стравить пар: "Говорит, что Айк спятил. Слишком любит англичан", - заявил Хьюз, который сам был с этим согласен. Но в остальном Паттон с удовольствием вспоминал пребывание на фронте. "Провел там 43 дня, выиграл несколько сражений, командовал 95800 солдатами, потерял около 10 фунтов, приобрел третью звезду и чертовскую уверенность. Но в остальном я остался тем же самым".

Смена командира II корпуса произошла 16 апреля. Новый командир, 50-летний Омар Н. Брэдли, был полной противоположностью Паттону. Скромный и непритязательный Брэдли заслужил славу солдатского генерала. Однако за невзрачной внешностью скрывался острый и глубокий ум. Каждое утро перед тем как начальник разведки (G.2) Монк Диксон и начальник оперативного отдела (G.3) Боб Хьюитт начинали летучку, Брэдли расспрашивал командиров дивизий (Хармон, Аллен, Рай-дер, Эдди) об их проблемах. Он получал информацию раньше штабных офицеров, что всегда помогало Брэдли быть в курсе последних событий.

Затем II корпус получил приказ перебазироваться. В течение 4 дней все 4 дивизии, насчитывающие более 100000 человек, с танками, пушками, автомобилями и грузами, проделали путь длиной более 200 миль. Они пересекли всю тыловую зону 1-й Армии и заняли прибрежный сектор. Такие перемещения требуют тщательной подготовки и четкого регулирования перевозок, хотя задержки неизбежны. Например, 1-я бронетанковая дивизия и гвардейский драгунский полк с трудом добрались до выделенных им позиций на участке IX корпуса.

Все эти части должны были передвигаться только по ночам. Но, как вспоминает бомбардир Шаллонер, один из артиллеристов 1-й бронетанковой, "все планы рухнули довольно быстро, и мы двигались весь день, чтобы к вечеру 16 апреля добраться до французского городка Ле Кеф. Там мы увидели француженок и американок. Впервые после Каира мы увидели настоящие кафе! Многие американцы носили медали за Египет. Больше еды, чем можно вообразить". Для ветеранов Монти их товарищи из 1-й Армии казались "чопорными и сухими. Они сидели, как истуканы, сжимая в руках винтовки, в своих новеньких автомобилях, выкрашенных в серый цвет. Каким сбродом на их фоне должны казаться Пустынные Крысы!", - заметил рядовой Кримп.

После 4 дней путешествия через сектор 1-й Армии Оливер Лииз разозлился до предела. "Они жутко завидуют нашей репутации и нашим достижениям. Это очень грустно, но Андерсон не имеет никакого авторитета и ничего не пытается с этим сделать. Чего тогда ждать... Я имел с ним совершенно необычную беседу. Он люто ненавидит 8-ю Армию. Я слышал его и лишь изумлялся его тираде, которая выдавала зависть и скрытый комплекс неполноценности. Я надеюсь, что Монтгомери будет милосерден и проявит понимание. Надеюсь, теперь недоброжелатели 8-й Армии умолкнут. Они просто ничего не понимают, приводимые ими сравнения некорректны. Им следует поучиться".

Александер должен был свести вместе Андерсона и Монтгомери, чтобы в зародыше подавить грозу. Обстановка накалилась. Лииз высмеял жалобы Андерсона на трудности, с которыми столкнулась 1-я Армия, и попытки принизить достижения 8-й Армии, которая сражалась "только с итальянцами". Среди частей, направленных на помощь 1-й Армии, царило недовольство. "Им страшно не хватает Монтгомери, его твердости и той уверенности, которую он вселяет в солдат". Это было не слишком хорошо, однако солдаты 8-й Армии открыто заявляли о своем превосходстве над остальными. Хотя штаб 18-й Группы армий предупредил солдат 1-й бронетанковой дивизии, что 6-я бронетанковая и 46-я пехотная участвовали в тяжелых боях, ситуация внутри 1-й Армии сложилась довольно трудная.

Во время стоянки возле симпатичной деревушки Бу-Арада бомбардир Шаллонер узнал, что в недавних боях на плато в районе Уэд-Зарга - Меджез хэмпширцы, "получив по морде, отказались идти в атаку, а дурхэмская легкая пехота, которая кое-чего добилась, понесла тяжелые потери". Такие сплетни и слухи не внушали уверенности в боевых качествах 1-й Армии.

"Я уже слишком много времени провел в этой части света. Ты знаешь, что я не люблю холмы, но вскоре мы все превратимся в проклятых горных козлов".

Лейтенант Д.Э. Браун в письме к жене, 20 апреля 1943 года. Браун погиб в бою 27 апреля.

Передача частей 8-й Армии 1-й Армии и II корпусу и переброска их на северный фланг были возможны только при полном господстве в воздухе. Во время одного из налетов 22 марта 24 бомбардировщика В-17 американской 301-й бомбардировочной группы просто снесли 30 акров строений в порту Палермо. Ударная волна этого взрыва ощутимо подбросила бомбардировщики, находившиеся на высоте 24000 футов. 6 итальянских кораблей были уничтожены, а два небольших парохода просто выбросило на поврежденный пирс.

Операция "Флакс" началась 5 апреля 1943 года в 6.00, когда 1-я истребительная группа (Стратегическая авиация Северо-Западной Африки) отправила поисково-ударные группы истребителей Р-38 для прочесывания Сицилийского пролива. Они сбили 16 вражеских самолетов ценой 2 "Лайтнингов". В это же время американские "Летающие Крепости" и "Митчеллы" нанесли удар по аэродромам и портам.

Эти налеты продолжались следующие 2,5 недели. Их завершил особенно сильный налет, известный как "Побоище в Вербное воскресенье". 4 эскадрильи Р-40, которых сверху прикрывали "Спитфайры", перехватили большую группу самолетов, возвращающуюся из Туниса. Были уничтожены от 50 до 70 транспортных Ju-52, а также 16 истребителей сопровождения. "Самым трудным в этом бою было избежать столкновений. Небо было просто полно вращающихся пропеллеров и горящих самолетов", - сообщил пилот "Спитфайра". Потери союзников были небольшими: 6 истребителей Р-40 и 1 "Спитфайр".

Вторая атака 22 апреля практически уничтожила систему перевозок Оси. На сей раз эскадрильи "Спитфайров" и "Киттихоков" южноафриканских ВВС, польского авиакрыла и американской 79-й авиагруппы атаковали 21 огромный Ме-323. Каждый такой самолет мог нести 130 солдат или 10 тонн бензина (он и был их грузом в роковой день). Один за другим в воду Тунисского залива рухнули 16 пылающих факелов. Также были уничтожены 10 истребителей сопровождения, союзники потеряли всего 4 "Киттихока". После этого Геринг немедленно запретил все воздушные перевозки в Северную Африку. Но под давлением обстоятельств вскоре он все-таки разрешил Ульриху Бухгольцу ночные перелеты.

Ежедневно в Африку доставлялось не более 10 процентов необходимых двум армиям грузов. Однако подкрепления прибывали до самой капитуляции. В марте по воздуху было доставлено 12000 немецких солдат, в апреле - 9000, в мае 300. Остальные подкрепления поступали морем: 8400 немцев и 11000 итальянцев в марте, 2400 немцев и неизвестное количество итальянцев в апреле. Этих солдат перевозили итальянские эсминцы, превращенные в войсковые транспорты, морские паромы "Зибель", десантные суда и баржи и вообще все, что могло плавать. Перевозками руководил капитан 1 ранга Пауль Майкснер, который в годы Первой Мировой войны командовал австрийскими и немецкими подводными лодками. Эти суденышки старались проскочить мимо кораблей Королевского Флота, карауливших их. На Мальте и в Боне базировались британские крейсера и эсминцы; торпедные катера в качестве передовой базы использовали Сус. Значительно усиленные 8-я и 10-я флотилии подводных лодок увеличили число патрулей перед главными портами Оси, несмотря на растущие потери. В марте были потоплены со всем экипажем "Тайгрис", "Тандерболт" и "Турбулент", в апреле - "Сахиб" и "Сплендид".

Если у Оси доставка снабжения ухудшалась с каждым днем, то союзники, наконец, наладили бесперебойное поступление на фронт всего необходимого из главных портов: Алжира, Орана, Триполи. Транспорты курсировали между Александрией и Триполи под управлением Левантийского Командования, их прикрывало Соединение Н, которым сейчас командовал вице-адмирал Э.У. Уиллис. Оттуда грузы шли на передовые базы в Габесе, Сфаксе и Сусе. С момента захвата города и до конца апреля в один только Сус прибыло 14000 тонн грузов для армии.

Теперь исходным пунктом коммуникаций II корпуса вместо Тебессы стал Бон. Генерал-майор Миллер, начальник тыла 18-й Группы армий, беспокоился только о том, чтобы противник не улизнул. "С моей точки зрения, самое лучшее для них - прямо сейчас начать эвакуацию лучших войск, чтобы успеть до решающего наступления. Тогда это может оказаться слишком поздно". Та же самая мысль посещала Кессельринга и фон Арнима. Однако общее отступление из Туниса, возможное год назад, когда это предлагали Варлимонт и вице-адмирал Вейхольд, глава миссии германского ВМФ в Риме, теперь стало невозможным. Тем не менее, Кессельринг приказал эвакуировать самых необходимых людей, а 18 апреля танковый полк "Герман Геринг" вернулся в Сицилию, оставив в Африке свои танки.

В Тунисе остались французы, которые выбрали союзников, несмотря на приказ эвакуироваться во Францию. Из-за тяжелых потерь в транспортах французские власти запретили им выходить в море, а итальянцы отказались брать их на свои эсминцы. Попытка эвакуации по воздуху едва не закончилась катастрофой, когда у мыса Бон истребители союзников перехватили и сбили первый же самолет. Остальные успели повернуть назад. Но все-таки кое-кто из французских офицеров, в том числе адмирал Эстева, сумели удрать.

Британская разведка определила, что в апреле противник построил на восточном побережье Туниса множество причалов, которые могли послужить эвакуации с помощью самоходных барж, малых судов и катеров. Британский Комитет начальников штабов отметил "исключительную важность" этого факта и предупредил, что такой попытке следует помешать. При этом, каких бы успехов ни добились флот и авиация, самым лучшим способом станет быстрейший захват Туниса и Бизерты армией.

К середине апреля фон Верст знал, что союзники вскоре начнут свое последнее наступление, однако решил, что удар будет нанесен либо по итальянской 1-й Армии вокруг Анфидавилля - так как союзники имели там значительно больше войск, либо по 5-й Танковой армии в долине Меджерда, где была самая ровная местность. Боевой дух немецких войск оставайся достаточно высоким, никто не говорил об эвакуации. Фон Арним заверил Гитлера в верности своих войск верноподданнической телеграммой в день рождения фюрера (19 апреля). В душе фон Арним считал свое положение безнадежным, однако никто не решался предупредить Гитлера о надвигающейся катастрофе.

План последнего наступления на Тунис и Бизерту, предложенный Александером, был утвержден Объединенным комитетом начальников штабов, а потом и Эйзенхауэром. Штаб 18-й Группы армий отдал соответствующий приказ 16 апреля. Главная задача в ходе операции "Вулкан" возлагалась на 1-ю Армию, которая должна была занять Тунис. II корпус, который, по мнению Андерсона, был пригоден только для отвлекающих действий, получил приказ прикрывать левый фланг армии, а при случае - занять Бизерту. Одновременно Александер приказал Монтгомери отвлечь на себя вражеские силы, начав наступление по маршруту Анфидавилль - Хаммамет - Тунис, и не дать противнику закрепиться на мысе Бон.

4 дивизии Брэдли получили непростое задание атаковать хорошо укрепленные вражеские позиции в гористой местности, находящиеся в 15 милях от Матира, чтобы открыть дорогу на Бизерту. Брэдли пришлось круглыми сутками гонять грузовики, чтобы подвезти достаточное количество боеприпасов. Начальник службы снабжения полковник Роберт У. Уилсон сказал Брэдли: "Мы сделаем это, генерал. Вы можете назначить начало наступления на 23 апреля, одновременно с англичанами".

От дороги Сиди Н'Сир до побережья долины заросли густым кустарником, который покрывал также нижнюю часть холмов и горных кряжей, что делало любые передвижения очень трудными. Так как Брэдли поставил 9-й дивизии Эдди второстепенные задачи, 3 батальона Французского Африканского корпуса полковника Маньяна вместе с 4-м и 6-м марокканскими таборами капитана Верле и майора Лабатайля наступали на фронте длиной 28 миль. Пока 39-я полковая боевая группа Эдди атаковала вражеские укрепления вокруг Джебель-Айхуны севернее Джефны, 60-я полковая боевая группа и Французский Африканский корпус двигались на восток по обоим берегам реки Седженана, ломая германскую оборону, прикрывающую Матир со стороны долины Седженана. Сама Джефна была обойдена с севера. 47-я полковая боевая группа проводила демонстративные атаки против холмов "Зеленый" и "Лысый", находящихся к востоку от Джефны. Эти холмы господствовали над дорогой на Матир.

Между 9-й и 34-й дивизией, действующей южнее, имелся разрыв шириной 9 миль. В нем должен был патрулировать 91-й разведывательный взвод, однако Эдди не нравилось, что его правый фланг оставался открытым. Брэдли, посетив командный пункт 9-й дивизии, заявил: "Мэнтон, никто из этой дырки не выскочит. Если что-то случится, мы с Билли Кином лично возьмем винтовки и его остановим". Эдди улыбнулся, но так и не поверил.

Брэдли планировал вести главную атаку в южном секторе на фронте длиной 13 миль, где не было естественных препятствий. Немцы создали неплохую систему обороны, прикрыв долины минными заграждениями. На высотах они установили пулеметы и минометы, артиллерия должна была держать под обстрелом естественные проходы, через которые предстояло двигаться американцам. "Противник со своих высоток постоянно смотрел на тебя сверху вниз", - писал один из американских офицеров. Главные дороги на Матир шли через долины Уэд-Тине и Джумине, хотя последняя находилась под наблюдением противника. Танки можно было бросить через более широкую долину Уэд-Тине, но это было связано с риском натолкнуться на мины, даже если будут заняты оба склона. Поэтому три полковые боевые группы 1-й пехотной дивизии были выделены для очистки холмов к северу от долины, а 6-й полк бронепехоты (1-я танковая дивизия) атаковал высоты южнее. Левый фланг, к северу от дороги Беджа - Матир, прикрывала полковая группа из 34-й дивизии Райдера. Остальная пехота и 1-я танковая дивизия находились в резерве.

Имея огромное превосходство в танках, пушках и снарядах (1-я Армия запасла 343000 снарядов), Андерсон больше полагался на силу, а не на маневр. Он планировал атаковать ключевые пункты обороны противника в 8 милях от Меджеза на дороге в Тунис, а затем двигаться по этой дороге на Массико. Потом планировалось повернуть на север на Эль-Батан, одновременно выбив противника с высот на юго-западе, в том числе с холма "Лонгстоп", на котором разведка союзников выявила более 200 огневых точек. Эта задача возлагалась на V корпус Оллфри. 78-я дивизия Эвелью должна была занять Джебель-Анг и холм "Лонгстоп". 1-я пехотная дивизия генерал-майора Клаттербека должна была наступать вдоль реки Междерда до Бу-Оказ и Эль-Батан. На северном краю равнины Губеллат 4-я пехотная дивизия Хоксуорта должна была занять высокие холмы позади Ксар-Тир.

Выходы на равнину Губеллат должен был захватить IX корпус Крокера, использовав 46-ю пехотную дивизию Фримен-Аттвуда. Когда будет прорвана вражеская оборона, 1-я бронетанковая и 6-я бронетанковая Кейтли должны были повернуть на северо-восток на Массико, чтобы уничтожить немецкие танки, которые, по мнению Андерсона, располагались восточнее Меджерды. Они также должны были отрезать противника на фронте наступления V корпуса по линии Эль-Батан - Массико. Еще дальше на юг 2 дивизии французского XIX корпуса Кёльца ("Марокко", командир Матенэ; "Алжир", командир Коннэ; "Оран" командир Буассо) вместе с Танковой группой Ле Култо и 1-м гвардейским драгунским подполковника Линдсея должны были связать силы противника на выступе вокруг Пон-дю-Фан. Заняв Пон-дю-Фан, французы должны были повернуть на север.

* * *

Прежде чем Андерсон успел развернуть свои войска, фон Арним провел пробную атаку, чтобы выяснить силы противника, - операция "Флидерблюте". Немцы нанесли удар по хребту Банана в 5 милях восточнее Меджеза, который занимала 3-я бригада 1-й дивизии. С этих возвышенностей можно было видеть немецкие позиции на равнине внизу. Второй удар был нанесен по Джебель-Джаффа, где располагалась 10-я бригада 4-й пехотной дивизии.

Хмурой ночью 20/21 апреля около 80 танков 10-й танковой дивизии вместе с пехотой дивизии "Герман Геринг" захватили артиллерийские позиции на хребте Банана. На рассвете "Тигры" 501-го батальона тяжелых танков при поддержке 88-мм орудий начали обходное движение, чтобы взять англичан в клещи. Они натолкнулись прямо на орудия, развернутые в ходе подготовки операции "Вулкан". Наводчики из сведений разведки знали о слабом месте "Тигров" - кольцо, которое крепит башню к погону. Потеряв множество танков, экипажи 10-й танковой дрались в пешем строю. Поле боя освещали коптящие факелы пылающих машин. Следовавшая за танками пехота понесла тяжелые потери от сосредоточенного артиллерийского огня. Пулеметы косили немцев, словно пшеницу. А штыковая атака при поддержке танков "Черчилль" позволила англичанам снова занять хребет.

Юго-восточнее Меджеза в Джебель-Джаффе атакующие подошли на полмили к командному пункту 4-й дивизии. Однако и здесь совместные действия "Черчиллей" и 17-фунтовых противотанковых орудий отогнали их. Появились опасения, что сосредоточенные для наступления войска понесли заметные потери, а их артиллерия пришла в расстройство. Однако немцы потеряли не меньше, а в танках их потери были заметно выше. Вряд ли они могли себе такое позволить.

* * *

Из сообщений прессы и перехваченных радиограмм немцы в деталях знали расположение войск Монтгомери, когда перед ним поставили задачу протиснуться через бутылочное горлышко у Анфидавилля. Это была бы серьезная операция. Имевшаяся у немцев информация делала ее трудной, а самоуверенность Монтгомери - еще более сложной. Зная, что впереди его ждут "тяжелые бои", Монти планировал прорвать вражеские позиции силами X корпуса Хоррокса и продвинуться вдоль прибрежного коридора на 12 миль до Бу-Фиша. Штаб Лииза и 51-я дивизия не должны были участвовать в операции, так как готовились к высадке в Сицилии.

Хоррокс приказал преемнику Николса, генерал-майору С.К. Киркману, удерживать и патрулировать прибрежный сектор возле Анфидавилля. Новозеландцы Фрейберга должны были взять Такруну. 4-я индийская дивизия Такера должна была захватить Джебель-Гарси и продвинуться на 12 миль на северо-восток, чтобы установить контроль над прибрежной дорогой. 7-я бронетанковая дивизия Эрскина должна была провести небольшую атаку на западном фланге, ожидая, пока из Ирака прибудет, чтобы сменить танкистов, хотя бы одна бригада 56-й пехотной дивизии генерал-майора Майлса. Затем удар танков по прибрежной дороге на Хаммамет должен был привести к окончательному прорыву обороны противника.

Фрейбергу и Такеру этот план не слишком понравился. Левый фланг новозеландцев повисал в воздухе. Нехватка мозгов у Хоррокса вынуждала 4-ю индийскую "захватить миллион квадратных акров холмов, чтобы компенсировать слабость новозеландцев", объяснил Такер, поскольку Фрейберг требовал, чтобы он бросил в бой все силы, чтобы продвинуться на 2000 ярдов. Фрейберг серьезно сомневался, что его солдатам удастся вскарабкаться на Такруну, что он и сказал на последнем совещании перед операцией "Орэйшн". Хоррокс лучился оптимизмом, серьезно недооценивая силы противника. Но лишь немногие разделяли его уверенность. "Это просто пугает", - отозвался майор Джефсон о планируемом наступлении на груду острых скал с неприступными кручами, которую венчали развалины берберийского форта.

Такер возложил на свои территориальные войска, 1/4-й Эссекский батальон, патрулирование и первую атаку Гарей. Следом за ними при поддержке артиллерии должны были двинуться 4/6-й раджпутский батальон и 1/9-й гуркский. В 2 милях от них новозеландцы готовили другое наступление, напоминающее операцию "Суперчардж", которая принесла успех в проходе Тебага, где пехота пыталась прорвать подготовленную оборону, прикрываясь огневым валом. Но здесь местность была совершенно другой, и то, что сработало в пустыне, вряд ли могло принести успех в горах. Однако в воздухе витали оптимистические настроения. Киппенбергер сказал Хорроксу, что атака может "пройти". Он планировал нанести удар 5-й бригадой в два этапа. Сперва 21-й и 28-й (маори) батальоны начинали наступление справа и слева от Такруны. Затем 23-й батальон должен был пройти через порядки маори и, следуя за огневым валом и взять высоты Фукр и Шерашир. Находящаяся справа 6-я бригада Джентри получила менее ответственное задание. Они должна была наступать на северо-восток и занять несколько не слишком важных высот рядом с Анфидавиллем.

Индийцы и новозеландцы смогли выйти на исходные позиции почти без помех, так как 90-я легкая (фон Шпонек) и 164-я легкая (фон Либенштейн) были отведены за холмы. После совещания 14 апреля фон Арним сказал: "Итальянская 1-я Армия безнадежно уступает в численности, однако держит позиции, естественная оборонительная сила которых очень велика. Обычные конфликты между Мессе и Байерлейном, но стало ясно, что Мессе намерен сражаться до последнего". В одном эта парочка сошлась: Такруна - важнейший пункт, мешающий противнику наступать в обоих направлениях, поэтому ее следует удерживать как можно дольше.

* * *

После трудного похода к Джебель-Гарси 4-я индийская дивизия приготовилась к атаке. 19 апреля пехота развернулась в цепи и стала ждать, пока прекрасный тихий день сменят сумерки. При ярком лунном свете точно в 21.00 солдаты 1/4-го Эссекского поднялись и двинулись вперед к своей первой цели. Артиллерия дивизии открыла огонь по сосредоточениям войск противника в горах. Разведывательная группа батальона, которая проникла в тыл противнику и попыталась заминировать вторую дорогу, идущую от Гарей на Пон-дю-Фан, едва не попала под свои же снаряды.

Эссекский батальон быстро занял промежуточный рубеж, с которого следовало начинать главную атаку для захвата Джебель-Блиды, находящейся перед самой горой Гарей, захватив при этом 50 пленных. 4/6-й раджпутский батальон в 22.00 начал подниматься по склонам Гарей. Почти сразу на головную роту обрушился шквал минометного и пулеметного огня неприятеля. В течение 4 часов, в рукопашных схватках, штыками и знаменитыми ножами кукри раджпуты шаг за шагом пробивали себе дорогу сквозь дым и пыль. Погибли все командиры рот, и батальон заколебался, пока хавильдар-майор Челу Рам, уже раненный, не организовал новое наступление, не думая о собственной жизни.

Далеко внизу, в долине, 1/9-й гуркский слушал грохот битвы, но его собственные позиции становились все менее приятными, так как вражеские снаряды, перелетающие через хребет, рвались между солдат. В 3.00 прибыл командир 5-й бригады бригадный генерал Бейтмсн и немедленно дал разрешение двигаться в направлении Гарей. Карабкаясь по скалистым склонам, батальон попал под сосредоточенный огонь немецких пулеметов. В нескольких жестоких стычках, потеряв двух командиров рот, батальон отбросил противника немного назад. Затем гурки выхватили свои кукри, грозно засверкавшие в ночи, и ринулись в решительную атаку. Противник не выдержал и с диким криком бросился бежать.

После захвата высоты 330 раджпутам пришлось выдержать сильнейшую контратаку. У них кончились боеприпасы. Дождавшись, пока солдаты противника появятся из темноты, индийцы встретили их градом камней. Затем последовал штыковой удар и все те же кукри. Среди криков, стонов, грохота разрывов и треска выстрелов Челу Рам подбадривал своих солдат: "Джаты, не отступать! Вперед! Вперед!" Гурки удержали позицию, но среди груды мертвых тел был найден и хавильдар-майор. За свой выдающийся героизм он был посмертно награжден Крестом Виктории, вторым в батальоне. Индийский Орден заслуг был вручен Джемадару Двасингу, хотя многие считали, что он достоин высшей награды.

Пока шла жестокая борьба за Гарей, новозеландцы начали наступление на Такруну. В небе протянулись светящиеся белые дуги, когда дивизионная артиллерия открыла огонь. В 23.00 пехота двинулась сквозь заросли кактусов, впереди двигались 3 танка "Черчилль", которые пробивали путь среди растительности. Планом атаки предусматривалось, что за 2 минуты пехота пройдет 100 ярдов, но это оказалось невыполнимо, и сразу начал рушиться весь план. Все 3 батальона 5-й бригады одновременно начали нести потери.

На западном склоне Такруны 21-й батальон не сумел захватить свои объекты и застрял на голой земле, что было крайне опасно. На востоке 23-й батальон понес большие потери, когда пытался двигаться вслед за маори. "Сержанты стали командирами взводов, а капралы заняли место сержантов. Очень часто они получали рану, как только повышали себя в звании. Но все стояли твердо, и не было никакой паники", - вспоминал один из рядовых. В одной роте осталось всего 20 человек, в другой - 17, но 23-й батальон сумел-таки прорваться к дезорганизованному 28-му, стоящему позади Такруны. Несмотря на жуткие потери, маори решили на рассвете попытаться подняться на скалы с востока и юго-запада. С помощью штыков и гранат они прорвались через позиции немцев и 1-го батальона 66-го пехотного полка "Вальтеллина".

После этого маори закрепились в тылу противника и чуть выше линии его окопов. На рассвете итальянцы начали сдаваться. Но еще оставалась проблема спуска по совершенно отвесной скале. Маори решили ее с помощью телефонных проводов и на рассвете спустились по западному плечу горы прямо к деревушке Такруна, стоящей возле дороги. Последовала новая безумная стычка, в которой противник потерял около 50 убитыми. 150 человек попали в плен, в том числе немецкий артиллерийский корректировщик вместе со своим радиооператором, они были отправлены в тыл, а 4 человека, оставшиеся от штурмовой группы, начали готовиться к обороне. Позднее к ним спустилось небольшое подкрепление.

К полудню 20 апреля 28-й батальон удерживал гору и соседний пик Джебель-Бир. Однако его положение оставалось довольно шатким, а потери были очень высокими. Киппенбергер решил отозвать 21-й батальон, который тоже пострадал, и оставить его в резерве на случай боев на восточном склоне Такруны. Под постоянным минометным и пулеметным обстрелом уцелевшие пробились на командный пункт батальона, но головная рота, с которой была потеряна связь, осталась на линии огня до вечера.

Разрозненные роты 23-го батальона, несмотря на сильный обстрел, окопались рядом с дорогой позади Такруны. Они отбили несколько контратак. Танки ноттингемских йоменов, которые оторвались от пехоты во время блужданий в зарослях, вернулись в расположение своего эскадрона. На рассвете они были отправлены назад, помочь выбить противника из долины. Наконец гора и ложбина были очищены от противника, и был установлен контакт с 6-й бригадой, которая добилась большего успеха.

Наступая на относительно спокойном участке, 24-й батальон быстро занял намеченные пункты. Справа 26-й батальон обнаружил, что итальянцы не пришли в себя после артобстрела и просто сбежали. Грунт был каменистым и твердым, поэтому окапываться было очень и очень тяжело. Многие солдаты просто воспользовались вражескими траншеями, которые хорошо укрывали их следующие 4 дня от вражеского обстрела. Тем временем, 2 головные роты раджпутов, потеряв более 30 процентов состава и израсходовав боеприпасы, отошли с Джебель-Гарси. Думая, что атака захлебнулась, противник усилил натиск на 1/9-й гурков и Эссекский батальоны.

Но тут вмешался командир артиллерии 4-й индийской дивизии бригадный генерал Димолин. Его 300 пушек могли в течение минуты выпустить 8 тонн снарядов по указанной цели и через 5 минут переключиться на обстрел другой. "Корректировщик сообщил, что вражеская пехота в 300 ярдах от него, и тогда заработала вся дивизионная артиллерия. Снаряды накрыли наступающие цепи. Когда дым рассеялся, от них ничего не осталось. Это обрадовало, и мы надеялись, что хорошо расквасили бошам нос", - писал Димолин.

Однако, несмотря на этот обстрел, все еще сохранялась возможность, что Гарей будет потерян. Поэтому Такер был обеспокоен положением на своем правом фланге, где новозеландцам пришлось очень туго на Такруне. Чтобы не дать противнику отрезать их, он двинул вперед 7-ю бронетанковую и 23-ю моторизованную бригады. При поддержке 40-го и 50-го танковых полков новый командир 7-й бригады бригадный генерал Ферт (он заменил Ловетта, после того как тот был ранен) сумел провести 4/16-й пенджабский батальон к Киппенбергеру. Вскоре после полудня 20 апреля 5-я бригада была направлена на равнину юго-западнее Гарей и заняла подножие горы.

На Такруне 21-й батальон Киппенбергера в тот же день сменил маори на вершине. В исключительно жестоких боях итальянцы забросали гранатами здания, где маори укрыли своих раненых, вероятно, не зная, кто там укрывается. Однако новозеландцы штыками и фанатами отбили атаку, хотя многие итальянцы пытались сдаться в плен.

Меткий огонь нового 17-фунтового противотанкового орудия разрушил каменные здания деревни Такруна. Стремительный бросок отделения маори захватил врасплох парашютистов дивизии "Фольгоре" и солдат немецкого 104-го панцер-гренадерского полка, которые укрывались в развалинах. Они сдались в плен. Этот успех открыл дорогу для захвата Джебель-Такруна. Итальянские солдаты, занимавшие вершину, нашли под камнями тело сержанта Брессаниниче, все еще сжимавшего винтовку. Собственной кровью он написал на клочке бумаги: "Да здравствует король! Да здравствует Италия! Боже, храни Италию!"

"Мы, итальянцы, становимся все лучше, чем дольше идет война. Мы очень быстро учимся, и наши войска становятся все лучше. Немцы помогают нам, и если говорить о военных действиях в Тунисе, то у нас есть все основания гордиться собой", - заявил Паоло Коласиччи. Такер был свидетелем их упорной обороны на рубежах Вади Акарит и у Такруны. Он думал, что прорыв позиций у Анфидавилля будет стоить англичанам слишком дорого. За 2 дня боев его дивизия потеряла 500 человек, а дивизия Фрейберга - почти 600. Некоторые стрелковые роты в ходе боев за Гарей потеряли до трети своего состава. Ни один командир дивизии не мог мириться с такими потерями, если план атаки был ошибочным. Поэтому Такер и Фрейберг сказали Хорроксу, что они больше не будут вести лобовые атаки в районе Гарей и Такруны.

* * *

Монтгомери все еще не отказался от надежды прорваться силами 8-й Армии вдоль прибрежной равнины на север от Анфидавилля и нанести противнику решающий удар. Повинуясь его приказу, Хоррокс приказал Такеру и Фрейбергу ночью 28/29 апреля двинуть танки и пехоту на грузовиках на прибрежную равнину. Западный фланг расположения армии должны были составить легкие силы. Генералам это совершенно не понравилось, и Хоррокс заметил: "В глубине сердца я сочувствовал им, но ничего иного, кроме лобовой атаки, предложить было нельзя. Нас ждали тяжелые потери". Он мог прибыть в штаб 8-й Армии и изложить все это Монтгомери. Но фельдмаршал очень ловко выбрал время для отлучки. Он отправился в Каир, заниматься планированием операции "Хаски", как разболтала БиБиСи. "Как только Монти сообразил, что застрянет под Анфидавиллем, он удрал в Каир, чтобы заняться планированием высадки в Сицилии", - прокомментировал МакКрири. Столь же язвительным был и Алан Брук, который сказал Александеру: "Это не самый подходящий момент бросить армию".

Так как Монти отсутствовал, план атаки был приведен в действие. Однако дивизионные командиры упирались, и опасения их штабов стали известны всей армии. Ночью 22/23 апреля, как и планировалось, части Такера были сменены на Гарей 153-й бригадой. Потрепанные батальоны отправились на давно заслуженный отдых. Радист Брэдшо (артиллерия 4-й индийской дивизии) писал: "Старики считали, что атака Гарей была самой тяжелой за все 2,5 года боев".

На следующую ночь (23/24 апреля) 5-й батальон гайлендеров Сифорта сменил маори на Такруне, а другой батальон 152-й бригады Мюррея, 5-й королевы собственный гайлендеров Камерона, занял высоту, которую потом назвали "Эдинбургским замком". Мюррей недовольно сказал Киппенбергеру, что его частям придется впредь ходить в атаку без волынщиков. Киппенбергер поинтересовался, почему? Да потому, что волынщика часто разрывает на куски. А британская армия не может позволить себе каждый раз платить 80 фунтов за новую волынку.

Основная тяжесть атаки хребтов Джебель-эль-Срафи и Джебель-Терхуна выпала 26-му батальону новозеландцев, которых прикрывала 201-я гвардейская бригада. Эти хребты преграждали путь 4-й индийской дивизии на Тебагу, которая находилась в 5 милях к северу от Анфидавилля. Новозеландцы сумели днем 25 апреля, несмотря на сопротивление врага, занять Терхуну. Однако все попытки захватить Джебель-эль-Срафи были сорваны сильнейшим артиллерийским и минометным огнем. Во второй половине дня была проведена вторая атака, которая превратилась в серию мелких схваток. Итальянские пулеметчики в конце концов были уничтожены штыковыми атаками. К вечеру новозеландцы окопались на хребте Срафи, ожидая контратаки, и запросили у штаба поддержки танков. Им ответили, что танки уже в пути. На следующее утро противник открыл бешеный огонь по хребту, и в штаб полетела новая просьба о помощи. Новозеландцы получили грубый ответ: "У танков нет крыльев". Это было уже слишком. "Если у них нет, так у нас скоро появятся!"

Через час танки прибыли. Теперь следовало подобрать и эвакуировать раненых. Бой как-то стих, и ночью 26/27 апреля новозеландцев сменила 169-я бригада Лайна. Это была первая из двух бригад 56-й пехотной дивизии генерал-майора Майлса. Она проделала 3200 миль за 32 дня, прибыв из Киркука. В момент смены войск вражеские артиллеристы снова обстреляли Джебель-эль-Срафи, нанеся новые потери 26-му батальону, который в маленькой стычке лишился трети состава.

Монтгомери снова появился 26 апреля, страдая от тонзиллита и дурного настроения. Хорроксу приказали "прекратить кровопролитие" и завершить бой. Фрейбергу, который уже определил, что успешная атака Хаммамета будет стоить его дивизии 4000 человек, а неудачная - 1000, он сказал: "Ставки так велики, что мы будем прорываться здесь". Хоррокс тоже думал, что операция "Аккомплиш" приведет к лишним потерям. Он сказал Монтгомери: "Мы сумеем прорваться, но я сомневаюсь, останется ли в итоге что-нибудь от 8-й Армии". Тем не менее, подготовка наступления продолжалась. Но его успех зависел от действий 1-й Армии, которые могли сделать атаку вообще ненужной.

* * *

Однако на севере не было видно никакого движения. Хотя вылазка генерал-майора Шмида не отсрочила операцию "Вулкан", войска Андерсона, которые пошли в атаку утром 22 апреля, повсюду столкнулись с упорным сопротивлением.

В южном секторе IX корпус Крокера отправил 46-ю дивизию атаковать возвышенности к западу от Себкрет-эль-Курзиа при поддержке огня более чем 200 орудий. Сзади ждала 6-я бронетанковая дивизия, готовая двинуться по равнине Губеллат. 2/4-й батальон короля собственной йоркширской легкой пехоты, серьезно пострадавший во время удара немцев, просил отложить атаку, но его снова бросили в бой. Разрывом немецкого снаряда был тяжело ранен командир батальона, погибли командиры 152-го полка полевой артиллерии и 6-го Линкольнского батальона.

При поддержке танков "Черчилль" эскадронов А и В 51-го танкового полка 138-я бригада к полудню заняла указанные цели. Справа 128-я бригада при поддержке эскадрона С почти не продвинулась. Лишь на рассвете 24 апреля англичане обнаружили, что ночью противник отступил.

6-я бронетанковая дивизия двинулась вперед позже, чем ожидалось. Наступление замедляла масса глубоких вади, но 26-я бронетанковая бригада, которую возглавлял 16/5-й королевы уланский полк, уничтожила штабы 9-го батальона 69-го панцер-гренадерского полка и 14-го батальона истребителей танков, 104-го панцер-гренадерского полка. На следующий день 17/21-й уланский полк натолкнулся на 7-й танковый полк и 501-й батальон тяжелых танков. Англичане не смогли использовать преимущества очень сложной местности под метким огнем немецких танков. Вдобавок появились совершенно непрошеные штурмовики Hs-129B. Слева наступали ветераны 1-й бронетанковой Бриггса. Они быстро завязли в минах и высоком густом кустарнике. Хорошо замаскированные 88-мм орудия, как в тире, расстреливали "Шерманы" и "Крусейдеры" Гнедых королевы и 9-го уланского, когда они пробирались в лабиринте вади. И еще очень долго поле боя освещали горящие танки...

Так как Крокер не сумел продвинуться вперед, ночью 24/25 апреля он перебросил 6-ю бронетанковую на помощь 1-й бронетанковой. На следующий день 1-я дивизия ринулась в наступление, а 6-я повернула на юг в направлении Джебель-Курнин. Этот удар по двум направлениям на узком участке фронта ничего не мог дать при хорошо подготовленной обороне. 10-я танковая дивизия и дивизия "Герман Геринг" отбили атаку, однако и без того тяжелая ситуация с боеприпасами в 5-й Танковой армии еще больше ухудшилась. В итоге Андерсон приказал Крокеру отправить 6-ю бронетанковую дивизию в армейский резерв, сохранив у себя 46-ю пехотную (без 139-й бригады) и 1-ю бронетанковую дивизии.

* * *

Тем временем в секторе V корпуса Оллфри 78-я дивизия направила в атаку две бригады. 36-я должна была занять холм "Лонгстоп", который никак нельзя было обойти - с него немцы могли обстреливать обе дороги, ведущие в Тунис. 38-я бригада должна была атаковать Хейдус и Таннгушу. После ужасной грозы 22 апреля более 400 орудий в 1.00 открыли огонь по вершине "Лонг-стопа", обрушив на холм 50000 фунтов снарядов за 5 минут. После этого в атаку пошел 6-й Западно-Кентский, пополненный тыловиками (поварами, писарями и тому подобным сбродом) и 5-й Восточно-Кентский.

Еще до того как они добрались до подножия холма, атакующие столкнулись с минами и колючей проволокой, но все-таки прорвались в клубах дыма и пыли. Солдаты 756-го горно-пехотного полка ждали, укрывшись в глубоких окопах. Из безопасных укрытий они следили, как огневой вал движется дальше, а потом открыли огонь, задержав Западно-Кентский батальон. Поднимавшийся по западному откосу Восточно-Кентский сумел продвинуться немного дальше. Уже на рассвете командир 36-й бригады Хьюлетт бросил на штурм 8-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда. Батальон должен был пройти "Лонгстоп" и занять соседнюю высоту Джебель-Рар, однако главное наступление развивалось так медленно, что это оказалось невозможно. Батальон двигался перебежками, чтобы сократить потери, ведь в ротах и так оставалось не более 50 человек. Однако разрыв снаряда уничтожил практически весь штаб батальона, погиб и командир, Колин МакНабб.

Дальше людей повел молодой майор Джек Андерсон. Проявив исключительную отвагу и командирские качества, он ворвался на вершину при помощи нескольких танков Северо-Ирландского кавалерийского. Но из 300 гайлендеров уцелели всего 4 офицера и 30 солдат. За свой подвиг Андерсон был награжден Крестом Виктории. Командир 1-го Восточно-Суррейского батальона (11-я бригада) получил Орден за выдающиеся заслуги, так как сумел удержать эту исключительно важную вершину. На помощь гайлендерам и Восточно-Суррейскому Хьюлетт отправил Западно-Кентский батальон. На следующее утро (24 апреля) 6-й батальон получил приказ занять Джебель-Рар, отделенный от Джебель-эль-Амера глубоким ущельем. Его солдатам пришлось выдержать сильнейший минометный обстрел с Хейдуса, и они остановились, немного не дойдя до цели. Когда Хьюлетт отменил атаку, от 4 рот батальона остались 80 человек, которых свели в 2 роты. Впрочем, они тоже имели неполную численность.

Войска на "Лонгстопе" подвергались постоянному минометному и артиллерийскому обстрелу до середины дня 26 апреля, когда Восточно-Кентский батальон обошел Джебель-Рар и при поддержке эскадрона Северо-Ирландского кавалерийского выбил оттуда неприятеля, взяв в плен более 300 немцев. Последняя гора теперь была в руках англичан, и впереди расстилалась долина реки Меджерда, по которой планировалось вести финальное наступление. Прямо впереди, всего в 30 милях, находился город Тунис. Эвелью совершенно справедливо представил Хьюлетта к награждению Орденом за выдающиеся заслуги. Награждение было отпраздновано в расположении Западно-Кентского батальона, когда тот отдыхал и переформировывался.

* * *

Находившаяся чуть далее на северо-запад 38-я Ирландская бригада кое-как оправилась от тяжелых боев 16 апреля на Джебель-Анг и Таннгуше, хотя в течение 6-дневного отдыха она постоянно подвергалась минометному и артиллерийскому обстрелу. Затем под непрерывным моросящим дождем ночью 22/23 апреля ирландские фузилеры пошли сквозь стену огня на груду камней, названную высотой 622. В это же время иннскилленцы предприняли еще одну попытку захватить Таннгушу, а Лондонский ирландский - деревню Хейдус. Хотя фузилеры поднялись на обе оконечности хребта, целиком его взять не удалось. Противник решительно оборонял Хейдус и Таннгушу, поэтому от Северо-Ирландского кавалерийского потребовались сверхчеловеческие усилия, чтобы перетащить 3 танка "Черчилль" через Джебель-Анг и 24 апреля спустить их к Кефу. На следующий день, когда фон Арним затеял перегруппировку своих войск, фузилеры при поддержке трех танков взяли-таки высоту 622 и удержали ее, несмотря на тяжелые потери. Теперь оборона Хейдуса и Таннгуши начала трещать.

Другие части V корпуса двинулись от Меджез-эль-Баб на деревни справа от Меджерды - Криш-эль-Уэд и Сиди-Абдаллах. Чтобы облегчить 4-й дивизии наступление на Тунис, 1-я пехотная генерал-майора Клаттербека 23 апреля атаковала позиции, оставленные англичанами перед Рождеством. Сопротивление 754-го полка 334-й дивизии было упорным, как всегда. Немцы превратили древние пересохшие колодцы в бункера и вырыли 2 мили окопов. 24-я гвардейская бригада бригадного генерала Колвина была вынуждена атаковать их под прикрытием артиллерии. На высотах над Криш-эль-Уэд ей пришлось отбивать стремительную контратаку. В рукопашной схватке обе стороны понесли тяжелые потери, однако гренадеры, шотландские и ирландские гвардейцы удержали позиции.

Справа от них 2-я пехотная бригада Мура тоже понесла тяжелые потери. 2-й батальон Северо-Стаффордширского полка и 1-й батальон полка лоялистов при поддержке полевой, средней и тяжелой артиллерии быстро захватили свои цели, но не успели окопаться. Поэтому внезапная контратака противника отбросила их назад. В течение нескольких часов кипели ожесточенные схватки, и исход боя колебался на весах. Лейтенант Сэндис-Кларк из полка лоялистов посмертно заслужил Крест Виктории, уничтожив несколько пулеметных точек. К концу первого дня боев выяснилось, что 2-я бригада потеряла более 500 человек. Поддерживавший ее 142-й танковый полк потерял 29 из 45 машин от огня "Тигров" 501-го батальона тяжелых танков.

На следующий день (24 апреля) 3-я бригада Мэтьюза, во главе которой шли 1-й короля Шропширский батальон легкой пехоты и 2-й батальон Шервудской лесной стражи, сумела прорвать вражеские позиции на хребте, хотя это стоило бригаде 300 человек. Погиб горячо любимый солдатами командир шервудцев подполковник Дж.Д. Плэйер.

Как только был захвачен холм "Лонгстоп", гвардейцы двинулись вперед, и 26 апреля они прошли 2000 ярдов через проход Габ-Габ к Джебель-Асуду и Бу-Оказу, которые прикрывали подходы к Тебурбе по восточному берегу реки Меджерда. Они получили приказ атаковать две длинные гряды холмов, ведущие к Бу-Оказу, 27 апреля во второй половине дня. Все пришли в ужас. В отличие от штаба дивизии, солдаты понимали, что атака среди бела дня станет просто самоубийством.

Сначала 1-й ирландский и 5-й гренадерский батальоны двигались относительно спокойно. Но потом их ряды начали просто таять под градом снарядов и мин с Бу-Оказа. Как вспоминал один ирландский гвардеец: "Они швыряли в нас все, кроме собственных фуражек". От 4 рот и штаба ирландского батальона осталось всего 173 человека. Они все-таки заняли указанный им хребет и продержались на нем 3 дня под постоянным обстрелом Боевой группы Иркенс, сформированной фон Арнимом 24 апреля из остатков своих мобильных частей. (Под командованием полковника Иркенса находились 5-й, 7-й, 8-й танковые полки, 501-й танковый батальон "Тигров", 47-й гренадерский полк, самоходный артиллерийский батальон, итальянский артиллерийский батальон и 2 зенитных батальона.) Когда 1 мая ирландцев сменил 6-й батальон гайлендеров Гордона, от них осталось только 80 человек. Зато вокруг лежали более 700 немецких трупов.

Наступавший западнее 5-й гренадерский батальон пострадал так же сильно. Однако он тоже удержал свои позиции. 1-й батальон шотландской гвардии вышел к Бу-Оказу левее. При этом погиб капитан лорд Лайел, в штыковой атаке уничтоживший расчет 88-мм орудия. Он был посмертно награжден Крестом Виктории. Штабной бардак привел к тому, что группа холмов немедленно была отдана обратно немцам. Смертельно уставшие шотландские гвардейцы так и не смогли вернуть ее в контратаке. Начались затяжные бои, и 29 апреля капрал Кеннели из 1-го ирландского гвардейского заслужил Крест Виктории, рассеяв немецкую пехоту, готовившуюся к атаке. Потом он благополучно вернулся к своему отделению.

* * *

Справа от 1-й пехотной дивизии 24 апреля в наступление пошла 12-я пехотная бригада 4-й дивизии. Она должна была пробить дорогу 10-й пехотной и 21-й танковой бригадам. Ею командовал бригадный генерал Дик Халл, бывший командир Группы "Блейд", получивший повышение в звании и должности. Он приказал 2-му батальону фузилеров совершить ночной переход южнее дороги Массико - Меджез к группе маленьких холмов, а потом, позади "угла Питера", повернуть к высоком хребту, у подножия которого приютилась деревня Ксар-Тир.

Грузовики фузилеров были остановлены егерским полком "Герман Геринг", при этом погиб подполковник Морис Брэндон. На следующую ночь 25/26 апреля фузилеры совершили новую попытку, на сей раз вместе с 6-м батальоном Черной Стражи. Однако они так и не сумели форсировать вражеские минные заграждения. При этом поддерживавший их 12-й танковый полк потерял 10 "Черчиллей".

Тогда Халл вызвал 1-й Западно-Кентский батальон и приказал взять три пункта: Сиди-Абдаллах, Кактусовую ферму и высоту 133. Тяжелые бои продолжались 4 дня (27-30 апреля). Впервые немцы применили огнеметные танки. Батальон потерял более 300 человек и был вынужден отойти. Налеты "Бостонов" и артиллерийские обстрелы почти стерли с лица земли Ксар-Тир, но не поколебали стойкости обороняющихся. Повторные атаки 12-й бригады тоже не принесли успеха, даже когда Хоксуорт бросил ей на помощь 2-й герцога Корнуоллского батальон легкой пехоты из 10-й бригады.

Поредевшая и измученная 12-я бригада ничего не могла сделать. Ночью 30 апреля ее сменила 11-я бригада Касса из 78-й дивизии. На следующий день немцы прислали пленного американского офицера с предложение установить перемирие на сутки, чтобы похоронить убитых, которые грудами лежали вдоль линии фронта. Однако ответом на предложение стали новые налеты бомбардировщиков и усиление артиллерийского обстрела. Англичане считали, что это просто уловка, чтобы подбросить подкрепления и подвезти боеприпасы.

Эта кровавая мясорубка вынудила фон Арнима перебросить Африканский корпус генерала танковых войск Ганса Крамера на новые позиции у Пон-дю-Фана, лишив итальянскую 1-ю Армию ее танков. Часть сил корпуса была передана 5-й Танковой армии. Эти перемещения вызвали некоторое замешательство. "Ситуация меняется ежечасно. Сначала приходит приказ, его тут же отменяют. После 11 апреля битва вступила в завершающую стадию, и уничтожение нашего плацдарма в Африке лишь вопрос времени. У нас еще есть солдаты, но нет техники и боеприпасов. Люфтваффе не могут обеспечить доставку снабжения, а грузы, отправляемые морем, идут на дно. Мы только обороняемся", - писал один немецкий офицер.

Дивизии "Марокко" и "Алжир" французского ХIХ корпуса начали наступление на Пон-дю-Фан. 27 апреля фон Арним и фон Верст признали, что положение очень серьезное. С помощью службы радиоперехвата англичане узнали, что IX корпус Крокера нанес частям противника большие потери. Александер считал, что Крокер хорошо показал себя в последних боях. Однако 27 апреля он получил рану в плечо во время демонстрации нового противотанкового оружия. Тем не менее, потери, которые понесла немецкая 334-я дивизия от ударов 1-й и 78-й пехотных дивизий, а также наступление французов и американцев на позиции дивизии "Фон Мантейфель" вызвали глубокую тревогу штаба 5-й Танковой армии.

* * *

На северном фланге союзников Французский Африканский корпус и таборы марокканцев вели свою собственную битву. Это было странное соединение, укомплектованное приверженцами Свободной Франции, политическими эмигрантами, берберами и испанскими республиканцами. Ими командовали не менее странные личности, вроде еврейского врача и испанского адмирала. Марокканские таборы приводили всех в ужас своей жестокостью. Они предпочитали действовать ножами, чтобы не расходовать патроны.

Рядом с ними 23 апреля 3-й батальон 47-го полка (9-я дивизия) начал наступление на Джефну, отталкивая правое крыло Мантейфеля, которое оказывало чисто символическое сопротивление. Сильные патрули были направлены к холму "Зеленый", расположенному севернее дороги на Матир. На другой стороне дороги 1-й батальон с боем занял несколько хребтов и подошел на расстояние мили к холму "Лысый". При активной поддержке патрулей 39-й полковой боевой группы, которая сменила 1-ю парашютную бригаду в Тамере, 1-й и 3-й батальоны заняли господствующие высоты на Джебель-Айншуна к северо-западу от Джефны. Солдатам пришлось буквально продираться сквозь заросли густого высокого кустарника, ползти через минные поля, карабкаться на утесы под огнем минометов и пулеметов. Особенно сильно пострадал 1-й батальон, потерявший командира и большую часть штаба.

25 апреля 39-й полк, наконец, захватил 4 мили холмов и гор Айншуны. Только что прибывший на фронт 2-й батальон потратил 4 дня, чтобы занять один особенно хорошо укрепленный пункт (высота 382), но к 30 апреля все 3 батальона заняли господствующие высоты и могли контролировать вражеские коммуникации и позиции вокруг Джефны. После того как 26-й батальон полевой артиллерии за один день выпустил более 4000 снарядов по немецким позициям, 160-й панцер-гренадерский полк 1 мая начал отход на северо-восток. Вскоре после этого передовые патрули 39-го полка вошли в город. Два дня спустя 47-й полк занял холмы "Зеленый" и "Лысый". Противник не стал удерживать их, после так как американцы обошли его с севера. Дорога Джефна - Матир была открыта.

Действующие на побережье 60-я полковая боевая группа и Французский Африканский корпус начали наступление 23 апреля. Американцы двигались по холмам вдоль обоих склонов долины Седженана, а французы - прямо на Бизерту. Однако немецкий 962-й стрелковый полк, который сменил совершенно не желавших сражаться итальянцев, сумел удержать 3 батальона 60-го полка. Им пришлось идти сквозь заросли, так как дороги были густо заминированы. При наступлении по тяжелой местности атакующие часто лишаются поддержки артиллерии, однако начали сказываться растущие профессионализм и решительность американских пехотинцев. "Мы узнали, что должны захватывать гребни холмов и двигаться по ним, если хотим выжить. Следует избегать "естественных" путей. Горловины долин всегда хорошо укреплены и заминированы, поэтому наступление по самой долине может кончиться катастрофой. Захват горных хребтов был тяжелым занятием, однако он спас сотни жизней и дал нам психологическое преимущество", - объяснил один офицер.

Американцы двинулись дальше, к Кеф-эн-Нсур. Боеприпасы, продукты и все остальное им доставляли теперь караваны мулов. 3-й батальон захватил этот пункт 2 мая и закрепился на позициях, с которых можно было контролировать равнину Матир. После эвакуации раненых 962-й полк попытался сражаться, но, несмотря на храбрость отдельных солдат, он не мог держаться бесконечно. Находившиеся южнее 334-я пехотная дивизия генерал-майора Краузе и парашютно-десантный полк "Барентин" тоже были вынуждены отойти, не выдержав напора американцев.

* * *

Между Уэд-Тине и дорогой Сиди Н'Сир - Тебурба стоит группа покатых холмов. Именно там 23 апреля начала наступление американская 1-я пехотная дивизия. Ее три полка - 16-й, 18-й и 26-й - двигались вслед за огневым валом. Саперам пришлось снять 1800 мин, прежде чем 26-й полк смог начать наступление. 16-й полк, наступавший на юго-восток, встретил плотный артиллерийский и минометный огонь.

На правом фланге дивизии 2-й батальон 18-го полка налетел на решительную контратаку 10-й танковой дивизии. Ему удалось продвинуться дальше лишь ценой заметных потерь и благодаря поддержке роты из состава 1-го батальона 13-го танкового полка. После тяжелых боев утром 25 апреля немцы отошли на восток. Они очистили многие возвышенности, с которых можно было видеть вход в "Мышеловку" - маленький северо-восточный выход из долины Тине.

На юге 6-й полк бронепехоты (1-я танковая дивизия) прикрывал правый фланг дивизии Аллена и левый фланг 38-й Ирландской бригады, которая должна была захватить Хейдус. Остальные части американской 1-й танковой дивизии (без 13-го танкового полка) стояли в резерве, ожидая, пока пехота очистит долину Тине, чтобы танки могли начать движение на Матир. Хармон принял дивизию у Уорда, когда она стояла в Лессуде, отдыхая и приводя себя в порядок после боев возле Макнаси и Эль-Геттара. Первым делом Хармон собрал всех офицеров. Облаяв тех, кто опоздал, Хармон обвинил всех в недостаточной агрессивности. Он сказал, что штаб 1-й Армии считает их дивизию небоеспособной.

Это было прямым оскорблением памяти тех 300 человек, которые погибли в марте и начале апреля. Робинетт решил, что Хармону просто не хватает здравого смысла. Но сам Хармон позднее заявил, что неправильно оценил эффект речи, которая должна была воодушевить людей. 13 апреля бригадного генерала МакКвиллина во главе Боевого командования А сменил полковник Кент Ламберт. Хармон ничего не мог сделать с Патгоном, который желал убрать МакКвиллина. Сам Хармон считал его прекрасным офицером, и МакКвиллин был отправлен в Соединенные Штаты в порядке ротации командных должностей.

Большая часть дивизии прибыла в Беджу 22 апреля. Хармон старался превратить ее в единый кулак, но не имел власти перебросить туда всю дивизию целиком.

Наслаждаясь собственной независимостью, Робинетт (Боевое командование В) 11 апреля лично обратился к Эйзенхауэру с просьбой отправить его в расположение британского V корпуса, чтобы участвовать в наступлении на Тунис от Меджез-эль-Баб, "так как мои солдаты чувствуют, что у них есть счет к немцам в этом районе". Разумеется, Эйзенхауэр отклонил такую просьбу, и Командование В двинулось к "Мышеловке" вместе с 18-м полком.

Южнее Уэд-Тине полковник Роберт Стэк вел свой 6-й полк бронепехоты вдоль цепи холмов. После тяжелых боев 28 апреля американцы захватили "Мышеловку". При этом рядовой Николас Минью штыком убил 10 вражеских солдат, прежде чем сам погиб. За свою отвагу он был награжден Медалью Почета. Немцы были вынуждены отойти на вторую линию обороны, после того как англичане заняли Хейдус, хотя на северо-западе они все еще держались возле Сиди Н'Сир.

Продвигаясь на восток по долине Тине, 1-я пехотная дивизия открыла свой левый фланг, поэтому Командование В Робинетта было вынуждено ночью 23/24 апреля совершить ночной марш по грязи, чтобы прикрыть его. Поэтому 26 апреля Брэдли решил пересмотреть план атаки Пкорпуса. Фронт Аллена был сужен, а 34-я дивизия приготовилась нанести удар левее, через холмы восточнее и западнее Сиди Н'Сир.

В ответ на настоятельные просьбы Хармона 1-я танковая дивизия взяла на себя весь южный фланг, который стыковался с англичанами. Когда Андерсон посетил штаб Хармона, английский командующий спросил, что он собирается делать с танками на пересеченной местности, которая лежит впереди. Хармон терпеливо изложил план Брэдли, по которому ему следовало двигаться на Матир. "Мальчишеская глупость", - сказал Андерсон, помахивая стеком. "Я заставлю этого ублюдка проглотить каждое слово", - прошипел ему в спину Хармон.

В центре расположения II корпуса с 26 апреля по 2 мая бои шли вокруг высоты 609 (Джебель-Тахент), последней крупной возвышенности западнее Матира. Ее белые скалы поднимались над окружающими холмами, на которых 334-й пехотный полк и парашютно-десантный полк "Барентин" организовали систему обороны. Солдаты Райдера почти не имели опыта атак, но зато хорошо знали, как отступать. 168-й полк был сильно потрепан в боях за Сиди-бу-Зид. "Захватите мне этот холм, и вы сокрушите всю систему обороны противника на нашем фронте. Захватите его, и уже никто не усомнится в стойкости вашей дивизии", - сказал Брэдли Райдеру. После Фондука 34-я пехотная провела несколько учений, перед тем как отправиться к Бедже. Поэтому войска, собранные у дороги Сиди Н'Сир - Шувайки, были полны уверенности.

Слева 1-й и 3-й батальоны 168-го полка начали атаку, прикрываясь огнем 175-го батальона полевой артиллерии и корпусной артиллерии. В течение 3 дней шли ожесточенные бои за группу низких холмов. Тем временем 135-я полковая боевая группа полковника Роберта Уорда, несмотря на сильный артиллерийский и минометный огонь, сумела взять высоту 409, преграждающую путь к высоте 609. Совершенно игнорируя значение Джебель-Тахента, Андерсон предложил обойти его по долинам, однако Брэдли не обратил внимания на этот совет. 28 апреля с утра и до вечера грохотала американская артиллерия, обстреливавшая высоту 609. 1-й и 2-й батальоны 135-го полка приготовились атаковать передовые укрепления, тогда как 3-й батальон должен был отвлечь внимание немцев ложной атакой с юго-запада. 2-й батальон 168-го полка должен был наступать севернее.

29 апреля в 5.00 войска двинулись в атаку. Вскоре 1-й и 2-й батальоны встретили сопротивление немцев, которое постепенно становилось все упорнее. 3-й батальон, забыв о поставленной задаче, бросился в лобовую атаку. Под сильнейшим огнем один его взвод ворвался в деревеньку в ложбине у подножия горы. Однако дальше находился обрыв высотой 200 футов. Остальная часть батальона сумела продвинуться на полмили вверх по склону и окопалась на ночь.

На следующий день атака возобновилась при поддержке "Шерманов" 1-й танковой дивизии. Вскоре немцы метким огнем уничтожили 2 танка, однако огонь остальных указал цели корпусной артиллерии и ослепил засевших на холме немцев. Артиллерия принялась бешено обстреливать немцев, а саперы начали снимать мины. "Цепляясь за хвост" танков, пехота поползла вверх. В это же время солдаты 2-го батальона 168-го полка атаковали северную вершину высоты 609. К вечеру с помощью 1-го батальона 133-го полка большая часть плато была захвачена. Эта операция принесла столь нужный американцам успех и стала трамплином для новых побед. Когда 31 апреля немцы попытались контратаковать с северо-востока, они были отброшены плотным огнем 2-го батальона 168-го полка, который сменил 135-й полк. Солдаты Райдера держались, несмотря на атаки пикировщиков и артиллерийский обстрел. Попытки немцев отбить важный стратегический пункт не увенчались успехом.

В долине Тине мобильные части Хармона стояли в полной готовности. Солдаты ели, не покидая танков. Саперы отметили два коридора через минные заграждения вдоль долины. И тут со стороны Матира долетел грохот взрывов, и показалось зарево. Войска Оси готовились покинуть город. Чуть севернее 9-я пехотная дивизия вырвала у противника контроль над Джефной. Неприятель полностью потерял все высоты на границе равнины Матир.

* * *

Прикрывая фланг 1-й Армии, американский II корпус действовал гораздо лучше, чем ожидали англичане.

Зато наступление самого Андерсона на Тунис развивалось очень вяло. Попытка Монтгомери взять Анфидавилль вообще провалилась.

2 мая на совещании в штабе II корпуса Брэдли была рассмотрена возможность наступления на Бизерту, также кто-то предложил перебросить на фронт еще одну дивизию. Это могло вынудить немцев двинуть против американцев дополнительные войска, что облегчило бы действия Андерсона. Но на такой риск Брэдли не пошел. "Эта кампания слишком важна для престижа американской армии", - сказал он собравшимся офицерам. Не желая таскать для англичан каштаны из огня, на просьбу Андерсона прислать полковую боевую команду для замены одной из английских бригад Брэдли 28 апреля холодно ответил, что в принципе согласен, однако ему требуется время, чтобы изучить вопрос. Он не желает повторения недавних событий, когда американские части растаскивали по кускам.

Затем Брэдли добился запрета Эйзенхауэра на перемешивание американских и английских частей и использовал свое право обращаться прямо к Александеру, который поддержал его. В результате Андерсону и Монтгомери пришлось обходиться своими силами.

"Завтра начнется самая грандиозная атака британской армии в этой войне. Мы должны сделать это. Помоги нам бог, если мы не сумеем".

Военный корреспондент Филипп Джордан, запись в дневнике 5 мая 1943 г.

Американцы были совершенно уверены. "Давайте отправим Монти радиограмму и спросим, не прислать ли ему пару американских советников, чтобы показать его бойцам пустыни, как нужно прорываться через эти холмы", - сказал Брэдли своему начальнику штаба. 8-я Армия застряла под Анфидавиллем, 1-я Армия тоже не могла нанести решающий удар. "Айк говорит, что Алекс не так хорош, как он думал раньше. Сейчас он против настоящих боев", - отмечает Эверетт Хьюз.

Началась подготовка операции "Аккомплиш", хотя Фрейберг и Такер выступали против. Много лет спустя Дик МакКрири сказал: "Я всегда хотел перебросить части 8-й Армии на фронт 1-й раньше, чем это было сделано в действительности. Однако Алекс старался избежать серьезных споров с Монти!" Штаб 18-й Группы армий всегда считал, что финальное наступление на Тунис должна вести 1-я Армия, однако желал, чтобы слава Монти и угроза со стороны 8-й Армии убедили противника, что главный удар будет нанесен с юга. Решив, что это не более чем формальная уловка, штабисты не сообщили Монтгомери, что Хоррокс приказал 56-й дивизии ночью 28/29 апреля захватить Джебель-Срафи и Джебель-Терхуну. К этому времени 169-я бригада бригадного генерала Лайна находилась на фронте менее 2 суток. Его неопытные солдаты были набраны в южных пригородах Лондона - клерки, продавцы, мелкие торговцы. Основным правилом их жизни было уважение к закону: не лги, не укради, а самое главное - не убий. Сам командир бригады заметил: "Для человека с подобным воспитанием и взглядами было страшным ударом осознать, что немцев надо убивать, и более того, это должен сделать он сам".

Первая атака закончилась успешно, однако утром 29 апреля немцы провели сильную контратаку и выбросили англичан со Срафи. Они в панике бежали и едва не увлекли за собой солдат, находившихся на исходной позиции. Рональд Левин сухо замечает: "Это был всего лишь второй раз, когда я видел бегущую пехоту. Впервые это произошло на линии Марет, когда они бежали через позиции моей батареи. На данной стадии Африканской кампании это было просто ужасное зрелище..." Этот инцидент, сам по себе малозначимый, убедил Монтгомери, что 8-я Армия не сможет прорвать позиции возле Анфидавилля без колоссальных потерь, которые могли поставить под угрозу проведение операции "Хаски". Его объяснения в штабе 18-й Группы армий приняли без радости. Как пишет Миллер: "Телеграмма Монти сообщает, что он не может атаковать и приводит в качестве оправдания неопытность 56-й дивизии. Мы понимаем, что Монти не хитрит, но подозреваем, что это просто мелкий человечишка, который однажды сорвал крупный куш. Он не будет рисковать неудачей после успеха, никому не станет помогать и думает только о себе. Мы поняли, что именно нам придется громить фрицев и очищать Тунис, причем делать это быстро. Если Монти не желает, этим должны заняться другие".

30 апреля Александер вместе с МакКрири и Бродхерстом посетил передовой командный пункт Монтгомери. Монтгомери изложил причины, по которым именно 1-я Армия должна была нанести последний удар, пока 8-я Армия стоит южнее Анфидавилля. Александер подтвердил, что планирует атаку на фронте 1-й Армии, но при этом сказал, что командование IX корпусом вместо раненного Крокера должен взять на себя Фрейберг. Монтгомери это сразу отверг, так как считал Фрейберга "прекрасным стариканом, только немного глупым. Лучше пусть будет Хоррокс". Он вызвал на совещание Хоррокса и приказал ему: "Вы убываете сегодня же, взяв с собой 4-ю индийскую дивизию и 201-ю гвардейскую бригаду. Вы становитесь командиром IX корпуса в армии генерала Андерсона. Вы прорветесь к Тунису и закончите войну в Северной Африке".

Хотя Монтгомери заявлял, что план последней фазы войны в Тунисе был ему навязан, он отказался от идеи прорваться через Анфидавилль только после неудачи Лайма. Возражения Фрейберга и особенно Такера окончательно убедили его изменить замысел. "Лично я не сомневаюсь, что Монти намеревался ударить крупными силами на Хаммамет, и целью этого наступления было одно - досадить 1-й Армии. Я отговорил его и убедил атаковать в направлении Меджеза", писал Такер. Хотя Монтгомери несомненно сыграл роль в изменении планов союзников, не он один стоял у истоков операции "Страйк", которая в мае привела к внезапному окончанию войны в Тунисе.

"Мое сердце подпрыгнуло. Это было истинное искусство командира: внезапная смена направления и сокрушительный удар", - сказал Хоррокс, когда узнал о назначении на пост командира IX корпуса. Такер был счастлив, что покидает Анфидавилль. "Теперь мы должны воткнуть перышко в фуражку 1-й Армии, и я рад, что именно нам выпало это". Фрейберг заменил Хоррокса в качестве командира X корпуса, а Киппенбергер, получивший временное звание генерал-майора, стал командиром новозеландской дивизии.

Переброска 4-й индийской, 7-й бронетанковой дивизий и 201-й гвардейской бригады породила бесконечный поток машин, двигающийся по ночам в Меджез-эль-Баб, до которого было 200 миль. Противник помешать этому никак не мог. Его аэродромы подвергались постоянным ударам с воздуха, и немцы перебросили стареющие и все более уязвимые "Штуки" в Сицилию. В Тунисе остались только истребители, которые прикрывали Тунис и Бизерту, но их было слишком мало, чтобы попытаться атаковать эту гигантскую колонну. Когда автомобили 8-й Армии появились в расположении 1-й, потрепанные ржавые машины, на которых еще оставался пустынный камуфляж, были встречены возгласами удивления. Самоуверенность ветеранов не принесла им любви. Как заметил капитан Эдди из 7-й бронетанковой: "Они никак не могли понять, почему эти грязные и оборванные вояки, вышедшие из пустыни, уверены, что знают ответы на все вопросы".

До 2 мая разведка Кессельринга верила, что главный удар союзники нанесут от Пон-дю-Фана, но передвижения войск и перехваченные радиограммы позволили фон Арниму совершенно правильно угадать, что наступление начнется на позиции 5-й Танковой армии в долине Меджерда. После этого командование Группы армий "Африка" решило перебросить крупные силы из расположения итальянской 1-й Армии на фронт 5-й Танковой. В начале месяца туда прибыли тяжелые танки, которые разместились в долине Меджерда. За ними последовали остатки 8-го танкового полка, выведенного из состава 15-й танковой дивизии. Полк прибыл на новые позиции юго-западнее Туниса 4 мая. Остальные части дивизии, которые еще могли передвигаться, вместе со всеми танками Мессе, 88-мм орудиями и большей частью артиллерии тоже были направлены на усиление 5-й Танковой армии. Однако планы перебросить туда же части Африканского корпуса сорвались из-за нехватки топлива. Кроме того, следовало учитывать, что это окончательно подорвет дух итальянских дивизий. Если группа армий, штаб которой переместился на полуостров Бон, будет расколота вражеской атакой, штаб 5-й Танковой должен был взять на себя командование северным котлом, а итальянской 1-й Армии - южным. Борьбу следовало продолжать до последнего патрона.

Немцы готовились прикрыть самые уязвимые участки фронта 5-й Танковой армии в долине Меджерда. Для этого позади первой линии обороны был размещен мотоциклетный батальон 10-й танковой дивизии, имеющий зенитные орудия. Он должен был прикрывать гавань Туниса. 88-мм зенитки разместились юго-западнее города. Сама 10-я танковая дивизия (но без танков) осталась в Губеллате. В долине Меджерда 2/3 мая дивизия атаковала пехоту британского V корпуса, которая вклинилась в немецкую оборону южнее реки. После этого она находилась в готовности возле Массико. Больше командование войск Оси не могло сделать ничего, так как у него не хватало топлива и боеприпасов. Союзники из перехваченных радиограмм морского командования противника знали, что вскоре доставка снабжения Группе армий "Африка" полностью прекратится. Поэтому войскам, чтобы сохранить остатки топлива, были запрещены передвижения на расстояние более 50 км. Ситуация была настолько катастрофической, что Люфтваффе не могли найти 35 галлонов бензина в день, чтобы запустить свою радиолокационную станцию. После 4 мая солдатам уже не был гарантирован даже паек.

Героические попытки решить неразрешимую проблему привели к тому, что от капитана 1 ранга Майкснера потребовали привлечь к перевозкам топлива два подводных танкера, которые обычно действовали в Северной Атлантике. Эти субмарины должны были совершать по 4 рейса в месяц, чтобы доставлять в Тунис 72000 кубометров топлива. Два транспорта все-таки попытались совершить рискованное путешествие, однако оба были потоплены, и 3500 тонн грузов ушли под воду.

На позиции был брошен весь личный состав до последнего человека, даже медицинский персонал. Предвидя неминуемый конец, командование Группы армий "Африка" приказало отправить в Европу часть людей разведывательных служб, авиамехаников, секретную радиоаппаратуру. Те приборы, которые нельзя было вывезти, уничтожались. Эрнст Кюстнер, который вернулся в Трапани, чувствовал себя, как крыса, покинувшая тонущий корабль. Были эвакуированы заболевший Байерлейн и страдавший от крайнего переутомления фон Мантейфель. Второй отбыл из Туниса на последнем госпитальном судне, которое по пути подверглось ожесточенным бомбежкам. Прикованный к больничной койке, он все-таки не поддался панике и помог тушить пожар.

Под предлогом слабого здоровья фон Арним выслал из Африки командира 334-й дивизии генерал-майора Вебера. Он также отправил своего адъютанта и жениха своей единственной дочери майора фон Катена, которого пришлось силой затаскивать в самолет. Вместе с ним улетели два генерала, получившие новые назначения в Европе: Хильдебранд (21-я танковая) и Циглер (Африканский корпус). Их заменили генерал-майор Генрих-Герман фон Хюльзен и генерал танковых войск Ганс Крамер. Однако им не пришлось слишком долго командовать, так как вскоре они оказались в плену.

Северную Африку успел покинуть генерал-лейтенант Гаузе, вызванный на совещание в Италию, и обер-лейтенант Гейнц Вернер Шмидт, бывший адъютант Роммеля. Вызванный из Специального соединения 288, он прибыл в штаб итальянской 1-й Армии, грязный и измученный. Там ему дали двухнедельный отпуск, чтобы он мог жениться. Когда он попытался забрать с собой своего верного шофера, старый солдат заявил ему: "Сначала, герр обер-лейтенант, я должен побывать в госпитале. Я скоро вернусь". Больше Шмидт его не видел.

Заменили Вебера, фон Мантейфеля и Байерлейна - Краузе, Бюловиус и полковник Маркерт соответственно. Еще кое-кто получил предложение спастись, но отказался, например, генерал танковых войск фон Верст и его начальник штаба генерал-майор фон Кваст, полковник Помтов (начальник оперативного отдела штаба 5-й Танковой), фон Либенштейн (164-я легкая), фон Бройх (10-я танковая), фон Шпонек (90-я легкая) и Боровиц (15-я танковая). Для них всех война вскоре закончилась.

* * *

Характерной чертой операции "Страйк" было подавляющее превосходство в силах на участке наступления IX корпуса Хоррокса. На фронте 3500 ярдов проламывать позиции противника должны были английская 4-я пехотная и 4-я индийская дивизии. В прорыв предполагалось ввести 6-ю и 7-ю бронетанковые, которые должны были наступать на Тунис. Правый фланг Хоррокса прикрывал французский ХIХкорпус, который должен был захватить Джебель-Бу-Аказ и при необходимости поддержать главный удар. На севере американский II корпус должен был захватить высоты вокруг Шувайки и место слияния рек Джедейда и Тебурба.

Хоррокс знал, что лучшие шансы на успех он получит, если танки пойдут прямо через единственный мост в Меджез-эль-Баб, по долине Меджерда на Массико, оттуда на Сен-Киприан и далее на Тунис. Его командиры дивизий в целом согласились с таким направлением удара, однако возникли споры относительно методов действий. Такер хотел провести ночную атаку, поддержанную массированным артиллерийским огнем. Хоксуорт и сам Хоррокс отстаивали более привычное дневное наступление вслед за огневым валом.

Кое-какие не слишком деликатные фразы Такера убедили Хоррокса, что танки не смогут поддержать атаку 4-й индийской дивизии, которой предстояло двигаться через холмы, пока пехота не уничтожит зловещие 88-мм орудия. Более того, 4-я индийская испытывала нехватку личного состава, и новые тяжелые потери ставили под сомнение ее способность вести дневное наступление. Против этого было сложно возразить. Такер даже предложил освободить его от командования, если все-таки будет отдан приказ о дневном -наступлении. Он сказал Хорроксу: "Что ж, я готов уйти. Если я не нужен вам здесь, в Бирме нужны хорошие командиры!"

Чтобы скрыть свои намерения, Андерсон приказал поставить 70 макетов танков возле Бу-Арада, надеясь убедить фон Арнима, что удар будет нанесен на равнине Губеллат, или что он разделил свои танки. По радио велись переговоры якобы присутствующих в этом районе двух бронетанковых дивизий и штаба корпуса. Это, а также донесения агентов немецкой разведки, немного помогло англичанам - слишком грозно выглядели макеты. В результате 21-я танковая дивизия осталась в районе Пон-дю-Фана, а на направлении главного удара оказалась только ослабленная 15-я танковая дивизия.

Атака началась 6 мая в 3.00. Ее поддерживали 442 орудия (652, если считать пушки V корпуса), каждое из которых имело по 350 снарядов. Для сравнения скажем, что артиллерия фон Арнима имела всего 25-30 снарядов на орудие, и на складах совершенно не осталось боеприпасов для полевых и противотанковых пушек. Фон Арним не мог рассчитывать и на свои танки. У остатков Боевой группы Иркенс практически кончилось топливо, и она стояла возле Джебель-Бу-Аказ. Уцелевшие "Тигры" 501-го батальона тяжелых танков стояли на полуострове Бон. Хоррокс имел около 400 танков. Только 7-я бронетанковая насчитывала 72 "Шермана", 21 "Грант" и 47 "Крусейдеров". 21-я и 25-я армейские танковые бригады были оснащены "Черчиллями".

* * *

Тем временем танки Хармона уже вошли в Матир. Успех американцев на севере в районе Джефны и долины Тине вынудил немцев ночью 1/2 мая покинуть сектор Тине. Встречая только слабое сопротивление, 1-я танковая прошла 30 миль через "Мышеловку" и 3 мая в 11.00 вошла в город. Пробив основную линию обороны немцев на севере, американцы помешали фон Арниму бросить больше сил в долину Меджерда. 4 мая Хармон приказал Робинетту уточнить, сможет ли Боевое командование В дальше вести бой, а Боевое командование С Ламберта он отправил на северный фланг. Инженеры соорудили переправу через реку возле Матира, и дивизия начала закрепляться перед ударом, с помощью которого Хармон рассчитывал выйти к побережью.

Рельеф вынудил 1-ю танковую вести наступление двумя колоннами. Боевое командование А двигалось через военно-морскую базу в Ферривилле на севере, чтобы выйти на шоссе Тунис - Бизерта. В это же время Командование В повернуло от Джедейды на юго-восток, чтобы отрезать противнику путь отхода в сам город Тунис. Обе колонны попали под огонь германских пушек и противотанковых орудий, установленных на Джебель-Ашкель в 1600 футах над дорогой в Ферривилль и на холмах к югу от маршрута на Джедейду.

"Ты с этим справишься?" - спросил Брэдли Хармона. "Да, но это дорого обойдется". "Насколько дорого?" Хармон пожал плечами. "Наверное, танков в 50". Брэдли пришлось принять нелегкое решение. Он приказал: "Вперед. Если мы сейчас разнесем их на куски, в перспективе это оправдается".

* * *

Разведка боем показала, что противник создал прочную линию обороны на плато Матир. Когда 91-й разведывательный эскадрон Командования А попытался 4 мая атаковать Джебель-Ашкель, он встретил ожесточенное сопротивление частей Боевой группы Витциг. В ходе затяжного боя на западных склонах было захвачено 80 пленных. Еще несколько сотен немцев сдаваться не пожелали, их пришлось выковыривать из каменных нор с помощью истребителей танков.

Плотные тучи приковали к земле самолеты Северо-Африканской тактической авиагруппы, но 242-я авиагруппа Королевских ВВС продолжала полеты. Робинетт понес потери от воздушных атак, когда выдвигался к Матиру. Me-109 разбомбили новый мост на южной дороге в город. После этого он принял непродуманное решение повернуть на юго-восток вдоль дороги Матир Джедейда, но там среди холмов его уже ждали остатки дивизии "Герман Геринг". Он еще больше встревожился, когда рота капитана Дуайта С. Варнера, прикрывающая фланг 6-го полка бронепехоты, попала под обстрел и потеряла 9 танков.

Во второй половине дня на дивизионном командном пункте начались споры. Хармон требовал решительных атак, но командиры частей отговаривались, предупреждая, что будут высокие потери. На вооружении дивизии еще состоял 51 танк М3 "Ли". Эти машины прибыли из Англии и буквально разваливались на куски от износа.

Даже Хармон решил, что преступно посылать солдат в бой с такой техникой.

Когда Робинетт отправился к своему Командованию В, Хармон принял неожиданное решение: "К дьяволу, этот тип не будет сражаться за меня завтра!" Он приказал заменить Робинетта Бенсоном. Но в этот момент пушечная очередь немецкого самолета разнесла на куски автомобиль Робинетта. Шофер был ранен, а сам Робинетт получил осколок в ногу. Хармон воспринял это как знак небес. Робинетт на время вышел из строя, и его место занял Бенсон, "агрессивный и смелый". Осколок из левого бедра Робинетта извлекли быстро, но поврежденный нерв вынудил его провести в госпитале 8 месяцев, после чего он был признан ограниченно годным к военной службе. Робинетту пришлось стать начальником танковой школы. Несмотря на эту потерю, у Хармона остались два опытных командира и "хладнокровный боец" подполковник Хаузе, временно командовавший 2-м батальоном 13-го танкового полка, который отличился в грядущих боях.

* * *

Одновременно с ударом 1-й танковой на северо-восток от Джебель-Ашкель и вдоль южного берега озера Бизерта, севернее озера две полковые боевые команды 9-й пехотной и Французский Африканский корпус наступали на Джебель-Шенити. Северный фланг новой линии обороны противника опирался на эту гору. Далее фронт шел по берегу Гарет-Ашкель (где находился немецкий полк, совершенно не имеющий топлива), через Ферривилль к Джебель-Ашкель и соседние холмы. Удар с двух сторон ставил немецкие войска, сбитые с Джебель-Шенити, под удар американцев, наступающих от Матира на Ферривилль.

На правом фланге 1-й танковой дивизии вражеские линии шли через холмы юго-восточнее Матира к удобной для обороны местности в 10 милях на юг, между Эддехилой и Шувайки. Эти холмы поднимались над равниной на высоту от 600 до 1000 футов. Их можно было обойти, если Бенсон сумеет протолкнуть свое Командование по дороге Матир - Джедейда. Далее находилась Тебурба и пригороды Туниса. Чтобы прорвать эту линию, 1-я пехотная дивизия должна была форсировать Тине у северной группы холмов. А 234-я дивизия - наступать прямо на восток на Эддехилу и Шувайки.

Предварительные маневры начались 3 мая, когда 168-я полковая боевая команда при поддержке 175-го батальона полевой артиллерии начала наступление на Шувайки. Патрули легко пересекли равнину Уэд-Тине и на следующий день подошли к Эддехиле, где впервые столкнулись с сопротивлением немцев. Солдаты Райдера заняли высоты, вместо того, чтобы просто пересечь равнину. 5 мая они провозились в холмах юго-западнее города и лишь к вечеру сумели занять каменистые крутые склоны. Одновременно Терри Аллен отправил свою дивизию на холмы к западу от Тине напротив Джебель-Дуимисс. 6 мая он столкнулся с необходимостью атаковать полк "Баретин", хорошо окопавшийся на этих холмах. Уверенный в агрессивных намерениях немцев, Аллен едва не совершил крупную ошибку, собравшись отвести своих солдат.

А далеко на севере Французский Африканский корпус 4 мая захватил 3 холма у подножия Джебель-Шенити. Слабая контратака вражеской пехоты была отбита американской артиллерией. На следующий день 47-я полковая боевая команда (9-я дивизия) начала обходной маневр из Джефны, охватывая Шенити слева. К 6 марта войска Эдди находились прямо к северу от Шенити, угрожая перерезать дорогу Бизерта - Матир.

В секторе 1-й Армии Джебель-Бу-Оказ окутался дымом и пламенем, когда более 600 орудий 5 мая во второй половине дня начали забрасывать его взрывчаткой. Серия перебежек привела к тому, что 1 -и батальон герцога Веллингтона полка и 1-й батальон короля Шропширской легкой пехоты обошли справа и слева многострадальный 5-й батальон гвардейских гренадер. Этого оказалось слишком много для частей Группы Иркенс, которые откатились назад. Гренадеры с интересом наблюдали за боем, не трогаясь с места.

Признаки подготовки крупного наступления можно было видеть по всему фронту 1-й Армии. Саперы прокладывали дороги, устанавливали новые стальные мостки. В минных заграждениях расчищались проходы. На позициях устанавливались новые пушки, подвозились снаряды. Были подготовлены танковые цепные тралы, чтобы убирать незамеченные мины. В траншеях стояли батареи минометов, готовые к отражению контратак. "Веллингтоны" бомбили вражеские дороги и автоколонны. "Летающие Крепости" наносили удары по портам Тунис и Ла-Гулетт, а самолеты тактической авиации охотились за вражескими кораблями. По ночам "Веллингтоны" бомбили вражеские укрепления и места сосредоточения войск в долине Меджерда. Из глубокого тыла на помощь американской 1-й пехотной дивизии была спешно двинута 3-я пехотная дивизия Траскотта.

После того как пехота 4-й британской и 4-й индийской дивизий прорвет оборону, 6 мая в 7.00 планировалось двинуть вперед танки. 7-я бронетанковая дивизия должна была наступать на Сен-Киприен, а 6-я бронетанковая - на холмы к югу от Ла-Монтанья. Хоррокс заявил: "Если к завтрашнему вечеру пехота возьмет все намеченные пункты, а танки сумеют продвинуться хотя бы немного дальше, мы можем считать, что добились успеха". В свете того, что случилось позднее, это заявление звучит крайне любопытно.

Выстроенные как по линейке через каждые 7 ярдов орудия выбросили тонны взрывчатки в узкую горловину долины Меджерда. На рассвете Тактическое авиакрыло совершило первые из 2000 вылетов, которые были произведены в тот день. Бомбы сбрасывались на клочок 4 х 3,5 мили. 6 мая, начиная с 9.00, пилоты сообщали, что им просто нечего бомбить. Противник убрал свои самолеты с аэродромов, а машины - с дорог. Он закапывался в землю, прятался в траншеях и блиндажах, маскировал орудийные позиции. Британская и индийская пехота подождали, пока саперы сделают проходы в проволочных заграждениях и снимут мины. А потом 1/9-й гуркский и 4/ 6-й раджпутский батальоны двинулись вверх по склону. Первым же броском они глубоко вклинились в немецкую оборону. Пленных или расстреливали, или просто бросали на месте, чтобы забрать позднее, вместе с ранеными. Индийцы уничтожили целую линию пулеметных гнезд.

Когда 1/4-й Эссекский батальон двинулся следом, похоронные команды уже начали подбирать разбросанные тела. Индийцы, которые продвинулись на 2 мили от исходного рубежа, устроились на отдых. Кто-то пил пиво, кто-то устроился подремать, несмотря на рев истребителей и штурмовиков прямо над головой. Эссекский батальон развернулся перед фронтом индийцев и при поддержке 30 танков "Черчилль" 25-й танковой бригады двинулся к главной цели атаки высоте 165. Одна рота устремилась к Френджи, где был захвачен грузовик, полный немцев. Батарея "Небельверферов", обстреливавшая позиции дивизии, была захвачена вместе с расчетами и боеприпасами. Впервые в руки англичан попали исправные образцы этого ужасного оружия. Потери оказались небольшими. Ценой 137 убитых и раненых вражеская оборона была пробита, и 7-я бронетанковая начала двигаться вперед. В 8.45 ее танки поравнялись с передовыми цепями индийцев.

Справа от дороги Меджез - Тунис наступали 1/6-й Суррейский и 2-й герцога Корнуоллского легкой пехоты батальоны (10-я бригада). Их поддерживала 21-я танковая бригада бригадного генерала Айвора Мура. Артиллерия за 2 часа выпустила более 16000 снарядов. К 7.00 пехота пробила коридор к хребту Массико. Капрал Кук из 48-го танкового полка писал: "С крыши башни открылось просто замечательное зрелище. Позади нас мигала длинная линия вспышек, освещая небо на горизонте. Призрачные тени плясали вокруг нас, когда мы двигались к немецким позициям. Впереди скрещивались сверкающие линии трассирующих пуль. Это зрелище приободрило нас всех. Мы все стали участниками грандиозной драмы".

После этого мощного удара 15-я танковая дивизия немцев просто развалилась. Система связи была нарушена, части потеряли управление. И немцы, что было совсем необычно, бросились наутек или спешили сдаться в плен, хотя не всегда удачно. Снова обратимся к воспоминаниям сержанта Кука. "Примерно в 200 ярдах от нашего танка из траншеи вылез немец с поднятыми руками. Наш пехотинец, вооруженный автоматом "Брен", остановился и махнул ему, чтобы он шел вперед. Жест был совершенно понятным, однако немец не двинулся. Вместо этого он указал вниз, в траншею. Снова английский солдат махнул рукой, и снова немец отказался идти, хотя руки были подняты вверх, показывая, что он сдается. Я могу представить, что говорил в этот момент пехотинец. Впереди явно была какая-то ловушка. Еще раз он махнул немцу, и еще раз тот отказался подчиниться, снова указав вниз. Тогда англичанин вскинул автомат и выпустил длинную очередь, уложив немца на месте. Затем подошли еще два англичанина. Я увидел, как они спустились в траншею и вытащили оттуда раненого. Убитый немец явно пытался помочь своему товарищу. Он хотел привлечь наше внимание, но заплатил за это жизнью".

Александер ясно дал понять Хорроксу, что самое главное - скорость. Следует отбросить все сомнения и двигаться прямо на Тунис. Даже когда в 9.40 Такер сообщил, что, судя по всему, вражеская система обороны рухнула, и 7-я бронетанковая может двигаться с той скоростью, которую выберет сама, он не поторопил танкистов. 6-я и 7-я бронетанковые дивизии не были брошены вперед, вместо этого они еле ползли. Отчасти это можно объяснить тем, что 15-я танковая, обратившаяся в бегство, была коекак остановлена и направлена на север. Там, вокруг Дже-бель-Лансерин, окопалась 334-я дивизия. Даже сообщение штаба IХ корпуса, отправленное в 13.00, в котором говорилось, что "противник не установил направление нашего удара и спешно отступает", не произвело впечатления на Кейтли и Эрскйна. Оба желали иметь за собой прочный тыл, прежде чем двинуть свои танки дальше. Точно так же они не хотели растягивать свои дивизии в колонны длиной по 30 миль. Генералы собирались сначала подтянуть 201-ю гвардейскую бригаду (6-я бронетанковая) и 131-ю моторизованную бригаду (7-я бронетанковая), что требовало времени.

Бригадный генерал Бейтмен (5-я индийская бригада) пожелал узнать, почему наступление ведется так медленно. "Уже к рассвету мы доложили о полном успехе, бригада взяла все намеченные рубежи. Поэтому ничто не могло остановить наши танки, если бы они двинулись дальше". Такера просто взбесило сообщение, что 7-я бронетанковая к вечеру сумела продвинуться всего на 8 миль от передовых цепей индийцев. Чуть севернее Массико она остановилась на ночь. 6-й бронетанковой потребовались еще 2 часа, чтобы выйти на рубеж в 2 милях западнее. Обе дивизии занялись обслуживанием танков, что позволило противнику удрать на север и восток.

Противник получил очередную передышку, однако это не могло помочь Группе армий "Африка", которая находилась при последнем издыхании. Ее командная структура стремительно разваливалась. "Между Меджердой и дорогой Меджез - Сен-Киприен противник сумел прорваться к Тунису. Этот сектор героически защищала 15-я танковая дивизия, но ее войска не могли отразить удар пехотных и танковых соединений, имевших многократное численное превосходство. Вдобавок их поддерживало невиданное ранее число самолетов. Основные силы 15-й танковой дивизии были обречены на гибель. Не было сомнений, что 7 мая дорога на Тунис была открыта, и падение Бизерты было лишь вопросом времени..." Гражданский персонал был спешно отправлен на полуостров Бон. В Тунис и Бизерту не пришел ни один корабль, хотя 53 человека прибыли туда по воздуху. Были также доставлены 25 тонн топлива и несколько тонн почты. Одновременно командиры немецких частей получили приказ эвакуировать Тунис к 17.00 завтрашнего дня. Однако начальник тыла группы армий сообщил, что это зависит от наличия топлива.

* * *

Американцы имели все основания притормозить, начав наступление на параллельных курсах с 1-й Армией. Они были слишком уверены, что полк "Барентин" вот-вот рассыплется, и 1-я пехотная дивизия оказалась в довольно опасном положении, после того как Аллен двинул 18-ю и 26-ю полковые боевые группы через Тине при поддержке 1-го танкового полка. Сначала американцев задержали плотные минные поля, потом рухнувший мост через глубокий вади. Наконец, 18-й полк попал под обстрел у подножья Джебель-Дуимисс и понес тяжелые потери. Обе боевые группы были вынуждены отойти обратно через Тине, и до конца боев простояли на месте, просто мешая противнику двигаться на запад. Брэдли был удивлен: "Этот поступок был просто глупостью, атака была проведена без разрешения. Выходка Аллена ничего не принесла. Я напомнил ему, что командир начинает атаку, чтобы захватить какой-то пункт, а не тратит силы на занятие никому не нужной территории".

Находившаяся к югу от 1-й дивизии 168-я полковая боевая группа тоже столкнулась с упорным сопротивлением, когда попыталась повернуть на север вдоль холмов к проходу Шувайки. На севере, пока 47-я полковая группа обходила противника, 60-я группа прошла через порядки Французского Африканского корпуса и атаковала Джебель-Шенити, но к 6 мая не смогла продвинуться дальше юго-западных склонов.

В секторе 1-й танковой дивизии 6-й полк бронепехоты полковника Роберта Стэка (Боевое командование А) углубился в холмы Джебель-Мессефтин юго-восточнее Джебель-Ашкель, где застрял 91-й разведывательный эскадрон. Там они встретили решительное сопротивление пехоты и танков, и только к 16.30 хребет Мессефтин был очищен. Совместная атака двух рот 13-го танкового полка с целью выбить немцев с невысокой гряды была остановлена плотным артиллерийским огнем. Последовали контратаки, и после нескольких беспорядочных стычек противник к 21.00 отбил хребет, кроме одной вершины, которую сумел удержать 3-й батальон 6-го полка бронепехоты.

Чуть ли не единственного успеха добилось Боевое командование В (13-й танковый полк с частями усиления). Большую часть дня солдаты Бенсона сражались с противотанковыми орудиями, замаскированными на холмах вокруг дороги Матир - Джедейда. Американцы потеряли 12 танков, 15 были повреждены, 60 человек погибли. Нещадно подгоняя свой батальон, к вечеру подполковник Хоузе оказался на перекрестке, откуда дорога поворачивала прямо на север в 6 милях восточнее Матира. Отсюда он мог отрезать противнику путь отступления от холмов Джебель-Ашкель на Тунис через Джедейду. Отсюда же он собирался утром 7 мая совершить решительный рывок на восток.

На холмах чуть севернее Меджерды стояла и ждала 78-я дивизия. На юге вокруг Бу-Курнина точно так же стояли 1-я бронетанковая и 46-я пехотная дивизии, которые старались связать боем войска противника, как новозеландцы и 56-я дивизия под Анфидавиллем. Однако "оказывать давление" не значит "уничтожить". Поэтому 1-я бронетанковая стояла под бдительным взглядом немецких наблюдателей, которые при первом же движении вызывали артиллерийский огонь.

Во время передышки в боях фон Арним сумел посетить расположение артиллеристов. Они не могли отразить сколько-нибудь серьезное наступление, и все-таки генерал приказал держаться как можно дольше.

* * *

Стоявшие перед Анфидавиллем англичане уже не имели шансов прорвать оборону противника, так как у Монтгомери остались всего 2 британские дивизии (50-я и 56-я), 2-я новозеландская и одна французская. Монтгомери отвел 51-ю дивизию гайлендеров в резерв, оставив эти 4 поддерживать напряжение на фронте. "А что касается обще картины, то 8-я Армия полностью контролирует ход событий в этом уголке мира", - самоуверенно заявлял он Александеру.

Но солдаты, стоявшие против окопавшейся на холмах 90-й легкой дивизии, думали иначе. Каждую ночь возвышенности превращались в действующие вулканы, где с громовыми раскатами рвались сотни снарядов и бомб. Однако ночью 2 мая приветственные крики английских пехотинцев сменились криками ужаса: несколько бомбардировщиков положили груз мимо цели и накрыли батальон лейтенанта МакКаллума. "Моего сержанта погребло заживо, его пришлось откапывать. Мой ординарец получил несколько осколков в спину, и его унесли на носилках. Несколько человек погибли на месте. Остальные спаслись. Немного позднее явился кто-то из штаба батальона. Он сказал, что звонили летчики и принесли извинения. Пилоты пойдут под трибунал. Кто-то из солдат проворчал: "Если отдавать под трибунал всех летчиков, когда-либо бомбивших своих, от этих поганых ВВС ничего не останется". Через 3 дня американцы по ошибке отбомбились по 5-й новозеландской бригаде, когда та ночью сменила 8-ю бронетанковую бригаду Джона Карри на западных склонах Джебель-Гарси. 6-я бригада Джентри находилась довольно далеко от линии фронта, в Сиди-бу-Али, ожидая, когда ее снова отправят в окопы. Посетившего ее новозеландского министра обороны освистали, когда он вздумал призывать солдат проявить героизм в предстоящих боях. В результате бригада больше на фронт так и не попала.

5-я новозеландская бригада Ральфа Хардинга встретила горячий прием, когда попыталась выполнить приказ Фрейберга и обойти горный массив Гарей. Ночью 6/7 мая 23-й батальон при поддержке 28-го атаковал противника в 15 милях западнее Такруны в сильнейшую грозу с громом, молниями и ураганным ветром. Сначала новозеландцы добились успеха, понеся незначительные потери, но весь следующий день вражеская артиллерия без передышки обстреливала их. Потом внезапная контратака ночью 8/9 мая едва не завершилась катастрофой, что было совсем неожиданно, учитывая развалившийся немецкий фронт на западе.

* * *

Неспособность Хоррокса использовать прорыв вдоль дороги Меджез Сен-Киприен озадачила фон Арнима. "Будь у них Роммель, он приказал бы: "К морю!" Вечером фон Арним распорядился начать отвод войск в "укрепленный район" вокруг Анфидавилля, Загуана и Хаммам-Лиф. В центре и слева 5-я Танковая армия заняла линию, идущую от Тебурбы до Джебель-Уст. На последнем совещании в бункере фон Арнима, который находился на высотах Бельвю, они с фон Верстом решили не защищать Тунис и Бизерту, для чего не оставалось ни сил, ни средств. Это означало бы бессмысленную гибель армии. Тяжелые орудия на фортах Бизерты смотрели в море, из них нельзя было обстреливать сушу.

Германский Африканский корпус также получил приказ отвести правое крыло на линию от Загуана до Джебель-Уст и принять дивизии "Герман Геринг" и 10-ю танковую. На полуострове Бон должна была держать оборону итальянская 1-я Армия. Совершенно случайно на одном из пляжей обнаружилась цистерна с топливом, что позволило фон Арниму перебросить свой штаб в Сен-Мари-дю-Зит, чуть восточнее Джебель-Загуана. Войска фон Верста в это время занимались уничтожением портовых сооружений Бизерты и Ферривилля.

"Война в Африке, по крайней мере для нас, закончилась. Все наслаждаются миром и покоем. Наступил какой-то упадок, и мы не можем думать о будущем. Орудия умолкли - и это все".

Запись в военном дневнике 68-го батальона полевой артиллерии (1-я бронетанковая дивизия) , 10 мая 1943 г.

"Это конец тунисских приключений".

Генерал-майор Такер, запись в дневнике 15 мая 1943 г.

Когда танки 6-й и 7-й бронетанковых дивизий и транспортеры 201-й гвардейской бригады 7 мая покинули место ночной стоянки, повсюду были видны следы беспорядочного бегства противника. По долине Меджерда грохотала английская артиллерия, противотанковые орудия, грузовики и тягачи. Впереди всех шли танки с открытыми люками. Они готовились собрать богатую жатву, так как впереди их ждали пустые орудийные позиции и брошенные окопы. Перед деревней Ла Монтанья немцы повесили объявление, что там свирепствует тиф. Но головные танки 1-го танкового полка (22-я бригада) и 5-й танковый полк обошли ее слева, а 1-я гвардейская бригада - справа. Они стремились как можно быстрее добраться до полукруга невысоких холмов, окружающего сам город Тунис. Именно там последние танки дивизии "Герман Геринг"" при поддержке дюжины 88-мм орудий попытались оказать последнее сопротивление.

Но боя не получилось. Танки бригадного генерала Карвера и артиллерия быстро подавили сопротивление. 88-мм орудия, у которых стояли зенитчики, оказались не столь смертоносными, как всегда. С гребня холмов можно было видеть широкую бухту и сам Тунис, серый в тусклом свете, просачивающемся сквозь полные свинцовые тучи. Над городом поднимались столбы черного дыма от горящих бензохранилищ вокруг аэродрома. Встретив лишь разрозненные очаги сопротивления, Эрскин в 14.30 приказал войскам двигаться дальше. На окраине города разъезд эскадрона В 11-го гусарского полка встретился с танками эскадрона С 1-го полка Дербиширских йоменов и решил разделить с ними честь первыми войти в Тунис. В действительности йомены несколько опередили гусар, которых немного задержала ликующая толпа. В журнале радиосвязи записано: "Эскадрон В находится в самом городе. Может ли 1-й танковый полк двинуться на помощь? Сильный дождь. Взвод окружен удивленными немцами, которые стреляют по машинам. Другие сдаются в плен сотнями. Перевозбужденные жители преграждают нам путь, осыпают цветами и угощают вином".

Тем не менее, 9 мая в передаче БиБиСи Фрэнк Гиллард представил захват Туниса как "еще один пример крюка слева в исполнении Монти". На следующий день все газетные заголовки кричали о том, что 8-я Армия вошла в город и в одиночку выиграла Северо-Африкан-скую кампанию, что вызвало крайнее раздражение Андерсона. "Было очень неприятно слышать такое, и это сообщение плохо встретили все солдаты 1-й Армии", - писал заместитель начальника Имперского Генерального Штаба генерал Най. Он задал Эйхенхауэру вопросы: почему армию Монти не удалось удержать на месте, и как цензоры пропустили это возмутительное сообщение?

Вплотную за головными разъездами шли танки 1-го танкового полка и пехота 1/7-го королевы батальона (131-я бригада). Противник уже почти не оказывал сопротивления. Несколько пленных были отправлены в тыл на транспортере "Брен". Радостная толпа приняла их за англичан и засыпала цветами. Мрачные немцы сидели молча и сжимали в кулаках маленькие букетики. Пара итальянских офицеров потребовала отвезти их на квартиры, чтобы они могли забрать плащи. Но протестующих итальянцев тоже отправили в плен.

В гавани Ла-Гулетт стоял итальянский пароход "Беллуно", забитый пленными англичанами и американцами, всего 650 человек. Бомбардировщики накануне повредили его рулевое управление, после чего итальянские часовые попрыгали за борт и уплыли. Зато немцы спокойно спустили шлюпки и перевезли на берег раненых. Сразу после освобождения города раненые были отправлены в госпиталь, а остальные пленные перевезены в безопасное место.

Группа солдат дивизии "Герман Геринг" из передачи БиБиСи узнала о капитуляции и тоже решила сдаться. После 8-дневного путешествия по железной дороге до Касабланки они воочию увидели, что значит сражаться с союзниками. Ханс-Георг Мочальски вспоминал: "Когда я увидел тянущиеся на много миль вдоль полотна военные склады - миллионы баррелей топлива, танки, пушки, грузовики, - мое сердце ушло в пятки".

Пока французы праздновали освобождение, Андерсон приказал 6-й бронетанковой дивизии повернуть на юго-восток, к Сулейману и Громбалии, чтобы помешать противнику организовать оборону на полуострове Бон. После некоторой ночной суматохи 1/7-й батальон ликвидировал последние узлы сопротивления. На следующий день в Тунис вошли усталые как собаки солдаты 78-й дивизии, которые так и не получили отдыха после тяжелых боев на холмах.

* * *

По счастливому стечению обстоятельств - это совершенно не планировалось - американцы вошли в Бизерту в то же время, когда англичане заняли Тунис. 6 мая сопротивление врага еще было довольно сильным, но когда 47-я и 60-я полковые боевые группы (9-я пехотная дивизия) с двух сторон подошли к Джебель-Шенити и взяли холм, перерезав дорогу Матир - Бизерта, немцы начали поспешно отступать. Брэдли успел ввести свои войска в Бизерту раньше, чем немцы начали взрывать порт. Он подгонял Эдди, которого считал недостаточно проворным. "Недорога на Бизерту засеяна минами, Омар. Мы не можем пустить даже джип, пока саперы не расчистят ее". "Тогда вылезайте из машин и двигайтесь пешком, но, черт побери, возьмите Бизерту".

Подхлестнутый Эдди направил 47-ю полковую группу в город. 15-й инженерный батальон построил мостик через Уэд-Думисс, и, переправившись по нему, 9-й разведывательный взвод снял десятки мин. Когда путь был расчищен, по нему двинулась рота А 751-го танкового батальона, которая вошла в Бизерту в 16.15. Вслед за ней появился и 9-й разведывательный взвод.

Город был пуст. Жители покинули его и бежали в Тинджу или Ферривилль. Остались только немцы. С колокольни стрелял пулемет. Немецкие танки и артиллерия стояли на холмах в миле от города, перекрывая узкую полоску земли между морем и озером Бизерта. Отсюда они обстреливали любую американскую машину, которую замечали на улицах. Американцы открыли ответный огонь и уничтожили 2 орудия. Хотя американские танки уже расположились прямо посреди аэропорта Бизерты, - когда 8 мая 47-я полковая группа вошла в город, ее встретил огонь снайперов. Тем не менее, Брэдли сумел блокировать все дороги в Бизерту. Части 47-й группы расположились на северо-востоке, готовые отразить любую контратаку, а 60-я группа заняла холмы, господствующие над дорогой Ферривилль - Бизерта.

На юге, рано утром 7 мая, 168-я полковая боевая группа (34-я пехотная дивизия) наконец сломила сопротивление немцев на равнине Шувайки. Противник отошел, когда солдаты Райдера во второй половине дня заняли саму деревню и установили контакт с частями V корпуса. Тем временем 1-я танковая начала наступление тремя колоннами и быстро сломила сопротивление врага на линии Ферривилль - Матир. На северном фланге 91-й разведывательный батальон вместе с 2-м батальоном 39-го пехотного полка (временно переданным из 9-й дивизии) в начале вечера вошел в Ферривилль. Город был практически цел. Однако бомбардировщики союзников уничтожили квадратную милю мастерских, складов, хранилищ боеприпасов на территории военно-морской базы.

На высотах хребта Мессефтин вторая колонна 1-й танковой дивизии рассеяла противника артиллерийским огнем, а 6-й батальон бронепехоты разогнал уцелевших. Одновременно 3-й батальон 13-го танкового полка повернул на север и начал охоту за последними подразделениями противника. Одно отделение вышло на дорогу из Ферривилля, которая огибает южную часть озера Бизерта и соединяется с шоссе Тунис - Бизерта, но тут столкнулось с машинами 1-го танкового и 6-го бронепехотного полков, направленными из Матира, чтобы перерезать этот путь. Справа Боевое командование В - третья колонна 1-й танковой - заняло перекресток в 6 милях восточнее Матира и в течение дня двигалось дальше, на Протвилль. Пон-дю-Фан заняли части XIX корпуса Кёльна.

* * *

1-я Армия вбила мощный клин от Бу-Арада до Туниса между 5-й Танковой на севере и итальянской 1-й Армией на юге. Всем частям фон Верста угрожало уничтожение, так как американская 1-я танковая дивизия наступала на восток и север от Матира и Ферривилля. На юге войска Мессе могли оказаться в мешке в результате маневра английской 6-й бронетанковой дивизии.

30 апреля Муссолини отправил телеграмму фюреру, подчеркивая, что следует немедленно направить в Африку дополнительные самолеты, "чтобы противостоять подавляющему превосходству в воздухе", тогда "прекрасно сражающиеся" войска обретут уверенность. Однако Гитлер ничего не мог предпринять, кроме приказов сражаться до последнего. Муссолини сказал японскому послу в Риме, что массовая эвакуация войск невозможна. Зная, что немецкое Верховное Командование считает Тунис потерянным, дуче и Кессельринг еще 4 мая обсуждали вопрос посылки туда новых подкреплений. Кессельринг получил от Кейтеля инструкцию сливать подразделения, чтобы освободить штабы и эвакуировать лишние рты. Comando Supremo отправило аналогичный приказ фон Арниму и Мессе, однако он не был получен.

Территория, занимаемая войсками Оси, быстро таяла, и штаб Группы армий "Африка" потерял связь с северным фронтом. Подполковник Бранд все еще пытался обеспечить снабжение частей, если с ними сохранялся контакт. Планировалась переброска снабжения на десантных баржах и надувных лодках с кораблей в порты, еще находящиеся в руках немцев. Был отдан приказ использовать в качестве причалов сброшенные в воду автомобили.

Но эти отчаянные меры не могли дать результата, поскольку итало-немецкая военная машина начала разваливаться со страшной скоростью. 8 мая Боевое командование А 1-й танковой дивизии нанесло новый удар на севере. Его танки и самоходные орудия сломили сопротивление остатков 15-й танковой дивизии вокруг Джебель-Сиди-Мансур в 4 милях восточнее Ферривилля и взяли более 200 пленных. С вершины холма солдаты 3-го батальона 1-го танкового полка и 2-го батальона 6-го полка бронепехоты видели отступающих немцев, которые по дороге Бизерта - Тунис бежали к деревне Эль-Алия. На следующий день 15-я танковая полностью израсходовала снаряды, и деревня была без труда захвачена. В плен сдались тысячи немцев.

Пока часть сил 1-й танковой дивизии была занята в Эль-Алии, другие подразделения вышли к южному берегу озера Бизерта возле деревни Эль-Азиб, перекрыв шоссе Бизерта - Тунис. 1-й батальон 13-го танкового полка оказался "в чистом поле". Поэтому две роты легких танков получили приказ "мчаться как дьяволы, чтобы выйти к лесочку в миле южнее Эль-Азиба". Однако им пришлось 8 минут находиться под огнем вражеских орудий. 6 танков были подбиты, но противнику пришлось отступить. Это открыло дорогу остальным танкам батальона, а также 91-му разведывательному батальону и 3-му батальону 6-го полка бронепехоты.

На холмах южнее озера Бизерта наступление Боевого командования В замедлил тяжелый рельеф, однако решительное вмешательство Хаузе помогло 40 танкам подняться на возвышенность и перекрыть шоссе на перекрестке Уэд-Меджерда. Отсюда американцы получили прекрасный обзор. Они видели на прибрежной равнине сотни горящих машин и цветные ленты трассирующих пуль: немцы спешно уничтожали остатки боеприпасов. Когда стрельба в Бизерте утихла, 47-я полковая группа отошла, чтобы Французский Африканский корпус мог торжественно войти в город. "Все прелестные домики пригорода были пусты. Их стены были испещрены следами пуль и осколков. Арабы спешно растаскивали великолепные зеркала и мебель, пользуясь отсутствием хозяев. Несколько человек радостно приветствовали наших солдат. "Где голлисты? Где Жиро?" - повторяли они".

"Легенда о де Голле в Северной Африке имеет более прочные корни, чем в других местах. Было бы политической ошибкой пренебрегать ею, не следует повторять ноябрьские промахи. Режим Жиро остается таким же реакционным, каким был с самого начала. И он таким останется, если будет получать открытую поддержку американского госдепартамента при молчаливом одобрении Уайтхолла", - писал Филипп Джордан. Но несмотря на попытки Жиро избавиться от славы антисемита и реакционера, де Голль легко обыграл его. Гарольд Макмиллан писал о нем: "Это самый сильный из всех французов, которых я знал".

* * *

Пока в Тунисе и Бизерте решали политические вопросы, XIX корпус Кёльца начал наступление на Джебель-Загуан. Генералы Буассо и Ле Култо двинулись из Пон-дю-Фана на северо-восток. Но их дивизия "Оран" и Танковая группа встретили неожиданно сильное сопротивление. Зато дивизии "Алжир" и "Марокко" генералов Коннэ и Метенэ спокойно начали подниматься по крутым склонам Загуана.

В секторе IX корпуса Хоррокс заменил 7-ю бронетанковую дивизию 1-й бронетанковой, которая наконец сумела продвинуться дальше Бу-Курнина, который немцы оставили ночью 6/7 мая. Маленький патруль, отправлений хоронить убитых, увидел страшную картину: все склоны холма были усеяны трупами погибших в ходе нескольких атак. Похоронной партии пришлось действовать очень аккуратно, но 6 человек все-таки были ранены миной, когда кто-то неосторожно зацепил ногой проволоку.

1-я бронетанковая дивизия пересекла Уэд-Миллиан и 8/9 мая прошла несколько маленьких деревень, направляясь в Кретевилль. 9 мая она повернула на юго-восток и вошла в холмы, среди которых вилась дорога Громбалиа Тунис. Англичане были вынуждены поставить огневую завесу, чтобы помешать противнику укрыться на полуострове Бон. В это же время 7-я бронетанковая повернула из Туниса на север. Одна колонна пошла по шоссе на Бизерту, а вторая - параллельно ей на Уэд-Меджерду, где еще 8 мая шли ожесточенные столкновения. Множество немцев и итальянцев бросилось к реке, где предприимчивые арабы за 50 франков соглашались перевезти любого на западный берег.

К западу от Протвилля 6-я бронетанковая дивизия 9 мая встретилась с 1-м батальоном американского 1-го танкового полка. Потом 1-й батальон повернул на север с шоссе. Ему пришлось пробираться среди тысяч пленных и груд брошенного оружия. В это время 3-й батальон 13-го танкового полка и 11-й гусарский полк двинулись по дороге на Порто-Фарина. Их прибытие спасло жизнь тысячам солдат Оси, которые пытались сколотить плоты и выйти в море, что означало верную смерть. Адмирал Каннингхэм начал операцию "Ретрибьюшн", названную так в память о трудной эвакуации британских войск из Греции и с Крита в 1941 году. Он бросил все имеющиеся эсминцы днем и ночью патрулировать возле мыса Бон, отдав приказ: "Топить, жечь, уничтожать. Никто не должен уйти".

"Регата Келибия", как ее назвали командиры эсминцев, проходила в густо заминированных водах. Ночью 8/9 мая "Тартар", "Лэфорей" и "Лойял" потопили 2 транспорта с боеприпасами и танками. Из воды доносились крики тонущих. Командир "Тартара" капитан-лейтенант Хэй вспоминает: "Мы описали еще один круг, но бесполезно было пытаться подобрать их. Я с радостью заметил, что шлюпбалки тонущего судна были вывалены. Потом мелькнули два или три черных силуэта, наверняка это были спасательные шлюпки".

Сведения разведки союзников были довольно противоречивыми. Однако самолеты-разведчики, обшарившие прибрежный район, не обнаружили признаков эвакуации, хотя берлинское радио 8 мая заявило, что Африканская кампания завершена, и войска вывезены на шлюпках. В последний момент кое-кто все-таки сумел спастись, как 18-летний солдат В. Ютнер, которого из госпиталя перевезли на подготовленное к выходу судно. Однако потопленные и поврежденные суда так плотно забили гавань, что выбраться из нее оказалось невозможно. Тогда его вместе с 12 другими ранеными перевезли на аэродром Эль-Ауина, откуда 8 мая в 16.00 в Палермо улетел последний Ju-52. Через пару минут немцы взорвали взлетную полосу. Пережив атаку британских истребителей и вынужденную посадку, самолет на следующий день прибыл к цели.

10 мая еще одно итальянское госпитальное судно "Виргилио" вышло из Корбона. На борту находился капитан Рейтер, имевший при себе секретные документы для составления военного дневника Группы армий "Африка". Незадолго до 9.00 судно остановили 3 британских эсминца. Когда англичане поднялись на борт "Виргилио", Рейтер быстро уничтожил секретные приказы и документы. Сначала судну приказали возвращаться в Тунис, но потом все-таки разрешили следовать в Неаполь. Спаслись немногие. Например, ремонтная рота 501-го батальона тяжелых танков была загнана на мыс Бон, где нашла десантную баржу и отправилась на Сицилию. Без воды и еды 18 человек претерпели ужасные мучения, пока баржа не была выброшена на сицилийский берег. По официальным данным, из Туниса были эвакуированы 632 человека. Еще 1000 человек спасли корабли Королевского Флота. Эти сумасшедшие пытались на шлюпках, яхтах, плотах и даже пустых бочках доплыть до Сицилии.

* * *

Если у противника и было намерение дать последний бой на полуострове Бон, чтобы прикрыть массовую эвакуацию, 6-я бронетанковая дивизия расстроила эти планы. Получив приказ Андерсона занять Сулейман, Громбалию и Хаммамет, дивизия 8 мая подошла к Хаммам-Лиф, где находилось узкое дефиле у северного берега полуострова.

В этом бутылочном горлышке лежал городок, через который следовало пройти дивизии, так как прибрежную равнину пересекало множество вади, и она считалась непроходимой для танков. Город и высоты вокруг него занимали спешно сформированные германские части так называемой Группы Франц истребители танков и артиллерия. Немцы расставили за бруствером несколько машин, а подходы к нему прикрывало более 30 пушек. В городе находились противотанковые орудия, минометы и реактивные установки "Небельверфер", на холмах стояли пулеметы и тяжелые орудия.

Попытка лобового штурма была просто самоубийством, пока не будут заняты холмы, господствующие над городом. В поддень 2-й Лотианский полк прямо на шоссе попал под огонь противотанковых орудий. Последовала заминка, пока подошли валлийские гвардейцы, отставшие на 3 мили. Они развернулись перед Джебель-Роруф - хребтом, имевшим форму полумесяца. Во второй половине дня 3-й батальон гвардейских гренадер двинулся вглубь холмов, захватив в плен более 400 итальянцев. 3-й батальон валлийских гвардейцев начал подниматься на хребет, имевший высоту 750 футов. За ними с любопытством следили жители города, столпившиеся на дороге. Батальон попал под минометный и пулеметный огонь. Несмотря на помощь танков Лотианского и пограничного полка, лишь к наступлению темноты батальон сумел уничтожить зловредный немецкий миномет, расположенный в бетонном доте. Лишь тогда валлийцы сумели закрепиться на захваченной высоте, потеряв при этом 24 человека убитыми и 50 ранеными. Но это сражение надломило обороняющихся, и когда подошел Колдстримский гвардейский батальон, он легко очистил оставшуюся часть хребта.

Теперь путь был открыт, и 26-я бронетанковая бригада нанесла лобовой удар. Это все еще была сложная задача. Хоррокс прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как последние солдаты противника покидают Джебель-Роруф. Утром 9 мая танки лотианцев провели разведку боем, но Хоррокс приказал без промедления захватить город. Тут в штаб полка прибыло еще несколько высоких гостей: Кейтли, Роберте и Андерсон. "Их реакция на огонь "Небельверферов" оказалось такой же, как у нас. Они поспешно прыгнули под танки, чтобы укрыться", - ехидно заметил один из рядовых танкистов.

В 15.00 три эскадрона лотианцев снова пошли в атаку, на броне одного сидела пехота. Смертоносный огонь тщательно укрытых 88-мм орудий принес некоторые потери, но после серии кровопролитных стычек танки ворвались в город сразу по 6 улицам. Пехота очищала дом за домом, уничтожая снайперов в рукопашных схватках. Два танковых взвода прорвались к пляжу и спустились в полосу прибоя, обогнув впадающие в море вади. Таким способом они обошли противотанковые орудия.

Оказавшись под угрозой окружения, немцы быстро отошли к Громбалии; началось преследование. Захват Хаммам-Лиф стоил англичанам 22 "Шерманов", однако через пробитую в обороне брешь танки ринулись вперед. Этот прорыв фон Бройх назвал самым заметным событием всей кампании. Когда спустились сумерки, головные танки находились в 3 милях от Сулеймана. Там 6-я бронетанковая повернула сначала на юго-восток, а потом на юг, к Бу-Фиша и Анфидавиллю.

В тот же самый день 9 мая американцы завершили уничтожение остатков 5-й Танковой армии. Примерно 300 офицеров и солдат дивизии "Герман Геринг" еще держались на Джебель-Ашкель, но в других местах сопротивление закончилось, и войска фон Верста рассыпались на мелкие группки. Генерал-майор Йозеф Шмид потерял связь с собственными частями в горах несколько дней назад. Теперь он показал фон Арниму приказ Геринга возвратиться в Италию. Неприязнь, которую фон Арним испытывал к рейхсмаршалу, стала еще глубже. Фон Верст еще удерживал пару холмов возле Порто-Фарина с двумя последними "Тиграми" и горсткой пехоты. В 9.30 он отправил в штаб Группы армий "Африка" рапорт: "Наши танки и артиллерия уничтожены. Нет топлива и боеприпасов. Мы будем сражаться до последнего".

Немецкие солдаты сопротивлялись, пока у них имелись боеприпасы, а потом спокойно сдавались. Они выполнили свой долг и даже более того, как это сделали экипажи последних 7 танков 10-й танковой дивизии. Они вкопали свои машины в землю и отстреливались, пока не израсходовали последний снаряд. Затем, как и остальные солдаты, они взорвали свои танки и уничтожили личное оружие.

В 10.00 генерал-майор Фриц Краузе со своими адъютантами прибыл на командный пункт Хармона, чтобы прекратить бои. Хармон радировал Брэдли, прося совета, и передал немцам грубый приказ: "Никаких условий. Безоговорочная капитуляция". В то же время Брэдли приказал избегать ненужного кровопролития. Краузе с каменным лицом, не выдавая своих эмоций, приказал в полдень прекратить сопротивление на фронте американского II корпуса. Молодой начальник штаба Хармона Морис Роуз был отправлен вместе с немецкой делегацией, чтобы передать противнику точные инструкции. "Они должны собрать оружие на складах и загнать машины в гаражи. Скажите им, что мы проследим, чтобы не было попыток уничтожить оружие, иначе перемирие немедленно закончится. Мы уничтожим их всех к черту", - приказал Брэдли.

Ближе к вечеру прибыли немецкие генералы со своими штабами. Они все были одеты в чистые, отглаженные парадные мундиры, когда представлялись Хармону, который был в перепачканной, измятой рабочей униформе. "Не следует дать ублюдкам основания думать, что мы их уважаем", - сказал он. Последним прибыл фон Верст, который в 15.23 отправил последние радиограммы ОКВ и штабу Группы армий "Африка". II корпусу сдались 6 немецких генералов: фон Верст, Краузе, только что произведенный Боровиц, Бюловиус, Курт Бассенге и Георг Нойфер (командир 20-й зенитной дивизии Люфтваффе). Отказавшись встречаться с ними, Брэдли отправил пленных генералов на ночь в немецкий госпиталь, приказав выдать обычный полевой рацион. На следующий день капитан Хансен передал генералов британским властям, где их встретили с почестями и пригласили на завтрак. Зато Хансена и его шофера накормить как-то забыли. "Мы были поражены", - отозвался об этом Брэдли.

Тем временем десятки тысяч пленных хлынули за колючую проволоку сборных пунктов, спешно сооруженных американскими инженерами на песчаной равнине возле Джебель-Ашкель, чуть севернее дороги на Матир. Лейтенант Ройл, артиллерист 78-й дивизии, смотрел на колонны немцев, идущие мимо него, "и думал, что еще несколько часов назад мы пытались убить друг друга. А теперь все закончилось".

Эти события показали, что немецким офицерам не хватает инициативы. Как только была ликвидирована командная структура, вся армия просто развалилась. В этом есть доля правды, но не более. Мощь атак союзников сделала дальнейшее сопротивление безнадежным и бессмысленным. Однако пленные, как писал генерал-майор Пенни, "были дисциплинированными и совсем не деморализованными ". Командиры подразделений сохранили руководство до самого конца боев. Как сказал фон Верст: "Немецкий солдат шел в плен уверенный, что его не победили на поле боя, а он стал жертвой краха системы снабжения". Это было еще более верно для остатков Африканского корпуса Роммеля.

* * *

5-я бригада Ральфа Хардинга начала решительную атаку холмов к западу от Такруны. Ночью 8/9 мая ее 23-й и 28-й батальоны попали под огонь 88-мм и 210-мм орудий, а также "Небельверферов", и отбили 4 вылазки. Киппенбергер писал: "Это было удивительно. Никогда раньше немцы не атаковали по ночам, и мы не понимали причин, заставивших их сделать это".

Фрейберг не ожидал серьезных успехов от разведки боем, которую он приказывал вести с 4 по 9 мая. В ходе этих стычек новозеландцы потеряли 16 убитыми и 36 ранеными. Не было никаких признаков ослабления сопротивления в прибрежном секторе. Англичанам казалось, что войска Мессе сопротивляются даже более упорно, чем раньше. Тем не менее, 56-я дивизия, которой с 5 мая командовал генерал-майор Грэхем, получила приказ штаба X корпуса начать наступление ночью 10/11 мая.

Батальон только что прибывшей 167-й бригады бригадного генерала Бирча успешно атаковал аванпосты дивизии "Молодые фашисты", после чего бригада получила приказ занять холмы на левом фланге. После этого ее должна была сменить 6-я новозеландская бригада, которой и предстояло прорвать оборону. В результате все кончилось так же плохо, как для 169-й бригады ночью 28/29 апреля. Встретив яростное сопротивление, 167-я бригада откатилась назад, потеряв 63 человека убитыми, 104 пропавшими без вести и 221 ранеными. Солдаты Мессе знали, что их судьба решена, но еще могли больно огрызнуться, как и Африканский корпус, который полностью потерял подвижность, так как бензин кончился.

Неудача 167-й бригады помешала штабу корпуса двинуть в бой новозеландцев Джентри. Они получили моральное удовлетворение, видя, как противник щедро расходует боеприпасы. Все знали, что конец близок, поэтому нет необходимости экономить. Однако неизбежное окончание кампании породило, как заметил Киппенбергер, некоторую "робость".

* * *

Спускаясь с мыса Бон, 6-я бронетанковая у арабского городка Сулейман была задержана завесой противотанковых орудий. Оставив против них заслон, который должен был дождаться подхода 4-й пехотной дивизии, Кейтли повернул на юго-восток к Громбалии. Передовые патрули Стрелковой бригады сообщили, что встретили слабое сопротивление. Зато разъезд дербиширских йоменов, проскочив мимо Сулеймана, натолкнулся на немецкую столовую. "Прекрасный обед, сладкое шампанское. Немцы не жуют солонину", - передали солдаты в штаб дивизии.

11 мая противник спешно сформировал Группу армий фон Арним и Группу армий Мессе, которые тут же потеряли контакт между собой, так как французская дивизия "Марокко" генерала Матенэ уничтожила то, что еще оставалось от 21-й танковой. Танковая группа Ле Култо прошла мимо Джебель-Загуана и вечером вышла к Сен-Мари-дю-Зит. Дивизия "Оран" генерала Буассо двигалась параллельно 5-й бригаде Бейтмена среди холмов к северу от Загуана. Зажатые между французами и индийцами, немцы начали массовую сдачу. Колонны дыма поднимались от горящих автомобилей и складов. Ночью штаб фон Арнима передал: "Боеприпасы израсходованы, танки и артиллерийские орудия уничтожены". Патрули 1/9-го гуркского и 4/6-го раджпутского батальонов взяли около 2000 пленных. Утром 12 мая один (!) транспортер "Брен" раджпутов взял в плен всю итальянскую дивизию "Суперга". Чтобы не отстать, даже повара 1/4-го Эссекского батальона захватили нескольких пленных.

К этому времени 6-я бронетанковая подошла к последнему очагу сопротивления немцев в Бу-Фиша, находящемся чуть севернее Анфидавилля. Там окопалась 90-я легкая дивизия. Еще 10 мая Фрейберг потребовал от фон Шпонека сдачи, повторив это требование 11 мая, но не получил ответа. Примерно в 10.00 26-я бронетанковая бригада связалась по радио с измученными авангардами 56-й пехотной дивизии, находящимися в 3 милях южнее, угрожая 90-й легкой ударом с двух сторон. Однако снаряды германских 210-мм орудий, размещенных на холмах, удержали танки 26-й бригады на месте. При этом противотанковые орудия подбили несколько машин. Так как обороняющиеся начали свободно расходовать боеприпасы, началась бешеная стрельба из всех видов оружия. Утром 12 мая она возобновилась, обещая сумасшедший день, как подумал Киппенбергер. Примерно в 13.30 сосредоточенный огонь артиллерии 6-й бронетанковой дивизии, к которой присоединились 144 орудия новозеландцев, накрыл немецкий штаб. Бу-Фиша исчез в клубах дыма и пыли, когда три волны бомбардировщиков "Бостон" разбомбили позиции противника. Вскоре после этого вперед двинулись танки.

И тогда из каждого окопа и блиндажа показались белые флаги. Ближе к вечеру по холму начали спускаться солдаты фон Шпонека, полностью деморализованные ужасным ударом союзников. Кейтли принял капитуляцию фон Шпонека и отправил его к Фрейбергу, который прибыл в 56-ю дивизию и повторил свое требование безоговорочной капитуляции. Когда на следующий день бригадный генерал Лайн вместе с Фрейбергом и Грэхемом прибыл к проходу в минном заграждении, он увидел "ужасную сцену. Некоторые итальянцы, похоже, смутившись при виде старших офицеров, попытались срезать путь и подорвались на собственных минах. Пострадали и британские зрители".

В приказах, отданных 12 мая, Андерсон потребовал представить полные карты минных заграждений, перед тем как капитуляция будет принята. Вражеским солдатам было приказано не уничтожать технику и вооружение. Однако солдаты 6-й бронетанковой дивизии с огорчением обнаружили, что немцы перебили свои дорогие бинокли и вообще все, что могло пойти на сувениры.

* * *

На холмах к северу от Сен-Мари-дю-Зит Крамер и фон Арним готовились завершить свои операции. 12 мая в 0.40 Крамер отправил последнюю радиограмму ОКВ: "Боеприпасы израсходованы. Вооружение и техника уничтожены. В соответствии с приказами, Африканский корпус сражался, пока это еще было возможно. Германский Африканский корпус воспрянет снова. До встречи на сафари".

В этот же день фон Арним отправил радиограмму ОКВ и несколько личных посланий офицеров штаба своим семьям. Затем связь с внешним миром прервалась, так как радиостанции были уничтожены. Фон Арним лично поджег автомобиль Роммеля, заявив, что противник не сможет похвастать тем, что захватил его. Грохот битвы медленно стихал в окрестных холмах, "словно сама природа решила перевести дух", как писал фон Арним. 1-й Сассекский батальон подполковника Гленни медленно продвигался по холмам, среди которых прятался штаб фон Арнима. Зная, что разведка англичан приближается к его командному пункту, фон Арним отправил 3 офицеров с письмом Гленни, предлагая сдаться вместе с тем, что осталось от его штаба и штаба Крамера. Делегацию возглавил маленький, коротко стриженный полковник Нольте, начальник штаба Африканского корпуса.

Пока Такер готовился к формальным переговорам с Нольте, вмешался 1/2-й батальон гурков. Подойдя с юга к Сен-Мари-дю-Зит, подполковник Шоверс вскарабкался на хребет, чтобы осмотреть свои позиции, и обнаружил германский штабной автомобиль. Спустившись вниз, он оказался в штабе фон Арнима, где были построены около тысячи немцев. Шоверсу сказали, что Нольте уже отправился договариваться о сдаче, поэтому в сопровождении говорящего по-английски офицера Шоверс вернулся в штаб бригады. По пути он встретился с Гленни, который расставлял часовых вокруг немецкого лагеря. Услышав, что произошло, Такер связался с Оллфри, и два генерала вместе с Нольте, переводчиком, неустрашимым Шоверсом и эскортом прибыли в штаб фон Арнима, который теперь охраняли солдаты 1-го Суссекского.

Фон Арним и Крамер переоделись в парадные мундиры и нацепили все награды и Железные Кресты. "Это было нечто зеленое, красное и золотое", вспоминал Такер. Сам он был облачен в поношенные брюки, потрепанную куртку без единой орденской ленточки и обычные армейские ботинки. Так же просто были одеты Оллфри и Шоверс, "обычные грязные офицеры, даже небритые". Такер демонстративно прошел мимо протянутой руки фон Арнима, и переговоры начались. С самого начала положение фон Арнима было сложным. Он не мог приказать своим частям капитулировать, так как потерял с ними связь. Но при этом он отказался воспользоваться радиостанциями союзников. Тогда Такер пригрозил бросить свою дивизию в атаку и уничтожить 90-ю легкую, которая до сих пор не сдалась. Их жизни будут на совести фон Арнима, добавил Такер.

После этого фон Арним согласился на капитуляцию своего штаба и штаба Крамера. Он демонстративно выложил на стол пистолет и перочинный нож. Его штаб выстроился для прощания. "Арним покраснел, как мак, и был страшно раздражен. Крамер был более спокойным. Он немного говорил по-английски и старался казаться дружелюбным". Под охраной офицера гурков и отделения Сассекского батальона фон Арним и Крамер были увезены на встречу с Александером. Их совершенно не намеренно прокатили по собственным минным полям. Фон Арним нервно вскочил и принялся что-то показывать шоферу. "Я был совершенно холоден и суров во время этой встречи. Простой солдат, а не дипломат. В подобных обстоятельствах я не мог заставить себя вести более сердечно по отношению к германским командирам", - вспоминал Такер.

Однако Александер привел себя в порядок, чтобы встретить фон Арнима, прибывшего в штаб 18-й Группы армий, расположенный возле Ле Кефа. Он гостеприимно предложил немцу обед и палатку на ночь. Генерал-майор Миллер считал, что фон Арним "выглядит достойным человеком. Он сказал, что у него никогда не было намерения бежать". Допрос оказался не слишком продуктивным, и офицер разведки штаба армии Дэвид Хант решил, что фон Арним сам поражен внезапностью краха. Эйзенхауэр категорически отказался с ним встречаться и принимать саблю в знак капитуляции.

Тем временем Брэдли и его подчиненные старались побыстрее разделаться с остатками дивизии "Герман Геринг", которые еще держались на Джебель-Ашкель. Монк Диксон получил 11 мая приказ прекратить это. Он приказал фон Версту написать записку тому, кто сейчас командовал остатками дивизии. Под белым флагом парламентер отправился к немцам, и остатки 5-й Танковой армии сложили оружие. Назад американский офицер вместе с раненным обер-лейтенантом, рука которого висела на повязке. Перед сдачей немцы хотели убедиться, что записка фон Верста подлинная. "Скажите им, чтобы шли к дьяволу", - рявкнул командир батальона, окружившего холм. "Дивизия сдастся, если получит документ, удостоверяющий, что мы последними сложили оружие на этом фронте", - ответил обер-лейтенант. На это ему довольно грубо сказали: "Братец, либо вы спуститесь прямо сейчас и покончите со своими кривляньями, либо мы высечем документ на твоем надгробии". Последовала стремительная атака, в ходе которой погибли еще несколько немцев. После этого с вершины холма спустились несколько сот человек, согласившихся на безоговорочную капитуляцию.

Теперь держался только генерал армии Мессе, который командовал остатками дивизий "Молодые фашисты", "Триесте" и 164-й легкой. Он держал связь с ОКВ и Comando Supremo. Утром 12 мая Мессе получил разрешение Муссолини начать переговоры о "почетной сдаче" и в 13.00 отправил радиограмму в штаб 8-й Армии с просьбой о перемирии. Она была принята новозеландцами и передана в штаб X корпуса. В 20.30 Фрейберг послал жесткий ответ: "Военные действия не прекратятся, пока все войска не сложат оружие и не сдадутся ближайшей части союзников".

Поздно вечером радиостанция новозеландцев перехватила радиограмму маршала Италии Мессе, который только что был произведен в маршалы: он отправил представителей для встречи с офицерами X корпуса. 13 мая в 8.30 после трудного путешествия генерал Манчинелли, полковник Маркерт и майор Боскарди прибыли в штаб Фрейберга. Они попытались начать переговоры, но им сообщили, что требуется безоговорочная капитуляция. Если они откажутся, после полудня военные действия возобновятся. Так как у Манчинелли не было на это полномочий, он вместе с английским офицером вернулся в штаб Мессе, где была получена соответствующая радиограмма Фрейберга. В 12.20 Мессе отдал приказ о капитуляции всех германских и итальянских войск, а немного позднее вместе с фон Либенштейном отправился к Фрейбергу.

Рональд Левин увидел в приморской низине белые флаги, означавшие капитуляцию. "Сначала маленькие группы, которые потом сливались в большие, как взводы сливаются в роты. Белый повсюду, словно над холмами пляшут мотыльки".

Рядовой Кримп утверждал, что "фрицы сорвались". В четверг 13 мая Александер отправил Черчиллю выспренную телеграмму: "Сэр, считаю своим долгом сообщить, что Тунисская кампания завершена. Вражеское сопротивление окончательно прекратилось. Мы владеем берегами Северной Африки".

В Берлине Геббельс записал в дневнике: "Бои в Тунисе закончились. Я пишу это с тяжелым сердцем. Я просто не могу читать преувеличенные коммюнике англо-американцев. Они полны насмешек над нашими солдатами, которые проявили легендарный героизм и сражались до последнего патрона".

На сей раз мастер лжи говорил нечто весьма похожее на правду.