ЛЮДВИГ ЭРХАРД

Решение проблемы бедности – благосостояние для всех

«Никакая экономическая ситуация не может быть настолько безнадежной, чтобы решительная воля и честный труд всего народа не могли справиться с ней»

(Людвиг Эрхард.)

Проблема бедности и восстановление разрушенной экономики в послевоенной Германии была решена благодаря социальной рыночной экономике, созданной по идеям министра экономики и немецкого канцлера Людвига Эрхарда, связавшего экономическую производительность и жизненный уровень населения, и усилиями всего немецкого народа. «Немецкое чудо» уничтожило бедность в Германии.

Родившись 4 февраля 1897 года в семье предпринимателя в небольшом баварском городе Фюрсте Людвиг Эрхард закончил там Реальную школу, в Первую мировую войну воевал артиллеристом, был тяжело ранен. В 1925 году получил университетское образование, по специальности «Управление и экономика». С 1928 по 1942 годы Эрхард работал в Институте экономического анализа Нюрнбергского коммерческого института, став его руководителем. В годы «Великой депрессии» Эрхард выступил с идеями расширения производства товаров широкого потребления, сторонником конкурентно ориентированной экономики со свободным ценообразованием.

В 1943 году Л. Эрхард создал собственный научно-исследовательский институт по изучению экономики индустриального общества, где изучали экономику ведущих стран мира, уже тогда разрабатывали экономическую модель послевоенной Германии. В 1945 году военная администрация победителей во Второй мировой войне назначила Л. Эрхарда министром экономики Баварии, в марте 1948 года – управляющим хозяйством «Бизонии» – западных оккупированных зон Германии. С 1949 по 1963 год Людвиг Эрхард – министр экономики в правительстве канцлера Конрада Аденауэра, христианский демократ, сменивший К. Аденауэра на посту канцлера Германии. С 1966 году Л. Эрхард – в отставке, скончался 5 мая 1977 года.

Именно Л. Эрхард осуществил с поддержкой К. Аденауэра, экономическую реформу, названную «немецким чудом», позволившую быстро восстановить разрушенное и превратить Германию в чуть ли не самую благополучную европейскую страну – благодаря трудолюбивому и упрямому в достижении цели немецкому народу.

Наличие, благодаря деятельности К. Аденауэра, производственных мощностей, ориентированных не на перекачку и продажу энергоресурсов и полезных ископаемых, обширного внутреннего рынка сбыта и дешевой рабочей силы в сочетании с финансовыми потоками по плану Маршалла, восстанавливавшему Европу после 1945 года, создали условия для экономического подъема. Л. Эрхард писал:

«Мы бедны, когда мало производим и соответственно располагаем лишь ограниченным национальным доходом. Мы становимся богаче, когда производим больше, обеспечивая тем самым больший доход благодаря повышенной производительности».

Увеличение производительности товаров вызвало пропорциональное повышение покупательной способности населения. Этот процесс регулировался властями, которые направляли инвестиции в нужные отрасли, обеспечивали и контролировали рост заработной платы и социальных выплат, не допускали эмиссии и резкой инфляции, выходящих за рамки бюджета.

Внутренний рынок наполнялся. Власти поощряли конкуренцию, блокировали монополии. Система налоговых льгот позволяла и обязывала использовать большую часть прибылей для использования новых технологий и технического обновления производства.

Созданная властями мощная антимонопольная служба жестко карала за ограничение конкуренции, установление завышенных цен, попытки монополизма.

Рост заработной платы и пенсии превысил рост цен и налогов, работала стабильная система пенсионного обеспечения. Был создан широкий средний класс. Немцы были не знакомы с коммунальными квартирами, половина которых были социальными. Средний класс селился в коттеджах. Вместе со строительством жилья создавалась и инфраструктура – дороги, магазины, больницы.

Прибыль предприятий была связана с заработной платой законом, существовал и мощный контроль властей и профсоюзов. Большое значение имели национальные черты немцев – трудолюбие, организованность, дисциплинированность, умение разумно тратить деньги. Л. Эрхард утверждал, что не существует другого способа экономического успеха, кроме свободной предпринимательской инициативы с развитием конкуренции, отсутствия контроля над ценами (в идеале), хорошего «самочувствия» национальной валюты.

Л. Эрхард писал:

«Никакая экономическая ситуация не может быть настолько безнадежной, чтобы решительная воля и честный труд всего народа не могли справиться с ней».

Бедность в Германии фактически была уничтожена и создано общество всеобщего благополучия, о котором мечтал и которое создавал Людвиг Эрхард. Но в 1945 году до этого было еще далеко.

На Тегеранской конференции 1943 года, проходившей в разгар Второй мировой войны, президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль предложили руководителю СССР И. Сталину после победы разделить Германию на несколько автономных государств – Пруссию, Саксонию, Баварию, Ганновер и Гессен – Дармштадт. И. Сталин, планировавший «взять» всю Германию, не согласился. Однако к маю 1945 года Советская армия заняла только Восточную Германию и Берлин, американские и английские войска оккупировали Западную Германию. Послевоенная Германия управлялась военными губернаторами и была разделена на четыре зоны оккупации – советскую, американскую, английскую и французскую. Советская зона управлялась приехавшими из Москвы немецкими коммунистами В. Пиком и В. Ульбрихтом.

Ситуация в побежденной стране была ужасной. Генералитет армии США получил от своего начальства письмо-директиву следующего содержания:

«Оккупация Германии осуществляется не с целью освобождения. Германия оккупируется как побежденная вражеская страна. Немцам необходимо дать понять совершенно ясно, что именно авантюрная война, развязанная Германией, и фанатичное сопротивление нацистов привели к развалу германской экономики и являются главными причинами хаоса и страданий. Немецкий народ не может избежать ответственности за те беды, которые он навлек на себя сам».

По всей Германии бродили сотни тысяч беженцев – из городов в деревни и обратно. В стране экономику представлял черный рынок. Заводы и фабрики стояли или демонтировались победителями, везде царили апатия и депрессия, аппарат управления не работал.

Западные союзники составили «Белый список для Германии», из немцев не запятнавших себя нацистскими преступлениями – их планировали использовать для управления страной. Нужно было расчищать развалины городов, кормить население, давать им работу и крышу над головой. Во главе администрации неофициально встал репрессированный немцами обер-бургомистр Кельна Конрад Аденауэр. Денацификацию в американской зоне из 15 миллионов прошли 12 – нацистами была признана одна десятая процента населения. В июне 1945 года Северный Рейн, Рур и Кельн вошли в английскую зону оккупации. Тогда же в потерявшей государственность Германии К. Аденауэр создал новую партию – Христианско-демократический союз, с центром в Кельне. В феврале 1947 года в Алене ХДС принял политическую программу, в которой главной целью объявил благосостояние народа, права и достоинства гражданина. Конкурентом ХДС на долгие годы стала Социал-демократическая партия Германии во главе с К. Шумахером.

В 1946 году под эгидой западных союзников была образована земля Северный Рейн – Вестфалия. В 1947 году американская и английская зоны были административно и экономически объединены в т. н. Бизонию. К англичанам и американцам вскоре присоседились и французы. Аденауэр еще раньше встал во главе фракции ХДС в ландтаге Северный Рейн – Вестфалия, а в 1948 году он был избран председателем Парламентского совета Бизонии. За год до этого был введен в действие американский план Маршалла.

5 июля 1947 года государственный секретарь США Д. Маршалл выступил в Гарвардском университете со своим планом – в течение четырех лет из США в Европу предполагалось направить 12 миллиардов долларов, в разной форме, для достижения довоенного уровня европейской экономики. План Маршалла стал законом и был полностью осуществлен. Главным пунктом плана было восстановление экономики Германии, а вместе с ней и остальной европейской экономики.

В июне 1948 года министром экономики Баварии был назначен Людвиг Эрхард. Парламентский совет 50 голосами против 37 принял его план реформ. Через несколько дней в Западной Германии была проведена денежная реформа и началось проведение в жизнь социальной рыночной экономики Л. Эрхарда. Введение дойч-марок отделило Западную Германию от Восточной, где была введена планово-принудительная экономика. Пакет социальных законов был направлен на улучшение жизненного уровня народа, налоговая политика властей развивала предпринимательскую инициативу, отмена ценового контроля мгновенно ликвидировала черный рынок в стране.

23 мая 1949 года в Бонне была создана Федеративная Республика Германии, подписана ее конституция. 14 августа были проведены выборы в бундестаг – германский парламент. ХДС получила 140 мест, СДПГ – 130 мест из 402. 15 сентября 1949 года 202 депутатскими голосами из 402 федеральным канцлером Германии был избран К. Аденауэр. Его министр экономики Людвиг Эрхард продолжил создавать «немецкое экономическое чудо», суть которого была в связи развития промышленности с ростом жизненного уровня населения. Валовой национальный продукт ежегодно увеличивался, росла покупательная способность населения, значительно увеличивался экспорт немецких товаров, росли золотовалютные запасы государства. В 1950 году ФРГ достигла экономического уровня 1939 года, в 1956 году он удвоился, в 1962 году – утроился. В середине 1950-х годов в Германии исчезла безработица, реальные доходы населения постоянно росли.

В 1951 году ФРГ была принята в Совет Европы. Через месяц США, Англия и Франция объявили о прекращении состояния войны с Германией. В 1952 году был отменен Оккупационный статут. Через два года Федеральная Республика Германии вступила в военный блок НАТО. В мае 1955 года ФРГ стала суверенным, независимым государством.

ХДС трижды подряд выигрывал выборы, К. Аденауэр стоял у власти до 1963 года. Рядом с ним постоянно находился Людвиг Эрхард. ФРГ давно стала ведущей мировой державой, завоевавшей мировое признание. Экономика решала все проблемы, стоявшие перед страной. Сам канцлер хотел воссоединения Германии путем постепенного выигрыша у коммунистического режима ГДР и СССР, приобщению немцев к западной демократии. К. Аденауэр часто говорил, что советский народ не долго будет терпеть Коммунистическую партию. Он не дожил до воссоединения Германии, но оно произошло – еще в XX веке.

К 1957 году цель Л. Эрхарда – благосостояние для всех – была закреплена принятием пенсионного закона – пенсии автоматически росли вместе с ростом ВВП, но не уменьшались даже в условиях падения производства. За пятнадцать лет Германия прошла очень длинный путь в экономике.

А началось все в 1942 году.

В 1942 году «Имперская группа промышленности» – «рейхсгруппе индустри» – фактически самое влиятельное предпринимательское сообщество в Германии заказала нескольким ведущим экономистам анализ положения реальной экономики Рейха и разработку вариантов послевоенной экономической политики. Промышленный институт Л. Эрхарда в марте 1944 года подготовил исследование «Военное финансирование и консолидация задолженности». В этом документе Эрхард создал теоретический фундамент своих реформ 1948–1966 годов.

Эрхард утверждал, что милитаризация экономики уродует ее – «отложенный или подавленный потребительский спрос всегда может вызвать инфляционный взрыв», который гитлеровцы блокировали контролем над ценами и заработной платой, включая добровольно-принудительные постоянные подписки населения на облигации государственного займа.

Отсутствие конкуренции вело к снижению эффективности производства, руководство экономикой государства вызвало ее планирование, административное распределение ресурсов, контроль цен, диктатуру монополий, игнорирование потребностей народа, ведущую роль военно-промышленного комплекса в стране, приоритет тяжелой промышленности над легкой, постоянную угрозу инфляции, низкую и некачественную производительность труда. Л. Эрхард назвал эту систему «принудительной экономикой». Его рекомендации по переходу от военной экономики к мирной включали в себя требования, которым должна соответствовать «новая экономика» – быть убедительной, понятной, последовательной, правильной тактически, честной и открытой. Необходимы отказ от системы распределения, либерализация цен, сильная валюта, отказ от бюджетного финансирования ВПК и тяжелой промышленности. Нужен рост производства потребительских товаров в льготном режиме, рост жилищного строительства, достоверная информация обществу о состоянии экономики – «человек с его психикой, надеждами, планами, заблуждениями является центром экономики».

Экономика не жизнеспособна, если ей командует фюрер – меморандум Л. Эрхарда чудом не попал в гестапо.

В августе 1944 года документ Л. Эрхарда и доклады других экономистов обсуждали ведущие германские промышленники из «Маннесмана», «Крупа», «Симменса», «ИГ – Фарбениндустри», АЭГ, «Флика», «Дойче банка».

В мае 1945 года Л. Эрхард стал экономическим советником при американской военной администрации Баварии. После написания союзникам большого письма о стратегическом возрождении Германии, в сентябре 1945 года Л. Эрхард был назначен министром экономики в земельном правительстве Баварии. В октябре он приступил к работе. В 1945 году промышленное производство в Германии упало на 70 % по сравнению с 1936 годом. В стране действовала карточная система с тотальным дефицитом всего, разрослась спекуляция. Во всех больших городах действовали «черные рынки», контролируемые криминалом. Оккупационные власти жестко контролировали ситуацию в побежденной Германии, и экономические «изыски» Л. Эрхарда оказались невостребованны – необходимо было просто выполнять команды властей. Потсдамская конференция союзников 1945 года решила уничтожить военный потенциал Германии, изменить ее политическое устройство, экономику; на нее легли большие репарации странам – победителям. Сельское хозяйство должно было поддерживать жизнь населения на среднеевропейском уровне. В декабре 1946 года Эрхард был снят с должности министра экономики Баварии. Американцы назначили его начальником Особого отдела по вопросам денег и кредита Экономического совета Баварии. Он должен был подготовить денежную реформу в стране. С 1935 года по 1947 год объем денежной массы в Германии вырос с 6 до 75 миллиардов марок. 300 миллиардов марок не были обеспечены товарной массой. Германию неофициально называли «банкротом». 200 проектов денежной реформы были признаны американцами неудовлетворительными. В таких условиях в Германии заработал план Маршалла. Л. Эрхард писал в статье в газете «Ди Нойе цайтунг», сделавшей его известным в Германии, 23 июля 1947 года:

«Поскольку цель хозяйствования – создание потребительских ценностей, а значит и служение благоденствию народа – неизменна и не зависит от преходящих событий, то и спор должен был идти лишь о целесообразности тех или иных методов, которые следует применять.

Фашизм и большевизм, с одной стороны, и капитализм – с другой, следует рассматривать – с экономической точки зрения – всего лишь как ограниченные историческим развитием фазы более высоких и надвременных основных экономических типов планового, или, соответственно, рыночного хозяйства.

Следует считать прямо-таки трагическим историческое заблуждение представителей социалистического строя, выступавших против господства конкуренции и ее искусственного обуздания, хотя именно конкуренция более, чем все другие средства, способствовала бы развитию народного хозяйства. И то, что стало правилом бороться против капитализма, настойчиво отвергая принцип рыночной конкуренции, отнюдь не свидетельствует о понимании законов экономики. Как свидетельствует история, опасность произвольного и неправильного властвования государства на всей экономикой в этом случае возрастает неизмеримо.

В современной экономике планово-экономические вмешательства всегда приводили к сбоям.

Несомненно, что переход от рыночной экономики к плановой не представляет никаких проблем, тогда как, наоборот, замена плановой экономики свободным рыночным хозяйством сопряжена с неимоверными трудностями. Причина заключается в том, что отойти от экономики сбалансированных тенденций легко. Трудно, напротив, при вышедшей из естественного равновесия экономики сразу, без перехода, дать простор свободному рынку. Значительный шанс, который представлялся им в обозримом будущем, с приходом новой валютной системы, заключается в том, что в нашу экономическую жизнь вместе с этим коренным переломом возвращаются возможности принять свободное и сознательное решение относительно будущего пути.

Плановое хозяйство возводится некоторыми в догму, причем ему не ставится в вину то противоречие, что оно делает невозможным плодотворное применение свободы деятельности и инициативы человека.

Дело не в социализме или капитализме, в немалой степени изменивших свои черты в ходе общественно-экономического развития. И такие понятия, как социализм – капитализм, с одной стороны, и плановая экономика – рыночная экономика, с другой, ни в коей мере не совпадают. Если приверженцы социализма стремятся к справедливому распределению общественного продукта, то и сторонники рыночного хозяйства могут вполне поддержать это требование. Правильно понятый либерализм современной чеканки не стремится к пиратству, однако он сопротивляется нетерпимости и обусловленной этим несвободе человека. Он – враг любой духовной тирании, всегда предвещающей политический террор».

1 декабря 1947 года в газете «Нойе цайтунг» Людвиг Эрхард высказал часть своей трактовки социальной рыночной экономики – в статье «Что определяет немецкий уровень жизни»:

«Между производительностью экономики и жизненным уровнем народа существует императивная связь. Факторы, определяющие будущий жизненный уровень в Германии, все еще формируются в ней самой. Экономическое будущее Германии по-прежнему в существенной мере зависит от оптимального решения проблем в производственной сфере.

Экономика не в состоянии удовлетворять даже жизненные потребности, обостряющиеся с каждым днем, не говоря уже о том, чтобы найти силы и средства для восстановления или тем более для платежей и поставок третьим странам, пока не будет организовано экономически эффективное использование всех оставшихся политических сил.

До тех пор, пока основанное на честном труде право на общественный рост будет снова и снова подрываться вторжением старой и доброй покупательной способности, лишенной экономического обеспечения, пока без реального образования капитала значительная часть осуществляемых еще работ будет протекать вне сферы производства потребительских товаров, не следует ожидать, что растущие диспропорции можно преодолеть с помощью все более жестких мер рационирования. Пусть этот вынужденный отказ от потребления и позволил осуществить в переходный период некоторые ценные с народнохозяйственной точки зрения работы, однако готовность и способность трудящихся к жертвам все же имеет предел.

Все искусственные меры такого оцепенения не принесут успеха, если экономика не заработает на постоянно расширяющейся основе, или если не будет обеспечено в полном объеме хотя бы воспроизводство. Застопорившийся поток товаров может быть снова приведен в движение только в том случае, если увеличивающийся общественный продукт будет обещать труду материальное вознаграждение, а в экономике расставание с товаром не будет сопряжено с опасностью одностороннего товарно-экономического истощения.

Хотя все трезвомыслящие люди хорошо понимают, что окончательное решение может дать лишь валютное урегулирование, однако в сложившихся условиях уже только улучшение продовольственного снабжения сырьем поистине совершили бы чудо. Когда процесс свертывания производства приводит к мысли и поощряет вполне нехорошие истины и негативные влияния, когда прогрессирующий упадок ведет в конечном итоге к полному параличу, подключение дополнительных материальных и трудовых ресурсов привело бы к значительному расширению товарного производства.

Существует своего рода обратная зависимость, когда сокращению общественного продукта непременно сопутствует разбухание административных звеньев управления экономикой, его бюрократизация и падение эффективности, в то время как оживление экономики, напротив, совершенно автоматически ведет к упрощению и сокращению управления при одновременном усилии действенности административных мер. Надо только открыть немецкому народу дополнительные возможности производительного труда, и можно будет очень скоро увидеть, что наше народное хозяйство способно достигнуть более высокой производительности, большей эффективности. Все другие попытки будут бесполезны, а последующие поиски «козлов отпущения» не смогут оправдать собственной несостоятельности, обусловленной непониманием сути дела.

С какой бы стороны ни посмотреть на сегодняшнюю экономику, почти повсюду наталкиваешься на элементы, препятствующие росту производительности. Слабая загруженность производительных мощностей на предприятиях, великое множество которых из социальных соображений приходится пускать в эксплуатацию, высокая степень переработки дефицитного сырья с целью его наиболее выгодного использования и обеспечение права распоряжаться находящимися в процессе производства товарами, неэкономичное использование ценнейшей рабочей силы на непроизводительные цели и полная несоотнесенность народнохозяйственных действий между собой – вот характерные факты и признаки экономики, в которой цены отделились от затрат, а затраты перестали быть показателем производительности.

Каждый народ может потреблять лишь то, что предоставляет ему экономика в виде готовых потребительских товаров. Нам надо строить такую экономику, способную в той или иной мере выполнить свою социальную задачу лишь в том случае, когда доведенная до максимума производительность труда создаст противовес тому дополнительному бремени, которое обусловлено сохраняющейся необходимостью улучшения капитала, расходами на восстановление и на необходимые социальные выплаты и услуги.

В нашем народном хозяйстве необходимо осуществить разделение труда, которое ограничит на переходный период необходимые еще капиталовложения или распределит их на более длительный отрезок времени, чтобы можно было в большой мере сосредоточить наличные силы на производстве потребительских товаров.

Сохранение социального спокойствия будет, особенно в связи с валютным урегулированием, в существенной степени зависеть от того, сможет ли товарное производство быстро обеспечить покрытие свободных доходов.

Даже при благоприятном развитии Германия только ценой величайших усилий сможет обеспечить всему своему народу жизненный уровень, соответствующий его трудолюбию. Только путем самого рационального сочетания производственных факторов, в условиях жесткой конкуренции немецкий народ может выжить и получить реальный шанс постепенного экономического и общественного выздоровления».

План проведения денежной реформы в Германии подготовили американские ученые. «План Колма – Голдсмита – Доджа» передали Л. Эрхарду – «с целью привести американский проект в соответствии с немецким законодательством». Необходимо было ликвидировать скопившуюся огромную денежную массу. После этого должна была появиться новая денежная единица, уменьшиться инфляция и оживиться производство. Но этого могло и не произойти. Л. Эрхард решил объединить денежную реформу с общей экономической реформой в стране.

Людвиг Эрхард считал, что «денежная реформа может стать удачной только, если она будет подкреплена соответствующим количеством товарной массы, если на новые деньги будет нечего купить, то они будут не нужны». В ноябре 1947 года Л. Эрхард писал:

«Производству потребительских товаров надо с первых же дней дать такой толчок, чтобы оно могло как можно полнее удовлетворить возникший после денежной реформы потребительский спрос. Я считаю, что лучше всего было бы одновременно с денежной реформой перейти к рыночной системе со свободным ценообразованием. Можно сохранить контроль над ценами на продовольствие, квартплату».

В марте 1948 года Эрхард стал директором Управления экономики «Бизонии». В апреле был готов и «Проект закона по реорганизации денежной системы». Чуть позже был подготовлен «Проект закона о принципах хозяйственной структуры и политике цен после денежной реформы». Эти законы были приняты в первой половине июня – американцы не говорили, когда они проведут денежную реформу и Л. Эрхард спешил. Он успел.

Денежная реформа была объявлена в 8 часов утра 20 июня 1948 года. Немцы получали на руки по 40 дойчмарок. Пенсии и зарплата выплачивались в отношении 1:1. Половина сбережений обменивалась по курсу 1:10, вторая половина – 1:20. Финансы предприятий пересчитывались по курсу 1:10, сотрудники получали первую зарплату и предприятие больше не дотировалось. Банковские долги и обязательства аннулировались, новый Банк немецких земель занимался эмиссией и взаимоотношениями с частными банками. 21 июня Л. Эрхард объявил о реформе цен, которые стали свободными. Отменялись почти все старые экономические нормативные документы бывшего Рейха – 90 % инструкций по контролю за ценами. Контроль временно сохранился над ценами на продовольствие, транспорт, почтовые услуги.

В августе 1948 года на форуме ХДС Л. Эрхард выступил с программной речью «Рыночная экономика на перекрестке мнений»:

«Политико-экономический поворот от централизованно управляемой экономики к рыночной означал для нас больше, чем просто углубление экономических связей. Этим мы создали предпосылки, чтобы строить наши экономические и социальные отношения на новой основе. Нам пришлось отказаться от нетерпимости, которая чревата духовным закабалением людей и ведет к тирании и тоталитаризму. Мы обратили свои взоры к порядку, который, открывая простор добровольному переустройству и опираясь на чувство ответственности, позволяет рациональным образом продвигаться к некой целостности. Отвергнув бездушный коллективизм, обрушивший на наш народ бедствия и нищету стадности, мы стали пробивать путь к органичному государственному мышлению в духе ответственности.

Эта свобода не пиратство и не безответственность, она выражает и отражает извечную тягу к завершенности и полноте. Не бессмысленное и бездушное государство муравьев с его обезличиванием человека, а органичное государство, основанное на свободе индивидуума, устремление к более совершенному целому, – такова духовная база, на которой мы намерены строить новую экономику и новый общественный строй.

Плановая экономика неизбежно приводит к тому, что отдельно взятого индивидуума как производителя и как потребителя порабощает государство, а в еще большей степени – бездушная бюрократия. Отдельно взятый гражданин подвергается унижению и оскорблению. Он, словно лошадь, ощущает во рту лишь мундштук, от которого можно избавиться только с помощью рыночной экономики, не имеющей ничего общего с пропахшими нафталином лозунгами либерализма. Социально ориентированная рыночная экономика, которая возрождает значимость отдельно взятого индивидуума и превыше всего ставит ценность личности, венчая прибылью выполненный ею труд, – такова суть рыночной экономики современного образца.

Валютная реформа без изменения экономического курса, как должно быть понятно всем разумным людям, была бы непременно обречена на провал.

До проведения валютной реформы вообще не было оснований говорить об устойчивой экономике. Валютно-политический хаос и расцветший в этих условиях высокомерный бюрократизм, свойственный централизованно управляемой экономике, способствовали откату усложненной рыночной экономики к методам примитивного менового хозяйства. Перестало существовать упорядоченное производство, прежде всего исчез товарообмен, принцип разделения труда был предан забвению. На первый план выдвинулась стихийно возникшая, бездушная и безответственная группа обеспокоенных за свою личную судьбу людей, стремившихся просто-напросто выжить.

Такое положение нам удалось преодолеть. Все это походило на чудо, хотя речь шла всего лишь о продуманном планировании в лучшем смысле этого слова, когда на основе новой валюты и благодаря решительному изменению политико-экономического курса мы буквально за несколько дней сумели обуздать этот общественный хаос.

За минувшие после валютной реформы недели преданный забвению рядовой немецкий потребитель получил несравненно больше, чем за все три года централизованно управляемой экономики.

Существенные для народного хозяйства категории – это, с одной стороны, обеспеченный покупательной способностью спрос, а с другой – производство товаров, наш социальный продукт. Обе эти категории тесно взаимосвязаны так, что в любом отлаженном народном хозяйстве, в которое больше не вторгается государственное финансово-политическое фальшивомонетничество, формирование национального дохода нерасторжимо связано с народнохозяйственным товарным производством. Доход возникает одновременно с производством – в одинаковом объеме и одинаковыми темпами. Мы бедны, когда мало производим и соответственно располагаем лишь ограниченным национальным доходом. Мы становимся богаче, когда производим больше, обеспечивая тем самым больший доход благодаря повышенной производительности. Однако точка зрения, согласно которой переживаемая нами нищета и недостаточная производительность нашего народного хозяйства служит веским основанием для отказа от перехода к рыночной экономике, явно несостоятельна. Согласиться с такой точкой зрения – значит, согласиться с тем, что целью народного хозяйства является управление нищетой, в то время как я такую цель вижу лишь в том, чтобы вытащить наш народ из нищеты с помощью напряженного, более продуктивного и производительного труда.

Решающее значение приобретает свободный выбор свободным народом принципов формирования и упорядочения экономических структур. Нельзя утверждать, будто наши благоразумные действия определились свободным выбором. В сложившейся ситуации нам пришлось сокрушать старые барьеры. Нам пришлось заниматься этим, чтобы возродить в нашем народе нравственные начала, знаменующие очищение экономической жизни.

Справедливое распределение ограниченного общественного продукта с опорой на централизованно управляемую экономику оказалось не более чем иллюзией. Во все возрастающей степени мы распыляли свои силы. Основная масса народа, т. е. обычный потребитель, фактически полностью оказалась отрезанной от потребления. Любая попытка добиться сдвига в этом направлении не только не имела успеха, но и сопровождалась самыми ужасными унижениями и оскорблениями, которые только могут выпасть на долю человека. Если сегодня выйти на улицу и спросить людей, что они предпочли бы – вернуться к прежнему своему положению с надеждой на весьма сомнительный шанс получить чуть больше потребительских благ или же обрести свободу и достоинство, чтобы не простаивать в очередях под окнами казенных учреждений, доказывая недостойными средствами свою бедность, – то, по моему глубокому убеждению, наш народ ответит однозначно: мы счастливы, что, наконец, снова можем быть людьми, что, наконец, изгнали рабский дух из своих сердец и душ.

Нам требуется стимулирование труда, начиная с рабочего и кончая предпринимателем, ибо мы призваны позаботиться о том, чтобы, повышая производительность труда, обеспечить правомерность все возрастающих социальных требований. Более высоких показателей можно добиться только благодаря тому, что сам рынок определит каждому свое место, на котором он показывает максимальную производительность и полностью выкладывается ради собственного и общего блага.

Мы в состоянии достичь поставленной цели – создания отлажено функционирующей рыночной экономики во имя обеспечения максимально высокого жизненного уровня для всего нашего народа – хотя бы потому, что в основе такой экономики лежит стремление к максимально высокой производительности. С помощью финансов и кредита, а также посредством налоговой политики ежедневно будет возрастать давление на экономику, которое станет отсекать все то, что прогнило и обветшало и уже никак не дотягивает до уровня производительности труда тех, кто отличается прилежностью и старательностью.

Уже сегодня мне становится ясно, что давление на предприятия усиливается, а банки сообщают, что масса денежного потока утрачивает первоначальную интенсивность.

Как же будут развиваться события дальше? Связанное с рыночной реформой повышение производительности труда, работающего в пределах от 20 до 50 процентов, призвано вызвать существенное снижение расходов. Уже сейчас бросается в глаза оживление конкуренции. Покупательная способность реализуется медленнее, поскольку и потребитель мало-помалу обретает необходимое экономическое благоразумие, которое побуждает его рачительно тратить имеющиеся средства. Выраженная тенденция к повышению производства товаров с каждым днем подводит нас к выводу о том, что тенденция к снижению расходов уверенно набирает силу. Скоро мы будем свидетелями такой фазы, когда в результате конкуренции цены снова отрегулируются так, чтобы обеспечить оптимальное соотношение между заработной платой и ценами, между номинальным доходом и уровнем цен.

В рыночной экономике сверху под воздействием конкуренции устанавливается реальная цена, и лишь тот, кто в состоянии уложиться со своими издержками в эту цену, кто завоюет расположение потребителей, сможет претендовать на экономически оправданное существование. При любых обстоятельствах мы должны стремиться к достижению максимальной производительности, отметая все то, что могло бы помешать умножению социального продукта.

Только с июня до июля был отмечен двадцатипроцентный рост продукции немецкого народного хозяйства. И эти товары не исчезали больше на складах, ими не торговали больше из-под прилавка, они не подвергались больше «компенсации» – они поступали на рынок. В конце концов, потребитель удовлетворил свои потребности.

Я получаю каждый день более тысячи писем, причем меньше всего от торговцев и предпринимателей. Мне пишут малоимущие люди, письма с сотнями подписей – они благодарят за то, что мы наконец-то вытащили их из этого хаоса, обеспечив им достойную человека жизнь.

Мы не намерены держать оборону, логичнее нападать. Ведь нашими усилиями народ наконец обрел ту долю радости жизни и уверенности, которых он был лишен на протяжении многих лет.

Нести ответственность за экономическую политику – значит быть ответственным перед всем народом. Я глубоко убежден в том, что стоящие перед нами сложные проблемы могут быть решены только в том случае, если с помощью рыночной экономики нам удастся стимулировать не отдельные слои, а путем наивысшего напряжения и все возрастающей производительности помочь всему нашему народу поднять и улучшить жизненный уровень.

В тесном взаимодействии промышленности, торговли и профсоюзов, опираясь не на новые средства планового хозяйства, а на свободные соглашения, мы намерены добиваться серийного выпуска некоторых видов изделий в определяющих областях человеческого потребления, прежде всего одежды, обуви и предметов домашнего обихода: повседневную обувь, рубашки, брюки, рабочую одежду. Мы будем насыщать рынок добротными потребительскими товарами, цены на которые должны быть также привязаны к системе конечного потребления. Мы будем стремиться к тому, чтобы эти массовые товары в достаточном количестве поступили в магазины и торговлю, чтобы каждый получил возможность приобрести эти товары по определенным ценам, в основе которых лежат рациональная технология и сознательный диапазон распределения. Необходимо обеспечить потребление в условиях минимальной покупательной способности до того, как рынок заработает в полную силу.

Потребитель нуждается в информации для того, чтобы составить себе представление о соответствии цены и добротности потребительских качеств. Нам удастся вовлечь производителей, торговцев и потребителей в такие взаимоотношения, в рамках которых должно осуществляться нормальное удовлетворение потребностей. Обеспечив с помощью более интенсивной и рациональной специализации постоянное насыщение рынка типичными и конкретными высококачественными товарами широкого спроса, мы постараемся, чтобы этот прейскурант не был призрачным, а стал реальностью на рынке товаров.

Необходимо связать одной нитью часть фирм, которые взяли бы на себя обязательства поставлять максимально дешевые потребительские товары. Торговые палаты и некоторые объединения ремесленников выясняют, в какой степени действительно повинные в нарушениях, имеющих отношение к политике цен, могут быть привлечены к ответственности на основе своего рода суда чести и в духе демократического самоконтроля.

Кое-кто трактует закон о спекуляции лишь как дешевый намек на отсутствие желания действовать по-настоящему решительно и энергично. Я со всей определенностью считаю нужным подчеркнуть, что полон решимостью неизменно рассматривать этот закон как реальность.

По сравнению с теми благами, которые уже принесла валютная и экономическая реформа, на фоне стабильности, которую эта реформа сулит нам в будущем, и всего позитивного с нею связанного, негативные моменты ничтожно малы. В эти недели, минувшие с момента валютной реформы, еще до того, как и в государственно-правовом отношении мы снова берем более прочный фундамент, решается судьба немецкого народа. Если у нас не выдержат нервы, и мы уступим демагогической критике, нашим уделом снова станет рабство. Тогда мы снова лишимся свободы потребительского выбора, свободы выбора профессии и всех завоеваний подлинно демократического строя.

Если мы сможем подчинить наши германские усилия мирным целям во имя умножения социального благосостояния, если захотим внести свой вклад в дело восстановления Европы на благо удовлетворения ее потребностей, это будет означать новую фазу международного сотрудничества.

Народ, устремленный к тому, чтобы честно, но и бесстрашно отстаивать свои жизненные права, сознает, что эта цель может быть достигнута лишь посредствам честных усилий и напряженного труда всех и каждого, лишь сплоченным единым порывом народом, отдающим себе отчет в том, что речь идет о его существовании и что сегодня у каждого из нас может быть только одна цель – помочь выздоровлению своего народа, обеспечить ему опору в жизни на будущее, работать во имя нас и наших детей.

Кого не пугает работа, кто свободен от зависти, кто честен по отношению к самому себе и осознает, что за грехи прошлого мы должны заплатить самопожертвованием и усердием, – того этот путь и эти лишения отпугнуть не смогут.

Жизнь народа – это как жизнь отдельно взятого человека, который нуждается в физической жизни, чтобы в божественном смысле быть вообще человеком, чтобы обладать духом и душой. Экономика – самое примитивное, но она и самое необходимое. Лишь на почве здоровой экономики общество может достичь своих истинных, конечных целей, так что эта первооснова призвана быть здоровой, чтобы уже на этом уровне предотвратить искажение и разложение народа».

Жизнь в Германии 1948 года начала довольно быстро изменяться. Появилось много товаров народного потребления, пока еще дорогих. Немцы стали работать сверхурочно – эта работа не облагалась налогами. Современник писал:

«Исчез черный рынок. Витрины были забиты товарами, дымились фабричные трубы, и улицы были заполнены грузовиками. Вместо мертвой тишины развалин повсюду раздавался шум стройки. Еще недавно немцы бесцельно бродили по городу, чтобы разыскать дополнительно какие-нибудь жалкие продукты питания. А на следующий день их мысли уже концентрировались лишь на том, чтобы заняться производством этих продуктов питания. Накануне на лицах немцев была безнадежность, на следующий день целая нация с надеждой смотрела в будущее».

Цены начали расти вверх во второй половине 1948 года. Эрхард писал:

«Маятник цен сегодня повсюду нарушил границы нравственного и допустимого. Это произошло под давлением факторов, увеличивающих себестоимость продукции, и под влиянием опьянения, вызванного теми деньгами, которые были выданы на каждого человека при валютной реформе в обмен на старые деньги. Однако скоро наступит время, когда конкуренция заставит цены вернуться в нормальное состояние».

Еще в конце 1948 года были приняты антиинфляционные меры: 70 % средств на вкладах населения было заморожено; стали печататься «каталоги уместных цен»; обеспечен доступ населения к «минимальной продовольственной корзине» по доступным ценам; в банках увеличили процент обязательных резервов, чтобы ограничить кредитование населения; позже на полгода выдача кредитов была заморожена; началась либерализация внешней торговли.

Росли объемы производства, производительность труда; медленно заработал рынок. Л. Эрхард определил ближайшие экономические задачи на 1950 год: создать условия для конвертирования марки, накопить инвестиции для продолжения экономического роста, принятие антимонопольных законов, продолжение либерализации внешней торговли.

К началу 1950 года число безработных в Германии превысило два миллиона человек – сотни тысяч немцев перебирались из Восточной Германии в Западную, возвращались беженцы и пленные. Л. Эрхард отвечал критикам:

«Трудоустроить два миллиона безработных за месяц – нетрудно, но если бы нашелся преступно безответственный политик, готовый вновь обрушить на наш народ инфляцию, которая после расцвета всегда ведет к экономической и социальной дезинтеграции. Мы больше всего не имеем права добиваться мнимых успехов так, чтобы через растущее обесценивание нашей валюты, которую нам удалось укрепить, выйти на путь инфляции. Это означало бы еще раз незаметным образом опустошить карманы вкладчиков и лишить их честно заработанных денег. Это омерзительно!»

Л. Эрхард временно отказался от жесткой кредитной политики. Выделялись дотации на новые рабочие места в строительстве, были снижены налоги, вдвое увеличился экспорт, начался экономический рост.

В начале 1952 года был создан «Инвестиционный фонд» для предприятий тяжелой промышленности, в который внесли взносы 100 000 немецких предприятий. За год до этого был принят «Закон об охране хозяйства», по которому власти могли вмешиваться в ход производства и реализацию товаров. Правда, такие случаи были нечасто, несмотря на сотню требований многочисленной оппозиции об отставке Л. Эрхарда, которому постоянно мешали и политики со своей популистской демагогией – «здоровое и естественное развитие экономики нарушалось». Л. Эрхард отвечал:

«Немецкий народ именно министра экономики сделал ответственным за всю экономическую политику в стране, и я поэтому не намерен ни с кем делиться этой ответственностью. Я намерен нести ее и далее».

В конце 1952 года рост промышленного производства приобрел динамику. Ежегодно строилось более полумиллиона квартир. Государственная доля финансирования в строительство составляла 30 %. Рос выпуск товаров народного потребления – это ощущали миллионы немцев. Оппозиция называла Л. Эрхарда «врагом безработных», «защитником спекулянтов», «наемником капитала», «врагом потребителей», «врагом рабочего класса». Л. Эрхард никогда не оставлял без ответа ни одного ложного обвинения:

«Я не ощущаю себя представителем интересов имущих слоев, тем более представителем промышленных или коммерческих кругов. Подобное предположение было бы совершенно ложным. Отвечать за экономическую политику – значит нести ответственность перед всем народом».

Государство должно обеспечить защиту населения от монополий, считал Эрхард, от групповых интересов в экономике, обеспечить честную и свободную конкуренцию:

«Создание основ экономического строя и экономического порядка, а также поддержание таких основ – это преимущественная прерогатива государства и может быть прерогативой только государства, которое особенно ответственно и за социальные последствия экономической политики».

Эрхард боролся со сговорами монополий, разделами рынков, монопольными ценами, с самими монополиями – он не переносил «договорных матчей», которых «проводилось» тысячи и тысячи.

Первый жесткий «Закон против ограничения конкуренции» Эрхард подготовил и почти провел в жизнь летом 1949 года – его тут же обвинили в «удушении тяжелой промышленности». Л. Эрхард тут же ответил «представителям «крупной промышленности»:

«Все соглашения об ограничении рынка, особенно в ценовой области, своей целью в итоге ставят ограничение конкуренции. Сама внутренняя логика системы рыночной экономики делает картели в ней чужеродным телом. Попытка при помощи картельных объединений спастись от кризисов непригодна в целом для народного хозяйства, и ни в каком случае к успеху не приведет».

Л. Эрхард выдвинул 25 антимонопольных законов – в июле 1957 года последний из них был, наконец, принят бундестагом – с многочисленными поправками. Реформатор писал:

«Корень зла в том, что учреждение картелей ограничивает или блокирует конкуренцию, что регулирование цен выводит из строя экономическую функцию цены и народное хозяйство лишается незаменимого средства управления».

«Закон против ограничения конкуренции» действует в Германии до сих пор, с поправками 1973 и 1990 годов.

Л. Эрхард с начала 1950-х годов постоянно выступал за «будущее создание Европейского Союза». В своей работе «Благосостояние для всех» реформатор писал:

«Мы нуждаемся в интеграции Европы более чем когда-либо: она стала просто необходимой. Но лучшая интеграция Европы, которую я могу себе представить, покоится не на создании и организации ведомств и разного рода администраций, и не на бдительности бюрократии. Необходимо восстановление свободного международного хозяйственного порядка, который лучше и боле всего найдет свое выражение в свободном обмене валюты, который означает и свободу обращения товаров, услуг и капитала.

Мир стоит перед бесконечными возможностями. Существенно, чтобы он сумел использовать эти возможности. Трудно себе представить, насколько благотворно влияние свободной экономической политики.

Я полагаю, что весьма сомнительным является положение, когда хозяйственная интеграция охватывает только отдельные товары и продукты, то есть, когда она мыслится только в порядке осуществления ряда частичных интеграций.

Необходимо, прежде всего, создать основы для истинной интеграции, в первую очередь в установлении согласованности в валютной политике. При этом следует исходить из того, что народнохозяйственный строй воплощает собой нечто целое и неделимое. Следовало бы и создать условия для свободной конкуренции, устранив неравенство в экономике отдельных регионов.

Только цена, в которой естественно находит свое отражение также и качество, является экономическим масштабом для оценки труда и достижений. Для всякого, кто здраво рассуждает, интеграция означает свободную и широкого охвата конкуренцию, означает экономическое сотрудничество на более высоком уровне.

Каждый очаг заболевания в государственном организме в то же время является угрозой для межгосударственных отношений. Однако это понимание не должно означать, что каждая страна вправе требовать от своих партнеров по общему рынку, или даже принуждать их к тому, чтобы они в срочном порядке вводили у себя сомнительные принципы, применяемые в данной стране.

Было бы иллюзией, если не безумием, верить в то, что естественные данные поддаются исправлению и что можно искусственным образом сгладить разницу хозяйственных структур отдельных стран до такой степени, что во всех странах издержки производства окажутся одинаковыми. Именно в том и дело, что отдельные страны работают в различных условиях, так что выгода у одних распространяется на одни предметы, а у других – на другие; одна страна работоспособна в одном направлении, другая – в другом. Как раз из этого вытекает необходимость взаимного дополнения и плодотворность подобных усилий.

Европа, которая не живет в сфере веры человеческого сердца; которая не понимается, как настоящее содружество перед лицом общей судьбы, ради которого стоит приносить жертвы; Европа, которая не ставит свободу во главу угла, но хотела бы ее обуздать и водить на помочах; Европа, которую в очертаниях своего духовного и политического облика нельзя увидеть уже сегодня – такая Европа не может вызвать воодушевления ни у мира, ни даже у самих европейских народов. Бюрократически управляемая Европа, которая скорее переполнена недоверием, чем общностью, и от всего построения которой веет духом материализма, принесет нам больше неприятностей, чем пользы.

Может ли Европа быть создана, следуя путем создания лишь соответственных учреждений? При наличии разного рода экономических неполадок и разнобоя какое-либо иное решение не представляется возможным. Европу нельзя понимать только как организацию или учреждение, ее следует понимать как функцию. Европу нельзя построить при помощи дешевеньких средств. Ее следует понимать как сложную совокупность экономических и политических функций.

Расширение сферы компетенции надгосударственных объединений может иметь известное политическое значение, но существенным образом содействовать решению отдельных экономических проблем оно едва ли будет в состоянии. Мы можем сказаться чрезмерно склонными придавать вес вопросу создания учреждений, то есть мы переоцениваем институциональное в противовес функциональному, форму в противовес сущности.

У нас нет иного пути, как идти быстрым темпом по пути расширения свободы и воздерживаться на этом пути от всех государственных манипуляций, которые этой свободе препятствуют, – и это по всем вопросам, относящимся к обмену товарами и услугами, к обращению денег и капиталов, к таможенной политике и к свободе выбора местожительства и работы. Где нельзя обойтись без содействия каких-либо учреждений для проведения этих принципов свободы, там я всецело поддерживаю необходимость таких учреждений.

Можно потерять из виду правильную последовательность во времени и придти к политическим формам европейской организации до того, как будет в той же мере осуществлена экономическая интеграция. Несмотря на наше общее стремление к свободной Европе, чисто политическое устремление односторонне, без соответствующих экономических предпосылок, выдвинуться на первый план и могут в результате привести к центризму, который должен был бы удушить все, что выросло богатого своей пестротой и своим многообразием на этой древней почве европейской культуры.

Чем больше мы преуспеваем в том, чтобы люди чувствовали себя свободными индивидуумами и свою силу и свое единство черпали в рамках личной свободы, тем лучше и благодетельнее будет общественное устройство в целом. Мы повсюду должны стремиться к осуществлению принципов общественного порядка, обеспечивающих свободные и истинно человеческие отношения между людьми, – как в области экономики, так и в области политической жизни.

Должно ли благосостояние какой-либо страны в свободном мире вызывать у соседей заботу или страх? Само собой разумеется, что это следует отрицать со всей решительностью. Избитой экономической истиной является то, что каждый участник экономических отношений может рассчитывать на благополучие лишь в том случае, если и другой участник будет преуспевать. С нищими дела не делаются.

В наших странах мы поставлены перед необходимостью освободить народы от нужды и бедности, открыть большому числу людей возможность достижения более высокого жизненного уровня, обеспечить народу возможность свободно раскрывать свои силы и способности, стать независимыми от могущества государства, и при этом все же чувствовать свою обязанность подчиняться государственному порядку. Все эти принципы надлежит также применять в экономическом сотрудничестве народов свободного мира.

Если все усилия, направленные на достижение интеграции Европы, вообще могут быть приведены к одному знаменателю, то только к этому – осуществление свободы во всех областях жизни.

Мы должны, наконец, освободиться от постулата, будто наибольший порядок существует там, где возможно большее число должно заниматься принудительным установлением порядка и борьбой с непорядком.

Я не склонен рассматривать Европу в качестве последней и абсолютной цели создаваемого экономического порядка и строя. Для меня интеграция представляется только первым этапом, который нам ясно виден».

К 1960 году реальная заработная плата промышленного рабочего выросла на 70 % по отношению к 1950 году, а стоимость жизни – только на 20 %. Миллионы немцев жили в новых квартирах, покупали бытовую технику, телевизоры, автомобили. Темпы экономического роста составляли 10 % ежегодно, значительно выросла внешняя торговля, которой сам реформатор придавал большое значение:

«Нам надо было в известном смысле безжалостно и без пафоса принять альтернативу: если в немецком народном хозяйстве и человеке имеется еще достаточно силы и энергии, чтобы удачно произвести эксперимент оздоровления через конкуренцию на мировом рынке, тогда путь для восстановления Германии был бы открыт. Если бы у нас не хватило этой силы, то успешное восстановление было бы немыслимым. Без выхода на мировой рынок и без приноровления к его высшим достижениям у нас не могло быть счастливого будущего.

Дух либерализации и злой дух системы валютных ограничений относятся друг к другу как огонь и вода. Для меня система валютных ограничений представляется символом всего зла, в какой бы форме эта система ни проявлялась. От системы валютных ограничений веет проклятием и запахом военных приготовлений и войн, из разрушительного непорядка которой она и выросла, только в результате вызванного таким путем безобразного хозяйствования можно было в экономике отдельных стран прийти к прямо таки самоубийственной идее – ограничить соревнование в производительности, чтобы обеспечить процветание. Внешняя торговля во все большей мере становилась функцией государственной политики и все меньше выполняла свою задачу – служить экономическому процветанию граждан свободного мира.

Только свободная обратимость валют может создать основу для действительно работоспособного свободного мирового рынка. Только таким образом можно добиться единой и направленной на сохранение устойчивости экономической и финансовой политики в отдельных странах.

Характерным для эволюции последних лет является тот факт, что внешняя торговля приобретает все большее значение в рамках всей экономики. Ее доля сейчас значительней, чем до войны».

В 1960 году безработица в ФРГ колебалась в пределах одного процента. Социальная рыночная экономика создала условия для индивидуальной свободы, создания гарантии права частной собственности, свободного принятия экономических решений, для «прозрачной» конкуренции и открытого рынка, для свободных цен. Одновременно власть отвечала за социальную политику, устранявшую негативные последствия экономической политики, за ее устойчивость, за гарантированный экономический подъем, за конкурентоспособность немецкой экономики. Методы и способы воздействия государства не должны изменить условия работы рынка, снижать экономическую эффективность его функционирования. Государство должно контролировать социальную рыночную экономику очень осторожно, почти рыночными методами. Оно должно обеспечивать свободную конкуренцию в странах и ограничивать постоянно расширяющиеся «аппетиты» монополий. Государство отвечает за стабильность денежной системы, борется с инфляцией, создает и совершенствует необходимую инфраструктуру, поддерживает средний и малый бизнес.

Л. Эрхард писал:

«Соревновательный дух рынка обеспечивает экономический прогресс и позволяет всему народу, который является и потребителем, пользоваться преимуществами высокой производительности труда; а более высокая эффективность рыночной экономики дает возможность наиболее полноценно обеспечить потребности населения с точки зрения количества и уровня цен; это и называется социальной рыночной экономикой».

Л. Эрхард говорил, что рыночная экономика социальна в принципе. Она обеспечивает эффективность рыночной системы и является источником социальных благ населения. Забота государства о функционировании рынка в стране – его социальная функция и обязанность.

Большая часть доходов должна оставаться в руках их заработавших, социальная государственная политика не должна увлекаться объемами и масштабами социальной политики и госраспределения. «Ты, государство, не заботишься о моих делах, но предоставь мне столько свободы и оставь мне от результатов моей работы столько, чтобы я мог сам и по собственному усмотрению обеспечить себе существование, мою судьбу и судьбу моей семьи» – писал Л. Эрхард.

Социальная политика должна ориентироваться на развитие личности – в течение всей жизни. Социальное государство должно давать возможность человеку получить образование, профессию, купить собственность, зарабатывать деньги, которые гарантированы от резкой инфляции. Свободный человек должен иметь финансовую самостоятельность и материальную независимость.

При постоянном и долголетнем росте благосостояния народа и общественного богатства объемы социальной помощи должны сокращаться – бедных нет, а богатым не нужна социальная благотворительность.

Государство должно решать проблемы для всего общества – обеспечивать высокую эффективность обороны страны, охрану общественного порядка, охрану окружающей среды, защиту населения от чрезвычайных ситуаций. Демократическое общество само определяет приоритеты социальной государственной политики. Л. Эрхард часто говорил, что «социальная политика не смеет косвенным путем подрывать продуктивность народного хозяйства; она не должна противоречить основам, на которых покоится рыночное хозяйство».

Рост заработной платы не должен превышать рост производительности труда. Налоговая политика государства не должна «убивать» бизнес, ухудшать инвестиционный климат в стране. Пенсии должны обеспечивать необходимый прожиточный минимум. Пенсионер должен так работать всю жизнь, чтобы обеспечить себе достойную и безбедную старость, и не быть обузой работающей части населения. В стране не должно быть «добровольных» иждивенцев. Л. Эрхард писал:

«Когда все усилия социальной политики направлены на то, чтобы каждого человека с момента его появления на свет ограждать от любых превратностей жизни, то в этом случае нельзя требовать от людей, воспитанных в таких условиях, чтобы они выявили в необходимой мере такие качества, как жизненная сила, инициатива, стремления к достижениям в производительности труда и другие свои лучшие качества, столь судьбоносные в жизни и будущем народа».

В ноябре 1957 года министр экономики Л. Эрхард стал заместителем федерального канцлера К. Аденауэра. В октябре 1963 года Л. Эрхард был избран канцлером Федеративной Республики Германии. В инаугурационной речи Эрхард именовал свой курс «политикой центра и понимания». Для канцлера не существует партийных приоритетов и лоббистских интересов. Л. Эрхард призывал и оппозицию к активному сотрудничеству, включая ее в демократическую государственную систему. Главными долгосрочными целями канцлер назвал государственное финансирование образования, здравоохранения, пенсионного обеспечения, науки, культуры, транспортной системы.

Л. Эрхард заявил, что задачей государства является обеспечение каждого гражданина необходимым минимумом и создание необходимых условий для реализации личности, которой предоставлялись одинаковые условия для жизни и карьеры.

Л. Эрхард писал в своей работе «Благосостояние для всех»:

«Настоящая книга – своего рода отчет, предоставленный немецкому народу о пройденном пути.

Свой смысл экономика черпает из всей всеобъемлющей сферы жизни народа, и это осмысление поэтому уходит своими корнями в область определения конечных ценностей, рациональным путем не постигаемых. Мы не имеем возможности исходить, находясь в настоящее время в сфере западной цивилизации, из единого и общепринятого понимания смысла жизни. Мы подвержены опасности стать жертвой мании сводить к легко решаемым формулам также и окружающие нас качественные ценности и понести их на рынок, но узнаем при этом, что счастье все же не является чем-то, что можно было бы «купить».

В данном случае мудрость и скромность не принадлежат к числу немецких добродетелей. Наоборот, при улучшении нашего материального благосостояния нас все больше охватывает самонадеянная заносчивость, и мы теряем чувство меры в отношении того, что возможно и что нам приличествует.

Мы не одни живем на свете – наше благополучие или неблагополучие зависит от нашего умения включиться гармоничным образом в общество сводных народов, а также от дружбы и доверия между народами.

Свобода требует жертв. Мы рискуем легкомысленно поверить обманчивому представлению и тем самым дерзновенно поставить на карту не только наше благосостояние, но и наше историческое бытие и самую нашу жизнь. Народ, который не способен идти для защиты своей судьбы на материальные жертвы, будет в конце концов сметен с исторической арены.

Свободные народы Европы только тогда смогут сохранить свой вес и свое влияние в мире, если они, опираясь на дружбу с Соединенными Штатами Америки, придут к сознанию своей нерушимой политической общности.

Мы видим на опыте народного хозяйства отдельных стран, в какой значительной мере принципы, на которых построен экономический порядок, определяют жизнь и дух нации.

Я не против того, чтобы каждое государство добилось оптимальных успехов в области социальной политики соразмерно своей производительности. Но на практике тенденции к развитию инфляции в ряде государств, при неизменно твердых курсах обмена валюты, не в последнюю очередь являются последствием того, что меры социальной политики оказались не под силу народному хозяйству отдельных стран. Попытка подогнать социально-политические условия одной страны к существующим в другой стране всегда осуществима только в одном направлении – вверх, к улучшению этих условий, но никогда не вниз. Следствием этого является то, что и такие страны, которые смогли сохранить в своем народном хозяйстве внутреннее равновесие, либо вынуждаются также к следованию тому же пагубному пути, либо должны расплачиваться за чужую вину, испытывая на себе результаты применения их партнерами защитных оговорок.

Каждая страна ответственна за проведение политики сохранения экономического равновесия. Отдельные страны склонны верить в чудеса, полагая, что следует лишь отойти от основ хорошо налаженного порядка, чтобы открылись пути для достижения лучших результатов. В этом случае политические представления идеологического характера вступают в конфликт с проникнутой чувством ответственности экономической политикой и выводами экономической науки, и ложно истолкованные представления о государственном суверенитете и о главенстве политики во все возрастающей мере парализуют факторы порядка и стремление к упорядочению в экономике.

В рамках общего рынка добро и зло расположены недалеко друг от друга. Имеются две возможности: либо дорогу себе пробьет дух свободы, и мы обретем счастливую, сильную и прогрессивную Европу, либо мы будем пытаться соединить в одно путем различных манипуляций самые различные системы и упустим при этом благоприятный случай прийти к настоящей интеграции.

Все эти заботы не могут поколебать мою уверенность в нашем будущем. Я уверен в том, что свобода, в качестве самой могучей силы человека и в качестве высшей ценности, в конечном счете, все же пробьет себе дорогу и восторжествует».

В 1966 году семидесятилетний Л. Эрхард ушел в отставку с поста федерального канцлера, объявив немецкому народу:

«Вы всегда найдете меня на стороне тех, кто ставит интересы общества и благо нашего народа выше своих личных нужд. Я всегда буду стоять плечом к плечу с теми, кто выступает за свободу во всех сферах жизни человека, общественного и государственного строя.

Моя любовь и мои силы всегда будут принадлежать немецкому народу.

Да хранит Господь наше Отечество!»

В нынешней Германии фонд, созданный Л. Эрхардом, активно исследует проблемы современной социальной рыночной экономики – отвечая на вызовы XXI века.