Контрреволюция в действииСлабость мирового коммунистического движ...

Слабость мирового коммунистического движения, европейского в первую очередь, сделала возможной победу контрреволюции в России. Последняя бумерангом ударила по коммунистическому движению, чтобы, используя его слабость, превратить его отступление в катастрофу. Там она тоже действовала постепенно. Она опиралась на ошибки и колебания Коминтерна, увеличивая эти ошибки и усиливая колебания до точки разрыва, где безвозвратно прерывалась политическая линия, которая делала Коминтерн центром мирового революционного движения.

Можно сказать, что после сдачи без боя Германской компартии в 1933-м и перехода к политике Народных фронтов в 1934-45 годах этот разрыв произошел окончательно. С этого времени Коммунистические Партии работают лишь на сохранение мирового капитализма, подчинение ему пролетариата, также как и угнетенных народов колоний и полуколоний.

Правда, они остаются связанными с Москвой, и в течение всего этого периода русское государство могло использовать их на службе своей дипломатии и в деле своей национальной обороны. Тот факт, что оно прибрало к своим рукам Коминтерн и возможность направлять деятельность коммунистических партий, представлял из себя, очевидно, серьезный козырь для русского государства перед лицом других буржуазных государств; оно не хотело его лишиться! Китай, напротив, не смог создать себе подобную вспомогательную организацию, и это не удивительно: революционный Интернационал может переродиться и попасть в руки буржуазии, но трудно «сфабриковать» Интернационал оппортунистический от рождения.

Впрочем, связь с Москвой отчасти послужила маскировкой перехода компартий на позиции классового коллаборационизма. Они служили целям сохранения капитализма в мировом масштабе через Россию, это позволяло им сохранять определенную дистанцию по отношению к буржуазии своих стран. В течение всего периода коммунистические партии колебались, таким образом, между открытой защитой интересов собственной буржуазии и ее национальной экономики и «оппозицией», которая хоть и была временами жесткой, никогда не вставала на почву классовой борьбы, а исходила из политики союзов и дипломатических маневров России. Исключительно в качестве примера приведем пародию на тактику «революционного пораженчества», которую приняла Французская компартия в 1939 г. в момент заключения германо-советского пакта, открыто порвав со своей ура-патриотической и воинственной политикой предыдущих лет.

Этот пример показывает, однако, пределы этой оппозиции и неотвратимость эволюции компартий. Для того чтобы уничтожить революционные положения и традиции, сталинизм опирался на самые сомнительные элементы компартий, на едва покрасневших социал-демократов, которым позволил туда войти недостаточно суровый отбор. Сам этот факт, усиленный его откровенно антикоммунистической политической линией, поощрял в этих партиях тенденцию к сотрудничеству с их собственной буржуазией. Таким образом, в 1939 г. ФКП уже полностью шовинизировалась, она крайне отрицательно восприняла германо-советский пакт и вновь обрела уверенность лишь тогда, когда смогла безоговорочно включиться в движение Сопротивления и впасть в ультрапатриотизм.

Во время и после второй империалистической войны сдерживание борьбы пролетариата было обеспечено двумя группами оппортунистических партий, социалистическими и коммунистическими партиями, связанными, соответственно, с двумя центрами капиталистического господства в мире, США и СССР. Эти партии работали то рука об руку, то друг против друга, в зависимости от степени согласия или вражды между их патронами, в зависимости от того, общие ли интересы сохранения капитализма или частные интересы держав-соперников выходили на первый план.

Но роль агента буржуазии в рядах пролетариата имеет свою собственную динамику, и она сочетается сегодня с центробежными тенденциями, которые были порождены обострением конкуренции в этих двух блоках. Эти партии вынуждены все в большей и большей степени служить капиталистическим интересам на уровне своей буржуазии, своей национальной экономики, своего государства. Коммунистические партии неизбежно вынуждены отрываться от России и ставить на первое место пресловутый «национальный путь к социализму», т.е. национальный, а уже не наднациональный путь к классовому сотрудничеству.

В то время, когда они практически подчиняли пролетариат интересам капитала во время войны и послевоенного восстановления, в колониальных войнах и «деколонизации», как в период послевоенной экспансии, так и в начальный период настоящего кризиса, сталинизм и его последователи осуществили полную теоретическую и политическую ликвидацию коммунистического движения. Чтобы представить развитие капитализма в России как «строительство социализма», они были вынуждены полностью фальсифицировать марксизм, исказить не только понятие социализма, но и само понятие капитализма. Этот исторический способ производства, который характеризуется в первую очередь товарным производством посредством использования наемного труда, а все остальные категории при этом проистекают из этой основы, они свели к «индивидуальной собственности» на средства производства. Тогда как Маркс и Энгельс показали, что капитал сам стремится к деперсонификации, они утверждали, что «переход к социализму» - это просто полная деперсонификация капитала посредством его огосударствления при том, что все отношения и все механизмы функционирования капитала остаются в силе.

В действительности же эта деперсонификация и высочайшая концентрация есть только диалектическое преддверие социализма и оно является таковым лишь в той мере, в какой пролетарская власть осуществляет разрушение этих отношений и механизмов. Напротив, объявляя их естесственными и вечными, сталинисты отвергли историческую необходимость революции и диктатуры пролетариата. Рано или поздно они должны были прийти к этому не только на практике, что они сделали уже давно, но и отречься также и в теории, они должны были дойти до открытого отрицания революции и классовой диктатуры в пользу «всенародного фронта», «народной», «передовой» или «истинной» демократии. Соответственно, их видение «мирного и демократического перехода» к «социализму в цветах Югославии, Франции или Лихтенштейна», «социализма», который является ничем иным, как мифическим капитализмом без противоречий, эксплуатации и угнетения, оправдывает фактическое подчинение пролетариата интересам своего национального капитала.

Следствием контрреволюции, которая претендовала на строительство социализма в России, стало то, что пролетариат как самостоятельная сила отсутствует на исторической сцене вот уже в течение полувека. Он не только не смог вести борьбу за свое историческое освобождение, он даже был не в состоянии эффективно защищать свои непосредственные интересы. Еще и сегодня, когда первые удары кризиса уже поколебали процветание и экспансию капитализма, когда заработная плата падает, тогда как безработица растет и когда буржуазия усиливает повсюду свое экономическое и политическое давление на пролетариат, последний реагирует лишь спорадическими и разрозненными вспышками борьбы.

В то время, когда кое-кто говорит о «революционной ситуации» или даже провозглашает, что «пролетарская революция в Европе началась», пролетариат, к несчастью, даже не нашел в себе еще сил вести достаточно эффективным способом оборонительную борьбу и на ее базе создать и свою классовую организацию на широкой и прочной основе. Для того, чтобы разбить оковы оппортунизма, стесняющего и блокирующего борьбу рабочего класса, будет необходимо, и мы говорим об этом уже много лет, сочетание двух факторов: мощная вспышка пролетарской борьбы, вызванной экономическим и социальным кризисом капитализма и восстановление классовой партии и ее влияния, по крайней мере, на авангард пролетариата. Однако, на пути тяжелой борьбы по воссозданию такой партии русский псевдосоциализм (тем более китайский или какой-либо иной) создал грозное препятствие одновременно и в теоретическом и в практическом плане.

Практически все, кто сколько-нибудь верит в существование элементов социализма в России, по-прежнему остаются в той или иной степени связанными с СССР и коммунистическими партиями. В самом деле, они фатально приходят к тому утверждению, что русское государство и коммунистические партии всегда защищают «в какой-то степени», «плохо», «недостаточно» и т.д., но несмотря ни на что защищают дело социализма. И даже те из них, кто не доходит до признания нынешнего русского государства в качестве «формы диктатуры пролетариата», всегда останавливаются на полдороге в своей критике России и коммунистических партий. Они не доходят до полного разрыва с ними. Напротив, они приводят к оппортунизму и подчиняют ему авангардные элементы, которые пытаются его избежать. Эти люди, которые неустанно требуют от компартий «порвать с буржуазией», наглядно показывая тем самым собственную неспособность порвать с оппортунизмом, оправдывая себя двумя сериями аргументов; одна ложно отождествляет социал-шовинизм, агента буржуазии в рядах пролетариата, с наивным реформизмом, выражающим непосредственные интересы рабочих; другая прямо вытекает из их анализа России.

Однако этот анализ прямо приводит их к соучастию в разрушении и отрицании революционной теории, фальсифицируя марксистское видение социализма и перехода к нему. В их построениях можно найти все возможные варианты «теоретических монстров». Начиная от тех, кто верит, что в русской экономике есть «социализм», тогда как власть не находится в руках пролетариата, что означало бы, что переход к социализму может осуществить кто угодно, и кончая теми, кто утверждает, что русская экономика не только является социалистической и не подвержена противоречиям капитализма (в момент, когда руководители России вынуждены признавать, что они им полностью подвержены!), но также, что речь идет об истинной форме диктатуры пролетариата; что означало бы, что диктатура пролетариата, осуществленная в одной стране, могла бы использовать себя для подавления международного движения пролетариата!

От фундаментального марксистского понятия диктатуры пролетариата у этих людей ничего не остается, так же как у тех, кто отождествляет последнюю с каким-либо межклассовым блоком. Мы предпочтем иметь дело с анархистами и всякого рода анархиствующими, которые полностью отрицают социалистический характер и самой Октябрьской революции. Это нормально со стороны людей, которые игнорируют или презирают политическую борьбу, которые оспаривают необходимость пролетарского государства, диктатуры и партии, которая должна им руководить. Они, по крайней мере, последовательны в своих взглядах.

Вопреки тем и другим мы показали, что революция, как и контрреволюция, победа, как и поражение подтверждают правоту марксизма, единственно возможную основу для возрождения классового движения. В отличие от всех приверженцев какой-либо демократии, мы извлекли главный урок как из одной, так и из другой: единственная «гарантия» успеха как в наступлении, так и при сопротивлении в обороне, заключается в теоретической, политической и организационной прочности и твердости партии.