Великая Скифия Атея

Войны с Феодосией приходятся уже на начало долгого правления Атея — величайшего среди правителей Второго Скифского царства. С его именем связан и пик величия причерноморских скифов, и начало их краха. Атей родился около 430 г. до н. э. Таким образом, он мог быть сыном одного из трёх сыновей Ариапифа — Октамасада, Орика или даже Скила. Но точных данных о происхождении Атея у нас нет. Точно так же неизвестно, когда именно он вступил на престол. Обычно учёные предполагают, что произошло это около 400 г. до н. э. Действительно, именно около этого времени в Скифии начинаются глубокие преобразования, связываемые с именем Атея. В конце V в. до н. э. основана его вероятная столица — Каменское городище в днепровском Запорожье. Расположение этого древнейшего скифского города в землях скифов-номадов подсказывает, что Атей далеко не обязательно происходил из правящего рода именно царских скифов.

Атея можно было тоже назвать грекофилом. Однако в отличие от Скила это выражалось не в низкопоклонстве перед чужеземным, а в стремлении взять у эллинов всё необходимое для государственного строительства. Атей стремился насадить в Скифии осёдлую, в том числе городскую, жизнь, наладить торговлю и денежное обращение, укрепить царскую власть. Контакты с греческими городами были для него в этом деле бесценны. Но приходил он к эллинам не как смиренный ученик, а только как требующий покорности завоеватель или равный в величии союзник. При этом — самое главное — он оставался скифом, преданным своей культуре и обычаям своего народа. Показательна такая история, сообщаемая Плутархом: «Взявши в плен знаменитого флейтиста Исмения, он велел ему сыграть на флейте; но когда все пришли в восторг, то сказал: „Клянусь, ржание коня для меня приятнее!“»

Атей избрал в качестве образцов другие полуварварские царства, строившиеся в его время на северных окраинах эллинского мира, — Боспор и Македонию. С ними он старался поддерживать союзнические связи. В итоге Атею почти удалось создать из Скифского царства уже отнюдь не первобытную державу, состязавшуюся с сильнейшими государствами эпохи.

Прежде всего Атей объединил под своей властью всю Скифию. Он ликвидировал «триумвират» потомков Колаксая, правивший Степью доселе, и стал единоличным царём всех скифов. Едва ли это произошло мирно. Мощные укрепления воздвигнутого в сердце Скифии Каменского говорят сами за себя. Однако в итоге Атей одержал первую свою победу. Его владения простёрлись от Дуная до границ Боспорского государства.

На всём этом огромном пространстве в его правление разворачивается глубокая перестройка жизненного уклада — известная нам в основном благодаря археологическим раскопкам. Прежде всего кочевники в массовом порядке переходят к осёдлости. Впервые этот процесс затрагивает и чистокровных скифов причерноморских степей. Старейшим и самым крупным (12 км?) их постоянным поселением являлось уже упомянутое Каменское городище, выстроенное над впадением в Днепр его левого притока Конки. Защищённое самой природой укрепление с напольной стороны прикрывал земляной вал со рвом. На юго-западе городища явно по образцу греческих акрополей возвышенная площадка примерно в 30 гектар служила цитаделью. Её защищал ещё один вал с кирпичной стеной на нём. Наконец, третья и самая мощная линия укреплений — каменная стена — ограждала срединную часть акрополя.

На акрополе постоянно жила скифская знать — во главе, надо думать, с самим царём Атеем. Остальное городище застроено разнообразными деревянными домами и землянками — местами обитания живших большими семьями простых «горожан». Это были обслуживавшие аристократов ремесленники-металлурги. Каменское являлось важнейшим центром кузнечного и литейного дела в Скифии. Продукция местных мастеров широко расходилась по окрестным землям. Её покупали как степняки, так и эллины из Ольвии, Борисфена, Пантикапея и Фанагории.

В IV в. до н. э. намного южнее Каменского, в самых низовьях Днепра, строится ещё одно городище — Белозерское. Оно прикрывало становившийся важнейшей торговой артерией днепровский путь с юга, служа посредником между Каменским и Ольвией.

У устья Днестра, над Днестровским лиманом в эти же десятилетия строится третье степное городище, Надлиманское. Оно возводилось в целом по образцу Каменского, хотя гораздо меньше его (6600 м?). Подобно Каменскому, Надлиманское защищено обрывистым берегом лимана, а с поля — валом и рвом. Но в отличие от Каменского, здесь велось более разнообразное строительство. Здесь нет землянок, а наземные дома либо каменные, либо кирпичные, иногда с черепичной крышей. Исключение представляли только шесть жилищ, выстроенных по образцу кочевнических юрт, хотя в двух случаях с каменной обкладкой.

Также в отличие от Каменского Надлиманское являлось центром торговли не ремесленными изделиями, а хлебом. Здесь располагались многочисленные зернохранилища и большой рынок, на котором горожане и окрестные земледельцы продавали грекам продукты своего труда. Взамен они получали различные греческие товары. Характерно, что 80 % всей керамики Надлиманского — греческие амфоры, в которых привозили вино и масло.

И вокруг Надлиманского, и по Нижнему Днепру между Каменским и Белозерским возникают в IV в. до н. э. многочисленные поселения осевших на землю скифов. При этом далеко не всегда это сопровождалось переходом к земледелию. На Нижнем Днестре хлеб сеяли почти исключительно на продажу. В Поднепровье оседлые скифы продолжали заниматься в основном скотоводством. Настоящей житницей степной Скифии были земли степного Крыма, где в правление Атея резко возрастает число земледельческих поселений. Здешние жители, продававшие хлеб на Боспор и перемешивавшиеся с греками, больше всего приспособились к их образу жизни. Здесь нет «городов», но даже в сёлах глинобитные дома строились на каменных цоколях и имели вымощенные камнем или черепками дворы.

Четвёртым (и вторым по значимости) «городом» Скифии времён Атея являлось главное поселение Нижнедонской группы скифов — Елизаветовское городище. Подчинив местные полуосёдлые племена своей власти, Атей превратил Елизаветовское в оплот на востоке Скифии, как Надлиманское являлось оплотом на западе, а Белозерское — на юге.

Елизаветовское, крупнейшее (55 гектар) среди открытых сёл Нижнего Дона, превратилось в «город» в середине IV в. до н. э., когда его защитили двумя линиями укреплений. Первая состояла из широкого рва, вала и защитной стены из плетня, деревянных столбов и земли. Единственный въезд прикрывался двумя полутораметровыми насыпями. На севере поселения образовался акрополь, отгороженный двумя валами с рвом между ними. Через несколько десятков лет после строительства укрепления были основательно перестроены, а городище расширено. Внешний ров стал уже, но прикрывался теперь двумя невысокими валами с обеих сторон и каменными стенами, а внутренняя сторона рва получила каменную же облицовку. Внутренний ров тоже сузили, но непосредственно за ним возвели мощную каменную стену, за которой находился внутренний вал. На валу с внешней стороны этого рва выстроили плетёную ограду. Жилым был только акрополь Елизаветовского, где найдено около 20, подчас довольно больших, домов-землянок. На остальной территории построек не было. На акрополе жила и местная скифо-меотская знать, по богатству мало уступавшая каменской, и обслуживавшие её ремесленники. Помимо металлургии жители «города» и окрестностей занимались земледелием, скотоводством, рыболовством и охотой. Подобно другим скифским «горожанам», активно торговали они с греками, и именно эта торговля приносила «городу» основной доход. Здесь, как и в Надлиманском, греческая керамика решительно преобладает над местной лепниной.

Могучие укрепления Елизаветовского возводятся неслучайно. Несмотря на союз с Боспором, восточная граница Скифии во времена Атея вновь стала небезопасной. Савроматы испытывают всё большее давление с востока, где в их ряды вливаются, перенаселяя Волжско-Уральские степи, отдельные племена исседонов и массагетов. Смешение их уже в V в. до н. э. зашло довольно далеко. Неслучайно наряду с древним названием «савроматы» в это время появляется новое, несколько иное по смыслу — «сирматы», «сарматы». Так первоначально именовались именно те группы кочевников, которые, не найдя себе места между Доном и Уралом, двигались дальше на запад. В середине IV в. до н. э. сарматы впервые массой переходят Дон и начинают закрепляться в северном Приазовье. Атей, занятый в ту пору на западе, предпочёл не начинать большой войны, однако укрепил восточные рубежи царства. Отношения между давними союзниками начали охладевать.

Преобразования Атея — сознательно или нет — привели к глубоким изменениям в общественном устройстве скифов. Между высшей знатью паралатов и массами простых общинников разверзается настоящая бездна. Богатые становятся намного богаче, бедные заметно беднее. Значительный рост населения степи углубил разрыв между разными слоями общества, личное богатство и успех стали значить больше, чем происхождение. В то же время правящая знать пользовалась всеми выгодами процветания страны. Коснулось это не только степной Скифии, но и лесостепи Поднепровья. Тамошние царьки соперничали в роскоши со степными сородичами — при таком же обеднении народа.

Сосуд с изображением сцен из жизни скифов. Курган Куль-Оба

Именно к IV–III вв. до н. э. относятся великолепные, потрясающие своими размерами, богатством и внутренним устройством захоронения знати — «царские курганы» Скифии. Большая их часть сосредоточена в той самой области степного Поднепровья, где «ксаев» начали хоронить ещё при Геродоте. Здесь их около 25 (не считая более ранних). Ещё один обнаружен далеко на востоке, в Приазовье. Ещё дальше, в окрестностях Елизаветовского на Нижнем Дону, богатством выделяются курганы из группы «Пять братьев», господствующие над громадным могильником простых скифов. Наконец, немало богатейших скифских захоронений на Керченском полуострове. Их оставили знатные воины, подолгу жившие и служившие на Боспоре, по богатству соперничавшие с первыми родами Скифии. Особенно богат и монументален из здешних курган Куль-Оба. Наконец, пышные гробницы, испытавшие влияние греческих, сопровождавшиеся захоронениями человеческих заупокойных жертв и десятков коней, по-прежнему возводят в Прикубанье. По меньшей мере какая-то часть всех этих величественных сооружений, вне сомнения, действительно принадлежала скифским царям. Хотя мы не можем сказать с уверенностью, где именно покоятся Атей и его наследники.

«Царские курганы» выделялись поистине исполинскими размерами. Самые значительные из них — Александропольский, Чертомлык, Огуз, Большая Цимбалка, Козел, — высотой от 14 до 21 метра. В диаметре самый большой курган достигает 350 метров. Сооружение громадных насыпей занимало долгое время. Иногда, как и раньше, гробницу просто обносили кольцом-кромлехом из крупных камней. Но чаще основание кургана выкладывали мощными плитами, которые служили опорой конструкции. Курганы тщательно складывались в несколько приёмов из плиток дёрна или вальков. А курган Толстая Могила выстроен из специально свезённой пойменной земли с лежащей в 5 км реки Соловец. Даже в этих случаях вокруг кургана всё равно делали глубокий ров, через который оставляли один-два проезда.

Курган Толстая Могила

Под курганами современные археологи обнаруживают удивительные по сложности и размерам катакомбы. В глубину они достигают 14 м. С помощью простейших инструментов скифы-землекопы создавали подчас поистине монументальные погребальные сооружения. Иногда входная яма катакомбы просто соединялась с единственной погребальной камерой длинным коридором. Но в наиболее богатых курганах камер было несколько. Другие, помимо главного захоронения, могли служить для упокоения умирающих над гробом слуг, в качестве кладовых или просто приманок для грабителей. О последних думали особо, устраивая в некоторых курганах тайники для наиболее ценных предметов. Иногда от входа вело несколько коридоров, каждый в особую погребальную камеру, а иногда камеры располагались по углам входной ямы. Доступ к местам упокоения нередко загромождался разобранными погребальными возами, причём сам вход в камеру закрывали колёса.

Строители 20-метрового кургана Огуз, готовя место для «царя», не стали рыть обычных катакомб, а взяли за образец каменные склепы Боспора. В глубокой, более 6 метров, погребальной яме они установили сооружение из обтесанных каменных плит. С трёх сторон ямы вырыли погребальные камеры для убитых слуг. После захоронения за стены склепа плотно навалили камни, полностью забив оставшееся пространство ямы. Таким образом, неведомые мастера соединили сразу три известных им способа погребения — ямное, катакомбное и в каменной гробнице. Каменный склеп со специальным входом и полом из плит найден и в самом богатом кургане группы «Пять братьев». Устроен он был в небольшом углублении перед строительством кургана. Здесь стены склепа поддерживались не камнями, а мощными брёвнами. Крышей склепу служил уложенный после погребения настил из дубовых бревен, устланный затем камышом.

Если для северной степи такие погребальные сооружения были редкостью и знаком особенного внимания, то для скифской знати Крыма они были более обычны. Здесь каменные «ящики» и даже склепы встречаются и в рядовых захоронениях, а для наиболее знатных людей греческими мастерами возводились сложные и величественные погребальные строения. Таковы склепы с уступчатыми сводами из камня, известные в кургане Куль-Оба и ещё нескольких скифских усыпальницах Крыма. Они не уступают по размерам и тщательности строительства аналогичным погребениям боспорских богачей. Похожие сооружения, но из дерева, либо камня и дерева, мы находим в курганах скифской знати Прикубанья на противоположной стороне Боспора.

Скифский всадник. Курган Куль-Оба

Самих «царей», как правило, по-прежнему хоронили на подстилках или настилах. Но самые богатые курганы — Чертомлык, Огуз, Толстая Могила, Мелитопольский, — содержат деревянные саркофаги на ножках или колесиках, подобные использовавшимся у греков и знатных скифов Крыма. Для последних эти опять же редкие на севере изделия стали обычны ещё в минувшем веке.

Не менее, чем размеры и сложность конструкции, потрясает воображение богатство «царских» могил — причём, судя по предосторожностям против грабителей, потрясало (и манило) ещё в древности. Прежде всего богатейшие курганы отличаются также обильными заупокойными жертвами — в том числе захоронениями убитых при погребении слуг и лошадей. При этом в таких курганах и лошадей, и (обычно) слуг хоронили в особых могилах. Лошадей хоронили в выкопанных при возведении кургана отдельных ямах, с сёдлами и уздечками. При этом сами эти конские захоронения чрезвычайно богаты, узда и нагрудники лошадей убраны золотом, серебром, бронзой. При одном погребении могли хоронить в одной или разных могилах до десятка и более лошадей.

Зависимых людей, которых душили при погребении господина, теперь тоже всё чаще хоронят в особых ямах или камерах. В Толстой Могиле трое конюхов (один из них ещё подросток), каждый в особой могиле, похоронены рядом с лошадьми, за которыми следили. В Чертомлыке таких могил две. Слуги тоже различались по своему достатку — прижизненному и заупокойному. Так, старший конюх в Толстой Могиле похоронен, в отличие от двух товарищей, с украшениями, стрелами и ножом. Особым богатством отличается погребение в Чертомлыке так называемого «оруженосца», положенного в одну камеру с «царём». Здесь и украшения из драгоценных металлов, и различное оружие, и воинский пояс. В отдельной камере в том же кургане одновременно с «царём» погребена его «царица» в не уступающем по богатству и красоте уборе. Такие погребения известны ещё в двух «царских» курганах. Таким образом, теперь с умершим в иной мир могли отправляться уже не рабыни-наложницы, а любимые жёны. Погребений служанок, кстати, в мужских захоронениях этого времени мало — чаще они сопровождают госпожу, чем господина.

Далеко не всегда, впрочем, в «царских курганах» находят захоронения зависимых людей либо отдельные захоронения коней. Можно предположить, что имелись они только в усыпальницах действительных царей. Так, «бедны» погребения знати скифского Крыма. Здесь нет явных следов человеческих заупокойных жертв — хотя погребения жён или наложниц вместе с мужьями известны. Число погребённых вместе с умершим коней не превышало восьми, и встречаются их захоронения очень редко. Но и бедные жертвами курганы царских сородичей или крымских аристократов отличаются редким богатством, несравнимым даже с богатейшими погребениями прежних лет. Если они и уступают древним «царским» усыпальницам Предкавказья по размаху похоронных ритуалов, то богатством превосходят их несравнимо.

Многие замечательные образцы скифского искусства и драгоценностей дошли до нас именно благодаря «царским курганам» Скифии IV–III вв. до н. э. Ритуальные сосуды, иногда с яркими сюжетными сценами, котлы, памятники «звериного стиля» — всё это составляло заупокойное богатство скифских «царей». Впрочем, котлы попадали в усыпальницы не столько как драгоценность, сколько как вместилище для жертвенного мяса. В гробницах знати находят во множестве золотые украшения, оружие, зеркала, различные привозные редкости. Оружие было обязательным спутником мужчины-воина, сколь бы он ни был знатен и богат. Количеством стрел выделялось «царское» погребение в склепе из группы «Пять братьев». Здесь найдено девять колчанов с более чем 1000 наконечников стрел.

Захоронения некоторых гробниц буквально купаются в золоте. Браслеты, гривны, кольца и бляшки, золотые головные украшения, золотые бусы покрывают тела усопших. Золотом окованы колчаны, ножны, иногда даже панцири мёртвых воинов. Впрочем, немалая часть золотых вещей спрятана по тайникам в укромных местах катакомб. Однако, увы, ни предосторожность эта, ни суеверный страх не всегда спасали древние могилы. Большая часть «царских курганов» была отчасти, а то и полностью разорена грабителями ещё до начала раскопок…

В Толстой Могиле в самой насыпи найдены следы ритуального пира. На вершине недостроенного ещё кургана была устроена большая вытянутая плоскость площадью 120 м?. На краях её установили большие амфоры. По завершении трапезы кости животных и битые амфоры сбросили в ров — но при этом последних хватило, чтобы буквально выложить всю пиршественную площадку. По подсчётам исследователей, на поминальном пиру было съедено не менее 35 коней, 14 кабанов и 2 оленей. В пиршестве участвовало порядка 1300 человек. По его окончании над устланной черепками площадкой завершили возведение насыпи. Оставались в насыпи и многочисленные подношения в дополнение к основному захоронению. В насыпи кургана Чертомлык, например, обнаружены сотни золотых и бронзовых предметов, в том числе около 250 конских удил.

«Царские курганы», при всей своей пышности, оставались захоронениями не личными, а семейными. Так, в Толстой Могиле через недолгое время после её возведения над лежащим в ней «царём» была погребена его жена, причём более торжественно, с удушением четырёх слуг над телом. Ещё через некоторое время могилу «царицы» вскрыли и положили рядом с телами слуг ребёнка — ещё одного «служителя» либо безвременно умершего сына.

И наряду с такими монументальными сооружениями в IV в. до н. э. широко распространяются «рядовые» могилы, часто в больших (до 100 захоронений) могильниках. Самое большое кладбище — могильник Елизаветовского, где более 300 курганов содержат более 400 захоронений. Среди могил простых скифов, особенно по Днепру, в этот период уже тоже преобладают катакомбы — правда, простые и неглубокие, до 2,5 м. Ямные могилы остаются в большинстве лишь на западе Скифии, по Днестру и за Днестром. Иногда в одном кургане встречаются как катакомбные, так и впускные ямные погребения, и наоборот. С IV в. до н. э. из Крыма распространился обычай делать повторные захоронения в одну и ту же могилу, сдвигая или перекладывая при необходимости кости ранее умерших. Любопытно, что в Степи к нему прибегали как бедные, так и богатые семьи.

Возникали кладбища рядовых скифов вокруг курганов «начальников округов» — их обычно один-два и они заметно выше окружающих. Эти захоронения родоплеменных старейшин сопровождались украшениями и посудой из драгоценных металлов, бронзовыми котлами и зеркалами. Они заметно богаче окружающих — но с курганами высшей знати равняться никак не могут.

Беднее и ниже их, но тоже выделяются из числа рядовых могил захоронения профессиональных воинов. Они снабжены полным ратным убранством — оружием ближнего и дальнего боя, доспехом, а также совсем небольшим количеством ценностей и мясом животной жертвы в котлах. Совсем редко в могилах небогатых воинов встречалось захоронение коня.

Основную массу рядовых могил этого времени составляют, как и прежде, погребения рядовых скотоводов и земледельцев, а также небогатых воинов — с небольшим количеством оружия и недорогими украшениями. Среди них, опять-таки как и ранее, выделяются более и менее богатые, причём вторых подавляющее большинство. Только в Крыму, что неудивительно, в могилах простых скифов много греческой посуды, изготовленной гончарами. Однако появилось и совсем новое для Степи явление — крайне бедные погребения безо всяких предметов и подношений. Их немного, но по ним мы можем ясно видеть обнищание некоторой части свободных скифов.

Эти разительные перемены не остались незамеченными для всё теснее общавшихся со скифами эллинов. Клеарх писал, что скифы в его время перестали пользоваться прежними общими для всех законами, а это привело к достойному воздаянию за их «насильственные действия». В то время как «одежда и образ жизни» скифских «начальников» остались роскошными, в массе своей скифы «снова сделались несчастнейшими из всех смертных».

Целью реформ Атея было, судя по всему, укрепление власти царской династии, установление чёткой иерархии и распределения обязанностей в обществе вообще и в скифском войске в частности. Действительно, все преобразования такого рода обычно ставят своей целью не какую-то социальную революцию, а решение вполне прагматических задач. Чаще всего военных. Атей, во всяком случае, провёл некие «чисто» военные реформы. В частности, именно в его время под оружие становится немалая часть скифских женщин — по очевидному примеру савроматских соседей. Почти в трети погребений скифских женщин, в том числе зажиточных, с этого времени находят предметы вооружения. Впрочем, столь же интересно, что самую верхушку паралатов это поветрие почти не затронуло — в могилах «цариц» оружия почти никогда нет.

К этому же времени относится частичное «перевооружение» скифского войска. Новые типы оружия призваны были облегчить как конный, так и пеший бой с хорошо защищённым противником. В это время широко распространяются дротики, возрастает использование мечей. Последние используются теперь почти исключительно как колющее оружие, что нашло отражение в новых их формах. Совершенствуются наконечники копий и стрел, причём в отдельных областях наконечники стрел вновь стали железными — скорость изготовления принесли в жертву дешевизне. Совершенно новым видом оружия стали двуручные «штурмовые пики» длиной от 2,5 до более чем трёх метров. Это было оптимальное оружие для конного боя против пехотинца или не столь экипированного всадника. Совершенствуется и доспех — в среде скифской знати широко расходятся греческие шлемы и поножи. Кроме того, появляются собственно скифские кожаные шлемы с навязанными металлическими пластинами, сделанные по «технологии» нательного доспеха.

Эпоха Атея представляется на первый взгляд порой расцвета скифского искусства. Появляются новые разновидности фигурных украшений, на золотых предметах, сосудах и украшениях — восхитительные по достоверности и выразительности сцены. В искусство Степи входит реалистическое изображение человека. Однако на деле искусство это становится ещё менее скифским, чем ранее. Практически все прославившие его изделия изготовлены уже даже не лесостепными, а греческими, отчасти фракийскими мастерами. Под их руками скифский звериный стиль превращается в малопонятный, хотя и изящный орнамент. Очертания животных на предметах этого времени совсем схематичны и расплывчаты, а фантастические чудовища превращаются в нелепых химер — например, с головами вместо лап. Совершенно понятно, что не только для мастеров, но и для заказчиков звериный стиль утратил свой прежний смысл. Теперь это были обычные украшения украшений. Скифская знать при Атее всё более отходит от обычаев предков. Характерно, что к концу IV в. до н. э. на курганах почти перестали ставить каменные изваяния. Впрочем, они ещё до того утратили каноническую форму, превратившись в робкое подражание греческой скульптуре и барельефу.

Золотой гребень из кургана Солоха

Но всё же изделия античных мастеров, созданные по заказу скифских царей и аристократов, прославили курганы знати не менее, чем богатство. В основном это драгоценности — дорогая посуда, украшения, предметы быта, — с изображениями на сюжеты скифского эпоса. Например, золотой гребень из кургана Солоха, на котором предположительно мы видим одну из самых драматических сцен скифских сказаний — нападение братьев на Колаксая. Сцены из преданий о Таргитае и его сыновьях вообще являлись излюбленной скифскими родовитыми воинами темой. Особенно часто мы видим их на ритуальных сосудах — например, на драгоценных кубках из Куль-Обы и Воронежского кургана. Часто мастера запечатлевают какие-то неизвестные нам, едва угадываемые современными учёными мифологические или эпические сцены. Довольно загадочно, например, трёхъярусное изображение на золотой пекторали из Толстой Могилы. Долго здесь видели сцену какого-то ритуала. Однако недавно высказано мнение, что это тоже иллюстрация к скифскому эпосу, но уже историческому, — изображение примирения царя Мадия с египетским фараоном, который за мир принёс скифам дань.

Новые веяния затронули, хотя и в меньшей степени, и украшения ритуальных наверший. Чистый звериный стиль уходит и отсюда. Верхушки наверший начинают украшать изображениями совершенно фантастических животных (не столь фантасмагорическими, как на драгоценностях) и людей. Точнее, речь должна идти не о людях, а о богах, которые начинают представляться и изображаться, как и у греков, в человеческом своём обличье. На одном навершии изображён, как можно думать, Таргитай, спасающий оленя из лап грифона или дракона. Известны предположительные изображения на навершиях Папая и Аргимпасы. Навершия с изображением Аргимпасы из Александропольского кургана входят в целый набор предметов, связанных с культом и захороненных отдельно в каменной оградке у стены. Возможно, перед нами след погребения в этом кургане царского родича-«прорицателя», энарея.

Наверняка реформы Атея сопровождались серьёзнейшими потрясениями. На это намекает и Клеарх, говоря о постигших скифов «несчастьях». Не в последнюю очередь это было связано с продолжающейся борьбой на рубежах. Возникновение Боспорского государства ослабило связи скифов с Предкавказьем. Зимние переправы через Боспор становились всё менее возможными, и к рубежу IV–V вв. до н. э. северокавказские кочевья оказались отрезаны. Скифы ещё сохраняли власть в верхнем Прикубанье, но в более восточных областях они либо погибли, либо слились с местной знатью.

На западе в начале IV в. до н. э. геты, переправившись через Дунай, вторгаются в сферу влияния скифов. Уже в эти годы, — используя междоусобицы скифов в ходе объединения их Атеем, — геты изгнали кочевников из лесостепи между Прутом и Днестром. Поглотив остатки агафирсов, они прочно обосновались в этих землях. С лесного севера на Скифию в те десятилетия всё сильнее давят балтославянские племена. В IV в. до н. э. невры вытеснили «скифов-пахарей» с Волыни. Позднее в этих землях появились, тесня как остатки «пахарей», так и самих невров, переселенцы с запада — племена поморской культуры. На левобережье Днепра «андрофаги» к началу IV в. до н. э. заняли Посемье, изгнав меланхленов.

Скифский браслет IV в. до н. э.

Атей в ответ принял меры по укреплению скифского владычества в лесостепной полосе. Оплотом скифского владычества оставался бассейн Тясмина. Мощь и богатство здешних царьков в это время достигают высшей точки. Основанное на Тясмине новое Плискачевское городище логически завершает оборону «Скифского квадрата», прикрывая Каменское с севера. В правление Атея вновь плотно заселяется побужская лесостепь, здесь строятся два укреплённых поселения. На северо-востоке Атею удалось покорить разгромленных «андрофагами» меланхленов. Во всяком случае, связи всех земледельцев днепровского левобережья со степной Скифией в IV в. до н. э. укрепляются. С другой стороны, развитием металлургического производства в Каменском Атей закладывал основы независимости степняков от поставок из лесостепи. Не исключено, что первыми насельниками Каменского были ремесленники, согнанные царём из Среднего Поднепровья. По крайней мере, основные типы жилищ в Каменском имеют среднеднепровские прототипы. В свою очередь, часть кочевников переселилась в лесостепь Поднепровья, обосновавшись среди пахарей и контролируя их напрямую.

Упрочив свою власть в Скифии, Атей переходит в контрнаступление против фракийских племён. События эти описаны у античных авторов, хотя и очень фрагментарно. Основными противниками скифского царя оказались трибаллы — усилившееся к началу IV в. до н. э. северофракийское племя. Трибаллы в 424 г. до н. э. наголову разгромили одрисов Ситалка, который сам пал в бою, теснили с запада гетов. Владения трибаллов приближались к Добрудже и Пруту.

Атей, вторгнувшись в Добруджу, столкнулся здесь с превосходящими силами противника и вынужден был отступить за Дунай. Здесь, на своей земле, скифы приняли бой. Численное превосходство по-прежнему было на стороне врага. Атей, по сообщениям античных писателей, приказал «земледельцам и коневодам» (по другой версии — «женщинам, детям и всем невоенноспособным») изобразить подходящее подкрепление. По одной версии, в начале битвы он велел подогнать издали с громким криком табуны коней. По другой — выставить над собой копья и гнать прямо на вражеские ряды ослов и быков. Сам царь распустил слух, будто ожидает подмоги от «верхних скифов» (то есть «пахарей» с верховий Буга и Днепра). Увидев надвигающееся, как им показалось, полчище врагов, трибаллы не решились принять бой и бежали.

Разгром трибаллов позволил Атею присвоить земли Добруджи, известные с этого времени как Малая Скифия. Атей переселил сюда «множество» скифов из Крыма и Нижнего Поднепровья. Фракийцы сгонялись со своих земель — впрочем, кое-кто уходил без сожалений, оставляя скифам трудный для ведения хозяйства болотистый край. Богатые греческие города Северо-Западного Причерноморья оказались в окружении скифских владений. Некоторые из этих городов предпочли покориться скифскому царю. В городе Каллатис, расположен ном на побережье Добруджи, в 343 г. до н. э. были выпущены монеты с именем Атея. Покорились Атею и полисы в низовьях Днестра — Тира и Никоний. В то же время с Ольвией и Боспором скифский царь поддерживал отношения взаимовыгодные и равноправные. Власти он пытался добиться лишь над греческими городами Днестровско-Дунайского региона.

После покорения Добруджи аппетиты Атея только возросли. Он стремился дальше на юг, вдоль черноморского побережья. В памяти эллинов осталось его горделивое письмо народу Византия, крупнейшего греческого полиса Фракии, будущего Константинополя: «Царь скифов Атей демосу византийцев: Не вредите моим доходам, чтобы мои кобылицы не пили вашей воды».

Филипп II, царь Македонии

Однако пытаясь простереть своё влияние всё дальше на юг вдоль черноморского побережья, Атей неизбежно вступал в столкновение со стремившейся во встречном направлении Македонией. Македонский царь Филипп II, не раз воевавший во Фракии и на греческом побережье, диктовавший свою волю коренной Элладе, не мог уступить Атею в этом соперничестве. Проведённые Филиппом военные реформы превратили македонскую армию в самую несокрушимую силу Балкан. Со скифами македонян первоначально связывал союз. И Атей, и Филипп были врагами византийцев и трибаллов. Но по мере того как границы двух держав сближались, война становилась всё более неотвратимой. Когда она грянула, то оказалась роковой и для Атея, и для перестроенного им в «Великую Скифию» Скифского царства.