Последний проблеск величия

Долгое время первым достоверно известным царём Крымский Скифии считался правивший в третьей четверти II в. до н. э. Скилур, о котором сохранилось немало свидетельств. О его предшественниках было известно лишь то, что получил он власть по наследству от отца. Однако недавно при раскопках в Неаполе были обнаружены остатки сооружённого Скилуром около 130 г. до н. э. мавзолея в честь Аргота. Расположен мавзолей в дворцовом комплексе. Скилур в выспренней, воспевающей больше самого строителя эпитафии провозглашает умершего («близкого сородича») образцом для подражания. Всё это с высокой вероятностью указывает нам, что Аргот был предшественником Скилура и его отцом, тем самым, от которого он унаследовал власть. События правления Аргота по отдельным надписям и сведениям античных писателей поддаются воссозданию.

Вступив на престол после гибели своего отца от рук Амаги, Аргот оказался в крайне сложной ситуации. С одной стороны, загнанным в крымские горы скифам требовалось жизненное пространство. С другой — Скифское царство оказалось в почти полной международной изоляции, затиснутое между враждебными Херсонесом и сарматами. Аргот не мог позволить себе исполнить требования последних и оставить Херсонес в покое. А это осложняло положение ещё больше. К началу 170-х гг. скифы вновь беспокоили Херсонес. В 179 г. до н. э. опасность со стороны «варваров» специально оговаривалась в мирном и союзном договоре между херсонитами и царём эллинистического царства Понт на севере Малой Азии Фарнаком. В качестве гаранта мира с севера херсониты обращались к новому сарматскому царю Гаталу.

Аргот принял энергичные меры по обеспечению своей безопасности. Важнейшей среди них явилось возобновление союза с Боспором. Около 170–160 гг. до н. э. Аргот женился на Камасарии — вдове боспорского царя Перисада III и матери юного Перисада IV. Сам Аргот переселился на Боспор и какое-то время проводил там. Фактически он стал соправителем царицы-матери. Это событие, несомненно, способствовало укреплению и изменению общего положения Скифского царства. Завязались тесные торговые связи с Пантикапеем. Немалая воинская сила Боспора — сама укрепляясь за счёт переезжавшей туда скифской знати — превратилась в надёжный резерв на случай любого внешнего конфликта.

На востоке, где Скифскому царству по-прежнему принадлежали земли в низовьях Днепра, Аргот возобновил или укрепил давний союз с Ольвией. В его правление окончательно определяется вектор развития Скифского царства как государства эллинистического — как минимум «варварского подражания» эллинизму. Эллинофилия, стоившая жизни Анахарсису и Скилу, при Арготе становится государственной идеологией. Скилур призывал чтить его память не только «в почтительном страхе перед богами», но и «ради эллинов любви и дружелюбия».

В Неаполь привлекаются в немалом числе греческие мастера и купцы. Интенсивное строительство, начавшееся в городе при Арготе, ведётся вполне в эллинском духе. Общественные здания, дворцы, надгробия возводятся и украшаются по греческим образцам. Городские скифы ценили эллинское искусство, а царский дом и верхушка знати освоили греческое письмо. Официальным языком Скифского царства, запечатлённым на мемориалах и монетах, являлся греческий. Цари скифов начиная с этого времени носят греческий титул «басилей».

Аргот умер около 150 г. до н. э. или немногим позднее. Сменил его Скилур, — как уже говорилось, скорее всего, его сын. Скилур, во всяком случае, был верным продолжателем политики Аргота. С его именем связан наивысший, хотя и очень краткий, расцвет Третьего Скифского царства. Скилур носил поэтичный титул не просто царя, но «повелителя Скифии, богатой конскими пастбищами».

Скилур вслед за Арготом немало сделал «ради эллинов любви и дружелюбия». В его правление от сосредоточения, собирания сил скифы вновь переходят к активным действиям. Скилур сражался — и успешно — против меотов на востоке, защищая пределы Боспорского царства, и против «фракийцев» на западе. Под последними, скорее всего, имеются в виду геты и бастарны, угрожавшие как Ольвии, так и скифским владениям на Нижнем Днепре. Впрочем, не исключено, что Скилур совершал более дальние походы, оказывая поддержку против тех же гетов и бастарнов родственному царству в Добрудже.

Если активность Скилура на востоке просто скрепляла союз с Боспором и поднимала статус, то войны с «фракийцами» способствовали реальному расширению границ царства. Ольвия при Скилуре вновь официально признаёт зависимость от скифов, став важнейшим посредником между ними и эллинским миром. В Ольвии по заказу Скилура чеканилась монета от его имени.

В Неаполе времён Скилура ведётся интенсивное строительство — по-прежнему вполне в традициях эллинской архитектуры и фортификации. Среди заметных памятников этого периода — царский дворец, возведённый для Скилура при самом восшествии его на престол. Царю была посвящена, — скорее всего, ещё при жизни, — конная статуя с греческой надписью на постаменте.

В город съезжались греческие купцы, которым предоставлялись немалые привилегии. Надписи, оставленные ими, найдены в Неаполе археологами. По именам нам известны двое эллинских купцов, подолгу живших в Неаполе, — Евмен и Посидей. Особенно интересной фигурой был последний — уроженец греческого острова Родос и гражданин Ольвии Посидей, сын Посидея. Этот богатый торговец и судовладелец оставил в Неаполе четыре посвятительных надписи различным божествам. Это свидетельствует о длительном пребывании в столице скифов и немалом общественном весе. Более того, Посидей, похоже, занимал официальное положение при царском дворе. Какое-то время он возглавлял скифский военный флот (надо думать, на самом деле наёмный, греческий).

Основной военно-политической задачей, стоявшей перед Скилуром, было расширение владений в Крыму. Именно для этого ему был нужен возглавлявшийся Посидеем флот. Посидею удалось разгромить, в частности, пиратское племя сатархов, обитавшее на севере Крыма. При Скилуре же завершилось подчинение скифами тавров и началось вскоре зашедшее далеко смешение двух народов.

Однако главным противником скифов оставался Херсонес. Уже в первые годы своего правления, накопив силы и обеспечив прочный тыл, Скилур перешёл в наступление на земли херсонитов. Борьба шла с переменным успехом — сам Неаполь около 135–130 гг. до н. э. подвергся вражескому нападению и отчасти выгорел. Однако в целом в течение 140–130-х гг. до н. э. успех сопутствовал скифам. К 110 г. до н. э. в Херсонесе их уже считали непобедимыми. На благодатном для земледелия северо-западном побережье Крыма скифы захватили угодья Херсонеса, уничтожив его многочисленные выселки. На их месте строятся скифские поселения — как укреплённые, так и неукреплённые земледельческие. Самым значительным успехом скифов явился захват Керкенитиды — основного оплота херсонитов в этом районе и важной торговой гавани. На месте полуразрушенного греческого города скифы возвели собственное крупное укрепление.

Скилур вообще активно занимался градостроительством. Он перестроил и расширил Неаполь, а по соседству с ним возводил или отстраивал другие города. Греческий географ Страбон называет три города, основанных (по его словам) Скилуром и его сыновьями: Палакий, Хаб, Неаполь. Где располагались Хаб (Хабеи) и Палакий, какие именно скифские городища соответствуют им — с точностью неизвестно. Из них Палакий назван в честь Палака, сына и наследника Скилура.

Скилур отличался крайней многодетностью — очевидно, имел большой гарем. Всего царь оставил несколько десятков сыновей. Один греческий автор писал о 50, другой — о 80 сыновьях. Сам Скилур в эпитафии Арготу говорит о 60 сыновьях и стольких же дочерях, которых он воспитал, подражая покойному предшественнику. Однако за время, прошедшее с построения мавзолея (ок. 130 г. до н. э.) до смерти Скилура (ок. 115–110 г. до н. э.), могли появиться и новые дети.

Из многочисленных сыновей Скилура по имени известен только Палак. Точно так же из многочисленных дочерей известна только одна — Дедмотис (в другом прочтении Сенамотис), оставившая в Пантикапее посвятительную надпись Дитагойе. Дедмотис была замужем за неким Гераклидом — судя по всему, близким родственником не имевшего наследников царя Перисада V. Этот брак призван был скрепить тесные связи между скифским и боспорским царскими домами, установившиеся ещё в предшествующие царствования.

Все успехи Скилура, частные победы над Херсонесом и мелкими крымскими племенами, даже подчинение Ольвии — всё это, конечно, было ничтожно мало по сравнению с временами «Великой Скифии». Но для «Малой Скифии» в Крыму даже это было очень и очень много. Слишком много — если соразмерять с реальной международной обстановкой и сократившимися возможностями. В конечном счёте уже при жизни Скилура скифы столкнулись с достойным и неодолимым для них противником.

В 121 г. до н. э., с восшествием на престол Митридата VI Евпатора, начинается время наивысшего расцвета Понтийского царства. Это была эллинистическая держава, во главе которой стояла ветвь персидской династии Ахеменидов, а центрами являлись греческие города на севере Малой Азии. Теперь, в смятении, вызванном переделом границ под натиском поднимающейся с запада римской мощи, Понт становился сильнейшим государством Причерноморья. Утвердившись у власти окончательно в 115–113 гг. до н. э., Митридат приступил к внешним завоеваниям. Он покорил Колхиду, расширил границы царства в Малой Азии. В эти же первые годы внимание его уже обращается на север Причерноморья.

Херсонес со 179 г. до н. э. был связан с Понтом союзным договором, прямо направленным против «соседних варваров» — скифов. Находясь в отчаянном положении под натиском Скилура, херсониты обратились за помощью к усиливающемуся понтийскому правителю. Митридат откликнулся с готовностью. Понтийцы начали военные действия против Скилура. Точная дата неизвестна, но произошло это ранее 110 г. до н. э. Ход войны известен нам не вполне ясно. Источники наши, во-первых, — несколько херсонесских надписей, самая содержательная из коих — декрет в честь понтийского полководца Диофанта. Далее отрывочные сведения сообщает Страбон.

Митридат VI Евпатор

В начале войны скифы осадили Херсонес. Херсониты едва успели восстановить стены города на счёт одного из богатых граждан. Чтобы лучше защищать город, полководцы Митридата заняли гарнизоном и перегородили стеной мыс Ктенунт, где размещался важный порт. Кроме того, они проделали искусственный перешеек, перекрыв отделявший Ктенунт от Херсонеса залив. Таким образом, скифам не удалось отрезать Херсонес от внешнего мира. Все попытки скифов взять Херсонес окончились неудачей.

В первые годы войны Скилур умер. Иногда полагают, что он погиб в бою. Однако Плутарх утверждал, что Скилур умер своей смертью. Греческий писатель связывает со смертью Скилура следующую историю: «Скилур, у которого было 80 сыновей, предложил им, умирая, связку стрел, чтобы каждый попробовал её сломать; но все отказались. Тогда он, вынимая стрелы по одной, переломил их все без труда и сказал в поучение, что все они будут сильны, пока стоят заодно, и станут бессильны, как только разрознятся и поссорятся». Притча эта, конечно, гораздо старше Скилура и известна как минимум по всей Евразии — однако мы не можем сомневаться и в том, что Скилур её знал и мог повторить своим сыновьям.

Наследовал власть Скилура и войну с Понтом Палак. В 110 (по другому мнению, однако, в 113) г. до н. э. в Херсонес переправилась большая понтийская армия под командованием Диофанта, сына Асклепиодора. Это был грек из Синопа, одарённый полководец и дипломат, доверенное лицо Митридата. Палак, намереваясь сбросить понтийцев в море, внезапно атаковал высадившуюся армию, когда она ещё не успела приготовиться к кампании. Скифы подступили к укреплениям Ктенунта и осаждали их несколько дней. В светлое время суток скифы заваливали ров тростником, однако понтийцы по ночам сжигали тростник, таким образом не позволив скифам одолеть ров. Между тем Диофант, «поневоле приняв битву», обратил в бегство «большое полчище» скифского царя. В честь победы был поставлен памятный знак — «трофей» от имени Митридата. Сражение произошло где-то к северо-востоку от Херсонеса, в землях, населённых таврами. Диофант подчинил последних и заложил на месте победы город, названный в честь царя Евпаторий.

Оттуда он вторгся в Боспорское царство, союзное скифам. «Совершив в короткое время много важных подвигов», Диофант затем вернулся в Херсонес. Исход боспорской кампании неясен — однако боспорцы с этого времени не поддерживали скифов. Возвратившись в Херсонес, Диофант мобилизовал всех боеспособных мужчин и с ними вторгся в центральные области Скифского царства. Напуганные его успехами скифы предпочли сдать Неаполь и Хаб. Диофант же удовлетворился тем, что скифы признали себя «подвластными» Митридату и обязались не тревожить Херсонес. Горожане всячески почтили своего избавителя, когда тот вернулся к ним.

Поздним летом или осенью Диофант отправился в Понт. Но не успело понтийское войско покинуть Херсонес, как скифы «отложились». Они вновь стали беспокоить границы Херсонеса, готовясь к большой войне. Митридат, узнав о происходящем, отправил Диофанта с войском обратно, невзирая на наступавшую зиму. Прибыв в самом конце года или начале следующего, Диофант прибавил к своему войску «сильнейших» из числа граждан Херсонеса и двинулся было в горы. Однако его мужества и выносливости солдат не хватило — непогода оказалась сильнее. Диофант не сдался. Повернув к более доступному побережью, он выбил скифов из Керкенитиды и других воздвигнутых ими на бывших херсонесских землях укреплений. Затем армия осадила лежащий севернее приморский город Калос Лимен — также греческую колонию, захваченную скифами. Одновременно тот самый херсонит, который восстановил ранее стены города, снарядил на свой счёт отряд сограждан и совершил поход на скифскую крепость Напит.

Калос Лимен. Современный вид

Палак, однако, тоже не сидел сложа руки. Надеясь на непривычные для понтийцев холода и численный перевес, он двинулся к побережью с огромным войском. Собрав все силы, находившиеся в распоряжении его и братьев, он, кроме того, заключил союз с сарматским племенем роксолан. Это первый случай союза между скифами и сарматами. В ту пору, после окончательного ухода царских сарматов в окрестности Ольвии, роксоланы стали контролировать степное междуречье Дона и Днепра. Неясно, что побудило роксоланского царя Тасия заключить союз с былыми кровными врагами. Не исключено, что его обеспокоило вторжение понтийских завоевателей в Северное Причерноморье.

Благодаря помощи роксоланов войско Палака превосходило понтийское в разы. Только с Тасием пришло почти 50 000 воинов, тогда как всех воинов Диофанта насчитывалось 6000. Однако в распоряжении Диофанта была «правильно построенная и хорошо вооружённая фаланга», и он «сделал разумную диспозицию». Роксоланы же были вооружены легко и наступали «толпой». К тому же перед битвой херсонитов и понтийцев вдохновили некие знамения, посланные якобы Девой — богиней-покровительницей города. В итоге Диофант нанёс противнику сокрушительное поражение. Большинство воинов Тасия погибло. Как утверждает декрет в честь Диофанта, среди всего скифо-сарматского войска «из пехоты почти никто не спасся, а из всадников ускользнули немногие».

С началом весны, оставив херсонитов осаждать Калос Лимен, Диофант двинулся на скифские крепости в горах. Палакию удалось устоять, но Хабеи и Неаполь пали. Понтийцы разграбили и сожгли дворец Скилура. Херсониты тем временем взяли Калос Лимен и вернули его под свою власть. Царь Палак бежал и скрывался от победоносного врага. Его братья вынуждены были после некоторых раздумий капитулировать перед Диофантом. Приняв от них изъявления покорности, Диофант двинулся на Боспор. Здесь, однако, дело сразу уладилось миром, «прекрасно и полезно для царя Митридата Евпатора». Царь Перисад не только признал верховенство понтийского царя, но и завещал ему своё царство.

Произошедшее, однако, вызвало возмущение многочисленных боспорских скифов. Возглавил их восстание Савмак — воспитанник Перисада и, видимо, его родственник, рассчитывавший на престол для себя. Мятежники убили Перисада и хотели расправиться с находившимся в Пантикапее Диофантом. Однако тот бежал на спешно присланном херсонитами корабле. Проведя зиму в Херсонесе, Диофант мобилизовал силы города и призвал подкрепление из Понта. Последнее, вероятно, возглавил полководец Неоптолем, действовавший затем на территории Боспора. В начале весны Диофант вторгся на Боспор с суши и с моря. В морском походе участвовали и «отборные» херсониты на трёх кораблях. Савмак к этому времени уже утвердился в Пантикапее и провозгласил себя царём Боспора, опираясь на поддержку многочисленного «варварского» населения. Развернулись военные действия, вновь удачные для понтийцев. В Керченском проливе Неоптолем «летом разбил варваров в морском сражении, а зимой — в конной стычке». Диофант взял штурмом Феодосию, а затем и сам Пантикапей. Савмак был схвачен и отослан в Понт. Боспор признал своим царём Митридата. Благодарные за множество благодеяний херсониты торжественно увенчали Диофанта золотым венком и водрузили в городе его статую.

Первоначально Митридат собирался управлять Скифией напрямую, но вынужден был считаться с многочисленными сыновьями Скилура. В конечном счёте, покорился ему и Палак. Вскоре для него и его родни под стенами Неаполя был возведён величественный мавзолей, где погребения совершались около двух веков. Усыпальница Палака (предположительно) — самая богатая из 39 в мавзолее. В ней обретается 825 из 1327 найденных в нём золотых предметов. Если богатая могила действительно принадлежит Палаку, то умер он в возрасте примерно 40 лет в конце II или начале I в. до н. э. Многие исследователи приписывают гробницу Скилуру. Правда, тогда неясно, как бросающееся в глаза монументальное захоронение уцелело при разорении Неаполя Диофантом. Мавзолей Аргота, например, был тогда разорён и разрушен.

Скифы отнюдь не были поголовно изгнаны из основанных ими укреплений в северо-западном Крыму. Теперь, однако, они служили нуждам понтийского царя. Митридат установил мир между Херсонесом и скифами — чем едва ли херсониты остались недовольны. К началу I в. до н. э. между Херсонесом и Неаполем завязывается оживлённая торговля — со временем ставшая более доходной, чем традиционные связи с Пантикапеем. Херсонес служил скифам посредником в связях с основной территорией Понтийского царства.

Стремясь установить контроль надо всем Причерноморьем и Малой Азией, Митридат раздвигал свои владения на запад и на юг — в итоге вторгшись в сферу влияния Рима. В 90 г. до н. э. римляне, среди прочего, в соответствии с принципом своей политики — «разделяй и властвуй» — потребовали, «чтобы он возвратил скифским царям их родовые владения». Это требование Митридат без особого удовольствия согласился исполнить. Тем самым он усыплял бдительность неприятеля накануне открытой войны — но и обретал новых союзников. Скифских царей он обласкал и привлёк на свою сторону. Был ли тогда ещё жив Палак, неизвестно. Небольшую территорию Скифского царства Митридат разделил между независимыми друг от друга «царями», «династами» — едва ли не всеми десятками сыновей Скилура. Соправительство множества басилеев сохранялось в Скифии и позднее. Единое государство фактически перестало существовать — а раздробленное, естественно, было более открыто для внешних влияний. С другой стороны, Митридат взял в свой гарем «скифских жён» — вероятнее всего, из числа дочерей Скилура. Тем самым новый союз был скреплён.

Чем именно Митридат более всего расположил к себе скифов, становится ясно из археологических материалов. На рубеже II–I вв. до н. э. скифы начинают заселять брошенные херсонитами в ходе войны пограничные земли на юго-западе Крыма. Здесь возникает новая группа скифских крепостей — Усть-Альминское, Альма-Керменское и Краснозоринское городища. Усть-Альминское городище у впадения реки Альмы в Чёрное море стало вторым по размеру после Неаполя. Только Митридат мог обеспечить этот бескровный захват недавно отвоёванных херсонитами земель. Столь своеобразное исполнение римских требований позволило ему в дальнейшем рассчитывать на помощь скифов и союзных им тавров. В 89 г. до н. э. Митридатов посол Пелопид, угрожая Риму, уже перечислял скифов и тавров среди «друзей, готовых на всё, что он прикажет». Правда, в первых двух войнах с Римом, шедших с переменным успехом с 89 по 81 гг. до н. э., помощь скифов Митридату не понадобилась.

Однако с началом Третьей Митридатовой войны, в 74 г. до н. э. скифы и тавры вместе с другими черноморскими племенами отправили прибывшему на Боспор Митридату вспомогательные отряды. Слишком верными союзниками скифы себя не зарекомендовали. После серьёзных поражений отброшенному из западных областей Малой Азии в Понт Митридату пришлось посылать скифским царям «золото и многие дары». К несчастью, посланный с этими дарами приближённый царя Диокл перебежал к римлянам. В 70 г. до н. э. скифские области вообще отложились от Митридата, поскольку посаженный им правителем на Боспоре сын Махар признал власть римлян. В 65 г. до н. э. изгнанный римлянами из Понта Митридат пришёл с войском на Боспор и восстановил свою власть. Махар бежал от отцовского гнева, а затем покончил с собой. Но Митридату не удалось закрепиться и здесь. Херсонес и другие греческие города восстали против его власти. Митридат в последний раз попытался прибегнуть к помощи скифов, отправив в жёны скифским царям своих дочерей. Однако приставленные к посольству воины перебили евнухов из сопровождения и в полном составе перебежали к римскому полководцу Помпею, выдав ему царских дочерей. После этого Митридат не рассчитывал на скифскую помощь.

В 63 г. до н. э. Митридат был свергнут с боспорского престола своим сыном Фарнаком и покончил с собой. Фарнак выдал Помпею труп отца и множество заложников. Тогда, среди прочих, скифские жёны Митридата тоже оказались в руках Помпея. Позднее он провёл их по Риму в своём триумфе вместе с другими знатными пленниками.

Безразличие потомства Скилура к породнившемуся с ними Митридату в годы агонии его державы объяснялось не только прежней враждой. Пока бушевали приковавшие внимание античного мира Митридатовы войны, у скифов появился новый враг, серьёзно угрожавший их владениям. В 70 г. до н. э. племена гетов и даков на территории современной Румынии были объединены под властью гетского царя Буребисты. Буребиста не участвовал в Митридатовых войнах, но использовал посеянную ими неразбериху в Причерноморье для расширения своих владений. Он попытался завоевать Фракию. Геты совершали далёкие рейды за Дунай, опустошая римские провинции.

Тем более не сумело устоять против гетов Скифское царство в Добрудже — признавшее в последние годы существования верховную власть Рима. В 60–50-х гг. до н. э. здешняя Малая Скифия подверглась опустошению и на время была завоёвана гетами. Память о скифах жила здесь долгое время, и часть местных жителей считала себя скифами ещё и на рубеже нашей эры. Само же название «Скифия» в этой области совершенно официально дожило до Средневековья. Так именовали её власти сначала Римской, а потом Византийской империи. Однако на деле после гетского, а затем и окончательного римского завоевания скифы быстро и бесповоротно растворились в среде местных жителей.

Неясно, пытались ли крымско-днепровские скифы помочь своим западным сородичам. Однако несомненно, что активность гетов привлекала их внимание — отвлекая от выполнения союзнических обязательств перед Митридатом. А около 50 г. до н. э. геты вторглись уже непосредственно в скифскую сферу влияния. Полчища Буребисты захватили штурмом Ольвию и ещё несколько греческих городов Северо-Западного Причерноморья. Ольвия подверглась разорению и некоторое время лежала в запустении. Однако дальше Ольвии гетское нашествие не пошло. Возможно, Буребиста, поглощённый противостоянием с греками и римлянами к югу от Дуная, не захотел ввязываться в войну со скифами.

Разорение Ольвии на время отрезало приднепровских скифов от торговли с Элладой. Как спустя полтора века говорил в посвящённой Ольвии речи оратор Дион Хризостом, греки «по разрушении города перестали приезжать туда, так как не находили соплеменников, которые могли бы их принять, а сами скифы не желали и не умели устроить им торговое место по эллинскому образцу». Действительно, скифы Нижнего Поднепровья были эллинизированы гораздо меньше крымских соплеменников. Однако предотвратить экономический упадок удалось энергичными действиями — скорее всего самих скифских царей. Они призвали бежавших жителей Ольвии заново заселить разорённый город и восстановить его, оказав в этом деле всемерную поддержку. С этого времени Ольвия, чьи связи со скифами ослабли после понтийского завоевания Крыма, вновь попала от них в зависимость.

Избегнув войны с гетами, скифские правители вновь обратились к крымским делам. Усиление влияния римлян на Боспоре и в Херсонесе после поражения Митридата не могло не беспокоить их. Потому они вступили в союз с боспорским царём Фарнаком, когда тот в 48 г. до н. э. попытался заполучить наследственный понтийский престол, бросив вызов Риму. Потерпев поражение от Гая Юлия Цезаря (доложившего об этой победе сенату знаменитым «Пришёл — увидел — победил»), Фарнак бежал на Боспор. И обнаружил здесь восстание против своей власти. Восстание возглавил его собственный наместник Асандр. Здесь на помощь Фарнаку и пришли скифы. Вместе с сарматами они составили основные силы наспех собранного им нового войска. Сначала Фарнаку сопутствовал успех. Он взял со своими союзниками Фанагорию и Пантикапей. Однако Асандр пользовался гораздо большей поддержкой самих боспорян. Как только Фарнак отпустил союзные войска, оставшись с одной дружиной телохранителей, Асандр напал на него и нанёс последнее поражение. Сам Фарнак погиб в бою. Это произошло в 47 г. до н. э.

Гай Юлий Цезарь

Асандр узаконил свою власть, взяв в жёны дочь погибшего царя Динамию. Ему удалось после долгих смут стабилизировать ситуацию на Боспоре. Однако союз со скифами вновь оказался разорван. Для защиты от скифов и роксоланов, так и не смирившихся с его воцарением, Асандр возвёл укреплённую линию — Асандров вал — отгородившую Керченский полуостров. Асандру и его ближайшим преемникам удалось существенно потеснить скифов и тавров, превратив своё государство в сильнейшее в Крыму. Но Скифское царство сохраняло свою независимость. Обречённая борьба за неё продолжалась ещё около двух с половиной веков.