Гибель и наследие

Боспорское завоевание стало фактическим концом Третьего Скифского царства. Однако смерть его не была одномоментной. Влияние боспорских царей едва ли достигала Нижнего Поднепровья. Там, а также в труднодоступных горных крепостях Крыма, могли сохранить власть потомки Скилура — формально признавая верховенство наместника Неаполя. Территория, населённая скифами, после поражения почти не сократилась.

Подлинный итог истории «Малой Скифии» в Северном Причерноморье подвела цепочка событий III–IV вв., захватившая весь регион и имевшая гораздо большее историческое значение. Первым в этой череде катастроф шло вторжение в Крым аланов. К началу III в. аланы, расселившись из-за Дона, стали сильнейшим среди сарматских народов, вобрав в себя или прогнав на запад сородичей. Они держали в страхе античные города побережья и римские провинции, брали дань с северных племён. Боспор на протяжении нескольких десятилетий пытался при убывающей поддержке Рима сдерживать натиск кочевников на свои границы. Но когда в начале 220-х гг. Римская империя погрузилась в очередную и самую длительную в своей истории череду гражданских войн, границы Боспора рухнули.

Начиная с 219 г. царство переходит к обороне — чем далее, тем более безуспешной. Кочевники осадили Боспор со всех сторон. Гибли древние греческие города Тамани. Между 220 и 240 гг. аланские орды вторглись в Крым. Они опустошили, помимо прочего, Неаполь, вынудив население бежать оттуда навсегда. Владычество боспорян в «Тавроскифии» рухнуло. Однако аланы не сумели закрепиться в Крыму. Им самим вскоре пришлось сопротивляться нашествию с севера. В 238 г. началась Готская (позже называвшаяся также Скифской) война.

Германские племена готов, переселившись на рубеже нашей эры с острова Готланд на южный берег Балтики, начали оттуда сначала неспешное, а затем всё более стремительное движение на юг. На рубеже II–III вв. готы ворвались в лесные и лесостепные области Правобережья Днепра, Припятского Полесья и Верхнего Поднестровья. Местные балтославянские и фракийские племена вынуждены были покориться новым завоевателям и влиться в их воинства. «Начало Скифской войны» — 238 г. — год, когда готы, теперь уже во главе разноплеменных полчищ своих вассалов и данников, обрушились на аланские кочевья, а затем и на рубежи Империи.

Аланы, конечно, никак не ожидали мощного вторжения с лесного севера — обычного объекта их собственных грабительских посягательств. События 40-х — 50-х гг. III в., судя по материалам археологии, явились для них страшной катастрофой. Множество кочевников погибло или было согнано со своих мест, бежав за Дон. Другая часть, оставшись в Северном Причерноморье, вынуждена была покориться новым завоевателям, пополняя их и так немалую уже численность.

Среди хаоса готского разорения в Северном Причерноморье произошло событие, отмеченное лишь единственным римским историком. В 243 г. «скифский царь Аргунт начал разорять соседние царства», используя ослабление имперской власти. До недавнего времени Аргунта можно было бы отождествить, скажем, с готским предводителем 240-х гг. Остроготой (хотя имя первого вторгшегося в Северное Причерноморье вождя — Филимер). Однако теперь совершенно ясно, что это действительно скифское династическое имя — «Аргот», известное нам по основателю Третьего царства. Аргот II, один из потомков Скилура, попытался воспользоваться ослаблением всех врагов для воссоздания государства. Он мог атаковать границы Боспора и Херсонеса, — тем более что в 244 г. римские войска были выведены из Крыма. Кроме того, мог он и захватить часть земель рассеянных готским нашествием аланов. Но этим, скорее всего, он и накликал конечную катастрофу.

Около 245–250 гг. до н. э. на «Малую Скифию» Нижнего Поднепровья и Крыма обрушилось новое, прежде невиданное опустошение. Готы разгромили приднепровских скифов, частично согнав их с насиженных мест. Затем они вторглись в Крым, по которому и пришёлся основной удар. Все крепости центральной крымской группы были уничтожены. Остатки жителей бежали на юго-запад полуострова. Места их постепенно стали занимать завоеватели.

Победы над аланами и скифами обобщённо отразились в готском эпосе, который спустя столетия излагали историки остготского королевства. По их словам, готы во главе с Филимером, внезапно напав на некий «народ спалов», разгромили его и завладели его землями у Чёрного моря. Слово «спалы» давно сопоставлено с древнеславянским «сполин / исполин». Оно же, в свою очередь, по мнению языковедов, может восходить к самоназванию скифского войска «палы». Вероятно, «сполинами» были для древнейших славян враждебные им, как правило, народы причерноморских степей. Встретившись с готами и влившись на время в их королевство, славяне передали им и название для своих грозных врагов — ставшее в готском эпосе памятью о первой в Причерноморье ратной победе. Скифы тем более превращались в готских сказаниях в мифических «спалов», что имя скифов и их древнюю героическую истории готы, как увидим, присвоили для себя.

Впрочем, и это была ещё не смерть «Малой Скифии», хотя и решающий акт в её долгой агонии. Скифы из срединных областей Крыма, как уже говорилось, отступили на юго-запад. Побережье, несмотря на временный уход римских легионеров, оставалось под известным прикрытием Херсонеса. Здесь сохранились ещё скифские крепости. Прилегающие же горные районы были наиболее труднодоступным уголком крымских гор. Здесь обосновались скифы, изгнанные готами из округи Неаполя. Скифы из Нижнего Поднепровья отступили на запад, к Южному Бугу, где возникло несколько новых поселений. Наконец, отдельные крепости устояли и у самого устья Днепра.

Наконечник гривны. Сармато-гуннская культура

Этим жалким остаткам некогда великой Скифии оставалось лишь уповать на поддержку погрязшего в гражданских распрях и изнемогающего под натиском внешних врагов Рима. Когда персидский царь Шапур, пленив в 260 г. римского императора Валериана, обратился к различным соседям с призывом совместно выступить против Рима, «тавроскифы» отвергли его посулы. Более того, они «написали римским военачальникам, обещая прислать вспомогательные войска для освобождения Валериана из плена». Впрочем, Рим был неспособен тогда на подобные акции.

Не могли римляне и спасти остатки Скифского царства. Ещё на рубеже III–IV вв. скифы упоминаются рядом с готами в перечне соседних с Империей «варварских» народов. Но как раз тогда последние укрепления скифов на юго-западном побережье Крыма и на нижнем Днепре пали под ударами врагов. Это и был конец политической независимости скифов. Впрочем, римский историк Аммиан Марцеллин в IV в. говорит о «таврах», выделяя среди них три группы — арихи, синхи и напеи. Первое и последнее названия как будто иранские, причём последнее тождественно слову «напы» — обозначению простонародья из скифских преданий. Так что под сборным названием «тавры» вполне могут иметься в виду и скифы.

Имя же скифов почти сразу после завоевания центрального Крыма переносится римлянами на победителей-готов. Потому Готская война, терзавшая рубежи Империи на протяжении нескольких десятилетий, именовалась ещё и Скифской. А греческие и латинские исторические сочинения, описывающие те годы, пестрят упоминаниями о нападениях скифов. Доля правды в этом была. Не вызывает сомнений, что немалая часть скифов уже тогда влилась в готские ряды. Среди названий племён, участвовавших в набегах готов середины III в., отмечено предположительно иранское «бораны». После же окончательного подчинения скифов готами на рубеже III–IV вв. для внешнего наблюдателя они перестали быть принципиально отличимы. Тем паче что смешивались между собой. Ведь точно так же не вызывает сомнений, что в жилах позднейших крымских готов, обитавших на полуострове до XVI столетия, текла и скифская кровь. Создателям же писаной готской истории на пороге Средневековья эти обстоятельства позволили объявить скифов древними готами и описывать их героическую историю как готскую.

Последний удар по сохранявшей самобытность скифской культуре нанесло нашествие новых завоевателей — гуннов — в IV веке. В 375 г. эти племена центральноазиатского происхождения разрушительным ураганом пронеслись по всему Причерноморью. Готское королевство короля Германариха — тогда сильнейшее в регионе — было ими снесено с политической карты. Попутно пострадали и скифы. Последние их поселения в долине Буга и в крымских горах погибли, жители были истреблены или рассеяны. Какая-то часть, как то обычно бывало, влилась в орды завоевателей и участвовала в бурных событиях Великого Переселения народов. Но ни о какой самостоятельной роли скифов в них нам уже неизвестно. Источники VI–VIII вв. ещё изредка упоминают «скифов и тавров», «тавроскифов» среди обитателей Крыма. Но это свидетельство лишь постепенного их растворения в среде других народов.

Впрочем, имя скифов отнюдь не сходит со страниц исторических и географических трудов. Скифское наследие давно уже было воспринято иными народами, и название некогда грозных властителей степей с лёгкостью переносилось на других северных «варваров». О готах речь уже шла. Однако и гунны вскоре удостоились скифского имени, а затем и их наследники, кочевые болгары. В итоге самые разные тюркские племена относились византийцами, а то и западными европейцами к «скифам». Обязаны они были этим далеко не только образу жизни. Многие обычаи — скажем, погребальные, — сближали тюрок со скифами, а то и были действительно унаследованы от кочевых иранцев. Кровь последних текла в жилах тюрок, а древняя скифо-сарматская культура воспринималась ими. Даже по своему внешнему виду светловолосые европеоиды средневековых европейских степей больше напоминали древних скифов, чем восточных сородичей.

Более парадоксальным образом имя скифов оказалось перенесено на славян. Первыми получили его болгары — по наследству от кочевой, неславянской части своих предков. А в византийских сочинениях IX–X вв. рядом со «скифами»-болгарами появляются и новые грозные противники — «тавроскифы»-русские. Связано появление этого названия с тем, что набеги русов на византийские владения происходили через Нижнее Поднепровье, а первой их целью ещё на рубеже VIII–IX вв. стал византийский Крым. Первые русские летописцы, осведомлённые, естественно, об именовании своего народа у греков, приняли громкое имя с гордостью. Впрочем, в «Повести временных лет» прославленного Нестора уже наблюдается некоторая путаница. В одном месте он уверенно пишет, что это славянские племена между Днестром и Днепром «звались от греков Великой Скифией». Но в другом месте не менее недвусмысленно пишет о вторжении кочевых болгар в Подунавье: «Пришли от скифов, то есть хазар, так называемые болгары…»

Скифский шлем IV в. до н. э.

Этот разнобой сохранялся и у позднейших русских исторических писателей — вплоть до XVII столетия. Тогда некоторые историки Московского царства не задумываясь выводили славян как таковых из Скифии. Так поступили и автор знаменитого «Киевского Синопсиса» Иннокентий Гизель, и Исидор Сназин, создатель монументальной Мазуринской летописи. С другой стороны, осведомлённый Андрей Лызлов в своей «Скифской истории» описывал именно кочевые племена, жёстко противопоставляя их русскому миру.

Скифы продолжали волновать умы русских учёных и писателей и в новое время. В истории исторической науки было многое — и наивное возведение славян к скифам, и объявление самих скифов славянским народом, и, наконец, вдумчивое исследование скифо-славянских связей. Для поэтов же, писателей, художников, обращавшихся к историческим сюжетам, скифская память стала неиссякаемым источником вдохновения. И уже не столь важным являлось то, в какой мере скифы действительно были связаны со славянами. Их наследие, завораживающая красота «варварской» культуры европейских степей стали уже неотъемлемой частью культуры и исторической памяти народов новых, пришедших на их место. И именно эта память раз за разом даёт древней Скифии вторую жизнь, привлекая к её красотам и тревогам внимание наших современников.