Гром Совершенный Ум Произведение, которое известно в историограф...

Гром

Совершенный Ум

Произведение, которое известно в историографии под этим названием (чаще сокращенно - <Гром>) ', сохранилось в собрании коптских рукописей из Наг Хаммади в единственном экземпляре. В кодекс VI, в котором оно переписано вторым от начала, включены следующие тексты: <Акты Петра и двенадцати апосто лов>, <Гром. Совершенный Ум>, <Достоверное слово>, <Понятие нашей великой силы>, отрывок из <Государства> Платона (588В - 599В), герметический трактат, условно называемый <0 восьмом и девятом>, герме тическая молитва, герметическое произведение <Асклепий>. Той же рукой, что и кодекс VI, перепи саны кодексы IV, V, VIII и IХ. М. Краузе и Пахор Лабиб, издававшие кодекс, считают, что его можно датировать серединой IV в. <Гром>, как и другие тек сты из этого кодекса, написан на саидском диалекте коптского языка с отклонениями преимущественно в сторону верхнеегипетских наречий. <Гром> занимает страницы 13.! - 21.32 рукописи. Подобно прочим произведениям из собрания Наг-Хаммади, <Гром> представляет собой перевод с греческого.

Памятнику посвящена сравнительно небольшая специальная литература, в которой особого внимания заслуживают две статьи, появившиеся почти одно временно в середине 70-х годов,- Дж. Мак Рая и Ж. Киспеля '.

Первая из них принадлежит перу исследователя, переводившего <Гром> для издания <Библиотека из Наг-Хаммади на английском языке> '. Он относит памятник к жанру эллинистических откровений, где использована форма ego eimi (<я есмь>), широко представленная в гностической традиции, в частно сти в документах из Наг-Хаммади. Автор подчеркивает своеобразие памятника, его уникальность в эллини стической и римской литературе. За недостатком дан ных Мак Рай категорически отказывается датировать его. Памятник, согласно Мак Раю, лишен повество вательного обрамления, написан от первого лица женского рода, не названного по имени, видимо, какого-то божества. Ученый подчеркивает, что ему известно очень мало параллелей к содержанию доку мента в гностической или библейской литературе. В <Громе>, по его словам, в целом нет ничего специ фически христианского или иудейского, нет также ясного отношения к гностической мифологии. Самой отличительной чертой <Грома> Мак Рай считает анти тетический и даже парадоксальный характер утверж дений, сделанных в форме <я есмь>: <Говорящая не только называет себя источником или сущностью добра, мудрости, знания и проч., но отождествляет себя также с противным. Это та черта произведения, которая разительно отличает его <я есмь>-возгла шений в литературе откровений, будь то гности ческих или иных>

Свои сопоставления отдельных пассажей <Грома> с отрывками из Библии, ареталогическими надпи сями Исиды, с индусскими, иранскими и мандейскими текстами, с фрагментами из Гераклита, наконец, с двумя пассажами из пятого и четвертого произведе ний II кодекса Наг-Хаммади ученый заключает попыткой ответить на вопрос, что означает необычай ный документ, который он анализирует. Мак Рай утверждает следующее. Первое. Определения в форме антитезы и парадокса имеют целью подчеркнуть, что божество <полностью запредельно относительно мира с его космологическими, социальными, этическими и религиозными ценностями> '. Второе. Отрешение от ценностей мира есть выражение <основополагающей дуалистической перспективы гностиков>. Нако нец, третье. Размышляя о том, что сулило этике по добное отрешение, Мак Рай вспоминает Иринея, писавшего о Карпократе и его последователях. Те учили, что только, по мнению людей, одно есть добро, а другое - зло, хотя по природе ничего нет злого (Против ересей. 1. 25. 5) . Таким образом, по Мак Раю, хотя памятник прямо не соприкасается с каким бы то ни было гностическим мифом, по своему умонастро ению он глубоко гностичен '.

Другой крупный знаток текстов Наг-Хаммади, Ж. Киспель, рассмотрел <Гром> с точки зрения ис тории гностических идей и мифологии неортодок сального иудаизма. Подмечая в тексте памятника сле ды влияния эллинистической среды, Ж. Киспель счел 1 век до н. э. и Александрию наиболее вероятным временем и местом создания оригинала '. Амбива лентные утверждения <Грома>, как и некоторых при влекаемых текстов, Киспель связывает с монисти ческим принципом. Это отнюдь не дуализм, по мне нию исследователя, в смысле признания фундамен тальных оппозиций реальности '.

В труде Киспеля, по его собственному призна нию во многом гипотетическом, привлечен не только разнообразный материал для сравнения некоторых пассажей <Грома> с другими источниками, но и пред принята попытка соотнести этот памятник с историей мифологии и религиозной мысли древности и средне вековья.

Можно, однако, идти к пониманию текста <Грома> не от параллелей его отдельным пассажам или принадлежности к тому или иному историко-куль турному феномену, но и несколько иначе, а именно уяснить, какие связи обнаруживаются между разными частями <Грома>, на какие соображения наталкивают построение и характер повествования, что, собственно, представляет собой текст в целом. Этому не было уделено достаточно внимания в известных нам рабо тах, а потому на этом мы и хотели бы остановиться.

Начнем разбор с первой строки таблицы 13, содержащей, видимо, название произведения: <Гром. Совершенный Ум>. В названии две части. Что касается первой, связь грома с божеством в разных традициях отмечена уже Мак Раем. Слово <Гром> и по-коптски и по-гречески женского рода. Текст произведения также дан от первого лица женского рода. Вторая часть названия - <Совершенный Ум> может быть переведена, по справедливому замечанию Киспеля, и как <Полный Ум> ". Это словосочетание есть и в самом тексте.

В литературе подчеркивается, что составленный от первого лица <Гром> содержит ряд самоопреде лений говорящей. Это, разумеется, так, но все само определения произносятся как речь, обращенная к другим. К другим относятся также обращения, запо веди и запреты, содержащиеся в <Громе>. На подра зумеваемое существование <других> - слушающих, поучаемых, обличаемых, чья реакция в известной степени направляет движение речи, характер само определений и наставлений,- на это обстоятельство исследователи не обращали внимания. Присмотримся же к тому, как складывается в этом монологе общение с теми, к кому он обращен, общение, которое состав ляет его стержень. Об этом прямо говорится в начале и в конце произведения, и это в разных формах дает знать о себе на протяжении всего повествования.

Памятник можно представить в виде сменяющих друг друга блоков-обращений (0) и блоков-самооп ределений (С) . Они распределяются следующим образом: I 0: 13.2 - 15; I С: 13.16 - 14.15; II 0: 14,15 - 25, II С: 14.26 - 34; III 0: 14.34 - 15.24; III С. 15.25 - 30; IV 0: 15.31 - 16.3; IV С: 16.3 - 17.3; V 0: 17.6 - 18.6; V С. 18.7 - 20.8; VI 0: 20.9 - 28; VI С: 20.28 - очевидно, до начала таблицы 21; VII 0: 21 ..8 - 32.

Обратимся к началу: <я послана Силой. И я пришла к тем, кто думает обо мне. И нашли меня среди тех, кто ищет меня. Смотрите на меня те, кто думает обо мне! Те, кто слушает, да слышат меня! Те, кто ждал меня, берите меня себе. И не гоните меня с ваших глаз! И не дайте, чтобы ваш голос ненавидел меня, ни ваш слух! Да не будет не знаю щего меня нигде и никогда! Берегитесь: не будьте не знающими меня!> (13.2 - 15). Следующее за этим самоопределение: <Ибо я первая и последняя> (13.16) - первое звено в длинной цепи подобных высказываний, которые воспринимаются как поясня ющие, почему необходимо излагаемое знание слу шателям.

Хотя отдельные куски текста имеют, в своих истоках различную традицию, в ткани произведения они составляют некое единство. Разнообразные, нередко поражающие своей противоречивостью само определения имеют одну цель - дать представление о всеобъемлющей природе того, кто обращается с речью: говорится ли об отношениях родства, о воспри ятии людей, поведении, взят ли в самоописании космо логический, гносеологический или антропологический аспект Думается, что далеко отстоящие друг от друга определения связаны между собой отношением <и... и...>, а не <или... или...>. Речь идет, при всем многообразии проявлений, об одном всепроникающем, всюду обнаруживающем себя начале.

Не потому ли так органична связь говорящего с теми, к кому он обращается, первого - содержа щего в себе разные полюсы и вторых - столь же неоднозначно относящихся к ведущей речь?

Намеченному в 1 С: <я почитаемая и презирае мая. Я блудница и святая> (13.16 - 18) - и т. д. есть соответствие в следующих затем обращениях к другим (11 0). В этих обращениях обрисовывается их проти воречивое отношение к говорящей: <Почему вы, кто ненавидит меня, вы, кто любит меня? Вы, кто отвер гает меня, признаете меня! И вы, кто признает меня, отвергаете меня!> (14.15 - 20). Обращением к другим, характером их восприятия вызван переход к новым самоопределениям (11 С): <И вы, кто говорит правду обо мне, лжете обо мне! И вы, кто солгал обо мне, говорите правду обо мне! Вы, кто знает меня, станете не знающими меня! И те, кто не знал меня, да по знают они меня! Ибо я знание и незнание> (14,20 27) .

Для удобства рассмотрения композиции <Грома> мы отделили блоки обращений и самоопределений. Но границы между ними нередко стерты. Уже в 11 С самоопределения перемежаются обращением к другим и цепь заповедей продолжается дальше в 11 0: <я твердость и я боязливость. Я война и мир. Почитайте меня! Я презираемое и великое. Почитайте мою бедность и мое богатство!> (14.30 - 15.1). И в . самом блоке 111 0, в предупреждениях и запретах внимающим, говорится о произносящей речь, об отношении к ней: <Не будьте высокомерны, когда я брошена на землю! И вы найдете меня среди иду щих. И не смотрите на меня, (попранную) в кучу навоза, и не уходите и не оставляйте меня, когда я брошена. И вы найдете меня в царствии> (15.2 - 9). Но эти оброненные то тут, то там замечания говоря шей о себе подчинены задаче наставить других, пере дать им знание, изменить их. Блок 111 0 насыщен этим обращенным к другим самоописанием - косвенным, а отрывок 15.15 - 16 - и прямым (<я же, я милосердна и я немилосердна>).

Снова плавный переход от сочетающего в себе крайности восприятия людей в 111 0 к самоопределе ниям 111 С: <В самом деле, почему презираете вы мой страх и проклинаете мою гордыню? Но я та, кто во всяческих страхах, и жестокость в трепете> (15.22 27). Экспрессия нарастает, все отчетливее дает знать о себе тема знания - незнания, с самого начала связанная с говорящей (13.13 - 15), вспыхивающая и далее (14.23 - 27, особ. 26 - 27: <Ибо я знание и незнание>), все глубже захватывающая текст,

За новым самоопределением: <я неразумна и я мудра> (15.29 - 30) - следует IV 0 с вопросами к слушаюшим, предваряющими расширенный ответ на них говорящей в IV С о знании и мудрости вар варов и эллинов (<Ведь я мудрость эллинов и знание варваров. Я суд над эллинами и варварами> - 16. 3 6) . Противоположности знание - незнание сменяются другими: жизнь - смерть, закон - беззаконие. (Отры вок 16.1 - 9 помимо прочего интересен сравнительно редкими в документах из Наг-Хаммади упоминаниями таких реалий, как <Египет, эллины, варвары>. Заметим попутно, что Египет вторично упоминаетсл в том же сборнике, где переписан <Гром>, в <Асклепии>.) После ряда поворотов темы знания, как бы удаления от нее ( <я, я безбожна, и я, чьих богов множество>. 16.24 - 25), снова звучит: <я немудрая, и мудрость получают от меня> (16.27 - 29).

В таких же контрастах повествуется и об отно шении к говорящей ее слушателей. В их восприятии она видит себя как в зеркале, недоумевая из-за иска жений, задавая вопросы <Почему... почему...> - и тут же как бы отвечая на них чказанием на свое много образие в том или ином смысле.

Следующее за испорченным местом Ч 0, частич но восстаиавливаемое, содержит советы, выраженные таким же, что и предыдущий текст, образным и во многом темным для нашего понимания языком. Это наставления тем, к кому обращена речь, наставления, как обрести говорящую. И образный строй <Толкования о душе> ', и тем а детства в новозаветной традиции, и многое другое напрашивается для сравнения. Но даже если нечто подобное было у истоков текста, остается вопрос, на чем сказалось влияние - на плане его выражения или содержания.

Новая серия самоопределений (V С) по обыкно вению начинается с того же, о чем говорилось в пре дыдущем обращении (17.35 - 18.1: <Не отделяйте меня от первых, которых вы [познали] >, 18.7 - 8: <я знаю, я, [первых], и те, кто после меня, они знают [меня] >) . В этих строках содержится намек на роль посредницы, который есть и в самом начале произведения (13.2 - 4). И там и тут дается представление о ряде качест венных понижений. Этот ряд в 13.2 - 4 связан гово рящей (<я>), в 17.36 - 18.8 - отношением к знанию,

Следующее дальше определение: <я же (совер шенный) Ум и покой> (18.9 - 10) - побуждает вспо мнить название, где <совершенный Ум> упомянут рядом с <Громом>. Судя по общей тексту особенно сти - совмещении далеко отстоящих друг от друга определений, однако имеющих отношение к одному началу, и здесь эти два определения, возможно, объединены не случайно. Заглавие произведения <Гром. Совершенный Ум> указывает на одну смысло вую перспективу, здесь же - <я же [совершенный] Ум и покой> - на другую. Вместе с тем повторение слов <совершенный Ум> позволяет думать, что речь идет об одном начале, лишь освещаемом с разных сторон.

Тема знания, которая с каждой строкой сильнее и обнаженнее звучит в памятнике, все теснее спле тает в нечто единое говорящую и слушающих: <я зна ние моего поиска и находка тех, кто ищет меня, и приказание тех, кто просит меня> (18.11 - 13).

И дальше слышится мотив, который со всей мощью проходит в конце,- дается определение, выхо дящее за рамки обычной жизни слушающих (18.14 20). Но текст возвращается к знакомым образам мира и войны (ср. 14.31 - 32), чужака и общинника, чтобы опять погрузиться в сферу наиболее общих категорий: <я сущность и то, что не есть сущность> (18.27 - 28).

Отрывок 18.27 - 19.4 заслуживает внимания, бу дучи примером того, как обыгрывается одно слово (в данном случае xxxxx), делая постепенным переход к ведущей теме знания, как осуществляется <сползание> смысла через замещение одного слова в сходных на первый взгляд предложениях.

Самоопределения, следующие дальше, с акцента ми на противоположных качествах, лаконичны и вы разительны. Крайние возможности, присущие одной природе, проступают в таких утверждениях, как: <я немая, которая не может говорить, и велико мое множество слов> (18.23 - 25), <я та, кто взывает, и я та, кто слышит> (18.33 - 35) и проч.

Самый затяжной пассаж с самоопределениями сменяют обращения (VI О), которые заставляют слу шателей по-иному взглянуть на самих себя. Это пред дверие конца произведения, данное в ином ключе, чем остальной текст. Провозглашается единство внеш него и внутреннего в людях: <Ибо ваше внутреннее есть ваше внешнее, и, кто слепил внешнее ваше, при дал форму вашему внутреннему. И то, что вы видите в вашем внешнем, вы видите в вашем внутреннем...> (20.18 - 24). Эту мысль сопровождают знакомые сло ва, подчеркивающие доступность и недоступность го ворящей (VI С): <я - это слух, который доступен каждому. Я речь, которая не может быть схвачена> (20.28 - 31) .

Мы подходим к финалу, но лакуна прерывает текст. За ней идет последнее обращение (VII 0), отчасти перекликающееся с 18.15 - 20: <Так внимайте, слушающие, и вы также, ангелы, и те, кто послан, и духи, которые восстали от смерти> (21.13 - 18). И да лее вместо крайностей прежних самоопределений, кон трастов в восприятии речи - финал, выдержанный совсем в другом духе: единения, умиротворенности, постоянства: <Ибо я то, что одно существует, и нет у меня никого, кто станет судить меня. Ибо много привлекательных образов, которые существуют в мно гочисленных грехах, и необузданности, и страстях по стыдных, и наслаждениях преходящих, и они схваты вают их (людей), пока те не станут трезвыми и не поспешат к своему месту упокоения. И они найдут меня в этом месте и будут жить и снова не умрут> (21.18 - 32) .

Итак, читая <Гром> таким образом, чтобы, за держивая внимание на частностях, не упускать из виду целостности памятника, внутренних связей, скре пляющих текст, приходим к следующим умозаключе ниям и предположениям.

Контрастность во всем - композиционно-стили стическом строе произведения, его содержании - не только не разрушает единство, напротив, создает и утверждает его. Текст, будучи по форме монологом, по сути дела строится на отношениях между провоз глашающей его и теми, к кому обращена речь. Само определение говорящей (род самопознания), спрово цированное существованием <других>, тех, кому гово рящая открывает себя, собственное отражение в их сознании, в свою очередь воспринятое ей,- эта игра отражений, подобий и искажений, эффект зеркала, хорошо знакомый по документам из Наг-Хаммади (ср. очерк, посвященный Апокрифу Иоанна),- все это делает связь между говорящей и слушающими столь тесной, что обе стороны, перебрав всю гамму отношений - от взаимного отталкивания до тяготения, в конце произведения предстают в единении.

Но единство говорящей и слушающих ощутимо не только в последней части, где контрасты как бы сходят на нет. Оно есть также там, где наиболее отличаются друг от друга самоопределения говоря щей и где односторонне восприятие слушающих, неспособных увидеть единства в противоположных явлениях.

Наконец, контрастность, подчиненная цельности, есть и в композиции памятника. Первая часть с ее противоположными определениями говорящей усту пает место заключительной, где речь держит единое. Это еще одно проявление принципа, пронизывающего <Гром>: единства в противоположностях.

Поэтому, отдавая должное Мак Раю и Киспелю, чьи исследования во многом продвинули понимание памятника, мы не можем во всем согласиться с ними. Нам трудно принять интерпретацию Мак Рая, который считал, что <Гром> написан в духе апофатики, что памятник провозглашает полную запредельность бо жества, от имени которого ведется речь, и все само определения первой части имеют в виду не реаль ность, но только мнения людей. Мы думаем иначе: и первая часть, и заключение говорят о реальности, но разных уровней. То начало, от имени которого ведется в <Громе> речь, заявляет о своем присутствии и на одном уровне - во множестве противоположных явле ний, и на другом - лишенном этих контрастов. Это уровни реальности, единые наличием одного начала. <я есмь> в сочетании с противоположными определе ниями повторяется с первых же строк, <я есмь то, что одно существует>,- слышится в финале произве дения.

Поэтому думается, нет оснований применительно к <Грому> говорить о <фундаментальной дуалисти ческой перспективе гностика> ". Вырисовывается иная картина. Двойственность мира человеческих ценно стей, которую в их единстве до поры до времени не воспринимают люди, отвечает реальности первого уровня, в котором являет себя божество. Эта реаль ность существует, покуда она не осознана. С ее осо знанием, ее <заклинанием> появляется возможность перехода к реальности иного уровня, открываемой <отрезвленными> людьми.

Единство задается памятнику не только говоря щей, но и людьми, на первом уровне - ошибающи мися, наставляемыми, прозревающими и на втором обретающими жизнь.

Единство сообщает <Грому> и тема знания (не знания), пронизывающая его. Самоопределения дер жащей речь должны помочь слушателям узнать себя. Это все та же властно заявляющая о себе в гности ческих документах, основная для Апокрифа Иоанна тема знания как самопознания. Напоминающий закли нание, текст подчинен тому, чтобы направить людей, раскрыть цельность того, что в их сознании разобщено и противоречиво, перевести их на новую ступень восприятия - реальности. В этой преобразующей чи тателя установке памятника своеобразно отражается его социальная природа.

Если попытаться кратко определить суть и пафос памятника, думается, можно сказать следующее. Это очень далеко простирающаяся, образно выраженная мысль о единстве во множестве онтологических, гносеологических, социальных, культурных противопо ложностей. Причудливое сочетание в тексте кусков, явно имеющих разные истоки, переплавка этого разнородного материала в одном горне, приравнива ние многообразных образов и понятий друг другу в духе поздней античности, поклонения тысячеименной Исиде, стремления Филона Александрийского сблизить Платона и Библию, обращения христианских бого словов к античной мифологии и философии и т. д. Эти явления принадлежат эпохе, когда памятник мог существовать и был переписан в собрание рукописей Наг-Хаммади.

Что же касается этого собрания, <Гром> не одинок там. Божество, от имени которого ведется речь в документе, в некотором смысле сродни Софии Эпи нойи из Апокрифа Иоанна. Разумеется, можно гово рить лишь о каких-то чертах сходства, подсказанных неоднородностью этого образа, совместившего в себе знание и незнание. Другой памятник из собрания ино го характера, чем Апокриф Иоанна, - <Толкование о душе>, где влияние христианских идей весьма ощу тимо, также напоминает <Гром> мучающейся своим падением и раздвоенностью главным действующим ли цом произведения - душой: Несомненная близость, отмеченная всеми комментаторами, есть у отрывка из <Грома> с двумя текстами из второго сборника Наг Хаммади - пятым и четвертым. Как ни далеки могут быть по своему происхождению эти памятники, для определенного уровня сознания, в большей или мень шей степени окрашенного влиянием гностического умонастроения, для составителей сборников, их заказ чиков и читателей они обладали известным единством. Недаром в шестом сборнике вместе с <Громом> ока залось несколько памятников, близких христианской традиции, а также герметических, не говоря об отрыв ке из <Государства> Платона. В этом пестром наборе издателями английских переводов в аннотациях к текстам было справедливо отмечено влияние гности ческого мировосприятия в идеях и образах ".

Упоминая о связях <Грома>, как феномена поз днеантичной культуры, с документами, близкими по времени, не стоит забывать о жизни выраженных в нем мыслей в будущем - даже таком отдаленном, как Возрождение. Пусть мифологизирована речь памятни ка и ведет ее некое женское божество, эта речь отста ивает то единство мира, которое со временем вдохно вит и Фичино, и Джордано Бруно, и многих других.

Гром. Совершенный Ум

[13]

(1) Гром. Совершенный Ум.

(2) Я послана

(3) Силой. И я пришла к тем, кто

(4) думает обо мне. И нашли меня

(5) среди тех, кто ищет меня.

(6) Смотрите на меня те, кто думает обо мне!

(7) Те, кто слушает, да слышат меня!

(8) Те, кто ждал меня, берите меня

(9) себе. И не гоните меня (10) с ваших глаз! (11) И не дайте, чтобы ваш голос (12) ненавидел меня, ни ваш слух! (13) Да не будет не знающего меня (14) нигде и никогда! Берегитесь, (15) не будьте не знающими меня! (16) Ибо я первая и последняя. Я (17) почитаемая и презираемая. (18) Я блудница и святая. (19) Я жена и (20) дева. Я мать (21) и дочь. Я члены тела (22) моей матери. Я неплодность, (23) и есть множество ее сыновей. Я (24) та, чьих браков множество, и (25) я не была в замужестве. Я облегчающая роды (26) и та, что не рожала. Я (27) утешение в моих родовых муках. Я (28) новобрачная и новобрачный. (29) И мой муж тот, кто (30) породил меня. Я мать (31) моего отца и сестра моего (32) мужа, и он мой отпрыск. (33) Я раба того, кто (34) приготовил меня. Я госпожа

[14]

(1) моего отпрыска. Но он тот, кто породил меня

(2) до времени в род

(3) рождения. И он мой отпрыск (4) во времени, и моя сила (5) от него. Я опора (6) его силы в его детстве, [и] (7) он посох моей (8) старости. И что он желает, (9) случается со мной. Я молчание, (10) которое нельзя постичь, и мысль, (11) которой вспомятований множество. (12) Я глас, который многогласен, (13) и слово, которое многовидно. (14) Я изречение (15) моего имени. Почему те, кто ненавидит меня, (16) вы, кто любит меня, и (17) вы ненавидите тех, кто любит меня? (18) Вы, кто отвергает меня, признаете (19) меня! И вы, кто признает (20) меня, отвергаете меня! И вы, кто говорит (21) правду обо мне, лжете обо мне! И (22) вы, кто солгал обо мне, говорите правду обо мне! (23) Вы, кто знает меня, станете (24) не знающими меня! И те, кто не (25) знал меня, да познают они меня! (26) Ибо я знание и (27) незнание. Я (28) стыд и дерзость. (29) Я бесстыдная, я (ЗО) скромная. Я твердость и (31) я боязливость. Я война (32) и мир. Почитайте (33) меня! Я презираемое (34) и великое. Почитайте мою

(1) бедность и мое богатство! (2) Не будьте ко мне высокомерны, когда я (3) брошена на землю! И (4) вы найдете меня среди идущих. (5) И не смотрите (6) на меня, (попранную) в кучу навоза, и не уходите (7) и не оставляйте меня, когда я брошена. (8) И вы найдете меня в (9) царствии. И не смотрите (10) на меня, когда я брошена среди тех, (11) кто презираем, и в местах скудных, (12) и не глумитесь надо мной. (13) И не бросайте меня к тем, (14) кто искалечен, в насилии. (15) Я же, я милосердна (16) и я немилосердна. Берегитесь, (17) не ненавидьте мое послушание (18) и моей воздержанности (19) не любите. В моей слабости (20) не покидайте меня и (21) не бойтесь моей силы. (22) В самом деле, почему презира (23) ете вы мой страх и (24) проклинаете мою гордыню? (25) Но я та, кто во (26) всяческих страхах, и жестокость (27) в трепете. Я та, которая слаба, (28) и я невредима в (29) месте наслаждения. Я (30) неразумна и я мудра. (31) Почему вы возненавидели меня (32) в ваших советах? Потому что я (33) буду молчать среди тех, кто молчит, (34) и я явлюсь и скажу.

(16]

(1) И почему возненавидели меня вы, эллины?

(2) Потому что я варвар среди

(3) варваров? Ведь я мудрость

(4) эллинов и знание

(5) варваров. Я суд над эллинами

(6) и варварами. Я

(7) та, чей образ многочислен в Египте

(8) и чьего образа нет среди вар

(9) варов. Я та, кого возненавидели (10) повсюду и кого возлюбили (11) повсюду. Я та, кого зовут (12) <жизнь>, и вы (13) назвали <смерть>. Я та, (14) кого зовут <закон>, (15) и вы назвали <беззаконие>. (16) Я та, кого вы преследовали, (17) И я та, кого вы схватили. (18) Я та, кого вы рассеяли, (19) и вы собрали меня. (20) Я та, перед кем вы стыдились, (21) и вы были бесстыдны передо мной. (22) Я та, которая не празднует, (23) и я та, чьих праздников множество. (24) Я, я безбожна, и (25) я, чьих богов множество. (26) Я та, о которой вы подумали, (27) и вы пренебрегли мною. Я (28) немудрая, и мудрость получают (29) от меня. Я та, которой вы (30) пренебрегли, и (31) вы думаете обо мне. Я та, (32) от которой вы сокрылись, и (33) вы открываетесь мне. Но когда (34) вы скрываете себя, (35) я сама откроюсь.

(1) Ибо [когда] вы

(2) откроетесь, я сама

(3) скроюсь от вас. Те, кто

(4) [ ] через него [ ]

(5) [ ] неразумное [ ]

(6) [ }. Возьмите у меня

(7) [знание] из печали

(8) [сердечной] и возьмите меня

(9) к себе из знания (10) [и] печали [сердечной]. И возьмите (11) меня к себе из мест (12) презренных и из разорения. (13) И награбьте в тех, какие (14) хорошие, хотя бы презренно. (15) От стыда возьмите меня (16) к себе бесстыдно. (17) И от бесстыдства (18) и стыда унижайте мои чле (19) ны в ваших. И (20) идите ко мне (21) те, кто знает меня и кто (22) знает мои члены, и (23) вы создадите великих в малых (24) первых творениях. (25) Идите к детству (26) и не ненавидьте его, (27) потому что оно ничтожное и малое. (28) И не отвращайте (29) великостей в частях (30) от малостей, (31) ибо познаваемы малости (32) великостями. Почему (33) вы проклинаете меня (34) и почему вы почитаете меня? (35) Вы избили и вы (36) сжалились. Не отделяйте меня от первых,

[18)

(1) которых вы [познали]. И не

(2) изгоняйте никого [и не]

(3) возвращайте никого [ ]

(4) [ ] возвращайтесь [ ]

(5) не [зна]ет его [ ]

(6) [ ] то, что мне принадлежит [ ] .

(7) Я знаю, я, [первых, и]

(8) те, кто после меня, они знают [меня].

(9) Я же [совершенный] Ум (10) и покой [ (11) Я знание моего поиска и (12) находка тех, кто ищет меня, и (13) приказание тех, кто просит меня, (14) и сила сил в моем зна (15) нии ангелов, которые посланы (16) по моему слову, и богов (17) в их время (вар.: среди богов) по моему совету, (18) и духов всех мужей, которые (19) пребывают со мной, и жен, которые (20) пребывают во мне. Я та, которая (21) почитаема, и которой воздают славу, (22) и которой пренебрегают (23) с презрением. Я (24) мир, и война (25) произошла из-за меня. И я (26) чужая и горожанка. (27) Я сущность и то, что не (28) есть сущность. Те, кто произошел (29) от сосуществования со мной, (30) не знают меня. И те, кто в моей (31) сущности, те знают меня. (32) Те, кто близок мне, не знают (33) меня. И те, кто далек (34) от меня, те познали меня. (35) В день, когда я близка

(19]

(1) [вам, я] далека от (2) (вас. И] в день, когда я (3) [далека] от вас, (4) [я близка] вам. Я (5) [одеяние] сердец. (6) [И я ] природы. Я (7) [ ] творение духа (8) [и про] винность душ. (9) [Я] захватывание и не (10) [захватывание]. Я связь и (11) развязывание. Я неподвижность (12) и я развязывающее. Я (13) нисходящее вниз и (14) поднимаются ко мне. Я суд (15) и оправдание. Я, я (16) безгрешна, и корень (17) греха произрастает из меня. (18) Я вожделение для (19) видения, и душевная (20) сдержанность есть во мне. Я (21) слух, который доступен (22) каждому, и речь, которая не может быть (23) схвачена. Я немая, (24) которая не может говорить, и велико (25) мое множество слов. Слушайте (26) меня в уступчивости и вы (27) получите от меня учение в твердости. (28) Я та, кто взывает (29) (наземь), и бросают (30) меня наземь. (31) Я та, кто приготовила хлеб, (32) и мой ум внутри. Я знание (33) моих имен. Я (34) та, кто взывает, и я та, (35) кто слышит.

(20)

(1) Я явлюсь [и]

(2) иду в [ ]

(3) природа [ ]

(4) знак [ ]

(5) [ ]. Я это [ ]

(6) [ ] их защита [ ].

(7) Я та, которую называют

(8) :<истина>. И несправедливость [мое имя].

(9) Вы почитаете меня (10) и вы нашептываете против [меня]. [ ] (11) побеждающие их. Судите (12) их, пока они не совершили суд над вами, (13) ибо судья и пристрастие (14) есть в вас. Если вы судимы (15) этим, кто (16) оправдает вас? Или если вы (17) оправданы им, кто сможет (18) схватить вас? Ибо ваше (19) внутреннее есть ваше (20) внешнее, и кто слепил внешнее (21) ваше, придал форму (22) вашему внутреннему. И то, что (23) вы видите в вашем внешнем, (24) вы видите в вашем внутреннем; (25) это явлено и это ваше одеяние. (26) Слушайте меня, слушающие, (27) и примите поучение моих слов, (28) вы, кто знает меня! Я - это (29) слух, который доступен каждому. (30) Я речь, которая не (31) может быть схвачена. -Я (32) имя голоса и голос (33) имени. Я знак (34) писания и проявленность (35) разделения. И я

[21]

(строки 1 - 3 отсутствуют)

(4) [ ] свет [ ]

(5) [ ] и[ ]

(6) [ ] слушающие [ ]

(7) [ ] вам [ ]

(8) [ ] великая сила. И

(9) [ ] не поколеблет имени. (10) [ ] тому, кто создал меня. (11) Я же, я произнесу его имя. (12) Так смотрите на его слова и писания, (13) которые исполнились. Так внимайте, (14) слушающие, и (15) вы также, ангелы, (16) и те, кто послан, (17) и духи, которые восстали от (18) смерти. Ибо я то, (19) что одно существует, и нет у меня никого, (20) кто станет судить меня. Ибо много (21) привлекательных образов, которые (22) существуют в многочисленных грехах, (23) и необузданности (мн. ч.), (24) и страстях постыдных, (25) и наслаждениях преходящих, (26) и они схватывают их (людей), (27) пока те не станут трезвыми и (28) не поспешат к своему месту упокоения. (29) И они найдут (30) меня в этом месте и (31) будут жить и снова не (32) умрут.