ГЛАВА XVI Солнечный Луч

Положение беглецов было отчаянным. Как их и предупреждали посланцы, число индейских воинов возрастало с каждой минутой. Они расположились лагерем по обе стороны реки, что отчетливо было видно с острова благодаря зажженным в лагере многочисленным бивачным кострам.

Тем не менее день прошел, а индейцы не пошли в атаку на беглецов и никакое событие не нарушало покоя охотников до следующей полуночи. В это время сумрак был очень густ, на небе не видно было ни одной звезды, и луна, покрытая тучами, лишь изредка, с большими промежутками показывала свой бледный и туманный лик. Рио-Хилу, как это всегда бывает в это время года, заволок густой туман, в котором исчезли даже ее берега, и огни костров апачей также потонули в нем.

Охотники, усевшись в кружок, хранили молчание. Каждый из них был погружен в печальные размышления, тяжелым гнетом лежавшие на сердце.

Вдруг в ночной тишине раздался неясный звук, похожий на удары весла по воде.

— Что бы это значило? — сказал Валентин. — Не хотят ли апачи совершить на нас неожиданное нападение?

— Посмотрим, — сказал на это дон Пабло. Все пятеро встали и тихо, ползком, как змеи, пробрались в кустарники в том направлении, откуда послышался шум, обративший на себя их внимание. Через несколько минут они остановились и стали прислушиваться.

— Не ошибся же я, в самом деле, — пробормотал про себя Валентин. — Я ясно различил взмахи весел. Кто же это пожаловал к нам в гости? Или это опять какая-нибудь дьявольская проделка индейцев?

И охотник своими зоркими глазами старался различить что-нибудь в ночной мгле, царившей вокруг него.

Вдруг он заметил в тумане движущуюся точку. Сделав еще несколько шагов и внимательно всмотревшись в движущийся предмет, который постепенно становился все более отчетливо виден, он наконец остановился и оперся на свое ружье.

— Еще бы! Какого черта делаете вы здесь в этот час, Солнечный Луч, дорогое дитя мое? — спросил он, понизив голос.

Молодая индианка — так как это действительно была она — приложила палец к губам, приглашая этим своего собеседника быть осторожным.

— Следуйте за мной, Кутонепи, — сказала она ему так тихо, что голос ее походил на вздох.

После нескольких минут ходьбы молодая женщина нагнулась, сделав охотнику знак последовать ее примеру.

— Видите? — сказала она, указывая ему на одну из тех индейских пирог, которые индейцы выдалбливают из стволов огромных деревьев и в которые свободно может поместиться по десять человек. — Видите?

Валентин, несмотря на все свое самообладание, с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть от радости.

— Экая вы молодчина! — сказал он, сердечно пожав ей руку.

— Солнечный Луч, — сказала индианка с мягкой улыбкой, — помнит, что Кутонепи спас ее. Белая Лилия имеет доброе сердце. Солнечный Луч хочет спасти вас всех.

Когда первый момент радостного волнения у охотника прошел и он стал спокойно рассуждать, то, зная коварство краснокожих, он бросил на молодую женщину испытующий взгляд.

Лицо индианки было безмятежно ясно и внушало полное доверие.

Валентин вошел в пирогу. Он нашел в ней запас съестных припасов, но что всего более его обрадовало, так это то, что он увидел там же шесть больших бизоньих рогов, наполненных порохом, и два рога с пулями.

— Отлично! — сказал он. — Дочь моя умеет быть благодарной. Владыка Жизни будет покровительствовать ей.

При этих словах охотника лицо Солнечного Луча озарилось радостной улыбкой.

В эту минуту к Валентину присоединились дон Пабло и остальные охотники. Они с чувством глубокой радости выслушали рассказ Валентина о том, что произошло, и при взгляде на пирогу энергия их вновь воскресла.

Шоу остался сторожить пирогу, а Валентин со своими товарищами и с Солнечным Лучом возвратился к донье Кларе, которая не могла спать от мучившего ее беспокойства.

— Я привел вам нового друга, — сказал ей охотник, выдвигая вперед индианку, робко прятавшуюся за него.

— О, я знаю ее, — сказала донья Клара, целуя молодую женщину, которая сильно сконфузилась от этой ласки.

— Теперь скажите, Солнечный Луч, — продолжал Валентин, — каким образом случилось так, что вы пришли сюда? Индианка усмехнулась с гордостью:

— Единорог — великий воин, — ответила она, — у него орлиный взгляд, он знает все, что делается в прерии. Он видел опасность, в которой находился бледнолицый охотник, и сердце его содрогнулось от печали.

— Да, — сказал Валентин. — Вождь любит меня. Индианка продолжала.

— Единорог искал способ выручить своего брата. Он бродил по берегу реки, и наконец туман помог ему найти средство, которого он так сильно желал: он посадил Солнечный Луч в пирогу и приказал ей ехать. Солнечный Луч поехала с радостью, насмехаясь над собаками-апачами, которые своими слепыми, как у кротов, глазами, не разглядели ее, когда она проезжала мимо них.

— Но почему вождь, вместо того, чтобы приехать к нам самому, захватив с собой несколько воинов, послал сюда вас?

— Единорог — вождь, — ответила индианка. — Он умен и осторожен, как бобр. Воины остались в селении, вождь был один с Солнечным Лучом.

— Дай Бог, чтобы слова ваши были искренни и чтобы нам не пришлось раскаяться в том, что мы доверились вам! — сказал дон Пабло.

— Солнечный Луч — женщина из племени команчей! — надменно возразила на это индианка. — Сердце ее красное, и язык ее не раздвоенный!

— Я отвечаю за нее, — пылко сказала донья Клара. — Она не захочет обмануть нас.

— Я того же мнения, — сказал Валентин, — но, во всяком случае, посмотрим, что будет дальше. У краснокожих есть понятие о чести, это несомненно, но мы все же должны быть осторожны. А теперь я полагаю, что все вы не менее меня желаете как можно скорее покинуть остров, а потому я придерживаюсь того мнения, что нам следует поскорее воспользоваться той пирогой, которую привела сюда эта молодая женщина.

— Так это, стало быть, правда? — воскликнула донья Клара, вскочив.

— Да, — ответил Валентин, — здесь находится великолепная пирога, в которой мы можем отлично разместиться и которая, к тому же, снабжена съестными припасами, порохом и пулями. Нам будет удобнее воспользоваться туманом и ехать теперь, чтобы индейцы не могли заметить нас.

— Пусть будет по-вашему, — сказал дон Пабло. — Но когда мы ступим на берег, по какому именно пути мы пойдем? Надежны ли дороги? Ведь у нас нет лошадей. Послушайте, Солнечный Луч, не можете ли вы дать нам каких-либо указаний на этот счет?

— Слушайте, — сказала индианка. — Апачи отправляются в большой поход, они призвали к оружию всех своих братьев, более трех тысяч воинов разъезжают теперь по прерии по всем направлениям. Только два племени не откликнулись на их призыв, — это команчи и навахи. Селения моего племени не особенно удалены отсюда, я могу отвести вас туда.

— Отлично, — ответил дон Пабло. — Судя по вашим словам, берега реки заняты индейскими воинами, и, если мы поедем по течению Рио-Хилы, не пройдет и двух часов, как нас оскальпируют. Я думаю, что нам надо самым кратчайшим путем отправиться в селение команчей или навахов, но для этого нам необходимо иметь лошадей — нам надо двигаться быстро.

— Только один путь открыт для вас, — сказала Солнечный Луч твердо.

— Какой? — спросил дон Пабло.

— Тот, который проходит по лагерю апачей.

— Гм! — пробормотал Валентин. — Путь этот весьма сомнителен: нас всего семеро, в том числе две женщины.

— Это правда, — заметил Орлиное Перо, который до этого времени хранил молчание, — но на этом пути соединены наибольшие шансы на успех.

— Каков же ваш план, в таком случае? — спросил Валентин.

— Апачи, — начал сашем, — многочисленны. Они считают нас подавленными нашим критическим положением. Им никогда не придет в голову, что пятеро людей отважатся пробиться через их лагерь, и в этой их уверенности — наша сила.

— Да, это правда! Но где же лошади? У нас нет лошадей! — сказал Валентин после минутного размышления.

— Владыка Жизни позаботится об этом, — сказал корас.

— Он никогда не покидает хороших людей, если они возлагают надежду на него.

— Так вперед! Бог поможет нам.

— Мне кажется, что совет, который нам дает Моокапек, действительно хорош, — сказала донья Клара, слушавшая весь этот разговор с большим вниманием, — и мы должны следовать ему.

В ответ на это Орлиное Перо поклонился, и по губам его пробежала улыбка удовлетворения.

— Пусть будет так, как вы того желаете, — сказал охотник, обратившись к молодой мексиканке. — Так в путь, без дальнейшего замедления!

В эту минуту дважды раздался крик сороки.

— Что такое? — воскликнул охотник. — Что-нибудь новенькое? Шоу зовет нас.

Все мужчины взялись за оружие и поспешно направились в ту сторону, откуда раздался сигнал.

Донья Клара и Солнечный Луч одни остались в кустах. Не зная тех мотивов, которые руководили молодой индианкой в ее поступках, донья Клара, тем не менее, женским чутьем угадывала, что она действовала под влиянием искреннего, доброго чувства и была им действительно предана, поэтому она отнеслась к ней с уважением и с сердечной теплотой. Зная, впрочем, ту алчность, которая гнездится в глубине сердца каждого краснокожего, она сняла с своей руки браслет и надела его на руку индианки, которая была вне себя от радости, получив этот прелестный подарок.

— Пусть Белая Лилия будет спокойна, — сказала она донье Кларе своим мягким и приятным голосом, — она — сестра моя. Я спасу ее и воинов, которые ее сопровождают.

— Благодарю, — сказала на это донья Клара, — сестра моя добра, она жена великого вождя. Я всегда буду ее другом. Как только я встречусь с моим отцом, я сделаю ей подарки гораздо лучшие, чем этот.

Индианка от радости стала хлопать своими миниатюрными ручками.

— Что такое здесь происходит? — спросил Валентин, подходя к Шоу, который лег на землю, держа ружье наготове и стараясь вглядеться в окружавший его туман.

— Не знаю, — ответил тот простодушно, — но что-то необыкновенное происходит вокруг нас. Я вижу на реке какие-то движущиеся тени и не могу ничего разглядеть из-за тумана, я слышу плеск воды. Мне кажется, индейцы намереваются атаковать нас.

— По всей вероятности, это так, — сказал Валентин. — Это их обыкновенная тактика — индейцы всегда нападают на неприятеля врасплох. Надо следить за ними, а главное, не спускать глаз с нашей пироги.

В эту минуту из тумана выплыла какая-то темная масса и тихо и бесшумно поплыла по реке.

— Вот они! — сказал Валентин.

Охотники еще глубже зашли в кустарники. Валентин не ошибся: к ним действительно приближались индейцы. Когда апачи были всего в нескольких саженях от берега острова, их встретило пять почти одновременно раздавшихся ружейных выстрелов. Апачи были далеки от мысли ожидать такой недружелюбной встречи, они рассчитывали застать своих врагов погруженными в глубокий сон. Увидев, что они ошиблись в своем предположении, они с минуту колебались, но затем стыд перед отступлением заставил их забыть об осторожности и продолжать продвигаться к острову.

Лодка эта была авангардом отряда, состоящего из двенадцати таких же суденышек. Все они были еще скрыты в тумане и ждали результата нападения людей, сидевших в первой лодке. Воины должны были, в случае если охотники окажутся на ногах, тотчас же отступить к берегу, что они и сделали. Первой лодке было отдано вождями то же приказание, но потому ли, что сильное течение непроизвольно несло ее к острову, или же, что было более вероятно, индейцы намеревались отомстить за своих, но только они продолжали плыть вперед.

Валентин приказал не препятствовать им высадиться. Индейцы выскочили на берег и, размахивая оружием, с воинственными криками уже хотели броситься вперед, но были мгновенно сброшены в воду ружейными прикладами и перебиты, прежде чем успели сделать хоть несколько шагов по берегу.

— А теперь, — сказала хладнокровно Валентин, — мы можем быть спокойными всю ночь. Я знаю индейцев, они не возобновляют неудачной атаки. Потрудитесь, дон Пабло, предупредить донью Клару, Шоу и сашема корасов, чтобы они приготовились к отплытию с острова.

Курумилла уже выдвинул пирогу на более удобное место и вскочил в нее. Вдруг, к крайнему своему удивлению, он заметил, что пирога стала довольно быстро отплывать от берега и, высвободившись из водорослей, поплыла еще быстрее, держась совершенно определенного направления.

Изумление Курумиллы возрастало с каждой минутой. Наконец, желая узнать причину этого странного явления, он встал и подошел к носу лодки. Тут для него все стало ясно.

Веревку, которой пирогу привязывали к берегу, крепко держал в зубах индеец-апач. Он плыл в направлении своего лагеря, увлекая за собою лодку.

— Брат мой устал, — сказал Курумилла с иронией, прикоснувшись к плечу воина, — пусть даст он теперь мне управлять лодкой.

— О-о-а! — воскликнул индеец, выпустив изо рта веревку и нырнув вслед за тем в воду. Курумилла бросился за ним. В течение нескольких секунд под водой происходило какое-то движение. Наконец на поверхности ее появились оба индейца. Курумилла держал апача за горло. Но вот Курумилла выхватил нож, вонзил его дважды в сердце своего врага, затем снял с апача скальп и, бросив труп его в воду, забрался в пирогу и стал грести по направлению к острову.

— Э-э! — сказал, смеясь, Валентин. — Откуда это вас принесло, вождь? Я считал вас погибшим.

Курумилла, не говоря ни слова, указал Валентину на окровавленный скальп, висевший у него на поясе.

— Так! Теперь я понимаю, — сказал Валентин, — брат мой — великий воин, никто не выскользнет из его рук!

Индеец гордо усмехнулся. Тем временем все маленькое общество уже собралось на берегу и, пересев в лодку и вооружившись веслами, тихо поплыло по реке.

Сердца этих смелых людей бились тревожно. Они не смели еще надеяться на удачу своего смелого предприятия.