Эта маленькая экспедиция в Суксун не име...

Эта маленькая экспедиция в Суксун не имела много времени на подготовку, но готовилась, тем не менее, тщательно. Основу ее снаряжения составляло спелеологическое оборудование: большие бухты видавших виды веревок, хитрые карабины, блоки, крючья, связки стальных штырей, что вбивают в едва заметные трещины и щели, молотки на длинных ручках и, конечно, каски с фонарями и аккумуляторами. Все это, да еще специальные комбинезоны и сапоги, было набито в ставшие большими и тугими рюкзаки. С таким снаряжением впору штурмовать глубочайшие полости планеты, а не то что… А что, в конечном счете, предстоит штурмовать ребятам, студентам-архитекторам и, по счастливому совпадению, любителям-спелеологам Андрею Бобылеву, Евгению Томилову, Антону Таксису, толком мало кто представлял. Знали, что в письме, пришедшем в Свердловский архитектурный институт из Суксуна, одного из старинных уральских городов-заводов, сообщалось: «…у нас в Суксуне в 1980 году обнаружилось перекрестие подземных ходов…» Письмо подписал заместитель главного технолога Суксунского завода Анатолий Николаевич Рогожников.

Многое из сообщенного в письме заинтересовало. Во-первых, перекрестие. Значит, большой самостоятельный сводчатый объем, который служит разводкой ходов, — такое встречается не часто. Во-вторых, указанные на эскизе расстояния от перекрестия до окружающих зданий, куда, по предположению, идут ходы, весьма значительны: 40, 100, 150 метров. Следовательно, можно надеяться на капитально сделанные тоннели и их хорошую сохранность. В-третьих, завод-то принадлежал когда-то Демидовым. Вспомнилось говоренное не раз стариками: где Демидовы были — ищи потаенные подземелья. Вспомнилось и другое — многолетние исследования подземных загадок Невьянска, Нижнего Тагила и прочих демидовских гнезд. А загадки, чуть приоткрывшись, еще во многом остаются загадками.

А. Н. Рогожников показал провал. Под деревянным щитом, который должен был прикрывать дыру, оказалось всего лишь чуть заметное углубление — провал засыпан мусором и прошлогодней листвой в весенний субботник по уборке территории, Слой этот мягко пружинил, видимо, слежаться не успел, а потому легко поддавался лопате. При расчистке вскоре стали попадаться обломки кирпича и известкового раствора, куски мохнатого дерна, коричневатый суглинок и, наконец, целые кирпичи и кирпичные блоки рухнувшего свода. Кирпичи были большеразмерные, старинные, тяжелые и крепкие. Устанавливаются границы первоначального провала. Ясно, что объем рухнувшего материала значительный и копать придется глубоко. Кирпичи, земля, снова кирпичи и… лопата проваливается в пустоту.

Суксунский завод — детище XVIII века. В сорока метрах от раскопа вверх по склону целым и невредимым стоит здание демидовской конторы того времени. В углах видны кованые стопоры металлических тяг, накрепко держащих каркас и перекрытия. Такие стопоры с такими же фигурными прокладками держат стены Невьянской башни.

Лопата скользнула в пустоту. Нет, она не провалилась, как, скажем, падает предмет в пустой колодец — гулко стуча по стенкам, с легким звоном металла, с глухим буханьем о дно. Черенок на треть остался торчать из темной щели. Убрав несколько кирпичей, в отверстие влез по пояс Андрей Бобылев. По его мнению, эта маленькая пустота образовалась у крутого плеча сохранившейся части свода, не засыпанного материалом обвала. Свод уходил глубже. Сделали расчистку с противоположной стороны — та же картина: пазуха пустоты и уходящий в глубину свод.

А наверху, у края провала, собирались любопытные. Среди них и местные краеведы, каким-то особым чутьем прознавшие о работах на перекрестии. Разговоры шли вокруг того, как лазали смельчаки в провал сразу после обрушения свода и что там видели. Кто-то рассказывает о впечатлении своего деда, якобы побывавшего в этом подземелье и прошедшего многометровое расстояние. Вспоминались рассказы о том, что последний владелец завода — крупный промышленник Каменский появлялся на территории завода неожиданно для управляющей братии, будто бы проходя подземным ходом из своего дома-замка. Наверное, в этих рассказах есть частичка влияния известной версии о подземных хождениях Акинфия Демидова в своей невьянской вотчине.

Спелеологи определили в провале границы неповрежденного свода, вскрыли в трех направлениях пазухи-пустоты. На четвертом направлении, в сторону старой конторы, такой пустоты не было — свод здесь терял обычную кривизну и переходил в вертикальную стенку… В стенке никакого отверстия, никакого перехода в свод отходящего тоннеля не угадывалось.

Объем обвалившегося материала все еще был огромен. Уборка его вручную затянулась бы надолго — ведь вместе с землей нужно выворачивать остатки кирпичной кладки, которая кое-где хорошо разбиралась на кирпичи, а где-то представляла спаянные известью крупные монолиты. Помогли заводчане. Надо сказать, что самого начала руководство завода проявило интерес нашим работам в провале, обеспечило инструментам. А сейчас, видя, что разборка завала заходит в тупик, предложило использовать маленький экскаватор. Разгадку тайны провала нужно довести до конца, ничего не оставляя на потом, ибо это «потом» может быстрехонько превратиться в «никогда».

Края ямы стали угрожающе осыпаться, когда в них сверху уперлись опоры-лапы экскаватора. Но экскаваторщика, видимо человека опытного, это не смутило. Зубья ковша скрежещут по обломкам, машина дрожит, вытаскивая очередную порцию грунта. Вот под одной из пазух свода уже не видно обломков и хорошо различается плотная плитняковая кладка. Что это за кладка? Экскаватор очищает другую пазуху — снова плитняковая стенка. Постепенно становится ясным, что плитняковая кладка — это просто фундамент когда-то здесь стоявшего дома демидовского времени, может быть, одного из первых сооружений Суксуна. А обвалившийся кирпичный свод, породивший неожиданную загадку, — это свод когда-то хорошо и крепко сделанного подвала, таившего пустоту без малого две с половиной сотни лет.

Мои спелеологи приуныли — ведь как хотелось войти вслед за лучом фонарика в безвестное демидовское подземелье, проползти сквозь узкие щели завалов, проникнуть в таинственные помещения, закрытые до поры коваными дверями, увидеть на гранях тяжелых большеразмерных кирпичей отпечатки щепотей и ладоней безымянных мастеров. Увы! Суксунская загадка обернулась обманкой. Обескуражены были и наши хозяева — суксунские краеведы. Может быть, поэтому здесь же, у раскопанного подвала, стихийно возникла беседа, похожая на митинг, в которой мы больше слушали. Говорили же краеведы. Они живо рассказывали и нам, и друг другу о десятках других подземных загадок старинного заводского поселения, словно хотели сгладить результаты неудачливого поиска, ни в коем случае не преуменьшить известность Суксуна как хранителя подземных тайн. Поведали драматическую историю о том, как совсем недавно, несколько лет назад, под высоким северным берегом пруда, на котором высится церковь, вдруг открылась воронка. В эту воронку устремилась прудовая вода, пропадая в толще горы. Пруд катастрофически таял, угрожая исчезнуть совсем. Правда, в километре от старого завода вниз по реке пропавшая вода, пройдя по неведомым подземным каналам и полостям, вдруг снова изливалась на поверхность. Был объявлен аврал. Воронку бутили щебнем, мусором, даже металлической заводской стружкой. С трудом забили зев этой суксунской Харибды.

Здешние края — типичный карстовый район с многочисленными естественными полостями и провалами, что сродни знаменитой Кунгурской пещере. Видимо, в недрах высокого берега под церковью есть большие пустоты. Краеведы рассказывают о том, что горка гудит пот проезжающим транспортом. Предполагают, что церковные подвалы связаны с этими естественными полостями. Любители кладоискательских историй помещают в эти пустоты церковные сокровища, якобы спрятанные в революционные годы.

Какие-то слухи о суксунских подземельях связываются с домом последних заводчиков, богатых пермских пароходовладельцев братьев Каменских. Отделанный в стиле модерн, дом напоминал маленький средневековый замок. Большая круглая башня с крутой конической крышей, цокольный этаж из тесаного, ладно пригнанного камня, мраморная лестница, спускавшаяся со второго этажа к плещущемуся пруду, глухая каменная ограда, богатейший сад и строгие аллеи из темных вековых елей — таким было это чудо последних владельцев завода.

О внутренней роскоши дома ходили легенды. Жена одного из Каменских считалась способной художницей, училась у Рериха, а страсть к картинам старых мастеров и значительные средства позволили собрать прекрасную коллекцию, по которой дом заводчиков называли малым суксунским эрмитажем.

В доме Каменских был глубокий подвал с обилием разных помещений и переходов — как в самом настоящем средневековом замке. Сейчас он закрыт, дверные проемы и переходы заложены кирпичом. У северной стены, выходящей к пруду, краеведы показали полузаваленное сводчатое отверстие. Спелеологи оживились, полезли было в этот лаз, но быстро вернулись. Что-то наподобие подземного хода шло метра два вдоль стены, а потом поворачивало к пруду и, к сожалению, сходило на нет до полного сближения свода с полом. Может быть, когда-то существовавшее сооружение засыпали, а может быть, так и было задумано при строительстве — что-то вроде декоративного, заглубленного в землю помещения для садового инвентаря. Надо учесть, что дом Каменских был построен на рубеже нашего столетия, когда всякая надобность в тайных подземных связях почти отпала.

Не обнаружила суксунских подземелий наша экспедиция. Пожалуй, правильнее сказать: в тот раз не обнаружила. Не верится, чтобы в такой демидовской вотчине с населением, состоявшим в прошлом из значительного числа раскольников, не было бы подземных тайн. Словно в подтверждение сомнений из Суксуна пришло сообщение от местного краеведа Юрия Васильевича Матвеева: Он писал: «…Недавно услышал рассказ одного механизатора-мелиоратора, как тот нашел в лесу рукотворный подземный тоннель. Назначение его и история возникновения не определены. Видимо, есть свидетели, знающие о его существовании. Правда, этот факт пока мною не проверен…»