Глава 10

ЖЕНЩИНА МОЖЕТ ОТОМСТИТЬ

Вопрос о том, кто изобрел брак, мужчина или женщина, спорный. Одно ясно, женщины всегда надеются, что состояние брака будет постоянным.

Все идеи, говорящие об обратном, такие, как «пробный» брак, совместное проживание в период ухаживания и так далее, – это изобретенные мужчиной способы, цель которых – дать себе возможность проверить соответствие женщины как партнерши по сексу, матери его детей и спутницы в обществе.

В этих временных браках, похоже, не слишком щадятся чувства женщины или ее взгляды.

Хотя подавляющее большинство общественных формаций ожидает, что брак заключается на всю жизнь, почти столько же признают, что могут возникнуть обстоятельства, когда этот союз желательно расторгнуть. В этом контексте под термином «общественная формация» следует понимать мнение мужчин.

В результате чего обычно развод – это удобный выход из положения для мужчины и скрытая опасность для его жены. Лишь с некоторым опозданием и неохотой были предприняты попытки обеспечить некоторое подобие равенства обоих полов при процедуре развода.

В древние времена развод означал, что муж может избавиться от своей жены, когда только пожелает.

Вавилонянам разрешалось бросить жену, даже если она не совершала никакой провинности против брака.

В лучшем случае, она получала свое приданое назад, а если у нее были дети, то муж должен был продолжать содержать их. Но если она согрешила, ее наказывали – униженным положением служанки за «глупость» или смертью, если она совершила прелюбодеяние.

Евреи также придерживались мнения, что муж имеет право избавиться от жены, которая перестала его привлекать. Основания были следующие: нечистоплотность жены, что на практике означало все, начиная от отклонений от общепринятой морали, лени в выполнении домашней работы, кончая болезнью.

Утешением брошенной жене было то, что ей предоставлялась свобода заключить новый брак. На практике конечно же ее жизнь была обречена.

Она могла, как женщина уже немолодая и недевственная, прибегнуть к процедуре, которая до сих пор существует в странах Востока, – вернуться в дом своих родителей, чтобы попытаться воспользоваться нереальной возможностью найти нового мужа.

В Греции муж мог отречься от жены по собственному желанию. Но он был обязан в любом случае развестись с ней, если она бесплодна или совершила прелюбодеяние.

Греческая жена тоже могла получить развод, но судебная процедура в этом случае была более сложной, и у женщины не было шанса на то, что детей оставят на ее попечительство, как бы она об этом ни просила и какую бы праведную жизнь она ни вела.

Римские законы, касающиеся развода, были почти одинаковы для мужчин и женщин. Хотя римская женщина никогда не была уравнена в правах с мужчиной – она всегда оставалась собственностью либо мужа, либо отца, – она так же легко могла разорвать свой брак.

Лучшие черты современного законодательства, касающегося развода, – точное отражение римских.

В ранний период христианства развод если и не одобряли, то, по крайней мере, с ним мирились. Пока в XII веке не вошло в обычай считать благословленный церковью союз неразрушимым. Это новшество вызвало тревогу, особенно у мужчин.

Оно не только положило конец удобной практике освобождаться от жены, которая надоела, в пользу новой, более привлекательной, но и прекратило разводы по причинам, которые до сей поры считались вескими. А вескими считались: бесплодие жены и непрощаемое оскорбление, которое она наносила мужу и его семье своими любовными интрижками на стороне.

При новых церковных правилах, если бездетный или обманутый муж торопился развестись по церковному обычаю, его последующий брак считался незаконным, дети от нового союза – внебрачными, и наследование семейного состояния второй, так называемой жены сомнительным.

Но средневековые женщины возрадовались догме неразрушимого брака. Это означало, что жена, которая не могла иметь детей или которая состарилась и потеряла свою привлекательность, могла больше не опасаться катастрофы. У нее всегда будет дом и положение жены.

Законодательство раннего и средневекового христианства мало считалось с положением женщины, даже несмотря на то что покровительствовало женам. Политика отмены разводов была созвучна учению Нового Завета, но ни в коей мере не достоинству и правам жены.

Вскоре она узнала, что ее безопасность может быть поставлена под угрозу разнообразными и туманными интерпретациями закона. Жена может верить, что святое благословение снизошло на ее брак во время свадебной церемонии, но она обнаружит, что здесь кроется смертельная ошибка, которая делает божественный союз тщетным.

Самая обычная причина тому – неосуществимость брачных отношений. Если окажется, что жена девственна, значит, брака не существует: ведь священный союз осуществляется посредством физического акта соития, а не во время церковной церемонии.

Более трагическими были аннуляции браков вследствие нарушения некоторых законодательных тонкостей, таких, как браки между родственниками, браки под чужим именем, при указании неточного возраста, состояния и так далее, или заявления о заключении брака под принуждением.

Довольно быстро условия для расторжения брака стали такими запутанными и усложненными, что при наличии времени и денег специалисты-церковники могли отыскать причину для аннулирования почти любого брачного союза.

Лидеры Реформации были известны своими революционными идеями, среди которых – важность секса в жизни человека и справедливое отношение к женщине как к равной (или почти равной) мужчине в глазах Всевышнего. Исключением был Кальвин, который возражал, говоря, что лидеры Реформации начинают новую Троянскую войну, только на этот раз не из-за одной женщины, а из-за всей женской половины человечества.

Но Кальвин пережил психологическую травму из-за безвременной смерти своей жены и ребенка, когда он был еще относительно молодым человеком, и не мог быть примером общих взглядов представителей реформаторского движения.

Лютер, впрочем, не только разорвал свой монашеский обет безбрачия, но и взял себе невесту, которая, будучи монахиней, сбежала из монастыря. Его признание прав женщин как в сексуальной, так и в социальной сферах было уникальным для того времени.

Новые религиозные лидеры подчеркивали, что замужней женщине необходим секс, а знаменитое высказывание Лютера, вошедшее в поговорку: «Неделя или две, и ты отдал долг жене», совершенно не соответствовало общему представлению, что требования жены, хотя их возникновение и маловероятно, мужа не касаются.

Единственным критерием сексуальной активности были потребности мужчины.

Еще более удивительной была настойчивость Лютера в том, что брак, чтобы существовать, должен быть реализован. Бездетность он считал возможной виной обоих партнеров, а не только жены, как это считалось прежде. Он признавал, что мужская импотенция столь же обычна, как и женская фригидность. А ведь именно по этой причине виновный партнер должен был искать себе новую пару.

Подход Лютера к браку скорее поднимал его статус, чем принижал его. Пародии на брак, которые все еще продолжали существовать, со всем вытекающим из них злом внебрачных связей, измен и рождения внебрачных детей при суровых законах, запрещающих разводы, могли теперь быть изменены с помощью просвещенного отношения.

Следовательно, на континенте, в Европе, развод был сопутствующим элементом Реформации, а не побудительным стимулом. В результате противостояние и переворот в новом подходе к браку не вызвали больше беспорядков.

Но в Англии развод незамедлительно последовал за введением Реформации. Генрих VIII хотел разорвать свой брак с Екатериной Арагонской. Однако Екатерина родила Генриху шестерых детей, поэтому любое предположение о ее сексуальной несостоятельности не соответствовало действительности.

Более того, королева была членом Кастильского дома, в то время как девушка, на которой задумал жениться Генрих, Анна Болейн, не имела никакого политического влияния.

Папа, игнорируя удобные причины для развода с Екатериной, которые можно было бы найти в ее предыдущем браке, объявил, что не даст своего разрешения на развод. Отказ вывел короля из себя, а Анна Болейн еще больше распаляла его, не соглашаясь стать его любовницей.

Она была довольно изобретательна и лишиться своей девственности соглашалась лишь в обмен на королевскую корону. Именно тогда-то и была введена Реформация в Англии. Генрих стал главой англиканской церкви и в этом качестве сам дал себе развод.

Реакцией Рима стал контроль за тем, чтобы браки, как королевские, так и обычные, были более прочными, чем прежде. Периодически эта догма повторялась, чтобы пресечь тенденцию к более легкой процедуре развода мирскими властями.

Уже после Реформации развод был возможен, по крайней мере теоретически, во всех странах, где преобладало протестантство. Мильтон в знаменитом памфлете о разводе, опубликованном в 1649 году, высказал весьма революционные идеи.

Впервые признав, что состояние в браке – это больше, чем «законное унятие телесного жара», он заявил, что «нарушение супружеской верности гораздо менее значимо, чем духовная несовместимость», потому что «супружеская неверность не исключает других достоинств жены, ее других привлекательных черт; она может быть любимой и обожаемой другим».

Но Мильтон считал, что только один муж может судить о том, подходит ему жена или нет, и должен иметь право давать ей развод и отправлять домой к отцу, и добавляет: «Кто не знает, что женщина была создана для мужчины, а не мужчина для женщины..?» В то время как его образцовая жена Ева говорит: «Бог – твой закон, ты – мой; не знать ничего больше – счастье женщины, ее знание и ее заслуга».

Франции революция принесла легкую процедуру развода – хотя, как сообщалось, в Париже за первые пятнадцать месяцев после принятия нового закона было зарегистрировано только около шести тысяч разводов. Но с падением власти Наполеона и наступлением Реставрации самым важным актом в области сексуальной жизни стала отмена развода.

После 1816 года супружеская пара могла лишь добиться отдельного проживания. Это разрешалось, когда жена совершила прелюбодеяние, а что касается мужа, то считалось, что он нарушает супружескую верность, если приводит свою любовницу в дом. В действительности, единственной уступкой жене было освобождение ее от обязанности спать под одной крышей с разлучницей.

В Англии развод веками считался привилегией состоятельных или влиятельных людей, поскольку для его процедуры требовался парламентский акт. Такая ситуация длилась до 1857 года, и единственным основанием для развода была измена жены. За две сотни лет более трехсот человек нашли деньги и политические связи, чтобы получить развод в Англии. Нет необходимости говорить, что это были мужчины.

Хотя жена теоретически могла обратиться в парламент за разводом, она должна была доказать, что ее муж не только нарушил супружескую верность, но и что его любовница состоит с ним в родственных отношениях и что он, следовательно, совершает инцест.

Кроме всего этого, она должна была обладать у, распоряжаться состоянием, иметь друзей-мужчин в парламенте, чтобы обратиться с просьбой о разводе. Неудивительно, что сохранилось лишь одно письменное свидетельство о том, что женщине удалось преодолеть все эти препятствия и развестись с мужем до 1857 года.

Даже после того как дела о разводе передавались в суды, обманутой жене приходилось обходить почти непреодолимые преграды. В отличие от своего мужа, которому нужно было лишь доказать факт неверности супруги, ей необходимо было представить доказательства прелюбодеяния мужа плюс доказательства невыполнения супружеского долга, изнасилования, инцеста, содомии или скотоложества.

Взгляды лорда Кранворта объясняют причину этого очень ясно и выражают понятие о нарушении супружеской верности многих современных людей.

«Жена может, – говорил он, – без урона своему положению и, возможно, в интересах своих детей или даже своего мужа простить неверность, но муж никогда не может предать забвению супружескую неверность своей жены. Никто даже не рискнет предположить, что муж способен на такое и по этой самой причине, равно как и по другим… Ведь в результате неверности жены мужу придется заботиться о детях, родившихся вне брака, в то время как нарушение брачных обязательств со стороны мужа не может повлечь за собой столь плачевных последствий для его жены».

До 1923 года, когда прошел законодательный акт о матримониальных делах лорда Бекмастера, сохранялась эта несправедливость: для мужчин был один закон о разводе, а для женщин – совершенно другой – С того времени было признано, что в неприемлемом больше браке жена – более пострадавшая сторона, чем муж.

Английские законы о разводе подверглись дальнейшим исправлениям в 1937 году, когда супружеская неверность, жестокость и невыполнение супружеских обязанностей стали главными матримониальными правонарушениями и виновными признавались в равной степени как сбившийся с истинного пути муж, так и неверная жена.

Наконец, в 1971 году древнее представление, что жена – это имущество, принадлежащее мужу, было окончательно развенчано, в результате чего один супруг признается столь же виновным, сколь другой – невиновным.

Примеру такого терпимого отношения последовали некоторые американские штаты, причем в штате Нью-Йорк развод разрешался после двухлетнего раздельного проживания, в то время как в Калифорнии, Флориде, Нью-Джерси и Нью-Хемпшире состоящий в браке может обратиться за разводом, лишь указывая на несовместимость характеров.

Шотландия, которую почти все живущие в ее границах считают рассудочной страной, всегда следовала практике разводов европейских стран времен Реформации.

Пока Генрих VIII изворачивался по поводу одного развода для себя, Шотландия регулярно раздавала разводы, и до союза с Англией измена и невыполнение супружеских обязанностей были основаниями для расторжения брака в Шотландии. И развод предоставлялся вовсе вне зависимости от пола истца.

В то время как развод сегодня стал легальным во многих католических странах, где церковь отделена от государства, там, где церковь и государство действуют в тесном союзе, развод невозможен.

Вряд ли можно сказать, что подобные результаты поднимают достоинство женщины. Запрет развода теоретически не означает, что нарушение супружеской верности может быть совершено без последствия, а обманутый партнер должен просто смириться с ситуацией. В большинстве стран, где развод запрещен, можно сделать так, чтобы худший грех был наказан. В Италии, например, за измену возможно тюремное заключение. Но только когда прелюбодеяние совершает женщина! Донжуанские похождения мужа считаются лишь мальчишескими капризами.

Представительницы движения за права женщин имеют мало шансов воздействовать на правительство, чтобы оно легализировало развод. Прогрессивные итальянцы во время яростной борьбы за право развестись, которая закончилась легализацией разводов в 1971 году при отчаянном сопротивлении Ватикана, не проявили достаточной терпимости в отношении признания измены преступлением, за которое несут равное наказание как виновная женщина, так и виновный мужчина. Старая концепция определенной степени свободы для мужей и отсутствия таковой для жен, видимо, бессмертна. В действительности, очень немногие жаждут этого. Но они ведут почти столь же безнадежную борьбу за то, чтобы измена была признана причиной для несения равного наказания как для мужчин, так и для женщин, или в противном случае за отмену признания измены поводом для развода для обоих партнеров.

При этом существовало более философское отношение общества к внебрачным детям. И это считалось вполне нормальным: газеты и журналы пестрят фотографиями знаменитостей, как мужчин, так и женщин, с их незаконными отпрысками. Мужчина, конечно, всегда был женат, а женщина, как правило, незамужняя. Такие примеры непозволительной любви и распадающегося брачного союза считались исключительно романтическими.

В Америке популярный горный курорт Рено в штате Невада и известный город азартных игр Лас-Вегас стали центрами разводов для всей страны. Считается, что в Рено или Лас-Вегас едут лечиться на минеральные воды: через шесть недель избавляются от того, что их беспокоило, и могут начинать новую жизнь. Средняя цифра разводов в Рено превышает 60 тысяч в год. «Вся беда с американскими женщинами состоит в том, что они настаивают на свадьбе со своим любовником, – заметил некий космополит. – Неужели они считают, что кольцо на пальце сделает их девственницами снова независимо от того, у скольких мужчин они побывали в постели?»

Брак в Америке становится полигамным – чередой сменяющих друг друга брачных партнеров. Трудно сказать, сколько заключенных браков в Соединенных Штатах закончилось разводом, но, основываясь на подсчетах, произведенных за последние десять лет, это соотношение составляет один к четырем.

В США ежегодно заключается более двух миллионов браков, а разводы составляют приблизительно 700 тысяч. Следовательно, может показаться, что число разводов в Америке возрастает, и на каждые двадцать вступивших в брак пар в США в этом году приходится семь разводов еще до десятой годовщины свадьбы.

Однако в протестантских странах Европы сложилась печальная и обидная политика в отношении разведенных женщин. Бывшая жена вне зависимости от того, была она виновницей развода или невинной жертвой, в обществе воспринимается сегодня совсем не так, как двадцать лет назад.

Брошенная жена или разведенная женщина, как правило, вызывает нечто вроде презрительного сожаления. Ее считают неудачницей, и не важно, что она ни в чем не виновата, или в какой тяжелой ситуации она оказалась, будучи связанной узами брака. Подозрение, что вина за разрушенный брак лежит почему-то целиком и полностью на ней, остается.

Не вызывает сомнений, что в подавляющем большинстве дела о разводе возбуждаются во всех отношениях приличными людьми, но в действительности, когда браку приходит конец, виновата женщина.

Во-первых, существует вызывающее сожаление мнение о том, что, если союз с самого начала ухаживаний «не получится», можно будет легко взять развод. Во-вторых, брак до сих пор остается целью каждой девушки, и зачастую брак любой ценой, лишь бы не остаться старой девой.

Мужчину соблазняют вступить в брак. Девушка, очертя голову, бросается в брак, потому что считает нужным идти на все, чтобы выйти замуж до того, как ей исполнится двадцать пять. С каждым годом после восемнадцати лет она становится старше, а круг потенциальных женихов в ее окружении становится все уже и уже по мере того, как их разбирают другие девушки.

Следовательно, несмотря на то что она не влюблена, ее подстегивает необходимость быть неслишком разборчивой и не ждать слишком долго. Женщины обладают более живым воображением, нежели мужчины, и мужчина, который подходит по социальному статусу и финансовому положению, с легкостью становится Прекрасным Принцем вне зависимости от того, насколько он подходит на эту роль на самом деле.

Брак зачастую оказывается отвратительным возвращением из мира грез к реальности, или, что еще более обычно, жена, получив мужа, теряет к нему прежний интерес, поскольку тот уже сидит на крючке.

Любовь жива. Она – нечто, что растет или умирает, но никогда не остается статичным. Женщины слишком часто верят, что любовь, однажды данная, это собственность, как драгоценное украшение или картина. Только когда у них другие женщины уводят мужчин, они понимают, что у них похитили драгоценность.

Потому что наш мир – мир, где доминируют мужчины, и женщина нуждается в мужчине социально – для своего положения в обществе. Ей нужен мужчина и эмоционально, потому что без мужчины она несчастлива и чувствует себя несостоявшейся в жизни. Но больше всего женщине нужен мужчина, чтобы он дал ей детей, потому что без детей жизнь для нее неполна и бесцельна.

Следовательно, потребности женщины гораздо более сложны, чем потребности мужчины, и их можно воплотить лишь в браке. И в этой ситуации появляется женщина-волчица « – замужняя, разведенная или овдовевшая, крадущая мужчин у других женщин, прилагая все свои силы, чтобы соблазнить и увести их.

Жены, которые не считаются с этой ситуацией, слишком быстро оказываются за пределами безопасного и надежного дома в стае воющих от голода волчиц.

Общество с гораздо большей жестокостью относится к женщине, которая лишается мужа, если тот умирает. С вдовами обращаются как со второсортными гражданами. Ее горе, резкая смена ее экономического положения, внезапные обязанности, свалившиеся на нее, – все это представляет проблемы, которых другие люди предпочитают не видеть или притвориться, что их не существует.

Положение вдовы следует принимать во внимание всем женщинам, потому что велика возможная вероятность стать вдовой. Жены обычно моложе своих мужей, а живут дольше мужчин.

Более двух миллионов вдов в Британии и почти шесть миллионов вдов в США в данный момент испытывают горькую правду этого утверждения, а проблема все растет.

Существует тенденция считать вдову до некоторой степени помехой. После первой волны сочувствия она обнаруживает, что переживает некоторый социальный остракизм: друзья бросили ее, родственники благополучно о ней забыли. Возможно, по понятным причинам они просто не хотят напоминать ей об умершем, или более жестокосердные считают, что все общественные мероприятия организуются для пар и приглашать на обед или воскресную вечеринку вдову просто неудобно..

Дети, которых так сентиментально называют утешением, конечно, служат таковым, пока они маленькие, но, как только вырастают, боятся, что овдовевшая мать будет обузой. Дочерей, традиционно считающихся опорой, сознательно или неосознанно возмущает присутствие еще одной свободной женщины, а молодые люди инстинктивно прилагают все усилия, чтобы избежать контакта с несчастьем на случай, если оно окажется заразительным.

Не многие матери понимают, пока не станут вдовами, что дети их за людей не считают. Они – символ, номинальные главы семьей, командный голос или голос утешения, а вовсе не обыкновенный человек, страдающий и нуждающийся в помощи. Одна вдова объясняет это так:

«Моя дочь сказала мне, что, когда она увидела меня разбитой и плачущей после смерти моего мужа, она почувствовала, что настал конец света. Потом она обижалась на то, что я слишком занята своими печалями, своими проблемами, и, хотя я старалась контролировать себя в ее присутствии, я постепенно поняла, что потеряла не только своего мужа, но и дочь».

Другая вдова говорит:

«Я всегда, полагаю, была для своих детей каменной стеной. Они обращались ко мне со своими трудностями и полагались на мои советы, даже когда выросли и нашли себе супругов. Естественно, мои личные проблемы я обсуждала и решала со своим мужем. После его смерти, когда у меня возникли финансовые трудности и меня стали тревожить бесконечные юридические затруднения, члены моей семьи очень неохотно обсуждали их со мной.

Наконец, кто-то из них сказал, что если мне нужна консультация, то придется за нее заплатить. Они не хотели иметь со мной дела и не имели для этого времени. Я поняла, что мои дети считают меня любящей и слушающей машиной, а не личностью из плоти и крови, которая отчаянно нуждается в помощи и поддержке».

Когда муж умирает, все сплачиваются вокруг вдовы. Приготовления к похоронам, сами похороны, письма, цветы и соболезнования – все поддерживает ее. Потом наступает забвение. Чужие беды людям быстро надоедают.

Первое возбуждение прошло, дети, родственники и друзья не хотят быть застигнутыми последствиями смерти, по крайней мере, ее неизбежными несчастьями. Любая вдова, которая хочет держаться поближе к тем, кого любит, должна быть хорошей актрисой с железным самообладанием, потому что, когда интимные связи разорваны, их восстановить очень трудно.

Но это только начало всех испытаний.

Нематериальные нужды в расчет не берутся вовсе – одиночество, чувство собственной ненужности и, что не на последнем месте, полное прекращение сексуальной активности, что было ее правом и долгом в течение многих лет. Вдова, потеряв мужчину, которого любила и с которым прожила довольно долгое время, теряет и половину своего «Я».

Трудно поверить, что никому никогда и в голову не приходило основать «Ассоциацию вдов». А это могло бы привлечь внимание к печальному, нуждающемуся в помощи и очень сентиментальному меньшинству.

Веселая вдова существует лишь в опереттах из времен короля Эдуарда, а не в реальной жизни.