Писатель Ю.Н. Тынянов, взяв за основу исторический анекдот времен Павла I, создал повесть «Подпоручик Киже». Как-то, переписывая приказ об очередном военном производстве, писарь вместо слов «прапорщики же такие-то в подпоручики», вывел «прапорщик Киже в подпоручики», причем Киже перешло в другую строку, да еще с прописной буквы. Павел принял слово «киже» за фамилию и собственноручно начертал на приказе: «Подпоручика Киже в поручики».

Несуществующий в природе офицер «дослужился» до высших чинов. Невнимательность писаря родила на свет фантастического героя, принимаемого за реальное лицо.

Множеством подобных ошибок-ляпсусов усеяны и географические карты. И не только подобных, а самых разнообразных — в названиях ли места, в истолковании ли этих топонимов, в путанице ли с действительным характером или местонахождением объекта.

Еще Древний Рим знал слово ляпсус — «промах, ошибка, ложный шаг», а затем вывел из него философские и логические термины. Вот некоторые из них: ляпсус калами — «описка», ляпсус лингвэ — «обмолвка», ляпсус мемориа — «ошибка памяти». Изучение истории топонимов убеждает нас в неполноте этой классификации ошибок. Помните, как прочел чеховский зубрила-семинарист на своем сочинении возмущенную резолюцию преподавателя «чепуха»? «Реникса». Ибо полагал, что это латынь. Пополним этим словом классификацию древних.

Неоднократными были попытки исследователей доискаться происхождения названия штата Орегон в США. То выводили его, по сообщению В.А. Никонова, из слова ураган, то искали значения в близко звучащих словах различных языков. Остановились все же на мнении, что имя это — дитя писцовой ошибки. Вот что об этом известно: «На старинной карте американского Дальнего Запада показана фантастическая река Уориконсинк. Название, не уместясь, было перенесено, синк затерялось ниже среди других надписей и знаков. А как раз в ту пору лихорадочно искали путей из глубины материка к Тихому океану. Желанным выходом и показалась река Орегон (Уорикон). Надежд она не оправдала, но популярность ее успела настолько укрепиться, что ее название, рожденное небрежностью и невежеством картографа, затем стало наименованием штата».

Годом позже вышел другой труд этого же ученого. Там говорится об Орегоне несколько иное: «На испещренной названиями французской карте 1715 года гравер ошибочно написал название реки Висконсин как Уарикон-синт и перенес окончание синт, так что создалось представление о какой-то реке Уарикон, текущей на запад. А так как проблема пути к Тихому океану была острой и волновавшей многих, то начались поиски загадочной реки Уарикон, фигурировавшей во многих ученых проектах как наилучший путь к западному побережью. Вскоре слово Уарикон-Орегон превратилось в наименование территории, а с образованием штата избрано его названием».

Почему я привел два объяснения? Чтобы вы воочию убедились в непрерывности поисков и возможности уточнений.

Река Висконсин, по имени которой получил название и штат, — левый приток Миссисипи. Место ее впадения в великую реку отстоит от ближайших границ штата Орегон на Дальнем Западе на добрых две тысячи километров. Сопоставляя варианты, можно найти и увязать места толкования. Тем не менее эта версия, за неимением лучших, считается сегодня наиболее приемлемой.

Коллекцию ляпсусов можно пополнить и за счет наименования города-порта Ном. (Вы отыщете его на крайнем западе Аляски, лицом к заливу Нортон.) Ном в переводе с французского — «название». Так вот, французский офицер, составляя карту района, этот населенный пункт, как и другие, обозначил точкой, но почему-то не указал его имени. Затерялись ли черновые карты, стерлась ли и стала неразборчивой надпись — сейчас неизвестно, только рядом с картографическим знаком красовался вопросительный знак и слово «ном» — то бишь а каково его название? В 1849 году при подготовке к печати географической карты вопросительный знак не удостоили внимания, и на свет появился городок Ном — Название. Ну а когда уразумели, что этот топоним — в окружении русских и английских «коллег» — такая несусветная чушь? Мне остается лишь предположить, что через полсотни лет, когда городок с 1896 года стал стремительно расти за счет старателей: район Нома оказался золотоносным.

Вернемся к дневниковым записям Д. Кука, где он выписывает слово «кенгуру», полагая, что оно — название животного.

Кук осведомляется у проводника-австралийца, как называют сумчатого прыгуна. Собеседник отвечает ему на своем языке.

«Гангару», — произносит он.

«Кенгуру», — пишет мореплаватель слово, которым отныне будет наречено ничего не подозревающее животное.

Кук не догадывается, что туземец сказал ему вовсе не то, о чем у него спрашивали. «Гангару» на языке аборигенов — «Я не понимаю».

Вскоре название-ошибка перекочевало и в географические карты. Военный моряк Мэтью Флиндерс, приступив к более детальному исследованию берегов Австралии, открыл в 1802 году близ ее южного берега остров, который назвал по водившимся там во множестве животным островом Кенгуру.

Историй с нелепыми географическими названиями хоть отбавляй. Они приводятся и в популярной литературе, и в научных трудах. Классическое «Я не понимаю» входит и в географическое название Юкатан. «Всем нам хорошо известный полуостров уже несколько веков носит пышно и странно звучащее имя Юкатан. А что оно означает? По-индейски: «Что ты лопочешь?» или «Не понимаю». Обратите внимание на это «или». Оно поставлено не зря. «Или» — указатель вольного перевода, сомнений или отсебятины… Ничего удивительного: неизвестные языки — значит, разные переводы и догадки. В 1517 году испанский конкистадор Франсиско Эрнандес Кордоба, избранный солдатами капитаном, отправился из Кубы открывать новые земли и богатства. Вблизи от незнакомого берега его корабли были окружены индейскими пирогами. «Что это за земля?» — спросил туземцев испанец. И услышал в ответ: «Юкатан».

Перенесемся из Центральной Америки на Азиатский материк. Календарь показывает 1904 год. Год начала русско-японской войны. Писатель и медик В.В. Вересаев, участвовавший в войне, привел в своих «Очерках» топонимический пример неподготовленности царских генералов к сражениям на полях Маньчжурии. У командования не было к тому времени подробных карт театра военных действий, а без них воевать невозможно. Положение следовало немедленно исправлять. Получилось как в поговорке: «На охоту ехать — собак кормить». На съемку местности были брошены отряды топографов. Когда же свели карты воедино, в штабе обнаружили, что многие селения носят одно и то же название — Путунда. Дальше — больше. Позже выяснилось, что картографы дали изрядного маху: ни одно селение такого названия не имело. Как же так? А очень просто. На местах картографы спрашивали у коренного населения: «Как называется ваша деревня?» А те, не понимая по-русски ни слова, отвечали: «Бу-дундэ». А местное «бу-дундэ», воспринятое русским ухом как «путунда», значило: «Не понимаю».

Еще один рассказ на ту же тему: что получается, когда «моя твоя не понимай»? Экспедиция француза Жака Картье, по велению короля, отправилась на запад исследовать северный путь в Китай. В 1535 году корсар его величества вошел в уже знакомый ему залив Святого Лаврентия. Следуя вверх по реке того же названия, Картье увидел на берегу поселение индейцев.

Как вы называете свою страну? — спросил француз ирокеза. Туземец ответил пришельцу: «Каната». А чужеземцу стало яснее ясного: «страна Каната». А индеец между тем только и сказал на своем языке: «Деревня». На тот же вопрос в других местах Картье слышал неизменное «каната». Ошибка закрепилась. Название распространилось впоследствии на всю огромную территорию североамериканского государства Канада. Как вам нравится такая «деревенька»? Ничего не поделаешь. Вступил в силу фактор языкового барьера, который не каждому дано одолеть. В одном из изданий авторитетного французского словаря Ларусса об Иване Грозном сообщалось: «Иван Чудовищный, за свой жестокий прав прозванный Васильевич». Поехали дальше, к другим сюрпризам.

Средневековая Европа понимала под «Индиями» обширнейшую азиатскую территорию, вмещавшую Южный Китай, собственно Индию, Индо-Китай, Индонезийский архипелаг, остров Цейлон (ныне Шри Ланка) и ряд других приматериковых островов. Географическая путаница, порожденная заблуждением Христофора Колумба, который принял открытые им заатлантические земли за «Индии», оставила глубокий след в европейских языках. Из своего первого плавания Колумб привез в Испанию коренных жителей тех мест и назвал их индейцами («лос индианос»). Птиц из семейства куриных — уроженцев Америки — приняли за выходцев из тех же «Индий». Так появились и в нашем языке «индюк» и «индейка».

Когда разобрались, что к чему, за странами Нового Света закрепилось название Западные Индии. Язык упрям. Старинное название Вест-Индия употребляется и поныне, но емкость термина уменьшилась: теперь им обозначают три архипелага между Северной и Южной Америкой, а именно Большие Антильские, Малые Антильские и Багамские острова.

В конце 1501 года экспедиция Америго Веспуччи подошла к берегам «Страны Попугаев» — нынешней Бразилии). Следуя курсом на юго-запад, корабли бросили якоря у залива Гуанабара, который приняли за устье полноводной реки. Она была названа Рио-де-Жанейро («Река Января»), так как это случилось 1 января 1502 года. Ошибочное название перешло на бухту, а затем и на возникший там же город.

Иного свойства недоразумение произошло спустя четыре века в той же части света, но уже при наречении настоящей, а не мнимой реки. Венецианец Себастьян Кабот, предложивший в то время свои услуги Испании и назначенный главным штурманом флота, выбрал для судов превосходную стоянку в заливе, куда несла свои воды мощная река. На ее берегах Кабот выменял у туземцев много серебряных украшений. Реку и залив он наименовал Рио-де-ла-Плата («Река Серебра»).

И хотя вскоре выяснилось, что никакого благородного металла здесь нет, а изделия вывезены из далекого Перу, переиначивать не стали. Название Ла-Плата полностью сохранилось за заливом и эстуарием (расширяющимся устьем) реки Параны. На ее западном берегу вскоре был заложен город Буэнос-Айрес. Свое имя дала река и Лаплатской республике, образованной после изгнания испанских колонизаторов. С 1826 года официальное название «Республика Аргентина». Аргентина — та же «серебряная», только на латинском языке.

На некоторых географических картах XIV и начала XV века на атлантическом берегу Африки рисовалась фантастическая золотая река — Рио-де-Оро. В силу исторических причин Португалия раньше чем Кастилия (Испания) могла начать проникновение в западную прибрежную полосу Африки.

Одна из таких экспедиций, скорее всего — Аффонсу Гонсалвиша Балдайи, достигла в 1436 году глубоко вдающейся в сушу бухты, которая воспаленному воображению морехода показалась той самой вожделенной рекой желтого металла. И призрачная река, и залив, и пустынная страна стали именоваться «Река Золота».

Попутно. Балдайя намыл в тех краях всего-то горстку золота, но первый из европейцев пленил негров и продал в Португалии по очень высокой цене. Вовсю заработал институт работорговли. Грязный промысел стал для казны и частных хищников источником невиданных доходов. Началось наглое, откровенное порабощение Черного континента, разграбление всех его богатств.

Не лишним в вашей «коллекции недоразумений» окажется и Татарский пролив, который, как известно, отделяет остров Сахалин от материка Азии и никакого отношения к татарам не имеет. Так его наименовал французский мореплаватель Лаперуз в 1787 году, ошибочно полагая, что «Татария» — страна, простирающаяся до побережья Тихого океана. И населяют ее, естественно, татары. А к татарам в Западной Европе того времени причисляли все зауральские народы и народности.

На средневековых морских картах и картах мира можно найти немало занятного.

У двух островов могло быть одно имя. Некоторые оставались без названия. У одного и того же острова было несколько имен. Короче — полная неразбериха. В своей картотеке я разыскал занятный пример подобной путаницы. Из группы Канарских островов один только ближайший к Африке остров Лансароте именовался: Аутолала, Лансалот, Лансарото, Лансерана, Ланчилоте, Малоксело, Марожело, Марокселло, Мембрион, Мембриона, Омбриоз, Пиреон, Плювиалия, Плювиария, Плюитана, Пурпурариэ, Сан-Дзордзи, Эмбриос, Эмбронея… 19 наименований!

Были топонимические ошибки и у великих людей. Так, грек Геродот, прозванный «отцом истории», принимал Волгу за Аракс.

Спустя семь столетий, а именно во II веке нашей эры, не менее великий грек — астроном, географ и картограф, непререкаемый авторитет Птоломей убедил мир, что Волга и Дон — это одна и та же река.

Мужи античной древности без тени сомнения полагали, что Евфрат сообщается со Средиземным морем, Дунай впадает в Адриатику, Окс (Амударья) и Яксарт (Сырдарья) несут свои воды в Каспий, а Фасис (Риони) вытекает из него. Что же касается Волги, то она, конечно, впадает в Черное море.

Их извиняет глубокая древность!

Путешественник и географ Франческо да Колло в XVI веке писал: «Волга не может впадать в Каспийское море, ибо в противном случае она встретилась бы с Танаисом (Доном) и неизбежно слилась бы с ним».

Да, много воды утекло с тех пор. Уже два столетия назад последний из молодцов Стеньки Разина знал, куда ведет раздольная русская река.

А в наше время середнячок-среднеклашка, разбуди его ночью вопросом: «Так куда же впадает Волга?» — выпалит: «В Каспийское море». Это для него не задача. Это для него аксиома. Она не требует доказательств. За него потрудились предшествующие поколения.

Без особых затрат умственной энергии, а лишь призвав на помощь вычитанное из книг, наши ребята могли бы сегодня, с высоты XX века, стать менторами, учителями, наставниками высочайших авторитетов арабского Востока, Эллады и Рима.

Стоит только представить себе подобную картину:

— Нет, почтеннейший Демокрит, — поучали бы Ваня и Маша философа, которого Карл Маркс назвал «первым энциклопедическим умом среди греков», — это атом-то не делится? Еще как делится! Да будет вам известно, что в этой невидимой глазом крохотуле имеется и ядро, и электроны, и протоны да нейтроны, и даже как там еще… нейтрино!

Коля пожурил бы Христофора Колумба за допущенную им ошибку.

— Что же вы, адмирал, натворили? При чем здесь «Индии», когда вас занесло в Америку? Ах, вы об этом не догадывались? Печально! Пускаться в путь, многоуважаемый мореплаватель, нужно во всеоружии знаний!

А затем, раскрыв «Очерки бурсы» Помяловского, не без ехидства прочел бы великим соответствующий случаю отрывок:

« — Ну, ты, Воздвиженский… поди к карте и покажи мне, сколько частей света.

Воздвиженский подходит к висящей на классной доске ландкарте, берет в руки кий и начинает путешествовать по европейской территории.

— Ну, поезжай, мой друг.

— Европа, — наминает друг.

— Раз, — считает учитель.

— Азия.

— Два, — считает учитель.

— Гишпания, — продолжает камчатник, заезжая кием в Белое море, прямо к моржам и белым медведям.

Раздается общий хохот. Учитель считает:

— Три.

Но ученый муж остановился на Белом море, отыскивая здесь свою милую Гишпанию, и здесь зазимовал.

— Ну, путешествуй дальше. Али уже все пересчитал страны света?

— Все, — отвечал наш мудрый географ».

…Человечество пришло к пику сегодняшних знаний, идя тернистой дорогой проб и ошибок, частоколом встававших на неведомом пути.

«Чи та, чи не та?» Возвращались пешими из далеких краев два казака к своим очагам и семьям. А дорога к своему стану — не ближний путь. Заплутались казаки. И никто им помочь не может — нет у того хуторка имени. Шли они, шли и однажды к вечеру взобрались на пригорок. Оглядели все округ и узрели вдалеке тусклые огоньки вроде бы своих хатенок, и местность, никак, знакомая.

— Чи та, чи не та? — молвил один казак.

— Кажись, та, — облегченно выдохнул второй. И угадал. С тех пор к деревеньке и пристало название Чита.

«Вор стекла!» Петр i, поспешая к месту будущей Полтавской битвы, уронил в реку свою подзорную трубу. Искали ее, да тщетно: канула она в воду безвозвратно.

— Вор скла! — произнес в сердцах русский царь (то есть «вор стекла»). С той поры безымянная река, невольно похитившая окуляр самодержца, была окрещена Ворскла.

«Кюре поджарили!» Остров в Карибском море испытал на своем веку предостаточно. Его «новая история» началась нападением на него в 1499 году испанцев под водительством конкистадора Алонсо де Охеды. Кто только не грабил туземцев потом! Голландцы, французы, англичане, наведывались сюда работорговцы и пираты. В русских аристократических кругах об этом острове знали большей частью по ароматному ликеру кюрасо. А когда вдруг задались вопросом — ну а почему так называется та далекая островная земля, то вычитали в европейских журналах, что первый европейский миссионер, прибывший на остров с целью обратить туземцев в христианскую веру, не был правильно понят тамошними жителями. Эти кровожадные людоеды, вместо того чтобы всеми помыслами обратиться к богу, предпочли просто-напросто поджарить святого отца на костре. На поиски пропавшего соотечественника прибыли испанские солдаты. На вопрос, куда подевался священник, кровожадные карибы (или араваки) бесстыдно, хором рявкнули: «Кюра сао!» («Кюре поджарили!») Восклицание каннибалов стало именем острова.

«Я хрома!» — воскликнула жена князя Юрия Долгорукого, повредив ногу при переправе через речку. Так, Яхрома, была наречена коварная речка, а затем название перешло и на основанный на ее берегу подмосковный городок.

Опуская вопрос о достоверности «биографий» подобных топонимов, поведаю вам еще о тех, в основу которых легла непреходящая и неиссякаемая тема любви. И конечно, ненависти. И конечно, коварства.

«Кума, вина!» В волжской слободке вдова-красавица держала постоялый двор. Приветливая, умеющая ублажить заезжих гостей, она была прозвана кумушкой, кумой. «Кума, вина!» — слышалось со всех сторон. Эти слова и образовали название слободки, позднее искаженного в Кунавино.

Влюбился в хозяюшку нижегородский князь-воевода несказанно. До того, что жену свою бросил. Порешил тут сын их примерно наказать змею подколодную, отомстить за обиду, матери учиненную. Ан не тут-то было. Речами сладкими, улыбкой зовущей приворожила она и княжича. Но постояла за себя княгиня. Смертельным зельем опоила она разлучницу. Обезумевший воевода лишил жизни отравительницу, а затем и сына — ее заступника. За преступлением последовало наказание — царь казнил злодея-воеводу.

Не стало больше слышно криков: «Кума, вина!», но память о ней хранит Кунавино. Ныне Канавино — один из районов города Горького.

«Ах, Туба!» — горестно воскликнула мать, когда увидела, как воды безымянной реки сомкнулись над телом ее ненаглядной дочери Тубы. Повод? Кажется, не разделил ее чувства добрый молодец. Теперь вам понятно, почему река — Ахтуба?

Ветла Луги. Еще одна трагедия. Жила-была девушка Луга. Никто в тех краях не мог сравниться с ней — красы неописуемой, характер ангельский — словом, лебедь белая и так далее. Сон, покой потерял из-за нее властный мурза. Преследовать ее стал, грозить. Но, гордая, она отвергла ухаживания ненавистного притеснителя. «Лучше смерть!» — подумалось Луге, и, не откладывая дела в долгий ящик, бросилась она в речной омут под ветлой. «Ах, вот оно что! — догадались вы. — Значит, река Ветлуга, вернее, ее название образовалось от слова «ветла» и имени «Луга»?» Так, по крайней мере, передает легенда. И она ничуть не уступает объяснениям происхождения гидронимов двух волжских притоков. Плывет как-то Стенька Разин с дружиной и персидской княжной на быстроходных стругах по матушке по Волге. Там, где впадает в великую реку нынешняя Решма, персиянка восклицает: «Режь мя!» (меня). Чувствует, что поостыл к ней любимый. Но он ноль внимания. Идут челны дальше, и у другого притока — нынешняя Кинешма — княжна заголосила: «Кинешь мя!» Иссякло, видимо, терпение Разина, и он, как поется в песне, бросает персиянку «в набежавшую волну».

Помните «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, пассажиров поезда, отправляющегося в Азию, на смычку рельсов Восточной магистрали? Братья-корреспонденты Лев Рубашкин и Ян Скамейкин, вопреки договору, состряпали «Легенду озера Иссык-Куль», бытовавшую до этого в различных вариантах. Вот что готовились они передать по телеграфу:

«Старый каракалпак Ухум Бухеев рассказал мне эту легенду, овеянную дыханием веков. Двести тысяч четыреста восемьдесят пять лун тому назад молодая, быстроногая, как джейран (горный баран), жена хана красавица Сумбурун горячо полюбила молодого нукера Ай-Булака. Велико было горе старого хана, когда он узнал об измене горячо любимой жены. Старик двенадцать лун возносил молитвы, а потом со слезами на глазах запечатал красавицу в бочку и, привязав к ней слиток чистого золота весом в семь джасасын (18 кило), бросил драгоценную ношу в горное озеро. С тех пор озеро и получило свое имя — Иссык-Куль, что значит „Сердце красавицы склонно к измене“.

На что его попутчик возмутился:

«По-вашему, Иссык-Куль переводится как „Сердце красавицы склонно к измене и перемене“? Ой ли! Не наврал ли вам липовый каракалпак Ухум Бухеев? Не звучит ли это название таким образом: „Не бросайте молодых красавиц в озеро, а бросайте в озеро легковерных корреспондентов, поддающихся губительному влиянию экзотики?“

Но может быть, предложенная сатириком мера наказания должна применяться дифференцированно? Кого-то наказывать осмеянием, а кого-то миловать? Главное, уяснить природу возникновения топонимических фантазий — от преданий, имевших некогда фактическую основу, до побасенок, которые не что иное, как наивная попытка осмыслить непонятное.

То, о чем я уже сообщил вам в этой главе, — образцы народного, а точнее, псевдонародного творчества, анекдотический вымысел на тему: «Что бы это значило?»

А что говорят ученые? К чему привели их исследования и разыскания? Название Чита, сообщат они несведущим, возникло на базе тунгусо-маньчжурских языков и значит «глина». Первоначально такое имя было закреплено за рекой в Забайкалье, а затем перенесено на казачий укрепленный пост Читинск, укороченный позже до Чита. Сейчас это город, областной центр. Ахтуба предположительно искаженный тюркский сложный гидроним со значением «белый омут» (а возможно, и «белые холмы»).

Несколько затемнена этимология реки Ворскла. Предложено несколько объяснений; наиболее достоверной представляется связь с осетинскими ворс («белый») в значении «чистая вода». Имя реки известно на Руси очень давно. Следуя подсказке известного географа, профессора И.П. Магидовича, я разыскал упоминание о гидрониме в форме Върьскла у Нестора-Летописца в приписываемой ему «Повести временных лет», в записи под 1111 годом («в лето 6619»).

Что же касается Кюрасао — мы можем откровенно посмеяться басне, придуманной европейцами. Нет, вовсе не «поджаренный кюре» запечатлен в названии одного из Малых Антильских островов. Все куда проще. Экспедиция испанца Алонсо де Охеды достигла в 1499 году этого острова, и за высокий рост его жителей нарекла Остров Гигантов. Здесь были оставлены безнадежно больные тропической малярией несколько матросов. Спустя некоторое время другая экспедиция с удивлением увидела выздоровевших людей. И остров получил второе имя — Кюрасао («Исцеление»).

Что касается других географических наименований, поверьте мне на слово: ни одно из них также не выдерживает экзамена на достоверность. А если я опускаю их, то потому только, что мне хочется еще о многом рассказать, а объем книжки невелик.

Итак, существуют два типа топонимов. Первый, когда объяснение произвольное, анекдотическое (умышленное — если литературный прием), откровенно нелепое. Оно бытует вопреки научному, второму, основанному на глубоком знании предмета исследования. Здесь при столкновении мнений, гипотез, отвергаемых или принимаемых, рождается истина.

Но бывает и так. Давно отвергнутая несостоятельная история происхождения какого-либо топонима снова выплывает на страницы научных трудов. Центр Нью-Йорка расположен на острове Манхэттен. До колонизации европейцами его населяли индейцы алгонкинской группы языков. Первым ступил на островную землю мореплаватель из Флоренции Джованни Веррацанно еще в 1524 году. Он выменял у индейцев шкуры животных за «огненную воду». Сами индейцы будто и назвали место мены Манна-Хата («Место пьянства»). В другом источнике сомнительная честь «первого спаивателя» отдается Генри Гудзону, который щедро потчевал водкой индейцев, поднявшихся на его корабль. Этот пьяный разгул датируется 1609 годом. В третьей публикации утверждается, что уже в 1610 году голландцы отторгли остров у его исконных владельцев, уплатив за него смехотворно малую сумму — несколько десятков гульденов. Прозревшие, лишенные родины ирокезы прозвали остров «Место, где нас обманули». А вот читаю еще, написано черным по белому, что в 1649 году первым и полным владельцем острова стал некто Петер Минюит. Мошенническая по существу, но юридически оформленная операция с приобретением острова была названа «самой фантастической сделкой в истории человечества»: предприимчивый голландец выменял остров за грошовые безделушки. И снова ирокезы, горько вздыхая, произносят, по-своему конечно, фразу: «Там, где нас обманули». Так как же нам быть? Видимо, стоит опереться на фундаментальные труды американских и советских лексикологов. Тогда Манхэттен (сейчас — Манхаттан) определяется соответственно как «остров» и «холмистый остров».

Вы спросите меня: а может быть, стоит решительно, раз и навсегда, отказаться от топонимических преданий, легенд и всего того, что связано с чудесами и вымыслом? Контрвопрос: а чудесные сказки, спутники вашего детства, разве не будили воображения, не тревожили сердце и ум? До чего же верно: «Сказка — ложь, да в ней намек…» В сказках своеобразное отражение действительности. Человечество в своей колыбели создавало мифы — это также сказки. Их автор — народ — передавал из поколения в поколение свои представления, верования, чувства. Греки подарили нам своих богов, героев, объяснили в меру своего понимания устройство мира, его географию. Римляне — прилежные ученики эллинов — усвоили, обработали и развили мифы, и это через них дошли до нас греческие сказания. А как много почерпнул христианский мир из библейских легенд: обычаи, уклад и материальный мир седых времен.

Так что пусть себе живут своей поэтической жизнью причудливые представления и образы: Столбы (столпы) Геракла, Сцилла и Харибда, Парнас — гора муз и Пегас — крылатый конь поэтов; пусть плавает по водам всемирного потопа Ноев ковчег, здравствуют остров Буян, Конек-горбунок, доктор Айболит и Муха-цокотуха.

В заключение две топонимические легенды, в которых художественный прием — олицетворение — подчеркивает чудесное, фантастическое.

Одна создана в испепеляемой солнцем стране Джибути. Крохотное государство на северо-востоке Африки еще недавно было частью Французского Сомали. Но народ освободился от колониального ига. В 1977 году Джибути провозглашена республикой.

Какие легенды могут сложиться в краю одного из главных полюсов жары, где раскаленное солнце беспощадно сжигает все, чего коснутся его лучи? О чем? Конечно же, о желанном. О полноводных реках. О воде, без которой нет жизни. Слагается легенда. В жару, в засуху высоко в небе появляется огромная фигура рыдающей женщины. Ее слезы могли бы увлажнить почву, дать жизнь растениям, облегчить страдания людей. Но слезы не достигают земли. Их испаряет безжалостное светило.

Образ этой женщины, безутешно скорбящей о сынах африканской земли, и дал название стране и ее столице: джи — «скорбь», бути — «женщина».

Образ аллегоричен, но истоки названия утеряны. Будем надеяться, что не безвозвратно. Замечу, что легенду могли породить обманчивые видения, миражи, не редкие в тех краях…

…Кораблик несет меня по Ангаре к Байкалу. Экскурсовод рассказывает пассажирам легенду.

Была у седого, властного Байкала красавица-дочь Ангара. От птиц, отдыхавших на ее берегах, узнала она про своего соседа — богатыря Енисея и всей душой потянулась к нему. Проведал о том суровый отец и заключил свою дочь в темницу до той поры, пока не выдаст ее замуж за богатого Иркута. Но не лежало к нему сердце Ангары. Взломала она стены своей темницы и бросилась к желанному Енисею. Разгневался Байкал на непокорную дочь и, чтобы удержать ее, стал громоздить на ее пути циклопические скалы. Но все преграды переборола Ангара. Где прорываясь потоком, где просачиваясь тоненькой струйкой через наваленные разъяренным отцом скалы, Ангара дотянулась до Енисея, слила с ним свои воды. С тех пор и текут они вместе в студеное Карское море. А в местах, где Ангара прорвалась через каменные завалы, образовались пороги… Здесь счастливый финал.

Их немало — сказочных, фантастических стран, «изобретенных» воображением философов, писателей, поэтов. В этих сочинениях явственно проступала мечта об идеальном социальном устройстве, грезы о справедливом обществе, которого в современном мире не было и не могло быть. В других созданиях, напротив, под видом несуществующей страны язвительно высмеивались пороки в стране собственной, критиковалось современное ему общественное устройство.

Схерия. Первое из дошедших до нас описаний образцового государства относится к VIII—VII векам до нашей эры. Легендарный слепой аэд Гомер в «Одиссее» поведал свету о сказочной Схерии. Это остров-государство с плодоносными землями. Его граждане живут в богатых, со вкусом отделанных замках. Они привозят из чужедальних стран различные товары, но не впускают в свою иноземцев, опасаясь их разлагающего влияния. Еще бы. В этом райском уголке царит мир и благоденствие. Люди не знают ссор, вражды и преступлений. Они ведут веселую беззаботную жизнь, проводя время в пирах, спортивных играх, пении и танцах.

Но кто же трудится в Схерии, производит материальные блага? Рабы. Значит, Схерия — идеальное государство лишь в представлении Гомера и его современников. По нашим же понятиям, это аристократическое рабовладельческое государство, страна свободных граждан — трутней и подневольных пчел — рабов, социально устроенная в интересах знати.

Чистый ли вымысел сказителя эта Схерия или Гомер отождествил ее с реально существовавшей страной? Одни комментаторы считают ее плодом народной фантазии. Другие соотносят ее с Керкирой — островом в Ионическом море.

Атлантида. Легенде о ней уже около трех тысячелетий, а она не перестает вызывать жгучий интерес. Загадочной, некогда якобы существовавшей на Земле суше посвящено более пятнадцати тысяч трудов и множество художественных произведений. От Платона до Вольтера, от Жюля Верна до А. Беляева и А. Толстого — эти и множество других писателей-фантастов не обошли в своих произведениях темы острова-континента, поглощенного водами «в один бедственный день и одну бедственную ночь».

Так была она или не была, эта Атлантида? И если была, то каковы ее пространственные и временные координаты?

Эту загадку загадал миру древнегреческий философ Платон в середине IV века до нашего летосчисления. Но — внимание! — Платон узнал об Атлантиде от своего родственника, тот — от своего прадеда, а тот — от мудрого правителя Афин — Солона. Но и он, в свою очередь, услышал сказание об империи атлантов от самых сведущих египетских жрецов Псенофиса и Сонхиса. Не похожа ли такая цепочка передач на детскую игру в испорченный телефон? В этом случае мы вправе подвергнуть сомнению достоверность сведений о существовании гипотетической страны, а, следовательно, тогда теряет смысл разговор о ее местоположении и времени исчезновения с лика Земли.

В пересказе Платона, в двух его философских диалогах «Тимей» и «Критий», излагается такая история: «Существовал остров, лежащий перед тем проливом, который называется на нашем языке Геракловыми столпами. На этом-то острове, именовавшемся Атлантидой, возник великий и достойный удивления союз царей, чья власть простиралась на весь остров, на многие другие острова и на часть материка, а сверх того по эту сторону пролива они овладели Ливией вплоть до Египта и Европой вплоть до Тиррении»[5].

Так что же: Атлантида — быль или сказка? Скептики убеждены, что Атлантида измыслена самим Платоном для изображения государства с идеальным устройством. Автор этой книги не разделяет подобное мнение хотя бы потому, что утопическая картина идеального общества дана философом в произведении «Государство» — строгом научном сочинении, не нуждавшемся в вымысле.

Платон определял дату внезапной гибели острова девятью тысячами лет до своего рождения.

Исследователи проблемы помещали Атлантиду к западу от Африканского материка. Следуя за учеными, уточняя ее координаты, Жюль Верн в «20 тысячах лье под водой» устами героя повествует: «Эти атланты обитали на материке, который занимал пространство между 12° и 40° северной широты. Прошли века. Только вершины ее самых высоких гор — Мадейры, Азорских и Канарских островов, острова Зеленого мыса видны и поныне».

Но поиски Атлантиды в этих широтах оказались бесплодными. Начался период «вселенского зондажа» морских глубин. Исчезнувшая земля могла находиться в Индийском океане — утверждала одна группа оптимистов. Другие уподобляли Атлантиду своеобразному мосту, соединяющему Африку то с Америкой, то с Индией. Третьи высказывали догадку, что искомое лежит на дне Эгейского моря. Их высмеяли. Между тем гипотеза собирает все больше приверженцев. Если Солон, полагают они, переписывая египетский манускрипт, спутал символ, обозначавший цифру 100, и принял его ошибочно за 1000, то катаклизм наступил не за 9 тысяч лет, а всего за 900 лет до посещения Солоном египетских жрецов, или в 1500 году до нашей эры. И если это так, то разыскиваемой Атлантидой может быть вулканический архипелаг Санторин (объединяющий три острова: Тира, Тирасия и Аспросини) в Эгейском море. Почему? Потому что именно 35 веков назад гигантское извержение Санторинского вулкана, сопровождаемое разрушительными волнами-цунами, привело к ужасной катастрофе: островное мощное средиземноморское государство перестало существовать и напоминает сегодня о себе только кусочками суши, возвышающимися над морскими просторами.

В споры об Атлантиде вмешалось специализированное учреждение при Организации Объединенных Наций. Чтобы остудить чрезмерный пыл энтузиастов, в 1955 году появился международный документ, в котором говорится: «ЮНЕСКО предостерегает от легковерного восприятия сообщений, связанных с некоторыми проблемами, — такими, как… погибшие континенты, вроде Атлантиды». По-своему оценил гипотезу известный французский ученый-гидронавт Жак-Ив Кусто. После тщательного, но безрезультатного обследования участков Эгейского моря на исследовательском судне «Калипсо» он заявил: «Атлантида — это прекрасная выдумка Платона, в которой он выразил свою мечту об идеальном государстве»[6].

Так был вылит еще один ушат воды на головы оптимистов. Но разве проймешь людей, продолжающих верить в чудесное, убежденных в реальности таинственного, которое просто еще не доказано? Они ищут и сегодня снежного человека, уверены, что допотопный водный гигант Несси из шотландского озера Лох-Несс живет и здравствует.

Однако не умозрительные построения и теоретические выкладки, а материальные находки последнего времени значительно укрепили позиции «атлантистов». Греческий археолог С. Маринатос обнаружил на Санторине и раскопал под пластами пепла и пемзы город, превосходящий по размерам и красоте «несравненные» Помпеи. Средиземноморская Атлантида? Возможно. История с географией еще не сказали своего последнего слова.

Укажем еще на одну из версий недавнего времени. Название Атлантида связывается некоторыми исследователями с финикийским словом атлат — то есть «ночь», «мрак»; так называли страны, лежащие к западу от острова Сицилия. Когда финикийцы стали плавать на запад, то горы на северном побережье Африки получили имя Атлат, а затем название распространилось и на океан. Насколько такая этимология убедительна, предоставляю судить вам.

А теперь займу у вас минутку-другую Атлантидами, которые доподлинно существуют. Нет, не удивляйтесь. Ибо, помимо той, прославленной и нашумевшей, есть департамент Атлантида в Гондурасе, в Центральной Америке. О существовании еще одной, крошечной Атлантиды поведала любознательному читателю лет десять назад мировая печать. Лестер Хемингуэй, брат прославленного американского писателя Эрнеста Хемингуэя, провозгласил себя президентом «Республики Новая Атлантида», которая размещается на одном из рифов у южного побережья Ямайки. Территория государства — иная квартира будет вместительней. Население, помимо президента, — жена и двое детей. На ехидный вопрос журналистов, а на какие, мол, средства будут жить граждане новоиспеченной республики, президент ответил: «На доходы от продажи почтовых марок».

Гог и Магог. Сейчас уже редко кто упоминает Гога и Магога, но со времен библейских их имена были расхожими, обозначая нечто таинственное и страшное, внушающее смертельный ужас, о причинах которого нельзя даже сказать ничего определенного.

Откуда эти слова-имена известны нам? Еще из библейских легенд, из других древних сказаний, перешедших затем в народные сказки и лубки.

Об этих словах говорится разное. То гог выступает как правитель жестокого народа магог, то гог и магог оказываются двумя дикими народами, живущими на северо-востоке Азии. Великий завоеватель Александр Македонский будто бы разгромил их, но, ужаснувшись их свирепости, загнал в далекие-предалекие пещеры и заточил их там навеки. «И се — гора. И в горе той просечено окошко мало. И слово молвят, но нет разумения языку их», — поэтично повествуется об этом в старом сказании.

Робинзон Крузо рассказывает о своем путешествии по Сибири: «Все реки здесь текут на восток и впадают в большую реку, которая называется Амур и впадает в Восточное море или Китайский океан. Дальше реки текут на север и впадают в большую реку Татар, называемую так по имени татар-монголов, самого северного племени этого народа… Это самое племя, по утверждению наших географов, упоминается в священном писании под именем Гогов и Магогов». Предлагаю вам самим разобраться в географических и этнографических познаниях героя Даниэля Дефо.

Но в древних источниках Гог и Магог обозначает все земные нечестивые царства, а также место обитания одного воинственного сибирского племени.

О стране Гог и Магог говорит венецианец Марко Поло. Такая страна нарисована на Каталонской географической карте 1375 года, на крайнем северо-востоке Азии.

Офир. Баснословно богатым слыл Соломон, повелитель Израильско-Иудейского царства. Его корабли достигли земель, богатых золотом и серебром. Тогда и разнесся слух о копях царя Соломона, возвысивших его среди множества других правителей и царств. Вот где только находилась эта сказочная земля по имени Офир, никто, кроме посвященных, не ведал. Ни тогда, без малого три тысячелетия назад, ни тем более в последующие века. Одни говорили, что златоносные места Офира лежали в африканской земле Зимбабве. С Офиром отождествляли и страну Абира у устьев реки Инд, куда, возможно, доходили израильские мореходы. Другие верили, что золотые прииски следует искать на тихоокеанских островах.

Не счесть попыток разыскать легендарную страну библейского царя. Мощные морские державы — Испания и Португалия, Голландия и Англия — снаряжали поисковые экспедиции в надежде стать первыми и единственными обладателями несметных сокровищ.

Казалось, фортуна улыбнулась испанцу Алваро Менданье де Нейре. В 1568 году к востоку от острова Новая Гвинея он обнаружил утопающий в зелени остров, увидел на его жителях золотые украшения. При высадке произошла стычка с туземным населением, заставившая членов экспедиции поднять паруса. Вот этот живописный, но негостеприимный остров Менданья счел источником богатств царя Соломона. Так, Соломоновыми островами, и стали называть архипелаг — шесть крупных и множество мелких островов, что на 1600 километров с северо-запада на юго-восток пролегли между Папуа — Новой Гвинеей и Новыми Гебридами.

Золотых копей там не обнаружили, но посланцы великих империй нашли чем поживиться: земля дарила кокосовые плоды, какао, бананы, а жители являлись даровой рабочей силой для возделывания плантаций на вновь открываемых землях.

Многие столетия различные сильные государства рассматривали тихоокеанский архипелаг как свою вотчину. И лишь летом в 1978 году па месте английской колонии возникло независимое государство Соломоновы острова со столицей Хониара на острове Гуадалканал. Хониара значит «Встречающий ветер».

Эльдорадо. Нет, золотая лихорадка началась не с Клондайка, как думают иные. Она трепала, как видите, еще мир древних. Золото — главный герой многих мифов, легенд и сказаний. Золото — богатство, сила, власть, исполнение честолюбивых замыслов, безумных прихотей.

Фригийский царь Мидас, богатый и алчный, оказался на поверку скудоумной личностью. Он упросил бога Дионисия осуществить его мечту. «Пусть все, к чему я прикасаюсь, — пожелал Мидас, — станет золотым». Потом, прозревший, бедняга запросил пощады.

Библейский народ отлил золотого тельца и стал ему поклоняться.

Предводитель галлов Бренн наложил на поверженный Рим контрибуцию. Требовал чистоганом тысячу фунтов золота. По ходу дела он мошеннически утяжелил гири. Когда римляне возроптали, он бросил на весы еще и свой тяжеленный меч, воскликнув: «Горе побежденным!»

Алхимики без устали колдовали над колбами и тиглями, тщась родить из гор неблагородного металла хотя бы с мышку золота. Удрученные невезением, они покорно клали головы под топор королевского палача.

В эпоху Великих географических открытий в заокеанские земли устремились полчища любителей легкой наживы. Конкистадоры Васко да Гамы, Кортеса, братьев Писарро огнем и мечом усмиряли, грабили туземцев.

Ступив на землю тропической Америки, европейцы выпытывали у индейцев, где находятся богатые золотом края. То, что они услышали, превзошло самые дерзкие мечтания.

Я не собираюсь рассказывать о следовавших одна за другой поисковых экспедициях — и не только первых завоевателей-испанцев, но и англичан, и предприимчивых людей других национальностей, только из их сообщений в Европе стало известно: в высокогорных долинах Восточных Кордильер, на территории Колумбии, населяемой индейскими племенами муиска (то есть «люди» — так просто и гордо они себя именовали), есть священное озеро Гуатавита. И правит в той стране могущественный вождь Гуатавита, который получил у испанцев прозвище Эльдорадо — «позолоченный».

Оживим застывшее мгновение. Идет церемония жертвоприношения. Холмистая приозерная местность заполнена туземным населением. Тело вождя обмазывается клейкой смолой, и несколько индейцев через трубочки покрывают его золотым порошком. Позолоченный в буквальном смысле слова повелитель ступает на плот, нагруженный драгоценностями. В сопровождении приближенных и жрецов он плывет к середине водной чаши. Под звуки флейт, в дымке благовоний Эльдорадо приносит бескровные жертвы богам. В воду летят изумруды и золотые фигурки. Последний акт священнодействия: под восклицания своего народа верховный касик погружается в священные воды Гуатавиты и, смыв с себя золотой покров, на том же тростниковом плоту пристает к берегу. Так озеро неподалеку от колумбийской столицы стало на долгие годы хранителем несметных сокровищ.

Эльдорадо — стали называть не только страну легендарного священного озера, но и другие места на континенте, хранящие в своих недрах подлинные или мнимые богатства. Некоторые неудачливые искатели сокровищ вынуждены были прибегать к фантазиям, чтобы избежать гнева своих владык. Правда и вымысел здесь переплетались.

На исходе XVI века английский мореплаватель Уолтер Рэли возглавил экспедицию, разыскивающую Эльдорадо. Вернувшись, он сообщил королеве Елизавете об открытии им этой сказочной земли и расписал якобы увиденные там чудеса.

В эту страну направил своего литературного героя и сатирик Вольтер. Его Кандид, как не без злой иронии сообщает автор, вывез из Эльдорадо пятьдесят баранов, доверху нагруженных золотом, камнями-самоцветами и алмазами. И наверно, единственно серьезным прозвучало уверение барона Мюнхгаузена, что он всегда «мало верил в существование… Эльдорадо».

«Так что, — можете вы спросить, — существует ли Эльдорадо или это байки чистой воды, мираж?»

Пусть вам ответит Эдгар По:

Говорят, что однажды
Ехал рыцарь отважный.
В дождь, и зной, и ночною прохладой —
Он повсюду искал
Золотую страну Эльдорадо.
Так состарился он,
И рассеялся сон,
Охватила героя досада,
Когда так и не смог
Отыскать он дорог
В золотую страну Эльдорадо.
Но однажды пред ним
Вдруг предстал пилигрим —
Призрак в белом, нездешнем наряде.
«Странник! — рыцарь сказал,
— Ты нигде не встречал
Золотую страну Эльдорадо?»
И услышал в ответ:
«За вершинами лет
Там, в Долине Теней, ждет награда
Тех, кто вечно в пути,
Кто задумал найти
Золотую страну Эльдорадо».

Итак, если разговор идет о конкретной стране неисчислимых сокровищ и вы надеетесь найти ее на географической карте, то ее нет. Но на карте вы можете найти несколько объектов, носящих то же имя. Где они? Есть Эль-Дорадо в Венесуэле. Есть Эльдорадо в США — города в штатах Арканзас, Иллинойс, Техас.

Отметим: слово эльдорадо — вначале оценочное имя определенного лица, перешло на географическое имя несуществующего объекта. Не утвердившись в ранге топонима, Эльдорадо тем не менее породил ряд топонимических тезок, попал в образную речь, обозначая во многих языках сказочную страну, счастливую и богатую, к которой устремлены все помыслы.

В этой главе приведено лишь малое число воображаемых или выдуманных стран, что будоражили воображение европейцев в эпоху Великих географических открытий. Конечно, золото, пряности, рабы — все это хорошо. Но к этому бы еще завидное долголетие да неистребимую свежесть юности. Поговаривали, что где-то в морях, что бороздили каравеллы Колумба, лежит таинственный остров. Прозывается он Бимини, иначе — Остров вечной молодости. Там из-под земли бьют волшебные живительные фонтаны.

Испанец Понсе де Леон, удачливый мореход, испрашивает у своего короля патент на право открытия Бимини и владения чудодейственными источниками. В 1513 году его флотилия поднимает паруса… На этом я обрываю свой рассказ, ибо такого острова в природе не существовало.

Утопия. В 1516 году в Англии вышла в свет

«Золотая книга

столь же полезная, как забавная,

о наилучшем устройстве государства

и о новом острове Утопии».

Автором ее был Томас Мор — родоначальник и один из величайших представителей утопического социализма. Мора по праву именуют еще мыслителем и гуманистом. В нарисованном им идеальном обществе жизнь утопийцев организована на основах равенства, отсутствии частной собственности. Все взрослые работают. Все, что они производят, принадлежит всем. Продукты распределяются по потребностям. Свободное время утопийцы уделяют наукам и искусству. Все люди живут в счастье, мире и довольстве. Но в конце своего сочинения автор сообщает: «…Я охотно признаю, что в утопийской республике очень много такого, чего я более желаю в наших государствах, нежели ожидаю».

Эти вслух высказанные грезы об идеальном обществе были протестом гениального мыслителя против мира жестокости, произвола и социальной несправедливости. И потому, возможно, остров своей мечты Мор и назвал Утопия.

Итак, топоним. Каково его происхождение? Томас Мор, превосходный знаток классических «мертвых» языков, произвел это слово из греческих у (приставка отрицания), топос («место») и иа — (буквосочетание, обозначающее страну, землю, территорию). Таким образом, слово утопия значит: «место, которого нет». Или, как продолжил бы это объяснение В.И. Ленин, «фантазия, вымысел, сказка». Примечательно, что имя первого и главенствующего города этого государства — Амаурос — также образовано из греческих элементов и значит «незримый», «темный», чем подчеркивалось, что такого города в действительности не существует.

Томас Мор, ученый и канцлер, был казнен. За то, что отказался присягнуть королю Генриху VIII как главе церкви.

Книга Томаса Мора осталась поколениям как замечательный памятник борцу-одиночке, строившему широкие, несбыточные в то время планы переустройства человеческого общества. А слово «утопия», придуманное им, обрело вторую жизнь и употребляется ныне нарицательно для обозначения нереальной, неосуществимой мечты. Слово пустило ростки, и сейчас в нашем лексиконе значатся такие его потомки, как утопизм, утопист, утопический. Завидна судьба этого слова, топонима, которого нет ни на одной, даже самой фантастической карте.

Лилипутия. Однако кабинетные догадки, а то и досужие выдумки географов и картографов прошлого приводили к тому, что на карты, в атласы помещались земли, в природе не существующие: Икария, Коннеланд, Антилия, Капрария, Счастливые острова и острова Чертовок…

Франсуа Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле» отправляет своих героев в изобретенные им страны. Каких только названий сатирик не напридумал! Королевство Энтелехия, страна Фонария, острова Папиманов, Железных изделий, Сандалий…

А Джонатан Свифт с полюбившимися читателю всех континентов и возрастов «Путешествиями Гулливера»? Сколько сарказма заложено в сценке, где Гулливер пытается осмыслить название парящего в небесах острова Лапута. Гулливер: «Я так никогда и не узнал правильной этимологии слова Лапута, которое перевожу словами „летучий“ или „плавучий“ остров. Лап на древнем языке, вышедшем из употребления, означает «высокий», а унту — «правитель»; отсюда, как утверждают ученые, произошло слово Лапута… Но я не могу согласиться с подобным словопроизводством, и оно мне кажется немного насильственным. Я отважился предложить тамошним ученым свою гипотезу относительно происхождения означенного слова: по-моему Лапута есть не что иное, как лап аутед: лап означает игру солнечных лучей на морской поверхности, а аутед — крыло…» Так через серьезные вроде бы размышления героя автор с ехидцей высмеивает псевдоученых и любителей-невежд, выдвигающих самые нелепые толкования слов.

Однако нас больше занимает страна, населяемая лилипутянами, или, как все чаще говорят, лилипутами. Первый день, в который мир с ними познакомился, — 28 октября 1726 года. Именно тогда в книжных лавках Лондона появилась книга под названием «Путешествия Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей».

Сейчас уже не сомневаются, что под пером Свифта сначала родился топоним Лилипутия и затем только получили по стране название его человечки. Вот уж поистине задал задачку исследователям старина Свифт. Ученым, а не дилетантам. Из каких слов образовал лукавец топоним? Какова его родословная?

Писатель-лингвист Лев Успенский предположил, что в основу сложного слова могли лечь шведские лилла и путте: оба значат «малыш», «крошка». Но с тем же успехом можно привлечь сюда и более раннее итальянское путто — «младенец», «крохотуля». Ведь именно этот язык и поставил искусству термин путти, коим в эпоху Возрождения стали обозначать в живописи и скульптуре изображения крылатых мальчуганов.

Свифт приступил к роману в 1720 году. Значит, с тех пор прошло более двухсот шестидесяти лет. И, несмотря на все усилия, до сих пор тайной остается происхождение сказочного географического имени. Лилипутия. Знаете, где она находилась? Свифт помещал остров-государство маленьких человечков к югу от Суматры и помечал дату ее невольного открытия Гулливером 1699 годом.

Швамбрания. Детская фантазия Левы и Оси породила страну Швамбранию. И как у каждой страны, у нее было свое местоположение, свои границы-очертания, соседи-государства и, конечно же, свои географические обозначения.

Как возникла «Швамбрания»? Писатель Лев Кассиль вспоминал: «Любимой книгой нашей была в то время „Греческие мифы“ Шваба. Мы решили назвать свою страну Швабранией. Но это напоминало швабру, которой моют полы. Тогда мы вставили для благозвучия букву „м“, и страна наша стала называться Швамбрания. Она располагалась на материке Большой Зуб и соседствовала с враждебными ей государствами Кальдония и Бальвония». Их наименования дети произвели из слов «колдун» и «Каледония», затем из «болван» и «Боливия». Сам материк был помещен в Тихий океан, к востоку от Австралии, его северные границы достигали экватора, а южные «леденели от близкого соседства Антарктики». Правители — первооткрыватели и первопоселенцы сказочной земли — нафантазировали также Ядовитый океан, Пилюльский архипелаг, острова Наказань, Хина, Микстура, Какао и Рыбьежирск, мыс Угол, Кудыкины Горы, пролив Семи Школяров, порт Кулички. Нужно ли говорить, что в измысленных топонимах отразилось многое из того, о чем читали швамбраны (Ядовитый — почти Ледовитый океан), что Лева и Ося испытывали на себе (остров Наказань и мыс Угол), когда случалось проштрафиться. Дети врача и его пациенты, им до противности близки были слова микстура и хина, рыбий жир и какао…

«Зачем вам понадобилась Швамбрания?» — спросил ребят «по поводу» начальник чека.

Став взрослыми, они могли бы ответить чекисту, что для них Швамбрания была идеалом страны высокой справедливости, а в ее утешительных просторах они скрывались от многих обид, что наносил им мир взрослых. И еще они сказали бы, что только революция — суровый педагог и лучший наставник — помогла им отринуть старые привязанности и представления, а потому без сожаления расстаться с «игрой на всю жизнь» — мишурным пепелищем страны своего детства.

Но тогда вопрошавший услышал от Левы такое:

— Мечтаем, — сказал старший швамбран, — чтоб красиво было. У нас, в Швамбрании, здорово! Мостовые всюду, и мускулы у всех во какие! Ребята от родителей свободные. Потом еще сахару — сколько хочешь. Похороны редко, а кино каждый день. Погода — солнце всегда и холодок. Все бедные — богатые. Все довольны.

Завершите эту главу сами, прочитав поэму А.Т. Твардовского «Страна Муравия».