ЗАХВАТ ОСТРОВА ГРАБИТЕЛЕЙ

Уматак – это резервация колониального периода на Гуаме времен парусников, миссионеров, солдат и испанских чиновников, которые прожили там, однако, недолго. Они переселились в Аганью, которая и по сей день остается столицей Гуама. С этого времени не Уматак, а Аганья становится единственным подлинно европейским городом Микронезии. Европейский здесь означает испанский, и никакое сегодняшнее влияние Соединенных Штатов – ни американская техника, ни американская культура – не смогло лишить Аганью ее кастильского характера.

Аганью, так же как и города Южной и Центральной Америки, испанцы создавали по образу и подобию собственных городов. Для обороны этого европейского города Микронезии испанцы построили мощную крепость. Как это ни странно, она пережила все превратности судьбы и стихийные бедствия и была разрушена лишь в годы войны на Тихом океане, в которой испанцы не принимали участия.

Через сто лет после гибели Санвитореса последний иезуит покинул Гуам. Как и отовсюду, иезуиты, согласно эдикту испанского кроля Карлоса III, были изгнаны и с крупнейшего микронезийского острова. Хотя те, кто пережил кошмары контрреформации в Европе, говорили об этом ордене с ужасом, надо признать, что иезуиты все же понимали нужды чаморро лучше, чем солдаты, всей душой ненавидевшие службу в далекой колонии испанской империи и вымещавшие свой гнев на островитянах.

Когда последователи Санвитореса покинули Гуам, там остались лишь одни солдаты. После этого Марианские острова вступили в один из самых трагических периодов своей истории, длившийся более ста лет. Чаморро тайно покидали Гуам, но солдаты их насильно возвращали. Островитяне гибли от болезней, завезенных сюда белыми людьми. Солдаты усиленно способствовали тому, что на Гуаме быстрее, чем на каком-либо другом микронезийском острове, увеличилось число метисов. Чаморро-испанские дети заполнили Гуам, они, впрочем, во многом восприняли образ жизни чаморро и до сих пор говорят на их языке.

Кроме испанских галеонов (они регулярно посещали Гуам, совершая рейсы из мексиканского порта Акапулько на Филиппины), остров не знал ничего похожего на то, что называется «кипучей жизнью». В эти годы на Гуаме побывал первый и, вероятно, единственный мой земляк – чешский ботаник Тодеуш Хенке. На Гуам он прибыл на борту корвета в составе исследовательской экспедиции, отправленной испанским королем Карлосом IV в путешествие вокруг света.

Руководил экспедицией капитан Маласпина. Хенке должен был отправиться с Маласпиной из порта Кадис, но задержался, и корветы ушли без него. Тогда Хенке отплыл на другом корабле в Уругвай. Оттуда, из Монтевидео, он через весь континент смело двинулся в Чили. Но и здесь его постигла неудача: судно, на котором он плыл по Ла-Плате, разбилось. Хенке потерял большую часть своих книг и имущества. Он мог лишиться и большего – жизни, однако ему все же удалось спастись и продолжить свой путь. Хенке перебрался через Анды и наконец, обойдя в погоне за Маласпиной полмира, переплыв океан и пройдя целый континент, все же догнал его в Сантьяго. На борту корвета «Дескубиерта» Хенке проплыл вдоль всего Тихоокеанского побережья Америки – от Чили до Аляски. И лишь на самом севере Маласпина распорядился изменить курс и повернул в открытый океан.

Экспедиция Маласпины подошла к Гуаму в декабре 1791 года. Всего двенадцать дней пробыл Хенке на острове. Но даже за этот короткий срок сумел собрать большую коллекцию местных растений. Сейчас одна часть ее находится в Королевском гербарии в Мюнхене, а другая – в Королевском саду в Мадриде.

Итак, мой земляк пробыл на острове всего двенадцать дней. Да и все, кому удавалось побывать в то время на Гуаме, подолгу там не задерживались, а ведь, кроме галеонов и ученых, остров посещали лишь тайфуны да различные эпидемии. Особенно свирепствовала корь, которая почти полностью истребила еще оставшихся в живых чаморро.

Остров грабителей жил, точнее, влачил существование одиноко и замкнуто где-то на краю света. Королевский двор в Мадриде нисколько не заботился о развитии колонии, от которой не видел никакого проку. И тем не менее Гуам в XVIII и XIX веках был единственной настоящей колонией в Микронезии. Именно поэтому я рассказываю о его прошлом подробнее, чем о давней судьбе других микронезийских островов и атоллов.

В конце прошлого века о Гуаме заговорили генералы. Но уже не испанские, а американские. В 1898 году вспыхнула американо-испанская война. В июне того же года к Филиппинам направился небольшой американский конвой, состоящий из трех транспортных судов и крейсера «Чарлстон». Когда капитан Гласс вскрыл в море конверт с инструкциями, то, к своему великому удивлению, узнал, что, прежде чем идти к Филиппинам, он должен захватить остров Гуам.

Капитану Генри Глассу ничего не оставалось, как изменить курс. К концу июня крейсер подошел к острову. Он вошел в Оротский канал, ожидая, что крепость Аганьи, укрытая прибрежными скалами, обрушит на него смертоносный огонь. Но не раздалось ни одного выстрела. Тогда «Чарлстон» открыл огонь первым. Но не по крепости Сантьяго, которой не мог причинить никакого вреда, а по небольшому укреплению Санта-Крус, построенному на маленьком островке в устье залива. Первый, второй, третий залпы – снова никакого ответа.

Капитан Гласс приказал остановить двигатели, бросить якорь и ждать, что будет дальше. Спустя некоторое время от берега отошла лодка с испанскими офицерами. Вступив на борт крейсера, они принесли извинения за то, что не смогли ответить на приветственный салют, так как на Гуаме совершенно нет боеприпасов. Американский капитан был поражен таким ходом событий, но еще более удивились испанцы, узнав, что между Испанией и Соединенными Штатами идет война.

Радио в то время еще не существовало, и испанцы на Гуаме не имели никакого представления о событиях, происходящих в мире. Сражаться, однако, было нечем – испанский губернатор Гуама немедленно капитулировал вместе со своим гарнизоном.

Захват острова не вызвал ни одной жертвы, и, кроме «салютных», не прозвучало ни одного выстрела. Чтобы дать хотя бы какую-то работу артиллеристам, капитан Гласс приказал в честь окончания «битвы» за Гуам устроить на этот раз действительно салют двадцатью одним залпом.

На этом все кончилось. Пленных испанцев погрузили на четыре американских корабля. Остров покинули и победители. На Гуаме не осталось ни одного солдата оккупационной армии. Новую американскую колонию по приказу Гласса должен был защищать единственный американский гражданин, живший в то время на острове, – зубной врач Портесэч. Для этой цели ему выдали револьвер!

Насколько я знаю, это единственный в истории случай, когда управление колонией доверили дантисту. Через некоторое время на подмогу удивительному губернатору пришел фрегат «Лексингтон». Испанские времена Гуама окончательно отошли в прошлое. На башне крепости Сантьяго и над всей Аганьей вместо испанского флага взвился американский, и он реет над островом до сих пор.