31.08.2007

Как устроено Такси Нью-Йорка

В Нью-Йорке такси вместо статуи Свободы встречает эмигранта в Америке. Этот тамбур на пути в страну позволяет быстро и наверняка заработать первые живые деньги. Искус той же таксистской простоты: нигде нет столь элементарной зависимости между трудом и зарплатой. Конечно, это только арифметика бизнеса, нехитрые правила сложения, которые проходят в приготовительном классе американской мечты. Естественно, здесь мало второгодников. В Нью-Йорке водительский корпус ежегодно обновляется на четверть. Такси - состояние не постоянное, а промежуточное, это - не профессия, а работа, не цель, а средство, средство транспорта, перевозящее эмигранта от места прибытия к месту назначения.

Таксист может оказаться уроженцем любой страны - от Албании до Японии, или, переходя на английский алфавит, - от Афганистана до Зимбабве. Как всегда эклектичность Нового Света утрирует вольные черты таксомоторной мифологии. Такси беспрестанно воспроизводит ситуацию непредсказуемости. Здесь все случайное - маршрут, клиенты, связи.

К грубым запахам примешивается слабый аромат чужих приключений. Такси, как ветер или цыгане, таит в себе соблазн свободы. (Характерно, что нелегальные такси зовутся в Америке цыганскими - gypsy.) Фигура самого таксиста тоже обрастает густой метафорической бахромой. Он являет образ случайного, «заброшенного» в жизнь и не сумевшего в ней укорениться человека. Таксист - анонимный свидетель любви и смерти - остается вечно посторонним, он - чужой что на тризне, что на празднике жизни. Мимо этого стихийного экзистенциалиста не могли пройти современные музы. И действительно, он часто попадает в герои фильмов, включая, конечно, знаменитого «Таксиста» Мартина Скорсезе, но на этот раз таксист попал в переплет книги Грэма Рассела Гао Ходжеса, которая так и называется: «Такси!»*.

*(Graham Russell Gao Hodges: «Taxi! A social History of the New York City Cabdriver». «Такси! История нью-йоркских водителей»)

«Водители нью-йоркских такси - самое угнетенное меньшинство в истории Нью-Йорка. И причина их угнетения - не раса, не национальность, не религия, а только природа их профессии. Работая по 12 часов в день в самых чудовищных во всей Америке дорожных условиях, таксисты поминутно должны иметь дело с такими опасностями, как неразбириха уличных пробок, непроходимость двойных парковок, необъятные, закрывающие обзор грузовые фургоны, и водители из соседнего штата Нью-Джерси. При этом таксисты не могут позволить себе даже психотерапию взрывов водительской ярости - потому что их жизнь и заработки напрямую зависят от самоконтроля».

Так пишет в книге «Такси! История нью-йоркских водителей» Грэм Рассел Гао Ходжес - в прошлом таксист, а ныне профессор двух университетов. Вот что добавляет к этому рецензент книги - журналист из «Нью-Йорк Таймс» Питер Хэммил:

«Таксисты ежедневно сталкиваются и с массой других опасностей: с пьяными пассажирами; с искусными неплательщиками; с налетчиками; с психами; с болельщиками за команду «Никс», садящимися в такси в состоянии библейского отчаяния после очередного матча; с командировочными, уверенными, что каждый таксист в Нью-Йорке - сутенер на колесах. Я уж не говорю о пассажирах, которые всю дорогу громко говорят по мобильным телефонам или слушают «рэп» без наушников.

Каждый таксист надеется на приличные чаевые, каждый надеется на то, что следующему пассажиру не нужно ехать из Мидтауна в дальние районы Бруклина и Квинса, а по ночам каждый надеется остаться в живых до следующего пассажира, помахавшего рукой из-под уличного фонаря. Но судя по книге Ходжеса, главным испытанием водителей такси, с началом их истории в 1907 году и до нынешнего дня, является одиночество. Если бы Ходжес уже не выбрал название для книги, ее можно было бы назвать «Сто лет одиночества».

Грэм Ходжес описывает способы борьбы с одиночеством, принятые среди таксистов предыдущих поколений - в 40-50-60-х годах:

«В моей молодости у большинства водителей стратегией борьбы с одиночеством была поверхностная интимность в общении с пассажирами. Это была эра, когда нью-йоркские таксисты (обычно евреи, ирландцы и итальянцы) были комиками и философами. Они вырабатывали в себе наблюдательность и навыки рассказчика, они накапливали арсенал путевых историй о Нью-Йорке и его жителях, а также довольно разнообразный набор идей и шуток на темы политики, спорта и женщин. Создав этот еще никем не названный актерский жанр, таксисты убивали сразу двух зайцев: достигали человеческих контактов и щедрых чаевых. Среди них были мудрецы, талантливые комические актеры и ужасные зануды. Но однажды утром, году в 72-м, я заметил, что все они исчезли».

Писатель и сценарист Эдвард Адлер, тоже бывший таксист, описавший свой опыт в романе «Записки с темной улицы», так объясняет смену личности нью-йоркского таксиста в 70-х годах:

«В нашей юности люди водили такси в основном для того, чтобы их дети имели возможность получить образование и НЕ водить такси. И когда их дети закончили университеты, они свернули дела».

Впрочем, люди выбирали карьеру таксистов по разным причинам, и причины часто определялись временем. Во время «сухого закона» вождение такси давало, как говорили, «быстрый доллар» - за доставку пассажиров (а иногда и груза) в подпольные питейные заведения «speakeasy». В годы Депрессии - это была временная замена стабильной службы. Во время Второй мировой войны такси в Нью-Йорке по необходимости водили женщины.

С концом кризиса одни люди бросали работу водителей, другие - застревали там на всю жизнь по инертности, а третьи успевали эту работу полюбить. Во-первых, она давала независимость, столь дорогую сердцу американца. Во-вторых, разнообразие - каждая смена была не похожа на предыдущую: впечатления менялись, такси заносило в разные части города, в него садились разные люди (один водитель всю жизнь вспоминал, как к нему в такси среди ночи сел английский актер Ричард Бартон с антикварным стулом).

Так или иначе, с начала 70-х годов тип нью-йоркских таксистов изменился, и изменил его Нью-Йорк:

«За век существования своей профессии таксист сделался популярной фигурой в массовой культуре. Но и она заметно менялась: от Дика Пауэлла, поющего оперные арии своим пассажирам в фильме 1935 года «Бродвейский гондольер», до зловещей фигуры героя Роберта Де Ниро в фильме Скорсезе 1976 года «Таксист» - и до трагикомического иммигранта из Восточной Германии (без языка и без водительских прав) в фильме Джармуша «Ночь в городе». В 70-х годах Нью-Йорк был для таксистов ночным кошмаром. Число ограблений водителей такси выросло с 400 в 1963 году до 3000 в 1979. Такси часто водили переодетые полицейские. Напуганные таксисты не брали пассажиров афроамериканцев, и в машинах появилось пуленепробиваемое стекло между водителем и пассажиром, навсегда нарушившее интимность их отношений. Только в 90-х годах мэр Джулиани радикальными мерами снизил преступность в Нью-Йорке. Но старые водители к тому времени уже ушли из профессии».

И их сменило новое поколение таксистов: индусы, пакистанцы, русские, гаитяне, африканцы. К 2004 году 90 процентов такси в Нью-Йорке принадлежало иммигрантам. «Самое красноречивое из всех нью-йоркских меньшинств, - пишет рецензент Пит Хэмил, - превратилось в почти немое меньшинство. Времена философии и шуток кончились. Осталась только надежда на чаевые».

Александр Генис

Мария Ефремова

Нью-Йорк