ГЕОРГИЙ МАСЛОВ[290]

Имя Георгия Владимировича Маслова мало кому известно; оно и останется в тени, потому что Георгий Маслов умер в 1920 году на больничной койке, в Красноярске, не достигши и двадцати пяти лет. Умирал он тяжело, сыпным тифом, но перед смертью еще выправлял свою поэму «Аврора»[291].

Я помню Маслова по Пушкинскому семинарию Петербургского университета. [Его изучение Пушкина сказалось в ряде интересных докладов в Пушкинском семинарии. Один из них напечатан в издании Академии наук "Пушкин и его современники"[292].] Здесь он сразу и безмерно полюбил Пушкина, и хотя занимался по преимуществу изучением пушкинского стиха, но, казалось, и жил только Пушкиным, и недалек был от чувственного обмана: увидеть на площади или у набережной его самого. Дельвиг и Баратынский тоже стали для него ощутимы до физического чувства их стихов. Маслов жил почти реально в Петербурге 20-х годов. Он был провинциалом, но вне Петербурга он немыслим, он настоящий петербургский поэт. Вскоре мы услышали его собственные, не всегда ровные, но уже строгие стихи. Стихи его стали появляться в печати (журнал «Богема», сборник «Арион», хрестоматия З. Гиппиус "88 стихотворений" и др.)[293].

* В годы революции Маслов очутился в Сибири. В тяжелые дни походной жизни он, должно быть, утешал себя воспоминанием о житье Дениса Давыдова и славил

Солдатский отдых краткий,
Солдатскую любовь[294].

Возврат к Пушкину был в нем и органичен и сознателен. В одном послании он говорит:

<…> я не верю нашей критике
И модных не терплю стихов,
Люблю старинные пиитики,
Где царство нимф и пастухов.

Этот возврат к стилю Пушкина, Баратынского, Дельвига заметною струею проявился тогда в литературе (Б. Садовской, Ю. Верховский)[295]. Он был плодотворен; стилизация была повторением или отблеском старого на новом фоне — пушкинский стих на фоне символистов приобретал новые, неведомые раньше, тона[296]. Словесная ясность пушкинского стиха-плана, стиха-программы на фоне насыщенного, обремененного нового стиха получала значение сложной простоты.

В последний год, однако, и у Маслова послышались другие звуки; уже после его смерти мы прочитали его последние опыты, в которых ломался прежний цельный и стройный стих, которые означали болезненное рождение нового[297].

Но предлежащая его поэма, написанная весной 1919 года, еще строга и сдержанна, как его более ранние стихи. Отчетливая (до линий историко-литературного реферата) композиция; традиционные, богатые архаическим весом эпитеты; сжатость поэтических формул и переходов; тонкая эротика, воскрешающая полухолодную эротику Баратынского, — черты эти довольно точно возобновляют красивую традицию.

Поэма Маслова не только литературна, она историко-литературна, и потому нуждается в комментарии.

Героиня характерна для холодного и страстного света 20- 40-х годов. Аврора Карловна Шернваль — знаменитая красавица той поры [Род. в 1813 г., умерла в 1902 г.[298]]. Самое имя ее было благодарным материалом для поэтов. И она, и старшая ее сестра Эмилия Карловна Мусина-Пушкина воспеты неоднократно.

О сестре Авроры писал Лермонтов:

Графиня Эмилия
Белее чем лилия.

Рядом с "белой лилией" казалась строгой смуглая "северная Аврора".

В 1824 году писал Авроре Баратынский, встретившийся с нею в Финляндии:

Выдь, дохни нам упоеньем,
Соименница зари;
Всех румяным появленьем
Оживи и озари!
Пылкий юноша не сводит
Взоров с милой и порой
Мыслит с тихою тоской:
"Для кого она выводит
Солнце счастья за собой?"[299]

Но Аврора не выводила за собой солнца счастья. Рок, который явно для всех тяготел над нею, заставил призадуматься суеверных. Первый ее жених умер. Аврора уехала к сестре Эмилии в Москву. Спустя несколько лет был назначен ее брак с полковником Мухановым, но снова жених умер до свадьбы. [Друг Баратынского, Путяты и др.; его статья о мадам де Сталь вызвала известный ответ Пушкина[300].]

В 1836 году она вышла замуж за богача, мецената и чудака, графа П. Н. Демидова-Сан-Донато[301]. Через четыре года Аврора овдовела. Второй ее брак, с блестящим офицером Андреем Николаевичем Карамзиным, сыном писателя, обещал Авроре счастье, которого она до сих пор тщетно домогалась. Родные с обеих сторон долго противились браку, но "любовь восторжествовала над сопротивною силою", как писал кн. Вяземский. Аврора, однако, была недолго счастлива.

В 1854 году Андрей Карамзин был убит в Дунайской армии, сорока лет от роду. Смерть его многих потрясла. Стареющий Тютчев писал с ужасом: "Можно себе представить, что этот несчастный Андрей Карамзин должен был испытать <…> Вероятно, в эту решительную минуту, на незнакомой земле, среди отвратительной толпы, готовой его изрубить, в его памяти пронеслась, как молния, вся та жизнь, которую он терял: жена, сестры, вся эта жизнь, такая приятная, богатая, полная ласки"[302].

Тютчев назвал эту смерть "недостойной жестокостью" и в письмах оставил образ Авроры, спокойной, окаменевшей в виду мертвого мужа[303].

Поэма Маслова — опыт стихового портрета Авроры. Сам же Маслов погиб, тоже "на незнакомой земле", и жизнь, которую он терял, была точно так же богата.

Оживят ли его стихи эту старинную жизнь? Дадут ли они его собственный образ, образ поэта, любящего умершие формы? Ведь линия красивой традиции, которую оживляет Маслов, — сама умерла в наши дни.

Во всяком случае у стихов есть то преимущество перед людьми, что они оживают, — и не однажды.

Примечания:

2

Ю. Н. Тынянов. Автобиография. В кн.: Юрий Тынянов. Писатель и ученый Воспоминания. Размышления. Встречи. М., 1966, стр. 19.

3

Контекст. 1974. Литературно-теоретические исследования. М., 1975, стр. 78.

29

В первой публикации статьи далее следовало: "Слова в поэзии организуется преимущественно по знаку звучания, в прозе — преимущественно по знаку семантики".

30

Из стихотворения Лермонтова «Атаман» (1831).

290

ГЕОРГИЙ МАСЛОВ

Впервые — в виде вступительной статьи в кн.: Георгий Маслов. Аврора. Поэма. Пб., "Картонный домик", 1922, стр. 7-11. Печатается по тексту книги.

Сохранилась запись, сделанная Ю. Г. Оксманом в 1960-х годах со слов Н. Я. Шестакова (знавшего Г. В. Маслова по Симбирску 1916–1917 гг. и по Омску последующих лет), о том, что автограф «Авроры» погиб у А. И. Бенедиктова, а машинописный текст с авторской правкой был отдан Бенедиктовым Тынянову (архив Ю. Г. Оксмана). Таким образом, есть основания предполагать, что издание поэмы осуществлялось по тексту, имевшемуся у Тынянова, возможно по его же инициативе.

Сообщение о подготовке издания см.: "Вестник литературы", 1921, № 9 (33), стр. 20, о выходе из печати — "Литературные записки", 1922, № 1, 25 мая, стр. 21. Рецензией Н. О. Лернера ("Книга и революция", 1922, № 7) с резкой оценкой поэмы и вступительной статьи была, по-видимому, отчасти вызвана статья Тынянова "Мнимый Пушкин", направленная против пушкиноведческих разысканий Лернера (см. в наст. изд.).

291

Биографические и библиографические сведения о Маслове см. в статье его товарища по Пушкинскому семинарию Н. В. Яковлева "Рано погибший поэт" ("Вестник литературы, 1920, № 7), в рецензии на «Аврору» П. Комарова ("Сибирские огни", 1922, № 5). См. также прим. 2, 3. По сведениям вдовы поэта Е. М. Тагер-Масловой (1895–1964), он скончался в Красноярске от тифа 5(18) марта 1920 г. Ср.: Вс. Иванов. Собр. соч., т. 1. М., 1958, стр. 44–45.

Об истории создания «Авроры» и о месте ее среди последних замыслов поэта рассказано Тагер-Масловой в биографической справке о Маслове, написанной, по письменному свидетельству современника (ЦГАЛИ, архив Ю. Г. Оксмана, ф. 2567), по его "настоятельной просьбе" для задуманной им статьи об авторе «Авроры», "не то в конце 1945, не то в начале 1946 г.": "Стихи и статьи на литературные темы (некролог Евгения Державина, статья о частушках, записанных на Волге, лирические «миниатюры» в прозе) — он помещал в сибирских газетах (омская "Заря") и журналах. Мне было доставлено начало романа "Ангел без лица", черновые наброски. Героем этого романа, судя по началу, должен был быть Влад. Вас. Гиппиус, героиня восходит частью к облику одной из его учениц, частью — к памяти девушки, родственницы, которою Ю. увлекался в отрочестве в Крыму. О замысле этого романа Ю. мне говорил, но бегло, неясно. Гораздо яснее и четче был ему замысел романа «Аврора», который он предлагал мне писать вместе, вдвоем. Этот замысел несостоявшегося романа он вложил в поэму «Аврора», которую Вы знаете. Но в поэму вошло только поэтическое восприятие биографии А. К. Демидовой-Шернваль, а роман, по его мысли, должен был развертываться на широком общественно-историческом фоне — взаимоотношений России с новоприсоединенной Финляндией. Не скрою от Вас, что мне очень хотелось бы вернуться к этой нашей юной теме и сделать ее с надлежащим историческим размахом, так, как нам с ним грезилось в те полные надежд и замыслов светлые годы… Идея романа его, но "первичная находка" моя: упиваясь Саитовскими примечаниями к "Остафьевскому архиву", я заинтересовалась личностью фатальной Авроры и заинтересовала ею и Юру. В письмах, которые в 20-м году я получила из Сибири, было много стихов — его и друзей о нем. Один из этих друзей писал: "Наивным и жестоким бредням Твой стих чеканный посвящен; Ты полюбил ее последним, — Ты, как и первый, обречен!.."

В 1923 г. Тагер-Маслова опубликовала следующее извещение: "В ближайшем будущем я приступаю к изданию литературного наследства моего мужа Георгия Владимировича Маслова (лирический поэт, хорошо известный читательским кругам Сибири, автор поэмы «Аврора» и мн. др.). I том, подготовляемый мною к печати, включает лирику, поэму и пьесы; он выйдет в г. Архангельске осенью текущего года". Тагер-Маслова просила "всех, кто хранит у себя какие-либо материалы, касающиеся литературной деятельности моего мужа, — предоставить их мне для ознакомления в интересах полноты издания" ("Печать и революция", 1923, № 5, стр. 331; "Книга и революция", 1923, № 3, стр. 103). Издание сочинений Маслова не было осуществлено. Небольшая часть архива поэта, в том числе копии его стихотворений, заверенные Тагер-Масловой, хранилась у С. И. Бернштейна и находится сейчас в архиве А. Ивича.

292

Г. Маслов. Новое о стихотворении Пушкина "Послушай, дедушка, мне каждый раз…" — "Пушкин и его современники", вып. XXVIII. Пг., 1917. Наблюдения, изложенные в этой статье, вошли в научный оборот — см., напр., ЭП, стр. 417; Б. Томашевский. О стихе. Л., 1929, стр. 159, 242. О других работах много обещавшего исследователя см.: «Пушкинист», II. Пг., 1916, стр. 288–289, 291; «Пушкинист», III. Пг., 1918, стр. IX; "Пушкинский сборник памяти проф. С. А. Венгерова". М.-Пг., 1922, стр. VIII–IX, XX–XXI. Из них опубликована только одна — "Послание Лермонтова к Пушкину в 1830 году" (см. "Пушкин в мировой литературе". Л., 1926); ср.: А. В. Федоров. Лермонтов и литература его времени. Л., 1967, стр. 113–114. Дополнительные данные об историко-литературных занятиях Маслова дают протоколы заседаний Пушкинского семинария (ИРЛИ, ф. С. А. Венгерова). 26 ноября 1915 г. он сделал доклад "Пушкин и Энгельгардт". Судя по протоколам, представление Маслова о директоре Царскосельского лицея было близко тыняновскому (впоследствии отразившемуся в романе "Пушкин"), а может быть, в какой-то мере и повлияло на него. На заседании 26 февраля 1915 г. состоялось выступление Маслова памяти акад. Ф. Е. Корша, причем одно его замечание вызвало несогласие С. А. Венгерова (высказанное на следующем заседании, 5 марта) — расхождение, весьма показательное для развития взаимоотношений руководителя семинария и учеников с их острым интересом к поэтике. Маслов говорил о «Памятнике», "в котором силами пушкиноведения стерта черта, до того времени уничтожавшая строчку Пушкина "Что звуки новые для песен я обрел". С. А. находит, что товарищ Маслов, придавая слишком большое значение этому обстоятельству, тем самым умаляет значение Пушкина. <…> И это наводит С. А. на мысль, что многие из студенческой молодежи стоят на ложном пути, увлекаясь формой художественного произведения". Среди своих студентов Венгеров, помимо Маслова, имел в виду прежде всего М. И. Лопатто, чей доклад о пушкинской прозе 12 февраля 1915 г. был, по-видимому, первым «формалистическим» выступлением в семинарии. (Еще одно свидетельство того же рода: "Когда-то С. Венгеров по поводу одного очень точного формального доклада в Пушкинском обществе сказал: "Нельзя говорить о сахаре и не сказать, что он сладкий"". А. Слонимский. По поводу "кризиса критики". — "Книга и революция", 1922, № 4, стр. 17). Ср. в предисловии Венгерова ко II вып. сб. «Пушкинист» — Пг., 1916.

Этот эпизод интересно сопоставить с другим, в котором сказалась еще одна характерная черта формирующегося научного сознания учеников Венгерова их приверженность изучению именно новой русской литературы (позднее, как известно, Тынянов и его единомышленники с принципиальной решительностью включали в сферу научного рассмотрения и литературу новейшую, текущую). "С осени 1914 г. приступил к чтению лекций и к ведению семинария по древней русской литературе в Петербургском университете акад. В. Н. Перетц, переехавший в Петербург из Киева после избрания академиком. (Большой соблазн объединиться вокруг Перетца.) Вся наша группа пушкинистов присутствовала на вступительной лекции В. Н., но его грубые нападки на изучение русской литературы XIX века вообще и на пушкиноведение в частности оттолкнули меня и моих ближайших друзей (Тынянов, Маслов, Комарович) от приобщения к этому кладезю филологической науки. Мы предпочитали его книгу а тому, что он читал" (ЦГАЛИ, ф. 2567, воспоминания фондообразователя).

а Имеется в виду кн.: Проф. В. Н. Перетц. Из лекций по методологии истории русской литературы. История изучений. Методы. Источники. Корректурное издание на правах рукописи. Киев, 1914.

Маслов поступил в университет на год позже Тынянова, в 1913 г. "Дружба со мною, — вспоминал Оксман, — «перевела» Ю. Н. и в круг моих друзей молодых пушкинистов. Это были С. М. Бонди, Г. В. Маслов, В. Л. Комарович, Н. В. Яковлев, М. К. Азадовский, П. Д. Драганов, В. П. Красногорский, Г. Д. Ходжаев, Д. П. Якубович и др.". Маслов, принадлежавший к числу ведущих участников семинария, входил в комитет Историко-литературного кружка им. Пушкина (образован в конце 1915 г.), а затем в правление Историко-литературного общества им. Пушкина (создано в январе 1918 г.). В воспоминаниях Н. В. Яковлева говорится: "У кого возникла мысль об организации студенческого Пушкинского общества? Скорей всего, это произошло в живых разговорах среди таких активистов, как С. Бонди, Ю. Оксман, Г. Маслов, а также П. Будков, Г. Ходжаев. Я подготовил проект устава и, после товарищеского обсуждения и утверждения, проводил его в нашем ректорате, в котором было двое историков (ректор Д. Д. Гримм и проректор С. А. Жебелев). Тынянов всему этому сочувствовал, но он вообще не был организационно-суетливым человеком. При выборах правления Общества, в составе пяти человек, <…> в правление вошли два художественно одаренных человека, Маслов и Тынянов. Примкнула еще бестужевка Елена Тагер, жена Маслова, в роли гостеприимной хозяйки".

293

«Богема», 1915, № 4 (одно стихотворение Маслова); «Арион». Сб. стихов, I. Пб., Сиринга, 1918 (семь стихотворений); "Восемьдесят восемь современных стихотворений, избранных 3. Н. Гиппиус". Пг., «Огни», 1917 (три стихотворения). Кроме этих изданий следует назвать "Елань. Сборник первый, весенний, чуть эротический" (Томск, май 1919), где помещены комедия «Дон-Жуан» и одно стихотворение Маслова. Первая публикация «Авроры» "Заря", 1919, № 112. Три стихотворения Маслова были опубликованы Ю. Г. Оксманом в 1921 г. в одесском альманахе «Посев»; см. еще: "Сибирские огни", 1923, № 5–6; известен и еще ряд публикаций Маслова в сибирских и дальневосточных изданиях. См. о нем также: В. Зазубрин. Сибирская литература 1917–1926 гг. — В сб.: Художественная литература в Сибири. 1917–1927 гг. Новосибирск, 1927, стр. 12; В. Трушкин. Литературная Сибирь первых лет революции. Иркутск, 1967, стр. 94–97. Сообщение о чтении стихов Маслова в устном альманахе Дома литераторов — "Дела и дни", 1920, кн. 1, стр. 540.

294

Из стихотворения Маслова.

295

Представление о месте Б. А. Садовского и Ю. Н. Верховского в поэзии 1910-х годов могут дать, в частности, оценки А. А. Блока (его противопоставление «пушкиньянца» Верховского — символизму в письме В. Э. Мейерхольду от 15 января 1915 г. — "Литературная газета", 14 марта 1973 г.; ср. его очень сочувственный отзыв о книге Садовского "Русская Камена" в письме к автору от 6 декабря 1910 г. — А. Блок. Собр. соч., т. 8. М.-Л., 1963, стр. 321–323) и H. С. Гумилева ("Письма о русской поэзии". Пг., «Мысль», 1923, стр. 35, 65–66, 100–102). См.: Ю. Гельперин. О «неоклассицизме» в русской поэзии начала XX века. — В сб.: Материалы XXVI научной студенческой конференции. Тарту, 1971. Ср. также дневниковую запись А. М. Ремизова от 19 ноября 1956 г. (Н. Кодрянская. Алексей Ремизов. Париж, 1959, стр. 302). В отличие от выраженного в рецензии на «Аврору» сочувственного отношения к поэзии Маслова, Садовского и Верховского, Тынянов в «Промежутке» критически анализировал "отход на пласт литературной культуры" Ходасевича (ср. замечания о Ходасевиче, Кузмине и Сологубе в рецензии на альманах «Петроград» — см. в наст. изд.). Связанный с Масловым В. П. Красногорский, деятельный участник Венгеровского семинария, поэт, издатель томского альманаха «Елань» (см. прим. 3), именовал себя "небывалым явлением: пушкинистом-футуристом" ("Камены". Сборник историко-литературного кружка при Гос. институте народного образования в Чите, I. Весенний семестр, 1922, стр. 31).

296

Ср. замечание о Пушкине и символистах в "Литературном факте" (стр. 259 наст. изд.).

297

Имеется в виду, по-видимому, прежде всего цикл стихотворений "Путь во мраке (Дорога Омск — Красноярск. Январь-февраль 1920 года)". В машинописном экземпляре с дарственной надписью Тагер-Масловой Оксману имеется пояснительная запись вдовы поэта о том, что эти стихи были доставлены ей после смерти мужа из Сибири в Симбирск весной 1920 г. в черновых набросках, в 1921 г. в Петрограде сверены с беловым авторизованным экземпляром, хранившимся у В. М. Кремковой. Впоследствии рукопись, принадлежавшая Тагер, погибла, и стихи были восстановлены ею по памяти — сначала в 1945 г., а затем в 1961 г. В 1919 г. Масловым была написана в Омске поэма «Изгнание», в одном из фрагментов которой нашла отражение работа автора над поэмой «Аврора» (ЦГАЛИ, ф. 2567).

298

По другим данным, А. К. Шернваль родилась в 1808 г. См.: А. А. Сиверс. Генеалогические разведки, вып. 1. СПб., 1913, стр. 147.

299

"Авроре Ш…", в современных изданиях датируется концом 1824 началом 1825 г., или 1825 г.

300

А. А. Муханов (1800–1834) — адъютант финляндского генерал-губернатора, в начале 30-х годов — полковник и камергер при московском Главном архиве министерства иностранных дел, литератор, адресат послания Баратынского "Запрос Муханову", в котором идет речь о А. К. Шернваль. В 1825 г. выступил в "Сыне отечества" (№ 10) со статьей "Отрывки г-жи Сталь о Финляндии с замечаниями", вызвав ответ Пушкина "О г-же Сталь и о г. М-ве" — первую его журнальную статью ("Московский телеграф", 1825, № 12). Н. В. Путята (1802–1877) — литератор, друг Баратынского.

301

Ошибка (указано в рецензии Лернера). Титул князя Сан-Донато носил сын Павла Николаевича Демидова (1798–1840) Павел Павлович.

302

Из письма к Э. Ф. Тютчевой от 9 июня 1854 г. — "Старина и новизна", кн. 19, 1915, стр. 205–206. См. в другом переводе в кн.: Ф. И. Тютчев. Стихотворения. Письма. М., 1957, стр. 401–402.

303

Неточный пересказ письма к Э. Ф. Тютчевой от 19 июня 1854 г. "Старина и новизна", кн. 19, 1915, стр. 208.