АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА

(ПРИНЦЕССА АЛИСА ГЕССЕН-ДАРМШТАДСКАЯ)

Мученическая кончина последней русской императрицы, её достоинство и сила духа перед лицом смерти, её преданность мужу, её спокойное приятие трагического жребия сделали Александру Федоровну в глазах потомков едва ли не героиней, святой, безвинно пострадавшей от рук убийц. Однако история медленно, но верно расставляет в житии сильных мира сего все по своим местам. Как ни импонируют кротость и смирение царицы в тягостные часы испытаний, как ни восхищают её слова, сказанные в заточении: «Нельзя вырвать любовь из моего сердца к России, несмотря на чёрную неблагодарность к государю, которая разрывает моё сердце» — нельзя не вспомнить, что Александра Федоровна была не только по судьбе последней русской императрицей, но и «по призванию», по той роли, которую она сыграла в разрушении великой государственности.

Молодая принцесса Алиса Гессенская, потеряв восьми лет от роду свою мать, воспитывалась у бабушки, королевы Виктории, в Англии. В 1886 году она приехала в гости к своей сестре, великой княгине Елизавете Федоровне, супруге великого князя Сергея Александровича. Тогда она и познакомилась с наследником, Николаем Александровичем. Молодые люди, состоящие к тому же в довольно близком родстве (по отцу принцессы они — троюродные брат и сестра), сразу прониклись взаимной симпатией. В России молодая экзальтированная девушка впервые знакомится с православной службой. После скромного протестантского богослужения торжественность и великолепие русского обряда произвели на неё чарующее впечатление.

Детский наивный флирт наследника престола и принцессы Алисы в следующий приезд девушки в Россию через три года стал приобретать уже серьёзный характер сильного чувства. Однако приезжая принцесса не пришлась по душе родителям цесаревича: императрица Мария Федоровна, как истинная датчанка, ненавидела немцев и была против брака с дочерью Людвига Гессен-Дармштадтского. Сама же Алиса имела основания полагать, что начавшийся роман с наследником русского престола может иметь благоприятные для неё последствия. Вернувшись в Англию, принцесса принимается изучать русский язык, знакомится с русской литературой и даже ведёт продолжительные беседы со священником русской посольской церкви в Лондоне. Горячо любящая её королева Виктория, конечно, хочет помочь внучке и обращается с письмом к великой княгине Елизавете Федоровне. Бабушка просит подробнее разузнать о намерениях русского императорского дома, чтобы решить вопрос о том, стоит ли подвергать Алису конфирмации по правилам англиканской церкви, потому что по традиции члены царской фамилии в России имели право сочетаться браком только с женщинами православного вероисповедания.

Прошло ещё четыре года, и слепой случай помог решить судьбы двух влюблённых. Словно злой рок, витавший над Россией, соединил, к несчастью, молодых людей царской крови. Поистине этот союз оказался трагическим для отечества. Но кто об этом тогда думал…

В 1893 году Александр III серьёзно заболел. Тут и встал опасный для престолонаследия вопрос — будущий государь не женат. Николай Александрович же категорически заявил, что он выберет себе невесту только по любви, а не по династическим соображениям. При посредничестве великого князя Михаила Николаевича согласие императора на брак сына с принцессой Алисой было получено. Однако Мария Федоровна плохо скрывала недовольство по поводу неудачного, на её взгляд, выбора наследника. То обстоятельство, что принцесса Гессенская вступила в русскую императорскую семью в скорбные дни страданий умиравшего Александра III, вероятно, ещё больше настроило Марию Федоровну против новой государыни.

Обычно жены русских наследников престола долгое время находились на вторых ролях. Таким образом, они успевали тщательно изучить нравы общества, которым им придётся управлять, успевали сориентироваться в своих симпатиях и антипатиях, а главное, успевали приобрести необходимых друзей и помощников. Александре Федоровне в этом смысле не повезло. Она взошла на престол, что называется, попав с корабля на бал: не понимая чужой ей жизни, не умея разобраться в сложных интригах императорского двора. По правде говоря, и сама её внутренняя природа не была приспособлена для суетного царского ремесла.

До болезненности замкнутая, Александра Федоровна словно являла собой противоположный образец приветливой вдовствующей императрицы — наша героиня напротив производила впечатление надменной, холодной немки, с пренебрежением относящейся к своим подданным. Смущение, неизменно охватывающее царицу при общении с незнакомыми людьми, препятствовало установлению простых, непринуждённых отношений с представителями высшего света, которые ей были жизненно необходимы. Александра Федоровна совершенно не умела покорять сердца своих подданных, даже те, кто были готовы преклоняться перед членами императорской семьи, не получали пищи для этого. Так, например, в женских институтах, Александра Федоровна не могла выдавить из себя ни одного приветливого слова. Это тем более бросалось в глаза, так как бывшая императрица Мария Федоровна умела вызвать в институтках непринуждённое к себе отношение, переходящее в восторженную любовь к носителям царской власти.

Последствия взаимной, с годами все возраставшей между обществом и царицей отчуждённости, принимавшей подчас характер антипатии, были весьма разнообразны и даже трагичны. Роковую роль в этом сыграло чрезмерное самолюбие Александры Федоровны.

Вмешательство царицы в дела государственного правления проявилось далеко не сразу после её свадьбы. Александру Федоровну вполне устраивала традиционная роль хранительницы домашнего очага, роль женщины возле мужчины, занятого трудным, серьёзным делом. Николай II, человек по натуре домашний, для которого власть представлялась скорее обузой, чем способом самореализации, радовался любой возможности забыть в семейной обстановке о своих государственных заботах и с удовольствием предавался тем мелким домашним интересам, к которым вообще питал природную склонность. Возможно, не будь эта чета так высоко вознесена судьбою над простыми смертными, она бы спокойно и благостно дожила бы до своего смертного часа, воспитав прекрасных детей и почив в бозе в окружении многочисленных внуков. Но миссия монархов слишком беспокойна, жребий слишком тяжёл, чтобы позволить укрыться за стенами собственного благополучия.

Тревога и смятение охватили царствующую чету ещё тогда, когда императрица с какой-то роковой последовательностью начала рожать девочек. Против этого наваждения нельзя было ничего сделать, но Александра Федоровна, усвоившая с молоком матери своё предназначение королевы-женщины, восприняла отсутствие наследника как своего рода кару небесную. На этой почве у неё, особы крайне впечатлительной и нервной, развился патологический мистицизм. Постепенно весь ритм дворца подчинился метаниям несчастной женщины. Теперь любой шаг самого Николая Александровича сверялся с тем или иным небесным знамением, причём государственная политика незаметно переплелась с деторождением. Влияние царицы на мужа усиливалось и тем значительнее оно становилось, чем дальше отодвигался срок появления наследника. Ко двору был приглашён французский шарлатан Филипп, который сумел убедить Александру Федоровну в том, что он в состоянии обеспечить ей, путём внушения, мужское потомство, и она вообразила себя беременной и чувствовала все физические симптомы этого состояния. Лишь после нескольких месяцев так называемой ложной беременности, весьма редко наблюдаемой, государыня согласилась на освидетельствование врачом, который и установил истину. Но самое главное несчастье было не в ложной беременности и не в истерической природе Александры Федоровны, а в том, что шарлатан получил через царицу возможность влиять на государственные дела. Один из ближайших помощников Николая II записал в 1902 году в своём дневнике: «Филипп внушает государю, что ему не нужно иных советчиков, кроме представителей высших духовных, небесных сил, с коими он, Филипп, ставит его в сношение. Отсюда нетерпимость какого-либо противоречия и полный абсолютизм, выражающийся подчас абсурдом. Если на докладе министр отстаивает своё мнение и не соглашается с мнением государя, то через несколько дней получает записку с категорическим приказанием исполнить то, что ему было сказано».

Филиппа всё-таки удалось выдворить из дворца, ибо Департамент полиции через своего агента в Париже разыскал неоспоримые свидетельства жульничества французского подданного. А вскоре последовало и долгожданное чудо — на свет появился наследник Алексей. Однако рождение сына не принесло умиротворения в царскую семью. Ребёнок страдал ужасной наследственной болезнью — гемофилией, при которой стенки кровеносных сосудов лопаются от слабости и приводят к трудноостановимому кровотечению. Приблизительно ко времени появления первых приступов этого недуга судьба, к великому несчастью России, привела в Петербург Григория Распутина.

Об этом крупнейшем авантюристе XX века написаны тысячи страниц, поэтому трудно что-либо прибавить к многотомным исследованиям в маленьком очерке. Скажем только: безусловно, обладавший секретами нетрадиционных методов лечения, будучи незаурядной личностью, Распутин смог внушить государыне мысль, что он, Богом посланный семье человек, имеющий специальную миссию — спасти и сохранить наследника русского престола. А ввела старца во дворец подруга Александры Федоровны — Анна Вырубова. Эта серая, ничем не примечательная женщина имела такое огромное влияние на царицу, что о ней стоит сказать особо.

Она была дочерью выдающегося музыканта Александра Сергеевича Танеева, умного и ловкого человека, занимавшего при дворе должность главного управляющего канцелярией его величества. Он-то и рекомендовал Анну царице в качестве партнёрши для игры на рояле в четыре руки. Сообразив, что пленить императрицу можно отнюдь не раболепством и не безукоризненным исполнением придворного этикета, девица Танеева прикинулась необычайной простушкой до такой степени, что первоначально была признана непригодной для несения придворной службы. Зато это побудило царицу усиленно содействовать её свадьбе с морским офицером Вырубовым. Но брак Анны оказался весьма неудачным, и Александра Федоровна, как женщина чрезвычайно порядочная, считала себя до некоторой степени виновной. Ввиду этого Вырубову часто приглашали ко двору, и императрица старалась её утешить. Видно, ничто так не укрепляет женскую дружбу, как доверительное сострадание в амурных делах.

Вскоре Александра Федоровна уже называла Вырубову своим «личным другом», особо подчёркивая, что последняя не имеет при дворе официального положения, а значит, якобы её верность и преданность царской семье совершенно бескорыстны. Императрица была далека от мысли, что положение друга царицы более завидно, чем положение лица, принадлежащего по должности к её окружению.

Вообще трудно в полной мере оценить ту огромную роль, которую сыграла А. Вырубова в последний период царствования Николая II. Без её деятельного участия Распутин, невзирая на всю мощь своей личности, достичь ничего бы не смог, так как непосредственные сношения пресловутого старца с царицей были чрезвычайно редки. По-видимому, он и не стремился видеться с ней часто, понимая, что это может лишь ослабить его авторитет. Наоборот, Вырубова была ежедневно вхожа в покои царицы, не расставалась с ней на выездах. Попав всецело под влияние Распутина, Анна стала наилучшим проводником идей старца в императорском дворце. В сущности, в той потрясающей драме, которую пережила страна за два года до крушения монархии, роли Распутина и Вырубовой настолько тесно переплелись, что выяснить степень значения каждого из них в отдельности нет никакой возможности.

Последние годы царствования Александры Федоровны полны горечи и отчаяния. Общественность поначалу прозрачно намекала на прогерманские интересы императрицы, а вскоре открыто стала поносить «ненавистную немку». Между тем Александра Федоровна искренне старалась помочь мужу, искренне была предана стране, ставшей для неё единственным домом, домом самых близких её людей. Она оказалась образцовой матерью и воспитала четверых дочерей в скромности и порядочности. Девочки, несмотря на высокое происхождение, отличались трудолюбием, многими умениями, не знали роскоши и даже ассистировали при операциях в военных госпиталях. Это, как ни странно, тоже ставилось в вину императрице, дескать, слишком много она позволяет своим барышням.

Отречение Николая II от престола привело царскую семью в Тобольск, где она вместе с остатками былой челяди проживала под домашним арестом. Своим самоотверженным поступком бывший царь хотел только одного — спасти горячо любимую жену и детей. Однако чуда не произошло, жизнь оказалась страшнее: в июле 1918 года супружеская чета спустилась в подвал Ипатьевского особняка. Николай нёс больного сына на руках… Следом, тяжело ступая и высоко подняв голову, следовала Александра Федоровна… Расстрел в Екатеринбурге положил конец 300-летнему правлению дома Романовых в России.