ЛЕНИ РИФЕНШТАЛЬ

После окончания Второй мировой войны многие, сотрудничавшие с нацистами, были помилованы и прощены — режиссёр первого художественного фильма, прославлявшего фашизм; человек, снявший документальную картину о бомбёжке Варшавы; антисемит, печально известный картиной «Еврей Зюсс». Все они успешно работали в послевоенной Германии, спокойно дожили в своём уютном мирке и умерли в кругу обожавших их родственников. И лишь Лени Рифеншталь, работавшая на фашистский режим каких-то восемь лет из почти семидесятилетней своей деятельности, навсегда осталась обвиняемой, одиозной, спорной фигурой, которой ничего не простилось.

Аргумент прост: в глазах её защитников её талант искупал вину — Лени выпали дурные карты, но она смогла достойно сыграть; в глазах её противников именно Рифеншталь несёт ответственность — получив от природы необыкновенный талант, она использовала его на службе дьяволу.

А может, и впрямь эта женщина «продала» свою душу дьяволу?.. Иначе чем объяснить эту поистине мефистофелевскую энергию, которую до сего дня излучает Рифеншталь. Посмотрите на эту фотографию. Сколько лет вы дадите этой женщине с кинокамерой. Пятьдесят? Шестьдесят? Семьдесят? Но Лени здесь девяносто! Ещё десять лет назад она, скрыв свой возраст, получила разрешение на занятие подводным плаванием. Поистине, что-то дьявольское есть в её вечной молодости… Так просто не бывает — фотографироваться под водой в обществе огромного ската на восьмом десятке…

И всё же она реальна, и фильмы её, эти монстры искусства, — тоже реальность, в которой звучит извечный вопрос — совместимости гения и злодейства, таланта и совести, долга и красоты. Она, Лени, задала своим фактом существования немалую загадку человечеству.

Дочь бизнесмена, владевшего фирмой по производству вентиляционного и отопительного оборудования, Рифеншталь выросла в типичной сытой среде немецкого буржуа начала века. Однако непомерно честолюбивая, яркая, цепкая девочка выделялась среди своих сверстников атлетическим сложением, желанием и умением везде быть первой и… запоминающейся белокурой красотой. Её страстью рано стал театр, но особенных успехов Лени достигла в танцах. В Германии трудно найти актёра начала XX века, который не испытал бы влияния Макса Рейнгардта. Не осталась в стороне от театральной империи этого знаменитого мастера и наша героиня. К 24 годам она уже гастролировала с компанией Макса по Европе с сольной танцевальной программой. Сильный ушиб колена вскоре заставил Лени поставить крест на успешно начатой карьере.

Трудно себе представить, в какое смятение повергла Рифеншталь эта подножка судьбы. Она, всегда ориентированная на победу, упрямая, не желающая приспосабливаться к обстоятельствам, была остановлена нелепой случайностью Но эта же «госпожа случайность» привела Лени к самому важному решению её жизни. Увидев один из «горных» фильмов Арнольда Фанка, она «заболела» совершенством сверхчеловека, своего романтического идеала. С присущим ей вероломством и отсутствием всяческих комплексов Лени отправляется к режиссёру в Швейцарию и вскоре становится ведущей актрисой «горного» жанра, который придумал Фанк. Она снялась в семи его фильмах.

Однако к 1932 году, посчитав, что она достаточно поработала на «любимого» режиссёра и теперь сама в состоянии воплотить собственные творческие замыслы, Лени дебютировала как постановщик и одновременно сыграла главную роль в своём «горном» фильме «Голубой свет». Это был тот случай, когда ученик превзошёл своего учителя. И уже в первом фильме она обнаружила ту демоническую ауру, которая её отличала. То, что у Фанка было разработано поверхностно — темы целеустремлённости и сверхсилы — у Рифеншталь приобрело аллегорический смысл. Гора предстала перед зрителем как нечто в высшей степени прекрасное, но опасное, обладающее волшебной силой пробуждать стремление к самоутверждению и вместе с тем к бегству от уничтожающей человека рефлексии в мужественное людское братство. Рифеншталь предназначила себе роль девушки, похожей на цыганку, по мнению местных жителей, связанной с нечистой силой. Но только она, Юнта, способна добраться до источника голубого света, ставшего символом недостижимой для обывателя цели. Юнту убивает проза окружающего, слепой рационализм возлюбленного, благодушного горожанина — именно это толкает девушку в пропасть.

Она поставит ещё пять таких «горных» фильмов и её, эффектную энергичную актрису, конечно, заметят. Когда американский режиссёр Штернберг снимал в Берлине «Голубого ангела» с Марлен Дитрих, он подошёл к Рифеншталь и предложил ей поехать с ним в Голливуд: «Я могу сделать из тебя крупную звезду».

Но не суждено ей было стать Элизой Дулитл (так называла себя Дитрих) у профессора Хиггинса — Штернберга. Судьба распорядилась иначе: она стала женщиной-Фаустом у Гитлера-Мефистофеля.

Впервые голос будущего фюрера она услышала в 1932 году. «В тот самый миг мне представилось почти апокалиптическое видение, которое я уже не смогла забыть. Мне показалось, будто поверхность земли расстилается передо мной и вдруг трескается посередине и оттуда вырывается огромный фонтан воды, такой мощный, что достигает неба и заставляет дрожать землю».

Она была поражена, но, как в готическом романе, она — прекрасное видение, поразила своего совратителя. Гитлер увидел мистические танцы Лени ещё в фильме Фанка «Священная гора» и понял — эта та сверхженщина, которую придумал он, он сам. Королева на троне, недосягаемая для масс. Идол. Миф. Другими словами, все то, чем так хотел быть сам Гитлер, но на что ему катастрофически не хватало художнического таланта. Она была нужна ему, он словно чувствовал её тягу к нему, и они встретились…

Лени до сих пор скрывает то, что знает сегодня любой знаток кино: она начала съёмки пропагандистских фильмов не со знаменитого «Триумфа воли», а с небольшой ленты «Победа веры», рассказывающей о самом первом съезде нацистов, и с восемнадцатиминутной короткометражки «День свободы: наша армия», и именно поэтому, а не почему другому, была приглашена лично Гитлером в качестве «придворного» режиссёра для эпохального фильма, призванного запечатлеть программные речи фюрера. Рифеншталь была призвана, чтобы создать нечто новое в массовом искусстве XX века — имидж. И она его создала. Безусловно, «Триумф воли» — лучший пропагандистский фильм всех времён. Лени проработала до мельчайших деталей технику кинематографического воздействия на человека. Весь свой талант она вложила в демоническую манипуляцию бесстыдными инстинктами биологического существа.

Взявшись за сложнейшую задачу — воспроизвести на экране нацистский съезд, она прежде всего подумала, как избежать однообразия и скуки, как заставить зрителя следить за событиями с тем вниманием, с каким обыватель смотрит детективы или «ужастики». Внедрить игровой сюжет? Но он будет придуманным, искусственным.

Рифеншталь решила опереться на динамику и красоту. Она заставила операторов освоить роликовые коньки, документальное кино до неё не знало движущейся камеры. Везде, где должны были состояться нацистские мероприятия, Лени велела проложить рельсы, на которых, как трамваи, разъезжали кинокамеры. Даже на флагштоке высотой 38 метров она приказала укрепить небольшой подъёмник, чтобы добиться оптических эффектов. Для съёмок речи Гитлера перед гитлерюгенд Рифеншталь придумала круговые рельсы у трибуны, чтобы оператор мог запечатлеть разнообразные живые ракурсы лица фюрера.

Защитники Рифеншталь сравнивают нашу героиню с Эйзенштейном — дескать, и тот и другой прославляли своим искусством кровавые режимы. Но дело в том, что фильмы Лени никакого отношения к искусству не имеют, в них нет и намёка на мысль, на мучительные идеи — в них есть идеал, понятный, точный, не допускающий возражений. Её фильмы — совершенное пропагандистское зрелище, Рифеншталь первая в мире освоила метод оболванивания масс, метод назойливого навязывания собственной позиции — за то и судима современниками.

Помимо новшеств, которыми в изобилии украшала свои произведения Лени, фильмы её несли титаническую энергетику её создателя. Было что-то жуткое в её одержимости, никакие жертвы не могли остановить её ради красивого кадра. И сегодня она оправдывается: «Кроме работы меня ничего не интересует». Она приводит в пример одну памятную стычку с Гитлером. Когда фильм был уже практически смонтирован и Лени предвкушала, какой эффект вызовут первые кадры — из моря облаков вырастает силуэт старого Нюрнберга — её пригласил к себе фюрер. Он выразил опасения, что фильм может обидеть тех, кто недостаточно полно показан в нём, и предложил, как ему казалось, весьма хитрый выход. «Я приглашу особо важных людей в киноателье. Мы станем в ряд, и камера медленно проедет перед нами. Таким образом, будут отмечены заслуги каждого. Это может стать прологом картины. И никто не будет уязвлён».

Лени вмешательство в её замысел привело в бешенство. Она кричала на обожаемого вождя, топала ногами и выбила-таки себе полную свободу.

Возможно, подобный фанатизм и создаёт героев, но весьма сомнительно проявлять его в таком тонком деле, как искусство. Прекрасно верить в себя, но нельзя не давать своим оппонентам ни малейшего шанса.

В 1936 году Рифеншталь получила заказ Международного олимпийского комитета на фильм, освещающий события Олимпиады в Берлине. Эта картина в двух сериях не избежала нацистской ауры, хотя формально она рассказывает о спортивных состязаниях. В 1950-е годы Лени ссылалась на якобы нейтральность фильма «Олимпия», требуя признать первичность его художественных достоинств. Однако всякому беспристрастному зрителю ясно, с каким восторгом Рифеншталь и в этой ленте пропагандирует фашистские ценности — красоту арийской нации, поклонение вождю. В 1938 году, когда вся Европа была уже напоена ядом фашизма, на Международном кинофестивале в Венеции Лени получила за «Олимпию» Гран-при.

Успех опьянил Рифеншталь: в первые дни военных действий в Польше она вызвалась снимать грандиозные фильмы о победах Гитлера. Но она не смогла выдержать ужасов войны, нечеловеческого обращения фашистов с пленными и удалилась в горы Швейцарии. Благо, что теперь Гитлеру было не до пропагандистских фильмов.

Пока Европа истекала кровью под сапогом фюрера, Рифеншталь решила «отвлечься» очередным фильмом на «горную» тему. Завершённая в 1945 году лента «Равнина», по понятным обстоятельствам, связанным с долгими разбирательствами нацистского прошлого Лени, вышла на экран лишь в 1954-м. Эта работа породила очередной скандал: Рифеншталь обвинили в том, что в качестве статистов в своём фильме она снимала цыган из нацистских концлагерей.

В послевоенной части биографии Лени наряду с агрессивной самозащитой возникают жалостливые нотки. Она стала писать, что страдает от хронической болезни и вынуждена жить буквально на уколах. Однако этот образ полуинвалида мало совпадает с её же собственными фотографиями о путешествиях по Африке. Спасаясь от жестоких журналистов, которые своими вопросами загоняли её в тупик, Рифеншталь покинула Европу. Долгое время о её жизни ничего не было известно, но в 1970-х Рифеншталь вновь заставила говорить о себе в связи с прекрасным фотоальбомом «Последние нубийцы», рассказывающем о погибающем африканском племени.

Несмотря на прошедшие годы Лени по-прежнему декларирует ценности своей юности. С точки зрения эстетики её альбом безупречен, но по мысли он близок к нацистским фильмам. Рифеншталь с удовольствием отмечает, что попала в Африку вовремя, пока славные нубийцы не успели развратиться деньгами, должностями и одеждой. Она культивирует борцовские поединки чернокожего населения, их коллективизм, силу, не запятнанную никакими моральными соображениями. Рифеншталь возрождает фашистскую риторику, восхваляя единство нубийцев и преклонение их перед родовым вождём.

Один из создателей документального фильма о Лени Рифеншталь — Рей Мюллер — сказал: «Её талант стал её трагедией… Она была слепа, потому что была одержима, всё время, подобно лазерному лучу, сосредоточивалась только на своей работе, не глядя ни налево, ни направо… Но в такое время, как тогда в Германии, человек обязан оглядываться по сторонам, а не быть простым лазерным лучом. От этого ничем не отговоришься, эту ответственность, этот груз ей придётся нести всегда».

P.S. Лени Рифеншталь ушла из жизни 8 сентября 2003 года.