ДЖУЛЬЕТТА МАЗИНА

Когда-нибудь о ней, вероятно, напишут книги, снимут фильм и назовут их нечто вроде: «Двойная жизнь великой актрисы» или «Тайные страдания Джульетты». Многие женщины знают эту горечь двусмысленности существования в собственной семье, многие актрисы страдали от бремени популярности, но у Мазины эти два обстоятельства взаимно осложняли друг друга. Она всегда старательно скрывала свою личную жизнь, и иногда благодаря неимоверным усилия это ей удавалось — безупречная интеллигентность Мазины останавливала даже не знавших меры папарацци. Но интерес к великому Феллини, с которым Джульетта разделила пятьдесят лет жизни не оставлял надежд на тайну личной жизни. Маэстро был создан для публичности, скандалов, любовных приключений — этого требовало его яркое, искромётное творчество. Одна из актрис, Сандра Мило, откровенно раструбившая в прессе о «своём милом Федерико», позволила в собственной книге пофилософствовать о натуре Феллини. Она пишет, что «неутолимый голод, с каким грандо Фефе набрасывался на всякую доступную женскую особь», относится не к обычной похоти, а всего лишь к «кладоискательству».

Возможно, так оно и было: творчество тоже должно чем-то питаться, и благодарным потомкам совсем не важно, сколько женщин плакало в подушку, вдохновляя мастера на очередной шедевр. Но умной, тонкой Джульетте, которая сама представляла собой слишком значительную личность, измены мужа доставляли особенное, ни с чем не сравнимое страдание. Она-то знала, что за многие годы их совместной жизни именно в ней великий режиссёр нашёл «магический кристалл», шлифующий грани его недюжинного таланта. От плотских утех Феллини убегал в мир, где царствовала Джульетта, в мир духовности, в мир понимания и любви.

К чести Мазины надо сказать, что, несмотря на тоску одиночества (долгие томительные вечера, несмотря на бесстыдные откровения многочисленных поклонниц режиссёра, Джульетта несла крест законной жены Феллини с ангельским терпением. Лишь один раз, когда актриса Сандро Мило опубликовала книгу, нахально обнажившую интимную жизнь Федерико, Мазина позволила себе взорваться. Пресса запестрела сообщениями, что самая великая пара Италии распадается. Но постепенно конфликт утих. По-видимому, угроза потерять Джульетту настолько напугала Мастера, что он предпочёл вообще на время уйти от светской жизни, спрятался от назойливых журналистов. А уже спустя несколько месяцев подтянутая, сдержанная Мазина на вопрос любопытного корреспондента: «Как чувствует себя жена почитаемого и обожаемого, как никто другой, женщинами человека?» отвечала всему миру улыбкой Кабирии — улыбкой сквозь слёзы: «Когда знаешь, что он по-прежнему с тобой, вновь дарит тебе розы и пишет нежные письма, то чувствуешь себя очень даже неплохо».

Что ж, Джульетта знала, ради какого счастья — быть любимой гением — жертвует она своим самолюбием. Он выбрал эту маленькую, худенькую, не фигуристую девушку как свою единственную среди многих претенденток в далёком военном 1942-м. Мазина приехала в Рим из провинциального городка, где в семье учительницы и скромного служащего она воспитывалась в аскетической, но душевной атмосфере. Поступив в университет, Джульетта прилежно изучала литературу и археологию, однако её открытый темперамент, деятельная натура, непосредственный восторг перед миром требовали выплеска гораздо более значительного, чем могут дать строгие учебные аудитории. Девушкой все настойчивее овладевает мысль об актёрстве. Ничего, что внешность подвела, ничего, что ростом не вышла, ничего, что «проскакивает» североитальянский акцент… Главное, у неё страстная жажда работы и искреннее желание сказать миру что-то своё, затаённое, то, о чём никто не сможет поведать.

Необычный, клоунский, мимический талант Мазины разглядели и в студенческом театре, и на профессиональных римских драматических сценах. Она получает первые роли, охотно хватается за подвернувшуюся возможность поднабраться опыта на радио. Здесь её удел — забавные скетчи, которые неведомый автор подписывал: «Федерико». Вскоре он явился сам — голенастый черноволосый красавец, имя которого уже было немного известно, в том числе и в «киношных» кругах. «Я всегда считал, что моя встреча с Джульеттой была предопределена самой судьбой, и не думаю, что все могло сложиться иначе…»

Они поженились в 1943 году. Но сколько раз Федерико вынужден был оправдываться перед друзьями, объяснять причину этого брака. Окружающие не могли взять в толк, что соединило таких разных людей. Не понимали, как это Фефе, преклонявшийся перед пышногрудыми, рубенсовскими женщинами, замечавший в слабом поле лишь «пир плоти», выбрал в подруги жизни малозаметное существо, скорее похожее на сорванца-мальчишку. Разве такая женщина способна представлять в обществе человека публичной профессии, разве она может заинтересовать собой претенциозную богему? Однако Феллини уже знал — то, что его самого пленяет в Джульетте, не оставит равнодушным мир. Он чувствовал, что его собственного таланта хватит, чтобы показать всем настоящую красоту жены.

Для Джульетты, как всякой любящей женщины, мечты о карьере отошли на второй план. Теперь в её душе царил лишь Он, всесильный принц, который осчастливил бедную Золушку. «Она была хрупка и нуждалась в защите. Милая и невинная, добродушная и доверчивая. Я властвовал над нею, был рядом с ней великаном. Она всегда смотрела на меня снизу вверх — и была мной очарована». Остались в прошлом грёзы об актёрской стезе, юношеское честолюбие, желание преклонения. Ей стало достаточно преклонения лишь одного, желанного мужчины, который своим неотразимым обаянием, да и, чего греха таить, немалым опытом, сделал их ночи любви неподражаемыми. Теперь все умственные силы Джульетты, восхищавшие раньше её педагогов, направлялись на одного-единственного, её «дорогого гения». Они словно заключили тогда, в пылу страсти, немой союз — вывести друг друга к высотам творчества, вместе испытать экстаз духовный, несравнимый по силе восторга с физическим. Джульетта, желая помочь Федерико, оставалась в тени, она не помышляла о славе, считая кощунственным рядом с такой величиной «выпячивать» себя. Роль, которую она отныне предназначала себе, сводилась к двум простым понятиям — верная подруга и мать.

Первого младенца Джульетта не доносила, второй родился настолько слабеньким, что не прожил и месяца. Сама Мазина долгие недели находилась на границе жизни и смерти, а когда опасность миновала, врачи констатировали измученному страхом Федерико: детей у вашей жены не будет никогда. После этих слов для обоих супругов пространство брака стало неуклонно сужаться, смысл их совместного существования стремился к нулю. Только пережитое совместно душевное горение продолжало по-прежнему поддерживать их брак.

Желая вытащить жену из депрессии, Феллини взял её с собой на съёмки фильма Роберто Росселлини «Пайза». Здесь Джульетта «от нечего делать» впервые снялась в кино, правда, среди статистов. Однако это незаметное для зрителей и кинематографистов появление на экране вернуло Мазину к жизни. Надо было бороться, бороться за себя, за любимого. В конце концов, сам Федерико, утешая однажды жену, сказал: «Мои фильмы — наши дети. Разве они не рождаются в муках? И разве их творец не любит их, как детей?»

Судьба уготовила ей другой удел, лишив материнства. В 1948 году режиссёр Альберто Латтуада, друг Феллини, пригласил Мазину сняться в его фильме «Без жалости». Роль проститутки Марчеллы — простодушной, импульсивной, непосредственной девушки, с доброй доверчивой душой — отнюдь не была главной в фильме, однако она сразу запомнилась, и Джульетту наградили премией «Серебряная лента», присуждаемой итальянскими кинокритиками. Это было приятно для начинающей актрисы, однако невыигрышная внешность Джульетты, словно дамоклов меч, повисла над её дальнейшей судьбой. Может быть, некоторые режиссёры и рискнули бы поработать с талантливой дурнушкой, да продюсеры наотрез отказывались вкладывать деньги в бесперспективную актрису. Кто же пойдёт в кинотеатры на фильм с такой неэффектной главной героиней?

Пока Мазина обивала пороги киностудий, Феллини вплотную подошёл к режиссёрскому дебюту. Первая лента, снятая совместно все с тем же Латтуадой, «Огни варьете» не принесла оглушительного успеха её создателям, зато Джульетта, сыгравшая в фильме небольшую роль странствующей актрисы, вновь получила «Серебряную ленту». Она могла бы продолжать собирать призы за второстепенные роли и по прошествии лет о ней написали бы престарелые критики, сокрушаясь о загубленном таланте, однако Мазину любил один великий человек, который хотел сделать эту любовь достойной. В конце концов, сколько мог этот обожаемый женщинами красавец объяснять знакомым, почему, даже теперь, когда выяснилось, что жена не принесёт желанного потомства, они продолжают жить вместе и поддерживать друг друга. Пора открыть все «кладовые» её личности.

Написанный Феллини сценарий фильма «Дорога» привлекал продюсеров, но как только они узнали, что главная роль предназначалась Джульетте, к предлагаемому проекту интерес сразу падал. Феллини настаивал, ругался, объяснял, что роль героини и, собственно, сам сценарий писались именно для Мазины. Ничего не помогало. Застарелые каноны не удавалось сломать даже такому настырному, темпераментному человеку, как Федерико. Разразился страшный скандал: Феллини метал чернильницы в продюсера, гнал его в ярости по лестнице и топтал ногами ненавистный контракт на съёмки фильма. Потом Федерико рассказал в воспоминаниях, что подобные сцены повторялись практически перед каждой новой постановкой, потому что продюсеры по обыкновению пытались навязать режиссёру своих исполнителей, на что Феллини никогда не соглашался. Однако «битва» за Джульетту наверняка оказалась самой жаркой.

Феллини, конечно, победил. В качестве «отступного» он снял фильм без Мазины — «Маменькины сынки», а потом вновь вернулся к «Дороге». После долгих споров продюсеры, наконец, махнули рукой на сумасшедшего режиссёра, и Джульетта дождалась-таки главной роли.

Работа над фильмом была необычайно трудной. Феллини на площадке вёл себя как настоящий деспот, причём самые ядовитые стрелы он метал в собственную жену, не имея возможности выплеснуться без остатка на остальных членов группы. Здесь, на съёмках «Дороги», Джульетта приступила к постижению «науки терпения» и, надо сказать, преуспела в её «классах». Она молчала, когда Феллини методично искал прямо на её лице подходящий образу грим, стоически перенесла и издевательства на её голове, когда Федерико, схватив садовые ножницы, лично отстриг шевелюру жены и покрыл волосы обычным клеем, чтобы они выглядели выгоревшими на приморском солнце. «В течение трех месяцев съёмок они доставляли мне настоящие мучения: мыть их было нельзя, по утрам невозможно отодрать от подушки».

Какие бы цели ни ставили перед собой продюсеры фильма, они даже в мечтах не могли провидеть такой мгновенный, единодушный и, главное, массовый успех ленты. Причём, если по поводу работы режиссёра шли горячие споры, то творчество Мазины сомнений не вызывало. Её Джельсомина стала настоящей народной любимицей, каждый день на её имя приходили мешки писем со всех концов земли: к ней обращались за советом покинутые жены, к Джельсомине взывали многие обиженные в любви. Лицо клоунессы стало символом доброты и бунта против грубого, бесчувственного мира. Позже, осмысливая успех фильма, Мазина собрала полученные письма в уникальную книгу с названием: «Дневники других».

На популярности Джельсомины грела руки реклама всего мира: её имя получали рестораны, куклы, конфеты, даже пароход. Как только не называли Джульетту — и «муза Феллини», и «дитя-клоун», и «Чаплин в юбке»! А сам Чаплин впоследствии писал: «Этой актрисой я восхищён больше, чем кем бы то ни было». Мазина действительно блестяще воплотила чаплиновскую тему «маленького человечка» в женском образе. И хотя актриса всегда протестовала против прямого отождествления её с образом Джельсомины, однако Феллини выразился недвусмысленно, что в основу этой роли легли наблюдения за женой, её индивидуальность. Расчёт великого мастера оказался верен — личность Мазины столь значительна, что она способна покорить сердца миллионов.

Фильмом «Дорога» чета Феллини подводила десятилетний итог совместной жизни, оказавшийся весьма урожайным — три десятка международных призов, «Оскар» и безоговорочное признание их творчества.

Этот «звёздный» фильм стал их визитной карточкой, стальными наручниками, навсегда сковавшими их имена в единую цепь. Потом ещё будут «Ночи Кабирии», не менее знаменитые и даже более трогательные, но «Дорогой» Феллини вознёс свою «музу» Джульетту на недосягаемую высоту. К «Оскару» за первый фильм прибавились премии, присуждённые Мазине за роль Кабирии на международных фестивалях в Канне, Сан-Себастьяне, Москве. Просветлённое лицо Джульетты стало символом итальянского кино 1950-х годов.

Маэстро сыграл на своей скрипке гениальную мелодию и понял — ничего больше в ней не прибавишь, не убавишь — потому она и гениальна, что совершенна. Феллини ещё дважды пригласил жену к себе на съёмки: «Джульетта и духи» и «Джинджер и Фред», однако больше никогда ему не удавалось повторить пронзительную музыку души Джельсомины и Кабирии. Мазина много и плодотворно работала у других режиссёров, но для будущего она навсегда останется актрисой Феллини и женщиной Феллини.

30 октября 1993 года должна была состояться золотая свадьба знаменитой пары, но 31 октября великий режиссёр скончался в королевской клинике Умберто от инсульта. Смертельно больная Джульетта, присутствовавшая на похоронах мужа, была похожа на зловещую маску той, которую знал и любил весь мир благодаря её «доброму гению» Федерико. Тайну своей двойной жизни Мазина унесла в могилу, лишь на полгода пережив горячо любимого супруга. Она никогда не высказывалась о своих отношениях с Феллини, для потомков остались лишь слова Мастера о своей «музе»: «Джульетта-актриса как нельзя более полно отвечает моим замыслам, требованиям моего вкуса, отвечает всем — и внешностью, и манерой держаться, выражать свои чувства, и характером. Она актриса мимики, интонации, клоунских повадок. И ещё, пожалуй, даже прежде всего, она — загадочное существо, способное вносить в наши отношения горячее стремление к чистоте, более высоким нравственным принципам».