8.4. Коллективный разум.

В своей книге «Думай и богатей», увидевшей свет в 1937 году, великий подвижник и педагог Наполеон Хилл писал, что работа команды близких по духу личностей является наиболее мощным средством достижения поставленной цели. Такую «координацию знаний и усилий… двух или более людей» Хилл называл высшим сознанием, или коллективным разумом, который по своим возможностям превосходит простую сумму его частей. Собственный «коллективный разум» Хилла включал в себя персонажей, существовавших только в его воображении. В книге Хилл описывает технику, которой он пользовался для общения с воскрешенными им же великими гениями прошлого.

Каждый вечер, перед сном, Хилл закрывал глаза и воображал себя в компании девяти «советников-невидимок», изготовленных по образу и подобию девяти его самых любимых героев: Ральфа Уолдо Эмерсона, Томаса Пайна, Томаса Эдисона, Чарльза Дарвина, Авраама Линкольна, Лютера Бербанка, Наполеона Бонапарта, Генри Форда и Эндрю Карнеги. «Я задался целью, - писал Хилл, - переделать свой собственный характер в сплав характеров моих воображаемых советников».

Хилл обращался к каждому члену своего «кабинета» по имени, покорнейше прося даровать ему качество, которое он так ценил в нем. У Эмерсона он запросил «великолепное понимание природы»; у Наполеона - способность вдохновлять народ; у Линкольна - обостренное чувство справедливости и т. д. Чтобы выработать желаемый характер, Хилл неустанно изучал жизнеописания своих советников. После нескольких месяцев вечерних «диалогов» пораженный Хилл обнаружил, что его герои живут своей собственной жизнью. «У Линкольна появилась привычка опаздывать, - вспоминал Хилл, - а Бербанк и Пайн частенько позволяли себе острословить, что шокировало остальных членов кабинета».

Представления стали настолько неподдельными, что Хилл даже на несколько месяцев приостановил встречи, испугавшись навсегда утратить чувство реальности. Однажды, не в состоянии более отказывать в компании столь августейшим и интереснейшим особам, он вернулся к этой практике. Хилл утверждал, что он всегда рассматривал «заседания кабинета» лишь как «плод своего воображения», тем не менее мудрость, которая пришла к нему таким путем, была совершенно реальной.

«Они открыли передо мной перспективу славных побед, - писал он, - возродили понимание подлинного величия, поощряли творческие искания и помогали искреннему выражению мыслей».