РАСПАД СССР ПРИВЕЛ к ощутимым последствиям для дагестанских народов, населяющих северные районы Азербайджана. Со времени включения нынешнего Азербайджана в состав Российской империи и вплоть до 1991 года территория их проживания никогда не была разделена государственной границей. Возникновение ее сильнее всего ударило по лезгинам. Этот народ проживает в северо-восточных районах Азербайджана, непосредственно примыкающих к той части Дагестана, которая также населена лезгинами. Под властью Российской империи и СССР существовал практически единый ареал расселения лезгин, лишь условно разделенный границей РСФСР и Азербайджанской ССР (а ранее – границей Дагестанской и Бакинской губерний) по реке Самур. После обретения Азербайджаном независимости эта граница стала совершенно реальной, и от того, какой режим на ней установлен властями России и Азербайджана, существенным образом стала зависеть жизнь «разделенного» лезгинского народа. Жесткий режим на границе, которую некоторые авторы называли «лезгино-лезгинской», означал обрыв многочисленных не только хозяйственных, но и родственных связей. Встала и одна более локальная, но важная для ведения сельского хозяйства проблема – распределение воды реки Самур для орошения земель в Дагестане и в Азербайджане.

Для аварцев и цахуров, проживающих в северо-западной части Азербайджана, возникновение государственной границы само по себе не имело столь фатальных последствий. Их зона расселения хотя и примыкает к Дагестану, но отделена от него высоким в той местности Большим Кавказским хребтом, поэтому говорить о существовании какой-то единой этнической общности, которую бы разделила государственная граница, в данном случае не приходится. Однако первые годы существования независимого Азербайджана вызвали крутой перелом в судьбе и этих дагестанских народов. Исторически многонациональные Закатальский и Белоканский районы столкнулись с политикой тотальной «тюркизации», проводимой протурецким Народным фронтом Азербайджана, правившим страной в 1992–1993 годах, при президенте Абуль-фазе Алиеве (Эльчибее).

В начале 1990-х годов было как минимум два фактора, которые работали на обострение межэтнических противоречий в Северном Азербайджане.

Во-первых, рост национального самосознания коренных народов самого Дагестана. Даже проживающие в Азербайджане аварцы, отделенные от своих дагестанских сородичей Большим Кавказским хребтом, осознавали единство с теми, кто участвовал в создании национально ориентированных аварских организаций в Дагестане.

Во-вторых, религиозный фактор. Этнические азербайджанцы по вероисповеданию – мусульмане-шииты, тогда как дагестанцы в подавляющем большинстве мусульмане-сунниты. Впрочем, в первые годы после исчезновения СССР этот древний раскол ислама мог сыграть заметную роль лишь в тех районах Азербайджана, где живут аварцы: данный народ на протяжении советских времен сохранил довольно мощную исламскую традицию, выведенную из религиозного «подполья» в конце 1980-х годов. У лезгин исламский фактор, по единодушной оценке специалистов, играл меньшую роль, хотя в 2000-е годы лезгинско-азербайджанские осложнения, по оценкам дагестанских СМИ, уже имели и религиозную подоплеку (см. ниже).

«Лезгинский вопрос» в Азербайджане с начала 1990-х годов был связан в первую очередь с лезгинской национальной организацией «Садвал» («Единство»). В интервью бакинской газете «Зеркало» 25 августа 2004 года один из нынешних лидеров «Садвала» Нияз Примов сообщил, что эта организация «зародилась в начале 1960-х годов в студенческой среде Дагестана». Как политическая сила «Садвал» выступил сразу после распада СССР.

Официальную регистрацию организация получила в Минюсте Дагестана 9 июля 1993 года, в 1995 году регистрация была подтверждена Управлением Минюста РФ по Дагестану. Основным требованием, выдвигаемым «Садвалом», было соблюдение прав лезгин в процессе «раздела» Союза. При этом конкретные пути решения «лезгинского вопроса» предлагались разные – от учреждения лезгинских автономий в России и Азербайджане до радикального варианта создания единого «Лезгистана». Эти разные варианты объединялись общим пафосом – желанием преодолеть статус лезгин как «разделенного» народа. Лозунг «Садвала» – «За родину лезгин!» – так или иначе предполагал преодоление сложившегося в начале 1990-х положения вещей. Первым руководителем «Садвала» стал профессор физики из Махачкалы Гаджи Абдурагимов (он был избран секретарем исполкома «Садвала» на учредительном съезде этой организации в июне 1990 года). В руководстве «Садвала» состояли и состоят в основном представители Дагестана, а не северных районов Азербайджана.

Активную деятельность в Дагестане «Садвал» начал в 1989–1990 годах. В октябре – ноябре 1990 года состоялись I и II съезды «Садвала», на которых были приняты Устав движения, Декларация и Обращение к народам Дагестана. В обращении этих съездов содержалась просьба к народным депутатам республики подтвердить право лезгинского народа на самоопределение, создать комиссию по изучению вопроса о выработке механизма воссоединения лезгинского народа и уточнению границ двух республик. Депутатов также призывали воздержаться от принятия Декларации о суверенитете до положительного решения лезгинского вопроса, а также не согласиться с принятием Декларации о суверенитете Азербайджана как нарушающей конституционные права лезгинского народа и узаконивающей разделение данного народа.

III съезд «Садвала», называвшийся также Съездом лезгинского народа, прошел в дагестанском поселке Касумкент 28 сентября 1991 года. На съезде была принята декларация «О восстановлении государственности лезгинского народа». В ней было подчеркнуто, что осуществление этой задачи возможно только «законным путем». На съезде был избран Лезгинский национальный совет, который в соответствии с разработанным положением является «полномочным представителем лезгин в отношениях с вышестоящими органами власти и управления». Хотя в руководстве «Садвала» ни в тот период, ни когда-либо позднее не состояли высокопоставленные дагестанские чиновники, можно сказать, что позиция движения была тогда в значительной мере поддержана официальной Махачкалой: 31 июля 1992 года Верховный Совет Дагестана принял решение о нецелесообразности установления границы между Республикой Дагестан и Азербайджанской Республикой.

IV съезд «Садвала» проходил в ноябре 1993 года. К тому времени в руководстве лезгинского движения появился вышедший незадолго до этого в отставку генерал-майор Мухуддин Кахриманов (ныне председатель Совета старейшин «Садвала» и глава дагестанского отделения Народной партии «Патриоты России»). Съезд был попыткой объединить максимальное число лезгинских организаций Дагестана, других регионов России, а также Азербайджана.

В политическом отношении была подтверждена линия, сформулированная на предыдущем съезде. Стоит отметить, что 1993 год был пиком влияния национальных движений в Дагестане, и съезд «Садвала» тогда даже почтили своим присутствием некоторые федеральные политики. По данным Э. Кисриева [Кисриев 1999], на съезде была достаточно сложная борьба за влияние в лезгинском национальном движении. Генерал Кахриманов делал на съезде основной доклад, однако не был избран главой (председателем Национального совета) «Садвала». Эту должность занял врач-хирург из города Дербент (Южный Дагестан) Нариман Рамазанов.

В начале 1990-х годов «Садвал» пользовался активной поддержкой лезгинской научной и творческой интеллигенции в Махачкале. Большую роль в лезгинской национальной идеологии, вырабатывавшейся в то время, играла концепция Кавказской Албании (государства, существовавшего на территории нынешних Южного Дагестана и Азербайджана в первых веках новой эры) и лезгин как потомков ее обитателей. Многих лезгинских авторов в 1990-е годы вдохновляла и предполагаемая тесная связь Кавказской Албании с армянской культурой. Известный лезгинский поэт Арбен Кардаш так описывал мысленную встречу с далеким прошлым своего народа: «Не ристалищ конский топот, / Шум и грязь, / Я великого Месропа / Слышал вязь» (имеется в виду создатель армянской письменности Месроп Маштоц).

Переломный момент в истории «Садвала» наступил в 1994 году, после взрыва 19 марта в бакинском метро, на станции «20 Января», в результате которого погибли 14 и были ранены более сорока человек. По версии следствия, с которой согласился и азербайджанский суд, теракт был организован спецслужбами Армении, а исполнен активистами «Садвала». В приговоре суда значится, что спецслужбы Армении установили контакт с представителями «Садвала» в 1992 году с целью осуществления терактов на территории Азербайджана. В апреле 1992 года, по этой версии, 17 активистов «Садвала» проходили обучение по ведению диверсионных операций в поселке Лусакер Наирийского района Армении. После этого в марте 1994 года ими и был произведен взрыв в бакинском метро. Затем 3 июля 1994 года в Бакинском метрополитене, между станциями «28 Мая» и «Гянджлик», произошел еще один теракт, тогда погибли 13 и были ранены 42 человека. Согласно данным правоохранительных органов Азербайджана, данный теракт был совершен Азером Салман оглы Аслановым, жителем Баку, лезгином по национальности, бывшим офицером азербайджанских вооруженных сил, который, находясь в армянском плену, в 1994 году был завербован спецслужбами Армении. Позднее азербайджанские СМИ не раз писали и о том, что заказчиками терактов в метро якобы были лично руководители «Садвала».

Отметим, что армянские источники категорически отвергают причастность Армении к взрывам в бакинском метро. Например, в 2004 году на страницах армянской газеты стран СНГ «Ноев ковчег» представитель «Садвала», выступая под псевдонимом, рассказал, что в первой половине 1990-х годов «садвалисты» действительно выезжали в Армению, но единственной целью их поездок было облегчение участи лезгин, мобилизованных в армию Азербайджана и попавших в плен на карабахской войне. (Надо отметить, что, по данным дагестанских СМИ, дагестанцы из северных районов Азербайджана приняли достаточно активное участие в карабахской войне, в первую очередь в 1992–1994 годах, когда проводилась мобилизация в азербайджанскую армию. Так, дагестанский аналитик Марко Шахбанов, специализирующийся по югу республики, утверждает, что в 1992 году 20 % офицеров в азербайджанских частях, сражавшихся в Карабахе и вокруг него, составляли лезгины.)

Так или иначе, с 1994 года для «Садвала» в Азербайджане наступила полоса репрессий. В общей сложности по делам о взрывах в метро в Азербайджане были осуждены более 30 граждан лезгинской национальности. Новые аресты прошли в 1998 году. В списке азербайджанских политзаключенных, обнародованном в апреле 2005 года правозащитниками Лейлой Юнус и Эльдаром Зейналовым, значатся 14 членов «Садвала». (В № 39 за 2005 год дагестанский еженедельник «Черновик» опубликовал письмо жителя Магарамкентского района Дагестана, назвавшего себя членом «Садвала». По его данным, число лезгин-политзаключенных в Азербайджане доходит до 45 – просто те, кто не вошел в список Юнус и Зейналова, якобы формально осуждены по уголовным статьям.)

Отметим, что позднее «садвалисты» были обвинены и в ряде преступлений, совершенных до взрывов в бакинском метро. Так, в 1998 году семь жителей Кусарского района лезгинской национальности были приговорены к лишению свободы на сроки от 8 до 15 лет по обвинению в нападении в 1993 году со стороны Дагестана на азербайджанскую погранзаставу, в ходе которого один офицер погиб, а двое солдат получили ранения. По версии правоохранительных органов, нападавшие ставили целью насильственным путем создать Республику Лезгистан на севере Азербайджана. Также в 1994 году – как утверждают дагестанские СМИ, втайне от родственников – за разжигание межнациональной розни был осужден на 4 года сотрудник информационного центра «Садвала» Наби Мигралиев.

Суды над «садвалистами» были составной частью мероприятий по предотвращению распада Азербайджана, проводимых утверждавшимся во власти Гейдаром Алиевым. Напомним, что в первый год его правления была также арестована группа политиков, боровшихся за создание «Талыш-муганской автономии» на юге страны, а лидер «талыш-муганцев» Аликрам Гумбатов был приговорен к пожизненному заключению (в настоящее время освобожден и проживает в Западной Европе). Меры по укреплению территориальной целостности страны были, очевидно, необходимы для выживания Азербайджана на фоне потери им Нагорного Карабаха и прилегающих районов. Напрямую повлиять на ситуацию в «лезгинских» районах Северного Азербайджана разгром «Садвала», с 1994 года называемого в азербайджанской прессе исключительно «террористической организацией», не мог: до 1994 года эта организация не сумела создать там для себя широкую базу поддержки.

После 1994 года и до сегодняшнего дня «Садвал», официально запрещенный в Азербайджане, никак самостоятельно не фигурирует в политике этой страны. (Впрочем, официальные азербайджанские источники по сей день обозначают эту организацию как источник потенциальной угрозы. Например, в 2002 году депутат милли меджлиса (парламента) Азербайджана Захир Орудж заявил в СМИ, что «Садвал» «ведет антипропаганду против азербайджанского языка», пользуясь при этом покровительством «определенных кругов в России».) Одновременно в Азербайджане стимулируется деятельность лояльного Баку лезгинского культурного общества «Самур». Во время празднования десятилетия этого общества в 2002 году его председатель, доцент кафедры дорог и мелиорационных машин Азербайджанского университета архитектуры и строительства Мурадага Мурадагаев, заявил, что общество сыграло важную роль в разладе сепаратистской организации «Садвал»: «Нам удалось сломать хребет сепаратистов, которые представляли нам карту Лезгистана. Сейчас „Садвал“ потерял свое влияние в Азербайджане».

В Дагестане после 1994 года история «Садвала» складывалась не менее драматично. В 1995 году эта организация активно выступала против ужесточения режима на азербайджанско-дагестанской границе, связанного с первой чеченской войной. Члены «Садвала» провели в Южном Дагестане большое количество пикетов с требованием разрешить лезгинам пересекать границу. В апреле 1995 года решением Правительства РФ отдельные ограничения на границе были сняты, однако касались послабления только жителей приграничных районов. Лезгины, проживавшие, например, в Махачкале, по-прежнему были лишены возможности навещать своих родственников в Северном Азербайджане.

В 1995–1996 годах в Дагестане прошло несколько конференций «Садвала». Имеются сведения о том, что на них имело место противоборство «радикального» крыла, настаивавшего на создании единого Лезгистана, и «умеренного» крыла, предлагавшего сосредоточиться на решении гуманитарных проблем лезгин, разделенных госграницей. При этом радикальную позицию якобы поддерживал тогдашний лидер «Садвала» – депутат Народного собрания Дагестана Руслан Ашуралиев (родился в 1950 году, в молодости неоднократный чемпион мира по вольной борьбе, в 1990-е годы работал заместителем начальника Махачкалинской городской налоговой инспекции, был избран депутатом от одного из горных избирательных округов, населенных лезгинами, – Ахтынского округа, стал руководителем «Садвала» в начале 1994 года).

Ашуралиев лишился своего поста на VII съезде «Садвала». Съезд проходил в Дербенте (Южный Дагестан) 14 ноября 1998 года. Место Ашуралиева занял Нияз Примов, ранее служивший офицером в Российской армии, а в последние годы перед избранием занимавшийся бизнесом в Магарамкентском районе Дагестана. Смена руководства, по имеющимся данным, была связана с разным пониманием целей «Садвала», однако каждая из сторон называла радикалами своих оппонентов. Ашуралиев после съезда обвинил оппонентов в нежелании вести конструктивное обсуждение и сообщил о том, что в их выступлениях звучали призывы к выходу из состава России и созданию самостоятельного лезгинского государства, а один из активистов выдвинул идею создания теневого правительства Южного Дагестана. Позднее некоторые источники представляли дело таким образом, что «Садвал» раскололся на съезде на два крыла – «радикальное» (требующее создания единого Лезгистана) во главе с Кахримановым и Абдурагимовым и «умеренное» во главе с Ашуралиевым.[2]

Вместе с тем очевидно, что к своему VII съезду «Садвал» подошел как организация, скатывающаяся к позициям маргинальной. Достаточно сказать, что на съезде в качестве гостя выступал Али Алиев (лакец по национальности), командир абхазского флота в грузино-абхазской войне 1992–1993 годов, «председатель парламента Конфедерации народов Кавказа» – структуры, которая во второй половине 1990-х утратила какое-либо реальное влияние. После съезда «Садвал» и его новый лидер на протяжении нескольких лет практически не попадали в «информационное поле». О низкой активности «Садвала» говорит и то, что очередной, VIII съезд этой организации не проведен и даже не назначен. Впрочем, в 2005 году слово «Садвал» вновь стало звучать в СМИ, о чем речь пойдет ниже.

Наряду с «Садвалом» в Азербайджане действовала еще одна лезгинская организация, независимая от государственной власти, – Партия национального равенства Азербайджана (ПНРА), или Лезгинская партия. Она была учреждена в августе 1992 года по инициативе представителей лезгинской интеллигенции: Имрана Рзаева, Фахреддина Айдаева, Фируза Бадалова и других. Первоначальное название – Лезгинская демократическая партия Азербайджана. При регистрации партии представители ее руководства вынуждены были сменить название по настоянию властей. В программе ПНРА говорилось о том, что партия видит свою задачу в защите политических прав лезгинского народа в рамках конституции Азербайджанской Республики, признавая ее целостность и суверенитет. Отделения партии существовали в Баку, Сумгаите и в северных районах Азербайджана, где компактно проживает лезгинское население. Сейчас партия не функционирует, ее лидеры отошли от политики.

Аварцы, проживающие в северо-западных районах Азербайджана, не создали в начале 90-х какой-либо национальной организации и в целом по сравнению с лезгинами оставались «вне политики». Азербайджанские аварцы не имеют столь тесных связей со своей дагестанской «метрополией», как лезгины, по географическим причинам. К этому добавлялся и некоторый языковой барьер – диалект аварского, на котором говорят в Закатальском и Белоканском районах, довольно сильно отличается от литературного аварского языка. Наконец, если лезгины были разделены азербайджанско-российской границей практически «напополам», то аварцы, оказавшиеся в независимом Азербайджане, составляли все же малый процент от аварского этноса. Поэтому трудно было ожидать, чтобы формировавшийся в Дагестане в начале 1990-х аварский Народный фронт имени имама Шамиля своей главной целью провозгласил бы решение проблем аварцев в Азербайджане.

На протяжении 1990-х годов положение в Закатальском и Белоканском районах, населенных аварцами, довольно мало освещалось в СМИ и официальных документах, поэтому реконструировать его приходится на базе довольно скудных данных.

Первые аварско-азербайджанские осложнения имели место, по-видимому, еще в 1989 году. Вот как вспоминает об этом азербайджанский историк Зардушт Ализаде, в то время состоявший в руководстве Народного фронта Азербайджана: «Мне позвонили из белоканского районного отделения Народного фронта и сообщили, что ожидается азербайджанско-аварское столкновение. Я немедленно выехал в этот район вместе с Агаджавадом Саламовым, членом контрольно-ревизионной комиссии Народного фронта. Выяснилось, что на прошлом митинге Народного фронта один „случайный“ оратор тяжело оскорбил Али Анцухского, влиятельного и богатого кооператора, неформального лидера аварского населения региона. Тот поклялся больше не допускать проведения митингов Народного фронта в Белоканах, созвал вооруженную аварскую молодежь и блокировал трибуну. На площади собрались свыше десяти тысяч жителей района и несколько часов ждали начала митинга. Если бы пролилась кровь, Азербайджан получил бы еще один страшный конфликт. Выяснив обстановку, я направился в здание исполкома и провел переговоры с Али Анцухским и его окружением. Я извинился перед ним за оскорбление, нанесенное ему на митинге Народного фронта, и уговорил его выступить вместе со мной на митинге. Вооруженная аварская молодежь пропустила нас на трибуну, митинг прошел мирно, и все разошлись. На „разборе полетов“ член районного отделения Народного фронта, учитель по профессии, признался, что, уходя из дома утром, он попрощался с семьей, так как не знал исхода и опасался, не придется ли ему, азербайджанцу, стрелять в братьев своей жены-аварки. Фронтисты утверждали, что провокатор, оскорбивший Али Анцухского на митинге, был подослан секретарем райкома партии».

В первой половине 90-х влияние аварского предпринимателя Али Анцухского, выходца из села Махамал Белоканского района, было в северо-западном Азербайджане, по всей видимости, определяющим – так, по крайней мере, описывает ситуацию азербайджанская пресса (напр. «Монитоp», 15.11.2003 г.). Известный российский политик Рамазан Абдулатипов вспоминает, что их вместе с Али Анцухским принимал Гейдар Алиев для обсуждения проблем аварцев. Али Анцухский был избран депутатом азербайджанского парламента от своего региона, что опять же показывает политическое доминирование там аварского населения в первой половине 90-х. Однако в 1996 году он был убит в Баку. Азербайджанский правозащитник Эльдар Зейналов позднее так комментировал его убийство в газете «Эхо» (19 июня 2004 г.): «Он [Али Анцухский] открыто опасался кары со стороны властей и подстраховался от ареста, став депутатом парламента. Долго не решался приехать в Баку и был убит в первый же приезд после парламентских выборов. Аварец И. Мамедов, осужденный как его убийца, тоже умер в тюрьме. Власти упорно отрицали этническую и вообще политическую подоплеку этого убийства, которое списали на внутриаварскую „разборку“, чуть ли не семейную вендетту... Так и не была расследована бытовавшая в прессе перед убийством Анцухского версия о существовании белоканского „золотого треугольника“ – канала для торговли наркотиками и оружием на стыке границ трех государств [Азербайджана, Грузии и России], из-за обладания которым, как говорят, и был убит депутат».

О том, что происходило на северо-западе Азербайджана сразу после убийства Али Анцухского, в августе 2005 года вспоминал дагестанский еженедельник «Черновик»: «Со смертью депутата Милли меджлиса началась охота на всех руководителей так называемого аварского клана – в числе убитых оказалась и широко известная „аварская тройка“, в которую входил известный бизнесмен Мухаммад Джандаров. Затем установилось временное затишье. Но власть в регионе перешла в руки конкурирующего с Анцухским клана, который возглавлял некий азербайджанец Ханлар. Именно после серии убийств этот тюркский клан-конкурент взял под свой контроль многие сферы бизнеса и в числе прочих развернул широкую торговлю наркотиками. Бытует версия, что при разгроме „аварской тройки“ власть использовала услуги конкурентов Анцухского, которые и сейчас сохраняют контроль над регионом».

После «временного затишья», о котором пишет дагестанская газета, тема аварцев Закатальского и Белоканского районов вновь «возникла» в 2001 году. По данным дагестанских источников, за полгода до этих событий, в 2000 году, администрация Закатальского района приняла решение о сносе памятника имаму Шамилю, установленного в 1992 году, однако это решение вызвало протест аварского населения. Затем 18 августа 2001 года памятник был взорван, а по подозрению в этом акте вандализма были арестованы опять же аварцы. Разгневанные неправомерным, по их мнению, задержанием, представители аварской общины предприняли нападение на районное отделение милиции. В район были введены войска, «аварский мятеж» был подавлен. В сентябре – октябре 2001 года официальные азербайджанские источники распространяли информацию о том, что в Закатальском и Белоканском районах обезврежена «преступная банда». Отдельно упоминалось, что возглавлял ее некто Гаджи Магомедов, «более десяти лет работавший водителем местного мафиозного авторитета Али Анцухского». Азербайджанские официальные лица также не раз называли аварских мятежников ваххабитами. Хотя многие детали закатальских событий 2001 года неясны, их ход однозначно показывает, что из доминирующего народа, каким они там были при «кооператоре» Али, аварцы превратились в этой части Азербайджана в конфликтующее с властью меньшинство. (После событий 2001 года о необходимости решать проблемы азербайджанских аварцев заговорили многие российские политики аварского происхождения, в частности Рамазан Абдулатипов. А депутат Госдумы Гаджи Махачев в интервью «Независимой газете» (26.05.2001 г.) заявил: «В Закатальском и Белоканском районах Азербайджана живут наши дагестанские земляки – аварцы. Есть точная информация, что там находятся боевики, наемники... Чеченцы, арабы, которые кружат голову проживающим там дагестанцам, вербуют их, привлекают на свою сторону».)

Цахуры, третий по численности дагестанский народ в Азербайджане, находятся в еще более трудных условиях, нежели лезгины и аварцы. У цахуров письменность пока в зачаточном состоянии, нет и не было влиятельных национальных организаций даже в Дагестане (где их численность близка к 20 тысячам человек). Каких-либо политических выступлений цахуров в Азербайджане не зафиксировано. В середине 1990-х годов главный редактор выходящей в Махачкале на русском языке цахурской газеты «Нур», профессор Дагестанского госпедуниверситета Гарун Ибрагимов сообщил автору этих строк, что власти Азербайджана якобы чинят препятствия распространению газеты в Белоканском и Закатальском районах. О других попытках активизировать цахурское национальное самосознание в Азербайджане нам неизвестно.

ПРОБЛЕМЫ аварско-азербайджанских и лезгино-азербайджанских взаимоотношений стали активно обсуждаться как в дагестанских, так и в азербайджанских СМИ в 2005 году. Старт этому обсуждению, по всей видимости, дали события не в Азербайджане, а в дагестанском Дербенте. Один из древнейших городов Кавказа, в 1990-е годы он претерпел значительные перемены в национальной структуре населения. Практически полностью выехали в Израиль горские евреи (таты), увеличился процент некоторых дагестанских народов (в частности аварцев), которые ранее составляли меньшинство. В прошлом в Дербенте преобладало азербайджанское и татское население, особенно в центральной, исторической части города, которая составляла в значительной мере отдельный мир, не вписывающийся в общедагестанский уклад жизни. Теперь эта «отдельность» города оказалась размыта.

Наиболее влиятельными этническими группами в Дербенте ныне являются азербайджанцы и лезгины, причем лезгином является мэр города, а за азербайджанцами оставлен пост главы Дербентского района (с городом административно не связанного). Отношения местных властей с Махачкалой скорее партнерские, чем «вассальные»: достаточно сказать, что на выборах в Госдуму в декабре 2003 года в Дербентском одномандатном округе проиграл кандидат, близкий республиканскому руководству, и если за поражение в другом – Буйнакском округе официальная Махачкала тут же принялась «мстить» (добиваться увольнения глав «неправильно» проголосовавших районов и т. д.), то в Дербенте никаких таких шагов предпринято, по нашим данным, не было. Внутренняя напряженность создается тем, что Дербент попал в список древних городов – исторических памятников ЮНЕСКО. В бюджет города от этой международной организации поступают значительные средства, «рулить» которыми желают многие.

Конфликтная ситуация в Дербенте возникла 9 апреля 2005 года, когда произошла драка в городской мечети (Джума-мечети). Эта мечеть была местом молитвы как дагестанцев-суннитов, так и азербайджанцев-шиитов, населяющих город. Точных данных о том, между какими группами мусульман разгорелся конфликт, нет. Как будто все источники сходятся на том, что группа, напавшая на мечеть, состояла из приверженцев известного в Южном Дагестане шейха Сиражутдина Хурикского (Исрафилова), по национальности табасаранца (табасаранцы – народ Южного Дагестана, близкородственный лезгинам). Описывая апрельские события «по горячим следам», дагестанские и федеральные российские СМИ не характеризовали конфликт в мечети как межнациональный. Уже позднее, в августе 2005 года, дагестанский еженедельник «Черновик», возвращаясь к инциденту, отмечал, что хотя шейх Сиражутдин и его сторонники являются суннитами, среди них много азербайджанцев. По данным той же газеты, в результате конфликта в Джума-мечети утвердился имам (предстоятель) суннитского толка, но азербайджанец по национальности. Как рассказывал в репортаже ВГТРК глава «пострадавшей» стороны – дербентских шиитов, его последователи «с суннитами ладят», а напавшие хотели спровоцировать «конфликт всех против всех». Ныне покойный министр информации и внешних связей Дагестана Загир Арухов – известный знаток дагестанского ислама, сам выходец из Южного Дагестана – в апреле 2005 года в беседе с автором этих строк указывал, что, по его данным, в конфликте принимали участие и мусульманские активисты из Закатал, аварского происхождения. Как бы то ни было, по информации, доступной сразу после конфликта в самом Дагестане, этот конфликт никак не выглядел азербайджанско-лезгинским столкновением.

Тем не менее в апреле азербайджанские СМИ сообщили, что за конфликтом в дербентской мечети стоит мэр города Феликс Казиахмедов (лезгин). Неожиданно в августе 2005 года эта тема была поднята в Азербайджане вновь. Азербайджанское агентство APA со ссылкой на анонимного «представителя интеллигенции города Дербент» распространило информацию о том, что в Дербенте «против азербайджанцев готовятся диверсионные планы», вынашивают которые «лезгинские националисты и армяне».

«Лезгинские националисты уже близки к тому, чтобы захватить город, – заявлял источник агентства. – Они уже частично добились того, чего хотели. В ходе последней переписи местного населения численность азербайджанцев и лезгин искусственно была уравнена. Приверженцы идеологии „Садвала“ прибегают ко всем средствам, чтобы доказать, что Дербент является древней лезгинской землей. В 1992 году Дербентский заповедный музей возглавлял еврей. После него на эту должность был назначен азербайджанец. Но лезгинские националисты не смирились с этим и добились назначения на эту должность националиста Назима Кязымова, приехавшего сюда из Санкт-Петербурга». Источник также подверг критике деятельность находящегося в Дербенте Южно-Дагестанского университета, который он назвал «оплотом лезгинских националистов» и «колыбелью антиазербайджанских идей». В сообщении агентства утверждалось также, что «специальная группа людей набирает в северном регионе Азербайджана студентов для этого университета» (по-видимому, этнических дагестанцев).

Позиция, заявленная анонимным источником агентства, звучала как призыв к «азербайджанскому реваншу» в Дербенте: «Самым страшным является то, что лезгинские националисты рука об руку с армянами представляют древний АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ город ЮНЕСКО в качестве древнего ЛЕЗГИНСКОГО. Исторически считалось так, что когда у какого-то народа отнимали его крепость, то этот народ считался побежденным. Наверное, это сравнение было бы неуместным, но Нарынгала [древняя дербентская крепость Нарынкала] Дербента, находящаяся на территории России, на которой компактно проживают азербайджанцы, находится сейчас в чужих руках». В том же сообщении агентства APA председатель действующего в Дербенте азербайджанского общества «Азери» Зейнал Бабаев заявил: «Я намерен отправиться в Азербайджан в связи со сложившейся в Дербенте ситуацией и встретиться с компетентными лицами. Имеется много вопросов, которые должны найти свое решение в Азербайджане...»

Публикация вызвала бурный отклик в дагестанских СМИ. На страницах махачкалинского еженедельника «Новое дело» (16.09.2005 г.) мэр Дербента Казиахмедов заявил: «Материал агентства – это дело рук оппозиции властям Азербайджана накануне парламентских выборов. Их потуги направлены на раскачивание ситуации в Дербенте и охлаждение отношений между двумя государствами, которые вот-вот начинают налаживаться. Политические оппозиционные объединения соседнего государства таким образом пытаются выручить для себя некоторые дивиденды – дескать, азербайджанцев обижают в Дагестане, а этнических дагестанцев в Азербайджане... Что касается организаций „Садвал“ и „Азери“, упомянутых в материале агентства, то они давно канули в Лету и никакой реальной работы не проводят». Еженедельник «Черновик» поднял в августе тему древней истории Дербента, вновь доказывая, что этот город был центром Кавказской Албании, потомками которой являются лезгины, но никак не азербайджанцы.

Публикациями по дербентской проблеме дагестанские СМИ в августе – сентябре 2005 года не ограничились, а вернулись к отошедшей было у них на второй план теме дагестанцев, проживающих в Азербайджане. «Черновик» – издание, близкое к ряду дагестанских политиков аварской национальности, – публикует в августе статью «Геноцид аварцев в Азербайджане». В ней автор заявляет, что с 1991 по 1996 год в Белоканском и Закатальском районах якобы были убиты 185 аварцев. Чаще всего, пишет автор, азербайджанские силовики прибегают к такой тактике: «В аварские районы и села вводят армейские части, солдаты своим бесцеремонным обращением и оскорблениями в адрес аварского народа провоцируют аварскую молодежь на ссоры, а затем подвергают людей арестам и избивают в тюрьме до смерти». Автор также утверждает, что азербайджанские власти искусственно занижают официальную численность дагестанских народов в своей стране. Приводятся следующие таблицы.

ЧИСЛЕННОСТЬ АВАРЦЕВ И ЦАХУРОВ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ СОГЛАСНО ПЕРЕПИСИ 1999 ГОДА

НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ ЗАКАТАЛЬСКОГО РЕГИОНА ПО ДАННЫМ ДАГЕСТАНСКОГО ЕЖЕНЕДЕЛЬНИКА «ЧЕРНОВИК» НА 2004 ГОД

В заключение статьи автор – безусловно, выражающий точку зрения на данный вопрос определенного сегмента аварской элиты – упрекает республиканские власти Дагестана в том, что они практически не защищают своих соплеменников в Азербайджане.

В 2005 году имел место и другой скандал, связанный с дагестано-азербайджанскими взаимоотношениями. В июле экс-министр внутренних дел Азербайджана Рамиль Усубов в интервью телеканалу ANS рассказал, как в 1997 году он дал распоряжение освободить из-под стражи преступника, совершившего в Дагестане побег из мест заключения и пробравшегося в Азербайджан, откуда его уже собирались экстрадировать в Россию. По словам Усубова, он сделал это по просьбе тогдашнего главы Дербентского района Дагестана, азербайджанца Саида Курбанова. Сам Курбанов в газете «Реальный Азербайджан» (29.07.2005 г.) назвал эту историю лживой. Несмотря на это, версию Усубова растиражировали некоторые дагестанские СМИ, в частности еженедельник «Черновик». Налицо был, таким образом, двусторонний – и в Азербайджане, и в Дагестане – «накат» на наиболее влиятельную семью дагестанских азербайджанцев. (Саид Курбанов – бывший глава Дербентского района, его старший сын Магомед – глава представительства Дагестана в Азербайджане, младший сын Курбан – нынешний глава Дербентского района, был также членом Госсовета Дагестана от азербайджанцев.) По данным «Черновика», ранее возбуждалось уголовное дело по факту хищения значительных бюджетных сумм в дагестанском представительстве в Баку, которое возглавляет один из Курбановых – Магомед, однако развития это дело не получило.

Следует отметить, что с начала 1990-х годов и по сегодняшний день властная элита Дагестана крайне мало высказывалась по проблеме лезгин и аварцев Северного Азербайджана. Как пример значимого исключения можно процитировать статью, написанную в 2001 году будущим министром по национальной политике Дагестана Загиром Аруховым: «Якобы имевшая место раздача лезгинскому населению на территории Дагестана армянского оружия, инциденты на границе, террористический акт в бакинском метро – все это меры, предпринимаемые азербайджанскими спецслужбами в целях компрометации как самого движения „Садвал“, так и пропагандируемых им идей. Цели этих акций в данном случае достаточно прозрачны – использовать национальное движение „Садвал“ для провоцирования первоначального конфликта, дискредитации роли Армении в южнокавказской политике» («Южнороссийское обозрение», № 5, 2001 г.). Из бесед с представителями высшего дагестанского чиновничества в 2004–2005 годах автор этих строк вынес впечатление, что в целом руководство Дагестана, по крайней мере в этот период, ни при каких условиях не допускало мысли о какой-либо своей активизации на североазербайджанском «направлении», подчеркивая в первую очередь необходимость сохранения хороших отношений с официальным Баку.

После долгого забвения в середине 2005 года вновь стало звучать имя «Садвал». В этот период тема дагестанцев в Азербайджане «воскресла» не только в дагестанских СМИ, но и в российских и в азербайджанских массмедиа. «Московский комсомолец» от 08.07.2005 г. в статье «Как будут взрывать Дагестан?» сообщил о якобы подготовленном в полпредстве Президента РФ в Южном федеральном округе докладе о положении в этой республике, в котором среди прочего утверждается: «Некое движение „Садвал“ требует „воссоединения лезгинского народа в пределах его компактного расселения в РФ и Азербайджанской Республике“. Экстремистская форма этого требования – образование лезгинского государства „Лезгистан“». Сомневаясь в аутентичности процитированного доклада, еженедельник «Молодежь Дагестана» в июле спрашивал: «Кто когда последний раз слышал о „Садвале“?» Азербайджанские СМИ поспешили дать ответ на этот вопрос. В августе то же агентство APA сообщило об «эксклюзивном интервью» председателя Совета старейшин «Садвала», основателя этой организации Мухуддина Кахриманова, который заявил, что «в скором времени» состоится очередной съезд. (До этого на протяжении более десяти лет представитель «Садвала» получал слово в азербайджанских СМИ только один раз. В уже упомянутом интервью бакинской газете «Зеркало» в августе 2004 года глава «Садвала» Нияз Примов заявил, что его организация продолжает работу. Нынешние задачи «Садвала» он охарактеризовал при этом довольно противоречиво: «Никаких целей общественное движение „Садвал“ в Азербайджане не преследует. Нашим единственным желанием, идеей, если хотите, мечтой является объединение всего лезгинского народа в одном едином государстве. Мы добиваемся того, чтобы с лезгинами считались, чтобы они пользовались равными правами со всеми как в Азербайджане, так и в Дагестане. Чтобы эта нация не ущемлялась по национальному признаку». При этом Примов старательно отвергал все предположения о связи «Садвала» с Арменией.)

Возвращению «садвалистов» в медийное пространство способствовало и радио «Свобода», в эфире которого 01.06.2005 г. выступил Кахриманов. Он сказал, что сейчас вновь ужесточен режим на дагестанско-азербайджанской границе. Также Кахриманов отметил: «Лезгинское народное движение имеет глубокие исторические корни, славные традиции. Оно будет существовать до тех пор, пока будет существовать проблема разделенности лезгинского народа. Пока лезгинский народ не воссоединится в одно целое, пока лезгинскому народу не будет предоставлено самоопределение в составе одного государства, лезгинское движение будет жить, действовать, и лезгинский народ не успокоится своим рабским положением. Движение „Садвал“ существует, оно сейчас проходит стадию перестановки сил. В ближайшее время мы будем проводить организационные мероприятия для того, чтобы оживить его деятельность. Почему... Азербайджанская Республика продолжает оголтелую антилезгинскую пропаганду, провокацию, преследование инакомыслия? Почему до сих пор в застенках азербайджанских тюрем томятся несколько десятков лезгинских патриотов, которые обвиняются в политических вопросах? Это разве правильно? Активизировались процессы азербайджанизации лезгин. [Идут] этнические чистки на территории проживания лезгинского народа, выселяют из других районов население тюркского происхождения. Почему до сих пор нет радио, телевидения? Почему до сих пор в школах не налажено преподавание на родном языке? Почему в государственных структурах Азербайджана нет ни одного лезгина? Почему вообще в правоохранительных органах нет ни одного лезгина? Разве можно так поступить с соседним братским народом? Вот наша позиция». (Заявленная «позиция» не может не вызвать вопросов даже у самого беспристрастного наблюдателя. Достаточно вспомнить, что лезгин Сафар Абиев занимает важную позицию «в государственных структурах Азербайджана» – он является министром обороны.)

Последний по времени штрих в публичной активности «Садвала» относится к январю 2006 года. Все то же азербайджанское агентство APA опубликовало заявление неназванного и никак не идентифицированного географически «источника» в «Садвале». На сей раз «источник» сообщил, что у «либерального крыла» «Садвала» вызревает план требовать присоединения лезгинских земель Дагестана к Азербайджану. «Источник» резко высказывался в адрес садвалистских «радикалов» Мухуддина Кахриманова и Гаджи Абдурагимова, обвиняя их в антиазербайджанском настрое и при этом заявляя: «Радикалы пытались сыграть на национальных чувствах лезгин, но когда их планы провалились, они стали искать виноватых среди других людей и обвинили здравомыслящих членов „Садвала“ в предательстве и измене. На самом деле эти люди ненавидят и нынешнее руководство России. Они подпольно сотрудничают с Коммунистической партией России и некоторыми националистическими силами в Москве». По словам «источника», либеральные представители «Садвала» выступили с таким заявлением: «Мы считаем, что дагестанские лезгины не могут оставаться в составе республики, превратившейся в рассадник международного терроризма и задыхающейся в тисках национального противостояния, к которому приложили руку некоторые зарубежные страны. На повестку дня поставлен вопрос присоединения к Азербайджану южных районов Дагестана и предоставление автономии лезгинам в составе этой страны...

Почему эта группа людей, которая считает себя чуть ли не „историческими личностями“ лезгинского народа, может выступать с заявлениями о присоединении северных районов Азербайджана к Дагестану, а либералы не могут даже мечтать увидеть южные районы Дагестана в составе Азербайджана?»[3]

Ввиду неназванности «источника», на который ссылается азербайджанское информагентство, судить об истинных целях данной публикации довольно сложно. Очевидно лишь желание представить «Садвал» как организацию, с одной стороны, активно действующую, а с другой – расколотую на два крыла. Проблема в том, что каких-либо независимых свидетельств активности «Садвала» как организации в Дагестане или Азербайджане сейчас нет. Но один факт налицо – тема дагестанцев в Азербайджане, а также азербайджанцев в Дагестане в 2004–2006 годах после долгого перерыва стала периодически появляться в медийной среде. В чьих интересах это произошло и почему именно в данный период времени – покажет последующее развитие событий.

Не беря на себя смелость судить, насколько медийный образ «Садвала», который начали вновь «лепить» в 2004–2006 гг., соответствует реальности, все же упомянем в заключение такой факт. Как уже отмечалось выше, в 2004 году в СМИ появилось интервью Нияза Примова, представленного как сопредседатель «Садвала». Напомним, что о его появлении в руководстве этой организации имеются сведения от 1998 года. И вот в апреле 2006 года в Хивском и Докузпаринском районах Южного Дагестана происходят массовые беспорядки, причем в Докузпаринском районе дело кончилось кровопролитными столкновениями ОМОНа с несколькими сотнями жителей, требовавших отставки главы района. Через несколько дней после этих событий Прокуратура Дагестана распространила информацию о том, что в качестве возможных организаторов массовых беспорядков задержаны братья Нияз и Насыр Примовы из Магарамкентского района. О том, что кто-то из братьев имеет отношение к «Садвалу», ни в официальных сообщениях правоохранительных органов, ни в публикациях СМИ об инцидентах апреля 2006 года не говорилось. Указывалось лишь, что Нияз Примов руководит Управлением социальной защиты населения Магарамкентского района, а его брат Насыр имеет бизнес, связанный с азербайджано-дагестанской границей. Между тем, наши источники в Докузпаринском районе, в целом подтвердившие активное участие братьев Примовых в апрельских событиях, отметили, что знают братьев как видных людей соседнего района, а также знают, что один из них (кто именно – разные источники говорили по-разному) ранее входил в руководство «Садвала», но сейчас отошел от этой деятельности. Очевидно, что люди, представленные в СМИ как руководители организации, имеющей чуть ли не межгосударственные амбиции, на деле оказались лидерами районного масштаба, причем без национальной акцентуации (во время столкновений в Докузпаринском районе по обе стороны «баррикад» были лезгины; в Хивском районе, по некоторым данным, столкновение завязалось между представителями лезгин и табасаранцев, проживающих в районе бок о бок, но вряд ли идеолгия «Садвала» когда-либо была «заточена» против табасаранцев – народа, близкородственного лезгинам).

В связи с парламентскими выборами в Азербайджане 6 ноября 2005 года какого-либо ощутимого обострения «лезгинского вопроса» зафиксировано не было – несмотря на то, что в последний перед выборами год он то и дело «воскресал» в азербайджанских СМИ. В ходе предвыборной кампании имели место лишь единичные заявления депутатов парламента, представляющих лезгинские районы. Так, 12 октября на очередном заседании парламента депутат от Кусарского района Ася Манафова заявила, что «приграничные села Кусарского района находятся в блокаде». Она отметила, что в приграничных с Дагестаном селах «нет экономического развития»: «Дороги в ужасном состоянии. Население, живущее на азербайджанской стороне реки Самур, с завистью смотрит на экономическое развитие на противоположной стороне реки [в России]. Есть силы, которые настраивают население Кусара против властей, используя эти негативные явления». Несмотря на то что газ, идущий из России в Азербайджан, проходит около села Ширвановка Кусарского района, Манафова заявила, что население села столкнулось с проблемой его отсутствия. «В связи с распространением бруцеллеза в приграничных селах скот у местных жителей отобрали, но вместо этого им не выплатили денег», – сказала лезгинский депутат. Она обратилась к руководителям правительства, присутствовавшим на заседании парламента: «Поезжайте в Кусар, посмотрите на ситуацию. В будущем это может вызвать нежелательные события».

Однако никаких особенно «нежелательных» событий на выборах не произошло. Имеется информация лишь об одном лезгинском поселке Кусарского района – Лангу, где 6 ноября жители решили бойкотировать выборы. Жители поселка Лангу сообщили, что они предпринимают этот шаг в знак протеста против того, что им не были выданы земельные паи, что они до сих пор не могут получить удостоверения личности, а также из-за нерешенности проблем с водой и дорогами.

Тем не менее сами результаты парламентских выборов в Северном Азербайджане допускают неблагоприятные сценарии будущего развития ситуации в этой части страны. При традиционно высокой явке избирателей в сельских частях страны, в «дагестанских» районах она в основном балансировала вокруг пятидесятипроцентного уровня. Высокая явка – 70,13 % – была отмечена там только в 51-м Кусарском избирательном округе, где правящая партия «Ени Азербайджан» поддержала лезгина Халилбека Гюнешлова, победившего с 52,64 % голосов. Кроме этого округа, представитель дагестанских народов одержал победу только в 109-м Белоканском избирательном округе – там при явке 46,22 % в парламент с 49,24 % голосов прошла аварка Рабият Асланова, также поддержанная правящей партией. В 53-м Куба-Кусарском округе победил представитель горских евреев Евда Абрамов («Ени Азербайджан»). Во всех прочих 12 избирательных округах Северного Азербайджана победили азербайджанцы, причем, за одним исключением, они были поддержаны партией власти. Явка более 50 %, кроме 51-го Кусарского, была зафиксирована в 53-м Куба-Кусарском (55,13 %), 56-м Хачмазском (52,49 %), 110-м Закатальском (57,52 %), 111-м Закатала-Белоканском (53 %), 112-м Кахском (58 %), 116-м Габалинском (51,65 %), 117-м Огуз-Габалинском (55,19 %) избирательных округах. Наиболее низкая явка – 35,39 % – была в 114-м Шекинском округе. Также менее половины избирателей приняли участие в выборах по 52-му Кубинскому (49,12 %), 54-му Девечи-Сиязанскому (48,73 %), 55-му Хачмазскому (47,36 %), 109-му Белоканскому (46,22 %), 113-му Шекинскому (41,72 %) и 115-му Шекинскому (47,72 %) избирательным округам.

Эти результаты позволяют говорить о достаточно низкой вовлеченности дагестанцев в политический процесс даже в их родных районах. Среди глав районных администраций в этой части страны только один лезгин (Кусарский район). При таком положении в любом случае сохраняется опасность непарламентских путей борьбы дагестанских народов за расширение своих прав. Отметим также, что проблема низкой представленности дагестанских народов в новом составе парламента не стала предметом обсуждения в каких-либо СМИ Азербайджана, что показывает практическое отсутствие у дагестанцев там своей политической трибуны.

При этом ситуация на границе с Дагестаном, актуальная в первую очередь для лезгин, далека от стабилизации. С 5 марта 2005 года переход этой границы любым гражданином Азербайджана возможен только по предъявлении заграничного паспорта. Исключения не делаются и для лезгин, проживающих в приграничье. Данное нововведение привело к огромным очередям на получение загранпаспортов, которые ранее были редкостью в сельской местности (где большая часть населения до сих пор имеет только паспорта СССР).

В исламе Северного Азербайджана, напротив, как будто доминирует дагестанское население. В райцентрах всех северных районов, кроме Шекинского, находятся мечети только суннитского (исповедуемого дагестанцами) толка. (Также в 1994 году лезгинам была передана мечеть 1169 года постройки в «старом городе» в Баку, где также теперь молятся согласно суннитским установлениям.)

В области образования в постсоветское время наметился определенный прогресс – впервые в школах Северного Азербайджана стали преподаваться как предметы дагестанские языки, чего практически никогда не было во времена СССР. Однако национальные активисты жалуются на трудности подготовки учителей, нехватку учебников, доставляемых исключительно из Дагестана, подозрительное отношение властей к центрам дагестанской культуры, особенно в районах. Подробнее о социальных проблемах и культурной жизни дагестанских народов Азербайджана речь пойдет ниже.