Зачем удушают село?

Наши ловкие идеологи разработали хитрый прием — как только кто-то, с малейшим намеком на несогласие с режимом, чудом получает жалкие три минуты на телевидении, его «срезают» безотказным вопросом: «А какая у вас конструктивная программа?». Мол, критиковать все мастера. И человек начинает, как рыба, глотать воздух и размахивать какими-то бумагами, но тут его время истекает. А ведь вопрос — чистая демагогия. Когда грабитель замахнулся на тебя кистенем — в чем твоя конструктивная программа? В том, чтобы на будущий год перестроить сарай? Нет. Самая конструктивная программа в этой ситуации — увернуться от удара, крикнуть «караул!», нашарить булыжник.

Сегодня Россия — в тяжелом кризисе, в шоке. Плохо соображая, затуманенным взором мы следим за манипуляциями каких-то странных господ. Что они достают из-за пазухи? Носовой платок — или гирю в платке? Зачем шприц? Зачем они ощупывают нашу шею? В чем наша конструктивная программа? Да прежде всего в том, чтобы продрать глаза. И увернуться. И постараться обойтись без булыжника. А «караул» уже кричать бесполезно, сторожа подкуплены.

Что может мое слабое слово? Помочь кому-то напрячь мысли, поднять набрякшие веки. Но напрягаться должен каждый — не будет нам ни Минина с Пожарским, ни маршала Жукова. Они придут, только когда мы осознаем беду. А не осознаем — отойдем в сладком сне, как пьяный в сугробе. Начинать надо с самого простого вопроса — зачем удушают российскую деревню? И как нас уговорили?

Для оправдания этой невероятной по масштабам программы («коллективизации наоборот») был внедрен ряд мифов. Первый — миф о неэффективности общинных, крестьянских начал — по сравнению с основанными на частной собственности фермерскими. Кстати, очень тонкая это словесная диверсия — называть у нас крестьян фермерами. Многие не видят разницы, а стыдно нам в России, стране крестьянской культуры, Толстого и Есенина, не знать этой разницы.

От того, что человек вышел из колхоза, взял землю и завел хозяйство, его мировоззрение не переворачивается, хотя бы телевидение и назвало его «фермером». Этот русский, башкирин или мордвин остается крестьянином. А вот если какой-нибудь ливанский миллиардер купит через адвоката 20 тыс. га где-нибудь в Саратовской области, да пришлет менеджера-немца, да наймет рабочих и пустит охранников на джипах с автоматами «узи» (охранники пусть хоть и русские) — вот это будет фермер. И пшеница из Саратова пойдет куда-нибудь в Сингапур, закупленная на бирже в Нью-Йорке.

Мировой опыт показывает, что по критическим показателям — затрате энергии и экологических ресурсов («трате плодородия») крестьянское земледелие в принципе более эффективно, чем капиталистическое. Ибо в сознании крестьянина земля — мать и жена, а для фермера — предмет эксплуатации или купли-продажи (грубо говоря, продажная девка). Правда, сила земли такова, что и на Западе уже многие фермеры снова «окрестьянились».

Важным уроком является аграрный опыт Китая, где крестьянство в течение двух тысяч лет кормит с небольшой площади четверть человечества без потери плодородия. На 100 человек здесь 8 га пашни — и Китай давно не знает голода. А в Бразилии в 8 раз больше — 46 га пашни. Да какой! Невероятно плодородной, при обилии солнца и влаги. Перед конференцией «Рио-92» мы с одним китайским ученым пересекли Бразилию, и он сказал, что китайский крестьянин с такой земли мог бы кормить все человечество. Но в Бразилии крестьян с земли согнали, 90% их безземельно или малоземельно, земля у иностранных фирм и крупных фермеров. И здесь, при тракторах с компьютерами, постоянное недоедание и острая нехватка в пище белка и витаминов у половины населения. Это приводит к разрушению иммунной системы и тяжелым физиологическим нарушениям. Похоже на СПИД, и люди умирают от малейшей инфекции. О нормальном развитии нечего и говорить. Конференция по проблемам питания заявила: «более 40% детей, которые рождаются в Бразилии, будут физически и умственно недоразвитыми к моменту достижения зрелого возраста». А ведь Бразилия, как говорят наши идеологи — уже недосягаемый идеал для России.

Говоря о колхозах, политики переключили наше внимание с реальных причин кризиса советского АПК на второстепенные идеологические факторы (ах, колхозы — продукт большевизма!). На деле в аграрной сфере были сделаны ошибки — но именно на пути подражания Западу («Догоним Америку…»). Колхозы укрупнили, скот сосредоточили в одной-двух точках. Отсюда — разрыв системы человек-земля-скотина. Пасти стало трудно, начали кормить зерном, затянули «зерновую петлю» — и возник порочный круг. У нас скот оставляет на земле 20% навоза, а в Дании более 70%. У нас средний радиус перевозки навоза от фермы до поля 3,6 км, а в Дании 0,48 км.

Выйти из кризиса можно было лишь через структурные и технологические изменения, которые и начали делать — но тут реформа. Начали разваливать колхозы и совхозы. Со здравым смыслом не вяжется? А здравый смысл у людей отключили. Вспомните: ведь 99% людей поверили, будто колхозы по сравнению с западным фермером неконкурентоспособны. Но ведь это же чушь! С 1985 по 1989 г. средняя себестоимость тонны зерна в колхозах была 95 руб., а фермерская цена тонны пшеницы в 1987/88 г. была во Франции 207, в ФРГ 244, в Англии 210, в Финляндии 482 долл. Доллара! По курсу тех лет колхозник мог выбросить на рынок пшеницу в 10 раз дешевле, чем фермер — и при этом имел бы прибыль 1000%.

Себестоимость тонны молока в колхозах была 330 руб., а у фермеров США 331 долл. — при фантастических дотациях на фуражное зерно, 8,8 млрд. долл. в год (136 долл. на каждую тонну молока)! Кто же из них неконкурентоспособен? Да потому российских производителей на рынок и не пускают, что они в два счета западных конкурентов разорят. Запад от нас закрыт железным занавесом — почище сталинского. А пустят их на рынок, когда Россию разотрут, и мы действительно станем беспомощными. И самое поразительное, что правительство России на собственной территории оказывает протекционизм зарубежным производителям — против отечественных! В 1992 г. правительство России закупило у российского села 26,1 млн. т. зерна по 11,7 тыс. руб. за тонну (что по курсу на 31 декабря 1992 г. составляло около 28 долларов), а у западных фермеров — 28,9 млн. т. зерна по 143,9 долларов за тонну. Да где же такое видано?

А разве не поверил «средний россиянин», что колхозы сплошь убыточны и запускают руку в карман налогоплательщика? Вот последний стабильный год — 1989. В СССР было 24720 колхозов. Они дали 21 млрд. руб. прибыли. Убыточных было 275 колхозов (1%), и все их убытки составили 49 млн. руб. — 0,2% от прибыли. Смехотворная величина. В целом рентабельность колхозов составила 38,7%. Колхозы и совхозы вовсе не «висели камнем на шее государства» — напротив, в отличие от Запада наше село всегда субсидировало город.

Говоря об огромных якобы дотациях, академики и журналисты сознательно лгали. Именно на Западе сельское хозяйство — это не рыночная, а бюджетная отрасль, сидящая на дотациях. В среднем по 24 развитым странам бюджетные дотации составляют 50% стоимости сельхозпродукции (а в Японии и Финляндии — до 80%). Около 30 тыс. долларов в год на одного фермера! В 1986 г. бюджетные ассигнования на сельское хозяйство США составили 58,7 млрд. долл., и дотации постоянно повышаются. А все бюджетные ассигнования российскому селу на 1993 г. предусмотрены в 1477 млрд. руб. — чуть больше 1 млрд. долл. Так ведь это — предусмотрено, а дать-то не дали и половины. Еще долги селу не отдали за 1990 год! Постоянные попреки колхозам — свинство, каких свет не видал.

Нам прожужжали все уши, будто колхозно-совхозная система деградировала и не могла быть реформирована. А село наращивало и объемы производства, и интенсивные показатели. Вот факты:

Показатель 1985 — 1989

Продукция сельского хоз-ва в сопоставимых ценах 1983 г., млрд. руб. 73,9 — 82,1

Производство (млн. т):

Мясо 10,81 — 13,16

Молоко 29,8 — 34,6

Растительное масло 2,54 — 3,25

Сахар-песок 11,8 — 13,3

Надой молока на корову, кг 2434 — 2853

Яйценоскость, шт. 216 — 232

Прямые трудозатраты на производство 1 ц продукции, человеко-часов:

Зерно 1,2 — 1,1

Картофель 2,7 — 2,2

Молоко 8 — 6

Привес свиней 26 — 20

Как стандарт сравнения нам тыкали США и Голландию. Выбор этих стандартов неправомерен, не выполняются самые минимальные критерии подобия (недопустимо различны почвенно-климатические, финансовые, технологические, культурные параметры систем). С точки зрения науки использование этих стандартов сравнения есть подлог. Переход к близким аналогам показывает, что главный тезис о заведомой более высокой эффективности частного хозяйства не подтверждается. Приемлемый стандарт — Польша.

К началу шоковой терапии там было 2,7 млн. частных хозяйств, производящих 78% всей сельхозпродукции. Остальное — госхозы, и кооперативы. В 1991 г. урожайность зерновых была: у фермеров 29,3 ц, в кооперативах — 34,7; в госхозах — 40,2 ц. Это соотношение держится уже десять лет. В госхозах на 100 га занято 14 работников и 3 трактора, в единоличных хозяйствах — 24 работника и 6 тракторов. Польша в больших количествах импортировала продовольствие.

А рядом, в ГДР, сельское хозяйство базировалось на кооперативах и госхозах — и ГДР была экспортером продуктов. Из этого можно сделать вывод, что в сельском хозяйстве вид собственности на землю не определяет эффективность. Имеется немало и других примеров. Так, земля в Израиле национализирована, а его колхозы-кибуцы очень продуктивны. Почему бы американским советникам Гайдара не заняться приватизацией земли в Израиле? А мы уж потом, вслед за умными израильтянами.

Сегодня кампания с «фермерством» видится как промежуточный этап по расшатыванию села. А ведь работящие, энергичные люди поверили, думали, новый Столыпин пришел. Такое дело загубили! Отрезали фермерам 11 млн. га угодий, огромный клин. И бросили без средств, несмотря на массу обещаний. Сейчас у российского фермера на 1000 га 3 трактора, а в Германии — 124, в Польше — 60. Естественно, что товарность у фермеров нулевая — они заняли почти 10% посевных площадей, а продукции дают от силы 1,5%. Прикиньте в уме: что, если бы сбылась мечта Черниченко и в 1992 г. все колхозы были бы распущены, а вся земля отдана фермерам. Кто бы «накормил Россию»? Ведь 10% пашни — это уже вполне надежный эксперимент.

Вся эта шумиха с фермерами смахивает на провокацию. Потом их разорят. Они уже в долгах, и их земля готова к изъятию — они ее просто пока охраняют. Обман и в планах «фермеризации» животноводства. Средняя молочно-товарная ферма оптимальных для России размеров (70 коров) требует, в ценах сентября 1992 года, капиталовложений, равных ежемесячному сбережению в 7 тыс. руб. в течение 570 лет.

И вот, зная все это, в общество бросают бомбу — свободу купли-продажи земли. Пашни, луга, леса. К чему это ведет — к снятию остроты кризиса? Нет, к усилению раскола. Вопрос о собственности на землю не сводится к экономике. Он наполнен даже религиозным смыслом. Во все времена решение этого вопроса вопреки традициям — хоть силой, хоть обманом, приводило к тяжелым потрясениям и гражданским войнам. Резкая и необратимая смена типа собственности на землю категорически недопустима в момент острого кризиса и раскола общества. Этот вопрос можно решать лишь при стабильном, спокойном состоянии и лишь при условии национального согласия, достигнутого в обстоятельном диалоге. Разумно было бы отложить кардинальное решение вопроса о земле на несколько лет, идя сегодня на временные компромиссы.

Нужно выяснение нынешних взглядов на проблему всех социальных групп и народов России и прежде всего тех, кто работает на земле. Традиции православных и исламских народов России отрицают частную собственность на землю с правом ее купли-продажи. Эта установка была подтверждена и в момент кризиса 1917 г. Сегодня даже идеологи купли-продажи земли признают, что исходная установка крестьянства не изменилась. Они думают одолеть ее экономическими рычагами и даже силой. Это будет для России катастрофой.

Опасен и мировой психоз — «истощение экологических ресурсов». Идет повсеместная и лихорадочная скупка земельных участков, сюда текут и нефтедоллары, и «грязные» деньги наркомафии. Россия беззащитна против спекуляций. Земля будет будет вырвана у крестьян подкупом, шантажом и террором. Каждый должен осознать: продажа земли иностранцам — акт необратимый. Выкупить ее обратно не удастся никогда, а попытка национализации вызовет бешеную ярость новых хозяев. Возникнет угроза войны на уничтожение. В 1954 году «Юнайтед фрут компани» добилась от ЦРУ вторжения в Гватемалу для свержения буржуазного президента Арбенса — только потому, что он национализировал 81 тыс. га (всего-то) земли этой компании, причем со всеми компенсациями.

И, наконец, главный вопрос. Нас от него заботливо уводят. Разрушая коллективные хозяйства, единственную сегодня реальную опору села, разрушают не просто экономические структуры, а образ жизни — саму российскую деревню. А это — неизмеримо важнее. И нам так задурили голову, что мы не замечаем того абсурда, которым полны лозунги. Сколько лет трещали: ах, в США всего 3 млн. фермеров, а в России аграрным трудом занято 11 млн. человек — какой позор! Но это же бред. Сегодня жизнь и труд на земле — благо. Наша деревня дала место для жизни 40 млн. человек. Старики живут в своем доме, в контакте с землей, друзьями, детьми, с животными.

Представьте хоть на минуту, что удались планы реформаторов, и вдруг на нашей земле возникли американские фермы. Они сразу «выжимают» из села «лишний» народ. Куда? Молодых — на поиски работы в город. Стариков — в приюты или в город же, под забор. Американская ферма — это фабрика на земле, и места там посторонним нет. Сегодня, когда горожанин сам обеднел до предела, он старуху-мать из деревни не ждет. Он сам к ней едет за картошкой и посылает детей на каникулы подкормиться. А завтра, безработный, и сам к ней приедет — в деревне прожить легче. И в своем недомыслии голосует за то, чтобы колхозы ликвидировать, а насадить фермы на манер американских.

Это — не фантазии. Такую реформу пережили многие страны, та же Бразилия. Куда делись крестьяне, когда их вытеснили фермы? Кинулись в города, став в массе безработными и ворами. Где жили? Настроили фавелы — хижины из жести и картона, без воды и канализации. В Рио-де-Жанейро в фавелах живет больше 3 млн человек. Я это видел и скажу: русские так жить не будут. Они сначала будут быстро умирать, а потом нанесут по этому социальному порядку такой удар, что революция большевиков покажется детской игрой. Так зачем же удушают деревню?

1993