От «симфонии народов» — к «этническому тиглю»

Граждане СССР осмысливают разрушение их огромной страны. Кое-кто ликует, мародерствует и пляшет на могилах. Большинство поднимается через трагедию на новый уровень мысли. Сегодня, когда наши «р-р-революционеры-демократы» пытаются устроить политический блиц-криг и молниеносно, с помощью шантажа продавить новую конституцию, все больше людей осознает непоправимую опасность подобных решений. К ним еще вчера мы относились беспечно, полагаясь, что нас не обманут и что «там, наверху, знают, что делают». Вспомним, как под шумок приняли Закон о приватизации, позволяющий вполне легально продать кому угодно Находкинский порт за три «жигуленка». Чего теперь размахивать руками! Никто ведь того закона и не прочитал.

Важнейшее условие благополучия в многонациональной стране — такой порядок жизни, когда ни один народ не чувствует угрозы своему существованию как этносу, как культуре. Когда неизбежные трения и конфликты не самоускоряются и не разжигаются, а гасятся автоматически. В обществах разного типа к такому порядку идут по-разному. В основе всех «моделей цивилизации» лежит определенное представление о человеке. Современная западная цивилизация возникла через разрушение традиционного общества Средневековья, восприняв механистическую картину мира и атомизм, приложенный сначала к человечеству, а затем уже к неживой природе. Оковы патриархального общества были сброшены под лозунгом: «человек — свободный атом человечества!». Индивидуализм стал основой мироощущения человека, и производными из него стали экономические и политические представления. В национальной сфере он оправдал возникновение «этнических тиглей» для переплавки малых народов — так, что боли при этом они не чувствуют.

В США «тигель» производит новую нацию. Немцы-иммигранты не стали там англичанами — они американцы. Остались еще «трудносплавляемые» компоненты (негры), но над их интеграцией усиленно работают. А тот, кто сопротивлялся — исчез (индейцы). При становлении рыночной экономики в Европе возникли «нации-государства», и там, где доминировала одна нация, действовал «тигель» другого рода. Он растворял, ассимилировал малые этносы. Так, в немцев превратилось множество славянских племен. Если же нация, которая хозяйничает в стране, не желает ни «сплавляться» с другими народами, ни растворять их в себе — проводится «этническая чистка» территорий и вводится апартеид. Тоже устойчивая до поры система.

Российская империя и СССР жили как традиционное, не «атомизированное» общество, в котором права индивидуума не имели приоритета над правами солидарных образований, в том числе этнических. Помните, с какой страстью требовали «демократы» отмены графы «национальность» в паспорте. А ведь эта графа дорогого стоит. Человек был не просто гражданином СССР, он был полномочным представителем официально признанного этноса как субъекта права. А две палаты Верховного Совета? Одна представляла «равных граждан», а другая была Советом национальностей. И это — не просто символ (хотя и символ очень важен). Общество ассоциировалось с метафорой семьи, а не рынка, и в отношениях собственности (прежде всего земельной) было сильно общинное начало. Поэтому здесь не возникало «этнического тигля», и этносы не растворялись, а сохранялись (при всех трениях, обидах и преступлениях режима). Тофалары сохранились как народность, хотя перед войной их было 500 человек и на фронте погибла 1/3 мужчин. Сейчас их 800 человек.

Этому способствовал и ландшафт, ощущение простора. Географ-«евразиец» П.Савицкий объясняет: «Своеобразная, предельно четкая и в то же время простая географическая структура России-Евразии связывается с рядом важнейших геополитических обстоятельств. Природа евразийского мира минимально благоприятна для разного рода «сепаратизмов» — будь то политических, культурных или экономических… Этнические и культурные элементы пребывали здесь в интенсивном взаимодействии, скрещивании и перемешивании. В Европе и Азии временами бывало возможно жить только интересами своей колокольни. В Евразии это, если и удается, то в историческом смысле на чрезвычайно короткий срок… Недаром над Евразией веет дух своеобразного «братства народов», имеющий свои корни в вековых соприкосновениях и культурных слияниях народов… Здесь легко просыпается «воля к общему делу». Так возник тот особый способ сосуществования культур, который евразийцы называют термином «радужность» или «симфония». Это — счастливая особенность нашей страны, сокровище, которое сегодня бездумно хотят пустить по воздуху при одобрении «большинства».

Как же будет строиться новый порядок в России? Пока что мы пережили попытку революционного внедрения «рынка» с созданием государств-наций и демонтажем СССР. Этот процесс, запущенный «демократами», пошел и в РФ — она ведь тот же СССР, только поменьше. Сегодня реанимируется идея А.Д.Сахарова о «Евразийской конфедерации независимых государств», числом 40 или 50 (слово «евразийская» — камуфляж, как «демократия» или «правовое государство» в перестроечном новоязе). Сразу после августа 1991 г. Л.Баткин заявил: «На кого сейчас рассчитана формула о единой и неделимой России? На неграмотную массу?». Выброшен лозунг о «России делимой» и утверждается самый вульгарный евроцентризм — все, мол, должны идти по стопам Европы. Философ В.И.Мильдон просто угрожает: «Для России как части Европы, следование прежним, своим историческим путем, определившимся стихийно, в условиях неблагоприятной географической широты, самоубийственно. Жизнь требует отказаться от него — нужно отказываться, даже если в ее и других народов прошлом не было образцов подобного отказа» (хотя иной «географической широты» нам Мильдон не подарит).

Но демонтированы пока лишь верхушечные структуры государства — тип сосуществования народов еще не сломан. Мы стоим на распутье. И нам надо понять, к чему клонит та или иная политическая сила — будет ли создаваться в России «этнический тигель», станут ли крупные народы ассимилировать племена своих сограждан или начнут полыхать пожары этнических чисток.

Когда общество вовлекается в столь глубокие потрясения как сегодня, политические декларации — не самое главное. Слушаешь иногда политиков и их ученых экспертов и поражаешься — о чем они говорят? Не понимают, что происходит — или сознательно дурят нам голову? Разрушению и трансформации подвергаются глубокие основания жизни. Слом цивилизации требует замены культурных, философских и даже биологических матриц человека (инстинктов, биоритмов, ощущения пространства и времени и т.д.). В 1917 г. такую трансформацию России пытались произвести под знаменем марксизма — одной из ветвей идеологии западноевропейской цивилизации, сегодня под знаменем либерализма — другой ветви той же идеологии, выросшей на общей с марксизмом картине мира и антропологической модели. После 1917 г. Россия, получив тяжелейшие травмы, выжила. Архаическая, почвенная компонента большевизма сожрала тонкий слой «европейски образованных коммунистов» (что, конечно, также было большой потерей для нации). Сегодня дело обстоит куда сложнее — Международный валютный фонд и совещания лидеров «семерки» — это не Бухарин с печальными глазами.

Как же видят будущее идеологи нового режима? Самый первый ответ дает та Концепция национальной политики России, которая была представлена в Верховный совет «официальными» этнологами. Поразительно, что обсуждение этой Концепции не вызвало никакого резонанса (как раньше — закон о приватизации). Она была отклонена, отправлена на доработку. Но ведь мышление ее авторов не изменилось. Ну, отшлифуют они острые углы, получше спрячут суть — и продавят через парламент, не этот, так нового созыва. Давайте вспомним этот документ хоть сейчас — ведь он явно повлиял на «президентский «проект конституции.

Не вдаваясь в подробный анализ, выскажу общее впечатление. Эта Концепция провозглашает создание т.н. современного общества с рыночной экономикой, и весь ее смысл таков, что в ней прямо предусмотрено возникновение «этнического тигля». Об этом говорит сама фразеология (правомерная именно для современного общества): «Главные субъекты права — граждане, а не этнические группы»; «Субъект новой национальной политики — все представители всех национальностей»; «Нетерпимая для демократического строя ситуация, когда официально более 50% территории объявлены «территориями своей государственности» для 7% российских граждан»; «Входящие в состав РФ территории должны быть признаны территориями всех проживающих там граждан независимо от национальности». Таким образом, народ или народность как особое солидарное образование вообще перестает быть субъектом права и национальной политики. Его место занимает сумма атомизированных индивидуумов — граждан. Это — концепция ликвидации этнического разнообразия России.

Наглядный пример — конфликт с 2 тыс. хантов Сургутского района, пытающихся сохранить последний лесной массив для своего традиционного обитания как этноса. По заявлению администрации, интересы 70 тыс. жителей района важнее, чем интересы 2 тыс., а кроме того «ханты оказались не приспособлены к рыночной экономике». Это и есть демократический механизм «этнического тигля» — ханты исчезнут в нем как этнос, хотя в индивидуальном порядке кто-то из них, быть может, станет миллионером. В атомизации общества и видят главную цель экономической реформы. «Независимая газета» писала: «Антирыночность есть атрибут традиционного менталитета, связанного с «соборной» экономикой… Наша экономическая ублюдочность все еще позволяет более или менее эффективно эксплуатировать миф о неких общностях, объединенных кровью, почвой и судьбой, ибо единственно реальные связи пока в зачатке и обретут силу лишь в расслоенном, атомизированном обществе. Отвечая на вопрос о характере этих связей, этой чаемой силы, поэт Иосиф Бродский обошелся одним словом: «Деньги». И эти «чаяния» навязывают России! Какие пошли поэты.

И все же, эта концепция «тигля» по образцу американского — самый мягкий вариант, а может быть, лишь ширма более радикальных планов. Уже в 60-е годы была сформулирована главная идея, с помощью которой разрушается вся евразийская цивилизация России — идея разрыва славянско-финско-тюркского союза и «возвращения» русских в «европейский дом». Идея, реализация которой отбрасывает Россию не только от Урала, но уже и от Волги. Эмигранты П.Вайль и А.Генис показывают это в своей книге «60-е. Мир советского человека»: «Спор об отношении к западному влиянию стал войной за ценности мировой цивилизации. Речь шла уже не о направлении или школе, а об историческом месте России на карте человечества». Идеологом и пророком нового западничества стал И.Эренбург (которого П.Вайль и А.Генис уподобляют апостолу Павлу). «Эренбург страстно доказывал, что русские не хуже и не лучше Запада — просто потому, что русские и есть Запад». В те годы, после Спутника и полета Гагарина, призыв отказаться от обременительного союза с татарином, превратить «азиатскую» компоненту в хорошо контролируемый внутренний «третий мир» подавался в оболочке лести (какой контраст с сегодняшними издевательствами). «То, что хотел сказать и сказал Эренбург, очень просто: Россия — часть Европы… Ну что может разделять такие замечательные народы? Пустяки».

Работ, излагающих взгляды новых идеологов, множество, но набор мыслей в них невелик. Они сводятся, кратко, к следующему:

Россия совершила трагическую ошибку, приняв православие. Тем самым она отклонилась от «столбовой дороги мировой цивилизации». Россия ошиблась, отвергнув цивилизаторскую миссию тевтонов и войдя в симбиоз со «степняками» (татаро-монголами). Россия ошиблась, поддержав большевиков, которые испоганили марксизм и восстановили имперские порядки. Россия не может «переварить» свою огромную территорию и должна распасться на 40-50 «нормальных» государств.

Эти тезисы излагаются без шуток в самых серьезных журналах и на самых престижных международных конференциях. И под шумные крики о «русском фашизме» и «национал-патриотах» в общественное сознание внедряется откровенно расистская идея разрыва межэтнических связей русского народа и «возвращения» его, как блудного сына, в Европу. Ведь демократы-западники и словом никогда не обмолвились, что в этот мифический «европейский дом» приглашаются коми, чуваши или буряты. Об этом и речи быть не может. Значит, втайне эти западники знают, что и поверившие им русские до этого «дома» не дойдут и своими онучами его обитателей не обеспокоят. Их Исход из Евразии просто превратится в тотальную войну совместно проживающих народов — ведь русских зовут в «европейский дом» без якутов, но с якутскими алмазами в мешочке.

Основные тезисы западников хорошо изложены в статье В.Кантора в «Вопросах философии» (1993, № 4). И он нашептывает, что Россию, дескать, всегда тянуло на Запад, да цари и большевики не пускали: «Характерно, что пришедшего с Запада Лжедмитрия народ поначалу принял с восторгом и надеждой. Но как реформатор он себя проявить или не успел, или не сумел». Ну прямо как Бурбулис. Далее Кантор указывает на те два зла, которые не дали славному русскому мужичку стать цивилизованным бюргером — православие и татары. О православии обычная песня — из-за него, мол, Россия восприняла консерватизм проклятой Византии. О степняках же Кантор говорит как заядлый расист (где вы, гордые айтматовы и сулейменовы, что же не остановите друга-«демократа»?): «Наследовав от Орды вражду к Западу, к его принципам жизни — упорядоченности, методичности, трудовой выдержке, Московская Русь унаследовала и ее специфику. А специфика кочевого варварства — в паразитарности, в отсутствии собственной производительной силы. Что не исключает, разумеется, производства оружия массового поражения: от луков и стрел до ядерных ракет». Похоже на бред, а — философ, доктор наук!

Поругав русского человека за унаследованную от степняков «паразитарность», Кантор, как хороший педагог, начинает его жалеть, находить ему оправдание. Оно в том, что нам досталось больно много земли, и она нас «поработила». Поди ж ты, а мы и не знали, в чем наше горе. «В России эти пространства были слишком безграничны, — внушает добрый Кантор, — поэтому и служили препятствием материального и духовного развития страны… Это бескрайнее пространство накладывало отпечаток и на социальное мироощущение народа, рождало чувство безнадежности… Освоить, цивилизовать, культурно преобразовать неимоверные российские территории — задача… практически неразрешимая».

Будучи уверенным, что в глазах демократического интеллигента сам образ «паразитарного» степняка опорочен, Кантор именно с этим образом увязывает традиционное и для славянских, и для угро-финских народов России общинное отношение к земельной собственности. Играет, так сказать, на подсознании. А учитывая конъюнктурный всплеск антикоммунизма, он укрепляет образ врага — тюркских народов, представляя их прародителями большевизма. Дается понять, что разрыв с большевизмом должен означать и разрыв русского народа со «степным» началом, началом грабительским и захватническим. И затем, совершенно естественным образом, западник Кантор переходит к сути всего проекта либеральных демократов — к предложению освободить русских от «тяжелого гнета» бескрайних полей. Мол, перестаньте держаться за землю, позвольте купить ее у вас при нынешнем хорошем курсе доллара — и вас, глядишь, примут в европейцы. Он так и пишет: «Сегодняшней европеизации, чтобы состояться, надо суметь разрушить это и поныне существующее в России наследие татаро-монгольского владычества — государственное владение землей». Сколько всего накручено ради этой простой мысли — «отдайте землю, ублюдки!».

Помыслы всех этих философов, Кантора с Мильдоном да Вайля с Генисом, понятны и в условиях плюрализма вполне оправданны — раздробить Россию как огромную застрявшую в горле кость. А до этого — обглодать ее бескрайние поля. Невозможно понять тех русских, татарских и прочих интеллигентов, которые им поддакивают и уговаривают поддакивать верящих своей национальной элите людей. Они что, опять «обманываются»? Так ведь все написано совершенно ясно. Или уже ничего, кроме «Московского комсомольца», не читают? Какая постыдная безответственность и как дорого она обойдется всем, особенно малым народам!

1993