Что же, все-таки, с нами хотят сделать?

Как одно из проявлений «загадочной русской души» будут вспоминать историки некогда существовавшей России тот странный факт, что в 1992 г. оппозиционные движения всех оттенков не попытались прежде всего ответить самим себе на этот самый первый, исходный вопрос: чего добивается этот странный политический режим? Как можно выработать разумную политическую линию, не поняв, чего хочет твой противник? Начинаешь думать, да оппозиция ли это вообще — или фанерные макеты, расставленные нашими смекалистыми политиками «новой волны»? Впрочем, эта смекалка всем нам выйдет боком — неоформленный стихийный протест, которого избежать не надеется уже ни один нынешний администратор, в этом случае приобретет характер мщения. Ну хоть погуляем напоследок…

Так вот, о конечных замыслах тех, кто олицетворяет режим — Е.Гайдара и А.Шохина, Г.Попова и Г.Старовойтовой и т.п. Имя Президента не будем упоминать всуе, да он и выпадает из этого ряда. Что их цель остается загадкой — уже почти не вызывает сомнения. Действительно хотят построить в России капитализм? Да нет, непохоже. Формируют лишь класс-«могильщик капитализма», задолго до того как появился труп или хотя бы живой организм. Основа капитализма — средний класс, а у нас явно стараются превратить его в пролетариат. Так капитализма не построишь. Да и все предложения наших и даже западных (!) специалистов по созданию в России ячеек производительного, а не авантюрного, капитализма с 1989 г. отвергались радикальными либералами с непонятной неприязнью. Тогда это вызывало изумление.

И потом, где это видано, чтобы ради капитализма разрушали действующий производственный потенциал — что может быть противнее капитализму! Вот было создано в России налаженное промышленное птицеводство, уже два десятка лет оно работало, как машина, не требовало никакой идеологии, никакой административно-командной системы. Куры (все сплошь белые) исправно несли свои яйца, которые шли на стол и люмпенам, и партократам, и самому Артему Тарасову. И ведь пришлось приложить немалые усилия, чтобы разрушить эту систему! Может ли кто-нибудь внятно объяснить — зачем?

Когда спрашиваешь об этом нашего либерального идеалиста-интеллигента (иной раз даже министра), он начинает заикаться и нести ахинею. Дескать, «в тени старых структур не вырасти поросли новой цивилизации» или «гусеница, превращаясь в прекрасную бабочку, ведь теряет ножки и проч.» — и тому подобный бред. Какая поросль, какие ножки! Почему о таких простых, обыденных вещах, как птицеводство, вдруг начинают вещать языком столь высоких метафор? Тут что-то не так.

Верным симптомом умолчания является тот факт, что, начиная реформу, ее авторы избежали объяснения с народом. В этом — кардинальное отличие от похожей на нашу польской реформы. Там люди были увлечены идеей разрушения «коммунистической системы» и знали, на что идут. Поэтому теперь, когда действительность оказалась намного тяжелее того, что обещал Валенса, а ему — Запад, шахтеры имеют право кричать президенту: «Лех! Ты нас предал, и мы тебя предадим». А Валенса имеет право говорить: «Запад меня обманул!» (хотя Запад для Польши раскошелился в небывалых для него масштабах).

В аналогичной ситуации в Испании, когда после смерти Франко пошли на либерализацию и конверсию экономики, после длительного диалога был заключен социальный пакт («пакт Монклоа»), под которым в буквальном смысле слова подписались лидеры основных политических сил — и все знали, как будут распределяться тяготы, и роптать потом не было оснований. Но мы-то в России не сможем никого обвинить, что нас предали — нас не сочли нужным даже проинформировать. Наивные политики радуются, что народ всяких каналов волеизъявления лишен. 23 февраля власти даже мягко предупредили, что и демонстрация — последнее мирное средство — нежелательна и в следующий раз она будет, видимо, расстреляна. А к неподкупному сердцу народных избранников-депутатов нашли, видимо, ключик. Как иначе объяснить то благодушие, с которым они согласились, чтобы правительство делало доклад об экономической программе не парламенту России, а Международному валютному фонду?

Второй тревожный симптом — поворот политического режима к конфронтации. Настойчивое стремление возможно быстро и необратимо спровоцировать раскол общества, повязать противостоящие группы кровью. Как бы хотелось верить, что это — некомпетентность, импульсивность, горячность и т.п. «уважительные причины», которыми нас кормили все годы перестройки. Но поверить никак не возможно. Вот происходит дикое повышение цен — о либерализации говорить смешно, когда государство является монопольным работодателем (определяет зарплату) и монопольным торговцем. Пенсионеров просто ограбили, ибо они и обещанного в туманном будущем рая не вкусят. Через месяц, 9 февраля, собирается весьма умеренная демонстрация протеста с антиправительственными лозунгами. Но это — совершенно нормальное явление. Более того, для разумного правительства явление желательное, ибо это — повод для диалога и свидетельство того, что народ еще не безмолвствует. Это был перекресток, на котором правительство делало выбор. Можно было принять вызов и пойти на разговор, выступить на митинге или, если это нестерпимо страшно, с серией обстоятельных и доходчивых статей и докладов по телевидению.

Но был сознательно сделан иной выбор. Будущий митинг был заранее назван «красно-коричневым». Не надо быть большим знатоком советской культуры, чтобы понять: этот ярлык — знак, что с недовольными правительство ни на диалог, ни на компромисс не пойдет. Это, дескать, все равно, что заключить «пакт Риббентропа-Молотова». А ведь недовольных большинство, что бы ни врали социологи, которые тоже вполне сознательно применяют неадекватную методологию опроса. Да и не в процентах дело. Конфронтация даже с третью населения — безнадежное дело.

Можно ли поверить, что разработка идеологемы «красно-коричневые» была сделана людьми импульсивными, которые «хотели как лучше»? Это можно подумать о Б.Н.Ельцине, но никак не об интеллектуалах из «Московской трибуны» и не об экс-Генеральном секретаре ЦК КПСС.

Чтобы трещина в обществе не заросла, пресса поторопилась поддержать политиков, не пошедших на диалог. Вот как пишет о собравшихся на митинг 9 февраля «Московский комсомолец» — почти официальная газета режима: «То, что они не люди — понятно. Hо они не являются и зверьми… Они претендуют на позицию третью, не занятую ни человечеством, ни фауной». Зачем пишет это г-н Аронов? Зачем молчаливо аплодируют ему либеральные читатели «любимой газеты»? Лишь для того, чтобы все поняли: гражданского мира режим не хочет.

Но мира хочет обыватель, он всеми силами сопротивляется втягиванию его в смертельную воронку и просит, чтобы ему хотя бы дали отступить с честью. И через две недели делается вторая попытка — митинг 23 февраля. Попытка опять добиться диалога и новый зондаж режима. Намек понят прекрасно, и ответ дан однозначный. За это мэру Попову спасибо. Режим объявил войну и предупредил, что угрозы Попова «выпустить артиллерию и авиацию» он постарается воплотить в жизнь (впрочем, еще надо спросить летчиков и артиллеристов — ведь гвардейцы-наемники технику сложнее дубинки освоют не скоро). И опять, дополнительными мерами показано, что избиение стариков — не ошибка импульсивного мэра. Показано по телевидению знаменательным интервью с Поповым в самый день избиения, когда мэр нарочито чавкал и хлюпал, прихлебывая чай. Это — какая-то знаковая система, ибо на самом деле Попов не хлюпает и не чмокает. Показано приказом Мурашева о премиях в размере двух окладов милиционерам, особо отличившимся в «борьбе с фашизмом». Показано и глумлением прессы над «фашистами» — ветеранами Отечественной войны. Так пишет «Комсомольская правда» (другая любимая газета): «Вот хромает дед, бренчит медалями, ему зачем-то надо на Манежную. Допустим, он несколько смешон и даже ископаем, допустим, его стариковская настырность никак не соответствует дряхлеющим мускулам…» и т.д. Ну что ж, господа либеральные «комсомольцы», веселитесь покуда…

Но премии и «комсомольское» паскудство — мелочь. Страшнее другое, чему правители, похоже, радуются, но тут уж точно по некомпетентности. Это тот факт, что избиение почти не вызвало возмущения. Вспомним: тех солдат, которых вывели на улицы путчисты (их и было-то 5 тысяч солдат и 55 танков, это только «Независимая газета» писала о «тысячах танков»), люди не боялись. Это были их солдаты. И когда пролилась кровь, пусть даже, как показало следствие, не по вине военных, всех всколыхнул взрыв возмущения. Своих «человек с ружьем» бить не должен.

Иное дело — 23 февраля. Перед стариками стояло почти 20 тысяч молодцов, и это была уже чужая сила. Она била не сограждан, она била классового врага. Три года пресса снимала у людей, поверивших в рыночный рай, инстинктивное табу на убийство ближнего. Она доказывала, что «люмпены» — не ближние. Теперь аргументов добавили. «Люмпены», оказывается, еще и фашисты. Да они, оказывается, даже и не люди! А чтобы не страдало экологическое сознание и не возмутилось английское Общество защиты животных, успокаивают: «красно-коричневые» — не люди и не звери! Неведома зверушка, и убить ее — большого греха не будет.

Зачем же раздувают радикальные демократы этот костер? Ведь во всех других бывших соцстранах стараются провести реформы тихо, приватизировать все по-мирному. Даже если главная цель — просто обворовать страну и наслаждаться остаток дней в Калифорнии, без нужды озлоблять еще не падающих от голода людей, казалось бы, неразумно.

С уверенностью ответить на этот вопрос невозможно, надо перебирать варианты. Мягкий вариант таков: заведомо зная, что явно декларированные цели реформы достигнуты не будут, правители заранее готовят козла отпущения. Пугало партократов эксплуатировать больше невозможно (тем более, что все они теперь — заядлые демократы и реформаторы). Свалить все на евреев — не тот случай. Приходится создавать красно-коричневых. И через какое-то время услышим: «Эх, опять не дали спасти Россию, а уж как все хорошо было задумано. Так что не взыщите, братья и сестры, помирайте потихоньку, а мы уж поехали».

Если номер пройдет, это будет блестящим достижением, ибо впервые козлом отпущения, да еще при демократах, будет сделано большинство народа. Без сомнения, правители осознают необходимость сформировать образ врага, на которого можно будет свалить вину за провал реформы. В их наивность можно было бы поверить, хотя и с трудом, если бы наша реформа начиналась до польской. Но сейчас, когда катастрофические последствия шоковой терапии в Польше по рецепту Джеффри Сакса изучены под микроскопом специалистами многих стран, ни о какой наивности не может быть и речи. Аналогичная реформа в России начата после того, как были подведены итоги польского эксперимента. Польша была лишь полигоном, где испытывалась экономическая бомба для России. А по ряду известных причин эта бомба взорвется у нас с несравненно более разрушительной силой, чем в Польше. Пусть Гайдар хотя бы скажет, что это не так, что у нас будет лучше.

Ну ладно, предположим, что вину сумеют свалить на красно-коричневых. Это, по сути, вспомогательная технология реформы. Вопрос-то остается: зачем бомба? Зачем разруха и погружение страны в дикость? Думали: это геополитический и военный интерес наших американских друзей. Но уже и ЦРУ, и администрация Буша бьет тревогу: вы что, озорники, усердствуете, что делаете с нашей любимой Россией? Ну, ликвидировать СССР и вытащить прицелы из ракет — это да. Но поджигать шестую часть суши — от одного дыма цивилизация задохнется. Разве не читали наши депутаты доклад ЦРУ и разведуправления Министерства обороны США «За пределами перестройки: советская экономика в кризисе», представленный по запросу Конгресса США? Ведь там прямо сказано: «Существенным и, возможно, самым главным условием успешного осуществления реформ по переходу к рыночной экономике является политическое единство страны, базирующееся на доверии к избранному правительству, которое пользуется широкой поддержкой населения». Но ведь наше правительство делает совсем не то, чему его учили в США, ему единство ненавистно.

И остается сделать самое тяжелое предположение: действительная цель такого проведения реформы — вовсе не стабилизация, не построение какой-то продуктивной экономики (неважно, каким идеологическим штампом она называется) и даже не рациональное, бережное разворовывание страны. Главная цель, в которой, наверное, даже наедине с самими собой стесняются признаться наши либеральные интеллигенты, носит почти религиозный характер. И цель эта — тотальное разрушение этой ненавистной, «неправильной» страны. Причем такое разрушение, при котором жители этой страны еще бы насмерть передрались друг с другом и как можно больше их перегрызло друг другу глотку.

Для этого надо довести до полного обнищания, до страха голода — и даже до голода — значительную часть народа. Унизить его подаянием, бесплатной похлебкой и побоями. Разжечь в нем слепую злобу, разрушив при этом любую идеологию, которая могла бы эту злобу хоть как-то «окультурить». И потом натравить озлобленных людей друг на друга. Например, при помощи дикой и кощунственной приватизации или раздав фермерам нарезное оружие.

Как бы хотелось ошибиться! Или хотя бы обмануться.

1992