Империя – 19

Любой политический лозунг – это слова. Всего лишь слова. В политике же важны не слова сами по себе, важно то, что за ними скрывается. То, что угадывается. Политика вообще – это сложнейший комплекс действий, призванный придать осмысленность повседневной жизни государства, упорядочить её, придать ей хоть сколько-нибудь понятный вид, это попытка очеловечить государство, попытка рационализировать то, что по своей природе не рационально. И вот одной из таких рациональностей и являются лозунги, выбрасываемые борющимися за власть политическими силами государства, силами, которые с древнейших времён имеют вид "политических партий". Люди, хотящие стать политиками, люди, стремящиеся "во власть", люди, идущие в ту или иную партию, испытывают безотчётное желание тем или иным образом воздействовать на жизнь государства и, поскольку в каком-то (и очень важном) смысле "государство – это мы", то политики вынуждены прибегать к словам, чтобы коммуникировать с толпою, с нами, отсюда появление "лозунгов".

Народ, то-есть совокупность нас всех, всех до единого, тех, кто живёт и дышит, рождается и умирает в том доме, который мы зовём государством, отнюдь не бессловесен и не безволен, от него, от народа, в конечном счёте зависит главное – какая партия победит. Партия вождя племени или партия шамана. Партия фараона или партия жреца, партия короля или партия кардинала, партия императора или партия папы, партия большевиков или партия эсеров. Не политик ведёт народ, а народ выбирает политика, который, по мнению народа (если можно говорить о "мнении" в контексте обсуждения такого невообразимо сложного образования каким является сверхсущество, чьё тело состоит из миллионов клеток, а в качестве каждой живой клеточки выступает личность) наилучшим образом ПРОГОВАРИВАЕТ в жалких человеческих словах то, чего народ "хочет". Народ угадывает то, что будет, угадывает каким-то шестым чувством, тем, что мы на нашем, клеточном уровне называем инстинктом, и тот политик, который сможет в свою очередь угадать то, что предугадывает народ, всегда побеждает. Победить в политической борьбе вопреки желанию народа – нельзя.

Политик должен быть честен. Честность политика никакого отношения не имеет к той честности, которая присутствует или отсутствует в наших взаимоотношениях на бытовом, муравьином, уровне. Политик может сколько угодно лгать, предавать, убивать, он может быть нечеловечески жесток, коварен и лицемерен. И даже и более того, всё это для политика скорее даже и плюс, чем больше в нём присутствует из перечисленного тем он сильнее, как политик. Честность политика совсем в другом – он должен быть честен в своих намерениях. Он не имеет права отступать от того, что угадывалось за его словами, он не имеет права нарушить завет, который заключил с ним народ. Когда говорят, что некий политик "угадал чаяния народа" или наоборот "перестал отвечать чаяниям народа", то говорят именно об этом.

Что означает всё выше сказанное применительно к тому, что происходило в России в 1917 году? Означает это следущее – начиная с лета 17-го года произошла резкая поляризация политических сил тогдашней России, спровоцирована она была тем, что народ подошёл слишком близко к краю, глянул в бездну и испугался. Народ не захотел распада России. В отличие от нынешней смуты, картинка смуты тогдашней была много яснее, а переспектива – много прозрачнее. Русский народ не захотел умирать. Поляризация произошла очень быстро, в течение всего нескольких месяцев, и в эти же несколько месяцев оформились те две силы, между которыми началась борьба за власть, также очень быстро перешедшая в гражданскую войну. Так сложилось, что силы эти до сих пор принято называть "красными" и "белыми", хотя деление это в высшей степени условно и лишь приблизительно может описать суть происходившего в России на протяжении примерно двадцати лет (тут я вынужден сделать следующую оговорку – в моей картине мира гражданская война в России закончилась лишь в 37-38 годах прошлого столетия).

Обе силы – и красные и белые, выбросили лозунги. Поскольку обе силы стремились привлечь на свою сторону как можно больше сторонников, то (особенно сперва) и лозунгов было много, но суть сводилась к двум основным лозунгам, к двум "знамёнам", под которыми собрались противостоящие друг-другу противники, со стороны красных – "интернационализм", со стороны белых – "единая и неделимая Россия". Глядя в прошлое из сегодняшнего дня нельзя не увидеть очевидного – белые не могли не проиграть. Их дело было неправым. Они не хотели того, чего хотел народ, а народ хотел вернуться назад, в Империю. По понятным причинам вернуться в прошлое нельзя, можно лишь в тех или иных формах воспроизвести его в настоящем, и именно такой новой формой, пусть и суррогатной, и был "интернационализм". Интернационализм был единственной наднациональной идеей, единственным наднациональным понятием в том языке, на котором заговорило человечество, а вместе с ним и Россия, в начале ХХ века. Под словами об "интернационализме" угадывалась всё та же основа, неумирающая идея Империи. За словами же о "единой и неделимой" угадывалось нечто совсем иное и отнюдь не "единое".

В каждом политическом течении существует некий недостижимый идеал, свой, так сказать, "Китеж". К действительности он, как правило, отношения не имеет, но тем не менее задаёт общее направление мыслям. В политике "Китеж" – это идеология. Если мы опять воспользуемся языком тогашних лозунгов, то такой крайностью в случае красных было "Совдепия без коммунистов", в случае же белых – "керенщина без Керенского". Это то, за что воевали и умирали тогдашние русские люди. Если свести совсем к двум словам, то "советы" воевали с "керенщиной". Империя воевала с Республикой. Россия воевала с РФ.