Империя – 23

Итак, кто же тот вошебник, который решает в каком случае нация это нация, а в каком случае нация никакая не нация, а так, не пойми чего? Каким образом выходит, что боснийцы – это нация, и должна эта нация жить в своём собственном государстве под названием Босния, а какие-нибудь баски – это никакая не нация и, поскольку они нацией не являются, то и жить они должны не в Басконии (ха-ха-ха!), а в Испании. Почему абхазы не нация, а чёрти что, и даже говорить о государстве под названием Абхазия смешно, а эритрейцы вполне себе нация и достойны жить в своей собственной Эритрее? Где критерий? И есть ли он? В одном случае нация это нация потому, что у неё, видите ли, Язык, а в другом случае нация это нация, потому, что у неё, знаете ли, Религия, а в третьем случае нет ни языка, ни религии, зато нация есть. ЧЛЕН ООН. А в четвёртом случае всё в наличии – и язык, и религия, и вообще всё на свете, но вот нации, хоть ты тресни, нет, и всё тут. Кто, кто решает? Кто в ухо одним шепчет: "Вы – нация, вам – можно, давайте, ребята, давайте!", а другим точно таким же, в такое же точно волосатое ухо шипит: "Даже и мечтать не смейте, ишь чего удумали, на-а-ация они, я вам покажу нацию, раздавлю, сволочи!" И одни сволочи провозглашают своё собственное маленькое, но гордое государство, а другие сволочи сидят как мышки, тише воды, ниже травы.

Сильный говорит слабому и слабый слушает, умный говорит глупому и глупый обманывается, хитрый говорит простодушному и простодушный верит. Один выигрывает, потому что он – сильный, умный и хитрый. Другой проигрывает, потому что он – слабый, глупый и простоват по жизни. А уж простота некоторых доходит до того, что они, позволив разрушить собственное государство, на полном серьёзе полагают, что они при этом стали сильнее. Удивительное создание – человек.

Существует ли выход из этой ситуации? Существует, конечно. И выход этот чрезвычайно прост. Выход вот в чём – нужно самому стать сильным, умным и хитрым. Только и всего. Делов-то…

Нужно перехватить оружие, которым вас победили, нужно научиться им пользоваться. Россию дважды на протяжении ХХ века поймали на один и тот же приём. Обидно, конечно, но с кем не бывает. А с другой стороны – пора бы и научиться, ну сколько можно, в самом деле? Раз – подсечка, два – подсечка, неужели и в третий раз попадёмся?

Приём, при помощи которого Россию положили на лопатки называется "национализм". Национализм – это оружие. Невообразимо мощное идеологическое оружие. Идеологическая сверхбомба. И как любое оружие эта бомба сама по себе ни плоха, ни хороша. Как и в случае с любой бомбой, да вот хотя бы и с атомной, плохость или хорошесть ей придаёт следующее обстоятельство – важно в чьих она руках. Если у нас бомба есть, а у соседа этой бомбы нет, то это прекрасно, можно бомбу любовно протирать тряпочкой и чмокать в лоснящийся бочок – м-м-м, моя хорошая! Если же бомба есть у соседа, а у нас её нет – это ой! Ой-ой-ой… Тут нам немедленно понадобится борьба за мир во всём мире и вообще бомбе – нет! "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо."

Но тут есть одна тонкость. Дело в том, что бомбу атомную мы можем продемонстрировать окружающему миру, с тем, чтобы этот самый мир оставил нас в покое и, рыча и роняя с клыков голодную слюну, отполз от нас туда – во тьму внешнюю. Мы можем построить ракету, назвать её "Великий поход" и протащить тягачом по площади во время военного парада – нате, полюбуйтесь, гады, что у нас есть. А вот такое же супероружие под названием "национализм" под звуки военного оркестра на брусчатку Красной площади не вытащишь и миру не покажешь. И что ещё хуже – его не покажешь собственному народу. Не скажешь: "Дорогие братья и сёстры, не бойтесь, у нас тоже есть Большая Дубинка Национализма." На этой почве возникают спекуляции, всякие недобросовестные люди, партии и политические течения пользуются тем, что "национализм" невозможно пощупать руками и выдают за него то, что никаким национализмом на деле не является.

Если уж мы хотим стать большими, сильными и умными, то для начала не мешало бы понять, что за словом "национализм" (между прочим, как и за словами вообще) скрываются вещи разные и зачастую диаметрально противоположные. Это опять же роднит его с оружием. Бомба ведь может быть оружием наступательным, а может быть оружием оборонительным, для наших врагов Бомба – это "трепещите, суки!", а вот для нас самих это совсем иное, нам Бомба строить и жить помогает. Если не вестись на жалкие слова, а чуть-чуть попристальнее взглянуть на то, что называется "национализмом", то мы с изумлением обнаружим, что "национализм" "национализму" – рознь, совершенно так же, как и "капитализм" "капитализму" отнюдь не друг, не товарищ и уж подавно не брат. Невозможно не увидеть (а уж как можно этого не понимать я и ума не приложу), что, проговаривая губами красивое слово "национализм", государства в то же время руками делают разное – в одном случае они разрушают, но вот в другом случае – созидают.

Чуть повыше я упоминал немецкий и итальянский национализмы. Можно подобрать и другие примеры, но опыт что Германии, что Италии в нашем случае очень уж нагляден. И Германия и Италия при помощи идей национализма (здесь нам никакие кавычки не нужны!) свои государства не разрушили, а напротив – ПОСТРОИЛИ. Построили свои МНОГОНАЦИОНАЛЬНЫЕ государства, использовав в качестве лозунга "национализм"! Они не пытались идти против течения, совсем наоборот! Они, налегая на вёсла своих утлых на первых порах государственных корабликов, использовали силу течения, они добавили силу реки к силе своих рук! В их случае слова "немецкий национализм" и "итальянский национализм" скрывали за собою НАДНАЦИОНАЛЬНУЮ идею. Идея ЕДИНОЙ ГЕРМАНИИ была выше баварского или саксонского национализмов, она была выше НЕСКОЛЬКОВЕКОВОЙ СЛОЖИВШЕЙСЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ малых немецких государств. Сколько их там было? По-моему, двадцать восемь?

Сколько государств и на протяжении скольких веков существовало на территории нынешней Италии? Что общего между жителем Ломбардии и калабрийцем? Между венецианцем и сицилийцем? Да между русским и грузином разница меньше. С точки зрения европейца между русским и белорусом или между русским и украинцем разницы нет вообще, для европейца мы все – русские! Но при этом, читая высказывания нынешних "русских националистов" можно видеть, что они, почитая немецкий или итальянский национализмы за некий недостижимый идеал, в то же время стремятся к некоему аналогу "Сардинского Королевства" на россиянской почве. Я даже не буду говорить о трёхсотлетнем опыте России, но где же логика в том случае, когда мы говорим о той же Италии как о национальном государстве?

Где логика, брат?