СОЗДАНИЕ УКРАИНСКОЙ АРМИИ

Как истинный военный, Скоропадский начал с реорганизации, а точнее, с создания заново украинской армии. По плану предполагалось создать вооруженные силы, состоящие из восьми армейских корпусов. Однако попытки гетмана сформировать регулярную украинскую армию встретили серьезные препятствия. Во-первых, создание любой военной силы из местного населения на подконтрольных территориях не входило в планы германцев, так как они хорошо знали, что при первой же возможности эта армия ударит немцам в спину. Во-вторых, ни для кого не было секретом, что крестьянские и рабочие массы, откуда надо было брать рекрутов, настроены пробольшевистски, а подавляющее большинство офицеров являются сторонниками единой и неделимой России. Так что большинство запланированных частей и соединений осталось на бумаге.

Сформированные же еще Центральной Радой из пленных две дивизии – «синежупанников» и «серожупанников» пришлось разоружить и демобилизовать, так как они полностью морально разложились. Точно так же гетман поступил и с «сечевыми стрельцами» Коновальца, бывшими опорой Центральной Рады. Однако вскоре Скоропадский вновь принимает бойцовгаличан к себе на службу. «Отдельный отряд Сечевых стрельцов» под командованием бессменного Коиовальца получает финансирование и базу в Белой Церкви под Киевом.

Кроме того, была создана гетманская гвардия – «сердюцкая дивизия», которая комплектовалась исключительно из сыновей зажиточных крестьян. В каждом уезде были созданы отряды «державной варты» для поддержания порядка. «Варта» («Стража») пополнялась из проверенных антисоциалистов, преимущественно из зажиточных семейств.

Где два украинца, там три гетмана…

Оттертые гетманом от власти украинские социалисты всех оттенков стали главными его врагами. Для руководства борьбой с гетманом был создан полулегальный Украинский национальнодержавный союз, в который вошли представители полудюжины партий и организаций. Этот Союз сразу же повел работу в двух направлениях: пропаганда (устная и печатная) среди населения Украины и гетманского административного аппарата и доносы немцам с обвинениями гетмана в «москво¬ фильстве». Кроме того, начался саботаж гетманских решений в различных государственных учреждениях, которые за время Рады были наводнены ее сторонниками, от которых требовалось только «сознательное украинство». При УНР образование, опыт, знание играли роль второстепенную. Главное требование Центральной Рады -быть убежденным украинцем. Министрами могли быть студенты, недоучившиеся семинаристы или люди с низшим образованием. Например, министр Барановский окончил только сельскую школу. Всех их в первое время оставили на своих местах. Но когда гетманские министры потребовали от них вместо демагогии заняться делом, то оказа лось, что эти люди полностью профнепригодны. Естественно, что таких горе-работников начали замещать специалистами, они усмотрели в этом «антиукраинство» и стали врагами гетмана.

Не удивительно, что сторонники Центральной Рады начали подготовку свержения гетмана и возвращения к власти своих партий. Пользуясь тем, что Скоропадский наивно верил в возможность договориться с ними и потому не предпринимал никаких репрессивных мер не только к второстепенным социалистическим деятелям, но даже и к их вождям, они организованно, планомерно и целеустремленно повели свою подрывную работу.

В борьбе против гетмана объединились сторонники Центральной Рады, оставшиеся на Украине, и сторонники советской УНР, эмигрировавшие в Москву. Стремясь вернуться к власти, бывшие деятели Рады забыли совсем недавнюю вражду и к Харьковскому правительству, и к «москалям» и обратились к бывшим врагам за помощью. Как дальновидные политики, большевики не только не оттолкнули протянутую им руку украинских социалистов, но согласились оказать помощь деньгами и оружием. В ответ Винниченко дал обязательство о легализации коммунистической партии на Украине после свержения Скоропадского.

В результате внешне все выглядело хорошо, везде был порядок, и Украина летом 1918 года была краем, куда устремлялись все, кто мог выехать из Петрограда и Москвы: аристократия, крупная буржуазия, представители культуры и искусства.

Но у всего этого благополучия была только одна причина – немецкие штыки. Пока немцы были сильны, гетман мог быть спокоен, несмотря на все козни его противников. Но осенью 1918 года Германская империя проиграла войну и начала вывод своих войск из Украины.

Больше не принуждаемый немцами к проведению украинизации, Скоропадский скинул маску украинца и снова мог действовать как русский генерал. Гетман пытался опереться на российских «великодержавников». Новое правительство под руководством С. Гербеля круто повернуло всю политику государства.

Начались переговоры с Деникиным. Эта политика нашла отклик у киевлян, но доверия к Скоропадскому все равно не было.

Украинский национально-державный союз немедленно потребовал смены правительства. 13 ноября в Киеве состоялось тайное совещание деятелей украинской оппозиции, на котором была образована Директория под руководством Винниченко, призвавшая к антигетманскому восстанию. Избранный заочно ее членом, Симон Петлюра на заседание не явился, а отправился в Белую Церковь, где в лагере Сечевых стрельцов провозгласил себя главнокомандующим всех вооруженных сил повстанцев.

Самое интересное, что Петлюра еще в июле был арестован по подозрению в участии в заговоре против правительства, но незадолго до восстания был выпущен. При этом он дал честное слово, что в деятельности против гетмана участия принимать не будет. Дав это слово, он сразу же уехал и Белую Церковь для подготовки восстания… Ну что взять с него. Это менталитет такой, национальный…

Уже 15 ноября, одновременно во многих местах, начались выступления повстанцев. Разрозненные, разбросанные по всей Украине, гетманские силы были застигнуты врасплох. Одни соединения просто разбегались, другие, понимая безнадежность сопротивления, признавали власть Директории.

Гетман назначил командующим войсками и обороной Киева генерала графа Келлера. Очень храбрый, политически убежденный монархист и сторонник единой и неделимой России, Келлер прежде всего произвел мобилизацию находившихся в Киеве офицеров. Вместе с «сердюцкой» дивизией набралось около 12000 человек. В условиях гражданской войны это была огромная сила при наличии нужного для борьбы духа. Но духа этого у защитников Киева не было из-за непопулярности гетмана в кругах русского офицерства и всеобщей уверенности в скором приходе в Киев войск Антанты или Белой гвардии. Утомленные многомесячной украинизацией офицеры под предлогом борьбы с Петлюрой позволили себе отвести душу, устраивая эксцессы не только антипетлюровского, но и вообще антиукраинского характера. Например, был разгромлен Украинский клуб, демонстративно были сорваны все украинские флаги, а на их месте водружены русские. Ни одного целого бюста Шевченко в городе, разумеется, не осталось.

Пока Петлюра наступал на Киев, в самом городе объединенные силы большевиков и его сторонников дважды пытались поднять восстание, но эти попытки были подавлены. В конце концов, понимая бесперспективность продолжения борьбы, Скоропадский подписал отречение и бежал в Германию.

О последних часах гетманского Киева украинский историк Дорошенко пишет: «В ночь с 13 на 14 декабря выступили местные боевые отделы, главный образом большевиков и еврейских социалистических партий, и начали захватывать различные учреждения, разоружая небольшие гетманские части. Был обезоружен и отряд личной охраны Гетмана. Около полудня повстанцы захватили Арсенал на Печерске, Военное министерство и еще некоторые учреждения. В то же время в город начали прорываться повстанческие отряды извне».

14 декабря сечевики Коновальца вступили в столицу Украины Киев и были весьма сконфужены, попав в совершенно русский город. Коновалец решил проблему по-солдафонски просто: издал приказ – в три дня заменить все русские вывески на украинские. С утра до вечера трудились маляры, переписывая вывески. За работой следили сечевики, благодаря чему немало коренных киевлян не понимали новых вывесок, так как каждый «стрелец» редактировал по-своему. «Центр тяжести приказа лежал не в том, чтобы все магазины имели обязательно украинские вывески, а в том, чтобы русские вывески были обязательно сняты. Русский язык не допускался даже наряду с украинским. Вообще время владычества Директории было временем самого необузданного украинского национализма и русофобии », – вспоминал бывший член Киевского исполкома Госдумы А. Гольденвейзер. 17 декабря 1918 г. было опубликовано распоряжение Директории, гласящее, что «пропаганда федерализма карается по законам военного времени». Затем были запрещены собрания и съезды, разогнаны профсоюзы и рабочие организации Для прессы объявлена беспощадная цензура, для народа – осадное положение. Затем Коновалец пошел еще дальше, заявив, что все агитаторы, задержанные на месте дислокации националистических войск, подлежат незамедлительному расстрелу без следствия и суда. Вскоре расстрелы и террор стали практикой режима Директории. На протяжении полутора месяцев, вплоть до его освобождения 4 февраля 1919 года частями Красной Армии, в Киеве шла настоящая «охота» на гетманцев, большевиков, евреев и просто лиц, в чем-то показавшихся «новой власти» несвидомыми.

Формально Директория захватила власть на всей Украине, но фактически эта власть была не большей, чем у Центральной Рады год тому назад. Против немецко-гетманского режима выступили десятки тысяч человек, но сразу же после свержения Скоропадского значительная часть этой массы вернулась в села для реализации своей победы и занялась дележом земли и разгромом восстановленных во время гетманства господских имений.

Другая часть имела очень сильные пробольшевистские настроения, и особенно рассчитывать на нее не приходилось, особенно в случае конфликта с большевиками. Единственными силами, на которые могла надеяться Директория, были небольшие отряды антибольшевистских «вольных казаков» (были и пробольшевистские) и Сечевые стрельцы.

Как только гетманская власть была свергнута, принимавшие участие в ее свержении повстанческие отряды становились на сторону советской власти. Так поступили атаманы Григорьев – в Херсонщине; Зеленый – под Киевом; Махно – в районе Екатеринослава. С Директорией они не считались и провозглашали советскую власть (точнее – свою). Территория Директории таяла не по дням, а по часам, и к середине января большая часть Украины уже была вне ее власти. Одни районы были во власти большевиков и повстанческих украинских частей, сформированных большевиками на своей территории, другие – под властью сочувствующих большевикам «атаманов».

Понимая, что ей одной долго продержаться не удастся, так как народ в большинстве против нее, Директория искала союзников или в лице большевиков, или Антанты. Формальный лидер Директории Винниченко был за мир с Советской Россией, к такому же решению склонялось немало других украинцев.

Тем более что деятели Директории фактически принимали всю программу большевиков, но с условием, чтобы власть осталась в руках у них, а не перешла к их конкурентам – украинцам из Харьковского правительства. Проще говоря, забота Директории была о том, как бы удержать власть, а вовсе не о том, как бы принести пользу своему народу, о чем они много и часто говорили. Однако у большевиков были свои лидеры, которые вовсе не горели желанием уступать власть, тем более что их поддерживали широкие массы простых крестьян и пролетариев. Поэтому коммунистические отряды двинулись на Киев.

Директория назвала эти действия войной с Советской Россией, на что Москва отвечала, что войну ведет не она, а независимое Украинское советское правительство. И действительно, большая часть красноармейцев была уроженцами Малороссии, так что все вопли об агрессии москалей были беспочвенными Просто социальные, общероссийские лозунги большевиков оказались сильнее национально-шовинистических лозунгов Рады и Директории, и за ними пошел народ.

Второго февраля 1919 года Директория бежала из столицы.

Население города провожало их и уходивших вместе с ними Сечевых стрельцов насмешками и руганью. Бегством Директории из Киева закончился ее 45-дневный «киевский период", и начался длинный период «пребывания на колесах», который завершился покаянием перед большевиками и переходом к ним на службу одной части деятелей времен Директории и уходом в эмиграцию другой ее части. Оставив Киев, Директория на некоторое время задержалась в Виннице. Положение было исключительно тяжелое. Ни армии, ни сочувствия народа у Директории не было. В Галиции шла борьба галичан с Польшей, и рассчитывать на помощь оттуда больше не приходилось. Этот период совпал с волной страшных еврейских погромов, прокатившихся по всей территории, находившейся под властью Директории. В 180 населенных пунктах на территории Украины петлюровцы вырезали около 25 ООО евреев.

Сама же Директория с несколькими тысячами оставшихся верными ей солдат перебиралась из города в город, спасаясь от советских частей. В конце концов дезертировали даже Сечевые стрельцы, понявшие бесперспективность борьбы, В апреле Директория развалилась, Грушевский и Винниченко предпочли эмигрировать во Францию, оставив Петлюру единоличным правителем уже несуществующего государства. Вся контролируемая петлюровцами территория ограничивалась городом Ровно и его окрестностями. Вскоре и этот город пришлось оставить, и вся армия Петлюры превратилась в плохо организованный партизанский отряд, практически неспособный ни на какие серьезные действия. К этому можно добавить, что в то время сами большевики всех выступавших против них называли «петлюровскими бандитами». Так они назвали и отряды никому не подчинявшихся атаманов, которые в марте 1919 г. орудовали в нескольких десятках километров на северозапад от Киева.

В мае Польша начала наступление на Восток, и разрозненные банды, бывшие некогда петлюровской армией, стали сдаваться в плен или присоединяться к полякам. Самому Петлюре пришлось бежать дальше, продвигаясь по Галиции на юг, вдоль старой русско-австрийской границы. В своих воспоминаниях петлюровский министр И. Мазепа пишет: «Мы стояли перед дилеммой, к кому попасть в плен: к полякам или к большевикам ».

Счастливое стечение обстоятельств спасло Петлюру и петлюровцев от полной катастрофы. Как раз в эти дни Галицкое правительство и армия вынуждены были оставить Галицию и, спасаясь от поляков, отойти на восток, где в районе Каменца столкнулись с петлюровцами. Двум силам удалось заключить союз, и Петлюра был провозглашен Главнокомандующим обеими армиями (Галицкой и Надднепрянской). И снова Петлюре несказанно повезло. Добровольческая армия генерала Деникина начала свой поход на север и к середине лета 1919 г. была уже в пределах Украины. Большевики бросили все свои силы на борьбу с Деникиным, и все Правобережье оказалось без сколь-нибудь значительных большевистских частей. Создались исключительно благоприятные условия для наступления украинских вооруженных сил, состоящих примерно из 10 000 петлюровцев и 40 000 галичан. В начале августа началось наступление, которое не встречало сопротивления из-за отсутствия противника.

В главном направлении – на Киев – двинулись галичане под командой генерала Кравса, петлюровцы двумя отрядами наступали на волынском и одесском направлениях. Галичане быстро продвигались вперед и уже к концу августа были на подступах к Киеву. Когда Петлюра попытался присоединиться к ним, генерал Кравс категорически воспротивился этому. Как бывший австрийский офицер и человек правых убеждений, Кравс органически не выносил надднепрянских социалистических лидеров и «атаманов». В своем кругу он называл Петлюру «неудавшимся попом» и «цыганом», а социалистических лидеров-петлюровцев – «полубольшевиками».

Кроме того, к этому времени определилось резкое расхождение между «петлюровцами» и «галичанами» в вопросе об отношении к Деникину.

Несмотря на то что до войны Галиция была центром и рассадником украинского сепаратизма, Галицкое правительство и армия были единодушны в желании самого тесного сотрудничества с русским патриотом Деникиным. Этот факт чрезвычаино важен, ибо он свидетельствует, с какой быстротой и легкостью галичане освободились от ненависти к России, которая десятилетиями культивировалось при поддержке АвстроВенгерского правительства в Галиции. А вот отношение петлюровцев к Деникину было резко отрицательным. И вовсе не по причинам национальным, как теперь утверждают украинствующие.

Не надо забывать, что Петлюра и его сторонники были социалистами, с большим уклоном к большевизму, а потому не смели рассчитывать на снисхождение в случае победы Белого дела. 30 августа к противоположным окраинам Киева одновременно подошли Добровольческая и Галицкая армии. На следующий день генерал Кравс назначил торжественное вступление в Киев своей армии и парад на Думской площади. Пока галичане строились, эскадрон деникинцев мирно стал рядом с конной сотней галичан.

Для описания дальнейших событий, думаю, стоит процитировать известного украиноведа Андрея Дикого:«Когда подъехал генерал Кравс, командир добровольческого эскадрона ему представился и изъявил желание рядом с украинским флагом, уже вывешенным на Думе, вывесить и русский, на что генерал Кравс согласился. Подъем русского флага вызвал взрыв энтузиазма многотысячной толпы киевлян, запрудивших Думскую площадь и Крещатик. Это вызвало негодование подъехавшего петлюровского «атамана» Сальского. Он приказал галичанам спять русский флаг, но галичане отказались выполнить его приказание.

Тогда по приказу Сальского один из его политических единомышленников сорвал русский флаг и бросил под ноги лошади Сальского, который начал его демонстративно топтать.

Ошеломленная этой выходкой толпа разразилась криками негодования, а добровольцы дали в воздух несколько залпов и пулеметных очередей. Наступило всеобщее смятение. Виновник всего – Сальский – галопом бросился удирать по направлению к Бессарабке, следом за ним побежал его небольшой отряд «гайдамаков»; галичане же в полном порядке отошли в близлежащие улицы.

Под улюлюканье киевлян Сальский и его петлюровское «войско», бросая оружие, пробежали по Васильковской улице и небольшими группками рассеялись в районе Киевского предместья – Демиевки. Так столица Украины встретила тех, кто самозванно хотел навязать ей свою волю.

Связавшись с командующим добровольцами генералом Бредовым, генерал Кравс поехал к нему для выяснения недоразумения.

К этому времени подъехала из Фастова делегация петлюровского правительства во главе с Омельяновичем-Павленко и хотела принять участие в разговоре с генералом Бредовым.

Но Бредов отказался их принять и приказал передать, что если они появятся, то он их арестует. Петлюровцы немедленно вернулись назад».

С Кравсом генерал Бредов заключил соглашение о немедленном отводе частей Галицкой армии на тридцать километров от Киева, что и было выполнено первого сентября.

Киевские события произвели огромное впечатление как на петлюровцев, так и на галичан. Петлюровский премьер Мазепа по этому поводу позже напишет: «Чужой нам Киев сразу же поспешил дать деникинцам всякую помощь, начиная от обычных информации и кончая вооруженными отрядами местных добровольцев». То, что якобы украинская столица была «чужой» для украинцев, заметил не только петлюровский премьер, но и тысячи галичан, бывших свидетелями восторженного приема деникинцев в Киеве. Так галичане окончательно убедились, что все разговоры о необычайной популярности Петлюры – мыльный пузырь, и начали об этом открыто говорить и критиковать действия всей петлюровской верхушки. Антагонизм между галичанами и петлюровцами рос изо дня в день. Дело доходило до того, что галичане физически расправлялись с петлюровскими комиссарами, пытавшимися в своем социалистическом духе просвещать галичан.

Петлюра и его окружение стремились, вопреки воле Галицкой армии, поскорее развязать войну против Деникина. Борьба против Деникина автоматически делала их союзниками большевиков и открывала возможности для соглашения с большевиками в случае победы. 22 сентября Головной атаман Петлюра издал приказ о начале войны против Деникина. Одновременно Петлюра послал своего уполномоченного к Ленину с предложением сотрудничества Директории с большевиками. Не дожидаясь, пока Ленин пришлет помощь петлюровцам, белогвардейцы нанесли сокрушительный удар, и через пару дней все петлюровское войско беспорядочно бежало на запад к бывшей австрийской границе, на которой теперь стояли поляки.

Галицкая армия в это время окончательно разорвала отно шения с петлюровцами и перешла на сторону Деникина. Меж ду нею и командованием Доброармии было заключено согла шение следующего содержания: «Галицкая армия, в полном составе, с этапными установлениями, складами и железнодо рожным составом, переходит на сторону Доброармии и отда ется в полное распоряжение Главного командования Вооружен ных сил Юга России через Командующего войсками Новорос сийской области».

В начале августа, продвигаясь на восток, петлюровцы рассчитывали, что их армия будет расти, как снежный ком, благодаря притоку добровольцев. Они верили, что народ ждет Петлюру и с восторгом относится к его политике. Однако за четыре месяца петлюровская армия потеряла более половины своего состава. И не в боях, а главным образом от дезертирства.

Надежд не оставалось никаких, и Петлюра с приближенными бросил остатки своего войска и бежал в Польшу, которая не только приняла его на жительство, но и взяла на содержание.

Смута длилась еще гри года. Жители Малороссии сражались в Красной и Белой армиях, но никто больше не поднимал самостийнические флаги. Гражданская война показала полное банкротство «национально-свидомых» и чуждость их идей простым людям. Население меньше всего поддерживало режимы Центральной Рады, Гетманщины и Директории, а гражданская война на Украине была вовсе не борьбой за национальное освобождение украинского народа, а социальной революцией, как и во всей России.