4.2. Об историческом опыте «полицейского государства» СССР

И хотя «полицейское государство» не может быть предметом мечтаний, всё же страхи, вызываемые этим термином, весьма далёки от реальной статистики уголовного беспредела в отсутствие этого самого «полицейского государства», и от реальной статистики злоупотреблений властью в «полицейском государстве» в случае его установления.

Так, если вспомнить эпоху «застоя» в СССР, то его граждане в своём большинстве не испытывали особых неудобств от проникающей всюду деятельности КГБ. Зато благодаря профилактической большей частью деятельности КГБ на основе этого «всеведения» были защищены от «политического экстремизма», массового терроризма и организованного бандитизма всех видов, нарко-, порно— и игорного «бизнеса», что и отличало во многом жизнь населения СССР от жизни населения стран Запада.

Это касается того большинства граждан, которым всё было «по фигу» или которые, по своей убеждённости были лояльны культовой идеологии СССР и не начинали по своей инициативе заниматься «творческим развитием» марксистско-ленинского наследия [141]. При этом КГБ мог работать в режиме профилактики наиболее тяжких преступлений на основе своей информированности почти обо всём во многом и потому, что пользовался авторитетом в достаточно широких слоях населения и действовал, опираясь на искреннюю поддержку многих людей. Проблемы во взаимоотношениях с КГБ имели те, кто либо понимал идеалы социализма и коммунизма и практику их воплощения в жизнь иначе, чем это было свойственно партийной номенклатуре в соответствующий период истории СССР, либо те, кто заявлял словом или делом о своей приверженности идеалам буржуазного индивидуализма большей частью по общезападному образцу.

О последних сатирик М.Н.Задорнов в своих выступлениях говорит совершенно правильно в том смысле, что если кто из них эмигрировал из СССР, то «уехали они не от КГБ, а от ОБХСС [142]», — и против этой оценки никто не возражает.

Но если поглубже вникнуть в психологию личности, то указание М.Н.Задорнова на конфликт именно с ОБХСС, а не с КГБ [143] справедливо и по отношению к тем диссидентам, кого многие почитают «идейными» борцами-бессребрениками, «страстотерпцами», таким как академик А.Д.Сахаров, его вдова Е.Бонэр, А.Галич, Б.Окуджава и многие другие.

Ничего подобного «горячим точкам» (Сумгаиту, Карабаху, Абхазии, Приднестровью, Чечне и т.п.) в послевоенном СССР не было и не могло быть именно благодаря «всеведению» КГБ и его высокому быстродействию — персонально адресному — при необременённости его деятельности непрестанными судебными тяжбами (тем более гласными) и необходимостью производить для каждого судебного процесса если не тонны, то центнеры деловых бумаг. Это не значит, что общество в СССР не порождало тенденций к политическому экстремизму, а также к нарко-, пор-

но-, игорному и прочим видам деградационно-паразитического бизнеса. Но деятельность КГБ не позволяла зародышам этих социальных бедствий вырасти в бедственные явления такой мощности, чтобы они могли оказывать заметное влияние на жизнь большинства людей, составляющих общество, и представлять реальную угрозу жизни каждого из них.

И не только КГБ в советском прошлом был дееспособен: режим в целом в СССР не был столь уж «прогнившим» и профессионально несостоятельным, «некомпетентным», как то представляют многие писатели и аналитики буржуазно-«либерального» культово-индивидуалистического толка, а обладал достаточной для функционирования устойчивостью даже после 15-летнего периода, предшествовавшего «перестройке» и включающего в себя брежневский «застой» и «нервозность» государства времён Ю.В.Андропова и К.У.Черненко.

Об этом чуть ли не каждый день своим слушателям твердит радио “Свобода” в анонсе программы “Лидер отвечает журналистам”, воспроизводя запись голоса М.С.Горбачёва: «Я бы до сих пор мог сидеть в кресле генсека…»

Иными словами, режим в СССР был устойчив и мог бы обеспечить иную стратегию реформ, если бы лидеры внутрипартийной мафии М.С.Горбачёв и А.Н.Яковлев — по известным не только им причинам — не заявили, что государство у нас не должно быть «тоталитарным», а КГБ не должен давить ростки «свободомыслия» и «национального самосознания», что якобы необходимо взращивать и допускать «плюрализм [144] мнений», «толерантность» к инакомыслящим и меньшинствам как культурно своеобразным, так и сексуальным.

Эти лозунги перестройки по существу призывали к тому, чтобы своими же руками взрастить разрушительную для жизни общества концептуальную неопределённость государственного управления, поскольку вопрос о том, какие мнения в «плюрализме» праведны, а какие ложны и при их осуществлении вредны для подавляющего большинства людей? — тщательно обходился стороной пропагандистами и «архитекторами» перестройки.

Соответственно такого рода разрушительным директивным указаниями лидеров Политбюро ЦК КПСС, СССР рухнул в результате того, что КГБ, — выполняя волю изменнического руководства правящей внутрипартийной мафии, — перестал защищатьот беззаботно-безответственного “элитарного” «свободомыслия» и ростков «национального самосознания» индивидуалистов провозглашаемые в обществе идеалы [145] жизни общества без паразитизма одних на труде других; перестал защищать и функционирование государства в соответствии с этими идеалами [146]. На этой почве ГБ-шного непротивления злу и выросли те истерично-“демократичные” политические силы, что впоследствии создали новые “элитарно”-олигархические режимы на обломках «сверхдержавы № 2», доведённой до краха её же государственной властью при попустительстве всего остального общества.

В итоге прекращения КГБ охранительной деятельности по отношению к обществу и государству крах СССР стоил его населению большего количества преждевременно оборвавшихся, а так же и не рождённых жизней, сломанных судеб, нежели все злоупотребления властью со стороны ВЧК-ОГПУ-КГБ в любой период истории СССР [147], продолжительность которого сопоставима со временем, прошедшим после краха государственности СССР.