Sapiens [143]

Я есмь

не знающий последствий

слепорожденный инструмент,

машина безымянных бедствий,

фантом бессовестных легенд.

Поступок — бешеная птица,

Слова — отравленная снедь [144].

Нельзя, нельзя остановиться,

а пробудиться — это смерть.

Я есмь

сознание. Как только

уразумею, что творю,

взлечу в хохочущих осколках

и в адском пламени сгорю.

Я есмь

огонь вселенской муки,

пожар последнего стыда.

Мои обугленные руки

построят ваши города.

Не пора ли “баранам” и “сапиенсам” — слепорожденным инструментам, машинам безымянных бедствий — призадуматься, прозреть и стать людьми? Вопрос в том, как перестать быть бараном и стать человеком.

Осенью 1996 года по радио прошел цикл передач, в которых читали книгу “Концепция эгоизма” американской писательницы и философа российского происхождения Айн РЭНД [145]. Оригинальное название книги Ayn Rand “The Morality of Individualism” (Моральность/нравственность индивидуализма). То есть при переводе на русский, названию сборника придан более откровенный и агрессивный характер. Сборник издан в 1995 г. в серии “Памятники здравого смысла” под девизом “Sapienti sat!” (Мудрому достаточно!) Ассоциацией бизнесменов Санкт-Петербурга и издательством «Макет» тиражом 5000 экз., а радиотрансляция привела к тому, что несколько сотен тысяч человек проглотили его мимоходом за завтраком: т.е. непосредственно в глубинную бессознательную психику минуя осознанное осмысление услышанного.

Ayn Rand родилась в 1905 г. в Санкт-Петербурге, в 1926 г., получив образование, она эмигрировала из СССР, жила и работала в США, где и умерла в 1982 г. Как сообщается в предисловии, её произведения до сих пор пользуются популярностью и ежегодно продается до 250 000 экземпляров её различных работ. Её наследники и последователи в 1985 г. организовали Институт Айн Рэнд, который занят пропагандой объективизма (название её философской системы, выраженной в её научных и литературных произведениях).

Мы прокомментируем названную книгу потому, что это одно из немногих изданий, в котором, хотя и не выражено понятие об , но тем не менее за философией, мировоззрением признается первенство во всех житейских делах каждого человека и общества. То есть бессознательно книга затрагивает первый приоритет обобщенных средств управления.

В предисловии к “Концепции эгоизма” директор Института Айн Рэнд доктор философии Майкл С.Берлинер пишет:

«Книга охватывает лишь малую часть идей Айн Рэнд. Автора интересует широчайший круг проблем: от психологии формирования концепций [146] до сущности и природы музыки.

Айн Рэнд считает философию основным фактором, определяющим жизнь отдельного человека или нации, и убеждена, что Америку, созданную на принципах личной независимости, разрушает философия, считающая эту независимость злом. “Современное состояние мира, — писала она в 1961 году, — не доказательство бессилия философии, напротив это доказательство её силы. Именно философия довела людей до сегодняшнего состояния, и только философия может вывести их из него.” Философия мистицизма, диалектического материализма, самопожертвования и покорности принесла советским людям лишь тиранию и смерть. Только философия разума, рационального эгоизма и индивидуализма покажет им выход. Хочется верить, что эта книга попадет к тем людям в бывшем СССР, кто ищет выход. Он ведет к личному счастью и свободному обществу.» — так завершается предисловие, датированное ноябрем 1992 г.

Книга пришла к российскому адресату спустя четыре года, если считать по времени чтения её в радиопередачах, поскольку тираж единственного издания 1995 г. 5 000 экз. для России — ничто. Демократизаторы явно ошиблись в оценке общественной ситуации: то, что для них имело смысл издать большим тиражом еще в 1991 г. [147] в качестве “Манифеста антикоммунистической партии”, издано мизерным тиражом с явным опозданием. Их хозяевами был безвозвратно упущен краткосрочный период, когда марксизм в России сошел с трона официально пропагандируемого мировоззрения, вследствие чего в образовавшийся философический вакуум удобно было ввести иную легкодоступную [148] философскую систему, отвечающую тогдашним вожделениям изрядной части политически активной антикоммунистической интеллигенции. Это позволяло создать демократизаторам на некоторое время массовку на основе интеллектуальной философской системы, а не на основе бессмысленных эмоций, как это случилось реально после ГКЧП. Однако русское издание “Концепции эгоизма” вышло в свет после того, как уже гораздо большими тиражами вышли издания, выражающие более мощную русскую философскую систему [149], расширяющую понятийную базу читателя и отрицающую индивидуализм, в качестве идеологии независимости одного человека от других.

То есть к моменту издания сборника Айн Рэнд мировоззренческая ниша, ранее принудительно заполнявшаяся марксизмом, в России оказалась заполненной качественно иной мировоззренческой системой, так же как и Айн Рэнд, взывающей к разуму читателя. В этих условиях радиотрансляция и переиздание работ Айн Рэнд большими тиражами спасти положение демократизаторов уже не может.

По этой причине мы не будем заниматься постраничным комментированном текста сборника, а прокомментируем только наиболее значимые высказывания Айн Рэнд и принципиальные ошибки её мировосприятия, памяти и мышления.

Сборник завершается приводимым ниже утверждением, достойным “Манифеста антикоммунистической партии”, если бы таковой был написан. По всей видимости из-за приводимых ниже слов, ласкающих самолюбие многих частных предпринимателей, Ассоциация бизнесменов Санкт-Петербурга и решила поднять философское наследие Айн Рэнд на свой щит. Комментарии к этому фрагменту приведены после него и пронумерованы римскими цифрами:

«Однако же существовала — единственная в истории человечества — страна денег, а это значит — страна разума, справедливости [I], свободы, творческих и производственных достижений. Впервые в истории человеческий разум и деньги были неприкосновенны, не было места вооруженной борьбе за счастье [II] — были созданы условия для стремления к счастью, достигнутому своим трудом. Здесь не было места меченосцам [III] и рабам [IV], здесь впервые появился созидатель, величайший труженик — американский промышленник.

Вы спрашиваете, что отличает американцев. Главным отличием я считаю то, что люди страны изрекли: “Делать деньги” [V]. Ни один другой язык или народ не произносил этих слов [VI]. Люди всегда считали богатство статичным: его можно захватить, выклянчить как подаяние, унаследовать, получить в результате мошенничества [VII], чьей-то благосклонности, наконец его можно разделить. Американцы были первыми, кто понял, что богатство должно создаваться созидательным трудом [VIII]. Выражение “делать деньги” является основой человеческой [IX] морали.

Именно эти слова американцев осуждают лицемерные представители вырождающихся [X] культур прочих континентов. Они пытаются навязать американцам чувство стыда за величайшие достижения своей культуры, чувство вины за свое процветание [XI]; заставляют относиться к американским промышленникам как к грабителям и подлецам [XII]; призывают расценивать могучие производственные сооружения как собственность пролетариев [XIII], как продукт простого мускульного труда подгоняемых кнутом рабов, подобных строителям египетских пирамид [XIV]. Негодяй, который самодовольно ухмыляясь, утверждает, что не видит разницы между силой кнута и могуществом доллара [XV], должен на своей шкуре испытать это различие, и надеюсь, в конечном итоге это произойдет.

Пока вы не поймете, что деньги — корень добра, вы будете идти к самоуничтожению. Если деньги перестают быть посредником [XVI] между людьми, люди превращаются в объект произвола.

Кровь, кнут, дуло пулемета — или доллар.

Делай выбор! Другого не дано! [XVII] Время пошло! [XVIII]» (с. 122, 123)

В общем куда как более откровенно и ультимативно. Как видите, в этом небольшом фрагменте текста рассыпано довольно много римских цифр, которые в тексте отмечают глупости и заведомо ложные сведения. Плотность распределения вздора в остальных фрагментах текста примерно такая же. Теперь же прокомментируем всё по существу:

Айн Рэнд пишет:

«Философия — это сила, которая определяет становление, эволюцию и разрушение социальных систем. Роль превратностей судьбы, случая или традиции в этом контексте такова же, как и в реальной жизни личности: их влияние находится в обратной зависимости от философской оснащенности культуры (или личности), и это влияние возрастает, когда рушится философия. Поэтому характер социальной системы необходимо определять и оценивать по её отношению к философии.» (с. 24)

Это было бы совершенно правильно, если бы в обществе была возможна только одна философия. Поскольку возможны разные философии, в том числе и взаимоисключающие философии, то характер социальной системы определяется не только её отношением к философии, но еще больше — содержанием мировоззрения общества, будь оно выражено в форме эпоса, наиболее употребительных пословиц и поговорок или философской системы, развитой наукой. И после приведенных слов излагается мнение по частному вопросу о философии капитализма в его западной модели:

«Четырем основам, на которых держится капитализм, соответствуют четыре раздела философии: потребностям человеческой природы и выживания соответствует метафизика, разуму — теория познания, индивидуальным правам — этика и свободе — политика.» (с. 24)

В последней сентенции есть одна особенность: речь идет исключительно об индивидуальных правах; вопрос о правах коллективов и национальных и многонациональных обществ и человечества в целом утоплен в молчании [150]. Такая ориентация разделов философии неуместна даже для общества измышленных яйцекладущих (в теплый песок) индивидуалистов гермафродитов, а не то что для общества двуполых людей. Семья минимум — мама, папа и ребенок (даже в возможности) — это общественно необходимый коллектив, без защиты воспроизводство здоровых (нравственно, психически и физически) поколений в обществе невозможно. Если философия индивидуализма (объективизм) не понимает коллективных прав и обязанностей и не видит их в реальной жизни цивилизации Запада, то это не означает, что у людей нет разного рода коллективных потребностей, порождаемых ни чем иным как особенностями, свойственными каждому из индивидов во множестве, представляющем собой общество. И эти коллективные потребности в повседневности общества должны быть обеспечены точно также, как и жизненные потребности индивида, иначе общество деградирует, если своевременно не одумается.

То есть, точно также, как индивидуальные потребности в жизни общества приводят к появлению понятий и институтов защиты прав одного человека, различия в индивидуальных потребностях и генетическая нетождественность людей приводят к необходимости защиты общественными институтами коллективных прав людей.

Мы указали прежде всего на семью, как на объект коллективных прав потому, что сочетание “мама + папа + дети” — неоспоримая естественная биологически обусловленная социальная система, объективно существующая точно также, как и слагающие этот коллектив разнополые и разновозрастные индивиды. Но в обществе возникают и другие множества индивидов, которые могут быть объектами и субъектами прав коллектива, поскольку без их осуществления невозможно осуществить и права индивидов.

Конечно в 100-страничной книжке, такой как “Концепция эгоизма”, невозможно написать обо всех сторонах жизни общества, но если её автор выделяет в перечне разделов философии исключительно индивидуальные права, то вряд ли, автор понимает, что нарушение прав коллективов, оставшихся в умолчании, не позволит осуществить и всю полноту индивидуальных прав, обрекая множество людей на реальное бесправие.

И это не единственное место, где индивидуализм (объективизм) заблуждается в трех соснах. Приведем еще один пример, очень значимый для понимания психологии общества и положения в нем индивидов.

«Мышление — это невероятно сложный процесс идентификации и интеграции, на которые способен только индивидуальный разум. Не существует коллективного разума. Люди могут учиться друг у друга, но процесс обучения требует от каждого обучающегося собственного мышления. Люди могут сотрудничать в поисках новых знаний, но такое сотрудничество требует от каждого ученого независимого использования своей способности рационально мыслить.» (с. 19)

Всё так, кроме одного: Коллективный разум существует. Всякий разум — иерархически многоуровневый процесс обмена информацией и её преобразований. Коллективный разум отличается от индивидуального тем, что он, как процесс, протекает не в пределах структур биомассы и биополей, обеспечивающих интеллектуальную деятельность одного человека, а в пределах вещественных и полевых структур, обеспечивающих психическую деятельность множества разных людей. Процесс информационного обмена между людьми, каждый из которых является носителем индивидуального (по-русски это слово в точности означает — неразделимого) разума, протекающий на уровне биополей, акустической и письменной речи, произведений искусства и памятников культуры и т.п. порождает коллективный разум; если более точно то иерархию взаимной вложенности разумов от индивидуального до коллективного разума всего человечества. В этой иерархии взаимной вложенности могут быть коллективные разумы, время существования которых не более чем время взаимного общения некоторой группы людей, и есть разумы, время жизни которых превосходит время жизни библейских долгожителей, поскольку возможно существование коллективного разума на основе обновления их элементной базы при смене поколений людей.

И жизнь общества во многом определяется тем, какими свойствами обладают порождаемые людьми коллективные разумы — составляющая их коллективного сознательного и бессознательного; и в каком качестве по отношению к порождаемым ими же коллективным интеллектам пребывают люди: индивидуальный разум человека может быть невольником коллективного разума более или менее широкого множества людей, а также и той малочисленной группы, которая обладает навыками управления коллективным сознательным и бессознательным; но индивидуальный разум может быть одним из творцов коллективного разума, являющегося общим достоянием его участников. Но в любом из двух вариантов индивидуальные умы — элементная база коллективного разума, обладающая собственным индивидуальным разумом, по какой причине элементная база может осмыслить факт порождения ею коллективного разума, после чего способна управлять процессом его формирования по своему нравственно обусловленному произволу.

Для понимания существования коллективного разума достаточно курса физики средней школы и рассмотрения процессов обработки информации в сети ЭВМ, например в “Интернет”, или на многопроцессорном вычислительном комплексе, когда разные фрагменты одной и той же задачи решаются на разных машинах. Тем не менее, человек может согласиться с информационным обменом между людьми в том числе и на основе биополей, но будет возражать против возможности существования коллективного разума людей. Но в этом случае возражения проистекают из того, что возражающие просто не обладают навыками самообладания, необходимыми для того, чтобы воспринять диалог их собственного индивидуального разума с коллективным, порожденным ими же; либо они порождают коллективного сумасброда, с которым интеллектуально нормальному человеку и говорить-то не о чем. Последнее имеет свои компьютерную аналогию: программное обеспечение компьютера может быть достаточным для его изолированной работы, но может быть недостаточным, чтобы с его пульта можно было войти в сеть и управлять решением какой-то задачи с привлечением свободных ресурсов остальных компьютеров в сети. Но это не значит, что сетевые информационные системы в принципе не возможны и не существуют. Так же и Айн Рэнд ошибается, настаивая на том, что коллективный разум не существует; существуют множества коллективных разумов, но Айн Рэнд не единственная, кто этого не видит и не понимает.

Отрицать же существование порождаемых людьми коллективных интеллектов в их взаимной вложенности это — вести дело к тому, чтобы все согласные с воззрением Айн Рэнд о несуществовании коллективного разума стали бессознательными невольниками их же собственного коллективного порождения. При этом следует иметь в виду, что всякий коллективный разум — только подсистема в коллективной психике, и коллективная психика может быть здравой и шизоидной, точно также как и психика индивида. Есть только одна особенность: множество интеллектуально развитых индивидов, в общем-то психически нормальных, каждый сам по себе, в состоянии породить шизоидную коллективную психику, включая и сумасшедший коллективный разум.

Поэтому одна из необходимых черт, которой должна обладать нормального индивида — не порождать .

Айн Рэнд пишет:

«Концепция человека как свободной независимой личности была глубоко чужда европейской культуре. Это была культура племенная по своей сути; в европейском мышлении племя было сущностью, целым [151], а человек лишь одной из клеточек этого организма, которой можно легко пожертвовать. Это относилось как к правящему классу, так и к простым людям: считалось, что правящий класс обладает своими привилегиями только в связи с занятием, считавшимся благородным [152], — службой в войске или воинской дружине. Но дворянин был собственностью общины в той же степени, что и крепостной, — его жизнь принадлежала монарху [153].» (с. 13)

Европейской культуре, условно названной “племенной”, Айн Рэнд противопоставляет американскую культуру:

«Существуют лишь два основополагающих вопроса (или два аспекта одного и того же вопроса), определяющих природу социальной системы: признает ли социальная система права личности и допускает ли социальная система использование физической силы в отношениях между людьми? Ответ на второй вопрос — практическое воплощение ответа на первый вопрос.

Является ли человек независимой личностью, распоряжающейся своим телом, разумом, своей жизнью, своей работой и её результатами, — или он собственность племени (государства, общества, коллектива), которое может распоряжаться ими по своему усмотрению, может диктовать ему убеждения, предписывать ход жизни, контролировать его деятельность и экспроприировать её результаты? имеет ли человек право существовать для самого себя — или он рожден в путах, как крепостной, который должен постоянно выкупать свою жизнь служа племени.«…»

В истории человечества капитализм — единственная система, которая отвечает “да”.

Капитализм — это социальная система, основанная на признании индивидуальных прав личности, включая право на собственность, в которой вся собственность находится в частном владении.

Признание прав личности влечет за собой исключение из человеческих взаимоотношений физической силы: по существу права могут быть нарушены только с применением силы.» (с. 23)

Это написал человек, который не мог не знать русской поговорки: «Не мытьем, так катаньем.» Концепция же человека, «как свободной независимой личности» — это обольстительный миф американской государственной идеологии. Это даже не идеал, к которому стремится американское общество; а тем более не достижение американского образа жизни. Все декларированные права независимой личности подавляются в большей или меньшей мере не силовыми методами. Это покажем прежде всего на подавлении американским капитализмом права частной собственности.

Дело в том, что сделка кредитования под процент одним лицом другого, благодаря ссудному проценту, однонаправлено перекачивает покупательную способность из кошельков множества людей, составляющих общество, в карман кредитора. Тем самым кредитование под процент отрицает право частной собственности третьих лиц в отношении их платежеспособности, в чем бы эта покупательная способность не измерялась: в количестве баранов, золота, долларов, рублей или обезразмеренных долях единицы — единичной совокупной платежеспособности общества в целом, складывающейся из платежеспособности его членов.

Из опубликованного сборника Айн Рэнд складывается впечатление, что она получила образование не естественно-научного математического профиля, а противоестественное образование, условно называемое “гуманитарным”. Обладая им человек сыплет словами, забыв о статистике, теории мер неопределенностей (обычно называемой теория вероятностей) и арифметике. Отсюда и проистекает слепота, при которой гуманитарно образованный поборник частной собственности, индивидуальных прав человека, частного предпринимательства и демократии (народовластия) в упор не видит, как признанное законным надгосударственное частное ростовщичество расовой корпорации безо всякого насилия отнимает собственность в конкретных и разнообразных её проявлениях у множества людей, чем и отрицает как право частной, так и право общественной собственности, так и человеческое достоинство всех не принадлежащих к глобальной элите ростовщиков. Последнее происходит потому, что утрачивая собственность люди превращаются в рабов собственников.

Не видя всего этого Айн Рэнд пишет:

«Право соглашаться с другими не вызывает никаких сложностей в любом обществе; самое важное — это право не соглашаться. Именно институт частной собственности защищает и воплощает в жизнь право не соглашаться и, таким образом, охраняет открытый путь к наиболее ценному человеческому атрибуту (ценному с личной точки зрения, социально и объективно) — творческому разуму.

В этом радикальное отличие между капитализмом и коллективизмом.» (с. 24)

Дурость этого утверждения не бросается в глаза, если забыть о корпоративном банковском ростовщичестве. Но если вспомнить о ростовщичестве, то оно явная глупость. Всё идет по анекдоту: Пришел мужик к юристу:

— Скажите пожалуйста: Имею ли я право?

— Имеете, имеете…

— А могу ли я?

— Нет не можете!

Это анекдот о правовой системе СССР. Но он же справедлив и по отношению к правовой системе рекламируемого Айн Рэнд капитализма на основе идеологии индивидуализма. Вы имеете право не соглашаться со сделкой кредитования под процент, заключенной другими физическими или юридическими лицами, поскольку она нарушает ваши права частной и общественной собственности, но вы не можете избежать всех негативных последствий сделки, заключенной дураком или врагом народа с одной стороны и мафиози-ростовщиком с другой стороны.

И потребуются не усилия индивида, обладающего правом не соглашаться, а коллективные целенаправленные действия тех, кто в согласии между собой предпримет разнокачественные коллективные действия по защите множества людей от последствий дурости и соглашательства одних и вседозволенности других, которая может быть не только силовой, с каковой не может примириться Айн Рэнд, но и финансовой и магически философской вседозволенностью, об одной из которых Айн Рэнд тщательно помалкивает, а другую сама же и творит.

За примерами далеко ходить не надо. Уже упоминавшийся Генри Форд, будучи не самым мелким частным собственником в США, купил газету “Дирборн Индепендент” (“Дирборнская Независимая”) через которую попытался осуществить свое «право не соглашаться». Форд начал публикацию статей [154], в которых излагал свое мнение о роли еврейских кругов (интеллектуальных и финансовых) в глобальной политике и властвовании в США. В итоге еврейские круги США обратились к нему через владельца киностудии “ХХ век и Фокс” с угрозой антирекламы и разорения Форда под её давлением. Фокс пообещал в каждый свой фильм вставлять кадры с разбитыми в дорожно-транспортных происшествиях фордовскими автомобилями и в комментариях объяснять трагедии техническими ошибками заводов Форда. Генри Форду было предложено принести публичное извинение за публикации в его газете “Дирборн Индепендент” и признать их не соответствующими действительности. Текст соответствующего заявления был передан Форду в готовом виде для подписи. Один из секретарей Форда, с ведома Генри Форда, но в тайне от других, подделал его подпись на этом заявлении и вернул бумагу заказчику, что было признано еврейскими кругами США в качестве отречения Форда и присяги на лояльность.

Следует особо обратить внимание на то, что показывать несостоятельность высказанных в его собственной газете мнений с Фордом его оппоненты не стали. Они просто предъявили ультиматум: либо ты сам признаешь это всё несостоятельным и принесешь извинения, так чтобы все знали о твоем подчинении нам, либо мы разорим все твои заводы. Выбирай, ты “свободен” в выборе.

Уже в наше время Линдон Ларуш, видный американский политик, миллионер, как-то раз выдвигавший свою кандидатуру на пост президента США, подобно Форду развернул в США и за их пределами кампанию за запрещение кредитования под процент. В итоге он был обвинен в нарушении налогового законодательства США и получил пятнадцать лет тюрьмы, которые и отбывает по настоящее время. С ним тоже, как и ранее с Г.Фордом, спорить и убеждать в ошибочности его воззрений а просто укатали в тюрьму. В моральном отношении это — хуже чем инквизиция, которая далеко не всегда ошибалась в квалификации действий своих оппонентов и всё же пыталась убедить их в ошибочности их воззрений и действий [155].

Так конкретные жизненные примеры Форда и Ларуша показывают, что даже крупный частный собственник не может безнаказанно осуществить свое декларируемое право не соглашаться с политикой, проводимой в США , но не кем-либо из множества эгоистов-индивидуалистов персонально, всё множество которых служит средством удовлетворения потребностей членов корпорации — то есть некоторого коллектива.

То есть происходит то же самое, что в понимании же Айн Рэнд свойственно европейской культуре, которая на её взгляд проистекает из воззрения, что племя — это сущность, целостность. И в результате соглашения с таким взглядом, который она называет коллективизмом, индивид якобы оказывается в рабстве у коллектива.

В действительности же Айн Рэнд не отличает стадности от коллективизма. Стадность и коллективизм это различные типы отношений индивида и коллективного бессознательного и сознательного (включая и коллективный разум). При стадности все индивиды — невольники коллективного бессознательного и доктрины, осуществляемой коллективным их разумом не через абстрактный государственный аппарат и структуры общественных организаций и социальную неструктуированную стихию, а конкретными людьми, узурпировавшими тем или иным способом возможность своим личным мнением подменять мнение большинства людей. Иными словами в стадности правит произвол индивидуализма. Именно того индивидуализма и эгоизма, о котором, как о неоспоримом благе, пишет Айн Рэнд: гласно — право жить для себя; а по умолчанию — право существовать угнетая жизнь других, если другие не могут дать достойного эффективного отпора вседозволенности первых; конкурируют с ними в эгоизме или соглашаются с тем, что на их жизни паразитируют другие.

При коллективизме все индивиды — творцы их коллективной психики и коллективного разума в частности, не пытающиеся узурпировать употребление по своекорыстию достояния, вещественного и информационного, созданного коллективными разнородными усилиями всех прошлых и ныне живущих поколений.

У американского индивидуализма, в том числе и в изложении его взглядов Айн Рэнд, хватило ума, чтобы провозгласить отказ от рабства в стадности, которая стирает в ничто разнообразные достоинства и преимущества входящих в стадность индивидов. Но не хватило ума, чтобы изменить характер отношений индивидуальной и коллективной психики людей: индивидуальные достоинства и стремление реализовать свои какие-то преимущества над другими людьми затмили весь мир. По этой причине , по-русски — соборное — позволяющее сочетать безконфликтно и без ущерба индивидуальные достоинства, отождествилось в мировоззрении многих со стадным. Это было названо прогрессом, но в результате этого “прогресса” осознаваемое рабство большинства в иерархии взаимной тирании в стадности толпо-”элитаризма” — сословного строя Европы — заменилось не осознаваемым рабством в иерархии мафиозной тирании якобы демократической Америки, порождающей несколько иными методами ту же стадность множества индивидуалистов-эгоистов, возомнивших о своей независимости от других людей и биосферы.

В действительности же только в коллективе может раскрыться талант и все разнообразные достоинства человека. Мы живем в мире, в котором есть множество дел, которые невозможно начать и завершить в одиночку или даже вдвоем: чтобы они были сделаны хорошо, они требуют участия в них множества людей, обладающих разными человеческими и профессиональными качествами. Если устранить хотя бы одного человека, то многие дела не могут быть совершены просто потому, что устраненный человек может оказаться носителем каких-то вполне определенных качеств, которыми не обладают другие люди, по какой причине его устранение разрушает полноту сотрудничества в деятельности коллектива.

Причем речь идет не только о структурно оформленном штатным расписанием коллектива какой-либо мелкой или крупной фирмы. Речь идет вообще о жизнедеятельности людей в обществе, в домашнем общении и в общении их между собой вне дома и вне работы. Именно всё это отсутствует в стадности, и этим отличается коллективизм от стадности.

Члены коллектива, если этого и не осознают, то обладая чувством товарищества реализуют коллективную деятельность бессознательно, и потому в коллективе нет той легкости жертвования отдельными людьми и их судьбами, которую приписывает коллективизму Айн Рэнд. Айн Рэнд должна была бы это знать хотя бы потому, что она училась в России и СССР, а Н.В.Гоголь в повести “Тарас Бульба” (её не знать, проживая в России, весьма затруднительно) чувству товарищества уделил должное внимание.

В стадности же гибель отбившегося от стада, или в панике затоптанного стадом, — норма. И стадность проявляет нетерпимость к тому, что выделяется на фоне стадности, но не может доказать стаду, что он — вожак или пастух. И именно стремлением насадить стадные нормы поведения в обществе людей попрекает Айн Рэнд коллективистов всех эпох и народов.

В СССР коллективизм никогда не был безраздельно господствующим стилем жизни. Но именно он, а не государственное рабовладение, осуществляемое правящей “элитой” был идеалом послереволюционных лет, пока еще новая “элита” не выкристаллизовалась к середине 1950-х годов.

И вопреки объективной реальности жизни в США Айн Рэнд пишет:

«Нарушать права человека означает заставлять его действовать против собственного рассудка [156]. Экспроприировать принадлежащие ему ценности можно одним путем — применением физической силы [157]. Существуют два потенциальных нарушителя: преступники и правительство. Огромное достижение Соединенных Штатов состояло в том, что правительству запрещено легализовать преступность [158].» (с. 50)

Думать надо своей головой — в этом Айн Рэнд права. Но думать следует так, чтобы не порождать стадного сумасшествия умников-индивидуалистов, всё множество которых обречено быть травянистыми “баранами сапиенсами”, а по существу — невольниками , стоящей над законом, по отношению к которому определяется “преступно” или “позволительно” то или иное действие “баранов” и “сапиенсов”.