Династические споры в современном русском монархическом движении. Возможность воскрешения монархии с позиций православной историософии

Убежден, современному массовому, образованному русскому читателю кажется, что о проблеме воскрешения монархии в России на современном этапе уже все сказано и написано. Действительно, давно уже русское монархическое движение разделилось на «кирилловцев-легитимистов» и «соборников», замкнувшихся в сектантские кружки со своей малозаметной псевдополитической возней. Ну, право дело, уж больно смахивают современные монархисты, уставшие от избыточного и кратковременного религиозного рвения, на доживающие свой век группки забытых сектантов.

О спорах этих двух наиболее ангажированных направлений в монархизме написано вроде бы немало. Все желающие быть или казаться монархистами давно определились в рамках существующего разделения, и, казалось бы, говорить, в общем-то, не о чем. Если не прозревать за этим разделением на два лагеря истинной русской монархической идеи, которая хоть и под спудом, но все же жива, то такое видение ничего, кроме горестного разочарования в самой священной идее, принести русскому человеку не может.

И не приносит. Ну скажите на милость, как можно представить нормального, психически здорового русского человека в компании несмешных клоунов, клоунов без кавычек, окружающих особу Марии Владимировны, дочери покойного местоблюстителя Императорского Трона Владимира Кирилловича, перед самой своей кончиной посетившего Петербург прямо в красные дни календаря — 7 ноября.

Трудно не усмотреть в этом визите определенный символический знак, своего рода последний аккорд нравственной и политической несостоятельности самого Владимира Кирилловича и его предков, а равно и его политического завещания своим потомкам — дружить во что бы то ни стало с любой властью в России, даже с «собчачьей».

Не все нормально и в обществе «соборников», еще недавно вполне серьезно обсуждавших вопрос о том, чтобы путем «соборного» голосования избрать на Российский Трон внука сталинского маршала Жукова — главного мясника в последней злосчастной войне, где мы победили Германию, фашизм и национал-социализм — все эти новые и наиболее опасные для мировой закулисы идеи воскрешения традиционной Европы. А заодно, и, может быть, даже в первую очередь, победили самих себя, отстояв свою территорию и потеряв цвет русского народа на полях великих сражений, где русский солдат показал чудеса мужества, которых история человечества более не увидит.

Германия экономически возродилась, фашизм, фалангизм и национал-социализм как творческие политические идеи, в принципе, неуничтожимы военными средствами, а вот русский народ, с большевистской кликой во главе, потерпел от своей очередной победы столь серьезное поражение, что может оправиться только в плане сверхчуда. Об этих итогах последней мировой войны как-то не принято задумываться в среде наших патриотически настроенных граждан, многие из которых уверены, что являются монархистами. Между тем только потеря всех духовных и исторических ориентиров могла заставить людей заняться поиском претендентов на священный Русский Трон в среде номенклатурных сталинских маршалов и их семей.

Но вернемся к тем, кто сейчас претендует на некую особую, только им понятную легитимность в вопросах престолонаследия.

Ну, честное слово, нет никакой возможности психически здоровому русскому человеку пребывать в компании «кирилловцев», сохранив при этом свой рассудок незамутненным. Иное дело — мозаичное движение «соборников». При всех своих странных идейных зигзагах «соборники» в России все-таки опираются на твердую историко-юридическую базу решений уже упомянутого ранее Дальневосточного Собора всея Русской земли, проведенного на последнем клочке исторической России, свободной от большевиков, под предводительством генерала Дитерихса. Пониманию этой действительно и единственно легитимной основы монархического возрождения в России и посвящена данная работа.

Несмотря на плачевное состояние современного монархического движения в России, это не повод впадать в преступное уныние и, не видя альтернативы двум вышеперечисленным направлениям в современном постсоветском роялизме, отказываться от священного монархического знамени в пользу национал-республиканства или еще какой-нибудь причудливой химеры политического серпентария. Альтернатива есть. Это даже не альтернатива в смысле равноценного выбора, а единственный истинный выбор. Это древняя столбовая дорога русской монархической идеи, по нашему нерадению и слепоте заросшая сорным бурьяном забвения. Я зову вас, русские соотечественники, вооружившись терпением и острыми предметами, в коих наиважнейшим должен быть ваш природный ум, очистить наш священный Царский путь от сорняков и основательно протоптать его заново, чтобы наши дети и внуки, не дай-то Бог, не заплутали вновь.

В сборнике «…И даны будут Жене два крыла», вышедшем к 50-летию православного публициста и исследователя С. Фомина, есть примечательнейшая (небольшая, но блестящая) статья Г. Николаева, в которой он, в частности, пишет: «Невозможность (а мы бы даже дерзнули сказать — кощунственность) любых форм политического монархизма — от легитимизма до соборничества — очевидна для каждого, кто вдумывался в пророческое обетование о ризе, которая сама придет к Державной иконе. Ибо пока скипетр и держава Русского Царства не сокрыты от предстоящих и молящихся, смысл явления самой иконы — по-прежнему — еще и в том, что русский народ лишен монархической государственности и продолжает в ослеплении считать себя Верховной властью». Речь идет о Державной иконе Богородицы, явленной православному мiру в день отречения святого государя Николая Александровича в селе Коломенском. Царица небесная, облаченная в царственную порфиру, восприяла символы русской монархической государственности — державу и скипетр. С болью в верующем сердце мы взираем на державу в руках Богородицы, лишенную венчающего креста. Не горькое ли это напоминание нам, что мы лишились вместе с Царем и христианской государственности, неразрывно связанных между собой… Царица небесная на сокровенном Русском Троне и предстоящий Спасителю Царь-мученик, святой ходатай за нас, грешных, — вот та священная сердцевина истинной монархической идеи современности! Исповедуя Пречистую Царицей Русской Земли, мы с очевидностью приходим к необходимости признать, что земной Русский Трон онтологически пуст, а любой из сегодняшних претендентов на него с любого политического фланга есть сознательный Богоборец и еретик!

Дополним эту мысль еще одной цитатой Г. Николаева. «С юридической точки зрения, Россия после 2 марта 1917 года (и до сих пор) живет в состоянии непрекращающейся параномии (но не аномии, т. е. беззакония, причем понятого как угодно широко), а Русская Церковь (о какой бы юрисдикции мы ни говорили) — в состоянии пара-каноничности, имея своим основанием и краеугольным камнем (после февральско-мартовского предательства и апрельской «самоликвидации») отнюдь не Поместный Собор 1917–1918 гг. и даже не кровь новомучеников, но услышанное и исполненное «моление о чаше» Святого Царя, искупившего русский грех и спасшего Виноград сей от неизбежного вырождения в церковь лукавнующих («хамократическую церковь», по бесстрашному выражению о. Павла Флоренского).

Историческая Россия невозвратимо мертва, и мы живем не надеждой на ее воскрешение, но чаянием метаистории, когда

…делом единым милости Господней
Исхищена будет Русь из преисподней.
Гонители, мучители постыдятся;
Верные силе Божией удивятся,
Как восстанет Русь во славе новой,
И в державе новой невестой Христовой».

Грех цареотступничества русскому народу прощен, но на нас остается епитимия, соответствующая падению нашему, наших отцов и дедов. «Предстоя на коленях, со склоненной главой перед Державной иконой и образом святых Царственных Страстотерпцев, мы, уповая на милость и силу Божии, чаем движения воды в том «мертвом море», которое по неложному безусловному пророчеству, преобразившись, пребудет и во времена антихристовы (т. е. после отъятия Удерживающего) «громадным вселенским океаном народным» — Русским Царством», — заканчивает свою мысль Г. Николаев.

Святые старцы предсказывали нам, что по милости Божией Царь будет явлен России. Он будет человеком пламенной веры и сильной воли. Он разгонит архиереев предателей, коих будет абсолютное большинство в Русской Церкви. Вот что говорил по этому поводу духовник семьи последнего Русского Императора владыка Феофан Полтавский: «Я не сам от себя говорю, а сообщаю откровения старцев… Бесы вселились в души людей, и народ России стал одержимым, буквально бесноватым… Произойдет то, чего никто не ожидает. Россия воскреснет из мертвых, и весь мир удивится. Но того Православия, что прежде было, уже не будет. Великие старцы говорили, что Россия возродится, сам народ восстановит Православную Монархию. Самим Богом будет поставлен сильный Царь на Престоле. Он будет большим реформатором, и у него будет сильная Православная вера. Он низринет неверных иерархов Церкви, он сам будет выдающейся личностью, с чистой, святой душой. У него будет сильная воля. Он придет из династии Романовых по линии матери. Он будет Божиим избранником, послушным Ему во всем… Но эта Россия просуществует недолго. Вскоре будет то, о чем говорит апостол Иоанн в Апокалипсисе… Он (Царь), прежде всего, наведет порядок в Церкви Православной, удалив всех неистинных, еретичествующих и теплохладных архиереев. И многие, очень многие, за малыми исключениями, почти все будут устранены, а новые, истинные, непоколебимые архиереи станут на их место». Итак, Государя поставляет на Престол Всевышний, а не Земский собор. Государь вернется к нам в силу особых, прямо чудесных обстоятельств. И Царь будет таинственным образом происходить из Романовых по материнской линии.

Известны многочисленные предсказания о грядущем монархе, нашедшие отражение в древневизантийских источниках. Святые отцы предсказывали, что последний Православный Монарх как бы будет скрыт до времени. Многие посчитают, что монарх сей давно мертв, но он явлен будет православным христианам живым. Это ли не чудо?

Хорошо известны так называемые «Откровения святого Мефодия Патарского». Перед тем как изложить суть этих откровений, мы должны сделать ряд оговорок. Дело в том, что святой Мефодий почил в Бозе в 311 году, еще до Миланского эдикта Константина. Не совсем ясно, каким образом он мог провидеть исчезновение законной монархической власти в Христианском Универсуме, коли при нем не было еще ни одного христианского Императора, а Святой Константин только готовился к своей миссии. Мы, конечно, не вправе вовсе исключать особый провидческий дар св. Мефодия, но нам видится, что сами «Откровения» были сделаны позднее, опираясь, несомненно, на какие-то указания, известные из писаний святого, но не дошедшие до нас в оригинале. Небезынтересно отметить, что св. Мефодий был епископом города Олимпуса, расположенного рядом с современным турецким Кемером — любимым местом праздного времяпрепровождения в меру состоятельных россиян. Прозвание же свое он получил по родному городу Патара, из которого происходил, кстати, и св. Николай Мирликийский чудотворец.

Русский ученый А.Н. Веселовский считал, что текст «Откровения» был известен на Руси с XI века. В «Откровении», в частности, говорится: «Государь объявится с востока, из страны Измаильтян; но он не из них: он — царского рода, только люди изгнали его и принудили жить за морем, на островах, нищим и убогим».

Ну, как тут не вспомнить легенду о короле Артуре, короле прошлом и будущем, как было написано, в соответствии с древним преданием, у него на гробе? Артур, по легенде, до сей поры пребывает на таинственном острове Авалон и ждет своего часа. Далее в «Откровении» о грядущем Государе говорится: «Продолжительность его удаления, выраженная обычным седмичным числом, предполагается настолько значительною, что люди считают его умершим и потому ни на что не годным; на него не рассчитывают. Между тем он не умер или продолжает жить при особых сверхъестественных условиях: он умер телом, но жив духом. Его представляют себе в гробнице, погруженным в долгий сон, из которого пробуждает его ангел и ведет к людям. Он средних лет и приближается к старости. Ангелы являются в его окружении».

Несомненно, эти сведения напрямую относятся к тайне последнего Православного Монарха, чье чудесное явление не может произойти нигде, кроме как в России, России воскресшей и обновленной.

Для современных православных историософов здесь широкое поле для более или менее удачных догадок. Одни считают, что воскресший телом государь будет Царем Иоанном Грозным. Другие, и самый яркий среди них — писатель Юрий Соловьев, уверены, что речь должна идти о таинственном возвращении князя Рюрика, который, по народным преданиям, не умер, а как бы спит, зачарованный в золотом гробу в высокой сопке на берегу реки Луги в районе Передольского погоста.

С 2002 года могила Рюрика стала объектом повышенного интереса археологов и краеведов. В 2003 году на ней были найдены камни с загадочной монограммой. Это ли не знамения времени, когда, по словам европейских традиционалистов, в частности Рене Генона, «сам факт того, что многие останки забытого прошлого именно в нашу эпоху вновь появляются из земли, отнюдь не случаен».

В интереснейшей, хотя и спорной книге Ю. Соловьева «Могила Рюрика и возвращение государя» автор пишет: «Открытие преданий о «могиле Рюрика» в недавние сравнительно годы может определенным образом охарактеризовать наши времена… Рюрик — это, быть может, пока не прожитый русской историей сюжет… Возможно, сочтя свою силу (на манер Святогора) слишком тяжелой для младенческой Русской державы, Рюрик оставил страну на младенца сына, а себя заточил (в кургане) до более сложных времен?»

Нам кажется, такой вывод отнюдь не вытекает из легендарного материала, связанного с именем Рюрика. Возможно, что тайна могилы Рюрика состоит не в том, что князь должен воскреснуть во плоти в предапокалиптические времена, а в том, что в России может воскреснуть сама династия, чье происхождение для балтийских и ильменских славян было, безусловно, священным.

Впрочем, сколь бы фантастичны для обывателя и соблазнительны для православного человека ни были подобные догадки, для истинно верующего человека здесь нет ничего, что могло бы потревожить его православную совесть. Тот же Ю. Соловьев совершенно справедливо замечает: «Если дело касается «спящих королей», то для христианского мира совершенно очевидно происхождение этого мотива от предания о семи ефесских отроках: Максимилиане, Мартиниане, Иамвлихе, Дионисии, Антонине, Иоанне и Екзакустодиане. Во времена гонений на христиан императора Деция эти юноши, отказавшись от блестящей служебной будущности своей, укрылись в пещере. От долгого поста они ослабели и заснули. Тогда Деций повелел замуровать пещеру, где скрывались молодые христианские подвижники, и они чудесно проспали 178 лет до царствования Феодосия Великого. Вместе с юношами спал любимый пес одного из них. Любопытно, что отроков почитают святыми турецкие мусульмане, сохранившие благоговейно даже имя пса, спавшего в пещере вместе с юношами, — Китмир. Непостижимо, но из всех фресок, что украшали византийский храм, ныне в руинах, на месте грота, где спали юноши, сохранился кусочек именно с головой этой собаки. Факт примечательный для тех, кто серьезно занимается метафизикой «собачьего символизма» в рамках загадок опричнины Грозного Царя.

Итак, отроки проснулись спустя почти 200 лет. Между тем многое изменилось в городе Ефесе (ныне орфография имени этого святого места некорректно изменена на Эфес). Восторжествовала Христианская Церковь, и юноши производили необычайное явление своим древним видом. Скоро они снова заснули до всеобщего воскресения, успев рассказать жителям свою чудесную историю. Православная Церковь поминает этих отроков 4 августа по старому стилю, а вот мощи их еще в XII веке видел русский паломник игумен Даниил.

Повторимся: именно ефесские отроки, на наш взгляд… являются самым важным прототипом (божественным прототипом!) для сюжета о «спящих королях». И, что особенно важно, благой характер этого прототипа подтвержден авторитетом Церкви».

В свете этого отнюдь не случайно в своем романе «За чертополохом» генерал П.Н. Краснов выводит русского Царя откуда-то с Тибета, где он был скрыт до сроков. Тибет, несомненно, есть символ некой сокровенной области, не доступной до времени смертным. И не грех будет нам предположить, что неким таинственным, мистическим образом сам святой самодержец Николай Александрович предукажет верным своего наследника в России.

В книге «Чудо Русской истории» архимандрит Константин Зайцев, предваряя нашего современника Николаева, писал о том, что русский политический монархизм Зарубежья крайне убог. Архимандрит Константин поражался, как люди не понимают страшного факта, что в России произошла не политическая революция, но ее постиг страшный духовный крах? Жалкие попытки опираться на законы Российской Империи, особенно в среде почитателей Кирилла Владимировича, игнорировали и продолжают игнорировать факт духовной катастрофы, во время которой историческая Россия погрузилась в пучину небытия вместе со своими законами. Реставрация российского дореволюционного законодательства, особенно в области престолонаследия, есть духовное невежество и слепота. Воскресение монархии в России возможно только в плане Чуда, которое будет плодом искреннего покаяния русского народа за грехи соучастия в организации духовной катастрофы силам зла. Появление монарха в России должно ожидаться как сверхреальность, и чем более будет вера и упование на это Чудо в среде монархистов, тем большими политическими прагматиками и реалистами они будут.

Нет ничего более глупого и утопичного, чем отстаивание прав кирилловской линии на основе законов давно несуществующего государства, законов, написанных уже в то время, когда сама Россия во многом была больна полученной с Запада чумой апостасии и вероотступничества. Утопией или, говоря словами известного персонажа из фильма «Кавказская пленница», волюнтаризмом являются любые попытки решить проблему восстановления монархической государственности в России путем механической реставрации Трона с призывом или соборным избранием намеченного наследника престола в Цари. Мы не будем повторять многочисленных работ И.А. Ильина, где совершенно справедливо указывается, что одним из важных условий возрождения монархии является обретение православным народом истинного юридического монархического правосознания и религиозно осознанного монархического чувства, хотя это действительно одно из немаловажных условий монархического ренессанса в России.

В первую очередь носителем монархического религиозного чувства и правосознания должна стать русская интеллектуальная элита в числе своих лучших представителей. Это условие обязательно!

Л.А. Тихомиров писал о необходимых условиях существования монархической власти следующее: «Династичность устраняет всякий элемент искания, желания или даже просто согласия на власть. Она предрешает за сотни и даже тысячи лет вперед для личности, еще даже не родившейся, обязанность несения власти и соответственно с тем ее права на власть… Только династичностью совершенно закрепляется нравственное единство Монарха и нации». Наши предки давно знали, что только такое единство является первым и необходимым условием, при котором власть единоличная способна стать истинно верховной.

Итальянский мыслитель XVIII века Дж. Вико писал: «…Дворянство является естественным охранителем, как бы депозитарием, национальной религии, причем это свойство тем более поразительно, чем ближе мы подходим к первоначалам наций и вещей вообще… Таким образом, это великий знак того, что нация угаснет, если дворянство ни во что не ставит отечественную религию».

Посему «новое дворянство» в России должно стать носителем и хранителем Истины православной веры отцов и священной традиции монархической государственности, теснейшим образом связанной с преданием церковным, неотделимым от него.

Архимандрит Константин свидетельствует: «Церковь не мыслится отдельно от государства, которое не мыслится, в свою очередь, раздельно от Царя, находящегося в таинственно-благодатной неотрывности от Церкви, — и весь народ в целом обнимается началом служения Вере, в этом видя и задачу каждого отдельного человека, спасающего свою душу в этом святом общении, и всего Российского целого, милостью Божией превращенного в Православное Царство, хранящее веру во вселенной до Второго Пришествия Христова. Вот что такое Историческая Россия».

В то время, когда Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917–1918 годов своим, увы, непростительным равнодушием, забвением священных церковных преданий и непониманием постигшей Россию духовной катастрофы фактически молчаливо отрекся не только от Царя и его семьи, но и от самой монархической идеи, о. Павел Флоренский писал 31 мая 1918 года у себя в доме в Сергиевом Посаде: «По древнему чину царского миропомазания, после совершения сего таинства о Царе, как существе особом, изъятом из среды общества, сверхнародном, сверхзаконном и неприступном мистически, Патриарх возглашал: «Агиос!» (свят). По словам… Симеона Солунского о Царе, «он… причисляется к освященным лицам в Церкви». Эта выделенность Царя из среды народа, «святость» его отмечалась на изображении Царей венчиком, нимбом вокруг их голов: так бывало в Византии, так бывало и у нас… венец царский вовсе не только «лепота земная», являясь орудием и символом священного изъятия Царя из народа, и сам должен быть рассматриваем как род овеществленного нимба». Святость монархического государственного устройства и сопричастность его Церкви Христовой на земле подтверждалась Константинопольскими Соборами. Грех забвения этого неотъемлемого предания Церкви лежал и лежит на русском православном народе со времен крушения в России монархической государственности и гибели Царя при малодушном непротивлении большинства силам разрушения и богоборчества.

Канонизация Императора и его святого семейства лишь в малой степени подвигла нас вернуться к исконному православному взгляду на государственную власть и Церковь. Одним из хранителей истинно православного взгляда на монархическую государственность в Христианской ойкумене в Зарубежье являлся Российский Имперский Союз-Орден, чьими усилиями, не в последнюю очередь, был канонизирован Император Николай Александрович с семейством и слугами в 1981 году, несмотря даже на противодействие многих зарубежных архиереев! Таким хранителем и сейчас выступает неформальное братство православных граждан России, в которых мы вправе видеть начаток нового «русского дворянства», а вернее, истинной национальной духовной элиты.

Вспомним еще раз уже приведенные выше слова Л.А. Тихомирова о необходимых условиях существования монархической власти: «Династичность устраняет всякий элемент искания, желания или даже просто согласия на власть. Она предрешает за сотни и даже тысячи лет вперед для личности, еще даже не родившейся, обязанность несения власти и соответственно с тем ее права на власть… Только династичностью совершенно закрепляется нравственное единство Монарха и нации». Наши предки давно знали, что только такое единство является первым и необходимым условием, при котором власть единоличная способна стать истинно верховной. Но, парадоксально, верность принципу династичности в истории России прикрывала собой и самые страшные преступления против династии и самого монархического принципа.

Напомним, что приход к власти Бориса Годунова состоялся после устранения последнего сына Иоанна Грозного — Димитрия. Царь Федор Иоаннович еще был жив, и еще теоретически сохранялась возможность родить наследника от сестры Бориса Годунова, законной царской супруги. Но увы — кроме быстро умершей дочки, Царь Федор, праведник на Троне, детей не имел. Сложно сказать, в какой момент у Годунова возник замысел занять Русский Трон. Но признаем: надо было обладать нечеловеческой решимостью сделать это в России, к тому времени сохранявшей верность династии Рюрика более чем семьсот лет и не мыслившей себе государей другого корня.

При избрании на царство официальная историография навязывала мнение, что Царь Борис есть родня Рюриковичам через свою сестру, законную супругу последнего государя из рода Калиты, хотя на самом деле все прекрасно отдавали себе отчет в том, кто есть родственник, а кто — свойственник роду. Родовые понятия тогда были крепки и всем понятны, не то что в нынешнее время. Но русский народ неосознанно взвалил на себя вместе с Борисом Годуновым тяжкий грех убийства царевича Димитрия, прославившегося посмертно чудесами и ставшего молитвенником за Русь у престола Всевышнего.

Увы, но по этой же схеме происходило избрание на Царство Романовых. Фактор свойства был использован как аргумент близкого кровного родства. Михаил Романов был кровным родственником жены Грозного Анастасии Романовой. Впрочем, кровь Рюрика также текла в его жилах через князей Горбатых, но Соборное уложение 1613 года игнорировало этот факт, выставляя на первое место родственную связь через супругу Грозного. Таким образом был легитимирован прецедент, бывший при избрании Бориса Годунова и не находящий себе примеров в исконной русской традиции наследования!

Любопытно, что в одной из редакций этого уложения при избрании Михаила Романова на Трон резко осуждается убийца Димитрия Борис Годунов. Но в итоговой редакции этот факт решили затушевать — уж больно походило избрание Михаила Романова на избрание Годунова.

Не стоит говорить и о том, что, якобы, самого избрания на Царство Романова не было, что это был акт не простого народного волеизъявления, но узаконения неоспоримых прав Михаила на Трон как ближайшего родственника Царя Иоанна Грозного.

В это не верили и сами Романовы. Достаточно вспомнить, что и Михаил, и его отец были в лагере Тушинского вора — Лжедмитрия Второго, а до этого — присягали польскому королевичу Владиславу. Не знал особых прав на Трон за Романовыми и святой патриарх Гермоген, призывавший оставаться верными законному царю Василию Шуйскому, находившемуся в польском плену.

Романовых именно выбрали на Трон. Причем это был компромисс между партией людей, многократно присягавших и Владиславу, и Лжедмитриям, и партией честных патриотов во главе с князем Пожарским, чья кандидатура на Трон была более приемлема именно потому, что он бескомпромиссно боролся с поляками и ворами. Михаил Романов принадлежал к первой партии, и его выбор был уступкой патриотов партии примкнувших во избежание новой гражданской смуты. Про царя Василия Шуйского, весьма не любимого всеми, зато абсолютно законного, да еще и потомка Рюрика, никто не вспоминал.

Справедливости ради заметим, что Романовых на Москве любили за их искреннее православное благочестие. Как тут не вспомнить слова Л.А. Тихомирова: «Для монарха как власти верховной необходимейшее качество составляет духовное единство с подданными, при котором он может выражать народный идеал, и сознание своей обязанности давать в управлении выражение именно этого идеала». Действительно, настоящая монархия, отвлеченная от народной воли и властных претензий со стороны подданных, нравственно ответственна перед народом, имеет подчинение общей с народом вере, ее духу и народному идеалу.

Это тем более верно для сегодняшней ситуации. Русский народ чает обрести наконец такую верховную власть, которая целиком отражала бы его лучшие нравственные стремления и была безусловно родной ему по духу и крови!

И вот представьте себе, что на Трон Всероссийский попадает сын Марии Владимировны, Георгий Михайлович, с лицом арабского шейха. Это более чем скандал. Белый Русский Царь, как его исстари называли и у нас, и за границей, вдруг окажется далеко не белым, а весьма и весьма смуглым, без каких-либо этнических признаков близости к русскому этносу. И это на фоне растущего народного негодования против засилья кавказцев, на фоне стремительно поднимающегося русского национализма, имеющего все признаки защитной реакции народного организма, подвергшегося смертельной опасности. Сама такая претензия со стороны этих потомков Романовых является главной угрозой монархическому движению в современной России, и расовые предрассудки здесь ни при чем. Нужно видеть и понимать реальность. Нужно уважать свой народ. После зверств грузина Сталина, уничтожившего больше русских людей, чем любой злодей за всю историю земли, после стольких бед, что досталось нам от немцев Вильгельма Гогенцоллерна и Адольфа Гитлера, нам предлагают в Цари полунемца-полугрузина! Человека без капли русской крови, не имеющего ни малейшего понятия ни о духе народа, ни о его вере, ставшего «православным» в силу воспитательных усилий матери (которая, кстати, категорически не носит нательного креста, что хорошо видно на всех последних ее официальных фотографиях (какое упущение помощников и знатоков «Закона о престолонаследии»!), да и то — только тогда, когда у последней завязался позорнейший политический роман с Ельциным и его камарильей.

Но вернемся к трагическим годам конца XVI — начала XVII веков. Именно тогда путем политических компромиссов был нарушен незыблемый династический закон традиционного русского права в сфере правопреемства верховной власти. От трона были, в общем-то незаконно, устранены его законные наследники — Рюриковичи, что явилось ломкой всего генетического кода русской цивилизации.

Пусть первые Романовы были достойными монархами, вполне отвечавшими высокому положению помазанников Божиих своим благочестием, верностью живым народным традициям и нравственными критериями — все равно бацилла «воровской легитимности», иногда зримо и явно, разлагала могучий организм Русской государственности, приведший к краху 1917 года. Когда мы говорим о зримых симптомах тайной болезни романовской России, то в первую очередь имеем в виду инициативы по реформации церковных уставов Царя Алексея Михайловича, приведшие к трагическому и роковому для страны церковному расколу, не излеченному и до сей поры. Учтем, что эта деятельность Царя во многом противоречила положениям Грамоты 1613 года об обязанности православного Государя хранить устои отеческой веры.

Современные монархисты разных политических лагерей часто в спорах прибегают к авторитету уже упомянутой Учредительной (Соборное уложение) грамоте 1613 года. Есть повод кратко рассмотреть ее с учетом бытующего убеждения, что нам надо свято и верно хранить верность данной нашими предками присяге, зафиксированной в этом документе.

Воспользуемся работой Льва Тихомирова «Учредительная грамота 1613 года». Он, в частности, писал: «Идея юридической неограниченности царской власти и нравственной обязательности известного содержания ее была, видимо, чрезвычайно ясна для Всенародного Собора 1613 года… Соборное уложение излагает… содержание Верховной Власти, для осуществления которого она должна направить свои неограниченные права.

Безусловно, основною мыслью восстанавливаемого Собором государства является учреждение Православного Царства». Отметим этот важный факт. Сейчас, вспоминая это Соборное уложение, акцент смещен в сторону верности новой династии Романовых, однако центральным нервом документа было именно установление на вечные времена Православного Царства и верность именно ему. Верность же новой династии являлась лишь следствием и необходимым условием непоколебимости этого Царства.

Л. Тихомиров пишет далее: «Опасности, угрожающие вере и Церкви, есть основной мотив грамоты, обязанность противодействия этому выставляется самому Михаилу Федоровичу как неопровержимейший аргумент в пользу того, что он не имеет права уклониться от избрания. Всех иноверных кандидатов Собор признает недопустимыми».

Это важнейший момент грамоты. Убедившись в тщетности ожидания от королевича Владислава отречься от католичества, выборные от всея Русские земли юридически зафиксировали впредь недопустимость обращение с призывом на трон иноверцев с ожиданием от них, что они примут православие. Таким образом, закон императора Павла о престолонаследии, в разделе, где допускалась легитимность прав на трон представителей европейских династий при определенных условиях, уже противоречил Соборной грамоте и клятве верности Соборным уложениям на все времена, данной нашими предками за весь русский народ!

И далее Л.Тихомиров указывает на еще один существенный момент: «Поставляемый Царь есть Самодержец Православного Царства: это есть основа всех основ восстанавливаемой государственности. Понятно, что Грамота не забывает при этом и необходимости священного коронования Михаила Федоровича. Для всякого, изучавшего идею христианского царства, понятна логика всего остального государственно-правового сознания Собора. Прежде всего, власть, вручаемая Михаилу Федоровичу Романову, понимается как легитимная».

Действительно, Михаил Романов получает власть как последний представитель семьи Иоанна Грозного. При этом, как мы отмечали выше, реальная связь с Рюриковичами, имевшаяся у Романовых через князей Горбатых, обходится полным молчанием. И не случайно. Если бы Собор стал приводить именно этот факт как главное обоснование своего выбора, то встал бы закономерный вопрос о старшинстве в самом роду Рюриковичей. И здесь опять же законные права на Трон могли предъявить Шуйские. Но главное, при такой постановке вопроса резко увеличивались бы шансы на избрание Царем освободителя Отечества князя Пожарского. Соборная грамота именует Михаила Романова отраслью московских Даниловичей, называя племянником последнего Царя этой ветви — Федора Иоанновича. Этим Собор преследовал определенную цель: утверждался характер легитимной преемственной династичности Царской власти, а факт выборности ослаблялся, хотя и был вполне ясен современникам. Собор всемерно подчеркивал, что Михаил Романов поставляется на Царство по избранию Божиему и лишь затем — по избранию русского народа.

Как бы то ни было, новую династию народное сознание приняло как продолжение древнего царственного рода. Это факт. Грамота определяет власть Романовых как наследственную, как продолжение прежней власти династии московских Даниловичей, и вменяет следующим поколениям в обязанность признавать царями и потомков Михаила Федоровича. Именно потомков по мужской линии имело в виду это Соборное уложение, согласно древнерусскому закону и воззрениям Церкви на роль и служение Царя. Специально это не оговаривалось, но только в силу того, что люди того времени в Московском государстве и не могли мыслить по-иному. Тем более, когда шла речь о восстановлении истинно Православной государственности.

Женщина на Троне Царей для того времени — это не просто нонсенс, а прямо страшный сон. Особенно учитывая самые негативные воспоминания русских людей о роли в смуте Марины Мнишек, супруги Лжедмитрия Первого, и о святотатственном поведении матери царевича Димитрия, под нажимом признавшей в Отрепьеве своего сына и бессовестно игравшей роль счастливой матери, вновь обретшей «убиенного» отпрыска.

Для монархического правосознания грамота сия важна еще тем, что, несмотря на отсутствие самого термина «Верховная власть», она, по сути, весьма четко определяет ее суть. Грамота именует Михаила Федоровича Государем и Самодержцем. Слово «Государь» означало власть, выше которой уже ничего нет. Таким образом, Михаилу Романову вручалась неограниченная Верховная власть. Любопытно, что новгородцы и псковичи, признавая все титулы Царей Московских, упорно не хотели именовать их государями. По их политическим воззрениям государем для них был или сам Господин Великий Новгород, или Псков, а равно под этим термином понималась и вся совокупность полноправных жителей этих городов в качестве единой политической общины — «государи новгородцы».

Л. Тихомиров так подытоживает свои рассуждения о значении для русского правосознания этого документа: «Исторический фон, на котором в Грамоте изъяснены эти основы государственного права, восстановленного Царства, — составляет как бы иллюстрацию к тому, как государство, в течение веков славное и грозное, пришло к упадку и разорению вследствие нарушения этих государственных норм, связанных с религиозным благочестием. Отсюда и Цари, и подданные должны были научиться, как жить и действовать на будущие времена для того, чтобы снова восстановить и удержать свою благоденственную славу».

В дальнейшем кодификационная деятельность Российской империи исключила эту Грамоту из числа актов юридического значения, несмотря на то что именно на ней была основана сама русская Верховная власть Нового времени. Вероятно, это было сделано не случайно, так как сами реалии поздней империи уже не отвечали требованиям сей Грамоты, а зачастую и противоречили ей.

Как бы то ни было, именно эта Грамота, а не устаревшие и не работающие законы времен империи и синодального управления Церковью, должна и может стать юридическим фундаментом и законным прецедентом для восстановления монархии в России.

Действительно, если мы попробуем юридически бескомпромиссно применить закон о престолонаследии императоров Павла и Александра Павловича сейчас, то наследника престола для России просто не найдется. Можно, конечно, путем ухищрений доказать права на престол и потомков Кирилла Владимировича, и династии Ольденбургов. Но в этом случае будет попран не только Закон о престолонаследии во всей его чистоте, но, самое главное, будут попраны во многих пунктах (особенно касательно брака) Церковные уставы и Соборная грамота 1613 года, четко определяющая, кто должен занимать Трон истинно Православного Царства!

Сторонники «Кирилловичей» в своем споре с «соборниками» не соглашаются с позицией последних, основанной, кстати, на верности Грамоте 1613 года, что главным доводом в пользу избрания Царя должны быть его безусловная «русскость» и «православность». Они считают, что занятие Престола не может основываться на столь «неопределенных категориях». Такая позиция не только глупа, но и бессовестна. Грамота 1613 года вся построена на признании этих факторов избрания главнейшими для Православного монарха России.

О каких неопределенностях может идти речь, если все очень конкретно. Любому интересующемуся вопросом человеку достаточно убедиться, что Мария Владимировна не носит нательного креста, чтобы понять, что ее показная «православность» есть ложь. Ну а по вопросу русскости «Кирилловичам» лучше бы было и не заикаться. Сама внешность «кирилловских» претендентов на Престол в России не только не русская, но и не европейская, что видно невооруженным глазом любому обывателю. Тут все очень определенно. При пробуждении русского национального самосознания претензия потомков Кирилла Владимировича на Трон есть главная проблема для самой возможности возрождения монархии. Для основной массы современного российского населения и представить сложно более образцовую антирекламу этой идеи, чем физиономические данные этих людей, столь чуждых понятиям нашего народа о Царском достоинстве и благородных чертах лица исконной европейской аристократии.

После событий в Кондопоге, Сальске, Ставрополе и других местах русскость и русская физиономия перестали быть абстракциями, а стали главной конкретикой внутриполитической жизни России на долгое время, хотим мы это признавать или нет и являемся ли националистами, или отвергаем их взгляды. И пренебрежение сим фактором русского национализма безотносительно этической оценке этого феномена, нежелание увидеть абсурдности выдвижения на Русский Трон абсолютно конкретного нерусского лица есть главная угроза монархическому возрождению в России сегодня.

А боязнь того, что при выборе пути 1613 года избранный народом Царь может стать не Верховной властью, а игрушкой в руках выбравшей его толпы, несостоятельна. В соответствии с положениями Грамоты 1613 года новое избрание Государя будет по процедуре совпадать с прежними. Иными словами, будет выбран тот, на кого укажут данные, не зависящие от человеческого произволения и волеизъявления. Это будет и происхождение, и благодатные дары, и особое, всем очевидное Божие произволение об этом человеке.

Если мы считаем справедливым, что монархизм есть важнейшее церковное предание и его политическая актуализация возможна только в плане чуда (а для православного сознания иное и неприемлемо), то отсюда мы можем быть вполне уверены в том, что все виды современного «кирилловского» легитимизма есть не что иное, как своего рода апостасия, отступничество без кавычек от монархизма православного в монархизм сугубо политический.

Любые виды светского юридического монархизма станут уступками современной государственной правовой системе, в понятиях которой они и будут, сколь парадоксальным это ни кажется на первый взгляд, при необходимости развивать свои мысли по восстановлению Трона, что отчетливо заметно уже сейчас. Особенно это касается мало продуманных выступлений Марии Владимировны.

Это будет сначала косвенное, а затем и непосредственное признание законности существующей власти — прямой, законной и вполне легитимной наследницы большевизма. Либерализм с помощью современных адептов Марии Владимировны вполне может заполучить и облечься в столь заманчивую для него тогу исторической преемственности по отношению к исторической России. Но даже замалчивание существующей пропасти между юридическими формами императорского периода и современности не позволит адептам политического монархизма решить ряд весьма щекотливых вопросов о преемственности и передаче власти. Кстати, почему-то все «кирилловцы» напрочь забывают о Манифесте Великого князя Кирилла Владимировича от 9 марта 1917 года, в котором тот отказался от всех прав на Российский Престол. Этот более чем странный двоюродный брат свергнутого Императора украсил себя Красным бантом.

9 марта 1917 года он совершенно добровольно, не подвергаясь никакому давлению, откажется от прав на Российский престол и присоединится к акту Великого князя Михаила Александровича: «Относительно прав наших, и, в частности, моего, на престолонаследие, горячо любя свою Родину, я всецело присоединяюсь к тем мыслям, которые выражены в акте отказа Великого князя Михаила Александровича. Кирилл».

По сути, предмет спора отсутствует изначально. У нынешних потомков Кирилла с чисто юридической точки зрения, которая для них, как ни странно, наиболее приемлема при рассмотрении сего спорного вопроса, прав на Русский Престол не больше, чем у какого-нибудь абиссинского негра.

Современные апологеты кирилловской линии идут в фарваторе той политики, которую вел в эмиграции этот самопровозглашенный «император», вступивший в сговор против законного государя с предателями из Государственной думы, а затем лелеявший планы реставрации монархии с помощью Советов. «Царь и Советы» — таков был лозунг организации «Младороссов» под руководством гэпэушного агента Казем-бека, окончившего свои ветхие дни в Советской России, и, что крайне примечательно, на свободе.

«Младороссов» недаром называли советчиками или второй Советской партией. Оппортунизм в признании Советов поставил их в разряд врагов истинного национального Русского Зарубежья. С ними вели непримиримую борьбу имперцы РИС-О.

Однако Кирилл Владимирович долгое время опирался именно на «Младороссов» Зарубежья, показав еще раз свою абсолютную беспринципность в деле достижения Российского Трона любой ценой.

Любопытно, что «Младороссы», дабы показать свою инаковость по отношению к иным группам русского рассеяния, избрали своим символом не бело-сине-красный флаг, а бело-желто-черный, трактуя эти цвета, в общем и целом справедливо, как цвета Дома Романовых.

Странная судьба у этого знамени. В начале девяностых годов минувшего столетия патриотическая общественность, вставшая под ним, снова решила выступать единым фронтом с коммунистами. Родимое пятно или, лучше сказать, вирус «сменовеховства» в исполнении «младороссов» как бы передался и этому воинскому символу ушедшей Империи, и многим, кто стоял и продолжает стоять под этим знаменем за Царя и Советы, осмысленно или по недоразумению.

Но в отношении Кирилла Владимировича мы не можем усматривать этого самого невинного недоразумения. Принадлежа той ветви Романовых, которая в своих последних трех поколениях по мужской линии умудрилась нарушить множество законов Российской империи касательно Императорской фамилии и всегда имела наглость притязать на Трон именно с позиций им одним понятной легитимной законности, Кирилл мало заботился о мистической и нравственной основе вопроса восстановления Российского Трона. В феврале 1917 года Трон казался ему столь близким, что Великий князь готов был согласиться и на конституционную монархию, и на любую другую, лишь бы надеть Шапку Мономаха и передать ее в наследство своим детям. Важно понять, что те брачные нарушения, на которые пошли Кирилл Владимирович и его отец, далеко не безопасны и влияют на духовное здоровье потомства. Имеется в виду брак на двоюродных сестрах.

«Я и мой дворник приветствуем приход новой власти в России» — так или примерно так говорил Кирилл в феврале 1917 года. В вопросе постижения глубинных основ монархической власти он всю жизнь оставался именно на уровне своего дворника. Кирилл Владимирович и не подозревал тогда, что оказался единомышленником не только своего дворника, но и господина Ульянова, уверенного в том, что государством может управлять и кухарка. Впрочем, даже тут не догадываясь, что на эту роль годится и дворник Кирилла Романова, не уступавший, судя по откровению самого Кирилла, своему господину в уровне политической грамотности.

Уж как-то чересчур много советских агентов, скрытых и явных, обнаруживалось у трона самозваного, воровского императора Кирилла и его сына. О каком монархическом идеале, сохраненном якобы в семье наследников Кирилла Владимировича, толкуют современные «кирилловцы»? Если это и монархизм, то не только не православный, но, учитывая современное состояние мира, — антиправославный!

Известно, что с первых дней революции большевики под руководством еврейских комиссаров планомерно уничтожали все сословия русского народа. Цель была проста и понятна: народ нужно было лишить национальной элиты, одновременно отняв все шансы на национальное возрождение. Но и это еще не все. Прекрасно понимая, что народ наш по природе своей монархист, большевики приложили максимум усилий, чтобы свести под корень Императорскую фамилию. Огромное количество представителей знати было уничтожено, чтобы не только среди Романовых, но и среди иных родов русский человек не пытался искать преемников Трона.

Рассуждаем далее. В эмиграции Кирилл Владимирович смело поднимает упавшее было знамя монархии. Мало того, он, вопреки воле иных членов династии, незаконно, но весьма рискованно, если учитывать отношение к этому вопросу большевиков, объявляет себя Императором Всероссийским, Кириллом I. Это уже серьезный вызов большевистской власти. В Европе объявился легитимный наследник Империи.

И вот в чем истинное чудо: если лидеров Российского Общевоинского Союза агенты ЧК-ОГПУ устраняют всеми возможными средствами, то «император» Кирилл спокойно живет во Франции и Германии, и его — главного врага советской власти — не трогают. А раз так, то, может, и не случайны все эти игры Кирилла и его послушных «младороссов» в «царесоветчину»? Возникает и более серьезное подозрение: а не оставлены ли нам, русским монархистам, Кирилловичи нарочно? Уж больно усердно ссылаются они и их пособники на Закон о престолонаследии, как будто этот проект разрабатывался давно и с учетом такого поворота событий, когда некогда отвергнутый и пренебрегаемый самими же старшими представителями этой линии Закон может стать весомым аргументом «за», козырной картой, которую нечем покрыть? Уж больно вся эта операция «Император Кирилл и его потомки» похожа на тщательный план мировой закулисы, предвидевшей возможный отход России от столбовой дороги апостасийного процесса в сторону возвращения к исконной православной государственности, и заранее подготовившей ей, то есть нам, ловушку в виде наследников трона по линии Кирилла Владимировича. Последние якобы во всем соответствуют старым Имперским законам о престолонаследии, которые, однако, толкуются здесь исключительно в иезуитском или прямо талмудическом ключе.

Сложно сказать, насколько осознанно действовал во многих случаях сам Кирилл Владимирович.

Например, был в его биографии и еще один примечательный эпизод. В данном случае мы просто приведем факты и воздержимся от их оценки. В прошлые годы, вероятно, можно было бы рассматривать эти факты с исключительно отрицательной позиции, но времена меняются. Меняются наши знания и понимание сложных исторических и политических процессов. Вероятно, чтобы правильно оценить то, речь о чем пойдет ниже, потребуется еще время.

В 1922 году генерал Василий Викторович Бискупский, убежденный монархист и доверенное лицо Кирилла Владимировича, знакомит последнего с Гитлером. Сам Бискупский не просто являлся сторонником Кирилла Владимировича, но и активно противодействовал тому монархическому лагерю, который стал формироваться вокруг дяди Императора Николая II, Николая Николаевича. Его самого и его окружение Бискупский считал сторонниками демократии и конституционализма, а также не приветствовал «лизоблюдство» перед французами. Сторонники Кирилла Владимировича обвиняли Николая Николаевича в связях с «Великим Востоком Франции», что было не совсем беспочвенно: ходили слухи, что сам Николай Николаевич еще в России вступил в масонскую ложу. Противники же Кирилла Владимировича упрекали последнего в «лизоблюдстве» перед немцами, на которых возлагали ответственность за крушение Российской империи. Немцам не могли простить не только военного противостояния в годы Первой мировой, но и подрывной деятельности, выразившейся в финансировании большевиков в лице Ленина.

Впрочем, пронемецкая ориентация Кирилла Владимировича в тот период привлекла к нему немало честных патриотов и монархистов. Справедливости ради признаем, что в этом вопросе Великий князь проявил определенную политическую дальновидность. Сам он превосходно владел немецким языком и с супругой последнего русского Императора общался исключительно по-немецки, а его мать Мария Павловна была урожденной графиней Мекленбургской. С 1922 года Кирилл Владимирович вместе с женой Викторией, великой герцогиней Кобургской, жил в Кобурге, в ее родовом имении. В тот период Великая герцогиня Виктория души не чаяла в Гитлере и периодически вносила посильную материальную помощь в кассу НСДАП. Злые языки утверждали, что она помогает национал-социалистам больше, чем собственному мужу. Особенная же дружба связывала Кирилла Владимировича и его супругу с ближайшим соратником Гитлера, спасшим того во время неудачного Мюнхенского выступления: будучи смертельно раненным, он увлек вождя за собой на землю. Речь идет об Эрвине фон Шейбнер-Рихтере, бывшем не просто другом и соратником Гитлера, но и убежденным русофилом. Его смерть действительно имела самые плачевные последствия как для национал-социалистического движения, так и для судеб правой русской эмиграции.

Справедливости ради скажем, что была за Кириллом Владимировичем и «частичная» правда в его монархической позиции. Действительно, монархизм невозможен без единой живой личности, воплощающей Верховную власть, — без Царя или претендента на Трон. Кирилл Владимирович это прекрасно осознавал. Именно его личностная позиция, а не коллективный монархизм его оппонентов, привлекала к нему монархически настроенных честных русских людей. Иное дело, что стояло за этой личностью. В эпоху ломки традиционных институтов и самих нравственных устоев христианской цивилизации люди порой не в силах были рассмотреть глубинные истоки внешних политических тенденций. Именно эта признаваемая многими «частичная» правда позволила сыну Романова Владимиру в 1938 году сплотить вокруг себя всю правую русскую эмиграцию, не выпячивая своих «неоспоримых» прав на Трон. Но его женитьба на разведенной с банкиром Кирби Леониде Георгиевне, равно как и тайком совершенное венчание в греческой, а не русской церкви навсегда похоронили саму возможность для правой эмиграции сплотиться вокруг этих представителей дома Романовых. С нравственной точки зрения, с точки зрения политической преемственности к русским правым политическим силам в Зарубежье, такая возможность исключена и для внутрироссийских истинно правых православных сил.

Вернемся к вопросам законного престолонаследия и к тому, каким образом эти законы вообще могут быть применяемы к настоящему историческому моменту, который переживает постсоветская Россия.

Простому человеку ох как трудно разобраться во всех деталях престолонаследия. А тут ему говорят: не ломай голову, все уже предусмотрено Законом. «Ну, раз есть Закон, — думает простой русский человек, не готовый к тому, чтобы его достать и прочитать, — то нечего и спорить». Большинство готово голосовать за отпрыска Гогенцоллернов — Георгия, сына Марии Владимировны. При этом мало кому из россиян, вечно занятых жилищно-бытовыми проблемами, придет в голову желание ознакомиться хотя бы и через Интернет с подноготной биологического отца юноши Георгия, чья скандальная частная жизнь далека от норм здоровых людей.

Вот такой нехитрый трюк могут совершить с простодушным и изрядно деградировавшим народом. Нас прямо подталкивают к «единственно правильному и законному решению» — избрать себе в царицы нарочито выпестованную неизвестными кукловодами Марию Владимировну с сыном от немецкого принца династии Гогенцоллернов, дабы утолить монархический голод нетерпеливых и страждущих патриотов. А ведь брак с представителем еврейской банкирской фамилии Леониды Георгиевны — будущей жены Владимира Кирилловича — вряд ли был случайным стечением обстоятельств, как и ее второй брак с сыном «Императора Кирилла». Или, может, нам считать случайностью нереализованные, но вполне конкретные проекты регентства Ельцина при возведении на Трон все того же Георгия? А странная дружба нынешних властей с Кирилловичами — разве все это не наталкивает на мысль о хорошо спланированной операции по возрождению под омофором «победившего либерализма» псевдомонархии?

Не может ли вся эта камарилья с Кирилловичами, Марией Владимировной и ее отпрыском быть всего лишь «пилотным» проектом «трона для антихриста»? Очень как может. И неудивительно, что монархизм может стать (и явно становится на наших глазах) антихристианским движением и в Европе, и у нас. «Кирилловское» движение в России есть, по сути, антихристианское движение монархистов, уверенных, что механически реставрированный Трон и посаженный Царь автоматически спасут Россию. Для христианина не является новостью, что все современные либеральные демократии мира есть лишь истинно временные правительства перед действительно антихристианской монархической реставрацией антихриста! Просто желать Царя во что бы то ни стало — не есть признак того, что человек является православным монархистом. Христиане знают, что один царь обязательно будет, ждем мы его или нет. Им будет антихрист, как предупреждал нас Нектарий Оптинский.

И уж поверьте, с легитимностью у сына погибели будет все в полном порядке, не подкопаешься. При этом вовсе не обязательно объединяться в монархические общества. Он справится с этой задачей и без монархофильствующих попутчиков. Впрочем, те, кто ему сознательно содействует, напрасно ожидают наград: первыми жертвами сатаны падут его «дети». Вспомним грозное предупреждение Евангелиста и Тайнозрителя Иоанна Богослова: «И поклонятся ему цари земные». А ведь это будут не просто президенты «большой семерки» или, упаси Боже, восьмерки, а реальные цари. Подготовкой таких монархов, подручников антихриста, могут заниматься — невольно, надеюсь, — наши доморощенные легитимисты — «кирилловцы».

Полученный от них «легитимный» царь может без всяких препятствий поклониться мировому владыке, так же как его предок готов был кланяться Временному правительству и красным Советам.

Очень примечательно, что нынешний претендент на Трон, двадцатишестилетний Георгий Михайлович, работает в структуре Европарламента, занимался вопросами транспорта, энергетикой, а в последнее время — ядерной безопасностью Европы. Ну ведь понятно, что главную ядерную опасность для Евросоюза, по его собственному разумению, пока не произносимому вслух, на данном этапе несет не Иран и Индия с Пакистаном, а Россия.

Необходимо четко представлять, что вопрос размежевания «кирилловцев» и сторонников гипотетического Земского собора — вовсе не только вопрос о правах того или иного представителя Дома Романовых на Престол. Это принципиальный вопрос, какую монархию мы хотим воскресить в России: Христианскую, монархию рыцарского служения Православной вере всех слоев населения или монархию воровскую, абсолютно антихристианскую, монархию — подстилку под седалище антихриста, увешанную «бусами» — атрибутами современного «передового» общества — парламентом, конституцией, «беспределом» СМИ, воровством, продажностью и коррумпированностью огромного чиновничьего аппарата и прочими «прелестями».

Я уже предугадываю, сколько негодования вызовут мои строки в «кирилловском» лагере. Дежурные перья бросятся писать опровержения, которые будут растиражированы их прессой. Однако не напрасны ли будут труды адвокатов этой с некоторых пор подозрительно смуглой династии? Достаточно просмотреть официальную прессу «кирилловцев», кадры их светской хроники, чтобы убедиться, что в полемическом задоре я не сгущал краски вокруг фигур наследников Кирилла Владимировича. На всех официальных фотографиях, где Мария Владимировна даже именуется иногда хозяйкой земли Русской, в кадрах официальной хроники ее многочисленных визитов, во время официальных выступлений с высоких и не очень трибун изрядно декольтированная Мария Владимировна всегда, без исключений, пребывает без креста, о чем было сказано выше. В буквальном смысле на ней креста нет. Ну никак не может «хозяйка земли Русской» носить такую неподъемную тяжесть. Случайно ли? На мой взгляд, для верующего человека тут все понятно. А чего стоит давно произошедший с Марией Владимировной конфуз, когда ей поднесли бумажную икону Государя-мученика со святым семейством, видимо, для того, чтобы она приложилась к образу, а «хозяйка» бойко расписалась на иконе?! Это было лет четырнадцать-пятнадцать назад. Тогда Мария Владимировна еще плохо усваивала новую роль «православной царицы-матушки».

Сегодня «императрица» Мария ведет безуспешную борьбу с судебными инстанциями Российской Федерации за справку об официальной реабилитации Царской семьи как пострадавшей от незаконных политических репрессий. Борьба эта более чем лукава. Во-первых, Царь и его семья, а равно и верные их помощники-слуги канонизированы Русской Православной Церковью, и мы молимся перед их святыми иконами. Говорить о необходимости реабилитации в данных обстоятельствах нелепо и странно, но за всем этим скрываются очень подозрительные интересы этой «озабоченной светлой памятью о государе» публики. Нынешнее государство отказывает в реабилитации под разными предлогами, свидетельствуя о своей осознанной преемственности к узурпаторам власти — большевикам. Бог шельму метит. Вот, казалось бы, и славно, расскажем об этом людям. Но «кирилловцам» это сейчас уже не интересно. Куда интереснее все же выклянчить справочку, чтобы уже с ней на правах ближайших родственников и потомков предъявить «заевшимся» европейцам права на часть собственности, отошедшей в некоторых странах невесть кому, но ранее принадлежавшей Российской Короне. Поначалу планируется сутяжничество в ряде европейских стран, где законодательство позволяет надеяться на «хороший укус» от сладкого пирога престижной недвижимости, о России речь пока и не ведется. Но наши чиновники не так просты. Сам прецедент может иметь непредсказуемые последствия. В одном из последних интервью в «Российской газете» от 15 марта 2007 года, в трагическую 90-летнюю годовщину отречения святого Императора Николая от Престола во Пскове, «императрица» Мария уже говорит о том, что государство могло бы сделать реверанс в ее сторону и символически компенсировать ей потери Императорского дома в России. Неужели она не понимает, что даже символическая компенсация может стать толчком к таким непредсказуемым событиям? Неужели она не догадывается о том огромном количестве заинтересованных лиц и организаций, которые просто «загрызут» Россию своими имущественными претензиями? Достаточно только повода, малюсенького «символического» прецедента.

Как мы все прекрасно понимаем, сама проблема эта, занимающая умы Марии Владимировны и, вероятно, ее уже повзрослевшего сына, «космически» далека как от забот о светлой памяти последнего святого Государя и его родных и близких, так и от забот о будущем нашей многострадальной России.

Нравственно, религиозно и исторически многие «земские» заблуждения патриотической общественности можно и понять, и в ряде случаев оправдать. «Кирилловщина» есть полное затмение религиозного и национального сознания. Это нравственно ущербное, религиозно не совместимое с православной совестью и истинно русскими национальными преданиями, исторически убогое, опирающееся только на петербургский период движения, исторически уже обреченное и слепое следование закону императора Павла с поправкой его сына Александра. С 1820 года в эмиграции и в современной России, после того как рухнуло Царство, есть, конечно, упрямый и ограниченный буквоедческий талмудизм, при котором не учитывался духовный фактор, без чего восстановление Трона невозможно.

При Православном Царстве в условии особой духовной атмосферы Трон был оберегаем от морального вырождения династии молитвами святых и самим духовным строем этого Православного царства. После крушения исторической России такой атмосферы нет. Нельзя или, по крайней мере, крайне опасно применять Закон о престолонаследии умершей империи механически. Закон этот, считая от поправки Императора Александра, не продержался в России и сотни лет. Уповать на него в деле возрождения исторической государственности крайне нелепо.

Не впадая в крайности политического славянофильства, его негативную оценку петербургского периода нашей истории, все же отметим, что именно тогда был постепенно сломлен исторически сложившийся генетический код русской цивилизации, созидавшийся под скипетром Государей Московских!

Адепты кирилловской линии в любых спорах о престолонаследии стращают оппонентов «священной коровой» Закона о престолонаследии Императора Павла, о котором мы уже говорили выше. А сейчас уделим ему более пристальное внимание. При всем уважении и почитании этого монарха необходимо указать на то, что его закон в настоящее время не может иметь абсолютно никакой силы. Мы уже отмечали, что монархическое государство Российское, коему этот Закон и принадлежал, как Атлантида погрузилось в пучину истории. Делать вид, что ничего не произошло, продолжать реанимировать законодательную базу исторической России, значит, игнорировать небывалую в мировой истории духовную катастрофу христианской русской нации, значит, не извлекать никаких уроков из этой национальной трагедии.

Но есть еще и другая сторона вопроса. Скажем и о том, что после российской катастрофы лучшие умы в России и в Зарубежье согласно увидели корни зла именно в Императорском периоде российской истории, когда после Петровских реформ, а в особенности в послепетровское время, отмеченное засильем неметчины, на верхних этажах российской власти был надломлен генетический код Русской православной цивилизации. Верные паладины Святой Руси были глубоко убеждены, что воскресение России по необходимости будет происходить с учетом того неоспоримого факта, что государство Российское должно возрождаться на своей исконной, киево-московской основе, заложенной святыми князьями и Царями Московскими. Уже в силу одного этого законы времен империи не могут считаться безусловным юридическим авторитетом в вопросе возрождении монархии в России. Павловский Закон, вне всякого сомнения, сыграл свою положительную роль в деле укрепления Российского престола, однако Закон этот создавался в совершенно определенную историческую эпоху и отражал в себе всю ее неоднозначность.

Например, в 1797 году, когда Павел Петрович учредил Закон о престолонаследии, православных монархий практически не существовало (исключение — Черногория). Император не желал чрезмерно усложнять для членов Династии, стоящих более отдаленно от наследования престола, браки с германскими Принцессами протестантского вероисповедания, которые могли не захотеть перейти в Православие. Надо заметить, что такие браки противоречат Православной вере нашего народа, а потому они должны были вообще исключать вступающих в них из членов Императорской фамилии, не говоря уже о недопустимости рассматривать подобные семьи в качестве, пусть и потенциальных, претендентов на Российский Трон.

Интересно, что в данном вопросе Император пошел на уступку человеческому желанию иметь иностранную жену, пренебрегая церковными уставами, но он же ни в коем случае не желал отступить от буквы чуждого нам немецкого правила мнимого равнородства и даже в мыслях не допускал возможности вхождения на равных в Императорскую фамилию представителей русской аристократии. Неужели же дело в том, что Павел так боялся дворцовых переворотов и клановых «разборок» дворянских семей у Трона? Да, история знает тому немало примеров. Но ведь можно было эту проблему снять в рамках все того же Закона, просто встав на почву чисто русской традиции и закрепив ее юридическим документом, чего сделано не было. Более того, подобная историческая несправедливость в отношении природной русской аристократии усугубилась прискорбной поправкой, которую внес в Закон о престолонаследии Император Александр I в 1820 году.

По этой поправке только чада от равнородных браков имели право на престолонаследование. А такими браками стали считаться, в точном соответствии с исключительно немецкой традицией, только браки между лицами, принадлежащими к владетельным домам. Легко же было немцам искать себе невест среди многочисленных владетельных фамилий Священной Римской империи германской нации. Ведь этих «брауншвейгских мюнхгаузенов» было что мух в жаркое лето. По количеству владетельных домов с немцами могли соперничать только грузины, где любой владелец шалаша, обмазанного кизяком, считал себя князем.

Несомненно, домишки у немецких благородных особ были поприличнее грузинских, но вот фамильные земли — столь же малы. При оплошном плевке с попутным ветром можно было запросто попасть в напудренный парик своего не менее владетельного соседа.

Не чудовищно ли, что потомки славных Рюриковичей и Гедеминовичей по этому закону признавались неровней мелкотравчатым немецким курфюрстам, не обладавшим ни равной перечисленным фамилиям древностью, ни их безусловной исторической славой? Более того, получалось, что наши Московские Цари, выбиравшие себе жен из среды русского боярства, вступали как бы в морганатические браки, рождая ублюдочное потомство, вроде бы и не законно, с немецкой точки зрения, занимавшее затем отчий Трон.

Достаточно быть просто здравомыслящим человеком, чтобы увидеть в этой поправке от 1820 года нелепость, чрезвычайно оскорбительную для всей нашей русской истории и исконных древнейших национальных традиций. «Русские прусских всегда бивали», как говорил великий Суворов. Нам ли брать за образец странные законы наших извечных соперников, которых мы на полях сражений неизменно тыкали мордой в грязь?! При том, что в Российской империи жили немцы, действительно заслужившие благодарную память русских потомков, все же немецкое засилье в верхах, и особенно онемечивание династии Романовых (а по закону 1820 года этот процесс должен был бы продолжаться до бесконечности без малейшей надежды на то, что Царственный род когда либо обрусеет) привели, в совокупности иных причин, к краху исторической России.

Подоплека этой поправки станет нам понятна в свете политических реалий Европы посленаполеоновского времени. По инициативе Российского Императора создается Священный Союз трех монархий: Российской, Германской и Австро-Венгерской. Основная идея поправки, как ее, возможно, мыслил себе Александр I, сводилась к тому, чтобы связать правящие династии трех Корон нерушимыми кровными узами. Как мы помним, кровное родство не стало препятствием к мировой бойне 1914 года, в которой вышеупомянутые монархии, к удовольствию мировой закулисы, взаимно изничтожили друг друга не без помощи внешних сил. Любопытно, что на Венском конгрессе 1815 года, в связи с распадом в 1806 году Священной Римской Империи, некоторые владетельные дома были признаны «медиатизированными домами», что давало их членам право равнородства при вступлении их в браки с членами других королевских и владетельных домов. Иными словами, их статус был искусственно завышен, дабы упростить им возможность сохранять за собой эксклюзивное право на Троны Европы, зачастую в обход многих древних национальных родов европейских стран. Естественно, ни Рюриковичи, ни Гедеминовичи такой чести удостоены не были. Их славные предки, великие князья, не считались ровней немецким мелким феодальным царькам.

В исторической литературе России не нашел должной историософской оценки удивительный факт экспансии немецких аристократических владельческих домов в Восточной Европе XVIII–XIX веков. Не только династия Романовых онемечивается: немцы захватывают и другой исконно православный Престол — в Болгарии, освобожденной от турок исключительно усилиями русского народа, заплатившего за это освобождение неблагодарных «братушек» реками драгоценной русской крови. Немцы же занимают и престол освободившегося от турок новоэллинского государства. В России этот процесс привел к национальному отчуждению Трона от народа и ускорил революцию. Впрочем, то же самое мы можем говорить и об отношении Трона и православных масс в Болгарии и Греции. Желающих ознакомиться с тем, какими мрачными деяниями прославили себя болгары под властью немецкой фамилии, я рекомендую ознакомиться с книгой творений святителя Николая Сербского, вышедшей у нас недавно и называющейся «Духовное возрождение Европы».

Мне могут возразить, что наши Цари и Царицы рождались от православных родителей в православной вере или принимали ее. Однако всем известно, что принятие Православия немецкими особами с высоким владельческим статусом происходило не по велению сердца, но лишь при условии, что перед их носом начинал маячить Русский Трон. О какой искренности мы можем тогда говорить? Святость последней императрицы и ее сестры Елизаветы Федоровны есть лишь ярчайшее исключение, подтверждающее общее правило. В современной психологической науке есть термин «лингвистическая личность», означающий человека, рождающегося в определенной языковой среде и развивающегося психически именно в рамках определенного лингвистического текста. И вопросы его духовной ориентации тесно связаны с его родным языком и родной культурой. Немцу-протестанту стать русским-православным крайне сложно. Такое возможно только особой благодати, которую желающий может стяжать лишь в плане сверхчеловеческих духовных усилий, ведущих его к личной святости. Было бы крайне неразумно полагать, что такая ситуация могла бы со временем стать правилом. Скорее наоборот, все большее количество немецкой крови у Романовых все больше бы затрудняло их погружение в русскую национальную стихию, без чего в России немыслимо и истинное Православие, неразрывно связанное с русскостью. А лишь формально православный Царь Третьего Рима — уже достаточная веская причина считать, что не случись катастрофы 1917 года, и нас бы постигла еще более страшная участь. Вслед за секуляризовавшейся немецкой династией, при сохранении внешних монархических форм правления, страна наша навсегда бы ушла от своего древнего идеала Святой Руси, который есть сердце всего нашего национального организма, ушла бы, возможно безболезненно, но без всякой надежды на возвращение. Дух Святой Руси вышел бы из тела незаметно для большинства обывателей, навсегда закрыв для нас возможность духовного воскресения.

Наше счастье, что по милости Божией наши последние Государи, вопреки законам естества, будучи абсолютно нерусскими по крови, стали истинно русскими Царями по духу. А Император Николай своим искупительным мученичеством сделал для нас возможным, пусть и в плане чуда, духовно-национальное воскресение. Но все это никак не снимает с повестки дня вопрос о том, что, если Господу будет угодно воскресить монархию в России, только истинно Русский Государь способен найти отклик у народа и повести его в последнюю, самую страшную историческую битву против антихриста. Еще раз повторю: Русский Государь по крови и духу предсказан нам духоносными святыми отцами!

Возвращаясь к закону Павла I, а вернее, к поправке 1820 года, необходимо еще раз отметить, что закон этот пренебрегал древними русскими династическими традициями. Все наши древние цари вдруг, в одночасье, оказывались отпрысками морганатических браков. Любопытно, что русская историография как-то стыдливо обходила и обходит этот момент. Необходимость избрания Царя от «рода своего суща» опирается на авторитет Священного Писания, где именно по этому принципу избирали Царя ветхозаветные иудеи. Но при имперском законодательстве и привнесенных, чуждых нам немецких династических традициях обрусение немецкой династии Романовых было невозможно.

Есть и еще один немаловажный аспект, на который до революции не обращали внимания из политкорректности, но на котором нам просто необходимо остановиться сейчас. Речь идет о принципиальной невозможности для женщины занимать Трон православной державы, исходя из вероучения Церкви о государстве христианском!

Христианский Император был монархом, с которым не мог сравниться ни один монарх или иная владетельная особа в мире. Он являлся не просто универсальным монархом универсальной Римской Империи, но прежде всего vicarius Christi, наместником самого Христа. Его коронация была таинством, поскольку он помазывался на царство подобно Саулу, Давиду и Соломону с тем, чтобы вести народ Божий через царство земное к Царствию Небесному. Он венчался на царство со своей супругой — Империей и становился для нее «мужем спасительным». Империя, по выражению проф. Канторовича, была «мистическим телом» Государя. Единственным легитимным главой империи должен был быть только мужчина. Наверное, излишне говорить, сколь традиционное православное сознание смущалось, видя на Троне женщин, да еще рожденных в протестантской Германии.

Современному читателю может показаться, что антинемецкие настроения в современной монархической среде вызваны исключительно кровавыми событиями XX века, когда Германия и Россия дважды столкнулись друг с другом в небывалых мировых войнах. Это совсем не так. Опасность немецкого засилья и узурпация немцами «монархической верности» престолу как исключительно своей прерогативы в России видели еще классики славянофильства.

Иван Васильевич Киреевский, отвечая на недоуменные вопросы господина министра народного просвещения в «Записке об отношении русского народа к Царской власти», писал: «Неужели господин министр думает, что я могу желать для России Царя нерусского? Но какого? Лудвига Наполеона или Иосифа Австрийского? Неужели я должен оправдываться в этом? Или, может быть, господин министр предполагает, что я желаю для России республики и что я до того не знаю ни русской истории, ни духа народа русского, ни характера теперешнего времени, что почитаю такой бред возможным (несчастные мы, угораздило же нас жить в этом бредовом состоянии. — Авт.)… Русский человек любит своего Царя. Это действительность несомненная, потому что очевидная и ощутительная для каждого. Но любовь к Царю, как и всякая любовь, может быть истинная и ложная, хорошая и дурная, — я не говорю уж о притворной. Ложная любовь та, которая любит в Царе только свою выгоду; это любовь — низкая, вредная и, в минуты опасные, готовая к предательству. Истинная любовь к Царю соединяется в одно неразделимое чувство с любовью к Отечеству, к законности и к Святой Православной Церкви. Потому эта любовь может быть великодушная. И как в сем деле отделять любовь к Царю от закона, Отечества и Церкви? Закон — это воля Царя, перед всем народом объявленная; Отечество — это лучшая любовь его сердца; Святая Православная Церковь — это его высшая связь с народом, это самое существенное основание его власти, причина доверенности народной к нему, совокупная совесть его и Отечества, живой узел взаимного сочувствия Царя и народа, основа их общего благоденствия, источник благословения Божьего на него и на Отечество. Но любить Царя русского раздельно от России — значит, любить внешнюю силу, случайную власть, а не русского Царя: так любят его раскольники и курляндцы, которые готовы были с такой же преданностью служить Наполеону, когда почитали его сильнее Александра… Любить его без всякого отношения к святой Церкви как Царя сильного, а не как Царя православного, думать, что его господствование не есть служение Богу и Его Святой Церкви, но только управление государством для мирских видов, что его правительственные виды отдельны от выгод Православия или даже что Церковь Православная есть средство, а не цель для бытия общенародного, что Святая Церковь может быть иногда помехою, а иногда полезным орудием для царской власти, — это любовь холопская, а не верноподданническая, любовь австрийская, а не русская; эта любовь к Царю — предательство перед Россией, и для самого Царя она глубоко вредная, хотя бы и казалась иногда удобною. Каждый совет ему от такой любви носит в себе тайный яд, разъедающий самые живые связи с Отечеством. Ибо Православие есть душа России, корень всего ее нравственного бытия, источник ее могущества и крепости, знамя, собирающее все разнородные чувства ее народа в одну твердыню, залог всех надежд ее на будущее, сокровище лучших воспоминаний прошедшего, ее господствующая святыня, задушевная любовь. Ее-то опорою почитает народ Царя своего; и потому так беспредельно предан ему, ибо не разделяет Церковь с Отечеством».

Таким образом, по мысли Киреевского, наш монархизм в основе своей трехсоставен и нерасчленим. Монархия для нас — это и ограда Православию, и оборона Отечеству. Формула Уварова лишь подчеркнет это триединство национальной идеи: Православие, Самодержавие, Народность, выраженные, по словам святого Феофана Затворника, в нашем святом трехцветном бело-сине-красном знамени!

Неудивительно, что необходимым условием крепости монархической государственности в России является русскость правящей фамилии и искреннее исповедание Царем Православной веры. Сколь же холопски убог наш современный монархизм, сколь он глуп и преступен по отношению к исторической России и к вере наших предков, коль, кроме оголтелых поклонников Марии Владимировны, есть у нас и более экзотические представители околомонархического паноптикума. Например, некий небезызвестный архимандрит, настоятель одного из монастырей в Москве (не хочу называть его имени в надежде, что его мнение на этот счет изменилось), заявил как-то автору этих строк в присутствии еще ряда лиц, что он готов видеть на русском Престоле даже представителя японской императорской фамилии, только бы тот перед занятием Трона принял Православие. О каком искреннем переходе в Православие восточных богдыханов может идти речь, особенно сейчас, в период упадка веры и апостасии, коснувшейся даже высших церковных иерархов? Как может японец проникнуться духом исторической России, обрести лучшую любовь сердца к чуждому ему Русскому Отечеству?

Видимо, некоторым постсоветским гражданам по-холопски приятно уже то, что Царь хоть и раскос, а все же из каких-никаких восточных императоров. Таким вот царям бывший подсоветский человек готов кланяться-с. Точно такой же плебейский монархизм сквозит в изданиях Всероссийского Монархического Центра. После бурного романа с Марией Владимировной эта группа монархистов обрела новую любовь, точно по Киреевскому — не верноподданническую, но австрийскую в прямом смысле слова. В журнале «Двуглавый Орел» за № 1 от 2004 года содержится ответ г-ну Лукьянову от эрцгерцога Отто Габсбурга, который есть лишь часть трогательной переписки. Эрцгерцог Отто благодарен за слова поддержки со стороны Лукьянова и выражает идиотическую радость выродившегося потомка славного рода по поводу объединения Европы торгашей и либеральных недоумков. Более того, оказывается, старик Отто стремился к такому объединению антитрадиционных сил в Европе всю свою жизнь. Какое же это безумие — содействовать в реализации проекта «Вавилонская башня-2» черни, которая разрушила Отечество твоих предков, отняла у них Трон и Корону! Сумасшедший Габсбург — это не единственная новая любовь Всероссийского Монархического Центра. У него теперь новые хозяева — герцоги Ольденбургские, за которыми Центр усматривает все права, — опять же опираясь на Закон о престолонаследии, на Российский престол.

Самое смешное, что все современные представители монархических европейских династий стали носителями самого примитивного буржуазного духа сытости и достатка. Все эти династии отныне лишь бижутерия на толстой шее буржуазии, и кроме презрения, которое они по справедливости заслужили уже от лидеров национальной Европы 30-40-х годов минувшего столетия, воистину ничего не заслуживают. Представители монархических семей в Европе давно похваляются своей идиотической приверженностью идеалам либерализма и демократии. А как же иначе? Без поклонения этим идолам в Европе нельзя жить сыто и спокойно. Из уст представителей этих фамилий нередко можно слышать и антимонархические высказывания. О том, кто такие все эти современные Габсбурги и Ольденбурги, нам еще предстоит особый разговор, сейчас же скажем о другом. Никакой истинной России мы не возродим, если в нас не умрет жалкий раб, пресмыкающийся перед умственно ограниченными мещанами Европы, носящими свои пышные титулы, как сумасшедшие носят пронафталиненную одежду своих предков, извлеченную из гнилых сундуков. Кстати, Ольденбурги тоже в восторге от единой Европы зажравшихся духовных плебеев. О каком истинном монархизме клевретов всяческих Габсбургов, Ольденбургов, раскосых богдыханов и подозрительно упитанных потомков сухощавого Кирилла Владимировича может вообще идти речь? У этих людей не может быть искреннего верноподданнического чувства вследствие утраты ими национальной гордости и Истинной Веры, которая не продается ни за титулы, ни за имена всяких претендентов на Высокий, не для них установленный, Святой Русский Трон.

А других, может быть, вразумит хотя бы следующий факт. В то время, когда мы искренне, с полным на то основанием, считаем, что вплоть до 1917 года у нас была Русская монархическая государственность, и даже представители немецких владельческих корон могли взобраться на наш Трон, только приняв Православие, т. е. хотя бы официально встав на путь добровольной русификации, то в немецкой исторической науке до сей поры можно встретить такое понятие, как Восточная Империя, но применительно не к Австро-Венгрии, а к России. Таким образом, немецкая историческая мысль сама себя обманывала, считая, что у немецкого племени есть три монархии: Прусская, Австрийская (Священная Римская) и Восточная. И в этом заблуждении, происходящем от непомерной гордыни, неоднократно униженной славным русским оружием, немцы пребывают во многом благодаря доморощенным холопам, поклонникам всего иностранного. И если у холопов, играющих в «цацку» либерализма, мода на все господское из обветшалых гардеробов Англии и Франции, то холопы роялистских привязанностей обожают все из шкапа Германского рейха, пусть даже и обноски.

Вернемся к записке Киреевского: «…русскому бывает так противно слушать, когда немец распространяется о своей преданности к Царю, — до чего немцы часто большие охотники при встречах своих с русскими. Русскому почти так же смутно на сердце слушать эти уверения немца, как ему тяжело слушать всегдашние уверения самых бессовестных и корыстных чиновников об их бескорыстном уважении к законам. В таких случаях русский простолюдин обыкновенно глядит на немца с каким-то печальным видом, как бы побежденный его превосходством, и никогда не входит с ним в состязание об этой любви к Царю, как бы вошел с ним в спор о том, кто отважнее, или кто сильнее, или кто крепче ударит кулаком, или кто дальше плюнет. Он нехотя похвалит его за добрые чувства, а внутренне желал бы оставаться один своего мнения. Ибо он боится этой наружной преданности немцев, смутно понимая, что за связью с ними таится и Самозванец, и Бирон, и вся насильственная ломка его старинных нравов и родных обычаев, и что оттуда бывает душное стеснение его сердечных убеждений, не находящих себе прежнего простора в его родной земле. Правда, угнетения Петра, его презрение ко всему русскому, его раболепство перед иностранным русский простолюдин давно забыл. Немецкое правление Бирона давно уже вытеснило из его памяти все, что было иноземного и оскорбительного в петровских насилиях. Уже Елисавету встретил он радостно на престоле как русскую, как избавительницу от немецкого ига только потому, что она была не Курляндская и не Брауншвейгская, а дочь его прежнего Царя, не помня того, что этот Царь был Петр. Но зато теперь на презирающих его немцев и на зараженных ими господ своих слагает он всю вину своих бед и стеснений, надеясь на православного Царя как на сочувственного ему сына Церкви, и с нетерпением ждет того часа, когда немцы перестанут опутывать его своими лукавыми внушениями, от которых в его Отечестве устроивается образованность, противная его духу. Понятие о русском Царе и о немецком направлении так не могут связаться в уме русского народа, что даже память о Петре Федоровиче живет в его сердце, так как он лицо ему любезное и вместе враждебное существующему порядку только потому, что Петр Федорович был Царь, а существующий порядок он считает немецким. Однако же несправедливо было бы думать, что нелюбовь русского к немцам происходит от его ненависти к умственному просвещению, которое через иностранцев приходит в Россию. Это клевета на русского человека, выдуманная иностранцами. Русский уважает науку и знание почти столько же, сколько не любит немцев, и даже если что-нибудь смягчает в нем нелюбовь к немцам, то это именно их превосходство в умственных познаниях. В незнании своем русский сам охотно сознается и без ложного стыда готов учиться у немца. Но ему противен тот чужой дух, в котором это просвещение к нему вводится, ему оскорбительно то иностранное клеймо, которое с него не снимается и вытесняет всякую русскую особенность. Русский простолюдин рад учиться у немца, чтобы быть умнее, однако же лучше хочет быть глупым, чем немцем. Русский образованный класс рассуждает иначе: он лучше хочет быть глупым ничтожеством, чем быть похожим на русского. Однако любовь к Царю и любовь к Православию и к России не потому только должны составлять одно, что русский простолюдин до сих пор не умеет их разделить, но потому, что они в сущности своей неразделимы… Потому и русского Царя не может любить человек, держащийся другого вероисповедания… Равнодушие к Православию… произвело бы совершенное разрушение всей крепости России».

Итак, свершилось. Немецкое засилье, постепенное превращение русского самодержавия в немецкий абсолютизм, отторжение русского народа от его элиты и от Трона, равнодушие к Православию не только немецких дворянских родов, но и предательство Веры со стороны русского образованного строя привели к краху России. При всем уважении к последним русским Императорам признаем, что весомую роль в охлаждении любви русских к своему Трону сыграло онемечивание династии и придворного слоя, ее и его вольная и невольная эмансипация от русского национального организма. Именно по этой причине невозможным является попытка восстановления в России монархического правления с опорой на старый Закон, приведший династию к такому состоянию отчужденности от русских коренных начал. Безусловно, семья последнего русского Царя волею Всевышнего была последним островком Святой Руси в ошалевшей от красного дурмана России. Но вот остальные члены династии оказались столь далеки не только от идеалов святорусских, но и вообще, утеряв всякое чувство самосохранения (что уже говорит о вырождении), предали саму идею монархической государственности, предпочитая борьбе за Царя и нерушимость Трона спокойную частную жизнь.

Опираясь на законы ушедшей в небытие исторической России, пытаться возвести на Трон представителей нерусских династий — преступное недомыслие причин нашей национальной катастрофы и кощунство по отношению к павшим борцам, воевавшим не за Учредительное собрание или за отупевших от безделья представителей европейских владельческих домов с безукоризненными равнородными браками между собой, мелкотравчатых немецких принцесс и принцев многочисленных родов, прожигателей богатства и славы дедов, а исключительно за национальную Россию, за русского Царя, за русское Отечество!

Сегодня только истинный и независимый русский монарх, не связанный с насквозь «промасоненными» европейскими домами, не обязанный соблюдать их брачные правила, ведущие к псевдоаристократическому смешению и вырождению, может спасти Россию и сделать ее истинно Православной Монархией Последних времен.

Не стоит забывать и о похищении крови монарших родов. Начиная с XVIII века европейские евреи целеустремленно роднились со всеми европейскими династиями. Это была не просто попытка униженного племени получить некую социальную и психологическую реабилитацию. Все гораздо сложнее. На протяжении последних двухсот лет всеевропейской апостасии делалось все, чтобы к приходу еврейского мошиаха-антихриста в Европе не осталось ни одной чистой христианской династии, не повязанной узами родства с мировым еврейством. Именно из этой среды «оевреенных» монархических семей будут готовиться троны царей, которые поклонятся антихристу в точном соответствии со словами Апокалипсиса. Про родственный альянс Кирилловичей и еврейского семейства Кирби написано достаточно. Можно не сомневаться, что и все сегодняшние Габсбурги и Ольденбурги давно и крепко повязаны семейными узами с мировым еврейством. Как может русский православный человек, находясь в здравом уме, призывать эту публику на Святой Русский Трон? Вот загадка из загадок. Любопытно, что в то время, как знаменитым и наидревнейшим русским родам Рюриковичей, Гедеминовичей, Ратшичей путь в императорский дом был закрыт Законом о престолонаследии и поправкой от 1820 года Александра I, для евреев такая возможность оставалась.

В Дом Романовых можно было вползти прямиком через постель владетельной европейской особы, одарив своей кровью этот род, а через него — Романовых. Не секрет, что у ветви Романовых — Михайловичей в жилах текла еврейская кровь, и это отразилось, в частности, не только в бессовестном предательстве последнего русского Царя, но и в благожелательном отношении к безбожной революции. Более того, Императорский Дом был открыт не только всяким мелкотравчатым немецким владетельным домам, но даже и грузинским родам. Князья страны, давно лишившейся своей независимости, никогда, даже во сне, не могли себя видеть равными царственным Рюриковичам. И вдруг нам утверждают, что Багратион-Мухранские — это потомки неких древних царей. Только таких царей на Кавказе было много в каждом ауле, и их ни при каких условиях не могли усадить за один стол с собой наши трезвомыслящие и гордые предки из древнего родовитого боярства.

Однако вернемся в современную Европу, где наши горе-монархисты ищут наследников на пустующий Трон Третьего Рима. Не стоит тратить много сил, чтобы доказать, что нынешние монархические браки в Европе по большей части морганатические. Но там это уже давно никого не смущает. Никто не ставит под сомнение законность таких союзов в монарших семьях. Немецкий закон о равнородных браках никогда не был для всей Европы обязательным к исполнению, а ныне и вообще забыт. Таким образом, даже если мы потщимся точно следовать павловскому закону, то вдруг выяснится, что подходящих под этот закон владетельных семей не только в Европе, но и вообще в природе больше нет. Все браки давно стали морганатическими.

Теперь вспомним о той страшной клятве, которую дал русский народ в 1613 году за себя и за всех своих потомков. Это клятва нерушимой верности роду Романовых!

Святой Царь Николай II и его семья были последним оправданием, в сущности, немецкого владельческого дома и династии, чтобы считаться царским родом Романовых. Мужская линия этого рода давно прервалась, но через таинство миропомазания на русское Царство православные Цари таинственным образом получали благодать Божию оставаться русскими Православными Государями, будучи по происхождению немцами и сохраняя всего лишь каплю крови Романовых.

И еще один немаловажный момент. Напомним, что в исторической России Рюриковичей не допускалось даже мысли о том, что Трон может занять женщина. Пример Византийской империи был строгим предупреждением Третьему Риму. Когда Трон в Царьграде заняла царица Ирина, это дало повод, причем вполне законный, Римскому Папе короновать Императором — а значит, и единственным законным наследником Римской империи — Карла Великого, что и привело к расколу империи не только в политическом, но и в духовном плане.

Фактически с кончиной Императора Петра II в 1730 году прямая мужская ветвь Романовых пресеклась, и дальнейшее наследование могло осуществляться только по женской линии. Родоначальником всех последующих Императоров-мужчин стал Петр III, сын Герцога Голштейн-Готторпского и дочери Петра Великого Цесаревны Анны Петровны. Закон 1797 года учитывал этот исторический факт. Система престолонаследия была заимствована у Австрийского императорского дома, а там она основывалась на праве мужского первородства с переходом наследования в женскую линию по пресечении мужской династической линии, что было неприемлемо для древних русских династических традиций.

В Европе далеко не все королевские дома придерживались подобного принципа. Закон этот закрепил определенную юридическую параномию в отношении прав наследования с православной точки зрения. Можно также говорить и о том, что клятва 1613 года должна была тогда же быть пересмотрена, так как русский народ, давая ее Дому Романовых, и помыслить не мог, что права наследования в этой фамилии могут перейти женской линии, что считалось абсолютно неприемлемым. Царь мыслился как живая «икона» Царя Небесного, поэтому ни о какой возможности женщине занимать Престол в таком понимании природы Царской власти и речи быть не могло.

Точно так же этот вопрос понимали и в семье последнего Русского Императора Николая II. Не случайно же Государь и Государыня настойчиво хотели сына-наследника, уже имея до него четырех дочерей.

Таким образом, мы можем считать, что только особые духовные дары, получаемые Императорами Свыше, через чин Миропомазания делали их в глазах русского человека законными наследниками Шапки Мономаха. Безусловно, личности Императоров, начиная с Павла Петровича, являют нам пример поистине чудесного преображения потомков немецких феодалов в истинно русских Царей. Но чудо духовного сородства и единства династии, давно изменившейся по крови, не может длиться вечно. На то оно и чудо.

С гибелью Царской семьи клятва 1613 года не может нами восприниматься столь же прямолинейно, ведь по русской традиции род продолжается только по мужской линии. При отсутствии духовно-преемственной легитимности русских Царей через церковное таинство помазания на Царство после Петра Великого и его дочери все остальные Российские Самодержцы почитались бы русским народом за представителей другой династии, и почитались бы справедливо! Это как будто чувствовали все представители фамилии в предреволюционной России, и не случайно: при общем оскудении их православной веры они неминуемо лишались и всяких законных прав на Трон Романовых. Но даже при всем этом отсутствие перед революцией политически мотивированных монархических убеждений во всей императорской семье, за исключением Кирилловичей, готовых ради своего воцарения на предательство законного Императора Николая, удивительно.

Если мы чаем возрождения России на исконно православной основе нашей государственности, то не лишним будет и подчеркнуть, насколько Закон о престолонаследии в некоторых своих пунктах противоречил основам православной веры и ее традиционного законодательства. Например, он предусматривал расторжение брака, чем, несомненно, входил в противоречие с православной традицией бережного отношения к церковному браку. Вспомним, что по Закону немецкие княжны должны были перед венчанием принять Православие. Но перейти в Православие и исповедовать Православие — не одно и то же. И вообще чувствуется некий цинизм и неверие, когда поводом к смене конфессии выступает женитьба, то есть получение определенных житейских благ, перспектива которых позволяет легко расстаться с прежней верой. А была ли при этом вера? Может, честнее были те, кто оставался в протестантстве?

Ведь не секрет, что такой безболезненный переход многих немецких княжон в Православие был зачастую следствием общеевропейского религиозного индифферентизма. Мы не можем исключать элементы двуличия, при котором показное православие гарантировало дорогу к Трону. Подумайте, легко ли верующему человеку так быстро сменить веру, поменять Царствие Небесное на земной Трон? А ведь религиозные колебания на этот счет мы знаем только у последней Императрицы и ее сестры, не случайно ставших русскими православными святыми.

У их предшественниц этот вопрос решался как бы механически. Замаячила бы перспектива у какого-нибудь престарелого немецкого курфюрста усадить свою дочку на китайский трон Циней, и его чадо без особых волнений прошло бы обряд буддийского посвящения. Зададимся вопросом, сколь велики были шансы, что такая мать могла воспитать в своем сыне человека, понимающего, что есть Православное Царское служение во всей его мистической глубине? В том, что в России последние двести лет мы имели несомненно Православных Государей, опять же трудно не усмотреть чуда промысла Божиего, когда, казалось бы, события своим естественным ходом неминуемо могли привести к обратному результату. Крайне любопытно заявление современных адептов Кирилловичей, что в династическом смысле место Императора не может оставаться пустым никогда, независимо от того, имеет он в данный момент политическую власть в стране или находится в изгнании. Это классический пример монархического талмудиз-ма. Трон Царю даруется Свыше через церковные таинства. Лишь одна династическая составляющая никогда и никого на Руси автоматически не делала Царем или Императором. Это еще один ярчайший пример того, что современный «легитимизм» давно не имеет ничего общего с исконным и традиционным монархическим правосознанием, неотрывным от Церковных преданий.

Безусловно, сам Закон о престолонаследии мыслился как основа нерушимости монархического принципа правления. Но его нельзя рассматривать только как закон, обеспечивающий определенные права престолонаследования за определенной семьей. Это противоречит самому принципу Царской власти, которая получает свою истинную легитимность не только по линии юридического законодательства, но в основном через церковное таинство миропомазания на Царство.

Нет, что ни говори, а исторический опыт последнего столетия не может нас разубедить в выстраданной истине. Только возвращение к своим исконным русским корням абсолютно и тотально во всем спасет Россию от исторического небытия. Через эту призму мы должны пересмотреть и наше отношение к знаменитым фамилиям ввиду проблемы восстановления Трона.

Многому может научить нас и опыт Испании по восстановлению монархии. Напомним, что философ Иван Александрович Ильин мыслил себе возрождение монархического строя так: сначала в России устанавливается жесткая национальная воспитующая диктатура, а затем диктатор призывает на Трон того, кому это будет указано самим Господом. Таким образом, монарх избегает участия в непопулярных политических мероприятиях диктатуры и нежелательного народного избрания как обычный республиканский, демократический президент.

Именно этим путем шел генерал Франко в Испании. Очень долго и тщательно он подбирал претендента на Трон. Хуан Карлос отвечал всем требованиям формального легитимизма, был молод, и генерал надеялся с возрастом увидеть в нем продолжателя его строительства христианской независимой Испании. Увы, генерал ошибся в своем выборе. Ни от чего не спасла и неоспоримая легитимность Хуана Карлоса. И вот уже, несясь впереди общеевропейского паровоза, в некогда строгой и великолепной христианской Испании чиновники-социалисты при молчаливом согласии монарха хотят узаконить гомосексуальные браки извращенцев.

Опыт Испании — это яркое свидетельство того, что формальная монархия в современном мире отнюдь не является гарантией того, что государство не совратится вселенской апостасией, не сорвется в пропасть попрания священных основ жизни и христианской государственности.

И еще раз о благородных фамилиях.

Неужели, гоняясь за буквой закона о владетельных домах, насквозь немецкого и приспособленного под исторически сложившуюся мозаику Священной Римской Империи, мы будем тупо считать, что потомки славных Великих князей Рюрикова Дома были ниже по достоинству, чем владетельная особа немецкого пошиба, у которой в некотором царстве-государстве в подданных ходили садовник да повар, а при каждом чихе его сиятельные слюни летели на крышу замка иной владетельной особы? Или нас завораживает якобы царская династия Мухранских и прочих, чьи предки, скорее всего, гордо царствовали над целым аулом и отарой овец?

Мне скажут, что я обычный националист. Да, отвечу я, позволив себе некоторое высокомерие и пренебрежительный тон. Как русский человек, я с некоторым высокомерием смотрю на всех этих мелкотравчатых немецких принцев, прошлых и современных, уровень которых ниже всяких требований серьезной имперской работы, что было известно и самим же мыслящим немцам еще со времен Бисмарка. Да, я с чувством превосходства взираю на всяких там инородных княжат и утверждаю, что великорусский земледелец и солдат был выше их по рождению одним фактом принадлежности к Великому Русскому народу. Без этого спасительного, но обязательно интеллектуально оправданного высокомерия нам нечего говорить о новой русской элите и аристократии, о Русском Троне. Мы так и будем под пятой иноземцев, меняющих наряды от генсеков и президентов до монархистов-легитимистов.

Легитимность и законничество в отрыве от вековых Церковных устоев и чисто русских монархических традиций есть худшее холопство плебеев на службе грядущего антихриста. Не забудем, что в старину в Европе значимость всех мелких немецких владельческих домов поднималась только фактом их родства с Романовыми. Сами по себе они были никем. А вот наши Рюриковичи были одной из самых древних и родовитых европейских династий. Еще в языческие времена предки Рюрика принадлежали к некой священной династии балтийских славян, которую все иные славянские племена обожествляли и чей авторитет признавался всем славянским миром Севера, да и не только славянским. Святилище бога Святовита на острове Рюген, с которым династия, начавшаяся задолго до Рюрикова времени, была связана таинственными узами, почиталось и всеми соседними скандинавскими народами. Подробнее об этом можно прочитать в работах Гедеонова и у современного историка Серякова.

Нельзя нам забывать и то, что Русский Царь должен изначально расти и воспитываться в русской семье. Русский язык должен быть для него первым и истинно родным для формирования его первичной языковой личности в рамках определенной лингво-национальной самоидентификации. При других вариантах такой человек не сможет стать истинно русским. И если в эпоху Империи, когда живо было мощнейшее поле русской традиции, когда непоколебим был авторитет Церкви, можно было надеяться, и не тщетно, на неминуемую русификацию, при наличии желания, кандидата на русский Трон из любого немецкого захолустья, то в эпоху упадка и вырождения русскому народу нужен такой верховный вождь, который сам будет более русским, чем все мы, вместе взятые, — национальные калеки, пережившие советчину. Глубинный национальный русский архетип видит Государя не иначе, как богатыря на Троне или как святого. Прилежный мещанин на Троне глубоко чужд русским представлениям о неотмирной природе монархической власти.

Справедливости ради надо отметить, что за Кириллом Владимировичем ретроспективно должна быть признана определенная правда, о которой мы уже говорили и скажем еще раз, в его политических демаршах 1922–1924 годов. Действительно, зная, что более 80 % Русского Зарубежья — это убежденные монархисты, и понимая тот непреложный факт, что монархия — это не абстрактная общеполитическая доктрина, но она должна воплощаться в конкретной личности, он лично поднял знамя Русской монархической государственности. По большому счету, тогда, по разным веским причинам, никто не решался этого сделать вот так, напрямую. И шаг Кирилла Владимировича, шаг по принятию на себя определенного служения в качестве личной ответственности за судьбу Российского Трона, стимулировал само развитие монархического правосознания в эмиграции. Вообще говоря, Великому князю стоило бы остановиться на том рубеже, когда в 1922 году он объявил себя местоблюстителем Престола, и он вошел бы в анналы отечественной истории как безусловный нравственный лидер монархического возрождения. И может быть, его прегрешения перед Троном и святым Императором Николаем были бы ему прощены. Но Кирилл Владимирович пошел дальше, и, провозгласив себя самого Императором, он не только нарушил все законы о наследии Престола, но внес пагубнейший раскол в русское монархическое движение. Будучи непризнан всем Домом Романовых, вдовствующей Императрицей Марией Федоровной, женой Императора Александра III, всеми участниками Всезарубежного русского съезда 1926 года, он фактически поставил себя в оппозицию всей правой монархической части Русского Зарубежья. Никакого Божиего промысла в самопровозглашении себя Императором увидеть не удастся даже самым отчаянным «кирилловцам», зато от ленинского «керженского» мятежного духа здесь очень много. Это самопровозглашение шло вразрез вообще со всеми традициями Русской монархической государственности и находит себе аналогии только в деятельности Лжедмитриев. Не случайно русские монархические круги после этого акта произвола сплотились вокруг фигуры дяди последнего Царя, Николая Николаевича. Пусть он также нес определенную вину за свою позицию в деле отречения Государя Николая Александровича, но зато всегда был любим армией, в том числе и за свои славянофильские убеждения.

Династия Романовых устранилась от Белой борьбы. В этом была правда. Гражданская война вроде бы не дело династии, но ведь давно не секрет, что это была не гражданская война в собственном смысле слова. Это была война честных русских патриотов с мировым интернационалом, а не с политическими противниками из другого русского лагеря. Война велась христианами против сил антихриста, против откровенных богоборцев, поэтому самоустранение династии из этой борьбы отнюдь не красило ее в глазах массы русских монархистов. Николаю Николаевичу это простили в силу его личной популярности у военных, но вот другим простить не могли. Отсюда у военной русской эмиграции, у правых кругов при всем их монархизме такое недоверие к оставшимся Романовым и к их претензиям на Трон.

И наконец, последнее для этой части. Перед Второй мировой войной правая русская эмиграция сплотилась около Владимира Кирилловича. Это был вынужденный шаг. Все понимали, что перед лицом грядущих эпохальных перемен необходимо единство и необходим символ этого единства. Справедливости ради надо сказать, что в тот самый момент Владимир Кириллович, не в пример многим иным представителям Императорской фамилии, четко и недвусмысленно исповедовал монархический идеал. Но увы — и он не оправдал надежд честных русских монархистов и своим браком с разведенной с банкиром Кирби женщиной полуеврейского происхождения, Леонидой Георгиевной, окончательно перечеркнул все надежды русских монархистов на объединение вокруг одного из возможных наследников Престола, которому уже были готовы простить грехи его деда и отца. Отныне при выборе кандидата в русские Цари наши взоры не могут вообще обращаться в сторону Кирилловичей. После всего того, что они вытворяли, начиная с Кирилла Владимировича с его революционным экипажем и не менее революционным предательством своего законного Монарха, после всевозможных нарушений царской воли последнего Императора, после совершенно преступного брака Владимира Кирилловича с женой человека, сопричастного к разрушению Русского Царства, взирать на эту фамилию как на претендентов на Святой Русский Трон абсолютно безнравственно. Этим мы попираем святую память Царя-мученика.

В 1997 году мне уже приходилось писать еще об одном зловещем монархическом проекте для России. В частности, эта тема была освещена в альманахе «Лабарум» за 1998 год. Ей же посвящена замечательная статья В. Акунова и В. Карпеца в газете «Просветитель» за № 3 от 2005 года — издании опричного братства преп. Иосифа Волоцкого. Речь идет о том, что в кремлевских кулуарах вынашивается проект о реставрации Российского Трона под упитанный зад Майкла, герцога Кентского. Майкл Кентский официально является крупнейшим акционером международных нефтяных компаний, а неофициально занимает видное место в табели о рангах среди виднейших масонов современности. Все это делает его человеком, весьма заинтересованным в таком «аппетитном» проекте. Определенная кощунственность здесь усматривается даже на символическом уровне. По древним православным преданиям, род Романовых начался Михаилом на Троне Российском, Михаилом же и закончится. Библейские пророчества о спасителе народа Божия Михаиле только усиливали веру православных людей в возможность воскрешения истинно православной монархии в России под скипетром Михаила II. Ужели чаемым избавителем окажется Майкл-Михаил? Издевка, достойная дьявола — обезьяны Бога. Поистине обезьяний монархический проект. Такого ли спасителя чает православный люд?!

Но здесь важно отметить и некоторые существенные детали. Во-первых, Майкл Кентский на удивление хорошо говорит по-русски. Не хуже некоторых депутатов Государственной думы. Спрашивается, зачем он столь хорошо и добросовестно учил язык, который для среднего европейца есть «китайская грамота»? Видимо, сам проект «Майкл Кентский = Михаил II» готовился давно, и не в границах бывшего СССР. Безусловно, сей проект — альтернатива «кирилловским» притязаниям. Спрашивается, почему? Да, видимо, на Западе уже давно стала понятна вся смешная мелкотравчатость этой публики, на фоне которой холеный аристократ Майкл выглядит много солидней. Но само появление подобных проектов есть прямое следствие деятельности потомков Кирилла Владимировича, чья дутая легитимность на весах мировой закулисы оказалась много легче легитимности Майкла Кентского. Так что и этот псевдомонархический антихристов проект, подробнее описанный нами во вступлении к данной книге, на совести «императрицы» Марии и ее матери Леониды. Хотя, конечно, им с этим согласиться очень сложно по причине общей политической недалекости вышеозначенных особ.

Итак, для преодоления современной постсоветской бесформенной и политически импотентной Эрефии нам нужен не просто некий царь-государь типа болгарского Симеона, или румынского Михая, или Майкла — короля бензоколонок, озабоченных проблемами уютного европейского общежития, но истинно русский национальный вождь. Более того, прежде всякой монархии нам нужен именно национальный вождь. Можно спорить, кем он должен быть: русским Наполеоном или русским Хомейни, ведь задачи, которые встанут перед ним, потребуют от него быть и Наполеоном и Хомейни в одном лице, и даже более того. Он должен будет водить русский народ в «Синайской» пустыне, пока не вырастит принципиально новое духовное поколение, способное во всей полноте воспринять монархизм как неотъемлемую часть Церковного предания. Только после испепеляющего жара пустыни из глины и навоза современного постсоветского русскоязычного этнографического материала может блеснуть металл новой аристократии Последних времен, готовой к последнему Крестовому походу за Троном для Русского Царя.

Диагноз для подавляющего большинства наших соотечественников сегодня — духовная кома. Духовная же стойкость — удел единиц. Истинный природный русский монархизм далек от проблем сегодняшней политической жизни. Он вне ее. Он не может быть с ней связан по причине инаковости своей природы. Монархическая идеология — это всегда — ныне и до скончания века — таинственная и нерушимая связь крови, веры и почвы. Сегодня монархическая реставрация в России, коли такая случится, на радость «кирилловской братве», будет являть собой, прежде всего и только, окончательную смерть русского монархического идеала. Более жестокой исторической пародии в стране миллионов, погибших за Веру, Царя и Отечество, себе даже сложно представить. Царь во главе продажной постсоветской бюрократии станет вернейшим союзником всех антитрадиционных, антихристианских сил в мире. Лучшего подарка для антихриста и не помыслить. России жизненно необходима духовная и национальная революция в душах и умах, и только после, если будет на то воля Всевышнего, мы можем надеяться заслужить Монарха. Механическая монархическая реставрация без деятельного покаяния в жестком режиме национальной терапевтической диктатуры сегодня будет очередным и самым непростительным вызовом Богу, после которого наступит наша государственная и национальная смерть.

В этой связи не может не настораживать активная деятельность «кирилловских легитимистов», которые ныне «кучкуются» в многочисленных дворянских собраниях столичных и уездных городов. С одной стороны, крайне умилительно смотреть, как бывшие советские интеллигенты, неудачники и физически ущербные люди, представляющие собой продукт всевозможных смешанных браков, в результате которых в СССР ожидали появления на свет советского человека (и таки дождались!), тужатся изображать из себя утонченных аристократов, каковых они видели в фильме Бондарчука по роману графа Толстого «Война и Мир». Самое смешное и горькое — это их пышные титулы и бесконечные награждения орденами друг друга. Не получили, видимо, достаточно наград при Советах, — наверстывают.

Россия распята, Царство в руинах, а они инфантильно резвятся на балах-маскарадах. Забыли, оболтусы, что аристократ только тот, кто с оружием в руках отбивает свою родину у духовных наследников каганата и орды. И эти шуты гороховые, постсовковые ничтожества, прихвостни любой власти, сидящей за кремлевскими стенами, имеют наглость называться российским дворянством! Но, с другой стороны, понимаешь, что многих этих «дворянствующих» придурков пытаются использовать втемную или открыто те силы, которым чужды всякие безобидные игрища в дворянство и цели которых прагматичны и жестоки.

Крайне знаковым моментом является и чрезвычайно крепкая спайка легитимистов и региональной бюрократии. Продажность и лукавство второй не пугают первых, а глупость первых не смущает вторую. Примечательный факт: в одном из «Вестников» московского дворянского собрания целая полоса посвящена поздравлениям с очередным юбилеем одного высокопоставленного церковного лица. Ничего предосудительного в самом этом факте нет: поводом к нему послужило якобы дворянское происхождение последнего. Удивительно, как это происхождение помогало вышеупомянутому иерарху находить общий язык с советскими властями, всегда непоколебимо оставаясь на вершине властной пирамиды. Впрочем, таких примеров из советской действительности мы можем привести еще несколько. Особенную пикантность данной дружбе монархического дворянского собрания (или, вернее, «fan club» Марии Владимировны и ее сына Георгия) с иерархом придает отношение последнего к самой монархической идее.

Автор был свидетелем примечательного события. В 1999 году в Белоруссии, в городе Крайске, стараниями местного священника был восстановлен храм Святителя Николая. Священник являлся искренним ревнителем памяти последнего Императора и просил правящего архиерея освятить вновь отстроенный храм в честь святых Царственных мучеников. На эту просьбу он получил жесткий отказ, однако затем случилось нечто странное. Владыка приехал утром в Крайск и, к радости собравшихся, освятил храм двумя антиминсами в честь святителя Николая чудотворца из Мир Ликийских и Царя Николая со всем его святым семейством. По поводу столь радостного события была устроена праздничная трапеза. Когда священник благодарил владыку за то, что тот пошел навстречу его просьбе, тот неожиданно строго прервал его и возгласил, что реабилитация Церковью семьи граждан Романовых отнюдь не означает реабилитации монархизма, и строго обвел собравшихся взглядом комиссара, заподозрившего революционную измену. Конечно, ныне таких владык в России меньшинство, и самым пикантным во всей этой истории является странная дружба дворянского собрания Марии Владимировны именно с владыкой-антимонархистом.

Все это заставляет предположить, что они каким-то образом нашли общий язык по иным вопросам, и принципиальный антимонархизм владыки не смущает принципиальных до истерики «легитимных» монархистов кирилловского разлива. Кто-то из них поменял свои взгляды на традиционную монархию в России. Думаете, владыка? Очень сомнительно. Иначе откуда в среде дворянского собрания такая искренняя любовь ко многим нынешним и недавно ушедшим властям предержащим, чиновникам самого высокого ранга, обеспокоенным отнюдь не возрождением Отечества, но обслуживающим американский доллар, укрепление которого в мире и падение Русского Трона — суть события взаимосвязанные.

Вообще дворянские собрания в России обеспечили себе сытую жизнь не только дружбой с властной элитой и пресмыкательством перед недавно ушедшим на покой «всенародно избранным». «На местах» дворяне успешно и не без пользы дружат с местной бюрократией. Легальное существование прокирилловских дворян куплено ценой поклонения любой местной власти, поклонения добровольного и непринудительного, просто за блага мирские. Можно догадаться, что им мерещатся за восстановлением Трона с тушкой Марии Владимировны на нем — горы золотые. Что это, если не духовная капитуляция и предательство исторической России? Как можно дружить и уживаться с наследниками тех, кто сокрушил святой Русский Трон? Что может быть общего у этих продажных шутов с истинным аристократизмом, в коем воинская непоколебимость в истине и личное мужество есть наиглавнейшие условия?

Важным моментом для понимания того, что представляет собой сегодняшнее дворянское движение легитимистов «кирилловского пошиба», является большое количество представителей еврейской национальности в их рядах. С одной стороны, ничего удивительного тут нет. Запахло деньгами — не очень большими, но дармовыми, и тут как тут «вечные дворяне золотого тельца». Их в этом и обвинять нельзя, это у них в крови. С другой стороны, мы являемся свидетелями конца того процесса, который начался еще в XIX веке, о чем писалось выше, когда богатые представители еврейства целенаправленно похищали «голубую кровь» сначала у представителей королевских династий, затем у высшей аристократии, а затем и просто у всех дворянских родов.

После революции в России среди еврейских комиссаров одно время считалось высшим шиком взять себе в жены не успевшую убежать, голодную и запуганную аристократку. Крайне показательно, что большинство нынешних членов дворянских собраний ведут свою «дворянскую» родословную исключительно по женской линии.

Легитимизировать свое высокое дворянское происхождение от «дворянской прабабушки» они пытаются через навязывание нам признания Георгия Гогенцоллерна в качестве Романова, ведя его родословие по материнской линии и стыдливо умалчивая об отцовской, вполне реальной, с наследственными правами на Германский престол.

Теперь у нас, да и в Европе, осталось крайне мало аристократических родов, с кем еврейство не смогло бы породниться. В основном это касается мелкопоместного уездного дворянства и их чудом уцелевших в России потомков. Дьявольская операция по внедрению евреями во все королевские дома и славные фамилии своей крови сейчас закончена. Отныне они застрахованы на случай возможных монархических реставраций от любых случайностей национального возрождения народов под водительством истинно национальной аристократии. Таковой более нет, и доказательством тому — специфическое лицо современного постсоветского российского дворянства.

И вовсе не случайным выглядит прискорбный факт того, что их «императрица» Мария Владимировна на всех официальных фотографиях и на официальных приемах появляется неизменно в глубоко декольтированном платье и всегда без креста. Этот факт мы не устаем повторять по той простой причине, что в нем фокусируется вся глубина отпадения от православия и русскости этой династической ветви Императорского дома. При этом и она, и ее сын ничтоже сумняшеся объявляют себя хранителями истинного благочестия и чуть ли не гарантами его сохранности. Достаточно прочитать интервью Георгия Михайловича, данное им российским газетам по поводу своего 25-летия. Каково дворянство, такова и императрица. Или лучше скажем так: «Каков проект высшей знати золотого тельца, таково и его ручное дворянство с декоративными монархами». Удивительно, почему же многие иерархи нашей Церкви не видят очевидного и водят странную дружбу с этим семейством?

Читатель может подумать, что мое злобствование касательно наших маскарадных дворян вызвано некой сословной завистью. Ничего подобного. В отличие от подавляющего большинства нынешних дворян по бабке, которая «согрешила с собакой-водолазом», автор сих злобных выпадов является потомком одного из древнейших в России родов, и притом по прямой мужской линии! Однако называться дворянином Российским нынче это не дает никакого права.

Для автора гораздо важнее не то, что в его роду были дворяне или крестьяне, а то, что все достоверно известные ему предки, а их немало, были великороссами. Если в России и будут еще дворяне, то только те, кто подвигом всей жизни во имя России православной докажет за собой право на столь почетный титул, и никак иначе! И совершенно без разницы, были ли в роду у них дворянские предки или нет.

Столь безрадостная картина современного монархического движения нисколько не отменяет самой возможности, пусть даже и в плане политического, да и не только, чуда воскресения исторической России и монархической государственности. На вопрос, как, когда и кем будет произведено это чудесное действо, нет прямого ответа. Не банальные слова, но самая простая для понимания истина заключается в том, что как великая государственность, так и монархический строй рождаются и умирают, прежде всего и раньше всего, в душе каждого отдельно взятого человека. Если сегодня Иванов решит про себя, что отныне он живет в исторической России, что он гражданин Православной супердержавы, если восстановит в себе, не без определенного духовного и интеллектуального усилия, монархическое правосознание и всей душой возжелает в России Царя Православного, и это свое решение он будет гордо нести по жизни вопреки тому, что кругом него иная политическая реальность, а его самого считают чудаком; если завтра его друг Петров вдруг перестанет над ним смеяться и, подивившись его твердости и смелости бросить вызов всем и победить, последует его примеру, то воскресение Православной России началось. И воскресение это может стать быстрым и неожиданным, как весенняя гроза. Смешно даже думать, что нынешний трухлявый мировой порядок под эгидой США сможет ему противостоять, если к Иванову и Петрову присоединится Сидоров. Нерушимый СССР рухнул всего лишь от того, что эти трое, не сговариваясь, более не пожелали жить в нем. Если они сговорятся стоять за монархию в России вместе и до смерти, то они будут втроем сильнее, чем все рыхлое, мещанское сообщество Эрефии с банкирами и олигархами. Монархическая и национальная Россия еще не воскресла только потому, что Иванов, Петров и Сидоров трусят сделать решительный шаг вперед. А ведь достаточно первого шага с упованием на помощь Господа, и невероятное станет политической реальностью перед изумленными глазами сытого за наш счет «цивилизованного» мира, которому казалось, что он давно застрахован от подобных «неприятностей», заплатив за свой страховой полис огромной суммой зеленой ровно нарезанной бумаги и кровью наших дедов и отцов.

Как видим, механизм прост, и не надо никаких террористических актов. Нужна воля и смелость отдельного человека жить в иной реальности и не принимать ту, которую ему навязывают. Но свою правду нужно отстаивать с кулаками. Многократно повторенный хук в челюсть бюрократа с обещанием и впредь вести с ним диалог на повышенных тонах сделают больше, чем закупка оружия и метание бомб. Достаточно просто в рамках закона бить морду чиновникам, отстаивая свое право на Родину, и национальная революция, в невозможности которой свято уверены большевики и меньшевики, либералы и укорененные в безмятежном воровстве бюрократы всех мастей, свершится.

Главный враг русского народа — это не орды с гор и не «банковский» этнос, которого в России, по официальным данным, осталось всего 230 тысяч персон, а его собственные предатели, с которыми надо вести непримиримую борьбу. Никакой национальной вражды, никаких еврейских погромов, просто раздави трусливого мещанина в себе и в ближнем, и Россия станет национальной. Все очень легко и одновременно — почти невозможно. Вырождение народа нашего зашло так далеко, что на подобные поступки (и ведь невесть какое геройство) способны считаные единицы. Так что уповать нам приходится и на чудо, однако вера в чудесное преображение русского народа даже на краю могилы нас не покидает и покинуть не может.

Святые старцы, видевшие крушение России и моря русской крови, предсказывали, что по милости Божией она возродится в последние времена. Перед глазами этих старцев были страдания и кровь миллионов людей. В такое время кажется невозможным жить, а они верили и веру завещали нам. Веру в последнее и славное наше Воскресение. Нам ли малодушничать, когда перед нами не озверевшие комиссары в пыльных шлемах, а трусливая чиновничья сволочь, которая из страха предаст и своего высокого покровителя, и свои коммерческие интересы, и вообще все, что угодно. Святые духоносные отцы предсказали, что если мы только найдем в себе смелость сделать первый шаг навстречу уготованной нам исторической судьбе, то Господь дарует нам Государя, который таинственным образом будет происходить по женской линии из дома Романовых, что вновь свяжет нас с поколением наших предков, давших клятву в 1613 году, в единый народ перед лицом Всевышнего.

Почему же Государь должен будет только по матери происходить из дома Романовых? А кто же будет его отец? И какому роду наследует грядущий Монарх по мужской линии? Сие есть, несомненно, провиденциально скрытая от нас тайна. Впрочем, на некоторые недоумения можно найти ответы, если исходить из того, что для Божественного замысла о нашем народе важна, насколько нам дано судить, не просто реставрация монархии на территории России, но восстановление пред приходом антихриста в качестве духовного маяка истинно Православного Царства, где основным Законом будут не законодательные акты, собранные в увесистые тома, но единственно Закон Божий.

И, обращаясь к Священному Писанию, мы вполне можем усмотреть тот единый Божественный архетип установления царской власти в народе Божием, данный нам в Откровении. В Моисеевом законодательстве читаем: «Когда ты придешь в землю, которую Господь, Бог твой дает тебе… и скажешь: «поставлю и над собой царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня», то поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой; из среды братьев своих поставь над собою царя…» (Втор. 17, 14–20).

Итак, Господь Бог предъизбирает народу своему Царя, и Царь тот будет по крови из народа того. Для нас здесь важнейшие указания на действительно таинственное появление Царя, который будет выбран не прямым голосованием Земского собрания или еще какого-либо органа, не будет механически наследовать Романовым, но будет по матери связан с сим родом, а по крови — несомненно русским человеком от «среды братьев наших»! В этом видится одно из непременных условий возрождения истинной монархии в России. Грядущий монарх должен не только по духу, но и по крови быть русским. Так мы распознаем истинного Царя.

Как тут не вспомнить мистический роман генерала Петра Краснова «За чертополохом». Там грядущий русский Царь, носящий славянское имя Всеволод и отчество Михайлович (что прямо связано с предсказанием о том, что грядущий Царь будет Михаилом Вторым, как бы замыкая исторический круг правления Романовых, начатый Михаилом Первым), появляется с Тибета, где Тибет есть, несомненно, символ некоего тайного и недоступного места. В этом фантастичном пришествии из таинственной страны, страны горной, если не прямо Горней, приоткрыта нам, возможно, сокровенная тайна пришествия грядущего Царя из чертогов Небесной Руси. А в имени молодого Царя у Петра Краснова нам видится чудесный символический смысл.

Его славянское имя, соединяясь с родовым отчеством Романовых, предвосхищает мысль о несомненной русскости последнего Монарха.

В фантастическом романе современной писательницы Елены Чудиновой «Ларец» таинственный Русский Царь есть потомок сына Василия Третьего и Соломонии Сабуровой, родившегося в Покровском монастыре Суздаля и тайно увезенного оттуда. Факт этот имеет под собой историческую реальность. Теоретически можно представить, что потомки этого сына от законного брака Государя всея Руси с бедной Соломонией дожили до наших дней. Писательница приводит нас на Алтай, где среди староверческих скитов прятались потомки законного наследника престола Московской Руси.

Опять недоступная горная страна. Что это: плоды изысканной писательской фантазии, помещающей своих героев в малодоступные регионы земли для удобства и правдоподобия изложения своих захватывающих, но лишь воображаемых событий, или, быть может, авторы вполне неосознанно доносят до масс отблески еще непостижимой для нас сокровенной реальности? Тем более что поиски сокровенного монарха не чужды исконной православной традиции, сохраненной у старообрядцев.

Еще раз вернемся к книге Юрия Соловьева «Могила Рюрика и возвращение государя», где автор настаивает на том, что Рюрик, погребенный под сопкой на реке Луге, есть прямая историческая аналогия скрытого монарха, по типу короля Артура, спящего на острове Авалон, короля Карла и короля Фридриха, спящих в недрах священных для немцев гор. И ведь не случайно же, по легенде, вместе с Рюриком были захоронены 12 его верных витязей. Чем же это не двенадцать рыцарей Круглого стола короля Артура? Безусловно, божественный архетип числа двенадцать берет свое начало от двенадцати апостолов Спасителя. Тем важнее для нас указание на то, что у легендарного разбойника Кудеяра, по преданию, было двенадцать разбойников-подельников, а ведь именно в Кудеяре видели наши предки сына Василия III и Соломонии Сабуровой. Может быть, действительно двенадцать рыцарей, будто двенадцать месяцев из сказки, сторожат время у одра спящего монарха, наследника священного Рюрикова рода?! Возвращаясь к нашим староверам, хочется напомнить читателю, что вот уж более тысячелетия ищет христианская Русь потаенную страну Беловодье, где, по древним преданиям, сохранилась истинная Церковь в первозданной чистоте, ждущая Второго и славного Пришествия Господа и имеющая во главе непорочных епископов древнего благочестия со времен апостольских.

Ищут и находят! И речь здесь идет не только о таинственном скрытом граде Китеже. Во второй половине XIX века священник Аркадий объявил старообрядцам Приуралья, что он посетил сокровенную страну Беловодье в Индии.

Но для нас особенно ценно другое сообщение из старообрядческой среды. Солдаты из староверческих семей, вернувшись из Персидского похода 1826 года, рассказывали о Святой Церкви, хранимой Христом до Второго Пришествия, и о таинственном царевиче из рода Романовых, сыне Алексея Михайловича, который со стрельцами и казаками ушел в сокрытие и основал в Персии свое святое царство, верное Христу. Не в этом ли свидетельстве черпали свое вдохновение Петр Краснов и Елена Чудинова?

Как бы то ни было, ясно одно. Будущего Царя предъизберет Господь из среды истинно верных ревнителей Православия, имеющих по мужской линии родство с Романовыми, а может быть, и с Рюриковичами. Тогда такой Царь, объединив в себе две царственные фамилии, две династии, действительно станет Монархом конца исторического цикла, в полноте заключая в себе все права на священный Трон Святой Руси.

Крайне сомнительно, что последний Романов будет как-то связан со всеми сегодняшними Романовыми, живущими в «Европах». Он скорее возникнет из некоей потаенной линии этого святого для нас рода. Более чем вероятно, что Русский Царь не появится на современном политическом небосклоне. Он не может быть продуктом современной политической системы. Он будет вне системы.

Действительно, православному человеку должно быть очевидно, что Русский Царь появится не из аристократических салонов и тусовок Европы и Америки. Он может и должен быть укрыт до времени под видом самого обычного и неприметного человека, и не обязательно непременно живущего среди людей! Неприметного до поры.

Он может прийти с Тибета, из Сибири, но он точно не будет ангажированным европейским франтом с безукоризненными манерами аристократа в рыбном ресторане и мещанина в жизни, довольного собой и сытой жизнью в тупом и удобном современном мирке манкуртов.

Русский Царь, как нам предсказано, будет человеком истинной веры и сильной, несгибаемой воли. Он будет истинно русским человеком, таким, каким вслед за ним должен стать каждый из нас. Без сомнения, он будет происходить от Романовых по женской линии, да не отменится клятва предков наших 1613 года за себя и за нас, их потомков. Ожидание такого Царя не есть пассивный процесс. Он появится тогда, когда будут готовы к этому его потенциальные верные подданные, чье объединение в современном обветшалом мире упадка не мыслится вне орденских структур. Орденская идея заключается в том, что, в соответствии с древним византийским чином венчания на Царство, с Василевсом совенчались и высшие сановники Империи, как бы разделяя меру царского служения, являясь мистической и социальной опорой Трону, Богом помазанной элитой — хранительницей монархической государственной идеи как неотъемлемого Церковного предания, и имеющей юридически обоснованное право признавать легитимность монарха и его наследника и свидетельствовать о ней.

Вот задача современного русского ордена — подготовить монархическую элиту, которая, может, и не будет возглавлена в будущем Царем земным, но уже возглавляема Царем небесным и имеет на небесах своего предстоятеля — царя Николая Александровича.

Не наше право взвешивать возможность появления Царя, но наша прямая обязанность его всячески готовить. Задача этого последнего рыцарства есть сборы в поход за Троном. Как и древним искателям чаши Грааля, нам не гарантирован успех, но не отправиться в этот поход для нас — бесчестие и предательство.

Да и поиски чаши Грааля из некой метафоры древних времен европейского Средневековья могут неожиданно стать для нового русского дворянства самой актуальнейшей реальностью. Ведь, по предсказаниям духоносных отцов, может наступить тот день, когда большинство иерархов на наших глазах уже совершенно отпадет от Православия. Вопрос о причастии святой Крови станет для нас столь же жгуче актуальным, как и для паладинов древности, взалкавших Вечной Жизни через приобщение Чаши.

Таким образом, Крестовый рыцарский поход за святыней станет для нас вскоре не только красивым символическим образом из древней легенды, но живой мистической потребностью нашей религиозной жизни. И это не случайно. История христианских этносов Европы со всеми ее историческими битвами и исканиями, легендами и символами найдет свое смысловое завершение в последнем Русском Царствии. И тогда станет ясно, что повышенный интерес русских интеллектуалов к легенде о Граале в последнее время есть не просто праздный интерес исследователей тайн, но предчувствие того, что всем тайнам суждено раскрыть свой истинный сокровенный смысл через финальный этап Русской истории, истории Христианской цивилизации, даровавшей народам путь к Спасению.

История свершается не ради династий. Субъектами истории являются народы, которые и предстанут на суд Божий, как сказано в Писании! Приход последнего Царя не станет актом некой исторической компенсации роду Романовых. Царь придет исключительно и только ради одной цели — чтобы русский народ смог выполнить до конца возложенную на него Свыше тяжелейшую историческую миссию.

Для того чтобы наметить этапы нашего Крестового похода за Троном, необходимо определиться с историческими ориентирами и начать с того момента, когда историческая Россия рухнула в бездну. Прежде всего мы должны отметить, что монархическое правосознание в России к 1917 году было почти на нуле. Много говорилось и писалось о том, что 2 марта 1917 года в России, возможно, оставался единственный человек, кто понимал священные основы монархической государственности. Им был святой Государь Николай II.

Скажем и о другом. Во время Поместного Церковного Собора в 1917–1918 годах не только не поднимался вопрос о покаянии за предательство Царя своим народом и всем священноначалием, но и вообще не обсуждался вопрос о восстановлении монархии. Все будто забыли о присяге законному Государю, все забыли, что монархическая государственность есть неотъемлемая часть Церковного предания и что февральская революция была совершена масонскими антихристианскими кругами. Забыли или не хотели вспоминать?!

Как бы то ни было и сколько бы споров ни велось вокруг церковных дел, нам необходимо помнить, что грех отступничества от помазанника Божиего русским народом начался с предательства 1917 года всеми сословиями русского общества, всеми иерархами, даже и Домом Романовых законного Государя. И грех этот не был до конца изжит ни Зарубежной Русской Церковью в 1981 году, в момент канонизации Царской семьи, и ни Русской Церковью Московского Патриархата и поныне. Грех этот будет довлеть над народом русским вплоть до полного покаяния, коим может быть только восстановление Трона Православных Государей.

Воскрешение истинного монархического правосознания у части русских людей началось только в 1921 году на съезде в Рейхенгалле, в Германии, где был основан Высший Монархический совет как правопреемник законной власти исторической императорской России.

Безусловно, монархическое знамя никогда не падало из рук русских людей. В мае-июне 1918 года священник Павел Флоренский в Сергиевом Посаде пишет работу о священных принципах монархической власти, за которую в те годы могли расстрелять на месте. В годы Гражданской войны знамя это держали истинные и непреклонные монархисты: генералы Келлер, Краснов, Кутепов, Дитерихс. В 1921 году издает свой знаменитый приказ № 15 Роман Федорович Унгерн фон Штернберг. Его азиатская дивизия шла на восстановление попранного Русского Трона под желтым императорским штандартом с ликом Христа и монограммой грядущего Царя Михаила Второго. В определенном мистическом смысле этот приказ касается всех современных истинных русских монархистов и не отменим до восстановления Трона. В этом же смысле наш «дальневосточный поход» продолжается.

Последним правовым актом Российской Империи принято считать Земский собор 1922 года в Приморье, проведенный усердием генерала Дитерихса. Собор определил дальнейшую судьбу России: когда русский народ вновь отвоюет свою Родину, то Земский собор утвердит на Троне законного Русского Государя. Иного не дано.

Всезарубежный съезд в эмиграции в 1926 году подтвердил принципы восстановления исторической государственности в России, принятые на Соборе в Приморье. Запомним, 1921, 1922 и 1926 годы — вот вехи восстановления нашего истинно православного понимания священных основ Русской монархии и путей ее нового обретения. Безусловно, реализация этих решений может произойти только в случае чудесного воскресения исторической России, после чего Земский собор должен быть созван с единственной целью — подтвердить права законного Государя и дать клятву новому Царю, которого Господь воздвигнет над русскими, от лица всего народа. Земский собор не может работать, как либеральный Избирком. Никогда и никого выбирать для трона он не должен и не может — у него нет таких полномочий. То, что они делегируются депутатам Свыше, — чудовищное заблуждение. Если такой опыт провести сегодня, как то советуют некоторые ретивые «соборники», то можно себе представить, какого Царя выберут бывшие секретари обкомов и горкомов! Царь в современной России возможен только милостью Божией и исключительно в плане сверхчуда, по молитвам наших святых и нас с вами. Но Земский собор должен соборно признать его и призвать на Царство. В этом сокровенном акте реализуется священное единство земли и Царя.

Вот суть современной монархической идеи, на платформе которой от начала стоял Российский Имперский Союз-Орден, успешно работавший в Русском Зарубежье. На этих же началах поднялась и окрепла монархическая общественность в современной России. Рыцари монархической идеи в своем совершенном виде, сформулированном для грядущих поколений И.А. Ильиным, всегда остаются верными священному русскому политическому идеалу, выраженному в нашем святом, по словам свт. Феофана Затворника, трехцветном знамени, символизирующем сию идею через триединую формулу: Православие, Самодержавие, Народность.

Мы остаемся верными бело-сине-красному флагу, который, в соответствии с волей последнего святого Императора России, остается единым символом русского народа. Последний указ касательно использования флагов в торжественных случаях Государь издал 11 сентября 1914 года, и в нем предписывалось использовать исключительно бело-сине-красный флаг. Совсем не случайно мироточивая икона Государя имеет рамку именно этих национальных русских цветов.

Все здоровые монархические силы России, разделяющие истинную белую монархическую идею, свободную от желтой примеси «кирилловщины» и «красного» уклона в части соборного движения, должны объединиться под единым священным монархическим символом орденского служения нашей исконной православно-государственной идее.

Бело-сине-красный стяг с золотым византийским двуглавым орлом неповторимого иконографического типа последнего имперского периода, завещанного нам двумя последними Русскими Государями, да будут символом крепости и нерушимой верности нашей священному знамени монархического идеала, завещанному нам предками в первозданной лучезарной чистоте, который мы обязаны или укрепить около высокого Русского Трона, или передать нашим потомкам.