НАРОДНЫЙ ФРОНТ - 70 ЛЕТ СПУСТЯ

Многие левые активисты на Западе испытали истинный шок, когда в преддверии референдума по Европейской Конституции увидели известного революционера Тони Негри, агитирующего за неолиберальный проект в одних рядах с президентом Шираком, голлистами, либералами и насквозь продажными лидерами правого крыла социалистической партии.

Многие говорили, что увидев эту сцену и прочитав его статьи в прессе, они почувствовали такое отвращение, что просто физически не могли заставить себя взять в руки его книги. Не меньшее изумление испытали советские интеллигенты старшего поколения, обнаружив среди активно выступающих сторонников Владимира Путина ветерана диссидентского движения Роя Медведева. А ведь Медведев был не просто диссидентом, но и одним из немногих в этой среде марксистов, позднее - одним из основателей Социалистической партии трудящихся и решительным критиком режима Ельцина.

Среди радикальных левых давно сложилась привычка разоблачать оппонента, перечисляя его подлинные или мнимые политические ошибки, приписывая ему неизменные оппортунистические намерения и клеймя его идеологическую беспринципность. В среде самих активистов это называется «козлением».

Увы, гневные речи и причитания вряд ли помогут нам разобраться в сущности происходящего, тем более что на любой поток брани можно ответить другим таким же «аргументированным» словоизвержением. На самом деле, если проанализировать логику обоих наших героев, легко заметить, что оба случая имеют схожие, если не общие корни.

Бывшие левые диссиденты приходят на выручку власти не оттого, что они вдруг продались или резко изменили свои взгляды. Более того, сами себя они продолжают считать идеалистами и убежденными сторонниками социальной справедливости. Они готовы поддержать начальство не ради принципа, а в борьбе с неким «абсолютным злом», столкновение с которым отменяет все прежние обязательства.

В середине 1930-х годов, руководствуясь той же логикой, массовые социалистические и коммунистические партии вступили в блок с либералами, создав Народный Фронт. Если ещё за несколько лет до того, коммунисты и левые социалисты не только с буржуазией не желали сотрудничать, но и друг с другом едва разговаривали (достаточно вспомнить проклятия Коминтерна по адресу «социал-фашизма»), то теперь они радостно принялись объединяться. Что изменилось?

В Германии победил Гитлер, либералы, коммунисты и социал-демократы получили возможность завершить свои дискуссии на тюремных нарах, а над всей Европой нависла угроза фашизации. Это уже не привычная дискуссия о «наименьшем зле». В политической жизни появилось некое абсолютное зло, заставляющее резко изменить все правила поведения.

Народный Фронт подвергался критике со стороны Льва Троцкого, который предпочитал ему политику Единого Фронта (союз левых без участия либералов и буржуазии). Жертвой этой политики стала испанская революция, преданная собственными умеренными лидерами, которые в итоге сдали Мадрид фашистам. Во Франции, однако, политика Народного Фронта, несмотря на все противоречия, была более успешной. В конце 1930-х подобные блоки пережили кризис и распались. Но в годы Второй мировой войны политика Народных Фронтов по существу пережила второе рождение. В годы войны левые поддерживали антифашистские буржуазные правительства, участвовали вместе с либералами в движении сопротивления, добросовестно служили в армии.

В начале XXI века о Народном Фронте вспоминают мало. Но с появлением в Вашингтоне администрации Джорджа Буша младшего многие критики буржуазной системы неожиданно почувствовали, что в политике нечто радикально изменилось. Американский президент стал в глазах левых успешным претендентом на роль «абсолютного зла». Если Буш - абсолютное зло, то наши герои, поддерживающие в противовес ему собственное начальство, выглядят уже не ренегатами, а мудрыми и ответственными политиками, которые готовы пожертвовать собственными идеями ради спасения общества от глобальной беды. А все те, кто продолжают настаивать на политических и идейных разногласиях - не более чем инфантильные догматики, не сознающие нависшей над человечеством угрозы.

Руководствуясь такой логикой, Негри призывает любой ценной укреплять Европейский Союз как противовес Америке. Пусть это будет неолиберальный режим, пусть он ущемляет права трудящихся. Всё равно это лучше, чем глобальное господство США. Точно так же рассуждает и Рой Медведев вместе с другими «красными путинистами», обитающими, преимущественно, в Интернете (от участия в забастовках, демонстрациях и прочих неправильных событиях реальной жизни, они отказываются по принципиальным соображениям). Надо поддерживать российское начальство, каким бы мерзким оно не было, ибо тем самым мы защищаем свою страну от американского империализма.

В общем нам предлагается новая версия «Народного фронта» с Америкой, функционально заменяющей нацистскую Германию, и Бушем, выступающим в роли современного Гитлера.

Проблема в том, что по сравнению с 1935 и 1941 годами ситуация несколько изменилась. Можно по-разному оценивать итоги Народного фронта 1930-х и 1940-х годов, но одно очевидно: логика тех событий неприменима к нынешнему времени. Выступая совместно с буржуазными политиками против фашизма в 1930-е годы, левые по крайней мере имели достаточные основания верить, что либеральная буржуазия действительно против фашизма борется. Политические программы Черчилля, Рузвельта и других лидеров буржуазного лагеря всё же радикально отличались от программы Гитлера.

Либеральные политики Франции и Англии всё же вели с нацизмом вооруженную борьбу во Второй мировой войне. Между тем лидеры Евросоюза и России отнюдь не являются борцами против американского империализма. Накануне иракской войны лидеры Германии, Франции и России выступили против Буша, но это агрессию США не остановило. А когда оккупация Ирака стала свершившимся фактом, европейские лидеры перешли от критики США к сотрудничеству.

Российское руководство, произнося время от времени громкие слова о национальном суверенитете, на практике тесно сотрудничает с Вашингтоном, сдавая одну позицию за другой (начиная от закрытия военных объектов на Кубе и во Вьетнаме, заканчивая сотрудничеством в Организации Объединенных Наций и созданием «антитеррористической» коалиции). Разумеется, в благодарность за сотрудничество Москва ничего толком получает, периодически взбрыкивает, но в Вашингтоне относятся к этим выпадам с добродушной иронией.

Конечно, между Западной Европой и США существуют объективные противоречия. Эти противоречия будут нарастать. То же самое относится и к России. Но дело в том, что ни российская, и западноевропейская политические элиты не в состоянии бросить серьезный вызов американскому империализму. И проблема не только в отвратительном качестве человеческого материала, из которого эти элиты сделаны, но и в общности социально-экономических установок.

Весьма показательно, что в выступлениях Негри с его «левыми евро-оптимистами», Медведева, с его «красными путинистами» нет ни грана классового анализа, да и социально-экономического анализа вообще. Его заменяют рассуждения о геополитике. Между тем курс Джорджа Буша на международной арене тесно связан с общим социально-экономическим подходом, который европейские и российские элиты полностью разделяют. Все они стоят на позициях неолиберализма. Все они проводят политику разрушения остатков социального государства, добиваются неограниченного контроля корпораций над «свободным» рынком, стремятся свести к минимуму роль гражданского общества.

Именно единство социально-экономических позиций делает невозможным и серьезное сопротивление курсу Вашингтона со стороны европейских и российских элит, даже если эти элиты американцами открыто недовольны. И единственный способ добиться от них реального сопротивления - запугать их массовым движением, а ещё лучше вовсе устранить.

Президент Ширак и канцлер Шредер выступили против иракской войны не просто так, а под давлением массовых протестов. Причем напугало их не только антивоенное движение, но и сопротивление социальному курсу. Так же и Путин вспоминает о патриотизме тем больше, чем более ярко в стране вспыхивает социальный протест.

Народный Фронт 1930-х и 1940-х годов не был просто политическим соглашением левых демократов с правыми против фашизма. Чтобы заполучить поддержку левых, буржуазия должна была заплатить немалую социальную цену. Правительства Народного фронта проводили прогрессивные реформы: речь шла о национализации промышленности, бесплатном образовании, здравоохранении, о расширении социального страхования, о мерах по стимуляции занятости, об увеличении прав профсоюзов. Иными словами, левые не просто поддерживали «своих» начальников против иностранных, а участвовали в осуществлении реформ, от которых непосредственно выигрывали трудящиеся. Эти реформы были непоследовательны, они оказались обратимы. Но они были реальны и ощутимы.

В этом, кстати, принципиальное отличие Народного Фронта (при всех его издержках) от «оборончества» 1914 года, когда «социал-патриоты» поддержали «отечественных» угнетателей безо всяких предварительных условий, предоставив рабочие массы (и самих себя) в качестве пушечного мяса для империалистической бойни.

Правительства Шредера, Ширака и Путина проводят неолиберальную политику у себя дома не менее агрессивно, чем администрация Буша в Америке. Они ни идеологически, ни по своей социальной программе, ни по своим идеологическим целям не отличаются от неоконсерваторов в США. «Потому и не кусают».

Между Гитлером, Муссолини и Хорти в 1930-е годы тоже существовали противоречия. Но это не меняет их общей сути. Поддерживать Шредера или Путина сегодня во имя борьбы против Буша так же нелепо, как в 1930-е годы оказывать «критическую поддержку» Муссолини или Хорти как защитников от Гитлера.

Впрочем, своеобразную версию Народного фронта сегодня в России предлагают и противники Путина. Руководствуясь ровно той же логикой («Путин есть абсолютное зло»), они предлагают левым демократам объединиться с правыми, забыв о взаимных обидах. Увы, их логика хромает ровно так же, как и у «красных путинистов» (только первые хромают на правую ногу, а вторые - на левую).

Российские оппозиционные либералы отнюдь не похожи на западных деятелей Народного фронта. Последние всё же понимали, что блок с левыми силами подразумевает политический компромисс и изменение их собственной позиции. А в нашем отечестве сегодня неолиберальные оппозиционеры искренне уверены, что они могут заполучить поддержку слева, оставаясь самим на последовательно правых позициях. Мало того, что они ни слова не сказали против рыночного курса Путина, но они продолжают обвиняить президента и его окружение в том, что его экономическая политика недостаточно рыночная, недостаточно либеральная. Обвинения, надо сказать, совершенно необоснованные, о чем свидетельствует приток в Россию западных инвесторов, совершенно не напуганных делом ЮКОСа (иностранцы понимают, что к ним-то, в отличие от отечественных бизнесменов, подобные меры ни при каких обстоятельствах нынешняя власть применять не станет).

Хуже того, идеологи либеральной оппозиции весело рассуждают о том, какие радикальные рыночные меры они проведут, оказавшись у власти. При описании этих картин не только у левого активиста, на даже у вполне умеренного обывателя кровь стынет в жилах.

Серьезной массовой оппозицией правящему режиму в России могут быть только сами левые. И они не нуждаются в блоке с либеральными политиками, чтобы стать серьезной общественной силой. Скорее наоборот. Чем более они независимы, тем они сильнее, тем более их аргументы убедительны. Бывшему товарищу Тони Негри хорошим ответом было голосование рядовых французов и голландцев, сказавших «Нет» европейской конституции. Ответом «красным путинистам» стала волна протестов против федерального закона №122. И, надо надеяться, этот удар был не последним. Главные события - и на Востоке и на Западе - ещё впереди.