VII расширенный пленум ИККИ 22 ноября — 16 декабря 1926 г. [1]

Товарищи! Раньше чем перейти к существу вопроса, позвольте сделать несколько предварительных замечаний.

Первый вопрос — это вопрос о борьбе внутри нашей партии, о борьбе, которая не вчера началась и которая не прекращается.

Если взять историю нашей партии с момента се зарождения в виде группы большевиков в 1903 году и проследить ее последующие этапы вплоть до нашего времени, то можно сказать без преувеличения, что история нашей партии есть история борьбы противоречий внутри этой партии, история преодоления этих противоречий и постепенного укрепления нашей партии на основе преодоления этих противоречий. Можно подумать, что русские люди слишком драчливы, любят дискуссировать, плодят разногласия, и потому развитие партии идет у них через преодоление внутрипартийных противоречий. Это неверно, товарищи. Дело тут не в драчливости. Дело тут в наличии принципиальных разногласий, возникающих в ходе развития партии, в ходе классовой борьбы пролетариата. Дело тут в том, что противоречия можно преодолеть лишь путем борьбы за те или иные принципы, за те или иные цели борьбы, за те или иные методы борьбы, ведущей к цели. Можно и нужно идти на всякие соглашения с инакомыслящими внутри партии по вопросам текущей политики, по вопросам чисто практического характера. Но если вопросы эти связаны с принципиальными разногласиями, то никакое соглашение, никакая “средняя” линия не может спасти дело. Нет и не может быть “средней” линии в вопросах принципиального характера. Либо одни, либо другие принципы должны быть положены в основу работы партии. “Средняя” линия по вопросам принципиальным есть “линия” засорения голов, “линия” затушевывания разногласий, “линия” идейного перерождения партии, “линия” идейной смерти партии.

Как живут и развиваются нынче социал-демократические партии на Западе? Есть ли у них противоречия внутри партии, принципиальные разногласия? Конечно, есть. Вскрывают ли они эти противоречия и стараются ли их преодолеть честно и открыто на глазах у партийных масс? Нет. Конечно, нет! Практика социал-демократии состоит в том, чтобы скрывать, прятать эти противоречия и разногласия. Практика социал-демократии состоит в том, чтобы превращать свои конференции и съезды в пустой маскарад парадного благополучия, старательно скрывая и замазывая внутренние разногласия. Но из этого ничего, кроме засорения голов и идейного обнищания партии, не может получиться. В этом одна из причин падения западноевропейской социал-демократии, когда-то революционной, а ныне реформистской.

Но мы так не можем жить и развиваться, товарищи. Политика “средней” принципиальной линии не есть наша политика. Политика “средней” принципиальной линии есть политика увядающих и перерождающихся партий. Такая политика не может не вести к превращению партии в пустой бюрократический аппарат, вращающийся на холостом ходу и оторванный от рабочих масс. Этот путь не есть наш путь.

Все прошлое нашей партии является подтверждением того положения, что история нашей партии есть история преодоления внутрипартийных противоречий и неуклонного укрепления рядов нашей партии на основе этого преодоления.

Возьмем первый период, период “Искры”, или период II съезда нашей партии, когда впервые появились разногласия внутри нашей партии между большевиками и меньшевиками и когда верхушка нашей партии распалась, в конце концов, на две части: на часть большевистскую. (Ленин) и часть меньшевистскую (Плеханов, Аксельрод, Мартов, Засулич, Потресов). Ленин был тогда в единственном числе. Если бы вы знали, сколько было тогда криков и воплей о “незаменимых”, отошедших от Ленина! Однако практика борьбы и история партии показали, что это расхождение имело под собой принципиальную базу, что это расхождение являлось необходимым этапом для зарождения и развития действительно революционной и действительно марксистской партии. Практика борьбы показала тогда, что, во-первых, дело не в количестве, а в качестве, и, во-вторых, дело не в формальном единстве, а в том, чтобы единство имело принципиальную основу. История показала, что Ленин был прав, а “незаменимые” были не правы. История показала, что без преодоления этих противоречий между Лениным и “незаменимыми” мы не имели бы настоящей революционной партии.

Возьмем следующий период, период кануна революции 1905 года, когда большевики и меньшевики стояли друг против друга все еще внутри одной партии, как два лагеря с двумя совершенно различными платформами, когда большевики стояли на пороге формального раскола партии и когда они для отстаивания линии нашей революции были вынуждены созвать свой особый съезд (III съезд). Чем взяла тогда верх большевистская часть партии, чем она завоевала симпатии большинства партии? Тем, что она не замазывала принципиальных разногласий и боролась за преодоление этих разногласий путем изоляции меньшевиков.

Я мог бы сослаться, далее, на третью стадию развития нашей партии, на период после поражения революции 1905 года, на период 1907 года, когда одна часть большевиков, так называемые “отзовисты”, во главе с Богдановым, отошла от большевизма. Это был критический период в жизни нашей партии. Это был тот период, когда целый ряд большевиков из старой гвардии покинул Ленина и его партию. Меньшевики кричали тогда о гибели большевиков. Однако большевизм не погиб, и практика борьбы за какие-нибудь полтора года показала, что Ленин и его партия были правы, ведя борьбу за преодоление противоречий внутри рядов большевизма. Эти противоречия были преодолены не путем их замазывания, а путем их вскрытия и путем борьбы ко благу и выгоде нашей партии.

Я мог бы сослаться, дальше, на четвертый период в истории нашей партии, на период 1911–1912 годов, когда большевики восстановили разбитую было царской реакцией партию и изгнали вон ликвидаторов. И тут, как и в предыдущие периоды, большевики шли к восстановлению и укреплению партии не через замазывание принципиальных разногласий с ликвидаторами, а через их вскрытие и преодоление.

Я мог бы указать, затем, на пятую стадию в развитии нашей партии, на период перед Октябрьской революцией 1917 года, когда одна часть большевиков во главе с известными лидерами большевистской партии колебнулась и не захотела идти на Октябрьское восстание, считая его авантюрой. Известно, что и это противоречие было преодолено большевиками не путем замазывания разногласий, а путем открытой борьбы за Октябрьскую революцию. Практика борьбы показала, что без преодоления этих разногласий мы могли бы поставить Октябрьскую революцию в критическое положение.

Я мог бы указать, наконец, на дальнейшие периоды развития нашей внутрипартийной борьбы, на период Брестского мира, период 1921 года (профсоюзная дискуссия) и остальные периоды, которые вам известны и о которых я не буду здесь распространяться. Известно, что во все эти периоды, как и в прошлом, наша партия росла и крепла через преодоление внутренних противоречий.

Что же из этого получается?

Выходит, что ВКП(б) росла и крепла через преодоление внутрипартийных противоречий.

Выходит, что преодоление внутрипартийных разногласий путем борьбы является законом развития нашей партии.

Могут сказать, что это — закон для ВКП(б), а не для других пролетарских партий. Это неверно. Этот закон является законом развития для всех сколько-нибудь больших партий, все равно, идет ли речь о пролетарской партии СССР или о пролетарских партиях на Западе. Если можно в маленькой партии маленькой страны так или иначе замазать разногласия, покрыв их авторитетом одного или нескольких лиц, то в большой партии большой страны развитие через преодоление противоречий является неминуемым элементом роста и укрепления партии. Так шло дело в прошлом. Так идет дело в настоящем.

Я хотел бы тут сослаться на авторитет Энгельса, который руководил вместе с Марксом пролетарскими партиями на Западе не один десяток лет. Дело идет о восьмидесятых годах прошлого столетия, когда в Германии царил исключительный закон против социалистов, [2] Маркс и Энгельс находились в Лондоне в эмиграции, а заграничный нелегальный орган германской социал-демократии “Социал-Демократ” [3] направлял на деле работу германской социал-демократии. Бернштейн был тогда революционным марксистом (он не успел еще перекочевать к реформистам), Энгельс находился с ним в оживленной переписке по самым злободневным вопросам политики германской социал-демократии. Вот что он писал тогда Бернштейну (1882 г.):

“По-видимому, всякая рабочая партия большой страны может развиваться только во внутренней борьбе, в полном соответствии с законами диалектического развития вообще. Германская партия стала тем, что она есть, в борьбе эйзенахцев и лассальянцев, где даже сама драка играла важную роль. Объединение стало возможным лишь тогда, когда шайка прохвостов, специально выращенная Лассалем, чтобы служить его орудием, уже изжила себя, да и тогда наши чересчур поспешно пошли на это объединение. Во Франции те люди, которые, хотя и пожертвовали бакунистской теорией, но продолжают пользоваться бакунистскими средствами борьбы и в то же время хотят принести классовый характер движения в жертву своим особым целям, тоже должны сначала изжить себя, прежде чем опять станет возможным объединение. Проповедовать при таких обстоятельствах объединение было бы чистейшей глупостью. Моральные проповеди не помогут против детских болезней, которые при нынешних обстоятельствах неизбежны” (см. “Архив К. Маркса и Ф. Энгельса”, кн. I, стр. 324–325 [4]).

Ибо, говорит Энгельс в другом месте (1885 г.):

“Противоречия никогда не могут быть затушеваны надолго, они решаются борьбой” (см. там же, стр. 371).

Вот чем, прежде всего, нужно объяснить наличие противоречий внутри нашей партии и развитие нашей партии через преодоление этих противоречий путем борьбы.

Но откуда берутся эти противоречия и разногласия, где их источник?

Я думаю, что источники противоречий внутри пролетарских партий кроются в двух обстоятельствах.

Что это за обстоятельства?

Это, во-первых, давление буржуазии и буржуазной идеологии на пролетариат и его партию в обстановке борьбы классов, — давление, которому нередко поддаются наименее устойчивые слои пролетариата, а значит — и наименее устойчивые слои пролетарской партии. Нельзя считать, что пролетариат является совершенно изолированным от общества, стоящим вне общества. Пролетариат является частью общества, связанной с его разнообразными слоями многочисленными нитями. Но партия есть часть пролетариата. Поэтому и партия не может быть свободной от связей и влияния разнообразных слоев буржуазного общества. Давление буржуазии и ее идеологии на пролетариат и его партию выражается в том, что буржуазные идеи, нравы, обычаи, настроения нередко проникают в пролетариат и его партию через известные слои пролетариата, так или иначе связанные с буржуазным обществом.

Это, во-вторых, разнородность рабочего класса, наличие разных слоев внутри рабочего класса. Я думаю, что пролетариат, как класс, можно было бы разделить на три слоя.

Один слой — это основная масса пролетариата, его ядро, его постоянная часть, это та масса “чистокровных” пролетариев, которая давно уже порвала связи с классом капиталистов. Этот слой пролетариата является наиболее надежной опорой марксизма.

Второй слой — это недавние выходцы из непролетарских классов, из крестьянства, из мещанских рядов, из интеллигенции. Это выходцы из других классов, недавно только влившиеся в состав пролетариата и внесшие в рабочий класс свои навыки, свои привычки, свои колебания, свои шатания. Этот слой представляет наиболее благоприятную почву для всяких анархистских, полуанархистских и “ультралевых” группировок.

Наконец, третий слой — это рабочая аристократия, верхушка рабочего класса, наиболее обеспеченная часть пролетариата с ее стремлением к компромиссам с буржуазией, с ее преобладающим настроением приспособления к сильным мира, с ее настроением “выйти в люди”. Этот слой представляет наиболее благоприятную почву для откровенных реформистов и оппортунистов.

Несмотря на внешнюю разницу, эти последние два слоя рабочего класса представляют более или менее общую среду, питающую оппортунизм вообще, оппортунизм открытый, поскольку берут верх настроения рабочей аристократии, и оппортунизм, прикрытый “левой” фразой, поскольку берут верх настроения не вполне порвавших еще с мелкобуржуазной средой полумещанских слоев рабочего класса. Тот факт, что “ультралевые” настроения сплошь и рядом совпадают с настроением открытого оппортунизма — этот факт не представляет ничего удивительного. Ленин говорил не раз, что “ультралевая” оппозиция есть изнанка правой, меньшевистской, откровенной оппортунистической оппозиции. И это совершенно правильно. Если “ультралевый” стоит за революцию только потому, что он ждет завтра же победы революции, то ясно, что он должен впасть в отчаяние и разочароваться в революции, если произойдет заминка революции, если революция не победит завтра же.

Естественно, что при каждом повороте в развитии классовой борьбы, при каждом обострении борьбы и усилении трудностей разница во взглядах, в навыках и в настроениях различных слоев пролетариата должна неминуемо сказаться в виде известных разногласий в партии, а давление буржуазии и ее идеологии неминуемо должно обострить эти разногласия, дав им выход в виде борьбы внутри пролетарской партии.

Таковы источники внутрипартийных противоречий и разногласий.

Можно ли уйти от этих противоречий и разногласий? Нет, нельзя. Думать, что можно уйти от этих противоречий, это значит обманывать себя. Энгельс был прав, когда он говорил, что замазывать противоречия внутри партии надолго невозможно, что эти противоречия решаются борьбой.

Это не значит, что партия должна быть превращена в дискуссионный клуб. Наоборот, пролетарская партия есть и должна остаться боевой организацией пролетариата. Я хочу лишь сказать, что нельзя отмахиваться и закрывать глаза на разногласия внутри партии, если эти разногласия имеют принципиальный характер. Я хочу лишь сказать, что только путем борьбы за принципиальную марксистскую линию можно будет уберечь пролетарскую партию от давления и влияния буржуазии. Я хочу лишь сказать, что только путем преодоления внутрипартийных противоречий можно будет добиться оздоровления и укрепления партии.

Позвольте теперь перейти от предварительных замечаний к вопросу об оппозиции в ВКП(б).

Прежде всего, я хотел бы отметить некоторые особенности нашей внутрипартийной оппозиции. Я имею в виду ее внешние, бросающиеся в глаза особенности, не касаясь пока разногласий по существу. Я думаю, что эти особенности можно было бы свести к трем главным особенностям. Это, во-первых, то, что оппозиция в ВКП(б) является оппозицией объединенной, а не какой-либо “просто” оппозицией. Это, во-вторых, то, что оппозиция старается прикрыть свой оппортунизм “левой” фразой, щеголяя “революционными” лозунгами. Это, в-третьих, то, что оппозиция ввиду своей принципиальной бесформенности то и дело жалуется на то, что ее не поняли, что лидеры оппозиции представляют по сути дела фракцию “непонятых”. (Смех.)

Начнем с первой особенности. Чем объясняется тот факт, что оппозиция выступает у нас как объединенная оппозиция, как блок всех и всяких течений, осужденных ранее партией, причем она выступает не как-нибудь “просто”, а во главе с троцкизмом?

Объясняется это следующими обстоятельствами.

Во-первых, тем, что все течения, объединившиеся в блоке, — и троцкисты, и “новая оппозиция”, и остатки “демократического централизма”, [5] и остатки “рабочей оппозиции”, [6] — все они являются более или менее оппортунистическими течениями, либо боровшимися с ленинизмом с начала своего возникновения, либо начавшими борьбу с ним в последнее время. Нечего и говорить, что эта общая черта должна была облегчить их объединение в блоке для борьбы против партии.

Во-вторых, переломным характером переживаемого периода, тем обстоятельством, что нынешний переломный период заново поставил ребром основные вопросы нашей революции, и так как все эти течения расходились и продолжают расходиться с нашей партией по тем или иным вопросам революции, то естественно, что итоговый характер нынешнего периода, подводя баланс всем нашим разногласиям, должен был толкнуть все эти течения в один блок, в блок против основной линии нашей партии. Нечего и говорить, что это обстоятельство не могло не облегчить объединения разнообразных оппозиционных течений в один общий лагерь.

В-третьих, тем обстоятельством, что могучая сила и сплоченность нашей партии, с одной стороны, слабость и оторванность от масс всех без исключения оппозиционных течений, с другой стороны, не могли не сделать разрозненную борьбу этих течений против партии явно безнадежной, ввиду чего оппозиционные течения неминуемо должны были стать на путь объединения сил для того, чтобы сложением отдельных групп компенсировать их слабость и поднять тем самым, хотя бы внешним образом, шансы оппозиции.

Ну, а чем объясняется тот факт, что именно троцкизм выступает во главе оппозиционного блока?

Тем, во-первых, что троцкизм является наиболее законченным течением оппортунизма в нашей партии из всех существующих оппозиционных течений (V конгресс Коминтерна был прав, квалифицировав троцкизм как мелкобуржуазный уклон [7]).

Тем, во-вторых, что ни одно оппозиционное течение в нашей партии не умеет так ловко и искусно маскировать свой оппортунизм “левой” и рррреволюционной фразой, как троцкизм. (Смех.)

Это не первый случай, когда в истории нашей партии троцкизм выступает во главе оппозиционных течений против нашей партии. Я хотел бы сослаться на известный прецедент в истории нашей партии, имевший место в 1910–1914 годах, когда был образован во главе с Троцким блок оппозиционных антипартийных течений в виде так называемого Августовского блока. Я хотел бы сослаться на этот прецедент, так как он представляет некий прототип нынешнего оппозиционного блока. Тогда Троцкий объединил против партии ликвидаторов (Потресов, Мартов и др.), отзовистов (“впередовцы”) и свою собственную группу. А теперь он попытался объединить в оппозиционный блок “рабочую оппозицию”, “новую оппозицию” и свою собственную группу.

Известно, что Ленин боролся тогда против Августовского блока в продолжение трех лет. Вот что писал тогда Ленин об Августовском блоке на пороге его оформления:

“Мы заявляем поэтому от имени партии в целом, что Троцкий ведет антипартийную политику; — что он разрывает партийную легальность, вступает на путь авантюры и раскола…Умалчивает Троцкий об этой бесспорной правде потому, что для реальных целей его политики правда непереносима. А реальные цели все больше выясняются и становятся очевидными даже для наименее дальновидных партийцев. Эти реальные цели — антипартийный блок Потресовых с впередовцами, каковой блок Троцким поддерживается и организуется… Этот блок, конечно, поддержит “фонд” Троцкого и антипартийную конференцию, им созываемую, ибо и гг. Потресовы и впередовцы получают здесь то, что им нужно: свободу своих фракций, освящение их, прикрытие их деятельности, адвокатскую защиту ее перед рабочими.

И вот именно с точки зрения “принципиальных основ” мы не можем не признать этот блок авантюризмом в самом точном значении слова. Сказать, что он видит настоящих марксистов, действительных защитников принципиальности социал-демократизма в Потресове, в отзовистах, Троцкий не смеет. В том и суть позиции авантюриста, что ему приходится перманентно увиливать… Блок Троцкого с Потресовым и впередовцами есть авантюра именно с точки зрения “принципиальных основ”. Не менее верно это с точки зрения партийно-политических задач… Годичный опыт после пленума показал на деле, что именно группы Потресова, именно фракция впередовцев и воплощают это буржуазное влияние на пролетариат. Наконец, в 3-х, политика Троцкого есть авантюра в смысле организационном, ибо, как мы уже указали, она рвет партийную легальность и, организуя конференцию от имени одной заграничной группы (или от имени блока двух антипартийных фракций, голосовцев и впередовцев), она прямо вступает на путь раскола” (см. т. XV, стр. 65, 67–70).

Так отзывался Ленин о первом блоке антипартийных течений во главе с Троцким.

То же самое нужно сказать в основном, но с еще большей резкостью, о нынешнем блоке антипартийных течений, тоже во главе с Троцким.

Вот причины того, почему наша оппозиция выступает теперь в виде объединенной оппозиции и выступает не “просто”, а во главе с троцкизмом.

Так обстоит дело с первой особенностью оппозиции.

Перейдем ко второй особенности. Я уже говорил, что вторая особенность оппозиции состоит в усиленном ее стремлении прикрывать свое оппортунистическое дело “левой”, “революционной” фразой. Я не считаю возможным распространяться здесь о фактах, демонстрирующих постоянные расхождения между “революционными” словами и оппортунистическими делами в практике нашей оппозиции. Достаточно просмотреть хотя бы тезисы об оппозиции, принятые на XV конференции ВКП(б), [8] чтобы понять механику этой маскировки. Я хотел бы только привести несколько примеров из истории нашей партии, говорящих о том, что все оппозиционные течения в нашей партии за период после взятия власти старались прикрывать свои нереволюционные дела “революционной” фразой, неизменно критикуя партию и ее политику “слева”.

Возьмем, например, “левых” коммунистов, выступавших против партии в период Брестского мира (1918 г.). Известно, что они критиковали партию “слева”, выступая против Брестского мира и квалифицируя политику партии как оппортунистическую, непролетарскую, соглашательскую в отношении империалистов. А на деле оказалось, что, выступая против Брестского мира, “левые” коммунисты мешали партии получить “передышку” для организации и укрепления Советской власти, помогали эсерам и меньшевикам, стоявшим тогда против Брестского мира, облегчали дело империализма, стремившегося задушить Советскую власть в самом ее Зародыше.

Возьмем “рабочую оппозицию” (1921 г.). Известно, что она также критиковала партию “слева”, всячески “громя” политику нэпа, “разнося” “в пух и прах” положение Ленина о том, что восстановление индустрии нужно начать с развития сельского хозяйства, дающего сырьевые и продовольственные предпосылки для промышленности, “разнося” это положение Ленина как забвение интересов пролетариата и как крестьянский уклон. А на деле оказалось, что без политики нэпа, без развития сельского хозяйства, создающего сырьевые и продовольственные предпосылки для промышленности, у нас не было бы никакой промышленности, а пролетариат пребывал бы в состоянии деклассированности. Кроме того, известно, куда стала расти после всего этого “рабочая оппозиция”, вправо или влево.

Возьмем, наконец, троцкизм, критикующий нашу партию вот уже несколько лет “слева” и являющийся, вместе с тем, как правильно выразился V конгресс Коминтерна, мелкобуржуазным уклоном. Что может быть общего между мелкобуржуазным уклоном и действительной революционностью? Разве не ясно, что “революционная” фраза является тут лишь прикрытием мелкобуржуазного уклона?

Я уже не говорю о “новой оппозиции”, “левые” выкрики которой призваны прикрыть ее пленение троцкизмом.

О чем говорят все эти факты?

О том, что “левая” маскировка оппортунистического дела является одной из характернейших черт всех и всяких оппозиционных течений в нашей партии за период после взятия власти.

Чем объясняется это явление?

Объясняется это революционностью пролетариата СССР, громадными революционными традициями, заложенными в недрах нашего пролетариата. Объясняется это прямой ненавистью рабочих СССР к антиреволюционным, к оппортунистическим элементам. Объясняется это тем, что наши рабочие не будут просто слушать откровенного оппортуниста, ввиду чего “революционная” маскировка является той приманкой, которая должна, хотя бы внешним образом, привлечь внимание рабочих и вселить в них доверие к оппозиции. Наши рабочие не могут, например, понять, как это до сих пор не догадаются английские рабочие утопить таких предателей, как Томас, бросить их в колодец. (Смех.) Всякий, знающий наших рабочих, легко поймет, что таким людям и таким оппортунистам, как Томас, просто не было бы житья среди советских рабочих. А между тем известно, что английские рабочие не только не собираются топить господ Томасов, но еще переизбирают их в Генсовет, [9] да переизбирают их не просто, а с демонстрацией. Ясно, что такие рабочие не нуждаются в революционной маскировке оппортунизма, ибо они и так не прочь принять оппортунистов в свою среду.

А чем это объясняется? Объясняется это отсутствием революционных традиций у английских рабочих. Они, эти революционные традиции, нарождаются теперь. Они нарождаются и развиваются, и нет оснований сомневаться в том, что английские рабочие закаляются в революционных боях. Но пока этого нет, разница между английскими и советскими рабочими остается. Этим, собственно, объясняется тот факт, что оппортунистам в нашей партии рискованно подходить к рабочим СССР без некоторой “революционной” маскировки.

Вот где кроются причины “революционной” маскировки оппозиционного блока.

Наконец, о третьей особенности оппозиции. Я уже говорил, что эта особенность состоит в принципиальной неоформленности оппозиционного блока, в его беспринципности, в его амебовидности и в вытекающих отсюда постоянных жалобах лидеров оппозиции на то, что их “не поняли”, “исказили”, приписали им то, чего они “не говорили”, и т. д. Это, поистине, фракция “непонятых”. История пролетарских партий говорит, что эта особенность (“не поняли!”) является самой обычной и самой распространенной особенностью оппортунизма вообще. Вы должны знать, товарищи, что точь-в-точь то же самое “случилось” с известными оппортунистами Бернштейном, Фольмаром, Ауэром и другими в рядах германской социал-демократии в конце 90-х и начале 900-х годов, когда германская социал-демократия была революционной и когда эти завзятые оппортунисты в продолжение ряда лет жаловались на то, что их “не поняли”, что их “исказили”. Известно, что фракцию Бернштейна обозвали тогда германские революционные социал-демократы фракцией “непонятых”. Нельзя считать случайностью тот факт, что оппозиционный блок приходится, таким образом, занести в разряд фракции “непонятых”.

Таковы главнейшие особенности оппозиционного блока.

Перейдем к разногласиям по существу.

Я думаю, что наши разногласия можно было бы свести к нескольким основным вопросам. Я не буду касаться этих вопросов подробно, так как времени для этого мало, а доклад и так затягивается. Тем более, что вы имеете материалы по вопросам ВКП(б), которые, правда, страдают некоторыми ошибками в переводе, но в основном они дают все же правильное представление о разногласиях в нашей партии.

Первый вопрос. Первый вопрос, это — вопрос о возможности победы социализма в одной стране, вопрос о возможности победоносного строительства социализма. Речь идет, конечно, не о Черногории или даже не о Болгарии, а о нашей стране, об СССР. Речь идет о такой стране, где был и развивался империализм, где имеется известный минимум крупной промышленности, где имеется известный минимум пролетариата, где имеется партия, руководящая пролетариатом. Итак, возможна ли победа социализма в СССР, возможно ли построить в нем социализм на основе внутренних сил нашей страны, на основе тех возможностей, которые имеются в распоряжении пролетариата СССР?

Но что значит построить социализм, если перевести эту формулу на конкретный классовый язык? Построить социализм в СССР — это значит преодолеть в ходе борьбы своими собственными силами нашу, советскую, буржуазию. Стало быть, вопрос сводится к тому, способен ли пролетариат СССР преодолеть свою собственную, советскую, буржуазию. Поэтому, когда говорят о том, возможно ли построить социализм в СССР, этим хотят сказать: способен ли пролетариат СССР преодолеть своими собственными силами буржуазию СССР. Так, и только так стоит вопрос при разрешении проблемы о построении социализма в нашей стране.

Партия отвечает на этот вопрос положительно, ибо она исходит из того, что пролетариат СССР, пролетарская диктатура в СССР имеет возможность преодолеть буржуазию СССР своими собственными силами.

Если бы это было неправильно, если бы партия не имела оснований утверждать, что пролетариат СССР способен построить социалистическое общество, несмотря на сравнительную техническую отсталость нашей страны, то партия не имела бы оснований оставаться больше у власти, она должна была бы бросить власть так или иначе и перейти на положение оппозиционной партии.

Ибо одно из двух:

либо мы можем строить социализм и построить его в конечном счете, преодолевая свою “национальную” буржуазию, — и тогда партия обязана остаться у власти и руководить социалистическим строительством стране во имя победы социализма во всем мире;

либо мы не в состоянии своими собственными силами преодолеть свою буржуазию, — и тогда, имея в виду отсутствие немедленной поддержки извне, со стороны победоносной революции в других странах, мы должны честно и открыто отойти от власти и вести курс на организацию новой революции в СССР в будущем.

Может ли партия обманывать свой класс, в данном случае рабочий класс? Нет, не может. Такую партию следовало бы четвертовать. Но именно потому, что наша партия не имеет права обманывать рабочий класс, она должна была бы сказать прямо, что отсутствие уверенности в возможность построения социализма в нашей стране ведет к отходу от власти и к переходу нашей партии от положения правящей к положению оппозиционной партии.

Мы завоевали диктатуру пролетариата и создали тем самым политическую базу для продвижения к социализму. Можем ли мы создать своими собственными силами экономическую базу социализма, новый экономический фундамент, необходимый для построения социализма? В чем состоит экономическая суть и экономическая база социализма? Не в том ли, чтобы насадить на земле “рай небесный” и всеобщее довольство? Нет, не в этом. Это есть обывательское, мещанское представление об экономической сути социализма. Создать экономическую базу социализма — это значит сомкнуть сельское хозяйство с социалистической индустрией в одно целостное хозяйство, подчинить сельское хозяйство руководству социалистической индустрии, наладить отношения между городом и деревней на основе обмена продуктов сельского хозяйства и индустрии, закрыть и ликвидировать все те каналы, при помощи которых рождаются классы и рождается, прежде всего, капитал, создать, в конце концов, такие условия производства и распределения, которые ведут прямо и непосредственно к уничтожению классов.

Вот что говорил на этот счет тов. Ленин в период, когда вводили нэп и когда вопрос о построении социалистического фундамента народного хозяйства встал перед партией во весь рост:

“Замена разверстки налогом, ее принципиальное значение: от “военного” коммунизма к правильному социалистическому фундаменту. Ни разверстки, ни налога, а обмен продуктами крупной (“социализированной”) промышленности на крестьянские продукты, такова экономическая суть социализма, его база” (см. т. XXVI, стр. 311–312).

Вот как понимает Ленин вопрос о создании экономической базы социализма.

Но для того, чтобы сомкнуть сельское хозяйство с социализированной индустрией, для этого необходимо, прежде всего, иметь богатую сеть органов распределения продуктов, богатую сеть органов кооперации, как потребительской, так и сельскохозяйственной, производственной. Ленин исходил именно из этого положения, когда он говорил в своей брошюре “О кооперации”, что:

“Кооперация в наших условиях сплошь да рядом совершенно совпадает с социализмом” (см. т. XXVII, стр. 396).

Итак, может ли пролетариат СССР построить своими собственными силами экономическую базу социализма в условиях капиталистического окружения нашей страны?

Партия отвечает на этот вопрос положительно (см. резолюцию XIV конференции РКП(б) [10]). Ленин отвечает на этот вопрос положительно (см. хотя бы его брошюру “О кооперации”). Вся практика нашего строительства дает на этот вопрос положительный ответ, ибо доля социалистического сектора нашего хозяйства растет из года в год за счет доли частного капитала как в области производства, так и в области обращения, причем роль частного капитала в ее отношении к роли социалистических элементов нашего хозяйства падает из года в год.

Ну, а как отвечает на этот вопрос оппозиция?

Она дает на этот вопрос отрицательный ответ.

Выходит, что победа социализма в нашей стране возможна, что возможность построения экономической базы социализма можно считать обеспеченной.

Значит ли это, что такую победу можно назвать полной победой, окончательной победой социализма, гарантирующей страну строящегося социализма от всякой опасности извне, от опасности империалистической интервенции и связанной с нею реставрации? Нет, не значит. Если вопрос о построении социализма в СССР является вопросом о преодолении своей, “национальной”, буржуазии, то вопрос об окончательной победе социализма является вопросом о преодолении мировой буржуазии. Партия говорит, что осилить своими собственными силами мировую буржуазию пролетариат одной страны не в состоянии. Партия говорит, что для окончательной победы социализма в одной стране необходимо преодоление или, по крайней мере, нейтрализация мировой буржуазии. Партия говорит, что такая задача по силам лишь пролетариату нескольких стран. Поэтому окончательная победа социализма в той или иной стране означает победу пролетарской революции, по крайней мере, в нескольких странах.

Вопрос этот не вызывает в нашей партии особых разногласий, и поэтому я не буду о нем распространяться, отсылая интересующихся к материалам ЦК вашей партии, розданным на днях членам расширенного пленума ИККИ.

Второй вопрос. Второй вопрос касается проблемы об условиях нынешнего международного положения СССР, об условиях того периода “передышки”, на протяжении которого началась и развернулась у нас работа по строительству социализма. Мы можем и должны строить социализм в СССР. Но чтобы строить социализм, надо прежде всего существовать. Надо, чтобы была “передышка” от войны, надо, чтобы не было попыток интервенции, надо, чтобы был завоеван некоторый минимум международных условий, необходимых для того, чтобы существовать и строить социализм.

Спрашивается: на чем держится нынешнее международное положение Республики Советов, чем определяется нынешний “мирный” период развития нашей страны в ее отношении к странам капиталистическим, на чем базируется та “передышка” или тот период “передышки”, который завоеван, который не дает возможности капиталистическому миру для немедленных попыток серьезной интервенции и который создает необходимые внешние условия для строительства социализма в нашей стране, если доказано, что опасность интервенции существует и будет еще существовать, и что эта опасность может быть ликвидирована лишь в результате победы пролетарской революции в ряде стран?

Нынешний период “передышки” базируется, по крайней мере, на четырех основных фактах.

Во-первых, на противоречиях в лагере империалистов, которые не ослабевают и которые затрудняют сговор против Республики Советов.

Во-вторых, на противоречиях между империализмом и колониальными странами, на росте освободительного движения в колониальных и зависимых странах.

В-третьих, на росте революционного движения в капиталистических странах и растущем сочувствии пролетариев всех стран к Республике Советов. Пролетарии капиталистических стран еще не в силах поддержать пролетариев СССР прямой революцией против своих капиталистов. Но капиталисты империалистических государств уже не в силах двинуть “своих” рабочих против пролетариата СССР, ибо сочувствие пролетариев всех стран к Республике Советов растет и не может не расти изо дня в день. А воевать теперь без рабочих нельзя.

В-четвертых, на силе и могуществе пролетариата СССР, на успехах его социалистического строительства, на силе организованности его Красной Армии.

Сочетание этих и подобных им условий создает тот период “передышки”, который является характерной чертой нынешнего международного положения Республики Советов.

Третий вопрос. Третий вопрос касается проблемы о “национальных” и интернациональных задачах пролетарской революции в той или иной стране. Партия исходит из того, что “национальные” и интернациональные задачи пролетариата СССР сливаются в одну общую задачу освобождения пролетариев всех стран от капитализма, что интересы строительства социализма в нашей стране целиком и полностью сливаются с интересами революционного движения всех страна один общий интерес победы социалистической революции во всех странах.

Что было бы, если бы пролетарии всех стран не сочувствовали и не поддерживали Республику Советов? Была бы интервенция и разгром Республики Советов.

Что было бы, если бы удалось капиталу разгромить Республику Советов? Наступила бы эпоха самой черной реакции во всех капиталистических и колониальных странах, стали бы душить рабочий класс и угнетенные народы, были бы ликвидированы позиций международного коммунизма.

Что будет, если сочувствие и поддержка Республики Советов со стороны пролетариев всех стран будут усиливаться и нарастать? Это коренным образом облегчит строительство социализма в СССР.

Что будет, если будут нарастать в СССР успехи социалистического строительства? Это коренным образом улучшит революционные позиции пролетариев всех стран в их борьбе с капиталом, подорвет позиции международного капитала в его борьбе с пролетариатом и подымет шансы мирового пролетариата на высшую ступень.

Но из этого следует, что интересы и задачи пролетариата СССР переплетаются и неразрывно связываются с интересами и задачами революционного движения во всех странах и, наоборот, задачи революционных пролетариев всех стран неразрывно связываются с задачами и успехами пролетариев СССР на фронте социалистического строительства.

Поэтому противопоставлять “национальные” задачи пролетариев той или иной страны задачам интернациональным — значит допускать глубочайшую ошибку в политике.

Поэтому изображать рвение и страстность в борьбе пролетариев СССР на фронте социалистического строительства как признак “национальной замкнутости” и “национальной ограниченности”, как это делают иногда наши оппозиционеры, — значит сойти с ума или впасть в детство.

Поэтому утверждение единства и нераздельности интересов и задач пролетариев одной страны с интересами и задачами пролетариев всех стран является вернейшим путем победы революционного движения пролетариев всех стран.

Именно поэтому победа пролетарской революции в одной стране является не самоцелью, а средством и подспорьем для развития и победы революции во всех странах.

Поэтому строить социализм в СССР — это значит делать общее дело пролетариев всех стран, это значит ковать победу над капиталом не только в СССР, но и во всех капиталистических странах, ибо революция в СССР есть часть мировой революции, ее начало и база ее развертывания.

Четвертый вопрос. Четвертый вопрос касается истории обсуждаемого вопроса. Оппозиция уверяет, что вопрос о строительстве социализма в одной стране поставлен впервые в нашей партии в 1925 году. Во всяком случае Троцкий прямо заявил на XV конференции: “Почему требуют теоретического признания построения социализма в одной стране? Откуда взялась эта перспектива? Почему до 1925 года никто этого вопроса не выдвигал?”.

Выходит, таким образом, что до 1925 года вопрос этот не выдвигался в нашей партии. Выходит, что только Сталин и Бухарин выдвинули этот вопрос в партии и выдвинули его в 1925 году.

Верно ли это? Нет, неверно.

Я утверждаю, что вопрос о строительстве социалистического хозяйства в одной стране впервые был выдвинут в партии Лениным еще в 1915 году. Я утверждаю, что возражал тогда Ленину не кто иной, как Троцкий. Я утверждаю, что с того времени, т. е. со времени 1915 года, вопрос о строительстве социалистического хозяйства в одной стране неоднократно трактовался в нашей печати и в нашей партии.

Обратимся к фактам.

а) 1915 год. Статья Ленина в Центральном Органе большевиков (в “Социал-Демократе” [11]): “О лозунге Соединенных Штатов Европы”. Вот что говорит Ленин в этой статье:

“Как самостоятельный лозунг, лозунг Соединенные Штаты мира был бы однако едва ли правилен, во-первых, потому, что он сливается с социализмом; во-вторых, потому, что он мог бы породить неправильное толкование о невозможности победы социализма в одной стране и об отношении такой страны к остальным.

Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство (курсив мой. — И. Ст.), встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств”. Ибо “невозможно свободное объединение наций в социализме без более или менее долгой, упорной борьбы социалистических республик с отсталыми государствами” (см. т. XVIII, стр. 232–233)

А вот возражение Троцкого, данное в том же 1915 году в руководимом Троцким “Нашем Слове”: [12]

“"Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма". Отсюда “Социал-Демократ” (центральный орган большевиков в 1915 г, где и была напечатана названная статья Ленина И.Ст.) делал тот вывод, что возможна победа социализма в одной стране и что незачем поэтому диктатуру пролетариата в каждом отдельном государстве обусловливать созданием Соединенных Штатов Европы. Что ни одна страна не должна “дожидаться” других в своей борьбе — это элементарная мысль, которою полезно и необходимо повторять, дабы идея параллельного интернационального действия не подменялась идеей выжидательного интернационального бездействия. Не дожидаясь других, мы начинаем и продолжаем борьбу на национальной почве в полной уверенности, что наша инициатива даст толчок борьбе в других странах; а если бы этого не произошло, то безнадежно думать — так свидетельствуют и опыт истории и теоретические соображения, — что, например, революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы, или социалистическая Германия могла бы остаться изолированной в капиталистическом мире. Рассматривать перспективы социальной революции в национальных рамках значило бы становиться жертвой той самой национальной ограниченности, которая составляет сущность социал-патриотизма” (Троцкий, “1917”, т. III, ч. 1, стр. 89–90; курсив мой. — И. Ст.).

Вы видите, что вопрос об “организации социалистического производства” ставился Лениным уже в 1915 году, на пороге буржуазно-демократической революции в России, в период империалистической войны, когда вопрос о перерастании буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую стоял на очереди.

Вы видите, что возражал тогда тов. Ленину не кто иной, как Троцкий, который, очевидно, знал, что в статье Ленина речь идет о “победе социализма” и о возможности “организации социалистического производства в одной стране”.

Вы видите, что обвинение насчет “национальной ограниченности” было выставлено впервые Троцким еще в 1915 году, причем это обвинение было направлено не против Сталина или Бухарина, а против Ленина.

Теперь Зиновьев то и дело пускает в ход смехотворное обвинение насчет “национальной ограниченности”. Но он, видимо, не понимает, что он повторяет и реставрирует тем самым тезис Троцкого, направленный против Ленина и его партии.

б) 1919 год. Статья Ленина “Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата”. Вот что пишет Ленин в этой статье:

“Как бы ни лгали, ни клеветали буржуа всех стран и их прямые и прикрытые пособники (“социалисты” II Интернационала), остается несомненным: с точки зрения основной экономической проблемы диктатуры пролетариата у нас обеспечена победа коммунизма над капитализмом. Буржуазия всего мира именно потому бешенствует и неистовствует против большевизма, организует военные нашествия, заговоры и прочее против большевиков, что она превосходно понимает неизбежность нашей победы в перестройке общественного хозяйства” если нас не задавить военной силой. А задавить нас таким образом ей не удается” (см. т. XXIV, стр. 510; курсив мой. — И. Ст.).

Вы видите, что в этой статье Ленина речь идет об “экономической проблеме диктатуры пролетариата”, о “перестройке общественного хозяйства” в направлении “победы коммунизма”. А что такое “экономическая проблема диктатуры пролетариата” и “перестройка общественного хозяйства” при диктатуре пролетариата? Это есть не что иное, как строительство социализма в одной стране, в нашей стране.

в) 1921 год. Брошюра Ленина “О продналоге”. [13] Известное положение о том, что мы можем и должны построить “социалистический фундамент нашей экономики” (см. “О продналоге”).

г) 1922 год. Выступление тов. Ленина в Моссовете, где он говорит о том, что “мы социализм протащили в повседневную жизнь”, что “из России нэповской будет Россия социалистическая” (см. т. XXVII, стр. 366). Возражения Троцкого в его “Послесловии” к “Программе мира” в 1922 году без прямого указания на то, что он полемизирует с Лениным. Вот что говорит Троцкий в этом “Послесловии”:

“Несколько раз повторяющееся в “Программе мира” утверждение, что пролетарская революция не может победоносно завершиться в национальных рамках, покажется, пожалуй, некоторым читателям опровергнутым почти пятилетним опытом нашей Советской Республики. Но такое заключение было бы неосновательно. Тот факт, что рабочее государство удержалось против всего мира в одной стране, и притом отсталой, свидетельствует о колоссальной мощи пролетариата, которая в других, более передовых, более цивилизованных странах способна будет совершать поистине чудеса. Но, отстояв себя в политическом и военном смысле, как государство, мы к созданию социалистического общества не пришли и даже не подошли. Борьба за революционно-государственное самосохранение вызвала за этот период чрезвычайное понижение производительных сил; социализм же мыслим только на основе их роста и расцвета. Торговые переговоры с буржуазными государствами, концессии, Генуэзская конференция и пр. являются слишком ярким свидетельством невозможности изолированного социалистического строительства в национально-государственных рамках… Подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы” (Троцкий, “1917”, т. III, ч. 1, стр. 92–93; курсив мой. — И. Ст.).

Кому возражает здесь Троцкий насчет “невозможности изолированного социалистического строительства в национально-государственных рамках”? Уж, конечно, не Сталину или Бухарину. Троцкий возражает здесь тов. Ленину, и возражает он не по какому-либо другому вопросу, а по основному вопросу — о возможности “социалистического строительства в национально-государственных рамках”.

д) 1923 год. Брошюра Ленина “О кооперации”, представляющая его политическое завещание. Вот что говорит Ленин в этой брошюре:

“В самом деле, власть государства на все крупные средства производства, власть государства в руках пролетариата, союз этого пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян, обеспечение руководства за этим пролетариатом по отношению к крестьянству и т. д., — разве это не все, что нужно для того, чтобы из кооперации, из одной только кооперации, которую мы прежде третировали, как торгашескую, и которую с известной стороны имеем право третировать теперь при нэпе так же, разве это не все необходимое для построения полного социалистического общества? Это еще не построение социалистического общества, но это все необходимое и достаточное для этого построения” (см. т. XXVII, стр. 392; курсив мой. — И. Ст.).

Кажется, трудно выразиться яснее.

У Троцкого выходит, что “социалистическое строительство в национально-государственных рамках” невозможно. Ленин же утверждает, что мы, т. е. пролетариат СССР, теперь, в период диктатуры пролетариата, имеем “все необходимое и достаточное” “для построения полного социалистического общества”. Противоположность во взглядах полная.

Таковы факты.

Вы видите, таким образом, что вопрос о строительстве социализма в одной стране был выдвинут в нашей партии еще в 1915 году, выдвинут он был лично Лениным, с которым спорил по этому вопросу не кто иной, как Троцкий, обвиняя Ленина в “национальной ограниченности”.

Вы видите, что с тех пор этот вопрос не сходил с порядка дня работы нашей партии вплоть до смерти тов. Ленина.

Вы видите, что этот вопрос несколько раз возбуждался в той или иной форме Троцким в виде скрытой, но совершенно определенной полемики с тов. Лениным, причем каждый раз трактовался этот вопрос у Троцкого не в духе Ленина и ленинизма, а против Ленина и ленинизма.

Вы видите, что Троцкий говорит прямую неправду, уверяя, что вопрос о строительстве социализма в одной стране не выдвигался никем до 1925 года.

Пятый вопрос. Пятый вопрос касается проблемы об актуальности задачи строительства социализма в данный момент. Почему вопрос о строительстве социализма приобрел особо актуальный характер именно теперь, именно в последнее время? Почему, например, в 1915, 1918, 1919, 1921, 1922, 1923 годах вопрос о строительстве социализма в СССР обсуждался от случая к случаю, в отдельных статьях, а в 1924, 1925, 1926 годах этот вопрос занял особо выдающееся место в нашей партийной практике? Чем это объясняется?

Объясняется это, по-моему, тремя главными причинами.

Во-первых, тем, что за последние годы замедлился темп революции в других странах, наступила так называемая “частичная стабилизация капитализма”. Отсюда вопрос — не ведет ли частичная стабилизация капитализма к ослаблению или даже к уничтожению возможностей строительства социализма в нашей стране? Отсюда возросший интерес к вопросу о судьбах социализма и социалистического строительства в нашей стране.

Во-вторых, тем, что мы ввели нэп, допустили частный капитал и совершили некоторое отступление для того, чтобы перегруппировать силы и пойти потом в наступление. Отсюда вопрос — не может ли введение нэпа способствовать ослаблению возможностей социалистического строительства в нашей стране? Отсюда новый источник растущего интереса к вопросу о возможности социалистического строительства в нашей стране.

В-третьих, тем обстоятельством, что мы выиграли гражданскую войну, прогнали интервенционистов и завоевали “передышку” от войны, обеспечили мир и мирный период, представляющий благоприятные условия для того, чтобы ликвидировать хозяйственную разруху, восстановить производительные силы страны и заняться строительством новой экономики в нашей стране. Отсюда вопрос — в каком направлении нужно вести строительство хозяйства, в сторону социализма или в какую-либо другую сторону? Отсюда вопрос — если вести строительство в сторону социализма, то есть ли основания рассчитывать на то, что мы имеем возможность строить социализм в условиях нэпа и при частичной стабилизации капитализма? Отсюда громадный интерес всей партии и всего рабочего класса к вопросу о судьбах социалистического строительства в нашей стране. Отсюда ежегодные подсчеты всякого рода данных, производимые органами партии и Советской власти с точки зрения усиления удельного веса социалистических форм хозяйства в области промышленности, в области торговли, в области земледелия.

Вот вам три главные причины, говорящие о том, что вопрос о строительстве социализма стал для нашей партии и для нашего пролетариата, так же как для Коминтерна, актуальнейшим вопросом.

Оппозиция думает, что вопрос о строительстве социализма в СССР имеет лишь теоретический интерес. Это неверно. Это глубочайшее заблуждение. Такая трактовка вопроса может быть объяснена лишь полной оторванностью оппозиции от нашей партийной практики, от нашего хозяйственного строительства, от нашего кооперативного строительства. Вопрос о строительстве социализма теперь, когда мы ликвидировали хозяйственную разруху, восстановили промышленность и вступили в полосу перестройки всего народного хозяйства на новой технической основе, — вопрос о строительстве социализма имеет теперь громадное практическое значение. Куда вести дело при хозяйственном строительстве, в каком направлении строить, что строить, каковы должны быть перспективы нашего строительства, — все это такие вопросы, без разрешения которых честные и вдумчивые хозяйственники не могут сделать ни шага вперед, если они хотят отнестись к делу строительства действительно сознательно и обдуманно. Строим ли мы для того, чтобы унавозить почву для буржуазной демократии, или для того, чтобы построить социалистическое общество, — в этом теперь корень нашей строительной работы. Есть ли у нас возможность строить социалистическое хозяйство теперь, в условиях нэпа, при частичной стабилизации капитализма, — в этом теперь один из важнейших вопросов нашей партийной и советской работы.

Ленин ответил на этот вопрос положительно (см. хотя бы брошюру “О кооперации”). Партия ответила на этот вопрос положительно (см. резолюцию XIV конференции РКП(б)). Ну, а оппозиция? Я уже говорил, что оппозиция отвечает на этот вопрос отрицательно. Я уже говорил в своем докладе на XV конференции ВКП(б), а теперь вынужден повторить здесь, что Троцкий, лидер оппозиционного блока, еще совсем недавно, в сентябре 1926 года, заявил в известном своем обращении к оппозиционерам, что “теорию социализма в одной стране” считает он “теоретическим оправданием национальной ограниченности” (см. доклад Сталина на XV конференции ВКП(б) [14]).

Сравните эту цитату Троцкого (1926 г.) с его статьей в 1915 году, где он, полемизируя с Лениным по вопросу о возможности победы социализма в одной стране, впервые поставил вопрос о “национальной ограниченности” тов. Ленина и ленинцев, — и вы поймете, что Троцкий остался на своей старой позиции социал-демократического отрицания в вопросе о строительстве социализма в одной стране.

Именно поэтому утверждает партия, что троцкизм есть социал-демократический уклон в нашей партии.

Шестой вопрос. Шестой вопрос касается проблемы о перспективах пролетарской революции. Троцкий говорил в своей речи на XV конференции партии: “Ленин считал, что за 20 лет мы никак не построим социализма, при отсталости нашей крестьянской страны и за 30 лет не построим. Допустим 30–50 лет, как минимум”.

Я должен заявить здесь, товарищи, что эта перспектива, выдуманная Троцким, не имеет ничего общего с перспективой тов. Ленина о революции в СССР. Спустя несколько минут Троцкий сам начинает бороться в своей речи с этой перспективой. Но это уж его дело. Но я должен заявить, что ни Ленин, ни партия не могут отвечать за эту выдуманную Троцким перспективу и за вытекающие из нее выводы. Тот факт, что Троцкий, сочинив эту перспективу, начинает потом в своей речи бороться со своим же собственным сочинением, — этот факт говорит лишь о том, что Троцкий окончательно запутался и поставил себя в смешное положение.

Ленин вовсе не говорил, что “мы никак не построим социализма” за 30 или 50 лет. На самом деле Ленин вот что говорил:

“10–20 лет правильных соотношений с крестьянством и обеспечена победа в всемирном масштабе (даже при затяжке пролетарских революций, кои растут), иначе 20–40 лет мучений белогвардейского террора” (см. т. XXVI, стр. 313)

Можно ли из этого положения Ленина сделать тот вывод, что мы “никак не построим социализма за 20–30 или 50 лет”? Нет, нельзя. Из этого положения можно сделать лишь следующие выводы:

а) при правильных соотношениях с крестьянством нам обеспечена победа (т. е. победа социализма) в 10–20 лет;

б) победа эта будет победой не только в СССР, но победой “в всемирном масштабе”;

в) если мы не получим победы за этот срок, то это будет признаком того, что нас разгромили, и режим диктатуры пролетариата сменился режимом белогвардейского террора, который может продлиться 20–40 лет.

Можно, конечно, соглашаться или не соглашаться с этим положением Ленина и с выводами, из него вытекающими. Но искажать его, как делает это Троцкий, нельзя.

А что значит победа “в всемирном масштабе”? Значит ли это, что такая победа равнозначна победе социализма в одной стране? Нет, не значит. Ленин строго различает в своих сочинениях победу социализма в одной стране от победы “в всемирном масштабе”. Говоря о победе “в всемирном масштабе”, Ленин хочет сказать, что успехи социализма в нашей стране, победа социалистического строительства в нашей стране имеет такое громадное международное значение, что она (победа) не может ограничиться нашей страной, а должна вызвать мощное движение к социализму во всех капиталистических странах, причем, если она не совпадает во времени с победой пролетарской революции в других странах, то она во всяком случае должна открыть собой мощное движение пролетариев других стран к победе мировой революции.

Вот какова перспектива революции по Ленину, если иметь в виду перспективу победы революции о чем, собственно, и идет речь у нас, в партии.

Смешивать эту перспективу с перспективой Троцкого насчет 30–50 лет — значит клеветать на Ленина.

Седьмой вопрос. Допустим, говорит нам оппозиция, но с кем лучше, в конце концов, держать союз — с мировым пролетариатом или с крестьянством нашей страны, кому отдать предпочтение — мировому пролетариату или крестьянству СССР? При этом дело изображается так, как будто стоит пролетариат СССР и перед ним два союзника — мировой пролетариат, который готов опрокинуть немедля свою буржуазию, но ждет нашего предпочтительного согласия на это, и наше крестьянство, которое готово помочь пролетариату СССР, но не вполне уверено, что пролетариат СССР примет эту помощь. Это, товарищи, детская постановка вопроса. Такая постановка вопроса не имеет ничего общего ни с ходом революции в нашей стране, ни с соотношением сил на фронте борьбы между мировым капитализмом и социализмом. Извините за выражение, но так могут поставить вопрос только институтки. К сожалению, не так обстоит дело, как это изображают нам некоторые оппозиционеры, причем нет оснований сомневаться в том, что мы с удовольствием приняли бы помощь и с той и с другой стороны, если бы это зависело только от нас. Нет, не так стоит вопрос в действительной жизни.

Вопрос стоит вот как: так как темп мирового революционного движения замедлился, победы социализма на Западе нет еще, а пролетариат СССР стоит у власти, укрепляет ее из года в год, сплачивает вокруг себя основные массы крестьянства, имеет уже серьезные успехи на фронте социалистического строительства и с успехом укрепляет узы дружбы с пролетариями и угнетенными народами всех стран, — то есть ли основания отрицать то, что пролетариат СССР может преодолеть свою буржуазию и продолжать победоносное строительство социализма в нашей стране, несмотря на капиталистическое окружение?

Вот как стоит вопрос теперь, если, конечно, исходить не из фантазий, как это делает оппозиционный блок, а из действительного соотношения сил на фронте борьбы между социализмом и капитализмом.

Партия отвечает на этот вопрос, что пролетариат СССР в состоянии при таких условиях преодолеть свою, “национальную”, буржуазию и строить с успехом социалистическое хозяйство.

Оппозиция же говорит, что:

“Без прямой государственной (курсив мой. — И. Ст.) поддержки европейского пролетариата рабочий класс России не сможет удержаться у власти и превратить свое временное господство в длительную социалистическую диктатуру” (см. Троцкий, “Наша революция”, стр. 278).

А каков смысл этой цитаты Троцкого и что значит “государственная поддержка европейского пролетариата”? Это значит, что без предварительной победы пролетариата на Западе, без предварительного захвата власти пролетариатом на Западе пролетариат СССР не только не может преодолеть свою буржуазию и строить социализм, но он не может даже удержаться у власти.

Вот как стоит вопрос и вот где корень наших разногласий.

Чем отличается эта позиция Троцкого от позиции меньшевика Отто Бауэра? К сожалению, ничем.

Восьмой вопрос. Допустим, говорит оппозиция, но у кого больше шансов на победу — у пролетариата СССР или у мирового пролетариата?

“Можно ли представить себе, — говорит Троцкий в своей речи на XV конференции ВКП(б), — что в течение 30–50 лет европейский капитализм будет загнивать, а пролетариат окажется неспособным совершить революцию? Я спрашиваю: почему я должен брать эту предпосылку, которую нельзя иначе назвать, как предпосылкой необоснованного черного пессимизма за счет европейского пролетариата?.. Я утверждаю, что у меня нет никаких теоретических или политических оснований думать, что нам вместе с крестьянством легче построить социализм, чем европейскому пролетариату взять власть” (см. речь Троцкого на XV конференции ВКП(б)).

Во-первых, следует без оговорок отбросить перспективу застоя в Европе “в течение 30–50 лет”. Никто не обязывал Троцкого исходить из этой перспективы пролетарской революции в капиталистических странах Запада, не имеющей ничего общего с перспективой нашей партии. Троцкий сам связал себя с этой выдуманной перспективой и сам же должен отвечать за последствия такой операции. Я думаю, что эти сроки должны быть сокращены, по крайней мере, вдвое, если иметь в виду действительную перспективу пролетарской революции на Западе.

Во-вторых, Троцкий решает без оговорок, что у пролетариев Запада гораздо больше шансов преодолеть мировую буржуазию, которая стоит сейчас у власти, чем у пролетариата СССР свою, “национальную”, буржуазию, которая политически уже разгромлена, от командных пунктов народного хозяйства отброшена прочь, в экономическом отношении вынуждена отступать перед напором диктатуры пролетариата и социалистических форм нашего хозяйства.

Я считаю, что такая постановка вопроса неправильна. Я считаю, что, ставя так вопрос, Троцкий выдает себя с головой. Разве не то же самое говорили нам меньшевики в октябре 1917 года, когда они кричали со всех крыш, что у пролетариев Запада имеется гораздо больше шансов свергнуть буржуазию и захватить власть, чем у пролетариев России, где техника мало развита и где пролетариат малочислен? И разве это не факт, что, несмотря на причитания меньшевиков, у пролетариев России в октябре 1917 года оказалось больше шансов взять власть и свергнуть буржуазию, чем у пролетариев Англии, Франции или Германии? Разве практика революционной борьбы во всем мире не показала и не доказала, что нельзя ставить вопрос так, как ставит его Троцкий?

Вопрос о том, у кого больше шансов на скорую победу, решается не путем противопоставления пролетариата одной страны пролетариату других стран или крестьянства нашей страны пролетариату других стран. Такое противопоставление есть детская игра в сравнение. Вопрос о том, у кого больше шансов на скорую победу, решается реальной международной обстановкой, реальным соотношением сил на фронте борьбы между капитализмом и социализмом. Может случиться, что пролетарии Запада победят свою буржуазию и захватят власть раньше, чем мы успеем построить социалистический фундамент нашей экономики. Это вовсе не исключено. Но может случиться и то, что пролетариату СССР удастся построить социалистический фундамент нашей экономики раньше, чем пролетарии на Западе свергнут свою буржуазию. Это тоже не исключено.

Решение вопроса о шансах на скорую победу зависит тут от реальной обстановки на фронте борьбы между капитализмом и социализмом и только от нее.

Таковы основы наших разногласий.

Из этих основ вытекают разногласия практически-политического характера как в области внешней и внутренней политики, так и в области чисто партийной. Эти разногласия составляют предмет девятого вопроса.

а) Партия, исходя из факта частичной стабилизации капитализма, считает, что мы переживаем межреволюционный период, что мы идем в капиталистических странах к революции, и основная задача компартий состоит в том, чтобы проложить дорогу к массам, укрепить связи с массами, овладеть массовыми организациями пролетариата и подготовить широкие массы рабочих к грядущим революционным схваткам.

Но оппозиция, не веря во внутренние силы нашей революции и боясь частичной стабилизации капитализма, как факта, могущего погубить нашу революцию, считает (или считала) возможным отрицать факт частичной стабилизации капитализма, считает (или считала) английскую забастовку [15] признаком окончания стабилизации капитализма, а когда все-таки оказалось, что стабилизация является фактом, оппозиция утверждает, что тем хуже для фактов и что можно, значит, перепрыгнуть через факты, козыряя при этом крикливыми лозунгами о пересмотре тактики единого фронта, о разрыве с профессиональным движением на Западе и т. д.

Но что значит не считаться с фактами, с объективным ходом вещей? Это значит сойти с почвы науки и стать на почву знахарства.

Отсюда авантюризм в политике оппозиционного блока.

б) Партия, исходя из того, что индустриализация является основным путем социалистического строительства, а основным рынком для социалистической индустрии является внутренний рынок нашей страны, считает, что индустриализация должна развиваться на базе неуклонного улучшения материального положения основной массы крестьянства (не говоря уже о рабочих), что смычка между индустрией и крестьянским хозяйством, между пролетариатом и крестьянством и руководство пролетариата в этой смычке является, как выражается Ленин, “альфой и омегой Советской власти” [16] и победы нашего строительства, что в связи с этим наша политика вообще, налоговая политика и политика цен в частности, должна быть построена так, чтобы она шла навстречу интересам этой смычки.

Но оппозиция, не веря в возможность привлечения крестьянства к делу строительства социализма и полагая, очевидно, что индустриализацию можно проводить в ущерб основной массе крестьянства, сбивается на путь капиталистических методов индустриализации, на путь рассматривания крестьянства как “колонии”, как объекта “эксплуатации” со стороны пролетарского государства, и предлагает такие меры индустриализации (усиление налогового нажима на крестьянство, повышение отпускных цен на промышленные товары и т. д.), которые способны лишь расстроить смычку индустрии с крестьянским хозяйством, подорвать экономическое положение бедноты и середняка и разрушить самые основы индустриализации.

Отсюда отрицательное отношение оппозиции к идее блока между пролетариатом и крестьянством и гегемонии пролетариата в этом блоке, — отношение, свойственное социал-демократии.

в) Мы исходим из того, что партия, коммунистическая партия, является основным инструментом диктатуры пролетариата, что руководство одной партии, которая не делит и не может делить это руководство с другими партиями, является тем основным условием, без которого немыслима сколько-нибудь прочная и развитая диктатура пролетариата. Ввиду этого мы считаем недопустимым существование фракций внутри нашей партии, ибо ясно само собой, что наличие организованных фракций внутри партии ведет к расщеплению единой партии на параллельные организации, к образованию зародышей и ячеек новой партии или новых партий в стране и, значит, к разложению диктатуры пролетариата.

Но оппозиция, не возражая открыто против этих положений, исходит тем не менее в своей практической работе из необходимости ослабления единства партии, из необходимости свободы фракций внутри партии, а значит, — из необходимости образования элементов для новой партии.

Отсюда раскольническая политика в практической работе оппозиционного блока.

Отсюда вопли оппозиции о “режиме” в партии, являющиеся по сути дела отражением протестов непролетарских элементов в стране против режима диктатуры пролетариата.

Отсюда вопрос о двух партиях.

Такова, товарищи, общая сумма наших разногласий с оппозицией.

Перейдем теперь к вопросу о том, как проявились эти разногласия в практической работе.

Итак, как выглядела на деле наша оппозиция в ее практической работе, в ее борьбе с партией?

Известно, что оппозиция орудовала не только в нашей партии, но и в других секциях Коминтерна, например, в Германии, во Франции и т. д. Поэтому вопрос надо поставить так: как выглядела на деле практическая работа оппозиции и ее последователей как в ВКП(б), так и в других секциях Коминтерна?

а) Практическая работа оппозиции и ее последователей в ВКП(б). Оппозиция начала свою “работу” с того, что выставила против партии тягчайшие обвинения. Оппозиция заявляла, что партия “сползает на рельсы оппортунизма”. Оппозиция утверждала, что политика партии “идет вразрез с классовой линией революции”. Оппозиция утверждала, что партия перерождается и идет к термидору. Оппозиция заявляла, что наше государство есть “далеко не пролетарское государство”. Обо всем этом заявлялось либо в открытых декларациях и речах представителей оппозиции (июльский пленум ЦК и ЦКК 1926 года), либо в подпольных документах оппозиции, распространявшихся ее сторонниками.

Но, выставляя против партии эти тяжкие обвинения, оппозиция тем самым создавала почву для организации внутри партии новых параллельных ячеек, для организации нового параллельного центра партии, для создания новой партии. Один из сторонников оппозиции, г. Оссовский, прямо заявил в своих статьях, что существующая партия, наша партия, защищает интересы капиталистов, что ввиду этого необходимо организовать новую партию, “чисто пролетарскую партию”, которая бы существовала и подвизалась наряду с существующей партией.

Оппозиция может сказать, что она не отвечает за позицию Оссовского. Но это неверно. Она целиком и полностью отвечает за “деяния” г. Оссовского. Известно, что Оссовский открыто причислял себя к сторонникам оппозиции, против чего оппозиция ни разу не попыталась возразить. Известно, далее, что Троцкий защищал Оссовского на июльском пленуме ЦК против тов. Молотова. Известно, наконец, что, несмотря на единодушное мнение партии против Оссовского, оппозиция голосовала в ЦК против исключения Оссовского из партии. Все это говорит о том, что оппозиция брала на себя моральную ответственность за “деяния” Оссовского.

Вывод: практическая работа оппозиции в ВКП(б) проявила себя в позиции Оссовского, в его позиции о необходимости образования новой партии в нашей стране, параллельно и против ВКП(б).

Да иначе и не могло быть. Ибо одно из двух:

либо оппозиция, выставляя эти тяжкие обвинения против партии, сама не верила в серьезность этих обвинений и выставляла их лишь для демонстрации, — и тогда она вводила в заблуждение рабочий класс, что преступно;

либо оппозиция верила и продолжает верить в серьезность своих обвинений, — и тогда она должна была держать курс и действительно держала курс на разгром руководящих кадров партии, на образование новой партии.

Вот какова была физиономия нашей оппозиции в ее практической работе против ВКП(б) к октябрю 1926 года.

б) Практическая работа последователей оппозиции в германской компартии. Исходя из обвинений против партии, выставленных нашей оппозицией, “ультралевые” в Германии во главе с г. Коршем сделали свои “дальнейшие” выводы и поставили точки над i. Известно, что Корш, этот идеолог “ультралевых” в Германии, утверждает, что наша социалистическая промышленность является “чисто капиталистической промышленностью”. Известно, что Корш именует нашу партию партией “кулакизированной”, а Коминтерн — “оппортунистической” организацией. Известно, далее, что Корш проповедует ввиду этого необходимость “новой революции” против существующей власти в СССР.

Оппозиция может сказать, что она не отвечает за позицию Корша. Но это неверно. Оппозиция целиком и полностью отвечает за “деяния” г. Корша. То, что говорит Корш, это есть естественный вывод из тех предпосылок, которые преподают своим сторонникам лидеры нашей оппозиции в виде известных обвинении против партии. Ибо если партия сползает на рельсы оппортунизма, если ее политика расходится с классовой линией революции, если она перерождается и идет к термидору, а наше государство является “далеко не пролетарским государством”, то вывод отсюда может быть только один — новая революция против “кулакизированной” власти. Кроме того, известно, что “ультралевые” в Германии, и веддингцы [17] в том числе, голосовали против исключения Корша из партии, взяв тем самым на себя моральную ответственность за контрреволюционную пропаганду Корша. Ну, а кому не известно, что “ультралевые” стоят за оппозицию в ВКП(б)?

в) Практическая работа последователей оппозиции во Франции. То же самое надо сказать и о последователях оппозиции во Франции. Я имею в виду Суварина и его группу, подвизающуюся в известном журнале во Франции. Исходя из предпосылок, данных нашей оппозицией в ее обвинениях против партии, Суварин приходит к тому выводу, что основным врагом революции является партийная бюрократия, руководящая верхушка нашей партии. Суварин утверждает, что “спасение” может быть только в одном: в новой революции против руководящей верхушки в составе партии и в составе власти, в новой революции, прежде всего, против Секретариата ЦК ВКП(б). Там, в Германии — “новая революция” против существующей власти в СССР. Здесь, во Франции — “новая революция” против Секретариата ЦК. Ну, а как организовать эту новую революцию? Можно ли ее организовать без особой партии, приноровленной к целям новой революции? Конечно, нельзя. Отсюда вопрос о создании новой партии.

Оппозиция может сказать, что она не отвечает за писания Суварина. Но это неверно. Известно, во-первых, что Суварин и его группа являются сторонниками оппозиции, особенно ее троцкистской части. Известно, во-вторых, что еще совсем недавно оппозиция проектировала устроить г. Суварина в редакцию центрального органа компартии Франции. Правда, проект этот не удался. Но это не вина, а беда нашей оппозиции.

Таким образом выходит, что оппозиция в ее практической работе, если взять ее не в том виде, в каком она сама себя рисует, а в том, в каком она проявляется в ходе работы как у нас, в СССР, так и во Франции и Германии, — выходит, я говорю, что оппозиция в своей практической работе вплотную подошла к вопросу о разгроме существующих кадров нашей партии и образовании новой партии.

За что хвалят оппозицию социал-демократы и кадеты?

Или иначе — чьи настроения отражает оппозиция? Вы, должно быть, обратили внимание, что так называемый “русский вопрос” стал в последнее время злободневным вопросом социал-демократической и буржуазной печати на Западе. Случайно ли это? Конечно, не случайно. Рост социализма в СССР и развертывание коммунистического движения на Западе не могут не рождать величайшей тревоги в рядах буржуазии и ее агентов в рабочем классе — социал-демократических лидеров. Водораздел между революцией и контрреволюцией проходит теперь по линии злобной ненависти одних и товарищеской дружбы других в отношении пролетарской партии в СССР. Величайшее международное значение “русского вопроса” является теперь фактом, с которым не могут уже не считаться враги коммунизма.

Два фронта образовались вокруг “русского вопроса”: фронт противников Республики Советов и фронт ее самоотверженных друзей. Чего хотят противники Республики Советов? Они добиваются того, чтобы создать идейные и моральные предпосылки в широких массах населения для борьбы с пролетарской диктатурой. Чего хотят друзья Республики Советов? Они добиваются того, чтобы создать идейные и моральные предпосылки среди широких слоев пролетариата для поддержки, для защиты Республики Советов.

Посмотрим теперь, за что хвалят социал-демократы и кадеты из русской буржуазной эмиграции нашу оппозицию.

Вот что говорит, например, Пауль Леви, известный социал-демократический лидер в Германии:

“Мы были того мнения, что особые интересы рабочих, в конечном счете интересы социализма, находятся в противоречии с существованием крестьянской собственности, что тождественность интересов рабочих и крестьян является лишь видимостью, и что дальнейшее развитие русской революции обострит и сделает более явственным это противоречие. Идею общности интересов мы считаем видоизмененной идеей коалиции. Если вообще марксизм имеет хотя тень обоснованности, если история развивается диалектически, то это противоречие должно было разбить коалиционную идею так же, как она уже разбита в Германии… Для нас, рассматривающих события в СССР со стороны, из Западной Европы, ясно: наши взгляды совпадают с взглядами оппозиции…Факт налицо, что в России снова начинается самостоятельное, антикапиталистическое движение под знаком классовой борьбы” (“Лейппигер Фольксцейтунг”, 30 июля 1926 г.).

Что тут, в этой цитате, имеется путаница в вопросе о “тождественности” интересов рабочих и крестьян, — это очевидно. Но что Пауль Леви хвалит нашу оппозицию за ее борьбу с идеей блока рабочих и крестьян, с идеей союза рабочих и крестьян, — это также несомненно.

Вот что говорит о нашей оппозиции небезызвестный Дан, лидер “русской” социал-демократии, лидер “русских” меньшевиков, ратующих за реставрацию капитализма в СССР:

“Своей критикой существующего строя, почти дословно повторяющей критику социал-демократии, большевистская оппозиция подготовляет умы…к восприятию положительной платформы социал-демократии”.

И дальше:

“Оппозиция взращивает не только в рабочих массах, но и в среде рабочих-коммунистов ростки таких идей и настроений, которые при умелом уходе легко могут дать социал-демократические плоды” (“Социалистический Вестник” № 17–18).

Кажется, ясно.

А вот что пишет о нашей оппозиции центральный орган контрреволюционной буржуазной партии Милюкова “Последние Новости”: [18]

“Сегодня оппозиция подрывает диктатуру, каждое новое издание оппозиции выговаривает все более “страшные” слова, сама оппозиция эволюционирует в сторону все более резких наскоков на господствующую систему, и этого пока достаточно, чтобы благодарственно воспринять ее как рупор для широких слоев политически недовольного населения” (“Последние Новости” № 1990).

И дальше:

“Самый страшный враг для Советской власти теперь есть тот, который подползает к ней незаметно, охватывает ее своими щупальцами со всех сторон и ликвидирует ее раньше, чем она замечает, что ликвидирована. Именно эту роль, неизбежную и нужную в подготовительном периоде, из которого мы еще не вышли, играет советская оппозиция” (“Последние Новости” № 1983, 27 августа с.г.).

Я думаю, что комментарии тут излишни.

Я ограничиваюсь только этими цитатами, ввиду краткости времени, хотя можно было бы привести десятки и сотни таких же цитат.

Вот за что хвалят нашу оппозицию социал-демократы и кадеты.

Случайно ли это? Нет, не случайно.

Из этого видно, что оппозиция отражает не настроение пролетариата нашей страны, а настроения непролетарских элементов, недовольных диктатурой пролетариата, озлобленных против диктатуры пролетариата и ждущих с нетерпением ее разложения, ее падения.

Таким образом, логика фракционной борьбы нашей оппозиции привела на деле к тому, что фронт нашей оппозиции слился объективно с фронтом противников и врагов диктатуры пролетариата.

Хотела ли этого оппозиция? Должно быть, она этого не хотела. Но дело зависит тут не от того, чего хочет здесь оппозиция, а от того, к чему объективно ведет ее фракционная борьба. Логика фракционной борьбы сильнее желаний тех или иных людей. И именно поэтому сложилось дело так, что фронт оппозиции слился на деле с фронтом противников и врагов диктатуры пролетариата.

Ленин учил нас, что основная обязанность коммунистов состоит в защите и укреплении диктатуры пролетариата. А дело обернулось так, что оппозиция ввиду ее фракционной политики очутилась в лагере противников диктатуры пролетариата.

Вот почему мы говорим, что оппозиция порвала с ленинизмом не только в теории, но и на практике.

Да иначе и не могло быть. Соотношение сил на фронте борьбы между капитализмом и социализмом таково, что в рядах рабочего класса возможна теперь лишь одна из двух политик: либо политика коммунизма, либо политика социал-демократизма. Попытка оппозиции занять третью позицию при заострении борьбы против ВКП(б) неминуемо должна была кончиться тем, что оппозиция была сброшена ходом фракционной борьбы в лагерь противников ленинизма.

Оно так и случилось, как видно из приведенных фактов.

Вот за что хвалят оппозицию социал-демократы и кадеты.

Я говорил выше, что в своей борьбе против партии оппозиция орудовала тягчайшими обвинениями против партии. Я говорил, что в своей практической работе оппозиция подошла к самому порогу вопроса о расколе и образовании новой партии. Отсюда вопрос — как долго удалось оппозиции удержаться на этой раскольнической позиции? Факты говорят, что ей удалось удержаться на этой позиции всего несколько месяцев. Факты говорят, что к началу октября этого года оппозиция оказалась вынужденной признать свое поражение и отступить.

Чем было вызвано отступление оппозиции?

Я думаю, что отступление оппозиции было вызвано следующими причинами.

Во-первых, тем, что в СССР у оппозиции не оказалось своей политической армии. Очень может быть, что построение новой партии представляет увлекательную задачу. Но ежели после дискуссии оказывается, что новую партию не из кого строить, то ясно, что отступление является единственным выходом.

Во-вторых, тем, что в ходе фракционной борьбы к оппозиции пристали всякие грязные элементы, как у нас, в СССР, так и за границей, а социал-демократы и кадеты стали расхваливать ее вовсю, срамя и позоря ее в глазах рабочих своими поцелуями. Перед оппозицией оставался выбор: либо принять эти похвалы и поцелуи врагов, как должное, либо сделать крутой поворот к отступлению с тем, чтобы механически отпали от оппозиции приставшие к ней грязные хвосты. Отступив и расписываясь в своем отступлении, оппозиция признала, что второй выход является для нее единственным приемлемым выходом.

В-третьих, тем обстоятельством, что положение в СССР оказалось лучше, чем предполагала оппозиция, а партийные массы оказались сознательнее и сплоченнее, чем это могло показаться оппозиции в начале борьбы. Конечно, если бы в стране был кризис, если бы недовольство рабочих нарастало и если бы партия проявила меньшую сплоченность, — то оппозиция пошла бы по другому пути и она не решилась бы на отступление. Но факты показали, что расчеты оппозиции провалились и в этой области.

Отсюда поражение оппозиции.

Отсюда ее отступление.

Поражение оппозиции прошло три этапа.

Первый этап — это “заявление” оппозиции от 16 октября 1926 года. Оппозиция отказалась в этом документе от теории и практики свободы фракций и от фракционных методов борьбы, признав открыто и недвусмысленно свои ошибки в этой области. Но оппозиция отказалась не только от этого. Поскольку она отмежевалась в своем “заявлении” от “рабочей оппозиции” и от всяких Коршей и Сувариных, оппозиция отказалась тем самым и от тех своих идейных позиций, которые сближали ее недавно с этими течениями.

Второй этап — это фактический отказ от тех обвинений, которые выставляла недавно оппозиция против партии. Надо признать и, признав это, надо подчеркнуть, что оппозиция не решилась повторить свои обвинения против партии на XV конференции ВКП(б). Если сравнить протоколы июльского пленума ЦК и ЦКК с протоколами XV конференции ВКП(б), то нельзя не отметить, что от старых обвинений в оппортунизме, в термидорианстве, в сползании с классовой линии революции и т. д. — не осталось и следа на XV конференции. Если принять, кроме того, во внимание то обстоятельство, что целый ряд делегатов обратился к оппозиции с вопросом о старых обвинениях, а оппозиция продолжала на этот счет упорно молчать, то нельзя не признать, что оппозиция отказалась на деле от своих старых обвинений против партии.

Можно ли квалифицировать это обстоятельство как фактический отказ оппозиции от ряда своих идейных позиций? Можно и должно. Это есть сознательное свертывание боевого знамени оппозиции перед лицом своего поражения. Да иначе и не могло быть. Обвинения были выставлены в расчете на построение новой партии. Но раз эти расчеты отпали — должны были отпасть, по крайней мере временно, и обвинения.

Третий этап — это полная изоляция оппозиции на XV конференции ВКП(б). Следует отметить, что оппозиция не получила на XV конференции ни одного голоса, оказавшись, таким образом, в полной изоляции. Представьте себе тот шум и гам, который подняла оппозиция в конце сентября этого года, отправляясь в поход, в открытый поход против партии, и сравните эту шумиху с тем фактом, что оппозиция осталась на XV конференции, как говорят, в единственном числе, и вы поймете, что нельзя было пожелать оппозиции “лучшего” поражения.

Можно ли отрицать тот факт, что оппозиция отказалась на деле от своих обвинений против партии, не решилась повторить их на XV конференции, несмотря на требования делегатов?

Нет, нельзя, ибо это есть факт.

Почему же стала оппозиция на этот путь, почему она свернула свое знамя?

Потому, что развертывание идейного знамени оппозиции означает, обязательно и неминуемо, теорию двух партий, оживление всяких Кацев, Коршей, Масловых, Сувариных и других грязных элементов, развязывание антипролетарских сил в нашей стране, похвалы и поцелуи со стороны социал-демократии и либеральных буржуа из русской эмиграции.

Идейное знамя оппозиции убивает оппозицию, — вот в чем вопрос, товарищи.

Поэтому, чтобы не сгнить окончательно, оппозиция оказалась вынужденной отступить и отбросить прочь свое знамя.

В этом основа поражения оппозиционного блока.

Я кончаю, товарищи. Мне остается сказать лишь несколько слов о выводах с точки зрения смысла и значения решений XV конференции ВКП(б).

Первый вывод состоит в том, что конференция подвела итог внутрипартийной борьбе после XIV съезда, оформила ту победу, которую одержала партия над оппозицией, и, изолировав оппозицию, положила конец той фракционной вакханалии, которую навязала нашей партии оппозиция в предыдущий период.

Второй вывод состоит в том, что конференция сплотила нашу партию больше, чем когда бы то ни было, на основе социалистической перспективы нашего строительства, на основе идеи борьбы за победу социалистического строительства, против всех оппозиционных течений нашей партии, против всех уклонов в нашей партии.

Актуальнейший вопрос в нашей партии теперь — это вопрос о построении социализма в нашей стране. Ленин был прав, когда говорил, что весь мир смотрит на нас, на наше хозяйственное строительство, на наши успехи на фронте строительства. Но для того, чтобы добиться успехов на этом фронте, необходимо, чтобы основной инструмент диктатуры пролетариата, наша партия, был готов к этому делу, чтобы он сознавал важность этой задачи и чтобы он мог послужить рычагом победы социалистического строительства в нашей стране. Смысл и значение XV конференции состоят в том, что она оформила и увенчала дело вооружения нашей партии идеей победы социалистического строительства в нашей стране.

Третий вывод состоит в том, что конференция дала решительный отпор всем и всяким идейным шатаниям в нашей партии и облегчила тем самым полное торжество ленинизма в ВКП(б).

Если расширенный пленум Исполнительного Комитета Коминтерна одобрит решения XV конференции ВКП(б) и признает правильной политику нашей партии в отношении оппозиции, в чем я не имею оснований сомневаться, то это приведет к четвертому выводу — о том, что XV конференция подготовила некоторые немаловажные условия, необходимые для того, чтобы ленинизм восторжествовал во всем Коминтерне, в рядах революционного пролетариата всех стран и народов. (Бурные аплодисменты. Овации всего пленума.)

“Правда” № 285 и 286, 9 и 10 декабря 1926 г.

Товарищи! Раньше чем перейти к существу вопроса, позвольте сделать некоторые фактические поправки к заявлениям оппозиции, к заявлениям, которые либо искажают факты, либо представляют измышления и сплетни.

1) Первый вопрос — это вопрос о выступлениях оппозиции на расширенном пленуме ИККИ. Оппозиция заявляла, что она решилась выступить потому, что ЦК ВКП(б) не сделал прямого указания на то, что выступление оппозиции может нарушить “заявление” оппозиции от 16 октября 1926 года, что если бы ЦК воспретил им выступление, то лидеры оппозиции не решились бы выступить.

Оппозиция заявила, далее, что, выступая здесь, на расширенном пленуме, она примет все меры к тому, чтобы не обострять борьбы, что она ограничится простыми “объяснениями”, что в атаку против партии она, боже упаси, и не думает идти, что она не имеет никакого намерения, боже упаси, выставить какие-либо обвинения против партии и апеллировать на ее решения.

Все это неверно, товарищи. Это совершенно не соответствует действительности. Это лицемерие со стороны оппозиции. Факты показали, а особенно выступление Каменева показало, что выступления лидеров оппозиции на расширенном пленуме были не “объяснениями”, а атакой против партии, нападением на партию.

Что значит поставить открыто вопрос об обвинении партии в правом уклоне? Это есть атака против партии, это есть вылазка против партии.

Разве ЦК ВКП(б) не указал в своем постановлении, что выступление оппозиции обострит борьбу, даст толчок фракционной борьбе? Да, указал. Это и было предостережением оппозиции со стороны ЦК ВКП(б). Мог ли пойти дальше этого ЦК? Нет, не мог. Почему? Потому, что ЦК не мог воспретить выступление. Каждый член партии имеет право апеллировать на решение партии в высшую инстанцию. ЦК не мог не считаться с этим правом членов партии. Стало быть, ЦК ВКП(б) сделал все, что было в его силах, для того, чтобы предотвратить новое обострение борьбы, новое усиление фракционной борьбы.

Лидеры оппозиции, они же члены ЦК, должны были знать, что их выступления не могут не вылиться в апелляцию против решений своей партии, в вылазку против партии, в нападение на партию.

Таким образом, выступления оппозиции, особенно же выступление Каменева, которое не есть его личное выступление, а есть выступление всего оппозиционного блока, ибо его речь, которую он читал в письменном виде, была подписана Троцким, Каменевым и Зиновьевым, — это выступление Каменева есть поворотный пункт в развитии оппозиционного блока от “заявления” 16 октября 1926 года, где оппозиция отказывалась от фракционных методов борьбы, к новой полосе существования оппозиции, где она вновь возвращается к фракционным методам борьбы против партии.

Отсюда вывод: оппозиция нарушила свое же собственное “заявление” от 16 октября 1926 года, вернувшись к фракционным методам борьбы.

Так и запишем, товарищи. Нечего лицемерить. Каменев был прав, когда говорил, что кошку нужно назвать кошкой. (Голоса: “Правильно!”. “А свинью — свиньей”.)

2) Троцкий говорил в своей речи, что “Сталин после февральской революции проповедовал ошибочную тактику, которую Ленин характеризовал как каутскианский уклон”.

Это неверно, товарищи. Это — сплетня. Никакого каутскианского уклона Сталин не “проповедовал”. То, что у меня были некоторые колебания после возвращения из ссылки, я этого не скрывал и сам писал об этом в своей брошюре “На путях к Октябрю”. Но у кого из нас не бывали мимолетные колебания. Что касается позиции Ленина и его Апрельских тезисов [19] в 1917 году, — о чем именно и идет здесь речь, — то партия знает прекрасно, что я стоял тогда в одних рядах с тов. Лениным против Каменева и его группы, боровшихся тогда против тезисов Ленина. Люди, знакомые с протоколами Апрельской конференции нашей партии в 1917 году, не могут не знать, что я стоял в одних рядах с Лениным, воюя вместе с ним против оппозиции Каменева.

Фокус тут заключается в том, что Троцкий спутал меня с Каменевым. (Смех. Аплодисменты.)

Это верно, что Каменев стоял тогда в оппозиции против Ленина, против его тезисов, против большинства партии и развивал точку зрения, граничащую с оборончеством. Это верно, что Каменев писал тогда в “Правде”, например, в марте месяце, статьи полуоборонческого характера, за каковые статьи я не могу, конечно, отвечать ни в какой степени.

Беда Троцкого состоит в том, что он спутал тут Сталина с Каменевым.

А где был тогда Троцкий, во время Апрельской конференции в 1917 году, когда партия вела борьбу с группой Каменева, в какой партии он обретался тогда — в лево-меньшевистской или в право-меньшевистской, и почему он тогда не состоял в рядах левой Циммервальда, [20] — пусть об этом расскажет нам Троцкий, хотя бы в прессе. Но что он не состоял тогда в нашей партии, — это факт, о котором следовало бы помнить Троцкому.

3) Троцкий говорил в своей речи, что “в национальном вопросе Сталин совершил довольно крупную ошибку”. Какую ошибку, при каких обстоятельствах, — Троцкий так и не сказал.

Это неверно, товарищи. Это — сплетня. Никаких разногласий по национальному вопросу с партией или с Лениным у меня не было никогда. Речь идет тут у Троцкого, должно быть, об одном незначительном инциденте, когда тов. Ленин перед XII съездом нашей партии упрекал меня в том, что я веду слишком строгую организационную политику в отношении грузинских полунационалистов, полукоммунистов типа Мдивани, который был недавно торгпредом во Франции, что я “преследую” их. Однако последующие факты показали, что так называемые “уклонисты”, люди типа Мдивани, заслуживали на самом деле более строгого отношения к себе, чем это я делал, как один из секретарей ЦК нашей партии. Последующие события показали, что “уклонисты” являются разлагающейся фракцией самого откровенного оппортунизма. Пусть Троцкий докажет, что это не так. Ленин не знал и не мог знать этих фактов, так как он болел, лежал в постели и не имел возможности следить за событиями. Но какое отношение может иметь этот незначительный инцидент к принципиальной позиции Сталина? Троцкий, очевидно, тут по-сплетнически намекает на какие-то “разногласия” между мною и партией. Но разве это не факт, что ЦК в целом, в том числе и Троцкий, единогласно голосовал за тезисы Сталина по национальному вопросу? Разве это не факт, что голосование это имело место после инцидента с Мдивани, перед XII съездом нашей партии? Разве это не факт, что докладчиком по национальному вопросу на XII съезде был именно Сталин, а не кто-либо другой? Где же тут “разногласия” по национальному вопросу, и для чего, собственно, Троцкому захотелось упомянуть об этом незначительном инциденте?

4) Каменев заявил в своей речи, что XIV съезд нашей партии допустил ошибку, “открыв огонь налево”, т. е. открыв огонь против оппозиции. Выходит, что партия боролась и продолжает бороться против революционного ядра партии. Выходит, что наша оппозиция является левой, а не правой.

Все это пустяки, товарищи. Это сплетня, распространяемая нашими оппозиционерами. XIV съезд не думал и не мог открывать огонь против революционного большинства. На самом деле он открыл огонь против правых, против наших оппозиционеров, которые являются правой оппозицией, хотя и драпируются в “левую” тогу. Конечно, оппозиция склонна считать себя “революционной левой”. Но XIV съезд нашей партии определил, наоборот, что оппозиция лишь маскируется “левой” фразой, а на самом деле она является оппортунистической оппозицией. Мы знаем, как правая оппозиция часто маскируется в “левую” тогу для того, чтобы ввести в заблуждение рабочий класс. “Рабочая оппозиция” тоже считала себя левее всех, однако она оказалась на деле правее всех. Нынешняя оппозиция тоже считает себя левее всех, однако практика и вся работа нынешней оппозиции доказывают, что она является центром стягивания и очагом всех правых оппортунистических течений от “рабочей оппозиции” и троцкизма до “новой оппозиции” и всяких там Сувариных.

Каменев допустил “маленькую” передержку насчет “левых” и “правых”.

5) Каменев привел цитату из сочинений Ленина о том, что мы не доделали еще социалистического фундамента нашей экономики, и заявил, что партия допускает ошибку, утверждая будто бы, что мы уже доделали социалистический фундамент нашей экономики.

Это пустяки, товарищи. Это — мелкая сплетня Каменева. Никогда еще партия не заявляла, что она уже доделала социалистический фундамент нашей экономики. Спор идет теперь вовсе не о том, доделали мы или не доделали еще социалистический фундамент нашей экономики. Спор не в этом теперь. Спор идет лишь о том, можем ли мы доделать своими собственными силами социалистический фундамент нашей экономики или не можем. Партия утверждает, что у нас есть возможности доделать социалистический фундамент нашей экономики. Оппозиция это отрицает, скатываясь тем самым на путь пораженчества и капитулянтства. Вот о чем идет теперь спор. Каменев, чувствуя неустойчивость своей позиции, старается увильнуть от этого вопроса. Но это ему не удастся.

Каменев допустил еще одну “маленькую” передержку.

6) Троцкий заявил в своей речи, что он “предвосхитил политику Ленина в марте-апреле 1917 года”. Выходит, таким образом, что Троцкий “предвосхитил” Апрельские тезисы тов. Ленина. Выходит, что Троцкий еще в феврале — марте 1917 года самостоятельно пришел к той политике, которую защищал тов. Ленин в апреле — мае 1917 года в своих Апрельских тезисах.

Позвольте, товарищи, заявить, что это — глупое и неприличное хвастовство. Троцкий, “предвосхищающий” Ленина, — это такая картина, над которой стоит посмеяться. Крестьяне совершенно правы, когда в таких случаях говорят обычно: “Сравнил муху с каланчой”. (Смех.) Троцкий, “предвосхищающий” Ленина… Пусть Троцкий попробует высунуться и доказать это в печати. Почему он этого не попробовал хотя бы разок? Троцкий “предвосхитил” Ленина… Но чем объяснить тогда тот факт, что тов. Ленин с самого своего появления на арене в России, в апреле 1917 года, счел необходимым отмежеваться от позиции Троцкого? Чем объяснить тот факт, что “предвосхищаемый” находит нужным отгородиться от “предвосхищающего”? Разве это не факт, что Ленин в апреле 1917 года несколько раз заявлял, что он не имеет ничего общего с основной формулой Троцкого: “без царя, а правительство рабочее”? Разве это не факт, что Ленин тогда же заявлял несколько раз, что он не имеет ничего общего с Троцким, пытающимся перепрыгнуть через крестьянское движение, через аграрную революцию?

Где же тут “предвосхищение”?

Вывод: нам нужны факты, а не измышления и сплетни, между тем как оппозиция предпочитает оперировать измышлениями и сплетнями.

Я говорил в своем докладе, что враги диктатуры пролетариата, меньшевики и кадеты из русской эмиграции хвалят оппозицию. Я говорил, что они хвалят оппозицию за такую работу, которая ведет к подрыву единения партии и, значит, к подрыву диктатуры пролетариата. Я привел ряд цитат, говорящих о том, что именно это хвалят оппозицию враги диктатуры пролетариата за то, что оппозиция своей работой развязывает антипролетарские силы в стране, старается развенчать нашу партию, развенчать пролетарскую диктатуру и обличает тем самым дело врагов диктатуры пролетариата.

В ответ на это Каменев (а также Зиновьев) сослался сначала на капиталистическую прессу на Западе, которая хвалит, оказывается, нашу партию, а также Сталина, а потом сослался на Устрялова, сменовехца, [21] представителя буржуазных спецов в нашей стране, который солидаризируется с позицией нашей партии.

Что касается капиталистов, то там у них больше разногласия насчет нашей партии. Вот, например, недавно в американской прессе хвалили Сталина, что он, дескать, даст им возможность получить крупные концессии. А теперь, оказывается, всячески бранят и ругают Сталина, утверждая, что он, Сталин, “обманул” их. Появилась одно время в буржуазной прессе карикатура на Сталина, который держит в руках ведро с водой и тушит пожар революции. Но потом появилась в опровержение этой другая карикатура, где Сталин держит в руках ведро, но в ведре не вода, а керосин, и, оказывается, Сталин не тушит, а разжигает пожар революции. (Аплодисменты, смех.)

Как видите, там у них, у капиталистов, существуют большие разногласия насчет позиции нашей партии так же, как и насчет позиции Сталина.

Перейдем к вопросу об Устрялове. Кто такой Устрялов? Устрялов — это представитель буржуазных специалистов и вообще новой буржуазии. Он — классовый враг пролетариата. Это бесспорно. Но враги бывают разные. Есть классовые враги, которые не мирятся с Советской властью и добиваются ее свержения во что бы то ни стало. Есть и такие классовые враги, которые мирятся, так или иначе, с Советской властью. Есть враги, которые стараются подготовить условия для свержения диктатуры пролетариата. Это — меньшевики, эсеры, кадеты и прочие. Но есть и такие враги, которые сотрудничают с Советской властью и борются против тех, которые стоят на точке зрения свержения Советской власти, надеясь на то, что диктатура будет помаленьку ослабевать, перерождаться и пойдет потом навстречу интересам новой буржуазии. К последней категории врагов принадлежит Устрялов.

Для чего сослался Каменев на Устрялова? Может быть для того, чтобы показать, что партия у нас переродилась, и Устрялов из-за этого и хвалит Сталина, или нашу партию вообще? Видимо, не для этого, ибо сказать это прямо Каменев не решился. Для чего же сослался в таком случае на Устрялова Каменев? Очевидно, для того, чтобы сделать намек насчет “перерождения”.

Но Каменев забыл сказать, что этот самый Устрялов еще больше хвалил Ленина. Статьи Устрялова с похвалой по адресу Ленина известны всей нашей партии. В чем же тут дело? Может быть, тов. Ленин “переродился” или стал “перерождаться”, когда он вводил нэп? Стоит поставить этот вопрос, чтобы понять всю абсурдность такого предположения насчет “перерождения”.

Итак: за что хвалит Ленина и нашу партию Устрялов и за что хвалят оппозицию меньшевики и кадеты, — вот вопрос, который нужно прежде всего разрешить и который всеми мерами пытается обойти Каменев.

Оппозицию хвалят меньшевики и кадеты за то, что она подрывает единство нашей партии, ослабляет диктатуру пролетариата и облегчает тем самым работу меньшевиков и кадетов по свержению Советской власти. Это доказывают цитаты. Устрялов же хвалит нашу партию за то, что Советская власть допустила нэп, допустила частный капитал, допустила буржуазных спецов, в помощи и опыте которых нуждается пролетариат.

Меньшевики и кадеты хвалят оппозицию за то, что она своей фракционной работой помогает им в деле подготовки условий для свержения диктатуры пролетариата. А Устряловы, зная, что диктатуру не свергнешь, отбрасывают прочь точку зрения свержения Советской власти, стараются получить уголочек около диктатуры пролетариата, стараются примазаться к ней и — хвалят партию за то, что она ввела нэп и допустила при известных условиях новую буржуазию, которая хочет использовать Советскую власть в своих классовых целях, но которую сама Советская власть использует для целей пролетарской диктатуры.

Вот где разница между различными классовыми врагами пролетариата нашей страны.

Вот где корень того, что меньшевики и кадеты хвалят оппозицию, а господа Устряловы — нашу партию.

Я хотел бы обратить ваше внимание на точку зрения Ленина по этому вопросу.

“В нашей Советской республике, — говорит Ленин, — социальный строй основан на сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому теперь допущены на известных условиях и “нэпманы”, т. е. буржуазия” (Ленин, т. XXVII, стр. 405).

Вот за это допущение новой буржуазии к некоторому условному сотрудничеству, конечно, при известных условиях и при контроле со стороны Советской власти, — за это именно и хвалит Устрялов нашу партию, надеясь зацепиться за это допущение и использовать Советскую власть для целей буржуазии. А у нас, у партии, другие расчеты: использовать представителей новой буржуазии, их опыт, их знания с тем, чтобы советизировать, ассимилировать часть из них, а другую часть, которая окажется не в состоянии советизироваться, отбросить прочь.

Разве это не факт, что Ленин делал разницу между новой буржуазией и меньшевиками и кадетами, допуская и используя первую и предлагая арестовывать вторых?

Вот что писал на этот счет тов. Ленин в своем “Продналоге”:

“Не бояться “ученья” коммунистов у буржуазных спецов, в том числе и у торговцев, и у капиталистиков-кооператоров, и у капиталистов. Учиться у них по форме иначе, а по сути дела так же, как учились и научились у военспецов. Результаты “науки” проверять только практическим опытом: сделай лучше, чем сделали рядом буржуазные спецы, сумей добиться и так и этак подъема земледелия, подъема промышленности, развития оборота земледелия с промышленностью. Не скупись платить “за науку”: за науку заплатить дорого не жалко, лишь бы ученье шло толком” (Ленин, т. XXVI, стр. 352)

Так говорил Ленин о новой буржуазии и буржуазных спецах, представителем которых является Устрялов.

А вот что говорил Ленин о меньшевиках и эсерах:

“А “беспартийных”, которые на деле не что иное, как переодетые в мощный, кронштадтски-беспартийный наряд меньшевики и эсеры, — держать бережливо в тюрьме или отправлять в Берлин к Мартову для свободного использования всех прелестей чистой демократии, для свободного обмена мыслями с Черновым, с Милюковым, с грузинскими меньшевиками” (см. там же, стр. 352).

Так говорил Ленин.

Может быть, оппозиция не согласна с Лениным? Пусть скажет она это прямо.

Вот чем объясняется тот факт, что меньшевики и кадеты арестовываются у нас, а новую буржуазию мы допускаем при известных условиях и с известными ограничениями для того, чтобы, борясь с нею мерами экономического порядка и преодолевая ее шаг за шагом, использовать вместе с тем ее опыт, ее знания для нашего хозяйственного строительства.

Выходит, таким образом, что нашу партию хвалят некоторые классовые враги, вроде Устрялова, за то, что мы ввели нэп и допустили буржуазию к некоторому условному и ограниченному сотрудничеству с существующим советским строем, причем мы имеем при этом цель использования знаний и опыта этой буржуазии для нашего строительства, каковую цель осуществляем, как известно, не без успехов. А оппозицию хвалят другие классовые враги, вроде меньшевиков и кадетов, за то, что ее работа ведет к подрыву единства нашей партии, к подрыву диктатуры пролетариата и к облегчению работы меньшевиков и кадетов по свержению диктатуры.

Надеюсь, что оппозиция поймет, наконец, всю глубину разницы между похвалой первого рода и похвалой второго рода.

Оппозиция говорила здесь о некоторых ошибках отдельных членов ЦК. Отдельные ошибки, конечно, бывали. У нас нет людей абсолютно “безошибочных”. Таких людей и не бывает. Но бывают разные ошибки. Бывают ошибки, на которых авторы ошибок не настаивают и из которых не вырастают платформы, течения, фракции. Такие ошибки забываются быстро. Бывают и другого рода ошибки, на которых авторы ошибок настаивают и из которых вырастают фракции, платформы и борьба в партии. Такие ошибки не могут забываться быстро.

Между этими двумя категориями ошибок надо строго различать.

Вот, например, Троцкий говорит, что я допустил одно время ошибку по части монополии внешней торговли. Это верно. Я действительно предлагал в период разрухи наших заготовительных органов открыть временно один из портов для вывоза хлеба. Но я не настаивал на своей ошибке и после переговоров с Лениным незамедлительно исправил ее. Таких ошибок Троцкого, исправленных потом ЦК, на которых он потом не настаивал, я мог бы насчитать десятки, сотни. Если бы я занялся перечислением всех ошибок, очень серьезных, менее серьезных и мало серьезных, которые Троцкий допустил в своей работе в ЦК, но на которых не настаивал и которые были забыты, — мне пришлось бы прочесть несколько рефератов по этому поводу. Но я думаю, что в политической борьбе, в политической полемике надо было бы говорить не о таких ошибках, а о тех ошибках, которые развились потом в платформы и вызвали борьбу внутри партии.

Но Троцкий и Каменев затронули вопрос как раз о такого рода ошибках, которые не развились в оппозиционные течения и которые были скоро забыты. И так как оппозиция затронула именно эти вопросы, то позвольте и мне напомнить здесь о некоторых ошибках такого рода, допущенных в свое время лидерами оппозиции. Может быть это послужит им уроком и в другой раз они не будут пытаться цепляться за уже забытые ошибки.

Было время, когда Троцкий утверждал в ЦК нашей партии, что Советская власть висит на волоске, что “кукушка уже прокуковала”, и Советской власти остается жить несколько месяцев, если не недель. Это было в 1921 году. Это было опаснейшей ошибкой, говорящей об опасных настроениях Троцкого. Но ЦК его высмеял за это, а Троцкий не настаивал на этой своей ошибке, и ошибка была забыта.

Было время — это было в 1922 году, — когда Троцкий предлагал разрешить нашим промышленным предприятиям и трестам закладывать государственное имущество, в том числе и основной капитал, частным капиталистам для получения кредита. (Тов. Ярославский: “Это — путь капитуляции”.) Пожалуй, что так. Во всяком случае, это было бы предпосылкой денационализации наших предприятий. Но ЦК отверг этот план, Троцкий боролся, но перестал потом настаивать на своей ошибке, и ошибка теперь забыта.

Было время — это было в 1922 году, — когда Троцкий предлагал жесткую концентрацию нашей промышленности, такую сумасбродную концентрацию, которая неминуемо оставила бы за воротами фабрик и заводов около трети нашего рабочего класса. ЦК отверг это предложение Троцкого, как нечто схоластическое, сумасбродное и политически опасное. Троцкий несколько раз напоминал ЦК, что все же придется в будущем стать на этот путь. Однако мы на этот путь не стали. (Голос с места: “Пришлось бы закрыть Путиловский завод”.) Да, к этому шло дело. Но впоследствии Троцкий перестал настаивать на своей ошибке, и ошибка была забыта.

И т. д. и т. п.

Или возьмем друзей Троцкого — Зиновьева и Каменева, которые любят часто напоминать о том, что Бухарин как-то раз сказал — “обогащайтесь”, и танцуют вокруг этого “обогащайтесь”.

Это было в 1922 году, когда у нас обсуждался вопрос о концессии Уркарта, о кабальнейших условиях этой концессии. И что же? Разве это не факт, что Каменев и Зиновьев предлагали принять кабальные условия концессии Уркарта и, предлагая, настаивали на своем предложении? Однако ЦК отверг уркартовскую концессию, Зиновьев и Каменев не настаивали больше на своей ошибке, и ошибка была забыта.

Или взять, например, еще один факт из ошибок Каменева, о котором я не хотел бы говорить, но о котором Каменев заставляет меня напомнить, так как он надоел со своим напоминанием об ошибке Бухарина, об ошибке, которую Бухарин давно уже исправил и ликвидировал. Я говорю об одном инциденте, случившемся с Каменевым, когда он был в ссылке в Сибири, после февральской революции, когда Каменев вместе с именитыми купцами в Сибири (в Ачинске) принял участие в посылке приветственной телеграммы конституционалисту Михаилу Романову (крики: “Позор!”), тому самому Михаилу Романову, которому царь, отрекшись от престола, передал “право на престол”. Конечно, это была глупейшая ошибка, и за эту ошибку Каменев получил большую трепку от нашей партии во время Апрельской конференции в 1917 году. Но Каменев признал свою ошибку, и ошибка была забыта.

Нужно ли напоминать о такого рода ошибках? Конечно, не нужно, ибо они забыты и давно уже ликвидированы. Почему же Троцкий и Каменев тычут в нос такого рода ошибки своим партийным оппонентам? Не ясно ли, что этим они лишь вынуждают нас напомнить о многочисленных ошибках лидеров оппозиции? И мы вынуждены сделать это, хотя бы для того, чтобы отучить оппозицию от придирок и сплетен.

Но бывают ошибки другого рода, такие ошибки, на которых настаивают авторы этих ошибок и из которых вырастают потом фракционные платформы. Это уже ошибки совершенно другого сорта. Задача партии состоит в том, чтобы вскрыть такие ошибки и преодолеть их. Ибо преодоление таких ошибок есть единственное средство утвердить принципы марксизма в партии, сохранить единство в партии, ликвидировать фракционность и создать гарантию от повторения таких ошибок.

Взять, например, ошибку Троцкого во время Брестского мира, которая превратилась в целую платформу против партии. Надо бороться против таких ошибок открыто и решительно? Да, надо.

Или другую ошибку Троцкого во время профсоюзной дискуссии, которая (ошибка) вызвала всероссийскую дискуссию в нашей партии.

Или, например, октябрьскую ошибку Зиновьева и Каменева, которая создала в партии кризис перед восстанием в Октябре 1917 года.

Или, например, нынешние ошибки оппозиционного блока, которые вылились в фракционную платформу и в борьбу против партии.

И т. д. и т. п.

Нужно ли бороться против таких ошибок открыто и решительно? Да, нужно.

Можно ли замалчивать такие ошибки, когда речь идет о разногласиях в партии? Ясно, что нельзя.

Зиновьев говорил в своей речи о диктатуре пролетариата и уверял, что Сталин неправильно разъясняет понятие диктатуры пролетариата в известной статье “К вопросам ленинизма”.

Это пустяки, товарищи. Зиновьев валит тут с больной головы на здоровую. На самом деле речь может идти лишь о том, что Зиновьев извращает ленинское понимание диктатуры пролетариата.

У Зиновьева имеются две версии насчет диктатуры пролетариата, из которых ни одна не может быть названа марксистской и которые противоречат друг другу коренным образом.

Первая версия. Исходя из правильного положения о том, что партия является основной руководящей силой в системе диктатуры пролетариата, Зиновьев приходит к совершенно неправильному выводу о том, что диктатура пролетариата есть диктатура партии. Тем самым Зиновьев отождествляет диктатуру партии с диктатурой пролетариата.

Но что значит отождествлять диктатуру партии с диктатурой пролетариата?

Это значит, во-первых, — ставить знак равенства между классом и партией, между целым и частью этого целого, что абсурдно и ни с чем несообразно. Ленин никогда не отождествлял и не мог отождествлять партию с классом. Между партией и классом стоит целый ряд массовых беспартийных организаций пролетариата, а за этими организациями стоит вся масса класса пролетариев. Игнорировать роль и удельный вес этих массовых беспартийных организаций и, тем более, всей массы рабочего класса и думать, что партия может заменить собой массовые беспартийные организации пролетариата и всю пролетарскую массу вообще, — значит отрывать партию от масс, довести бюрократизацию партии до высшей точки, превратить партию в непогрешимую силу, насадить в партии “нечаевщину”, [22]“аракчеевщину”. [23]

Нечего и говорить, что Ленин не имеет ничего общего с такой “теорией” диктатуры пролетариата.

Это значит, во-вторых, — понимать диктатуру партии не в переносном смысле, не в смысле руководства партии рабочим классом, как именно и понимал ее тов. Ленин, а понимать ее в точном смысле слова “диктатура”, т. е. в смысле замены руководства насилием партии над рабочим классом. Ибо, что такое диктатура в точном смысле этого слова? Диктатура, в точном смысле этого слова, есть власть, опирающаяся на насилие, ибо без элементов насилия не бывает диктатуры, если брать диктатуру в точном смысле этого слова. Может ли партия быть властью, опирающейся на насилие в отношении своего класса, в отношении большинства рабочего класса? Ясно, что не может. В противном случае это было бы не диктатурой над буржуазией, а диктатурой над рабочим классом.

Партия есть учитель, руководитель, вождь своего класса, но не власть, опирающаяся на насилие в отношении большинства рабочего класса. Иначе нечего было бы и говорить о методе убеждения, как основном методе работы пролетарской партии в рядах рабочего класса. Иначе нечего было бы и говорить о том что партия должна убеждать широкие массы пролетариата в правильности своей политики, что лишь в ходе выполнения этой задачи партия могла бы считать себя действительно массовой партией, способной повести в бой пролетариат. Иначе партии пришлось бы заменить метод убеждения приказом и угрозой в отношении пролетариата, что абсурдно и что совершенно несовместимо с марксистским пониманием диктатуры пролетариата.

Вот к какой бессмыслице приводит “теория” Зиновьева об отождествлении диктатуры (руководства) партии с диктатурой пролетариата.

Нечего и говорить, что Ленин не имеет ничего общего с этой “теорией”.

Против этой бессмыслицы и возражал я в своей статье “К вопросам ленинизма”, когда я выступал против Зиновьева.

Может быть не лишне будет заявить, что статья эта была написана и сдана в печать с полного согласия и одобрения руководящих товарищей нашей партии.

Так обстоит дело с первой версией диктатуры пролетариата по Зиновьеву.

А вот и вторая версия. Если первая версия является извращением ленинизма в одном направлении, то вторая версия представляет извращение совершенно в другом направлении, прямо противоположном первому направлению. Состоит она, эта вторая версия, в том, что Зиновьев определяет диктатуру пролетариата как руководство не одного класса, не класса пролетариев, а как руководство двух классов, рабочих и крестьян.

Вот что говорит на этот счет Зиновьев:

“Сейчас руководство, руль, направление государственной жизни находится в руках двух классов — рабочего класса и крестьянства” (Г. Зиновьев. “Рабоче-крестьянский союз и Красная армия”. Изд. “Прибой”. Л., 1925 г., стр. 4).

Можно ли отрицать, что сейчас у нас существует диктатура пролетариата? Нет, нельзя. В чем состоит диктатура пролетариата в нашей стране? По Зиновьеву состоит она, оказывается, в том, что государственной жизнью нашей страны управляют два класса. Совместимо ли это с марксистским пониманием диктатуры пролетариата? Ясно, что несовместимо.

Ленин говорит, что диктатура пролетариата есть господство одного класса, класса пролетариев. В условиях союза пролетариата и крестьянства это единодержавие пролетариата выражается в том, что руководящей силой в этом союзе является пролетариат, его партия, которая не делит и не может делить руководство государственной жизнью с другой силой или с другой партией. Все это до того элементарно и бесспорно, что едва ли есть необходимость разъяснять эти элементарные вещи. А у Зиновьева выходит, что диктатура пролетариата есть руководство двух классов. Отчего бы тогда не назвать такую диктатуру не диктатурой пролетариата, а диктатурой пролетариата и крестьянства? И разве не ясно, что при зиновьевском понимании диктатуры пролетариата мы должны были бы иметь руководство двух партий, сообразно с двумя классами, стоящими у “руля государственной жизни”? Что может быть общего между этой “теорией” Зиновьева и марксистским пониманием диктатуры пролетариата?

Нечего и говорить, что Ленин не имеет ничего общего с этой “теорией”.

Вывод: Зиновьев явным образом искажает ленинское учение о диктатуре пролетариата, все равно, идет ли речь о первой версии зиновьевской “теории” или о второй версии.

Я хотел бы остановиться, далее, на некоторых двусмысленных заявлениях Троцкого, имеющих своей целью, по сути дела, ввести людей в заблуждение. Я хотел бы привести всего несколько фактов.

Один факт. На вопрос о том, как относится Троцкий к своему меньшевистскому прошлому, Троцкий ответил не без некоторой позы:

“Уже сам по себе тот факт, что я вступил в большевистскую партию… уже сам по себе этот факт доказывает, что я сложил на пороге партии все то, что отделяло меня до той поры от большевизма”.

Что значит “сложить на пороге партии все то, что отделяло” Троцкого “от большевизма”? Реммеле был прав, когда он воскликнул на это: “Как можно складывать такие вещи на пороге партии”. И действительно, как можно складывать такие пакости на пороге партии? (Смех.) Этот вопрос так и остался без ответа со стороны Троцкого.

Кроме того, что значит сложить на пороге партии меньшевистские пережитки Троцкого? Сложил ли он эти вещи на пороге партии про запас для будущих боев в партии или просто взял да сжег их? Похоже на то, что Троцкий сложил их на пороге партии про запас. Ибо чем объяснить иначе те перманентные разногласия Троцкого с партией, которые начались спустя несколько времени после вступления его в партию и не прекращаются до настоящего времени?

Судите сами. 1918 год, — разногласия Троцкого с партией по вопросу о Брестском мире и борьба внутри партии. 1920-21 годы, — разногласия Троцкого с партией по профессиональному движению и всероссийская дискуссия. 1923 год, — разногласия Троцкого с партией по основным вопросам партийного строительства и хозяйственной политики и дискуссия в партии. 1924 год — разногласия Троцкого с партией по вопросу об оценке Октябрьской революции и о руководстве партии и дискуссия в партии. 1925-26 годы, — разногласия Троцкого и его оппозиционного блока с партией по основным вопросам нашей революции и текущей политики.

Не слишком ли много разногласий для человека, который “сложил на пороге партии все то, что отделяло его от большевизма”?

Можно ли сказать, что эти перманентные разногласия Троцкого с партией являются “случайно случившимся случаем”, а не закономерным явлением?

Едва ли можно это сказать.

Какую цель может преследовать в таком случае это более чем двусмысленное заявление Троцкого?

Я думаю, что только одну цель: засорить глаза слушателям и ввести их в заблуждение.

Другой факт. Известно, что вопрос о “теории” перманентной революции Троцкого имеет немаловажное значение с точки зрения идеологии нашей партии, с точки зрения перспектив нашей революции. Известно, что эта “теория” имела претензию и продолжает иметь претензию конкурировать с теорией ленинизма по вопросу о движущих силах нашей революции. Вполне понятно поэтому, что не раз обращались к Троцкому с вопросом об его отношении теперь, в 1926 году, к его же “теории” перманентной революции. А какой ответ дал Троцкий в своей речи на пленуме Коминтерна? Ответ более чем двусмысленный. Он сказал, что “теория” перманентной революции имеет некоторые “пробелы”, что некоторые стороны этой “теории” не получили оправдания в нашей революционной практике. Выходит, что если некоторые стороны этой “теории” представляют “пробел”, то есть и другие стороны этой “теории”, которые не представляют “пробела” и которые должны остаться в силе. Но как отделить некоторые стороны “теории” перманентной революции от других сторон этой “теории”? Разве “теория” перманентной революции не есть целостная система взглядов? Разве можно рассматривать “теорию” перманентной революции как ящик, два уголочка которого, скажем, сгнили, а два остальных уголочка остались в целости и сохранности? И затем, разве можно ограничиваться тут простым и ни к чему не обязывающим заявлением о “пробелах” вообще, не называя, какие именно “пробелы” имеет в виду Троцкий и какие именно стороны “теории” перманентной революции считает он неправильными? Троцкий говорит о некоторых “пробелах” “теории” перманентной революции, но какие именно “пробелы” имеет он в виду и какие именно стороны этой “теории” он считает неправильными, — обо всем этом он не сказал ни слова. Поэтому заявление Троцкого по данному вопросу надо рассматривать как отписку от вопроса, как попытку отговориться двусмысленной фразой насчет “пробелов”, ни к чему не обязывающей Троцкого.

Троцкий поступил в данном случае так же, как поступали в старое время некоторые ловкие оракулы, когда они отговаривались от вопрошающих двусмысленным ответом, вроде следующего: “при переходе через реку будет разбито большое войско”. Через какую реку, чье войско будет разбито, — пойми, кто может. (Смех.)

Я хотел бы, далее, сказать несколько слов об особой манере Зиновьева цитировать классиков марксизма. Характерная черта этой зиновьевской манеры состоит в том, что она перепутывает все периоды и даты, валит их в одну кучу, отрывает отдельные положения и формулы Маркса и Энгельса от их живой связи с действительностью, превращает их в обветшалые догмы и нарушает, таким образом, основное требование Маркса и Энгельса, состоящее в том, что “марксизм есть не догма, а руководство к действию”.

Вот несколько фактов.

1) Первый факт. Зиновьев привел в своей речи известную цитату из брошюры Маркса “Классовая борьба во Франции” (1848–1850 гг.), говорящую о том, что “задача рабочего класса (речь идет о победе социализма. И.Ст.) неразрешима в пределах национальных границ”. [24]

Зиновьев привел, далее, следующую цитату из письма Маркса Энгельсу (1858 г.):

“Трудным для нас вопросом является следующий: на континенте революция неизбежна и примет немедленно социалистический характер. Не будет ли она в этом маленьком уголке неизбежно раздавлена ввиду того, что на неизмеримо более широкой территории движение буржуазного общества идет все еще по восходящей линии?” (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, “Письма”, стр. 74–75; [25] курсив мой. — И. Ст.).

Зиновьев приводит эти цитаты из Маркса за период 40-50-х годов прошлого столетия и приходит к выводу, что тем самым вопрос о победе социализма в отдельных странах разрешен отрицательно для всех времен и периодов капитализма.

Можно ли сказать, что Зиновьев понял Маркса, его точку зрения, его основную линию в вопросе о победе социализма в отдельных странах? Нет, нельзя сказать. Наоборот, из этих цитат видно, что Зиновьев совершенно не понял Маркса, что он извратил основную точку зрения Маркса.

Вытекает ли из цитат Маркса, что победа социализма в отдельных странах невозможна при всяких условиях развития капитализма? Нет, не вытекает. Из слов Маркса вытекает лишь то, что победа социализма в отдельных странах невозможна только в том случае, если “движение буржуазного общества идет все еще по восходящей линии”. Ну, а как быть, если движение буржуазного общества в целом, в силу хода вещей, меняет свое направление и начинает идти по нисходящей линии? Из слов Маркса вытекает, что при таких условиях исчезает основание для отрицания возможности победы социализма в отдельных странах.

Зиновьев забывает, что цитаты Маркса относятся к периоду домонополистического капитализма, когда капитализм в целом развивался по восходящей линии, когда рост капитализма в целом не сопровождался процессом загнивания такой капиталистически развитой страны, как Англия, когда закон неравномерности развития не представлял еще, и не мог представлять, того могучего фактора в деле разложения капитализма, каким он стал впоследствии, в период монополистического капитализма, в период империализма. Для периода домонополистического капитализма слова Маркса о том, что разрешение основной задачи рабочего класса в отдельных странах невозможно, — совершенно правильны. Я еще в своем докладе на XV конференции ВКП(б) говорил, что для старого времени, для периода домонополистического капитализма, вопрос о победе социализма в отдельных странах решался отрицательно, и решался он совершенно правильно. Ну, а теперь, в нынешний период капитализма, когда капитализм домонополистический перерос в капитализм империалистический, — можно ли сказать, что капитализм в целом развивается теперь по восходящей линии? Нет, нельзя сказать. Анализ экономической сущности империализма, данный Лениным, говорит, что в период империализма буржуазное общество в целом идет по нисходящей линии. Ленин совершенно прав, когда он говорит, что капитализм монополистический, капитализм империалистический есть капитализм умирающий. Вот что говорит на этот счет тов. Ленин:

“Понятно, почему империализм есть умирающий капитализм, переходный к социализму: монополия, вырастающая из капитализма, есть уже умирание капитализма, начало перехода его в социализм Гигантское обобществление труда империализмом (то, что апологеты — буржуазные экономисты зовут “переплетением”) означает то же самое” (см. Ленин, т. XIX, стр. 302).

Одно дело — капитализм домонополистический, развивающийся в целом по восходящей линии. Другое дело — капитализм империалистический, когда мир уже поделен между капиталистическими группами, когда скачкообразное развитие капитализма требует новых переделов уже поделенного мира в порядке военных столкновений, когда конфликты и войны между империалистическими группами, возникающие на этой почве, ослабляют мировой фронт капитализма, делают его легко уязвимым и создают возможность прорыва этого фронта в отдельных странах. Там, при домонополистическом капитализме, победа социализма в отдельных странах представлялась невозможной. Здесь, в период империализма, в период умирающего капитализма, победа социализма в отдельных странах стала уже возможной.

Вот в чем дело, товарищи, и вот чего не хочет понять Зиновьев.

Вы видите, что Зиновьев цитирует Маркса, как школьник, отвлекающийся от точки зрения Маркса и хватающийся за отдельные цитаты из Маркса, применяет же он эти цитаты не как марксист, а как социал-демократ.

В чем состоит ревизионистская манера цитирования Маркса? Ревизионистская манера цитирования Маркса состоит в подмене точки зрения Маркса цитатами из отдельных положений Маркса, взятых вне связи с конкретными условиями определенной эпохи.

В чем состоит зиновьевская манера цитирования Маркса? Зиновьевская манера цитирования Маркса состоит в подмене точки зрения Маркса буквой, цитатами из Маркса, оторванными от живой связи с условиями развития пятидесятых годов XIX столетия и превращенными в догму.

Я думаю, что комментарии здесь излишни.

2) Второй факт. Зиновьев цитирует слова Энгельса из “Принципов коммунизма” [26] (1847 г.) о том, что рабочая революция “не может произойти в одной какой-либо стране”, сопоставляет эти слова Энгельса с моим заявлением на XV конференции ВКП(б), что мы в СССР уже осуществили девять десятых тех двенадцати требований, которые выставляет Энгельс, и делает отсюда два вывода: во-первых, о том, что победа социализма в отдельных странах невозможна, во-вторых, о том, что я приукрашиваю современные условия в СССР в своем заявлении.

Что касается цитат из Энгельса, то нужно сказать, что Зиновьев допускает тут ту же ошибку в истолковывании цитат, какую он допустил в отношении Маркса. Понятно, что в период домонополистического капитализма, в период развития буржуазного общества в целом по восходящей линии Энгельс должен был придти к отрицательному решению вопроса о возможности победы социализма в отдельных странах. Распространять механически это положение Энгельса, сказанное применительно к старому периоду капитализма, на новый период капитализма, на период империалистический, — это значит извращать точку зрения Энгельса и Маркса в угоду букве, в угоду отдельной цитате, взятой вне связи с реальными условиями развития в период домонополистического капитализма. Я уже говорил в своем докладе на XV конференции ВКП(б), что в свое время эта формула Энгельса была единственно правильной формулой. Но надо же понять, что нельзя ставить на одну доску период 40-х годов прошлого столетия, когда не могло быть речи об умирающем капитализме, с нынешним периодом развития капитализма, с периодом империализма, когда капитализм в целом является капитализмом умирающим. Разве трудно понять, что то, что считалось тогда невозможным, стало теперь, при новых условиях капитализма, возможным и необходимым?

Вы видите, что и здесь в отношении Энгельса так же, как и в отношении Маркса, Зиновьев остался верен своей ревизионистской манере цитирования классиков марксизма.

Что же касается второго вывода Зиновьева, то он допустил прямое извращение Энгельса насчет его 12 требований или мероприятий по линии рабочей революции. Зиновьев изображает дело так, что Энгельс дает в своих 12 требованиях якобы развернутую программу социализма вплоть до уничтожения классов, уничтожения товарного производства и, значит, уничтожения государства. Это совершенно неверно. Это — полное извращение Энгельса. В 12 требованиях Энгельса нет ни единого слова ни об уничтожении классов, ни об уничтожении товарного хозяйства, ни об уничтожении государства, ни об уничтожении всех и всяких форм частной собственности. Наоборот, 12 требований Энгельса исходят из существования “демократии” (Энгельс тогда под “демократией” понимал диктатуру пролетариата), из наличия классов и наличия товарного хозяйства. Энгельс прямо говорит, что его 12 требований имеют в виду непосредственное “посягательство на частную собственность” (а не ее полное уничтожение) и “обеспечение существования пролетариата” (а не уничтожение пролетариата, как класса). Вот слова Энгельса:

“Революция пролетариата, которая, по всей вероятности, произойдет, сумеет только постепенно преобразовать нынешнее общество и лишь после того отменит частную собственность, когда уже будет создана необходимая для этого масса средств производства… Прежде всего она создаст демократический строй и тем самым, прямо или косвенно, политическое господство пролетариата… Демократия была бы совершенно бесполезна для пролетариата, если ею не воспользоваться немедленно как средством для проведения широких мероприятий, непосредственно посягающих на частную собственность и обеспечивающих существование пролетариата (курсив везде мой. — И.Ст.). Главнейшие мероприятия эти, с необходимостью вытекающие из существующих ныне условий, суть следующие”.

И дальше идет перечисление известных уже 12 требований или мероприятий (см. Энгельс, “Принципы коммунизма”).

Вы видите, таким образом, что у Энгельса речь идет не о развернутой программе социализма с уничтожением классов, государства, товарного производства и т. д., а о первых шагах социалистической революции, о первых мероприятиях, необходимых для того, чтобы произвести непосредственное посягательство на частную собственность, обеспечить существование рабочего класса и укрепить политическое господство пролетариата.

Вывод один: Зиновьев извратил Энгельса, охарактеризовав его 12 требований как развернутую программу социализма.

О чем я говорил в своем заключительном слове на XV конференции ВКП(б)? О том, что на 9/10 энгельсовские требования или мероприятия, представляющие первые шаги социалистической революции, у нас в СССР уже осуществлены.

Значит ли это, что у нас уже осуществлен социализм?

Ясное дело, что не значит.

Стало быть, Зиновьев, верный своей манере цитирования, допустил “маленькую” передержку насчет моего заявления на XV конференции ВКП(б).

Вот к чему приводит Зиновьева его специфическая манера цитирования Маркса и Энгельса.

Зиновьевская манера цитирования напоминает мне одну, довольно смешную “историю” с социал-демократами, рассказанную одним шведским революционным синдикалистом в Стокгольме. Дело происходило в 1906 году, во время Стокгольмского съезда нашей партии. Этот шведский товарищ довольно смешно изображал в своем рассказе буквоедскую манеру некоторых социал-демократов цитировать Маркса и Энгельса, а мы, делегаты съезда, слушая его, хохотали до упаду. Вот содержание этой “истории”. Дело происходит в Крыму во время восстания флота и пехоты. Приходят представители флота и пехоты и говорят социал-демократам: вы нас звали за последние годы к восстанию против царизма, мы убедились, что ваш призыв правилен, мы, матросы и пехота, сговорились восстать и теперь обращаемся к вам за советом. Социал-демократы всполошились и ответили, что они не могут решить вопроса о восстании без специальной конференции. Матросы дали понять, что медлить нельзя, что дело уже готово, и если они не получат прямого ответа от социал-демократов, а социал-демократы не возьмутся за руководство восстанием, то дело может провалиться. Матросы и солдаты ушли в ожидании директив, а социал-демократы созвали конференцию для обсуждения вопроса. Взяли первый том “Капитала”, взяли второй том “Капитала”, взяли, наконец, третий том “Капитала”. Ищут указаний насчет Крыма, Севастополя, насчет восстания в Крыму. Но ни одного, буквально ни одного указания не находят в трех томах “Капитала” ни о Севастополе, ни о Крыме, ни о восстании матросов и солдат. (Смех.) Перелистывают другие сочинения Маркса и Энгельса, ищут указаний, — все равно никаких указаний не оказалось. (Смех.) Как же быть? А матросы уже пришли, ждут ответа. И что же? Социал-демократам пришлось признать, что при таком положении вещей они не в силах дать какого бы то ни было указания матросам и солдатам. “Так провалилось восстание флота и пехоты”, — кончил свой рассказ шведский товарищ. (Смех.)

Несомненно, что в этом рассказе имеются большие преувеличения. Но несомненно также и то, что этот рассказ довольно метко схватывает основную болезнь зиновьевской манеры цитирования Маркса и Энгельса.

3) Третий факт. Речь идет о цитатах из сочинений Ленина. Чего только не сделал Зиновьев, чтобы надергать целую груду цитат из сочинений Ленина и “ошеломить” слушателей. Зиновьев, видимо, думает, что чем больше цитат, тем лучше, причем он мало считается с тем, о чем говорят цитаты и к чему они ведут. А между тем, если вчитаться в эти цитаты, то нетрудно понять что Зиновьев не привел ни одной цитаты из сочинений Ленина, которая бы говорила, хотя бы намеком, в пользу нынешней капитулянтской позиции оппозиционного блока. Следует отметить, что Зиновьев почему-то не привел одной из основных цитат Ленина о том, что осуществление “экономической проблемы” диктатуры, победу пролетариата СССР в деле осуществления этой проблемы нужно считать обеспеченной.

Зиновьев привел цитату из брошюры Ленина “О кооперации”, говорящую о том, что у нас в СССР имеется все необходимое и достаточное для построения полного социалистического общества. Но он не попытался даже ударить палец о палец для того, чтобы поставить вопрос, хотя бы намеком, — к чему ведет эта цитата и в чью пользу она приведена: в пользу оппозиционного блока или в пользу ВКП(б).

Зиновьев старался доказать, что победа социалистического строительства в нашей стране невозможна, но в доказательство этого положения он привел такие цитаты из сочинений Ленина, которые опрокидывают вверх дном положение Зиновьева.

Вот, например, одна из таких цитат:

“Мне приходилось говорить уже не раз: по сравнению с передовыми странами русским было легче начать великую пролетарскую революцию, но им труднее будет продолжать ее и довести до окончательной победы, в смысле полной организации социалистического общества” (см. Ленин, т. XXIV, стр. 250; курсив мой. — И. Ст.).

Зиновьев даже не подумал о том, что эта цитата говорит не в пользу оппозиционного блока, а в пользу партии, ибо в ней говорится не о невозможности построения социализма в СССР, а о трудностях этого построения, причем возможность построения социализма в СССР признается в этой цитате, как нечто, само собой подразумевающееся. Партия всегда говорила, что начать революцию в СССР будет легче, чем в западноевропейских капиталистических странах, но построить социализм будет труднее. Значит ли это, что признание этого факта равносильно отрицанию возможности построения социализма в СССР? Конечно, не значит. Наоборот, из этого факта вытекает только тот вывод, что построение социализма в СССР вполне возможно и необходимо, несмотря на трудности.

Спрашивается: для чего понадобились такого рода цитаты Зиновьеву?

Видимо, для того, чтобы “ошеломить” слушателя грудой цитат и намутить воду. (Смех.)

Но теперь ясно, я думаю, что Зиновьев не достиг своей цели, что его подвела самым недвусмысленным образом его более чем смешная манера цитирования классиков марксизма.

Наконец несколько слов о зиновьевском толковании понятия “ревизионизм”. По Зиновьеву выходит, что всякое улучшение, всякое уточнение старых формул или отдельных положений Маркса или Энгельса, а тем более их замена другими формулами, соответствующими новым условиям, есть ревизионизм. Почему, спрашивается? Разве марксизм не есть наука, и разве наука не развивается, обогащаясь новым опытом и улучшая старые формулы? Потому, оказывается, что “ревизия” означает “пересмотр”, а улучшение и уточнение старых формул не может быть произведено без некоторого пересмотра этих формул, стало быть, всякое уточнение и улучшение старых формул, всякое обогащение марксизма новым опытом и новыми формулами есть ревизионизм. Все это, конечно, смешно. Но что делать с Зиновьевым, если он сам ставит себя в смешное положение и воображает вместе с тем, что воюет против ревизионизма.

Имел ли право, например, Сталин изменить и уточнить свою же собственную формулу о победе социализма в одной стране (1924 г.) в полном соответствии с указаниями и основной линией ленинизма? По Зиновьеву выходит, что не имел права. Почему? Потому, что изменение и уточнение старой формулы есть пересмотр этой формулы, а пересмотр по-немецки означает ревизию. Не ясно ли, что Сталин впал в ревизионизм?

Выходит, таким образом, что мы имеем новый зиновьевский критерий ревизионизма, обрекающий марксистскую мысль на полную неподвижность под страхом обвинения в ревизионизме.

Если, например, Маркс говорил в середине прошлого столетия, что при восходящей линии развития, капитализма победа социализма в национальных границах невозможна, а Ленин в 15 году XX столетия сказал, что при нисходящей линии развития капитализма, при умирающем капитализме, такая победа возможна, — то выходит, что Ленин впал в ревизионизм в отношении Маркса.

Если, например, Маркс говорил в середине прошлого столетия, что социалистический “переворот в экономических отношениях любой страны европейского континента или даже всего европейского континента без Англии — только буря в стакане воды”, [27] а Энгельс, учитывая новый опыт классовой борьбы, изменил впоследствии это положение, сказав, что социалистическую революцию “начнет француз, а немец доделает”, — то выходит, что Энгельс впал в ревизионизм в отношении Маркса.

Если Энгельс говорил, что француз начнет социалистическую революцию, а немец доделает, между тем как Ленин, учтя опыт победы революции в СССР, изменил эту формулу и заменил ее другой, сказав, что русский начал социалистическую революцию, а немец, француз, англичанин доделают, — то выходит, что Ленин впал в ревизионизм в отношении Энгельса и, тем более, в отношении Маркса.

Вот, например, слова Ленина на этот счет:

“Великие основоположники социализма Маркс и Энгельс, наблюдая в течение ряда десятилетий развитие рабочего движения и рост мировой социалистической революции, видели ясно, что переход от капитализма к социализму потребует долгих мук родов, долгого периода диктатуры пролетариата, ломки всего старого, беспощадного уничтожения всех форм капитализма, сотрудничества рабочих всех стран, которые должны слить все свои усилия, чтобы обеспечить победу до конца. И они говорили, что в конце XIX века будет так, что “француз начнет, а немец доделает”, — француз начнет потому, что в течение десятилетий революции он выработал в себе тот беззаветный почин в революционном действии, который сделал из него авангард социалистической революции.

Мы видим теперь иное сочетание сил международного социализма. Мы говорим, что легче начинается движение в тех странах, которые не принадлежат к числу эксплуатирующих стран, имеющих возможность легче грабить и могущих подкупить верхушки своих рабочих… Дело сложилось иначе, чем ожидали Маркс и Энгельс (курсив мой. — И. Ст.), они дали нам, русским трудящимся и эксплуатируемым классам, почетную роль авангарда международной социалистической революции, и мы теперь ясно видим, как пойдет далеко развитие революции; русский начал — немец, француз, англичанин доделает, и социализм победит” (см. Ленин, т. XXII, стр. 218).

Вы видите, что Ленин тут прямо “пересматривает” Энгельса и Маркса, впадая по Зиновьеву в “ревизионизм”.

Если, например, Энгельс и Маркс определили Парижскую Коммуну, как диктатуру пролетариата, которой, как известно, руководили две партии, из коих ни одна не была марксистской, а Ленин, учитывая новый опыт борьбы классов в условиях империализма, сказал потом, что сколько-нибудь развитая диктатура пролетариата может быть осуществлена лишь при руководстве одной: партии, партии марксизма, — то выходит, что Ленин впал в явный “ревизионизм” в отношении Маркса и Энгельса.

Если Ленин в период перед империалистической войной говорил, что федерация является неприемлемым типом государственного устройства, а в 1917 году, учитывая новый опыт борьбы пролетариата, изменил, пересмотрел эту формулу, сказав, что федерация есть целесообразный тип государственного устройства при переходе к социализму, — то выходит, что Ленин впал в “ревизионизм” в отношении себя самого и ленинизма.

И т. д. и т. п.

По Зиновьеву выходит, таким образом, что марксизм не должен обогащаться новым опытом, что всякое улучшение отдельных положений и формул тех или иных классиков марксизма есть ревизионизм.

Что такое марксизм? Марксизм есть наука. Может ли сохраниться и развиваться марксизм как наука, если он не будет обогащаться новым опытом классовой борьбы пролетариата, если он не будет переваривать этот опыт с точки зрения марксизма, под углом зрения марксистского метода? Ясно, что не может.

Не ясно ли после этого, что марксизм требует улучшения и обогащения старых формул на основе учета нового опыта при сохранении точки зрения марксизма, при сохранении его метода, а Зиновьев поступает наоборот, сохраняя букву и подменяя буквой отдельных положений марксизма точку зрения марксизма, его метод.

Что может быть общего между действительным марксизмом и подменой основной линии марксизма буквой отдельных формул и цитатами из отдельных положений марксизма?

Разве можно сомневаться в том, что это есть не марксизм, а карикатура на марксизм?

Маркс и Энгельс имели в виду именно таких “марксистов”, как Зиновьев, когда они говорили: “Наше учение не догма, а руководство к действию”.

Беда Зиновьева состоит в том, что он не понимает смысла и значения этих слов Маркса и Энгельса.

Я говорил об отдельных ошибках оппозиции и фактических неверностях, замеченных в речах лидеров оппозиции. Я постарался исчерпать этот вопрос в первой части заключительного слова в виде отдельных замечаний. Позвольте теперь перейти прямо к существу дела.

Первый вопрос — это вопрос о возможности победы социализма в отдельных капиталистических странах в период империализма. Речь идет, как видите, не об одной какой-либо стране, а обо всех более или менее развитых империалистических странах.

В чем состоит основная ошибка оппозиции в вопросе о победе социализма в отдельных капиталистических странах?

Основная ошибка оппозиции состоит в том, что она не понимает или не хочет понять всей разницы между капитализмом доимпериалистическим и капитализмом империалистическим, она не понимает экономической сущности империализма и смешивает между собой две различные фазы капитализма — фазу доимпериалистическую с фазой империалистической.

Из этой ошибки оппозиции вытекает другая ее ошибка, состоящая в том, что она не понимает смысла и значения закона неравномерности развития в период империализма, противопоставляет этому закону тенденцию к нивелировке и скатывается, таким образом, на каутскианскую позицию ультраимпериализма.

Эти две ошибки ведут к третьей ошибке оппозиции, к ошибке о том, что она механически распространяет формулы и положения, выросшие на основе доимпериалистического капитализма, на империалистический капитализм, ввиду чего и приходит она к отрицанию возможности победы социализма в отдельных капиталистических странах.

В чем состоит разница между старым, домонополистическим капитализмом и новым, монополистическим капитализмом, если выразить эту разницу в двух словах?

Состоит она в том, что развитие капитализма через свободную конкуренцию сменилось развитием через грандиозные монополистические союзы капиталистов, что старый, “культурный”, “прогрессивный” капитал сменился капиталом финансовым, капиталом “загнивающим”, что “мирное” расширение капитала и распространение его на “свободные” территории сменилось развитием скачкообразным, развитием через передел уже поделенного мира посредством военных столкновений между капиталистическими группами, что капитализм старый, развивавшийся в целом по линии восходящей, сменился, таким образом, капитализмом умирающим, капитализмом, развивающимся в целом по линии нисходящей.

Вот что говорит Ленин на этот счет:

“Вспомним, на чем основана смена предыдущей, “мирной”, эпохи капитализма современною, империалистической: на том, что свободная конкуренция уступила место монополистическим союзам капиталистов, и на том, что весь земной мир (земной шар? И.Ст.) поделен. Ясно, что оба эти факта (и фактора) имеют действительно мировое значение: свободная торговля и мирная конкуренция были возможны и необходимы, пока капитал мог беспрепятственно увеличивать колонии и захватывать в Африке и т. п. незанятые земли, причем концентрация капитала была еще слаба, монополистических предприятий, т. е. столь громадных, что они господствуют во всей данной отрасли промышленности, еще не было. Возникновение и рост таких монополистических предприятий… делает невозможной прежнюю свободную конкуренцию, вырывает почву из-под ног у нее, а раздел земного шара заставляет от мирного расширения перейти к вооруженной борьбе за передел колоний и сфер влияния” (см. т. XVIII, стр. 254).

И далее:

“Нельзя жить по-старому в сравнительно спокойной культурной, мирной обстановке плавно эволюционирующего (курсив мой. — И. Ст.) и расширяющегося постепенно на новые страны капитализма, ибо наступила другая эпоха. Финансовый капитал вытесняет и вытеснит данную страну из ряда великих держав, отнимет ее колонии и ее сферы влияния” (см. т. XVIII, стр. 256–257).

Отсюда основной вывод Ленина о характере империалистического капитализма:

“Понятно, почему империализм есть умирающий капитализм, переходный к социализму: монополия, вырастающая из капитализма, есть уже умирание капитализма, начало перехода его в социализм. Гигантское обобществление труда империализмом (то, что апологеты — буржуазные экономисты зовут “переплетением”) означает то же самое” (см. т. XIX, стр. 302).

Беда нашей оппозиции состоит в том, что она не понимает всей важности этой разницы между капитализмом доимпериалистическим и капитализмом империалистическим.

Таким образом, исходным пунктом позиции нашей партии является признание того факта, что капитализм нынешний, капитализм империалистический является капитализмом умирающим.

Это не означает еще, к сожалению, что капитализм уже умер. Но это, несомненно, означает, что капитализм в целом идет не к возрождению, а к умиранию, что капитализм в целом развивается не по восходящей линии, а по линии нисходящей.

Из этого общего вопроса вытекает вопрос о неравномерности развития в период империализма.

О чем обычно идет речь у ленинцев, когда они говорят о неравномерности развития в период империализма?

Не о том ли, что существует большая разница в уровне развития различных капиталистических стран, что одни страны отстают от других в своем развитии, что разница эта все более и более увеличивается?

Нет, не об этом. Смешивать неравномерность развития при империализме с разницей в уровне развития капиталистических стран, — значит впадать в обывательщину. Именно в эту обывательщину впала оппозиция, когда она спутала на XV конференции ВКП(б) вопрос о неравномерности развития с вопросом о разнице в уровне хозяйственного положения различных капиталистических стран. Именно, исходя из этой путаницы, оппозиция пришла тогда к тому совершенно неправильному выводу, что раньше неравномерность развития была больше, чем при империализме. Именно поэтому и говорил на XV конференции Троцкий, что “в XIX столетии эта неравномерность была больше, чем в XX” (см. речь Троцкого на XV конференции ВКП). То же самое говорил тогда Зиновьев, утверждая: “неверно, что неравномерность капиталистического развития до начала империалистической эпохи была меньше” (см. речь Зиновьева на XV конференции ВКП).

Правда, теперь, после дискуссии на XV конференции, оппозиция нашла нужным изменить фронт, заявляя в своих речах на расширенном пленуме ИККИ нечто совершенно противоположное или стараясь просто замолчать эту свою ошибку. Вот, например, заявление Троцкого в его речи на расширенном пленуме: “Что касается темпа развития, то империализм эту неравномерность обострил бесконечно”. Что же касается Зиновьева, то он в своей речи на пленуме ИККИ счел благоразумным просто умолчать об этом вопросе, хотя он не мог не знать, что спор шел именно о том, усиливается действие закона неравномерности в период империализма или ослабляется. Но это говорит лишь о том, что дискуссия кое-чему научила оппозицию и не прошла для нее без пользы.

Итак: вопрос о неравномерности развития капиталистических стран в период империализма нельзя смешивать с вопросом о разнице в уровне хозяйственного положения различных капиталистических стран.

Можно ли сказать, что ослабление разницы в уровне развития капиталистических стран и развитие нивелировки этих стран ослабляют действие закона неравномерности развития при империализме? Нет, нельзя этого сказать. Увеличивается или уменьшается эта разница в уровне развития? Несомненно, уменьшается. Растет или падает нивелировка? Безусловно, растет. Не противоречит ли рост нивелировки усилена неравномерности развития при империализме? Нет, не противоречит. Наоборот, нивелировка есть тот фон и та база, на основе которой и возможно усилен) действия неравномерности развития при империализм. Только люди, не понимающие экономической сущности империализма” вроде наших оппозиционеров, могут противопоставлять нивелировку закону неравномерности развития при империализме. Именно потому, что отставшие страны ускоряют свое развитие и нивелируются с передовыми странами, — именно поэтому обостряется борьба за опережение одних стран другим, именно поэтому создается возможность для одних стран перегнать другие страны и вытеснить их с рынков создавая тем самым предпосылки для военных столкновений, для ослабления мирового фронта капитализм для прорыва этого фронта пролетариями различных капиталистических стран. Кто не понял этой простой вещи, тот ничего не понял в вопросе об экономической сущности монополистического капитализма.

Итак: нивелировка является одним из условий для усиления неравномерности развития в период империализма.

Можно ли сказать, что неравномерность развития при империализме состоит в том, что одни страны догоняют другие и потом опережают их в хозяйственном отношении в обычном порядке, в порядке, так сказать, эволюционном, без скачков, без военных катастроф, без переделов уже поделенного мира? Нет, нельзя этого сказать. Такая неравномерность была и в период домонополистического капитализма, о чем знал Маркс и о чем писал Ленин в своем “Развитии капитализма в России”. [28] Тогда развитие капитализма шло более или менее плавно, более или менее эволюционно, и одни страны опережали другие в продолжение долгого периода времени без скачков и без обязательных военных столкновений мирового масштаба. Речь идет теперь не об этой неравномерности.

Что же такое в таком случае закон неравномерности развития капиталистических стран при империализме?

Закон неравномерности развития в период империализма означает скачкообразное развитие одних стран в отношении других, быстрое оттеснение с мирового рынка одних стран другими, периодические переделы уже поделенного мира в порядке военных столкновений и военных катастроф, углубление и обострение конфликтов в лагере империализма, ослабление фронта мирового капитализма, возможность прорыва этого фронта пролетариатом отдельных стран, возможность победы социализма в отдельных странах.

В чем состоят основные элементы закона неравномерности развития при империализме?

Во-первых, в том факте, что мир уже поделен между империалистическими группами, “свободных”, незанятых территорий нет больше в мире, и для того, чтобы занять новые рынки и источники сырья, для того, чтобы расшириться, — надо взять у других эту территорию силой.

Во-вторых, в том, что небывалое развитие техники и усиливающаяся нивелировка в уровне развития капиталистических стран создали возможность и облегчили дело скачкообразного опережения одних стран другими, дело вытеснения более могучих стран менее могучими, но быстро развивающимися странами.

В-третьих, в том, что старое распределение сфер влияния между отдельными империалистическими группами приходит каждый раз в столкновение с новым соотношением сил на мировом рынке, что для установления “равновесия” между старым распределением сфер влияния и новым соотношением сил необходимы периодические переделы мира путем империалистических войн.

Отсюда — усиление и обострение неравномерности развития в период империализма.

Отсюда — невозможность разрешения конфликтов в лагере империализма мирным порядком.

Отсюда — несостоятельность каутскианской теории ультраимпериализма, проповедующей возможность мирного разрешения этих конфликтов.

Но из этого следует, что оппозиция, отрицающая факт усиления и обострения неравномерности развития в период империализма, скатывается на позицию ультраимпериализма.

Таковы характерные черты неравномерности развития в период империализма.

Когда был закончен раздел мира между империалистическими группами?

Ленин говорит, что раздел мира был закончен в начале XX столетия.

Когда был поставлен впервые на деле вопрос о переделе уже поделенного мира?

В период первой всемирной империалистической войны.

Но из этого следует, что закон неравномерности развития при империализме мог быть открыт и обоснован лишь в начале XX столетия.

Об этом я и говорил в своем докладе на XV конференции ВКП(б), когда сказал, что закон неравномерности развития при империализме был открыт и обоснован тов. Лениным.

Всемирная империалистическая война была первой попыткой переделить уже поделенный мир. Эта попытка стоила капитализму победы революции в России и подрыва основ империализма в колониальных и зависимых странах.

Нечего и говорить, что за первой попыткой передела должна последовать вторая попытка, к чему уже идет подготовительная работа в лагере империалистов.

Едва ли можно сомневаться, что вторая попытка передела обойдется мировому капитализму много дороже, чем первая.

Таковы перспективы развития мирового капитализма с точки зрения закона неравномерности в условиях империализма.

Вы видите, что эти перспективы ведут прямо и непосредственно к возможности победы социализма в отдельных капиталистических странах в период империализма.

Известно, что Ленин возможность победы социализма в отдельных странах выводил прямо и непосредственно из закона неравномерности развития капиталистических стран. И Ленин был совершенно прав. Ибо закон неравномерности развития при империализме уничтожает всякую почву для теоретических” упражнений всех и всяких социал-демократов насчет невозможности победы социализма в отдельных капиталистических странах.

Вот что говорит Ленин на этот счет в своей программной статье, написанной в 1915 году:

“Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует (курсив мой. — И. Ст.), что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране” (см. т. XVIII, стр. 232).

Выводы:

а) Основная ошибка оппозиции состоит в том, что она не видит разницы между двумя фазами капитализма или избегает подчеркнуть эту разницу. А почему она избегает этого? Потому, что эта разница ведет к закону неравномерности развития в период империализма.

б) Вторая ошибка оппозиции состоит в том, что она не понимает или недооценивает решающего значения закона неравномерности развития капиталистических стран при империализме. А почему она недооценивает этого? Потому, что правильная оценка закона неравномерности развития капиталистических стран ведет к выводу о возможности победы социализма в отдельных странах.

в) Отсюда третья ошибка оппозиции, состоящая в отрицании возможности победы социализма в отдельных капиталистических странах при империализме.

Кто отрицает возможность победы социализма в отдельных странах, тот вынужден замолчать значение закона неравномерности развития при империализме, а кто вынужден замалчивать значение закона неравномерности, тот не может не затушевывать разницы, существующей между капитализмом доимпериалистическим и капитализмом империалистическим.

Так обстоит дело с вопросом о предпосылках пролетарских революций в капиталистических странах.

Каково практическое значение этого вопроса?

С точки зрения практики перед нами встают две линии.

Одна линия — это линия нашей партии, зовущей пролетариев отдельных стран готовиться к грядущей революции, следить зорко за ходом событий и быть готовыми к тому, чтобы при благоприятных условиях прорвать самостоятельно фронт капитала, взять власть и расшатывать основы мирового капитализма.

Другая линия — это линия нашей оппозиции, сеющей сомнения насчет целесообразности самостоятельного прорыва капиталистического фронта и призывающей пролетариев отдельных стран к тому, чтобы они ждали момента “всеобщей развязки”.

Если линия нашей партии есть линия на усиление революционного натиска на свою буржуазию и развязывание инициативы пролетариев отдельных стран, то линия нашей оппозиции есть линия пассивного выжидания и связывания инициативы пролетариев отдельных стран в их борьбе против своей буржуазии.

Первая линия есть линия активизации пролетариев отдельных стран.

Вторая линия есть линия ослабления воли пролетариата к революции, линия пассивности и выжидания.

Ленин был тысячу раз прав, когда он писал следующие вещие слова, имеющие прямое отношение к нашим нынешним спорам:

“Я знаю, есть, конечно, мудрецы, считающие себя очень умными и даже называющие себя социалистами, которые уверяют, что не следовало брать власти до тех пор, пока не разразится революция во всех странах. Они не подозревают, что, говоря так, они отходят от революции и переходят на сторону буржуазии. Ждать, пока трудящиеся классы совершат революцию в международном масштабе, — это значит всем застыть в ожидании. Это бессмыслица” (см. т. XXIII, стр. 9).

Этих слов Ленина забывать нельзя.

Я говорил о предпосылках пролетарских революций в отдельных капиталистических странах. Я хотел бы теперь сказать несколько слов о том, как Зиновьев искажает или “обрабатывает” основную статью Ленина о предпосылках пролетарских революций и о победе социализма в отдельных капиталистических странах. Я имею в виду известную статью Ленина “О лозунге Соединенных Штатов Европы”, написанную в 1915 году и несколько раз цитировавшуюся во время наших прений. Меня упрекал Зиновьев, что я цитировал эту статью не полностью; при этом он старается дать этой статье такое истолкование, которое не может быть названо иначе, как полным искажением взглядов Ленина, его основной линии по вопросу о победе социализма в отдельных странах. Позвольте привести эту цитату полностью, причем строчки, пропущенные мною в прошлый раз, ввиду краткости времени, я постараюсь отметить курсивом. Вот эта цитата:

“Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств. Политической формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуазию, будет демократическая республика, все более централизующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализму. Невозможно уничтожение классов без диктатуры угнетенного класса, пролетариата. Невозможно свободное объединение наций в социализме без более или менее долгой, упорной борьбы социалистических республик с отсталыми государствами” (см. т. XVIII, стр. 232–233).

Приводя эту цитату, Зиновьев делает два замечания: первое — о демократической республике и второе — об организации социалистического производства.

Поговорим сначала о первом замечании. Зиновьев думает, что если Ленин говорит здесь о демократической республике, то речь может идти, самое большее, о взятии власти пролетариатом, причем Зиновьев не постыдился сделать тут довольно туманный, но настойчивый намек на то, что у Ленина речь идет здесь, пожалуй, о буржуазной республике. Верно ли это? Конечно, неверно. Для того, чтобы опровергнуть этот не совсем чистоплотный намек Зиновьева, достаточно прочесть последние строчки цитаты, где говорится о “борьбе социалистических республик с отсталыми государствами”. Ясно, что, говоря о демократической республике, Ленин имел в виду не буржуазную республику, а социалистическую республику.

Ленин не знал еще в 1915 году Советской власти как государственной формы диктатуры пролетариата. Ленин знал еще в 1905 году, что отдельные Советы являются зачатком революционной власти в период свержения царизма. Но объединенную в государственном масштабе Советскую власть, как государственную форму диктатуры пролетариата, он еще не знал тогда. Республику Советов, как государственную форму диктатуры пролетариата, Ленин открыл лишь в 1917 году и подробно разработал вопрос об этой новой форме политической организации переходного общества летом 1917 года, главным образом, в своей книге “Государство и революция”. [29] Этим, собственно, и объясняется, что Ленин говорит в цитате не о Советской республике, а о демократической республике, понимая под этим, как это видно из цитаты, республику социалистическую. Ленин здесь поступил так же, как поступали в свое время Маркс и Энгельс, которые до Парижской Коммуны формой политической организации переходного общества от капитализма к социализму считали республику вообще, а после Парижской Коммуны расшифровали этот термин, сказав, что республика эта должна быть республикой типа Парижской Коммуны. Я уже не говорю о том, что если бы Ленин имел в виду в своей цитате буржуазно-демократическую республику, то не могло быть речи о “диктатуре пролетариата”, “экспроприации капиталистов” и т. д.

Вы видите, что попытку Зиновьева “обработать” Ленина нельзя назвать успешной.

Перейдем ко второму замечанию Зиновьева. Зиновьев уверяет, что фразу тов. Ленина об “организации социалистического производства” нужно понять не так, как ее вообще должны понять нормальные люди, а как-то иначе, а именно так, что Ленин имел тут в виду лишь приступ к организации социалистического производства. Почему, на каком основании, — Зиновьев так и не объяснил. Позвольте заявить, что Зиновьев делает тут еще одну попытку “обработать” Ленина. В цитате прямо сказано, что “победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира”. Тут сказано — “организовав”, а не “организуя”. Надо ли еще доказывать, что тут есть разница? Надо ли еще доказывать, что если бы Ленин имел в виду лишь приступ к организации социалистического производства, то он бы сказал — <организуя”, а не “организовав”. Стало быть, Ленин имел в виду не только приступ к организации социалистического производства, но и возможность организовать социалистическое производство, возможность построить социалистическое производство в отдельных странах.

Вы видите, что и эту вторую попытку Зиновьева “обработать” Ленина нужно считать более чем неудачной.

Зиновьев старается прикрыть эти свои попытки “обработать” Ленина смешками насчет того, что “нельзя строить социализм по щучьему велению в две недели или в два месяца”. Боюсь, что Зиновьеву нужны эти смешки для того, чтобы сделать “хорошую мину при плохой игре”. Да где же нашел Зиновьев таких людей, которые собираются строить социализм в две недели, в два месяца или в два года? Почему бы ему не назвать таких людей, если они вообще существуют в природе? Да он не назвал их потому, что нет таких людей в природе. Фальшивые смешки понадобились Зиновьеву для того, чтобы прикрыть свою “работу” по “обработке” Ленина и ленинизма.

Итак:

а) исходя из закона неравномерности развития при империализме, Ленин пришел в своей основной статье “О лозунге Соединенных Штатов Европы” к тому выводу, что победа социализма в отдельных капиталистических странах возможна;

б) под победой социализма в отдельных странах Ленин понимает захват власти пролетариатом, экспроприацию капиталистов и организацию социалистического производства, причем все эти задачи являются не самоцелью, а средством для того, чтобы встать против остального, капиталистического мира и помочь пролетариям всех стран в их борьбе против капитализма;

в) Зиновьев попытался обкорнать эти положения ленинизма и “обработать” Ленина применительно к нынешней полуменьшевистской позиции оппозиционного блока. Но попытка эта оказалась попыткой с негодными средствами.

Я думаю, что дальнейшие комментарии тут излишни.

Позвольте теперь перейти, товарищи, к вопросу о строительстве социализма в СССР, в нашей стране.

Троцкий заявил в своей речи, что самой крупной ошибкой Сталина является теория о возможности строительства социализма в одной стране, в нашей стране. Выходит, таким образом, что речь идет не о теории Ленина насчет возможности построения социализма в нашей стране, а о какой-то, никому неизвестной, “теории” Сталина. Я понимаю это так, что Троцкий задался целью вести борьбу против теории Ленина, но так как открыто вести борьбу против Ленина — дело рискованное, то он решил провести эту борьбу под видом борьбы с “теорией” Сталина. Троцкий хочет этим облегчить себе борьбу с ленинизмом, маскируя эту борьбу своей критикой “теории” Сталина. Что дело обстоит именно таким образом, что Сталин тут не при чем, что ни о какой “теории” Сталина не может быть и речи, что никогда Сталин не претендовал на что-либо новое в теории, а добивался лишь того, чтобы облегчить полное торжество ленинизма в нашей партии, вопреки ревизионистским потугам Троцкого, — это я постараюсь показать ниже. А пока отметим, что заявление Троцкого насчет “теории” Сталина есть маневр, уловка, трусливая и неудачная уловка, рассчитанная на то, чтобы прикрыть этой уловкой свою борьбу с ленинской теорией победы социализма в отдельных странах, борьбу, ведущую свое начало с 1915 года и продолжающуюся до наших дней. Является ли этот прием Троцкого признаком честной полемики, — пусть судят об этом товарищи.

Исходным пунктом решений нашей партии по вопросу о возможности строительства социализма в нашей стране являются известные программные труды тов. Ленина. В этих трудах Ленина говорится, что победа социализма в отдельных странах в условиях империализма возможна, что победа диктатуры пролетариата в деле разрешения экономической проблемы этой диктатуры обеспечена, что мы, пролетарии СССР, имеем все необходимое и достаточное для построения полного социалистического общества.

Я только что привел цитату из известной статьи Ленина, где он впервые ставил возрос о возможности победы социализма в отдельных странах, и которую ввиду этого я не буду здесь повторять. Статья эта написана в 1915 году. В этой статье говорится, что победа социализма в отдельных странах, взятие власти пролетариатом, экспроприация капиталистов и организация социалистического производства — возможны. Известно, что Троцкий тогда же, в том же 1915 году, выступил печатно против этой статьи Ленина, назвав ленинскую теорию социализма в одной стране теорией “национальной ограниченности”.

Спрашивается, при чем тут “теория” Сталина?

Я привел, далее, в своем докладе цитату из известного сочинения Ленина “Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата”, где говорится прямо и определенно, что победу пролетариата СССР в смысле осуществления экономической проблемы диктатуры пролетариата нужно считать обеспеченной. Сочинение это написано в 1919 году. Вот эта цитата:

“Как бы ни лгали, ни клеветали буржуа всех стран и их прямые и прикрытые пособники (“социалисты” II Интернационала), остается несомненным: с точки зрения основной экономической проблемы диктатуры пролетариата у нас обеспечена победа коммунизма над капитализмом. Буржуазия всего мира именно потому бешенствует и неистовствует против большевизма, организует военные нашествия, заговоры и прочее против большевиков, что она превосходно понимает неизбежность нашей победы в перестройке общественного хозяйства, если нас не задавить военной силой. И задавить нас таким образом ей не удается” (см. т. XXIV, стр. 510; курсив мой. — И. Ст.).

Вы видите, что Ленин прямо говорит здесь о возможности победы пролетариата СССР в деле перестройки общественного хозяйства, в деле разрешения экономической проблемы диктатуры пролетариата.

Известно, что Троцкий и оппозиция в целом не согласны с основными положениями, данными в этой цитате.

Спрашивается, при чем же тут “теория” Сталина?

Я привел, наконец, цитату из известной брошюры Ленина, брошюры “О кооперации”, написанной в 1923 году. В этой цитате говорится:

“В самом деле, власть государства на все крупные средства производства, власть государства в руках пролетариата, союз этого пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян, обеспечение руководства за этим пролетариатом по отношению к крестьянству и т. д., — разве это не все, что нужно для того, чтобы из кооперации, из одной только кооперации, которую мы прежде третировали, как торгашескую, и которую с известной стороны имеем право третировать теперь при нэпе так же, разве это не все необходимое для построения полного социалистического общества? Это еще не построение социалистического общества, но это все необходимое и достаточное для этого построения” (см. т. XXVII, стр. 392; курсив мой. — И.Ст.).

Вы видите, что эта цитата не оставляет никаких сомнений насчет возможности построения социализма в нашей стране.

Вы видите, что в этой цитате перечислены главные факторы построения социалистического хозяйства в нашей стране: пролетарская власть, крупное производство в руках пролетарской власти, союз пролетариата и крестьянства, руководство пролетариата в этом союзе, кооперация.

Троцкий пытался недавно, на XV конференции ВКП(б), противопоставить этой цитате другую цитату из сочинений Ленина, где говорится о том, что “Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны” (см. т. XXVI, стр. 46). Но противопоставлять эти цитаты друг другу — значит искажать основной смысл брошюры Ленина “О кооперации”. Разве электрификация не есть составная часть крупного производства и разве она возможна вообще в нашей стране без крупного производства, сосредоточенного в руках пролетарской власти? Не ясно ли, что слова Ленина в брошюре “О кооперации” насчет крупного производства, как одного из факторов строительства социализма, включают в себя и электрификацию?

Известно, что оппозиция ведет более или менее явную, а чаще всего скрытую борьбу против основных положений, изложенных в этой цитате из брошюры Ленина “О кооперации”.

Спрашивается, при чем же тут “теория” Сталина?

Таковы основные положения ленинизма в вопросе о строительстве социализма в нашей стране.

Партия утверждает, что этим положениям ленинизма коренным образом противоречат известные положения Троцкого и оппозиционного блока о том, что “строительство социализма в национально-государственных рамках невозможно”, что “теория социализма в одной стране есть теоретическое оправдание национальной ограниченности”, что “без прямой государственной поддержки европейского пролетариата рабочий класс России не сможет удержаться у власти” (Троцкий).

Партия утверждает, что эти положения оппозиционного блока являются выражением социал-демократического уклона в нашей партии.

Партия утверждает, что формула Троцкого насчет “прямой государственной поддержки европейского пролетариата” есть формула полного разрыва с ленинизмом. Ибо, что значит поставить строительство социализма в нашей стране в зависимость от “прямой государственной поддержки европейского пролетариата”? Как быть, если европейскому пролетариату не удастся взять власть в ближайшие годы? Можно ли вертеться нашей революции на холостом ходу в ожидании победы революции на Западе в продолжение неопределенного времени? Можно ли рассчитывать на то, что буржуазия нашей страны согласится ждать победы революции на Западе, отказавшись от своей работы и от своей борьбы против социалистических элементов нашего хозяйства? Не вытекает ли из этой формулы Троцкого перспектива постепенной сдачи своих позиций капиталистическим элементам нашего хозяйства и потом перспектива ухода нашей партии от власти, в случае затяжки победоносной революции на Западе?

Не ясно ли, что мы имеем тут дело с двумя совершенно различными линиями, из которых одна есть линия партии и ленинизма, а другая — линия оппозиции и троцкизма?

Я спрашивал в своем докладе Троцкого и продолжаю спрашивать: разве это не верно, что теорию Ленина о возможности победы социализма в отдельных странах Троцкий квалифицировал в 1915 году, как теорию “национальной ограниченности”? Но я не получил ответа. Почему? Неужели фигура умолчания является признаком мужества в полемике?

Я спрашивал, далее, Троцкого и продолжаю спрашивать: разве это не верно, что он повторил обвинение насчет “национальной ограниченности” против теории строительства социализма еще совсем недавно, в сентябре 1926 года, в известном своем документе, обращенном к оппозиции? Но я и на этот раз не получил ответа. Почему? Не потому ли, что фигура умолчания является тоже своего рода “маневром” у Троцкого?

О чем все это говорит?

О том, что Троцкий остается на своих старых позициях борьбы с ленинизмом в основном вопросе о строительстве социализма в нашей стране.

О том, что Троцкий, не имея мужества выступить прямо против ленинизма, пытается прикрыть эту свою борьбу критикой несуществующей “теории” Сталина.

Перейдем к другому “маневреру”, к Каменеву. Он, видимо, заразился у Троцкого и стал тоже маневрировать. Но маневр у него получился грубее, чем у Троцкого. Если Троцкий пытался обвинять одного Сталина, то Каменев взял да бросил обвинение всей партии, заявив, что она, т. е. партия, “подменяет международную революционную перспективу национально-реформистской перспективой”. Не угодно ли: наша партия, оказывается, подменяет международную революционную перспективу перспективой национал-реформистской. Но так как наша партия является партией Ленина, так как она в своих решениях по вопросу о строительстве социализма опирается целиком и полностью на известные положения Ленина, то выходит, что ленинская теория строительства социализма является теорией национал-реформизма. Ленин — “национал-реформист”, — вот какой глупостью угощает нас Каменев.

Есть ли у нашей партии какие-либо решения по вопросу о строительстве социализма в нашей стране? Да, есть, и даже очень определенные решения. Когда были приняты партией эти решения? Они были приняты на XIV конференции нашей партии в апреле 1925 года. Я имею в виду известную резолюцию XIV конференции о работе ИККИ и социалистическом строительстве в нашей стране. Является ли эта резолюция ленинской? Да, является, ибо за это могут нам поручиться такие компетентные люди, как Зиновьев, который держал доклад на XIV конференции в защиту этой резолюции, и Каменев, который председательствовал на этой конференции и который голосовал за эту резолюцию.

Почему же тогда Каменев и Зиновьев не постарались уличить партию в противоречиях, в расхождении с резолюцией XIV конференции по вопросу о строительстве социализма в нашей стране, которая (резолюция) была принята, как известно, единогласно?

Чего же, казалось бы, легче: у партии имеется специальная резолюция по вопросу о строительстве социализма в нашей стране, голосовали за нее Каменев и Зиновьев, оба они обвиняют теперь партию в национал-реформизме, — почему бы им не аргументировать от такого важного партийного документа, как резолюция XIV конференции, которая трактует о строительстве социализма в нашей стране и которая является, очевидно, ленинской от начала до конца?

Обратили ли вы внимание, что оппозиция вообще, Каменев в особенности, обходили резолюцию XIV конференции, как кот горячую кашу? (Смех.) Откуда у них такая боязнь резолюции XIV конференции, принятой по докладу Зиновьева и проведенной при активном содействии Каменева? Почему Каменев и Зиновьев боятся даже мельком упомянуть об этой резолюции? Разве она, эта резолюция, не трактует о строительстве социализма в нашей стране? Разве вопрос о строительстве социализма не является основным спорным вопросом нашей дискуссии?

В чем же тут дело?

Да в том, что Каменев и Зиновьев, будучи в 1925 году за резолюцию XIV конференции, отреклись потом от этой резолюции, отреклись, стало быть, от ленинизма, перешли на сторону троцкизма, и теперь они боятся коснуться хотя бы мельком этой резолюции, опасаясь быть изобличенными.

О чем говорит эта резолюция? Вот цитата из этой резолюции:

“Вообще победа социализма (не в смысле окончательной победы) безусловно возможна (курсив мой. — И. Ст.) в одной стране”.

И далее:

“…Наличие двух прямо противоположных общественных систем вызывает постоянную угрозу капиталистической блокады, других форм экономического давления, вооруженной интервенции, реставрации. Единственной гарантией окончательной победы социализма, т. е. гарантии от реставрации, является, следовательно, победоносная социалистическая революция в ряде стран. Из этого отнюдь не вытекает, что невозможно построение полного социалистического общества в такой отсталой стране, как Россия, без “государственной помощи” (Троцкий; курсив мой. — И. Ст.) более развитых в технико-экономическом отношении стран. Составной частью троцкистской теории перманентной революции является утверждение, что “подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы” (Троцкий, 1922 г), — утверждение, обрекающее пролетариат СССР в нынешний период на фаталистическую пассивность. Против подобных “теорий” тов. Ленин писал “До бесконечия шаблонным является у них довод, который они выучили наизусть во время развития западноевропейской социал-демократии и который состоит в том, что мы не доросли до социализма, что у нас нет, как выражаются разные “ученые” господа из них, объективных экономических предпосылок для социализма” (Заметки о Суханове)”. (Резолюция XIV конференции РКП(б) “О задачах Коминтерна и РКП(б) в связи с расширенным пленумом ИККИ” [30]).

Вы видите, что резолюция XIV конференции является точным изложением основных положений ленинизма в вопросе о возможности строительства социализма в нашей стране.

Вы видите, что в резолюции троцкизм квалифицируется как противовес ленинизму, а ряд тезисов резолюции исходит из прямого отрицания основ троцкизма.

Вы видите, что резолюция целиком отражает те споры, которые разыгрались теперь вновь по вопросу о построении социалистического общества в нашей стране.

Вы знаете, что мой доклад был построен на основе руководящих положений этой резолюции.

Вы помните, должно быть, что я упоминал в своем докладе специально о резолюции XIV конференции, обвиняя Каменева и Зиновьева в нарушении этой резолюции, в отходе от этой резолюции.

Почему же Каменев и Зиновьев не попытались рассеять это обвинение?

В чем тут секрет?

А секрет тут в том, что Каменев и Зиновьев давно уже отреклись от этой резолюции и, отрекшись, — перешли на сторону троцкизма.

Ибо одно из двух:

либо резолюция XIV конференции является не ленинской, — и тогда Каменев и Зиновьев, голосовав за эту резолюцию, не были ленинцами;

либо эта резолюция является ленинской, — и тогда Каменев и Зиновьев, порвав с этой резолюцией, перестали быть ленинцами.

Некоторые ораторы говорили тут (в том числе, кажется, Ризе), что не Зиновьев и Каменев перешли к троцкизму, а, наоборот, Троцкий перешел к Зиновьеву и Каменеву. Это все пустяки, товарищи. Факт отречения Каменева и Зиновьева от резолюции XIV конференции является прямым доказательством того, что именно Каменев и Зиновьев перешли на сторону троцкизма.

Итак:

Кто отрекся от ленинской линии в вопросе о строительстве социализма в СССР, формулированной в революции XIV конференции РКП(б)?

Выходит, что Каменев и Зиновьев.

Кто “подменил международную революционную перспективу” троцкизмом?

Выходит, что Каменев и Зиновьев.

Если теперь Каменев шумит и кричит о “национал-реформизме” нашей партии, то это потому, что он пытается этим отвести внимание товарищей от своего грехопадения и свалить с больной головы на здоровую.

Вот почему “маневр” Каменева насчет “национал-реформизма” нашей партии есть уловка, некрасивая и грубая уловка, рассчитанная на то, чтобы криком о “национал-реформизме” нашей партии прикрыть свое отречение от резолюции XIV конференции, свое отречение от ленинизма, свой переход на сторону троцкизма.

Я говорил в своем докладе, что политическая база социализма у нас уже создана — это диктатура пролетариата. Я говорил, что экономическая база социализма далеко еще не создана и ее надо еще создавать. Я говорил, далее, что вопрос стоит ввиду этого так: имеем ли мы возможность построить своими собственными силами экономическую базу социализма в нашей стране? Я говорил, наконец, что, если этот вопрос переложить на классовый язык, то он примет следующий вид: имеем ли мы возможность преодолеть своими собственными силами нашу, советскую, буржуазию?

Троцкий утверждает в своей речи, что, говоря о преодолении буржуазии СССР, я имел в виду ее политическое преодоление. Это неверно, конечно. Это — фракционное увлечение Троцкого. Из моего доклада видно, что, говоря о преодолении буржуазии СССР, я имел в виду ее экономическое преодоление, ибо политически она уже преодолена.

Что значит преодолеть экономически буржуазию СССР? Или иначе: что значит создать экономическую базу социализма в СССР?

“Создать экономическую базу социализма — это значит сомкнуть сельское хозяйство с социалистической индустрией в одно целостное хозяйство, подчинить сельское хозяйство руководству социалистической индустрии, наладить отношения между городом и деревней на основе обмена продуктов сельского хозяйства и индустрии, закрыть и ликвидировать все те каналы, при помощи которых рождаются классы и рождается, прежде всего, капитал, создать, в конце концов, такие условия производства и распределения, которые ведут прямо и непосредственно к уничтожению классов” (см. доклад Сталина на VII расширенном пленуме ИККИ) (см. настоящий том, стр. 22–23. — Ред.).

Вот как я определял в своем докладе существо экономической базы социализма в СССР.

Это определение есть точное изложение определения “экономической сути”, “экономической базы” социализма, данного Лениным в его известном наброске брошюры “О продналоге”. [31]

Правильно ли это определение, и можем ли мы рассчитывать на возможность построения экономической базы социализма в нашей стране, — вот в чем теперь основной вопрос наших разногласий.

Троцкий даже не затронул этого вопроса. Он просто обошел его, считая, видимо, что благоразумнее будет помолчать.

А что мы строим и можем построить экономическую базу социализма, это видно хотя бы из того, что:

а) наше социализированное производство есть производство крупное и объединенное, тогда как ненационализированное производство в нашей стране есть производство мелкое и распыленное, причем известно, что превосходство крупного производства, да еще объединенного, над мелким производством является неоспоримым фактом;

б) наше социализированное производство уже руководит и начинает подчинять себе мелкое производство, все равно, идет ли речь о городском мелком производстве или о сельском;

в) на фронте борьбы социалистических элементов нашего хозяйства с элементами капиталистическими первые имеют несомненный перевес сил против вторых и шаг за шагом двигаются вперед, преодолевая капиталистические элементы нашего хозяйства как в области производства, так и в области обращения.

Я уже не говорю о других факторах, ведущих к победе социалистических элементов нашего хозяйства над элементами капиталистическими.

Какие имеются основания предполагать, что процесс преодоления капиталистических элементов нашего хозяйства не будет продолжаться и впредь?

Троцкий говорил в своей речи:

“Сталин говорит, что мы проводим строительство социализма, т. е. добиваемся уничтожения классов и государства, т. е. преодолеваем нашу буржуазию. Да, товарищи, но ведь государству нужна армия против внешних врагов” (цитирую по стенограмме. И.Ст.).

Что это значит? Каков смысл этой цитаты? Из этой цитаты можно сделать только один вывод: так как построение экономической базы социализма означает уничтожение классов и государства и так как армия нам все-таки понадобится для защиты социалистического отечества, между тем как армия без государства невозможна (так думает Троцкий), — то выходит, что мы не можем построить экономической базы социализма до того момента, пока не исчезнет необходимость вооруженной защиты социалистического отечества.

Это, товарищи, смешение всех понятий. Либо здесь под государством понимается просто аппарат вооруженной защиты социалистического общества, что абсурдно, ибо государство есть, прежде всего, орудие одного класса против других классов, причем, само собой понятно, что, коль скоро нет классов, не может быть и государства. Либо армия защиты социалистического общества не мыслится здесь без наличия государства, что опять-таки абсурдно, ибо теоретически можно вполне допустить такое состояние общества, при котором нет классов, нет государства, но есть вооруженный народ, защищающий свое бесклассовое общество от внешних врагов. Социология дает немало примеров того, что в истории человечества бывали общества, которые не имели классов, не имели государства, но защищались так или иначе от внешних врагов. То же самое надо сказать о будущем бесклассовом обществе, которое, не имея классов и государства, может все же иметь социалистическую милицию, необходимую для защиты от внешних врагов. Я считаю мало вероятным, чтобы дело могло дойти у нас до такого состояния, ибо не подлежит сомнению, что успехи социалистического строительства в нашей стране, а тем более победа социализма и уничтожение классов, — это такие всемирно-исторического значения факты, которые не могут не вызвать могучего порыва пролетариев капиталистических стран к социализму, которые не могут не вызвать революционных взрывов в других странах. Но теоретически вполне допустимо такое состояние общества, при котором мыслимо существование социалистической милиции без наличия классов и государства.

Впрочем, вопрос этот освещен в известной степени в программе нашей партии. Вот что сказано там:

“Красная Армия, как орудие пролетарской диктатуры, должна по необходимости иметь открыто классовый характер, т. е. формироваться исключительно из пролетариата и близких ему полупролетарских слоев крестьянства. Лишь в связи с уничтожением классов подобная классовая армия превратится во всенародную социалистическую милицию” (см. Программу ВКП(б); [32] курсив мой. — И. Ст.).

Троцкий, видимо, забыл этот пункт нашей программы.

Троцкий говорил в своей речи о зависимости нашего народного хозяйства от мирового капиталистического хозяйства и уверял, что “от изолированного военного коммунизма мы все более и более приходим к сращиванию с мировым хозяйством”.

Выходит, таким образом, что наше народное хозяйство с его борьбой капиталистических и социалистических элементов сращивается с мировым капиталистическим хозяйством. Я говорю о капиталистическом мировом хозяйстве, так как другого мирового хозяйства не существует в природе в настоящий момент.

Это неверно, товарищи. Это — абсурд. Это — фракционное увлечение Троцкого.

Никто не отрицает, что существует зависимость нашего народного хозяйства от мирового капиталистического хозяйства. Этого никто не отрицал и не отрицает, так же как никто не отрицает того, что существует зависимость каждой страны и каждого народного хозяйства, не исключая и американского народного хозяйства, от международного капиталистического хозяйства. Но зависимость эта обоюдная. Не только наше хозяйство зависит от капиталистических стран, но и капиталистические страны зависят от нашего хозяйства, от нашей нефти, от нашего хлеба, от нашего леса, наконец, от нашего необъятного рынка. Мы получаем кредиты, скажем, от “Стандарт Ойл”. Получаем кредиты от германских капиталистов. Но получаем их не ради наших прекрасных глаз, а потому, что капиталистические страны нуждаются в нашей нефти, в нашем хлебе, в нашем рынке для сбыта оборудования. Нельзя забывать того, что наша страна представляет одну шестую часть света, представляет громадный рынок для сбыта, и капиталистические страны не могут обойтись без тех или иных связей с нашим рынком. Все это есть зависимость капиталистических стран от нашего хозяйства. Зависимость тут обоюдная.

Значит ли это, что зависимость нашего народного хозяйства от капиталистических стран исключает возможность построения социалистического хозяйства в нашей стране? Конечно, не значит. Представлять социалистическое хозяйство как абсолютно замкнутое и абсолютно независимое от окружающих народных хозяйств, — значит утверждать глупость. Можно ли утверждать, что социалистическое хозяйство не будет иметь абсолютно никакого экспорта и импорта, не будет ввозить не имеющихся в стране продуктов и вывозить в связи с этим своих продуктов? Нет, нельзя утверждать. А что такое экспорт и импорт? Это есть выражение зависимости одних стран от других. Это есть выражение экономической взаимозависимости.

То же самое нужно сказать о капиталистических странах нашего времени. Вы не можете представить ни одной страны, которая не имела бы экспорта и импорта. Возьмем Америку, самую богатую страну из всех стран мира. Можно ли сказать, что нынешние капиталистические государства, скажем, Англия или Америка, являются абсолютно независимыми странами? Нет, нельзя сказать. Почему? Потому, что они зависят от экспорта и импорта, они зависят от сырья из других стран (Америка зависит, например, от каучука и прочих предметов сырья), они зависят от рынков сбыта, куда они сбывают свое оборудование и прочие готовые товары.

Значит ли ото, что если нет абсолютно независимых стран, то тем самым исключается самостоятельность отдельных народных хозяйств? Нет, не значит. Наша страна зависит от других стран так же, как и другие страны зависят от нашего народного хозяйства, но это еще не означает, что наша страна потеряла, тем самым, или потеряет свою самостоятельность, что она не может отстоять своей самостоятельности, что она должна превратиться в винтик международного капиталистического хозяйства. Надо различать между зависимостью одних стран от других и экономической самостоятельностью этих стран. Отрицание абсолютной независимости отдельных народнохозяйственных единиц еще не означает и не может означать отрицания экономической самостоятельности этих единиц.

Но Троцкий говорит не только о зависимости нашего народного хозяйства. Он превращает эту зависимость в сращивание нашего хозяйства с капиталистическим мировым хозяйством. Но что значит сращивание нашего народного хозяйства с капиталистическим мировым хозяйством? Это значит превращение его в придаток мирового капитализма. Но разве наша страна представляет придаток мирового капитализма? Конечно, нет! Это — глупость, товарищи. Это — не серьезно.

Если бы это было верно, то мы не имели бы никакой возможности отстоять нашу социалистическую промышленность, нашу монополию внешней торговли, наш национализированный транспорт, наш национализированный кредит, наше плановое руководство хозяйством.

Если бы это было верно, то мы бы уже стояли на пути перерождения нашей социалистической промышленности в обычную капиталистическую промышленность.

Если бы это было верно, то мы не имели бы успехов на фронте борьбы социалистических элементов нашего хозяйства с элементами капиталистическими.

Троцкий говорил в своей речи, что “в действительности мы все время будем находиться под контролем мирового хозяйства”.

Выходит, таким образом, что наше народное хозяйство будет развиваться под контролем мирового капиталистического хозяйства, ибо другого мирового хозяйства, кроме капиталистического, нет сейчас в природе.

Верно ли это? Нет, неверно. Это — мечта капиталистических акул, которая никогда не будет осуществлена.

Что такое контроль капиталистического мирового хозяйства? Контроль в устах капиталистов не есть пустое слово. Контроль в устах капиталистов — это нечто реальное.

Капиталистический контроль — это значит, прежде всего, финансовый контроль. Но разве наши банки не национализированы и разве они работают под руководством европейских капиталистических банков? Финансовый контроль — это значит насаждение в нашей стране отделений крупных капиталистических банков, это значит образование так называемых “дочерних” банков. Но разве есть у нас такие банки? Конечно, нет! И не только нет, но и не будет их никогда, пока жива Советская власть.

Капиталистический контроль — это значит контроль над нашей промышленностью, денационализация нашей социалистической промышленности, денационализация нашего транспорта. Но разве наша промышленность не национализирована и разве она не растет именно как национализированная промышленность? Разве кто-либо собирается денационализировать хотя бы одно из национализированных предприятий? Я не знаю, конечно, какие предположения имеются там, в Концесскоме у Троцкого. (Смех.) Но что денационализаторам не будет житья в нашей стране, пока живет Советская власть, — в этом можете не сомневаться.

Капиталистический контроль — это значит право распоряжения нашим рынком, это значит ликвидация монополии внешней торговли. Я знаю, что капиталисты Запада не раз бились лбами об стену, стараясь прошибить броню монополии внешней торговли. Известно, что монополия внешней торговли есть щит и ограда нашей молодой социалистической промышленности. Но разве капиталисты сумели уже добиться успехов в деле ликвидации монополии внешней торговли? Разве трудно понять, что, пока есть Советская власть, монополия внешней торговли будет жить и здравствовать, несмотря ни на что.

Капиталистический контроль означает, наконец, контроль политический, уничтожение политической самостоятельности нашей страны, приспособление законов страны к интересам и вкусам международного капиталистического хозяйства. Но разве наша страна не есть политически самостоятельная страна? Разве наши законы диктуются не интересами пролетариата и трудящихся масс нашей страны? Отчего бы не привести фактов, хотя бы один факт, говорящий о потере политической самостоятельности нашей страны? Пусть попробуют привести.

Вот как понимается у капиталистов контроль, если, конечно, говорить о действительном контроле, а не болтать впустую о каком-то бесплотном контроле.

Если речь идет о таком действительном капиталистическом контроле, — а речь может идти только о таком контроле, ибо пустой болтовней о бесплотном контроле могут заниматься только плохие литераторы, — то я должен заявить, что такого контроля у нас нет и не будет его никогда, пока жив наш пролетариат и пока есть у нас Советская власть. (Аплодисменты.)

Троцкий говорил в своей речи:

“Речь идет о том, чтобы в окружении капиталистического мирового хозяйства построить изолированное социалистическое государство. Это может быть достигнуто лишь тем, что производительные силы этого изолированного государства будут выше производительных сил капитализма, так как в перспективе не на год или на десять лет, а на полстолетие, даже столетие может упрочиться лишь то государство, та новая общественная форма, производительные силы которой окажутся более мощными, чем производительные силы старой хозяйственной системы” (см. стенограмму речи Троцкого на VII расширенном пленуме ИККИ).

Выходит, таким образом, что необходимо лет пятьдесят или даже сто лет для того, чтобы социалистическая система хозяйства доказала на деле свое превосходство, с точки зрения развития производительных сил, над капиталистической системой хозяйства.

Это неверно, товарищи. Это — смешение всех понятий и перспектив.

Для того, чтобы феодальная система хозяйства доказала свое превосходство над рабской системой хозяйства, на это ушло, кажется, около двухсот лет, если не меньше. Да иначе и не могло быть, так как темп развития был тогда страшно медленный, а техника производства была более чем примитивна.

Для того, чтобы буржуазная система хозяйства доказала свое превосходство над феодальной системой хозяйства, на это ушло что-то около ста лет или и того меньше. Уже в недрах феодального общества буржуазная система хозяйства показала, что она стоит выше, много выше, чем феодальная система хозяйства. Разница в сроках объясняется тут более быстрым темпом развития и более развитой техникой буржуазной системы хозяйства.

С тех пор техника обнаружила небывалые успехи, а темп развития стал прямо бешеным. Спрашивается, какое имеется основание у Троцкого предположить, что социалистической системе хозяйства потребуется для доказательства своего превосходства над капиталистической системой хозяйства что-то около ста лет?

Разве тот факт, что во главе нашего производства будут стоять не тунеядцы, а сами производители, — разве этот факт не является величайшим фактором того, что социалистическая система хозяйства будет иметь все шансы для того, чтобы двинуть вперед хозяйство семимильными шагами и доказать свое превосходство над капиталистической системой хозяйства в более короткий срок?

Разве тот факт, что социалистическое хозяйство является наиболее объединенным концентрированным хозяйством, что социалистическое хозяйство ведется в плановом порядке, — разве этот факт не говорит за то, что социалистическое хозяйство будет иметь все плюсы для того, чтобы доказать свое превосходство в сравнительно короткий срок над капиталистической системой хозяйства, раздираемой внутренними противоречиями и разъедаемой кризисами?

Не ясно ли после всего этого, что оперировать тут перспективой в пятьдесят и в сто лет, — это значит страдать суеверной верой запуганного мещанина во всемогущество капиталистической системы хозяйства? (Голоса: “Правильно!”)

А выводы какие? Выводов тут два.

Во-первых. В своих возражениях по вопросу о строительстве социализма в нашей стране Троцкий отступил от старой базы полемики на новую базу. Раньше оппозиция возражала с точки зрения внутренних противоречий, с точки зрения противоречий между пролетариатом и крестьянством, считая эти противоречия непреодолимыми. Теперь Троцкий подчеркивает противоречия внешние, противоречия между нашим народным хозяйством и мировым капиталистическим хозяйством, считая эти противоречия непреодолимыми. Если раньше Троцкий считал, что камнем преткновения для социалистического строительства в нашей стране являются противоречия между пролетариатом и крестьянством, то теперь он меняет фронт, отступает на другую базу критики партийной позиции и утверждает, что камнем преткновения для социалистического строительства являются противоречия между нашей системой хозяйства и капиталистическим мировым хозяйством. Тем самым он признал на деле несостоятельность старых аргументов оппозиции.

Во-вторых. Но отступление Троцкого есть отступление в дебри, в болота. Троцкий по сути дела отступил к Суханову, прямо и открыто. К чему сводятся по сути дела “новые” аргументы Троцкого? Они сводятся к тому, что ввиду своей экономической отсталости мы не доросли до социализма, что у нас нет объективных предпосылок для построения социалистического хозяйства, что наше народное хозяйство превращается ввиду этого и должно превратиться в придаток капиталистического мирового хозяйства, в подконтрольную хозяйственную единицу мирового капитализма.

Но это есть “сухановщина”, откровенная и ничем не прикрытая “сухановщина”.

Оппозиция скатилась к меньшевику Суханову, к его позиции прямого отрицания возможности победоносного социалистического строительства в нашей стране.

Что мы строим социализм в союзе с крестьянством, этого” кажется, не решается отрицать прямо наша оппозиция. Строим ли мы социализм в союзе с мировым пролетариатом, — в этом оппозиция имеет поползновение сомневаться. Некоторые оппозиционеры даже утверждают, что наша партия недооценивает значение этого союза. А один из них, Каменев, дошел даже до того, что стал обвинять партию в национал-реформизме, в подмене международной революционной перспективы национал-реформистской перспективой.

Это, товарищи, глупость. Непроходимая глупость. Только сумасшедшие могут отрицать величайшее значение союза пролетариев нашей страны с пролетариями всех остальных стран в деле строительства социализма. Только сумасшедшие могут обвинять нашу партию в недооценке дела союза пролетариев всех стран. Только в союзе с мировым пролетариатом и можно строить социализм в нашей стране.

Весь вопрос в том, как понимать этот союз.

Когда пролетарии СССР взяли власть в октябре 1917 года, — то это была помощь пролетариям всех стран, это был союз с ними.

Когда пролетарии Германии подняли революцию в 1918 году, — то это была помощь пролетариям всех стран, особенно же пролетариям СССР, это был союз с пролетариатом СССР.

Когда пролетарии Западной Европы расстраивали дело интервенции в СССР, не перевозили вооружения для контрреволюционных генералов, устраивали комитеты действия и подрывали тыл своих капиталистов, — то это была помощь пролетариям СССР, это был союз западноевропейских пролетариев с пролетариями СССР. Без такого сочувствия и без этой поддержки со стороны пролетариев капиталистических стран мы не могли бы выиграть гражданскую войну.

Когда пролетарии капиталистических стран присылают к нам целый ряд делегаций, контролируют наше строительство и потом разносят молву об успехах нашего строительства по всей рабочей Европе, — то это есть помощь пролетариям СССР, это есть величайшая поддержка пролетариям СССР, это есть союз с пролетариями СССР и узда против возможной империалистической интервенции в нашу страну. Без такой поддержки и без такой узды мы не имели бы теперь “передышки”, а без “передышки” у нас не было бы развернутой работы по строительству социализма в нашей стране.

Когда пролетарии СССР укрепляют свою диктатуру, ликвидируют хозяйственную разруху, развертывают строительную работу и делают успехи в деле строительства социализма, — то это есть величайшая поддержка пролетариям всех стран, их борьбе против капитализма, их борьбе за власть, ибо существование Советской республики, ее стойкость, ее успехи на фронте социалистического строительства являются величайшим фактором мировой революции, подбадривающим пролетариев всех стран в их борьбе против капитализма. Едва ли можно сомневаться в том, что уничтожение Советской республики повлекло бы за собой самую черную и самую злую реакцию во всех капиталистических странах.

Сила нашей революции и сила революционного движения капиталистических стран состоит в этой взаимной поддержке и в этом союзе пролетариев всех стран.

Таковы разнообразные формы союза пролетариев СССР с мировым пролетариатом.

Ошибка оппозиции состоит в том, что она не понимает или не признает этих форм союза. Беда оппозиции состоит в том, что она признает лишь одну форму союза, форму “прямой государственной поддержки” пролетариата СССР со стороны пролетариев Западной Европы, т. е. ту форму, которая не имеет пока, к сожалению, применения, причем судьбу социалистического строительства в СССР оппозиция ставит в прямую зависимость от этой поддержки в будущем.

Оппозиция думает, что, только признавая такую форму поддержки, можно сохранить за партией “международную революционную перспективу”. Но я уже говорил, что в случае затяжки мировой революции такая позиция может повести лишь к непрерывным уступкам с нашей стороны капиталистическим элементам нашего хозяйства и, в конце концов, — к капитулянтству, к пораженчеству.

Выходит, таким образом, что “прямая государственная поддержка” пролетариата Европы, предлагаемая оппозицией, как единственная форма союза с мировым пролетариатом, является, в случае затяжки мировой революции, прикрытием капитулянтства.

“Международная революционная перспектива” Каменева, как прикрытие капитулянтства, — вот, оказывается, куда ведет дело Каменев.

Поэтому можно лишь удивляться той смелости, с которой выступил здесь Каменев, обвиняя нашу партию в национал-реформизме.

Откуда взялась — как бы это помягче сказать — такая смелость у Каменева, который никогда не отличался у нас ни революционностью, ни интернационализмом?

Откуда такая смелость у Каменева, который всегда был у нас большевиком среди меньшевиков и меньшевиком среди большевиков? (Смех.)

Откуда набрался этой смелости Каменев, которого Ленин с полным основанием назвал в свое время “штрейкбрехером” Октябрьской революции?

Каменев желает знать, является ли пролетариат СССР интернациональным. Я должен заявить, что пролетариат СССР не нуждается в аттестации “штрейкбрехера” Октябрьской революции.

Вы хотите знать меру интернационализма пролетариата СССР? Спросите английских рабочих, спросите германских рабочих (бурные аплодисменты), спросите китайских рабочих, — и они вам расскажут об интернационализме пролетариата СССР.

Таким образом, можно считать доказанным, что оппозиция стоит на точке зрения прямого отрицания возможности победоносного строительства социализма в нашей стране.

Но отрицание возможности победоносного строительства социализма ведет к перспективе перерождения партии, а перспектива перерождения, в свою очередь, ведет к отходу от власти и к вопросу об образовании другой партии.

Троцкий сделал вид, что он не может относиться к этому вопросу серьезно. Это — маскировка.

Не может быть сомнения в том, что ежели мы не можем строить социализм, а революция в других странах затягивается, между тем как капитал у нас растет так же, как растет “сращивание” нашего народного хозяйства с мировым капиталистическим хозяйством, — то, с точки зрения оппозиции, остаются только два выхода:

а) либо остаться у власти и проводить политику буржуазной демократия, участвовать в буржуазном правительстве, проводить, стало быть, “мильеранизм”;

б) либо отойти от власти, чтобы не переродиться, и наряду с официальной партией образовать новую партию, чего, собственно, и добивалась и продолжает, по сути дела, добиваться наша оппозиция.

Теория двух партий, или теория новой партии, есть прямой результат отрицания возможности победоносного строительства социализма, прямой результат перспективы перерождения.

И тот и другой выходы ведут к капитулянтству, к пораженчеству.

Как стоял вопрос в период гражданской войны? Вопрос стоял так: если мы не сумеем организовать армию и дать отпор врагам, то диктатура пролетариата падет и мы потеряем власть. Тогда война была на первом месте.

Как стоит вопрос теперь, когда гражданская война кончилась и задачи хозяйственного строительства стали на первое место? Теперь вопрос стоит так: если мы не можем строить социалистическое хозяйство, то диктатура пролетариата, идя на все более и более серьезные уступки буржуазии, должна будет переродиться и поплестись в хвосте за буржуазной демократией.

Могут ли коммунисты согласиться вести буржуазную политику при перерождающейся диктатуре пролетариата?

Нет, не могут и не должны.

Отсюда выход: отойти от власти и создать новую партию, очистив дорогу реставрирующемуся капитализму.

Капитулянтство как естественный результат нынешней позиции оппозиционного блока — таков вывод.

Перехожу к последнему вопросу, к вопросу об оппозиционном блоке и единстве нашей партии.

Как сложился оппозиционный блок?

Партия утверждает, что оппозиционный блок сложился путем перехода “новой оппозиции”, путем перехода Каменева и Зиновьева на сторону троцкизма.

Зиновьев и Каменев отрицают это, намекая на то, что не они пришли к Троцкому, а Троцкий пришел к ним.

Обратимся к фактам.

Я говорил о резолюции XIV конференции по вопросу о строительстве социализма в нашей стране. Я говорил о том, что Каменев и Зиновьев отреклись от этой резолюции, которую не приемлет и не может принять Троцкий, отреклись для того, чтобы сблизиться с Троцким и перейти на сторону троцкизма. Верно это или нет? Да, верно. Пытались ли Каменев и Зиновьев противопоставить что-либо этому утверждению? Нет, не пытались. Они обошли вопрос молчанием.

У нас имеется, далее, резолюция XIII конференции нашей партии, квалифицирующая троцкизм как мелкобуржуазный уклон и ревизию ленинизма. [33] Резолюция эта утверждена, как известно, V конгрессом Коминтерна. Я говорил в своем докладе, что Каменев и Зиновьев отреклись от этой резолюции, признав в специальных своих заявлениях правоту троцкизма в его борьбе с партией в 1923 году. Верно это или нет? Да, верно. Пытались ли Зиновьев и Каменев противопоставить что-либо этому утверждению? Нет, не пытались. Они ответили молчанием.

Еще факты. Каменев писал о троцкизме в 1925 году следующее:

“Тов. Троцкий стал тем каналом, по которому мелкобуржуазная стихия проявляет себя внутри нашей партии. Весь характер его выступлений, все его историческое прошлое показывает, что это так. В своей борьбе с партией он стал уже в стране символом для всего, что направлено против нашей партии”… “Мы должны принять все меры, чтобы охранить от заразы этого небольшевистского учения те слои партии, на которые оно рассчитывает, именно — нашу молодежь, тот будущий состав, который должен взять в руки судьбы партии. И поэтому усиление всяческого рода разъяснений о неправильности позиций тов. Троцкого, о том, что надо выбрать между троцкизмом и ленинизмом, что нельзя сочетать того и другого (курсив мой. — И. Ст.), — это должно быть очередной задачей нашей партии” (см. Каменев, “Партия и троцкизм”, сборник “За ленинизм”, стр. 84–86).

Хватит ли у Каменева смелости повторить теперь эти слова? Если он готов их повторить, почему он находится теперь в блоке с Троцким? Если он не решается их повторить, то не ясно ли, что Каменев отошел от своих старых позиций и перешел на сторону троцкизма?

Зиновьев писал о троцкизме в 1925 году:

“Последнее выступление тов. Троцкого (“Уроки Октября”) есть не что иное, как уже довольно открытая попытка ревизии или даже прямой ликвидации — основ ленинизма (курсив мой. — И. Ст.). Пройдет самое короткое время, и это будет ясно всей нашей партии и всему Интернационалу” (см. Зиновьев, “Большевизм или троцкизм”, сборник “За ленинизм”, стр. 120).

Сравните эту цитату Зиновьева с заявлением Каменева в своей речи: “Мы с Троцким потому, что он не ревизует основных идей Ленина”, — и вы поймете всю глубину падения Каменева и Зиновьева.

Зиновьев писал о Троцком в том же 1925 году:

“Теперь решается вопрос, что такое РКП в 1925 году. В 1903 году он решался отношением к первому параграфу устава, а в 1925 году — отношением к Троцкому, к троцкизму Кто говорит, что троцкизм может стать “законным оттенком” в большевистской партии, тот сам перестает быть большевиком. Кто хочет теперь строить партию в союзе с Троцким, в сотрудничестве с тем троцкизмом, который откровенно выступает против большевизма, тот отступает от основ ленинизма (курсив мой. — И. Ст.). Надо понять, что троцкизм — пройденный этап, что строить ленинскую партию теперь возможно только вопреки троцкизму” (“Правда”, 5 февраля 1925 г.).

Хватит ли у Зиновьева смелости повторить теперь эти слова? Если он готов повторить, почему он состоят теперь в блоке с Троцким? Если он не может их повторить, то не ясно ли, что Зиновьев отошел от ленинизма и перешел к троцкизму?

О чем говорят все эти факты?

О том, что оппозиционный блок сложился путем перехода Каменева и Зиновьева на сторону троцкизма.

Какова платформа оппозиционного блока?

Платформа оппозиционного блока есть платформа социал-демократического уклона, платформа правого уклона в нашей партии, платформа собирания всех и всяких оппортунистических течений для организации борьбы против партии, против ее единства, против ее авторитета. Каменев говорит о правом уклоне в нашей партии, кивая в сторону Центрального Комитета. Но это — уловка, грубая и фальшивая уловка, имеющая своей целью прикрыть кричащими обвинениями против партии оппортунизм оппозиционного блока. На самом деле выражением правого уклона в нашей партии является оппозиционный блок. Мы судим об оппозиции не по ее заявлениям, а по ее делам. А дела оппозиции говорят о том, что она является сборным пунктом и очагом всех и всяких оппортунистических элементов от Оссовского и “рабочей оппозиции” до Суварина и Маслова, Корша и Рут Фишер. Восстановление фракционности, восстановление теории свободы фракций в нашей партии, собирание всех оппортунистических элементов нашей партии, борьба против единства партии, борьба против ее руководящих кадров, борьба за образование новой партии, — вот куда гнет теперь оппозиция, если судить по выступлению Каменева. Выступление Каменева есть в этом отношении поворотный пункт от “заявления” оппозиции в октябре 1926 года к восстановлению раскольнической линии оппозиции.

Что такое оппозиционный блок с точки зрения единства партии?

Оппозиционный блок есть зародыш новой партии внутри нашей партии. Разве это не факт, что оппозиция имела свои центральный комитет и свои параллельные местные комитеты? Оппозиция уверяла в своем “заявлении” от 16 октября 1926 года, что она отреклась от фракционности. Но разве выступление Каменева не говорит о том, что она вновь вернулась к фракционной борьбе? Какая гарантия, что она уже не восстановила центральную и местные параллельные организации оппозиции? Разве это не факт, что оппозиция собирала специальные членские взносы для своей кассы? Какая гарантия, что она не стала вновь на этот раскольничий путь?

Оппозиционный блок есть зародыш новой партии, подрывающий единство нашей партии.

Задача состоит в том, чтобы разбить этот блок и ликвидировать его. (Бурные аплодисменты.)

Товарищи, диктатура пролетариата при господстве империализма в других странах, когда одна страна, только одна страна, сумела прорвать фронт капитала, — диктатура пролетариата при таких условиях не может существовать ни одной минуты без единства партии, вооруженной железной дисциплиной. Попытки подорвать единство партии, попытки к образованию новой партии должны быть уничтожены в корне, если мы хотим сохранить диктатуру пролетариата, если мы хотим строить социализм.

Поэтому задача состоит в том, чтобы ликвидировать оппозиционный блок и упрочить единство нашей партии.

Я кончаю, товарищи.

Если подвести прениям итог, то можно придти к одному общему выводу, не допускающему никаких сомнений, а именно — к выводу о том, что XIV съезд нашей партии был прав, сказав, что оппозиция страдает неверием в силы нашего пролетариата, неверием в возможность победоносного строительства социализма в нашей стране.

Это — тот общий осадок впечатления и тот общий вывод, который не мог не сложиться у товарищей.

Таким образом, перед вами стоят две силы. С одной стороны — наша партия, уверенно ведущая вперед пролетариат СССР, строящая социализм и зовущая пролетариев всех стран к борьбе. С другой стороны — оппозиция, ковыляющая за нашей партией, как дряхлый старик, с ревматизмом в ногах, с болью в пояснице, с мигренью в голове, — оппозиция, сеющая кругом пессимизм и отравляющая атмосферу болтовней о том, что ничего у нас с социализмом в СССР не выйдет, что у них там, у буржуа, все обстоит хорошо, а у нас, у пролетариев, все обстоит плохо.

Таковы, товарищи, две силы, стоящие перед вами. Вы должны сделать выбор между ними. (Смех.)

Я не сомневаюсь, что вы сделаете правильный выбор. (Аплодисменты.)

Оппозиция в своем фракционном ослеплении рассматривает нашу революцию, как нечто, лишенное всякой самостоятельной силы, как нечто вроде бесплатного приложения к будущей, еще не победившей революции на Западе.

Тов. Ленин не так смотрел на нашу революцию, на Республику Советов. Тов. Ленин считал Республику Советов факелом, освещающим путь пролетариям всех стран.

Вот что говорил об этом тов. Ленин:

“Пример Советской республики будет стоять перед ними (т. е. пролетариями всех стран. И.Ст.) на долгое время. Наша социалистическая республика Советов будет стоять прочно, как факел международного социализма и как пример перед всеми трудящимися массами. Там — драка, война, кровопролитие, жертвы миллионов людей, эксплуатация капитала, здесь — настоящая политика мира и социалистическая республика Советов” (см. т. XXII, стр. 218).

Вокруг этого факела создались два фронта: фронт врагов пролетарской диктатуры, старающихся развенчать этот факел, поколебать его и погасить его, и фронт друзей диктатуры пролетариата, старающихся поддержать факел и раздуть его пламя.

Задача состоит в том, чтобы поддержать этот факел и упрочить его существование во имя победы мировой революции.

Товарищи! Я не сомневаюсь, что вы примете все меры к тому, чтобы факел этот горел и освещал дорогу всем угнетенным и порабощенным.

Я не сомневаюсь, что вы примете все меры к тому, чтобы пламя этого факела раздувалось вовсю на страх врагам пролетариата.

Я не сомневаюсь, что вы примете все меры к тому, чтобы такие факелы зажглись во всех частях света на радость пролетариям всех стран. (Продолжительные, долго не смолкающие аплодисменты. Все делегаты встают и поют “Интернационал”. Троекратное “ура”.)

“Правда” №№ 294, 295 и 296; 19, 21 и 22 декабря 1926 г.

Ваше письмо и набросок статьи читал. Извиняюсь за поздний ответ. Мои замечания:

1) Я против того, чтобы Вы называли себя “учеником Ленина и Сталина”. У меня нет учеников. Называйте себя учеником Ленина, Вы имеете на это право, несмотря на критику Шацкина. Но у Вас нет оснований называть себя учеником ученика Ленина. Это неверно. Это лишне.

2) Я против того, чтобы Вы в полемике с Шацкиным в конце 1926 года ссылались на мое личное письмо, написанное в июле 1924 года. Тем более, что обсуждаемый вопрос об определении ленинизма был формулирован мною в марте 1924 года, до выхода в свет книжки “О Ленине и ленинизме”. [34] Я уже не говорю о том, что такая ссылка на выдержку из моего письма, не давая Вам ровно ничего в полемике с Шацкиным, запутывает дело и переносит внимание в другую плоскость, а меня может заставить выступить в печати с заявлением, для Вас неблагоприятным (чего я не хотел бы делать).

3) Я считаю, что в общем Шацкин прав, а Вы не правы. Я жалею, что не имел возможности просмотреть Вашу новую брошюру о стратегии. Я бы обязательно отговорил Вас от напечатания такого скороспелого и неряшливо составленного труда с рядом грубейших ошибок и неправильных формулировок.

4) Это, конечно, не значит, что Шацкин прав во всем. Отмечу главные ошибки Шацкина.

Ошибочно у Шацкина, например, то место его статьи, где он формулу Маркса о невозможности выполнения задачи рабочего класса в национальных границах считает почти тождественной с формулой Ленина о возможности победы социализма в одной стране. Вместо того, чтобы выявить разницу этих формул и вскрыть ее исторические корни, Шацкин отговорился ничего не говорящим примечанием, затушевав важнейший вопрос. Но отговорка не есть решение вопроса.

Не прав Шацкин и в том, что он незаметно для себя противопоставляет друг другу две формулы Ленина о диктатуре пролетариата (о диктатуре как господстве одного класса и о диктатуре как особой форме союза пролетариата и трудящихся слоев непролетарских классов при государственном руководстве пролетариата). Шацкин прав, отвергая идею соучастия крестьянства во власти, идею раздела власти между двумя классами при диктатуре. Но он не прав, противопоставляя друг другу эти две формулы, ибо противопоставлять их — значит не понять их.

Мне не нравится также грубо-самоуверенный тон статей Шацкина: сам же проповедует скромность, а проявляет на деле максимум самоуверенности.

5) Советую не выступать в печати с полемикой, ибо Вы не правы, а Шацкин в общем прав. Лучше будет налегать на серьезное и вдумчивое изучение ленинизма. Кроме того советую раз навсегда распроститься с привычкой торопливого печения книжек по ленинизму. Это не годится.

30 декабря 1926 г.

Печатается впервые

Примечания:

1

VII расширенный пленум Исполкома Коминтерна происходил с 22 ноября по 16 декабря 1926 года в Москве. Пленум обсудил доклады: о международном положении и задачах Коммунистического Интернационала; по китайскому и английскому вопросам; о трестификации, рационализации и задачах коммунистов в профессиональных союзах; о внутрипартийных вопросах ВКП(б); по германскому и голландскому вопросам, а также рассмотрел дело Маслова — Рут Фишер, дело Брандлера и Тальгеймера, дело Суварина. На пленуме были созданы комиссии: политическая, китайская, английская, германская и другие. И.В. Сталин был избран в состав политической, китайской и германской комиссий пленума. Обсудив доклад И.В. Сталина “Внутрипартийные вопросы ВКП(б)”, пленум заклеймил троцкистско-зиновьевский оппозиционный блок в ВКП(б) как блок раскольников, скатившихся в своей платформе на меньшевистские позиции. Пленум обязал секции Коминтерна вести решительную борьбу против всяких попыток оппозиции в ВКП(б) и ее сторонников в других коммунистических партиях нарушить идейное и организационное единство рядов Коминтерна и ленинской партии, руководительницы первого в мире пролетарского государства. Пленум утвердил резолюцию XV конференции ВКП(б) “Об оппозиционном блоке в ВКП(б)” и постановил приложить ее к постановлениям пленума как свое решение. Доклад И.В. Сталина “Внутрипартийные вопросы ВКП(б)” и заключительное слово по докладу были напечатаны в декабре 1926 года отдельной брошюрой под названием “Еще раз о социал-демократическом уклоне в нашей партии”. — 1.

2

Исключительный закон против социалистов был введен в Германии в 1878 году правительством Бисмарка. Этим законом были запрещены все организации социал-демократической партии, массовые рабочие организации и рабочая печать. На основании этого закона конфисковывалась социалистическая литература, социал-демократы подвергались репрессиям. Германская социал-демократическая партия была вынуждена перейти на нелегальное положение. Под напором массового рабочего движения в 1890 году закон был отменен. — 8.

3

“Социал-Демократ” (“Der Sozialdemokrat”) — нелегальная газета, орган германской социал-демократии; издавалась с сентября 1879 года по сентябрь 1890 года, сначала в Цюрихе (Швейцария), а с октября 1888 года в Лондоне. — 8.

4

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. “Избранные письма”, 1947, стр. 358–359. — 9.

5

Имеется в виду антипартийная группа в РКП(б), именовавшая себя группой “демократического централизма”. Группа образовалась в период военного коммунизма, возглавлялась Сапроновым и Осинским. “Демократические централисты” отрицали руководящую роль партии в Советах; выступали против единоначалия и личной ответственности директоров в промышленности, против ленинской линии в организационных вопросах; требовали свободы фракций и группировок в партии. IX и Х съезды партии решительно осудили децистов. В 1927 году группа “демократических централистов” вместе с активными деятелями троцкистской оппозиции была исключена из партии ХV съездом ВКП(б). — 13.

6

“Рабочая оппозиция” — антипартийная анархо-синдикалистская группа в РКП(б); возглавлялась Шляпниковым, Медведевым и др. Группа оформилась во второй половине 1920 года и вела борьбу против ленинской линии партии. Х съезд РКП(б) осудил “рабочую оппозицию” и признал пропаганду идей анархо-синдикалистского уклона несовместимой с принадлежностью к коммунистической партии. Впоследствии остатки разбитой “рабочей оппозиции” сомкнулись с контрреволюционным троцкизмом и были разгромлены как враги партии и Советской власти. — 13.

7

V Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала, происходивший с 17 июня по 8 июля 1924 года в Москве, обсудив вопрос “Об экономическом положении Союза ССР и о дискуссии в РКП(б)”, единодушно поддержал партию большевиков в ее борьбе против троцкизма. Конгресс утвердил резолюцию XIII конференции РКП(б) “Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии”, подтвержденную XIII съездом РКП(б), и постановил опубликовать ее как свое решение. — 14.

8

XV конференция ВКП(б) происходила с 26 октября по 3 ноября 1926 года. Тезисы “Об оппозиционном блоке в ВКП(б)” были написаны по поручению Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталиным. 3 ноября тезисы были единогласно приняты конференцией как резолюция конференции. В тот же день резолюция утверждена объединенным пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) (см. Сталин И.В. Сочинения. Т. 8. С. 214–233). — 16.

9

Генсовет (Генеральный совет) — исполнительный орган конгресса английских тред-юнионов; впервые был избран в 1921 году. — 18.

10

Имеется в виду резолюция XIV конференции РКП(б) “О задачах Коминтерна и РКП(б) в связи с расширенным пленумом ИККИ” (см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. II, 1941, стр. 25–31). — 24.

11

“Социал-демократ” — нелегальная газета, Центральный Орган РСДРП. Издавалась с февраля 1908 года по январь 1917 года, вышло 58 номеров. Первый номер вышел в России, в дальнейшем издание газеты было перенесено за границу, сначала в Париж, затем в Женеву. Редакция “Социал-Демократа” была составлена, согласно решению ЦК РСДРП, из представителей большевиков, меньшевиков и польских социал-демократов. Непримиримая борьба Ленина внутри редакции “Социал-демократа” за последовательную большевистскую линию привела к уходу представителей меньшевиков и польских социал-демократов из состава редакции. С декабря 1911 года газета “Социал-Демократ” редактировалась В.И. Лениным. В газете был напечатан ряд статей И.В. Сталина. Статья В.И. Ленина “О лозунге Соединенных Штатов Европы” напечатана в “Социал-Демократе” № 44, 23 августа 1915 года (см. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 3-е, т. XVIII, стр. 230–233). — 29.

12

“Наше Слово” — меньшевистско-троцкистская газета; выходила в Париже с января 1915 года по сентябрь 1916 года. — 30.

13

См. В.И. Ленин. “О продовольственном налоге” (Сочинения, изд. 3-е, т. XXVI, стр. 317–352). — 32.

14

См. Сталин И.В. О социал-демократическом уклоне в нашей партии. // Сталин И.В.. Сочинения. Т. 8. С. 234–297). — 38.

15

Имеется в виду всеобщая забастовка английских рабочих, происходившая с 3 по 12 мая 1926 года. В забастовке участвовало свыше пяти миллионов организованных рабочих всех важнейших отраслей промышленности и транспорта. О причинах возникновения и провала забастовки см. Сталин И.В. Сочинения. Т. 8. С. 155–168. — 45.

16

См. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 3-е, т. XXVI, стр.312. — 46.

17

Веддингцы — одна из “ультралевых” групп в германской компартии, существовала в партийной организации северо-западного округа внутреннего Берлина — Веддинге. Руководители “веддингской оппозиции” солидаризировались с троцкистско-зиновьевским оппозиционным блоком в ВКП(б). VII расширенный пленум ИККИ решительно осудил “веддингскую оппозицию”, потребовал от нее полного прекращения фракционной деятельности, разрыва всяких сношений с исключенными из германский компартии и враждебными ей элементами и безоговорочного подчинения решениям КПГ и Коминтерна. — 51.

18

“Последние Новости” — ежедневная газета, центральный орган контрреволюционной буржуазной партии Милюкова; издавалась с апреля 1920 года по июль 1940 года в Париже. — 54.

19

См. В.И. Ленин. “О задачах пролетариата в данной революции” (Сочинения, изд. 3-е, т. XX, стр. 87–90). — 64.

20

Левая Циммервальда — группа левых интернационалистов; была образована В.И. Лениным на первой международной конференции интернационалистов, состоявшейся 23–26 августа (5–8 сентября) 1915 года в Циммервальде (Швейцария). Партия большевиков, во главе с В.И. Лениным, занимала в Циммервальдской левой группе единственно правильную, до конца последовательную позицию против войны. О левой Циммервальда см. “История ВКП(б). Краткий курс”, стр. 160. — 65.

21

Сменовеховец — сторонник буржуазного политического течения, возникшего в 1921 году за границей среди русской буржуазной эмиграции и получившего свое название от журнала “Смена Вех”. Сменовеховство являлось отражением взглядов новой буржуазии и буржуазной интеллигенции Советской России, отказавшихся, в связи с введением новой экономической политики, от открытой вооруженной борьбы против Советской власти и рассчитывавших на постепенное перерождение советского строя в обычную буржуазную республику. Устрялов являлся идеологом сменовеховства. — 69.

22

Нечаевщина — тактика заговорщичества и терроризма; получила название по имени русского анархиста-бакунинца С.Г. Нечаева. В конце 60-х годов XIX столетия Нечаев создал в России узкую заговорщическую организацию, оторванную от масс, в которой совершенно подавлялись воля и мнения ее членов. — 79.

23

Аракчеевщина — режим неограниченного полицейского деспотизма, произвола военщины и насилий над народом, существовавший в России в первой четверти XIX века; получил название по имени реакционного деятеля графа Аракчеева. — 79.

24

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. VIII, 1931, стр. 71. — 86.

25

См. также К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XXII, 1931, стр. 362. — 86.

26

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. “Манифест Коммунистической Партии”. Приложения, 1939, стр. 75–97. — 89.

27

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. VII, 1930, стр. 103. — 97.

28

См. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 3-е, т. III, стр. 1–477 и изд. 4-е, т. 3, стр. 1–535. — 105.

29

См. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 3-е, т. XXI, стр. 365–455. — 113.

30

См. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. I, 1941, стр. 25–31. — 124.

31

Имеется в виду “План и конспекты брошюры “О продовольственном налоге”” (см. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 3 е, т. XXVI, стр. 310–316). — 127.

32

См. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. I, 1941, стр. 281–295. — 130.

33

Имеется в виду резолюция “Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии”, принятая XIII конференцией РКП(б) по докладу И.В. Сталина “Об очередных задачах партийного строительства” (см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. 1, 1941, стр. 540–545). — 145.

34

Книга И.В. Сталина “О Ленине и ленинизме” вышла в свет в мае 1924 года. В книгу вошли две работы: “О Ленине. Речь на вечере кремлевских курсантов 28 января 1924 г.” и “Об основах ленинизма. Лекции, читанные в Свердловском университете” (см.: Сталин И.В. Сочинения. Т. 6. С. 52–64, 69–188). — 152.