Предисловие

Последнее десятилетие ХХ века характеризовалось различными изменениями во всем мире и в России особенно. Одно из них – появление в России многочисленной психоаналитической литературы, включающей в себя как труды З. Фрейда, его последователей, критиков и современных зарубежных психоаналитиков, так и работы отечественных авторов, специализирующихся в области истории, теории и практики психоанализа. Вполне очевидно, что на фоне возрастающего интереса к психоаналитическим идеям, концепциям и терапевтическим техникам не могли не появиться издания справочного, энциклопедического характера, основная цель которых состоит в том, чтобы способствовать пояснению понятийного аппарата и концептуального содержания психоанализа.

С 1994 по 2000 год в России появилось несколько изданий, являющихся своеобразными путеводителями по психоанализу и дающих возможность познакомиться начинающим аналитикам и всем тем, кто проявляет интерес к психоаналитическим идеям, с соответствующими терминами, понятиями, концепциями, техниками лечения. В исторической (по мере выхода в свет) последовательности к ним относятся следующие издания: В.И. Овчаренко. Психоаналитический глоссарий. М., 1994; Ч. Райкрофт. Критический словарь психоанализа. Пер. с англ. М., 1995; Ж. Лапланш, Ж.-Б. Понталис. Словарь по психоанализу. Пер. с франц. М., 1996; Психоанализ. Популярная энциклопедия (Сост., науч. ред. П.С. Гуревич). М., 1998; Психоаналитические термины и понятия: Словарь (Под ред. Барнеса Э. Мура и Бернарда Д. Файна). Пер. с англ. М., 2000.

Каждое из этих изданий имеет свои достоинства. В каждом из них содержится по-своему кратко изложенная и в то же время обобщающая информация о понятийном аппарате и концептуальном содержании психоанализа. Вместе с тем до сих пор сохраняется, как мне представляется, потребность в издании аналогичных справочных материалов, поскольку психоаналитические термины и понятия, их подлинный смысл и конкретное содержание, во-первых, не всегда могут быть адекватно отражены в научном и обыденном языках в силу их метафорической и семантической нагруженности, во-вторых, лингвистически трудно переводимы с оригинального языка (на котором тот или иной автор излагает свое понимание психоанализа и творчески развивает его теорию и практику) на другие языки мира и, в-третьих, не имеют однозначного восприятия у людей, воспитанных в разных культурах и бессознательно вобравших в себя языковые шаблоны, идейные стереотипы, научные клише и социокультурные ценности.

Не умаляя несомненных достоинств данных публикаций, напротив, с почтением относясь к ним и преклоняясь перед тем поистине гигантским трудом, который вложен в них авторами, переводчиками и научными редакторами, я полагаю, тем не менее, что отмеченные выше трудности еще долгое время будут вызывать потребность в подготовке новых справочных изданий по психоанализу. Предлагаемый читателям словарь по психоанализу – одна из попыток реализации внутренней потребности, связанной с желанием способствовать, насколько позволяют силы и возможности, развитию российской психоаналитической мысли.

Так сложилось исторически, что проникновение психоаналитических идей в Россию начала ХХ века и их развитие в 20-е гг. было прервано на несколько десятилетий и только в конце минувшего столетия вновь обрело свою жизненную силу. За это время во многих странах мира психоанализ получил не только широкое распространение, но и творческое развитие, сопровождавшееся изменениями в его теории и практике. Эти изменения коснулись как содержательного понимания первоначальных психоаналитических идей, концепций и техник, так и терминологического их оформления.

Возрождение и развитие психоанализа в России не может не учитывать происшедшие изменения в психоаналитической теории и практике. Вместе с тем новое поколение российских аналитиков оказалось в необычном положении. С одной стороны, сегодня оно имеет возможность знакомиться с психоаналитическими идеями, находящими отражение в многочисленных зарубежных работах, переводы и издания которых стали уже не экзотикой, а нормой жизни, правда, коммерчески окрашенной и имеющей различного рода издержки. С другой стороны, заложенные З. Фрейдом основы психоанализа, не говоря уже об исследовательских и терапевтических тонкостях (обусловленных эволюцией его представлений о бессознательных влечениях, структурных составляющих психики, механизмах возникновения психических расстройств и терапевтических техниках их лечения), далеко не всегда оказываются адекватно воспринятыми не только людьми, проявляющими интерес к психоанализу, но и теми, кто имеет непосредственное отношение к практическому использованию аналитической терапии.

Разумеется, дело вовсе не в том, что начинающие аналитики предпочитают опираться на современные психоаналитические концепции и терапевтические техники, что само по себе естественно и необходимо, хотя не мешало бы предварительно иметь основательные представления о том, что в свое время было предложено З. Фрейдом. Все дело в том, что почерпнутые из зарубежной или отечественной психоаналитической литературы идеи и соответствующие техники лечения в ряде случаев оказываются преломленными через призму исторического, лингвистического и концептуального искажения. Темп жизни столь стремителен, а свободное время для самообразования столь ограничено, что многие люди, включая будущих специалистов в области психоанализа, ориентируются на ускоренное освоение «передовых технологий», полагая, что это будет само по себе способствовать их дальнейшей успешной деятельности. Некоторые из них рассуждают примерно так: «Зачем нужно тратить время на чтение устаревших работ Фрейда, если можно почерпнуть необходимую информацию из современной психоаналитической литературы». Поэтому нередко знание основ психоанализа оказывается вторичным, заимствованным отнюдь не из оригинальных источников. Положение усугубляется тем, что во многих случаях вторичные источники сами являются вторичными, так как их авторы имеют такие представления о психоанализе, которые, в свою очередь, были заимствованы ими из работ, написанных теми, кто сам не читал трудов З. Фрейда, а доверился их комментаторам или поверхностно их прочел и неадекватно воспроизвел содержащиеся в них идеи.

Но если кто-то из серьезно относящихся к освоению психоаналитического наследия сочтет нужным обратиться к первоисточникам, то ему придется столкнуться с неожиданными трудностями. Прежде всего бросается в глаза многообразие изданий работ З. Фрейда и других представителей различных, в том числе аналитических, школ и направлений. Это хорошо, так как есть возможность выбора того или иного издания в зависимости от финансовых возможностей, эстетического вкуса, личностных предпочтений. Но это не так хорошо, как хотелось бы, поскольку нередко возникают недоразумения, связанные с неупорядоченностью в названиях работ.

На протяжении ряда лет я читал (и продолжаю читать) лекции в Институте психоанализа. В процессе чтения курса лекций по истории и теории психоанализа мне неоднократно приходилось давать разъяснения студентам, которые обращались ко мне с просьбой уточнить, идет ли речь об одном и том же тексте или о разных трудах того или иного автора. Так, в различных изданиях одни и те же работы З. Фрейда вышли в свет под разными названиями: «Три статьи по теории сексуальности» и «Очерки по психологии сексуальности», «Недовольство культурой» и «Неудобства культуры», «Поэт и фантазии» и «Художник и фантазирование», «Неизбежна ли война?» и «Почему война?». Причем если чаще всего отличие в названиях обусловлено собственным прочтением работы З. Фрейда тем или иным переводчиком, то в некоторых случаях под разными названиями воспроизведен один и тот же перевод.

Кроме того, если в некоторых странах существует полное собрание сочинений З. Фрейда (в США опубликовано двадцатичетырехтомное стандартное издание), ссылки на которое являются обязательными в психоаналитических исследованиях, то в настоящее время в России не имеется в наличии ничего подобного, как нет и какой-либо институциональной согласованности относительно цитирования первоисточников. Это приводит к неминуемым трудностям, а подчас и к недоразумениям, поскольку не только начинающие, но и квалифицированные аналитики оказываются в таком положении, когда отрывок из одного и того же, но по-разному переведенного текста может вести к разночтению, а используемая в нем терминология – к фиксации и последующему воспроизведению (или, напротив, отсутствию понимания) нюансов психоаналитического языка. К примеру, одна из важных работ З. Фрейда «Конечный и бесконечный анализ» опубликована на русском языке в трех вариантах, причем эти переводы осуществлены как с немецкого, так и английского языка. В двух из них встречается термин «катексис», в третьем данный термин не используется. И если прочтение первых двух изданий данной работы приобщит кого-то к использованию в психоаналитическом лексиконе понятия «катексис» как оригинального, введенного З. Фрейдом в психоанализ, то знакомство с другим изданием не наведет на мысль, что встречающийся в современной психоаналитической литературе термин «катексис» – достояние основателя психоанализа.

Между тем введение термина «катексис» в психоаналитическую литературу было связано с трудностями перевода на английский язык использованного З. Фрейдом немецкого «Besetzung» («вкладывание», «вклад», «вложение», «оккупация», «нагрузка» и другие значения, зависящие от контекста). При подготовке англоязычного стандартного двадцатичетырехтомного издания работ основателя психоанализа за неимением лучшего эквивалента немецкого «Besetzung» было решено использовать имеющий греческое происхождение термин «cathexis». Данный термин и его производные вошли в научный лексикон и стали широко использоваться в англоязычной психоаналитической литературе, а со временем оказались включенными в издания, переведенные на другие языки, в том числе и на русский, в результате чего отечественные аналитики приобщились к использованию таких понятий, как «катексис», «катек-тирование», «катектический».

Наконец, начинающему аналитику и тем более человеку, не собирающемуся специализироваться в области психоанализа, но проявляющему к нему любительский интерес, непросто разобраться в психоаналитической терминологии, по-разному воспроизводимой в тех или иных изданиях. Перенос или трансфер, контрперенос или контртрансфер, переходный или транзитивный объект – эти и многие другие взаимозаменяемые термины наличествуют как в исследовательской, так и учебной литературе.

В одних работах встречаются такие термины, как Оно, Я и Сверх-Я, в других – Ид, Эго и Супер-Эго, в третьих – попеременно используются все эти термины. На ранних этапах международного признания психоанализа используемый З. Фрейдом термин «Ich» на русский язык переводился как «Я», а на английский – как «Ego». В дальнейшем под воздействием англоязычной литературы, связанной с перемещением центра психоанализа из Европы в Америку, когда с приходом к власти нацистов многие австрийские и немецкие аналитики эмигрировали в США, в отечественных переводах англоязычных работ английское «Ego» стало обозначаться как «Эго», а не «Я». Отсюда – широко распространенный, ставший привычным для восприятия и слуха термин «эгопсихология», хотя, как свидетельствует публикация выше упомянутого словаря психоаналитических терминов и понятий под редакцией Б. Мура и Б. Файна, выражение «психология Я» завоевывает свое место в русском лексиконе психоаналитического языка. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в неоднократно переиздаваемых работах З. Фрейда, нередко являющихся воспроизведением осуществленных в 20-е гг. переводов на русский язык, наличествуют термины Оно, Я и Сверх-Я, в то время как в переводах представителей современной психоаналитической мысли фигурируют, как правило, понятия Ид, Эго и Супер-Эго.

Вспоминаю, как в конце 70-х – начале 80-х гг. при обсуждении и защите докторской диссертации мне пришлось ссылаться на толковый словарь В. Даля, чтобы обосновывать правомерность перевода на русский язык английского термина «Self» как «Самость», поскольку последний термин вызывал у некоторых коллег протест против «явно нерусского использования зарубежного понятия». В начале 90-х гг., когда меня попросили дать отзыв на рукопись перевода на русский язык одной из зарубежных психоаналитических работ, я предложил организаторам публикации вместо названия «Анализ Я» использовать выражение «Анализ Самости» (The Analysis of the Self), что было встречено без большого энтузиазма. Но в настоящее время выражение «психология Самости» не вызывает у российских психоаналитиков особого раздражения, более того, оно нашло отражение в переведенном с английского языка словаре психоаналитических терминов и понятий под редакцией Б. Мура и Б. Файна.

Тем не менее знакомство российского читателя с психоаналитической литературой до сих пор порождает трудности концептуального понимания, поскольку в различных изданиях используются такие понятия, как «эгопсихология» или «психология Я», «Я-психология» или «психология Самости». Первые два понятия фигурируют в работах, описывающих идеи А. Фрейд и Х. Хартманна, вторые – при рассмотрении концепций Х. Кохута. Российским психоаналитикам и переводчикам зарубежной психоаналитической литературы предстоит не простая работа по прояснению используемой на русском языке терминологии с целью избежания возможных неточностей и двусмысленностей.

Лингвистические трудности постижения смысловых значений фрейдовских понятий дают знать о себе как при раскрытии их содержательных импликаций, так и при переводе на русский язык соответствующих терминов из англоязычной психоаналитической литературы. Так, в одних случаях понятие «отрицание» является переводом английского «negation» («Психоаналитические термины и понятия: Словарь», 2000), в то время как в другом случае – английского «denial» (Ч. Райкрофт. «Критический словарь психоанализа», 1995). В обоих случаях отрицание рассматривается в качестве защитного механизма, однако во втором случае подчеркивается, что отрицание («denial») не следует путать с отказом («negation»), представляющим собой процесс, посредством которого болезненное восприятие или мысль допускаются в сознание в отрицательной форме.

И еще одно. Не следует думать, что неоднозначность в переводе одних и тех же терминов на русский язык обусловлена личными пристрастиями переводчиков или научных редакторов соответствующих изданий, хотя и это тоже может иметь место. В действительности существуют трудности, вызванные к жизни, с одной стороны, «стандартизацией» переводов работ З. Фрейда с немецкого языка на английский, что способствовало систематизации и структуризации психоаналитических концепций, но лишило их живости и образности, а с другой стороны, «технизацией» психоанализа, нашедшей отражение в современном психоаналитическом лексиконе, в результате чего с трудом приходится пробираться через нагромождение терминологических новообразований, прежде чем доберешься до сути того, что хотел сказать аналитик в своем исследовании, хотя на самом деле порой за наукообразной вязью слов оказываются тривиальные мысли, а подчас и их отсутствие.

Англоязычная «стандартизация» привела к стерильности и упрощению многих психоаналитических представлений З. Фрейда о многозначности психических структур и процессов, но не устранила, а, напротив, в большей степени, чем ранее, обнажила противоречия между теорией и практикой психоанализа. И хотя в рамках современного психоанализа до сих пор остаются дискуссионными вопросы по поводу того, как, каким образом и с помощью каких средств, включая «технизацию» понятийного аппарата, можно избежать соответствующих противоречий, тем не менее в этих дискуссиях редко находит отражение понимание того, что противоречивость психоанализа, имеющего дело с бессознательными желаниями и не менее бессознательными защитными механизмами человека, отражает глубинные пласты противоречивости человеческого существования.

Широко распространенная «технизация», отражающая рационалистическую тенденцию развития человечества, за которой скрыты, как показали психоаналитические исследования, бессознательные стремления человека быть сверхразумнее и сверхсильнее жизненного организующего начала в мире, привела к такому направлению развития психоанализа, в рамках которого он (психоанализ) оказался втянутым в «технизацию» аналитических понятий, концепций, техник лечения. Поэтому нет ничего удивительного в том, что психоаналитики используют труднодоступный для перевода с одного языка на другой «психоаналитический жаргон», который воспринимается нормальным, но не посвященным в святая святых психоанализа человеком не иначе, как «язык инопланетян».

Все это вовсе не означает, что нет необходимости обращаться к психоаналитическим терминам, понятиям, идеям. Напротив, их разъяснение составляет основную задачу любого словаря, включая психоаналитический. Более того, работа подобного рода может оказаться полезной для подготовки переводов на русский язык полного собрания сочинений З. Фрейда, что, хотелось бы надеяться, может быть осуществлено по крайней мере в обозримой перспективе.

Мне представляется чрезвычайно важным, особенно в условиях возрождения психоанализа в России, сделать психоаналитические термины, понятия и идеи более доступными не только для начинающих аналитиков, но и для всех тех, кто интересуется психоаналитическим образом мышления. Именно поэтому я взялся за подготовку данного психоаналитического словаря, понимая всю тяжесть добровольно взваливаемой на себя ноши. Однако только в процессе осуществляемой работы я на собственном опыте прочувствовал и окончательно убедился в том, насколько эта ноша действительно тяжела и сколько усилий еще потребуется со стороны других российских аналитиков, в том числе и по прояснению психоаналитических терминов, понятий и идей, прежде чем отечественные достижения в области теории и практики психоанализа займут достойное место в международном психоаналитическом движении.

Включенный в данный словарь материал организован таким образом, чтобы по возможности воспроизвести исторические и логические связи, лежащие в основе становления и развития психоанализа. Это означает, что изложению идей и концепций З. Фрейда уделяется большее внимание, чем другим авторам, в той или иной степени способствовавшим развитию психоанализа или тем направлениям, которые включают в себя аналитический подход к исследованию человека и лечению психических заболеваний.

В вводной статье Б. Мура («Психоаналитические термины и понятия: словарь», 2000) приведено образное сравнение, дающее представление о том, почему необходима коррекция устарелой теории (идей З. Фрейда в их первоначальной форме), если мы хотим иметь правильное представление о нынешнем статусе психоанализа. По этому поводу Б. Мур замечает: «Определения и комментарии в «Словаре психоанализа» Лапланша и Понталиса (1973), например, являются неоценимыми для ученых в том, что они точно указывают психоаналитическую гавань, из которой направились на корабле различные международные движения; к сожалению, некоторые из концептуальных судов построены по моделям времен Первой мировой войны и могут затонуть при серьезном испытании». Однако, как о том свидетельствует трагическая гибель команды подводной лодки «Курск», даже самые современные технические конструкции, построенные по моделям второй половины ХХ века, могут оказаться не менее уязвимыми, чем их «допотопные» предшественники.

Учитывая то обстоятельство, что возрождение психоанализа в России предполагает освоение ранее труднодоступных (и недоступных) пластов психоаналитического знания и соответствующей терапевтической практики, а также принимая во внимание неизбежные издержки, вызванные к жизни «стандартизацией» и «технизацией» психоанализа, было бы недальновидным, на мой взгляд, полагаться исключительно на современные психоаналитические представления о человеке и отбрасывать идейное наследие З. Фрейда как нечто устаревшее и заслуживающее внимание лишь историков науки. Напротив, представляется существенным и необходимым переосмысление его идейного наследия как с точки зрения возможных корректировок неоправданных или не оправдавших надежды новаций, возникших в результате «стандартизации» и «технизации» психоанализа, так и в плане дальнейших перспектив развития психоаналитической теории и практики.

Общепринятым в современном психоанализе является, например, деление его на клинический и прикладной. Считается, что прикладной психоанализ есть не что иное, как использование идей и концепций клинического психоанализа при осуществлении исследований в области истории, религии, мифологии, биографии, литературы, искусства, обществознания и культуры в целом. Между тем З. Фрейд исходил из того, что подобное понимание не является корректным и что действительная граница проходит между научным психоанализом и его применениями в медицинской и немедицинской областях. Эта точка зрения была выражена им, в частности, в 1926 г. в работе о дилетантском анализе.

Цель предлагаемого читателям словаря – не только пояснить основные психоаналитические термины, понятия и идеи, но и путем введения их в контекст истории развития теории и практики психоанализа показать основополагающие ориентиры, которые в свое время были намечены З. Фрейдом.

Если кратко сформулировать кредо данного словаря, то его можно было бы выразить следующим образом: не «назад к Фрейду!» (на чем в середине ХХ столетия настаивал французский психоаналитик Ж. Лакан), а «вперед с Фрейдом!», что, полагаю, более адекватно отражает внутреннюю потребность психоанализа на современном этапе развития его теории и практики.

Остается лишь добавить, что данный словарь предназначен не только для начинающих аналитиков, но и для всех тех, кто интересуется психоаналитическими идеями о человеке, внутрипсихических конфликтах и возможностях их разрешения.

Валерий Лейбин Май 2001 г., Москва