XXIX

И пришли мы в пределы Иудейские за Иорданской стороной. И опять собрался народ, и я, по своему обычаю, учил его.

За каждым моим словом и поступком, тем временем, следили фарисеи, судьи народные, в надежде поймать меня на богохульстве. И подошли они и спросили, искушая меня:

– Позволительно ли разводиться мужу с женою?

Я же спросил у них, что на это говорит Моисей.

Они ответили:

– Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться.

Я сказал им в ответ:

– По жестокосердию вашему он написал вам сию заповедь. В начале же создания, мужчина и женщина сотворены были. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. И что духом соединено, то человеку не дано разлучить.

Когда я вернулся в дом, ученики меня спросили о том же, чтобы я сказал им слова, не для ушей фарисейских. И я ответил им:

– Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее. И если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует. Ибо предали они свои чувства и клятвы, данные самим себе, когда воссоединялись. Прелюбодеяние же есть клятвопреступление.

И сказали мне ученики мои:

– Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться.

Я же ответил им:

– Не все понимают слово сие, только кому дано. Ибо есть скопцы, которые из чрева матери родились так, есть скопцы, которые оскоплены от людей, и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для царства духовного и свободы. Не телесно, но духовно они стали скопцами ко всем иным женщинам, кроме жены своей, дабы не стать клятвопреступниками перед собой, и не отвернуться от отца своего, и не получить огонь адский в душе.

И приводили люди ко мне детей, дабы поговорил я с ними и наставил. А ученики мои не пускали их в дом. И вознегодовал я и сказал им:

– Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им, ибо в них царствие отца нашего. Истинно говорю вам: кто не примет царствия отца, как дитя, тот не войдет в него. Ибо что есть познание отца своего, как не возвращение к истокам? Мы рождаемся с отцом своим в духе, но со временем забываем его, и отворачиваемся от него, и преисполненные грехами не умеем отделить истину от неправды. Дети же, не зная ни истины, ни неправды, видят все глазами отца своего истинного, а устами их говорит святой дух их отца. Эти младенцы, которые сосут молоко, подобны тем, которые входят в царствие.

И спросили меня ученики:

– Что же, если мы – младенцы, мы войдем в царствие?

И я ответил:

– Когда вы сделаете две части ваши, как одну, когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону – тогда вы войдете в царствие истины. Старый человек в его дни не замедлит спросить малого ребенка о месте жизни, и он будет жить духом. Ибо более знает об истинной жизни ребенок, нежели старик.

И привели ко мне детей, и я говорил с ними, и исполнялся духом святым.

И когда мы вышли в путь из селения, подбежал ко мне некто, пал передо мной на колени и спрашивал:

– Учитель благий! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?

Я рассердился и сказал:

– Что ты называешь меня благим? Никто не благ, только один отец наш – мой и твой. Ты знаешь заповеди "не прелюбодействуй", "не убивай", "не кради", "не лжесвидетельствуй", "не обижай", "почитай отца твоего и мать"?

Он же сказал мне в ответ:

– Учитель! Все это сохранил я от юности моей. Я исполняю Закон и пророков.

И тогда я сказал ему.

– Одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище в духе, и приходи, последуй за истиной, взяв свой крест, до конца.

Он же, смутившись от сего слова, стал скрести свою голову, потому что у него было большое имение. Я же сказал ему:

– Как можешь ты говорить, что исполнил Закон? Ибо написано в Законе: люби ближнего, как самого себя. И смотри, много братьев твоих, сыновей Авраамовых, запачканы грязью и умирают с голоду, твой же дом полон добра, и ничего из того не переходит к ним.

И я повернулся к Симону Петру, который сидел рядом и сказал:

– Как трудно имеющим богатство войти в царствие отца своего!

Ученики ужаснулись от моих слов, а я еще добавил:

– Дети! Как трудно надеющимся на богатство войти в царствие духовное отца! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царствие духовное. Ибо блага телесные он любит более своего духа и истины, которую способен дать отец в духе его. Ибо истина страшна, неведение сладко. Но придет время, и будет гореть душа того, кто предпочел богатство отцу своему, и будет спасен тот, кто познал истину отца своего небесного.

Ученики же чрезвычайно изумились и говорили меж собою:

– Кто же может спастись?

Я опечалился, ибо не понимали они, что о духе я говорю все время, а не о теле, и сказал им:

– Человекам это невозможно, но не отцу, ибо ему все возможно.

И Петр тогда сказал:

– Но Учитель, мы же оставили все и последовали за тобой и твоей истиной. Что будет нам?

И я ответил Петру и остальным:

– Говорю вам: нет никого, кто оставил бы сердцем на земле все – и дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли – ради жизни духа своего и истины, даруемой отцом в духе, и не получил бы для души успокоения во сто крат большего. И многие первые на земле – богатые, власть имеющие – будут последними в духе своем, несчастными. И многие последние на земле – нищие, убогие – будут первыми в духе своем, и познают счастье и свободу, которую дарует нам наш отец в духе нашем.

А далее я рассказал им притчу.

– Царство духовное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой и, договорившись с ними по динарию на день, послал их в виноградник свой. Выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно, им сказал: "Идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, дам вам". Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: "Что вы стоите здесь целый день праздно"? Они говорят ему: "Никто нас не нанял". Он говорит им: "Идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите". Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: "Позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых". И все пришли и получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию и, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: "Эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной". Он же в ответ сказал одному из них: "Друг! Я не обижаю тебя, не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и иди, я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе. Разве я не властен в своем делать, что хочу? Или глаз твой завистлив оттого, что я добр?

Ученики мои, выслушав притчу, молчали. И сказал я им:

– Разумеете ли вы, что хозяин виноградника – отец ваш в духе, начало ваше духовное, а вы – работники? Работа сделанная – работа по познанию отца и истины его. Динарий есть награда за работу – те блага, которые дарует прозрение – счастье и свобода духа. И скажу я вам, нет разницы, кто первый, а кто последний познал истину отца своего, ибо награда одна, как один динарий – счастье и свобода. Так последние будут как первые, а первые – как последние.