Задача «мировой закулисы» в связи с подготовкой отражения прихода посланника Свыше (самочинного пророка, поддержанного Богом согласно его праведности) была многоплановой:
· Нужно было запятнать кровью Мессии иудеев с целью последующего противопоставления библейского христианства иудаизму — дабы не дать смешаться двум иерархически организованным составляющим будущей веры, иудаизму и “христианству”. Парадокс состоял в том, что Мессию ждали иудеи, как Спасителя, зная из “пророчества” Исаии, что он должен добровольно стать жертвенным Агнцем. Но в “пророчестве” не было сказано, про инициацию казни Спасителя самими иудеями. Новый Завет же повязал кровью не только верхушку синедриона[208], но простых иудеев из толпы[209]. Возможно что имя предателя Иуды Искариота — тоже выбрано специально, чтобы ассоциативно у всех “христиан” возникала ненависть к иудаизму. А у иудеев всегда была “памятка” о “подвиге” своего соплеменника, совершившего самое крупное в истории иудаизма жертвоприношение.
· Одновременно с этим нужно было запятнать кровью праведника римскую власть, чтобы последняя была накрепко повязана с «мировой закулисой» единым сценарием в отношении употребления в своих целях прихода праведника. Такая кровавая завязка позволяла ещё крепче установить контроль за иерархами римской власти и манипулировать ею как в отношении судьбы иудеев, так и в отношении дальнейшей религиозной вывески для толпы. Что и произошло после ухода Иисуса в мир иной: иудеи были жестоко наказаны, после чего рассеяны в “вечные” диаспоры, а в Римской империи началась эпоха библейского христианства. При этом иудеям после неудачных восстаний в период первого “холокоста” (66 — 132 гг.) добавили много ненависти к римским «гоям», а вина за неудачи «несчастных евреев» легла в том числе и на непризнанного ими же Мессию, ставшего “Богом” всех “христиан” в Римской империи. Как можно понять из истории Рима, римские власти не сильно сопротивлялись “христианизации” империи, поскольку им было выгодно единобожие, укрощавшее рабов.
Короче говоря, «мировая закулиса» решила пройти между «Сциллой и Харибдой». Им надо было сохранить иудаизм для евреев: несмотря на приход еврейского Мессии, не смешивать “христианство” с иудаизмом и одновременно с этим создать послушную церкви общность людей, которая, признавая богоизбранность иудеев и их писание (Ветхий Завет), даже несмотря на предательство иудеями Христа — жила бы по законам Нового Завета. Для определённого оправдания в глазах “христиан” иудеев и сохранения за ними статуса «богоизбранного народа» № 1, части иудеев была, задолго до прихода Христа, уготовлена миссия подготовки к его приходу, сопровождения Христа и главное — последующего за уходом Христа в мир иной распространения “христианства” в среду «языческих» народов.
Всё это настолько запутало большинство исследователей истории Ветхого и Нового Заветов, что они до сих пор не могут понять историческую роль иудеев («богоизбранного народа» № 1) и “христиан” («богоизбранного народа» № 2). А о простых людях, не вникающих в Библию и историю — и говорить нечего: всё так изначально запутано, что в среде “христиан” доминируют два противоположных мнения. Первое: иудеи — «богоизбранный народ», как и “христиане”; второе: иудеи — обрекли “Сына Бога” на казнь и нет им прощения.
Роль подготовки к приходу Мессии выполняла Кумранская община, о которой мы уже говорили. Духовная роль Кумранской общины заключалась в воссоздании и активизации (“оживлении”) эгрегора, начало которому положило “пророчество” Исаии — описание алгоритма прихода и казни праведника. Моделирование на практике «Отражения “вторжения” посланника Всевышнего в дела «мировой закулисы» и мероприятия по компенсации нанесённого Им ей ущерба» согласно “пророчеству” Исаии и под контролем иерархов, управляющих священнической верхушкой иудаизма, предопределяло устойчивую бессознательную уверенность большинства иудеев в момент когда “Мессия” действительно пришёл, что он должен принести себя в жертву как говорил “пророк” Исаия. Эту уверенность к тому времени уже обеспечивал управляемый глобальными “менеджерами” эгрегор, поддерживаемый Кумранскими событиями (алгоритмика была заранее опробована и содержательно накачена вплоть до мелочей). Поэтому психика иудеев была прочно замкнута на эгрегор-“пророчество” Исаии — даже если и Иисус опровергал это “пророчество” в среде учеников. Члены Кумранской общины (предположительно ессеи в большинстве) были благонамеренными блюстителями чистоты Закона, живущими аскетической жизнью. Но среди них были и посвящённые в сценарий. Община являлась духовным связующим звеном между иудаизмом и “христианством” — как это надо было в сценарии «закулисы» на этапе “разветвления” библейской концепции на два учения. После ухода Иисуса в мир иной, сыграв роль духовной поддержки встречи и проводов Мессии, община ещё некоторое время являлась держателем “чистоты” добиблейскогопсевдохристианства, развивая в своей среде учение якобы Христа о его смерти и чудесном воскресении и противостоя всяческим другим версиям о Христе, отличным от “пророчества” Исаии.
Ещё раз повторим, что был сценарий «мировой закулисы» и по обузданию Христа и вовлечению его в осуществление планов «мировой закулисы» в отношении глобальной цивилизации. Целью было не предание Христа смерти, как это представляют толпе библейские повествования, а посягательство на употребление его жизни в своих интересах, для чего «мировой закулисе» желательно было преобразить Христа в Антихриста, постаравшись превратить его по возможности в подчинённого себе биоробота-зомби[210]. Для этого было решено показать толпе очевидную якобы казнь Мессии: т. е. было решено вынести в толпу из храма одну из известнейших практик посвящения — мистерию «гибели — воскресения бога».
Но для гарантии успеха этого сценария планируемая якобы казнь должна была быть заведомо не убийственной. Для этого «мировой закулисе» и её инструменту — первосвященнической верхушке — и потребовалось уйти от предусмотренной иудейским законом казни побитием камнями, которое оставляет после себя размозженный, обезображенный труп, вернуть который к жизни, тем более в полном здравии, средствами медицины и магии весьма проблематично. Для осуществления имитации смертной казни более подходило распятие, не оставляющее тяжких телесных повреждений, особенно если казнимого не прибивали к кресту гвоздями, а привязывали верёвками.
Гвозди при распятии употреблялись как один из видов “милости” к казнимому, сокращающей срок мучений, поскольку потеря и общее заражение крови от наносимых гвоздями ран быстрее вводило казнимого в бессознательность и ускоряло смерть; привязанные же казнимые мучились долго, умирая от обезвоживания организма и тепловых ударов на солнцепёке, всё это время пребывая в противоестественной для человеческого тела позе, в которой его мускулатура понапрасну теряла силы, своими бесполезными конвульсиями доставляя дополнительные страдания. Кроме того железо в те времена было относительно дорого, а распятие в Римской империи было массовым видом казни: соответственно железу можно было найти более полезное употребление. Поэтому обычно при распятии употреблялись верёвки, а не гвозди, вопреки тому, как это изображает церковная традиция: тело, с пронзёнными гвоздями ладонями и ступнями, невесомо и прислонено к кресту[211].
Распятие посредством верёвок не оставляет тяжких телесных повреждений, и потому представляет собой наиболее предпочтительный вид казни для осуществления имитации «смерти — воскресения бога». При оказании медицинской помощи своевременно снятый с креста распятый и якобы умерший — гарантировано остаётся жив.
Такая возможность подтверждается свидетельством Иосифа Флавия. Он в «Иудейской войне» сообщает, что, после подавления иудейского восстания (начало в 65 г. н. э.), многие его участники были преданы реальному — убийственному — распятию. Обходя казнённых, Иосиф Флавий, уже прижившийся при подавлявшем восстание римском военачальнике Веспасиане Флавии[212], опознал на крестах трёх своих прежних знакомых. По его просьбе они были помилованы: их, уже провисевших на убийственных крестах длительное время, сняли с крестов, после чего им была оказана квалифицированная медицинская помощь и предоставлен хороший уход; хотя двое умерли, но третий выжил. Тем более шансы выжить в не-убийственной имитации казни распятием — близки к 100 %. Эффект воздействия распятия на психику толпы и психику якобы казнимого, на употребление дальнейшей жизни которого в своих целях посягают, может быть усилен за счёт применения снадобий-дурманов, функционально аналогичных тем, что употребляются при превращении неугодных в зомби в обществах, где поддерживается культ Вуду.
Но распятие было римской казнью, и для его осуществления необходимо было вовлечь в сценарий римского прокуратора Иудеи[213], а для этого необходимо было обвинять Христа не в отступничестве от традиционного вероучения (поскольку Римская империя расширяла свои границы на основе веротерпимости), а в подрыве её государственных основ.
Изменение состава преступления при предъявлении обвинения зафиксировано и в каноническом тексте Нового Завета: в синедрионе — “богохульство” (Матфей, 26:65; Марк, 14:64; Лука, 22:71); «Царь Иудейский», т. е. противник римского цезаря — перед римским прокуратором (Матфей, 27:11; Марк, 15:2; Лука, 23:1–3; Иоанн[214], 18:33). Кроме того вовлечение римской власти в дело придало бы показанной толпе инсценировке «казни — воскресения бога» общеимперскую значимость, что в последствии и подтвердилось в реальности распространением исторически реального христианства. Отсюда проистекает настырность синедриона по вовлечению в дело римского прокуратора и требование именно распятия, что известно по текстам Нового Завета. И, особенно, это бросается в глаза в неканоническом повествовании «Евангелия от Никодима».
«Евангелие от Никодима» — апокриф, не принятый церквями в библейский канон и дошедший до нас в редакции, датируемой не ранее, чем концом IV в. В нём обстоятельно описывается рассмотрение дела у римского прокуратора. Его авторы приводят диалог представителей синедриона и римского прокуратора.
Прокуратор, услышав, что Иисус обвиняется в хуле на Бога, выслушав объяснение Иисуса: «Моисей и пророки писали об этом страдании и воскресении Моём» — дважды предлагает иудеям: «Если эти слова хула, возьмите Его и по закону вашему судите». После первого римского предложения судить по их закону, иудеи объясняют Пилату: «Того, кто хулит Бога, побивают камнями» — но намёк не принят, и вторичный отказ римской власти принять дело о “богохульстве” к рассмотрению, приводит к тому, что кто-то из иудеев проболтался: «Мы хотим распять Его на кресте» («Евангелие от Никодима» цитировано по сборнику «Апокрифы древних христиан». СПб, «Общество Ведической культуры», 1994 г., стр. 50).
Дошли ли эти слова из каких-то текстов на основе воспоминаний очевидцев, либо же они — позднейший плод умозрительной реконструкции прошлой исторической реальности авторами «Евангелия от Никодима», но они говорят, что, несмотря ни на какое промывание мозгов, у многих людей на протяжении последних двух тысячелетий было ясное ощущение злоумышленного втягивания Рима в дело, в котором надиудейская оккультная верхушка исходила из некой, ей известной целесообразности, соответственно которой побитие Иисуса камнями было для неё просто неприемлемо.
Так или иначе, историческая правда (или ощущение истинной подоплёки дела, но без её понимания) в «Евангелии от Никодима» выражена, и она не сгинула в веках: хозяева и заправилы синедриона желали определённо распятия и подстрекали толпу требовать распятия Иисуса от Рима. Забить камнями в обстановке политической нестабильности тех лет иудейская сторона могла кого угодно, не опасаясь римских репрессий, что видно из канонических текстов Нового Завета: неоднократные посягательства на то, чтобы забить камнями Христа (Иоанн, 7:32; 8:59; 10:31), предложение Христу дать санкцию на побитие камнями женщины, взятой в прелюбодеянии (Иоанн, гл. 8), побитие камнями христианского первомученика Стефана (Деяния апостолов, 7:54–60) в присутствии будущего апостола Павла (при этом возбуждённая толпа выволокла Стефана из города через ворота, при которых всегда была стража) — всё это не беспокоило римскую оккупационную власть. Но такая казнь гарантировано сорвала бы осуществление сценария по обузданию Мессии и преобразованию Христа в Антихриста, искусственным созданием вокруг него специфических обстоятельств и возможно применением в отношении него какой-то из уже существовавших в те времена технологии зомбирования.
Отсюда и возникло изменение состава преступления в обвинении Христа перед Пилатом. Обвинение в «богохульстве» снято и выдвигается новое: «Царь Иудейский» — обвинение в посягательстве на разрушение территориальной целостности Римской империи и подрыв её государственности, автоматически вовлекавшее Рим в сценарий закулисной глобальной политики, далеко выходившей (и выходящей поныне) за пределы представлений большинства.
Косвенный признак наличия некоего скрытого сценария и хорошо налаженной системы его осуществления в отношении Христа нашёл своё выражение и в Библии. Но чтобы его увидеть — надо быть внимательным к Жизни; ощущать внутрисоциальное управление, не согласное с совестью, в глобальном историческом процессе; знать литературу, порождённую масонской системой «public relations». Тогда в библейских сообщениях откроется странность: как только где-либо в Библии заходит речь о жречестве Египта или священнической верхушке Иудеи, то все их участники предстают как самостоятельные в своих действиях лица — члены «гражданского общества», в то время как все они в действительности — члены корпораций, действуют в русле объединяющей их социальной доктрины и связаны жесточайшей партийной дисциплиной иерархической системы посвящений (в том числе и тайных). В силу этого обстоятельства между ними не возникают противоречия, а то, что воспринимается сторонними наблюдателями в качестве противоречий и разногласий — представляет собой либо разные ветви одного и того же процесса, либо маскирует что-то ещё в их действиях, что остаётся в умолчаниях.
Сказанное касается и синедриона, возглавляемого Каиафой, который осудил Христа. В данном случае Библия выпячивает на показ патологическую ненависть священнической верхушки к Христу. Да, была искренняя тупая и недалёкая ненависть ко Христу вследствие обеспокоенности за судьбу традиции и её приверженцев. Но это был процесс предназначенный для демонстрации, который должен был сокрыть куда более изощрённый и далеко идущий сценарий вынесенной в толпу храмовой мистерии «убийства — воскресения бога».
Если бы эту имитацию «убийства — воскресения бога» удалось осуществить, то Христос, даже сохрани он психическое здоровье и не превратись в зомби, оказался бы помимо своей воли запятнанным ложью организаторов этой инсценировки. И это — как казалось разработчикам сценария — открывало бы возможности к шантажу его и употреблению его личности и его авторитета в своих целях. Окажись он повязанным с «мировой закулисой» невольным соучастием во лжи имитации казни и последующего своего якобы воскресения, Христос должен был бы служить вождём в походе «мировой закулисы» за установление безраздельного мирового господства в соответствии с доктриной Второзакония-Исаии[215].
Сценарий был запущен в действие. Христос был взят под стражу, осуждён и предан на казнь. Потом…все воочию видели видение, что казнь свершилась, и сын человеческий умер на кресте. Он должен был быть погребён в специально предназначенной для него пещере-склепе, но… когда наступило утро (либо раньше), выяснилось, что тела в склепе нет, “воскресать” — некому; быть вождём-богочеловеком и царём-Антихриистом — некому. Для посвящённых обнажился крах сценария, возникла необходимость, делать умное лицо, оказавшись в дураках… Все забегали, засуетились.
Соответственно открывшейся крайне малочисленной группе особо доверенных “товарищей” Правде-Истине пришлось на скорую руку, в темпе самопроизвольного развития ситуации, лепить миф о воскресении и вознесении Христа, подкрепляя его чередой экстрасенсорных и эгрегориальных наваждений «явлений воскресшего Христа» среди опекаемых его учеников.
После того, как выяснилось, что могила пуста (либо тело исчезло раньше…), и воскресать для того, чтобы стать богочеловеком царём-Антихристом некому, пошёл процесс управляемого «мировой закулисой» коллективного мифотворчества на основе кумранских разработок, забытых толпой (память у толпы в диапазоне от прямо сейчас до начала осознанной жизни каждого из поколений), но памятных заправилам «мировой закулисы» и их подручным.
Становление нового культа под такой опёкой происходило не только беспрепятственно, но и при поддержке эгрегора доктрины Второзакония-Исаии, “оживлённого” опытом моделирования доктрины в ходе кумранского эксперимента, который его заправилы переводили в новый режим функционирования после первого пришествия Христа-Мессии. Вследствие поддержки со стороны эгрегора доктрины Второзакония-Исаии — попытки противодействия становлению нового культа со стороны отдельных, подконтрольных тому же эгрегору лидеров традиционного иудаизма были обречены на крах. Одной из иллюстраций такого рода краха попытки пресечь становление исторически реального христианства также является судьба апостола Савла-Павла (о чём будет сказано далее).
