Глава 9

После встречи с Учителем Гунапрабхой мне было о чем подумать в течение нескольких месяцев. Обычно я гулял среди торговых рядов местного рынка или сидел у окна библиотеки, глядя на хлопковые поля и апельсиновые рощи и пытаясь представить, как же все это могло вырасти из семени или отпечатка в моем собственном уме. И поначалу это выходило у меня из рук вон плохо! Однако во время моих медитаций, когда я снова и снова возвращался к обдумыванию идей, о которых мы говорили в ту ночь, я не находил в них изъяна. Я знал, что Гунапрабха был совершенно прав, когда сказал, что мне следует преодолеть как «очевидность», то есть естественное восприятие того, что предстает перед моим взором, так и предрассудки воспитания в рамках той культуры, которая меня взрастила, пользуясь вместо этого новым взглядом, сопряженным с умением делать правильные и точные выводы.

Шло время. Я продолжал думать и наблюдать и постепенно привык к такому способу смотреть на вещи, что принесло мне немало пользы и уверенности в себе, ибо объясняло все существующее и происходящее в моем мире, равно как и события моей собственной жизни. Особенно это касалось тех случаев, когда что-то шло не так - либо хранитель библиотечного фонда топал ногами и орал на меня за мельчайший промах в работе, либо рушились какие-то проекты, на которые я возлагал большие надежды. Всякий раз я возвращался к наставлениям Учителя Гунапрабхи и пытался определить, что же такого я натворил в прошлом своими делами, словами или мыслями, чтобы теперь переживать ту или иную неудачу.

Я наконец осознал, что в каждом из этих случаев моя так называемая естественная реакция - например, накричать в ответ на хранителя библиотеки, когда он ругал меня за недочеты в работе - была именно той разновидностью действия, которая всегда сеяла в моем уме отпечаток, заставлявший меня в будущем видеть, что меня опять разносят в пух и прах; то есть я понял, что если не сумею обуздать свою природную вспыльчивость, то буду вновь и вновь воспроизводить то самое страдание, которого теперь пытаюсь избежать.

Таким образом, мне стало ясно, что не помешало бы предпринять коекакие шаги, которые помогут мне сдержать мою естественную реакцию на зло, поэтому я решился принять пять пожизненных обетов мирянина.

Славный настоятель того скита, где я снимал келью, даровал мне эти обеты, проведя незатейливый церемониал в своих скромных апартаментах.

Мне очень понравилось новое состояние моего сознания после принятия обетов, и я взял за правило каждые несколько часов снова возвращаться к размышлениям о них. Не потому, конечно, что за такой короткий срок я мог бы кого-то убить, моя задача состояла в том, чтобы обнаружить в моих поступках такое, что представляло угрозу для жизни человека, животного или даже насекомого. Затем, исключительно для душевного равновесия, я просматривал прожитые несколько часов в поисках того, что было сделано хорошего, что было предпринято для защиты и сохранения жизни, а потом в течение нескольких минут, оставив прочие дела, радовался своим успехам. Так советовал мне настоятель, утверждая, что это лучший способ увеличить силу положительных семян в моем уме.

А под вечер каждого дня, перед тем как уснуть, я просматривал те десять проступков, о которых рассказывал мне Учитель Гунапрабха, чтобы отметить, насколько близко я подошел к ним в своих действиях, и, наоборот, что хорошего я сделал в противовес этим злодеяниям. Для этой цели я завел себе небольшой ежедневник, записывая два, три, а то и все десять негативных и соответствующих им позитивных дел. Например, страничка наугад: 1) Отнятие жизни:

Ближайшее к этому за сегодня - чуть не сбил путника, когда лошадь понесло.

Ближайшее противоположное (охранять и защищать жизнь) - проследил, чтобы N приняла лекарство.

Список десяти проступков и их противовесов я выписал на обложку моего блокнота в виде таблички: