Нечего понимать

В.: Все святые, спасители и религии во все времена убеждали нас быть неэгоистичными, скромными, кроткими. Значит, это возможно. Как вы можете с такой уверенностью утверждать, что невозможно быть свободным от эгоизма?

У. Г.: Потому что мне абсолютно ясно, что вы придумали эту идею альтруизма, чтобы защититься от того, что реально существует, — от вашего эгоизма. В любом случае, верите вы в альтруизм или нет, вы всегда остаетесь эгоистичными. Ваш так называемый альтруизм существует только в будущем, завтра. А когда приходит завтра, он отодвигается на следующий день, или, может быть, на следующую жизнь.

Взгляните на него именно таким образом — он как горизонт. На самом деле никакого горизонта нет. По мере того как вы приближаетесь к горизонту, он отдаляется от вас. Горизонт создается ограниченностью зрения. Но никакого горизонта нет. Точно так же, никакого альтруизма вовсе нет. Целые поколения людей истязали себя этой идеей альтруизма, и это только позволяло обогащаться тем, кто продавал идею альтруизма за деньги, как священники и моралисты.

Я не осуждаю вас или кого-то еще, я просто указываю на абсурдность того, что вы делаете. Когда освобождается энергия, которую вы тратите на погоню за чем-то несуществующим, таким как альтруизм, ваша проблема становится очень простой, независимо от того, в чем она заключается. Вы перестаете создавать проблемы на материальном плане, а это единственный план, который только существует.

В.: Да, но как насчет тех, кто ищет не какую-то иллюзорную абстракцию, а просто счастье?

У. Г.: Их поиск счастья ничем не отличается от духовного поиска. Все это поиск удовольствия, а духовность — величайшее, высшее удовольствие.

В.: Значит, этот поиск должен прекратиться?

У. Г.: Не говорите, что этот поиск должен прекратиться. Если вы хотите, чтобы эгоизм прекратился, это желание — неотъемлемая часть эгоистического поиска более приятного состояния — альтруизма. И оба они не существуют. Поэтому вы вечно несчастны. Ваш поиск счастья делает вас несчастными. И духовная цель, и поиск счастья — это одно и то же. Оба по сути своей эгоистичны и являются поиском удовольствия. Если у вас есть это понимание, вы вообще не будете понапрасну тратить свою энергию в этом направлении.

Вы знаете, я объездил весь мир и обнаружил, что люди абсолютно одинаковы. Нет никакой разницы. Для каждого человека самое главное в жизни — это стать кем — то. Они все хотят стать богатыми, материально или духовно, — все это одно и то же. Не надо разделять это; так называемое духовное — тоже материально. Вы можете думать, что вы лучше других, потому что ходите в храм и совершаете пуджу, но вот женщина, например, совершает пуджу в надежде родить ребенка. Она хочет чего — то и идет в храм. Так же и вы; точно то же самое. Вы идете туда из сентиментальных соображений, но со временем это превратится в рутину и вас будет тошнить от этого.

То, что я пытаюсь донести до вас, очень просто: ваша духовная и религиозная деятельность в основе своей эгоистична. Это все, что я хочу донести до вас. Вы идете в храм по той же причине, по которой вы идете в любое другое место, — вы хотите какого-то результата. Если вы ничего не хотите, у вас нет никаких причин идти в храм.

В.: Но большинство людей ходит в храмы…

У. Г.: Почему вас так волнует, что делает большинство? Это ваша проблема, и вы должны решить ее для себя. Пусть вас не волнует человечество и все эти миллиарды людей в мире.

В.: Вы так безжалостно критикуете все, что когда-либо говорили люди. Но со временем вас могут точно так же раскритиковать и разнести в пух и прах за все, что вы говорите.

У. Г.: Если у вас хватит храбрости, я первым вас поздравлю. Но вы не должны опираться на свои священные книги. Вы должны подвергнуть критике мои слова без помощи ваших так называемых авторитетов. У вас просто не хватит храбрости, потому что вы полагаетесь на книги, а не на себя. Потому-то вы никогда не сможете этого сделать. Если у вас достаточно смелости, значит, вы тот человек, который может доказать, что я не прав. Великий мудрец, такой как Гаудапада, может это сделать, но его здесь нет. Вы просто повторяете то, что сказал Гаудапада и прочие. Что касается вас, то это бесполезное утверждение. Если бы здесь сейчас сидел живой Гаудапада, он смог бы разнести в пух и прах то, что я говорю, но вы бы не смогли. Так что не надо убегать в бессмысленные обобщения. Вы должны сами иметь смелость опровергнуть то, что я говорю. То, что я говорю, должно быть ложным для вас. Вы можете только согласиться или не согласиться с моими словами, в соответствии с тем, что вам кто-то когда-то сказал. Не так это делается.

Я просто указываю на то, что никаких решений нет, есть только проблемы. Если другие сказали то же, что и я, почему вы задаете вопросы и ищете решений? Забудьте о массах, я говорю о вас. Вы просто ищете новые, лучшие методы. Я не собираюсь помогать вам. Я говорю: «Не беспокойтесь о решениях, постарайтесь выяснить, в чем заключается проблема». Проблема и есть решение; они не помогают вам решить вашу проблему. Какого черта вы ищете еще каких-то решений? Не надо приходить ко мне за решениями. Вот и все, что я говорю. Из того, что я вам говорю, вы сделаете еще одно решение, занесете его в свой список решений, которые все до одного становятся бесполезными, как только приходит время по-настоящему решать вашу проблему.

То, что я говорю, действительно и истинно для меня, и только. Если я предложу вам хоть что-нибудь, прямо или косвенно, вы превратите это в очередной метод или технику. Если бы мне нужно было что-то предлагать, мне бы пришлось извратить самого себя.

Если кто угодно говорит, что есть выход, значит, он нечестный человек. Он делает это для того, чтобы возвеличить себя, можете быть уверены. Он просто хочет протолкнуть свой продукт и хочет убедить вас, что его продукт лучше других продуктов на рынке. Если кто-то еще придет и скажет, что выхода нет, вы сделаете из этого еще один метод. Это бесплодные попытки догнать собственную тень. И все равно вы не можете оставаться там, где вы есть. Вот в чем проблема.

Из всего этого вы неизбежно сделаете вывод, что ситуация безнадежна. В реальности вы создаете эту безнадежность потому, что вы на самом деле не хотите быть свободными от страха, зависти, ревности и эгоизма. Поэтому вы чувствуете, что ваша ситуация должна быть безнадежной. Единственная надежда — в эгоизме, зависти и злобе, а вовсе не в их вымышленных противоположностях, то есть в практике альтруизма, щедрости и доброты. Проблема (эгоизм) только усиливается культивацией его вымышленной противоположности — так называемого альтруизма.

Сидеть здесь и обсуждать это — бессмысленно, бесполезно. Потому-то я все время и говорю своим слушателям: «Убирайтесь отсюда, прошу вас!» Вы можете достать то, чего вы хотите, где угодно, только не здесь. Идите в храм, совершайте пуджу, повторяйте мантры, посыпайте пеплом голову. В конце концов придет какой-нибудь жулик и скажет: «Плати мне зарплату, а я дам тебе самую лучшую мантру, и повторяй ее». А потом придет еще один и скажет вам, чтобы вы не делали ничего из этого, потому что все это бесполезно, а то, что он говорит, гораздо более революционно. Он предпишет вам практиковать «невыбирающее осознание», заберет ваши деньги и построит на них школы, организации и тантрические центры.

В.: Почему мы не должны отбрасывать то, что вы говорите, так же как вы отбрасываете чужие учения и чужие методы?

У. Г.: Вы никогда не сможете раскритиковать меня; ваша привязанность к религиозным авторитетам запрещает вам сомневаться в чем бы то ни было, а особенно в таком человеке, как я. Я уверен, что вы никогда не бросите мне вызов. Поэтому то, что я говорю, неизбежно ввергнет вас в невротическое, нестабильное состояние. Вы не можете принять то, что я говорю, но в то же время вы никогда не сможете отвергнуть это. Если бы не ваша толстокожесть, вы бы оказались в психушке. Вы просто не можете и никогда не станете сомневаться и том, что я говорю; это слишком большая угроза для вас. Ничто на свете не способно пробить вашу защиту: Гаудапада дал вам рукавицы, Бхагавад Гита — защитную одежду, а Брахмасутра — бронежилет. Итак, вы в безопасности, и это все, что вас действительно интересует. Вы не можете критиковать мои слова, пока вы опираетесь на то, что кто-то когда-то сказал.

И не говорите, что видящих — тысячи. На самом деле их очень немного, всех можно пересчитать по пальцам. Все остальные — просто технократы. Святой — это технократ. Это и есть то, чего хочет большинство людей. Но сейчас, когда усовершенствовались наркотики и прочие техники, святые уже необязательны.

Вам больше не нужен священник или святой, чтобы учить вас медитации. Если вы хотите контролировать свои мысли, просто примите наркотик и забудьте о них (если вы хотите именно этого). Если вы не можете спать, примите снотворное. Тогда вы поспите, а потом проснетесь. Это все то же самое.

Не слушайте меня. Для вас это только лишнее беспокойство. Это только усилит невроз, в котором вы уже намертво застряли. Принимая как должное значимость всей этой религиозной чепухи, не подвергая ее сомнению и уж тем более не пытаясь освободиться от ее оков, вы не только научились жить с этим, но и научились извлекать из этого выгоду. Это вопрос спекуляции, больше ничего.

В.: Если все это так, зачем же вы продолжаете говорить?

У. Г.: Какой смысл спрашивать меня, почему я продолжаю говорить? Разве я продаю или обещаю вам что-то? Я что, предлагаю вам покой ума? Вы парируете тем, что я отбираю у вас ваш драгоценный покой ума. Отнюдь нет, я пою свою собственную песню, я просто иду своей дорогой, а вы идете следом и пытаетесь нарушить мой покой.

В.: Я чувствую, что если кто-то и может нам помочь, то это вы.

У. Г.: Нет, сэр! Что бы я ни делал, чтобы помочь вам, это только усугубит ваше несчастье, вот и все. Продолжая слушать меня, вы только наваливаете очередное несчастье на кучу несчастий, которые у вас уже есть. В этом смысле наш разговор не несет вам ничего хорошего.

Похоже, вы не осознаете, что играете с огнем. Если вы действительно хотите мокшу здесь и сейчас, вы можете обрести ее. Вы же видите, что вы и есть злоба, эгоизм и все прочее, и если они исчезнут, вы тоже исчезнете. Это физическое исчезновение; не абстрактная, а настоящая физическая смерть.

В.: Вы говорите, что это может произойти сейчас? А другие говорят…

У. Г.: Мне безразлично, кто что говорит. Это может произойти сейчас, вы просто этого не хотите. Вы не подошли бы к ней и на километр. Если злоба и эгоизм, который и есть вы, исчезнет, мокша придет прямо сейчас, а не завтра. Вас сожжет ваша собственная злоба, а не разряд тока. Поэтому религиозные люди придумали альтруизм. Если исчезнет этот альтруизм, исчезнете и вы, вот и все.

Так что освобождение от любой из этих вещей (жадности, эгоизма и т. д.) подразумевает, что «вы», каким вы знаете и испытываете переживание себя, закончитесь прямо сейчас. Я говорю вам, ради вас же и из сострадания к вам, — это не то, чего вы хотите. Это не то, что вы можете сделать. Это не в ваших руках. Оно приходит к тому, кого оно выбирает. Вы совершенно неуместны.

Вся эта поэзия и романтика типа «умереть для прошлого» не поможет ни вам, ни кому бы то ни было. Из этого ничего не выйдет. Они могут сколько угодно проповедовать с трибуны, но они и сами этого не хотят. Это просто слова. В конечном итоге люди соглашаются на все это (храмы, мантры, писания). Все это слишком глупо и наивно.

В.: Как же тогда мы можем выяснить это сами и не повторять слова так называемых экспертов?

У. Г.: Вы должны на самом деле соприкоснуться с жизнью в такой точке, в которой никто еще с ней не соприкасался. Никто не может вас этому научить. Пока вы продолжаете повторять то, что говорили другие, вы заблуждаетесь, и ничего хорошего из этого выйти не может. Слушать и верить чужим словам — это не способ выяснить самим, а другого способа не существует.

В.: Значит, вы говорите, что мы должны избавиться от верования, что…

У. Г.: Не беспокойтесь об этом. Вы замените одно верование другим. Вы есть не что иное, как верование, и когда оно умрет, умрете и вы. Я пытаюсь донести до вас вот что: не пытайтесь освободиться от эгоизма, жадности, злобы, зависти, желаний и страха. Вы только создадите их противоположности, которые, к сожалению, вымышлены. Если желание умрет, вы тоже умрете. Приедет черный фургон и увезет вас, и правильно сделает. Даже если вы каким-то чудом выживете после этого шока, это не будет иметь никакого смысла ни для вас, ни для других.

Вы предпочитаете играться в игрушки, задавать дурацкие вопросы типа: «Что будет с моим телом после смерти? Хватит ли у него сил выдержать это?» Что за ерунду вы говорите? Вы спрашиваете меня, что произойдет с вами, если вы дотронетесь до провода под напряжением. Это бессмысленный вопрос. На самом деле вам это совершенно неинтересно. Может, прикоснувшись к этому проводу, вы сгорите дотла и ни на что уже не будете годиться. А может, другие, прикоснувшись к вам, получат шок, и вы станете неприкасаемым. Смотрите, что означают мои слова. Если у вас хватит смелости впервые прикоснуться к жизни, вы никогда не узнаете, откуда обрушился удар. Все, чему человек когда-либо учился, все, что он когда-либо чувствовал и переживал, уходит, и на это место не приходит ничего. Такой человек становится живым авторитетом благодаря своей свободе от прошлого, культуры, и он таким останется до тех пор, пока кто-нибудь другой, в свою очередь открывший это для себя, не опровергнет это. Пока вы не осмелитесь опровергнуть меня, опровергнуть все, что я говорю, и всех гуру, вы останетесь фанатиком с фотографиями, ритуалами, празднованиями и прочим. Сожалею. Я спою свою песню и уйду.

В.: Но мы заблудились. Нам нужны гуру, садхана и священные писания в качестве руководства.

У. Г.: Вы можете вернуться к своим гуру и вообще делать все, что хотите. То, о чем я говорю, случается со счастливчиками; если вы счастливчик, то вы счастливчик и есть. Вот и все. Я тут ни при чем. Это не в чьей-либо компетенции.

В.: Счастливчик или нет, но наша традиция учит, что жизнь мимолетна, что все постоянно изменяется, что…

У. Г.: Это и есть традиция Индии, о которой я говорю, — перемена, а не традиция, о которой говорите вы, — отсутствие перемен. Вся ваша жизнь — это отрицание реальности перемен. Вы желаете только продолжаться, потом возвращаться к жизни, и только для того, чтобы вновь продолжаться. Это не та великая индийская традиция, о которой я говорю. Когда вы спрашиваете: «Что такое смерть?», вы думаете, что задаете глубокий вопрос. Вы допускаете, что задаете вопрос Гаудапады до того, как зададите более фундаментальный вопрос: «Был ли я рожден?» Вместо того чтобы самостоятельно решить этот базовый вопрос, вы цитируете и комментируете Гаудападу, а потом находите легкий выход и просто приравниваете мои слова к его словам. Это ваша уловка.

В любом случае все, что вы можете делать, — это разглагольствовать на тему смерти и реинкарнации. Только мертвецы задают вопросы о смерти. Те, кто действительно живет, никогда не задают таких вопросов. Эта память в вас (которая мертва) хочет знать, будет ли она продолжать жить после того, что ей представляется как смерть. Потому-то она и задает такие вопросы. Смерть — это нечто окончательное. Вы умираете только один раз. Как только ваши вопросы и представления умрут, вы никогда уже не спросите о смерти.

В.: Вы срываете все маски, и я вдруг понял, что я должен барахтаться самостоятельно и никто не сможет мне помочь.

У. Г.: Вы уверены, что никто не сможет вам помочь? Вы не так уж и уверены в этом. Поэтому ваше утверждение ничего не значит. Вы будете хранить надежду. Даже допустив на какое-то мгновение, что никакая внешняя сила не может вам помочь, вы все еще убеждены, что вы сможете помочь себе сами. Это дает вам огромную надежду, а надежда всегда ориентирована на достижение чего-то. Вместо того чтобы тратить время на вопросы типа «Есть ли кто-то, кто поможет мне достичь того, чего я хочу?», лучше спросили бы: «Есть ли чего достигать?» Когда вы сами достигаете, или кто-то помогает вам достичь чего-то, вы так вопрос не ставите. А на самом-то деле вы находитесь в поиске. Это очевидно. Но что вы ищете? Вне всякого сомнения, вы ищете то, что вы уже знаете. Невозможно искать то, чего вы не знаете. Вы ищете и находите то, что вы знаете. Вам тяжело осознавать этот простой факт.

Не поймите меня неправильно. Я не задаю вопросов и не играю в какие-то сократовские игры с загадками. Я здесь не для того, чтобы предлагать вам какие-то новые методы, новые техники, и не предлагаю вам никаких уловок для того, чтобы вы могли достичь своей цели. Если другие системы, техники и уловки не смогли помочь вам достичь своей цели и если вы ищете или хотите купить какие-то новые, лучшие техники и прочее, боюсь, что я не смогу ничем вам помочь. Если вы думаете, что кто-то другой может вам помочь, то — удачи. Но я вынужден, следуя своему собственному опыту и урокам, которые я получил в жизни, сообщить вам кое-что: «Вы ничего не добьетесь, вот увидите».

В чем я уверен, так это в том, что бесполезно обращаться к внутренним или внешним источникам за помощью. Мне абсолютно ясно, что для того, чтобы выяснить это самостоятельно, вы должны быть совершенно беспомощными и вам должно быть некуда обращаться. Вот и все. К сожалению, эту уверенность нельзя никому передать. Я просто уверен, что цель, которую вы себе придумали, виновата в вашем поиске. Пока есть цель, будет продолжаться и поиск. Если вы скажете: «Я на самом деле не знаю, чего я ищу», это будет неправда. Так что же вы ищете? На данный момент это самый важный вопрос, который вы можете себе задать.

Если вы присмотритесь повнимательней, вы увидите, что, помимо ваших естественных телесных потребностей, ваши желания возникают из того, что вам говорили, что вы читали, и из того, что вы сами пережили. Физиологические потребности самоочевидны и понятны. Но именно эта потребность — предмет вашего поиска — порождена вашим мышлением, которое в свою очередь основано на знании, которое вы получили из разных источников. Это должно быть вам ясно.

В.: Если все, что вы говорите, — правда, тогда мы действительно в затруднительном положении. Мы не можем принять или отвергнуть то, что вы говорите. Почему же вы продолжаете разговаривать с нами? Какой в этом может быть смысл?

У. Г.: Вести этот диалог с вами не имеет абсолютно никакого смысла. Вы имеете полное право спросить, какого черта я с вами разговариваю. Я категорически утверждаю и уверяю вас, что в моем случае это не имеет никакого отношения к самореализации. Моя мотивация очень отличается от того, что вы думаете. Не то чтобы я сильно жаждал помочь вам понять это или чувствовал, что должен вам помочь. Вовсе нет. Моя мотивация прямолинейна и преходяща: вы приходите сюда в поиске понимания, в то время как моя единственная цель — как можно яснее дать вам понять, что нечего понимать.

Пока вы хотите что-то понять, этот нелепый диалог будет продолжаться. Я всегда подчеркиваю, что до вас должна каким-то образом дойти эта истина — что понимать тут нечего. Пока вы думаете, допускаете и верите, что тут есть что понимать, и делаете это понимание целью, которая должна стоять перед вами, целью, которая требует поиска и борьбы, — вы заблуждаетесь и будете несчастным.

У меня очень мало есть что сказать, и я повторяю это снова и снова. Для меня не существует вопросов, кроме практических вопросов, касающихся повседневных действий в этом мире. А у вас — огромное количество вопросов. Все эти вопросы имеют один источник: ваше знание. Но в самой природе вещей заложено, что вы можете задать вопрос, только уже зная ответ. Поэтому осмысленный диалог попросту невозможен когда вы задаете вопросы себе и мне, потому что вы уже все решили, у вас уже есть ответы. Взаимодействие между нами невозможно, так какой смысл продолжать, диалог?

На самом деле нет нужды быть свободным от самих ответов. Этот поиск несостоятелен, потому что основан на вопросах, которые в свою очередь основаны на ложном знании. Ваше знание не освободило вас от ваших проблем. Ваша дилемма состоит в том, что вы ищете ответы на вопросы, на которые уже знаете ответы. Это делает вас невротиком. Если бы ваш вопрос на самом деле можно было бы решить, он, этот вопрос, взорвался бы сам. Поскольку все вопросы — это просто вариации одного и того же вопроса, аннигиляция одного из них означает аннигиляцию всех остальных. Так что свобода заключается не в нахождении ответов, а в исчезновении всех вопросов.

То, что вы и все остальные считают ответами, не может вам помочь никоим образом. В действительности все очень просто: если ответ правилен, вопрос исчезает. У меня нет никаких вопросов. Они никогда не приходят мне в голову. Все мои вопросы, которые свелись к одному глобальному вопросу, полностью исчезли. Тот, кто задавал вопросы, просто осознал, что бессмысленно продолжать задавать вопросы, ответы на которые я уже знаю. Вы по глупости выдумали этот поиск как ответ на ваши вопросы, которые в свою очередь были взяты из знания, которое вы собрали. Вопросы, которые вы формулируете, рождаются из ответов, которые вы уже знаете. Так в чем же ваша цель? Вам она должна быть совершенно ясна, иначе нет смысла продолжать. Это превратилось в игру, в бессмысленный ритуал.

Чего вы хотите добиться? Всегда есть кто-то, кто готов помочь вам добиться того, чего вы хотите, за деньги. Вы по глупости разделили жизнь на возвышенные и низменные цели, на материальный путь и духовный. И в любом случае путь подразумевает великие битвы, страдания и усилия. С другой стороны, я говорю, что никаких духовных целей нет — они всего лишь продолжение материальных целей, вы просто воображаете себя на каком — то благородном, более высоком уровне. Вы ошибочно верите, что, преследуя духовную цель, вы каким-то образом делаете свои материальные цели простыми и легко достижимыми. Но это невозможно. Вы можете думать, что только низшие люди преследуют материальные цели, что материальные достижения скучны, но на самом деле так называемые духовные цели, которые вы поставили перед собой, — это точно то же самое. Вы и есть ваш поиск, и это не поможет вам думать, что вы все поняли и освободились от этого. Если вы не придете сюда, вы пойдете куда-то еще в поиске ответов.

В.: Чтобы обнаружить реальность, о которой вы говорите, нужно реально и открыто взаимодействовать с другими, разве нет?

У. Г.: Забудьте об этом, сэр! Диалог не имеет никакого смысла. И разговор тоже не имеет никакого смысла. Какого черта мы здесь делаем? Уж не думаете ли вы, что я разговариваю с людьми, чтобы за что-то оправдаться? Уж не думаете ли вы, что я питаю какие-то иллюзии по поводу взаимодействия с вами? Никаких таких иллюзий у меня нет. Сам факт того, что вы снова пришли сюда поговорить и подискутировать, означает, что вы не услышали ни слова из того, что я сказал. Когда к вам придет такое понимание, вся эта тема будет закрыта для вас раз и навсегда. Вы уже не пойдете ни к каким гуру, не будете читать никакие книги на эти темы и никого не будете слушать. Вы не будете тупо повторять то, что говорили другие, а особенно святые и спасители. Из вашей системы вымывается все, и вы уже неспособны идти за кем бы то ни было или слушать кого бы то ни было, даже Бога, спустившегося на землю, или даже миллион богов, слепленных в одно. В конце концов, что хорошего, если у кого-то есть миллиард долларов, а вы сами не знаете, где взять денег на обед? Но вопрос вообще не в этом. Важно понять вот что: чего вы хотите? Давайте забудем о ваших бхагаванах. Не надо сидеть здесь и повторять то, что вы услышали от своих гуру, это бесполезно. Как только вы вкладываете надежду, веру и уверенность в своего гуру, вас заклинивает на нем.

В.: Практически все гуру, по крайней мере на Востоке, подчеркивали необходимость освобождения от обусловленности, от своего прошлого.

У. Г.: Пока вы хотите чего-то, прошлое всегда будет с вами. Даже если вы пытаетесь подавить свои желания, прошлое приходит вам на помощь и говорит вам, как подавлять желания. Вы думаете, что, подавляя так называемые материальные желания, вы станете свободными для того, чтобы культивировать так называемые духовные желания. Но такого разделения желаний нет, все они одинаковы. В индийской культуре превозносятся духовные устремления, в то время как на Западе преобладают материальные желания.

Когда желание исчезает, даже на мгновение, мысль тоже исчезает, и вы остаетесь один на один с простыми вопросами жизнеобеспечения тела — еда, одежда и крыша над головой. Практиковать какое-то перекошенное самоотречение, при котором вы не замечаете реальных физиологических потребностей тела, — это глупый и извращенный образ жизни.

В.: Но ключевой вопрос не решен — как перестать хотеть?

У. Г.: И снова вы спрашиваете «как?», избегая сути сказанного. Нет никакого «как». «Как» — это самый хитрый вопрос, потому что, задавая его, вы обречены. «Как жить?» Один этот вопрос мучает людей уже много веков: Религии претендуют на то, что у них есть удовлетворительный ответ на этот вопрос. Каждый учитель претендует на то, что он знает, как надо жить. Он рад будет вам это показать, но только за плату, разумеется. «Как мне прожить мою жизнь?» Один этот вопрос трансформировался в миллионы вопросов, вот и все.

В.: Если отбросить вопрос о том, как освободиться от желаний, из ваших слов следует, что сначала нужно освободиться от влияния прошлого, памяти. Это так?

У. Г.: Если вы продолжаете пытаться подавить прошлое, если вы пытаетесь жить в том, что вы называете «настоящим», вы доведете себя до сумасшествия. Вы пытаетесь контролировать то, что вы никак не можете контролировать. Это попросту невозможно — контролировать мысли, не становясь при этом невротиком, потому что на вашем пути стоит не только ваше личное жалкое прошлое, но целая форма жизни, каждая форма существования. Это вовсе не легко и не просто.

Если вы попытаетесь контролировать естественное течение реки такими средствами — так сказать, построив плотину, — вы все затопите и разрушите. Поэтому вы и чувствуете, как мысли накапливаются у вас внутри, несмотря на ваши усилия контролировать, наблюдать и осознавать их. Как только вы это поймете, вас уже никогда не будет волновать, есть у вас мысли или нет. Когда действительно нужно, чтобы мысль функционировала, она есть, а когда не нужно, чтобы она функционировала, ее нет. Вы даже не знаете и не можете выяснить, думаете вы или нет. Ваше постоянное использование мысли для того, чтобы обеспечить непрерывность вашего разделяющего «я», и есть вы. Ничего другого у вас внутри просто нет. То, что вы называете «собой», есть не что иное, как непрерывность мысли. Если нет этой искусственной непрерывности, нет и «вас». Ваше «я» только хочет функционировать на другом, «более высоком» уровне, и совершенно не хочет заканчивать свое существование. Вы хотите трансформироваться, стать кем — то другим, в то время как вы будете продолжать существовать. Единственный способ, которым «я» может сделать это, — добавлять все новый и новый опыт к тому, что оно уже накопило.

В.: Как происходит процесс накопления?

У. Г.: Ваше «я» может добавлять все новый и новый опыт и знания к уже существующим только одним способом: бесконечно задавать себе бессмысленный вопрос: «Как? Как мне жить?» Если кто-то скажет вам, что непрерывность знания и опыта должна прекратиться, вы спросите: «Как?» и снова окажетесь в той же ловушке. Вы просто спрашиваете, чтобы получить такое же знание.

В.: Но мы просто хотим знать о просветлении, возможно ли оно…

У. Г.: Вы хотите знать, есть просветление или нет, у кого оно есть, как его достичь. Вам интересно знать, как ведет себя просветленный человек, каковы его модели поведения и так далее. Очевидно, вы очень много знаете о просветлении; вы должны знать, вы же ищете его.

В.: Не все из нас настолько наивны, чтобы думать, что мы можем напрямую искать Бога, просветления или нирваны; мы можем признать иллюзорность таких целей. Но мы ищем более практических, материальных вещей, таких как…

У. Г.: Люди ищут просветления. Вы говорите, что не ищут, но это то же самое. Хотите ли вы новую машину, или просто покоя ума, все равно это мучительный поиск. Святые говорят вам одно, светские лидеры — другое. Нет никакой разницы — пока вы ищете покоя ума, ваш ум будет измучен. Если вы попытаетесь не искать или если вы будете продолжать искать, вы останетесь такими же. Вы должны остановиться. Вы не прекращаете поиск, потому что такое действие будет вашим концом.

Вы заблудились в джунглях, и у вас нет другого способа найти выход. Ночь спускается быстро, кругом бродят дикие звери, в том числе кобры, а вы заблудились. Что делать в такой ситуации? Вы просто останавливаетесь. Вы не двигаетесь…

В.: Но мы никогда не можем быть абсолютно уверены в том, что нет никакого выхода, даже если этот выход представляется совершенно невероятным или фантастическим…

У. Г.: Пока в вас живет надежда, что вы можете тем или иным образом выбраться из джунглей, до тех пор вы будете продолжать то, что вы делаете, — искать, и до тех пор вы будете чувствовать, что вы заблудились. Вы заблудились только потому, что вы ищете. У вас нет никакого способа найти выход из джунглей.

В.: Значит, если бы можно было просто остановиться…

У. Г.: Нет, это совершенно не то. Вы все-таки ожидаете, что что-то должно случиться. Это ожидание — часть вашей проблемы. Потому-то вы и продолжаете задавать эти вопросы. Ваши ожидания — это часть вашего желания все изменить. Ничего не нужно менять; вы должны принять жизнь как она есть. Благодаря этой «перемене» вы надеетесь, ожидаете, что вы родитесь снова. На черта вам это надо? Этой жизни вполне достаточно. В этой жизни нет покоя, нет недостатка в несчастьях, и вы ждете будущей жизни, чтобы стать счастливыми. Не стоит оно того. Вы можете с тем же успехом не рождаться; в конце концов, для вас ведь это только внушающая надежду теория. Вы с тем же успехом можете выяснить сами для себя, возможно ли обрести покой с самим собой сейчас.

В.: Но похоже, что все наши устремления, материальные или духовные, определяются и лепятся по образцам, существующим в нашем обществе, а оно порочно, как и каждый из нас.

И все равно я должен жить и бороться в тех рамках, в которые меня загнало общество. Моя жизнь определяется не только моими личными целями и качествами, но и тем, что мне позволяет мое общество, то есть существующими возможностями, которые мне доступны.

У. Г.: Вы хотите так много разных вещей, а я не могу помочь вам получить ни одну из них. Вам не до конца ясно, чего вы на самом деле хотите. Когда вы полностью определите, чего вы хотите, вы должны выяснить, как этого добиться, а затем либо добиться этого, либо нет, вот и все. Так что не трудитесь разделять ваши цели на низкие и высокие. Выделали это всю свою жизнь, и все равно у вас ничего не вышло.

В.: И не только я, но и все, кого я знаю, похоже, попались в эту ловушку нескончаемого поиска и борьбы. Нужно нам или нет сесть вместе и поговорить об этом?..

У. Г.: Как я уже сказал, у меня нет иллюзий насчет взаимодействия между людьми. Вы не можете передать свой опыт кому бы то ни было, потому что при вашем способе функционирования все люди живут в отдельных и разных мирах, у которых нет единой точки отсчета, и каждый человек только воображает, что он взаимодействует с другим. Это просто невозможно.

Я не могу передать, а вы не можете понять, потому что у вас нет общей точки отсчета с тем, что я говорю. Когда вы уже поняли, что понимать нечего, что передавать-то? Взаимодействие просто не нужно, так что какой смысл обсуждать возможность взаимодействия? Ваше желание взаимодействовать — это только часть вашей общей стратегии достижения. За этим желанием взаимодействия стоит зависимость от какой-то внешней силы, которая якобы должна решить ваши проблемы. Помимо естественной потребности во взаимодействии для решения практических вопросов, необходимых для функционирования в этом мире, ваше желание взаимодействия на самом деле — это выражение вашего чувства беспомощности, а еще — результат действия какой-то внешней силы. Вы остаетесь беспомощными, потому что зависите от какой-то внешней силы. Когда нет этой зависимости от внешней силы, вымышленной или реальной, тогда нет и этого чувства беспомощности, и желания взаимодействия как такового. Когда одно из них уходит, другое тоже должно уйти. Ваша ситуация и ваши перспективы кажутся безнадежными только потому, что у вас есть представление о надежде; отбросьте эту надежду, и парализующее вас чувство беспомощности уйдет вместе с ней. Пока вы питаете надежду на исполнение, вы не можете не ощущать беспомощность и невыносимое отчаяние, потому что никакого исполнения нет. Вот в этом-то и есть источник вашей дилеммы.

В.: Все это слишком сложно осмыслить сразу и начать действовать в соответствии с этим. Может быть, когда-нибудь в будущем, когда я смогу с этим справиться…

У. Г.: Будущее создается надеждой; это единственное будущее, которое существует. Надежда добиться своей цели, надежда достичь просветления, надежда хоть каким-то образом вырваться из порочного круга — вот что такое будущее. Точка, из которой вы проецируете себя в будущее, представляется вам настоящим моментом, «сейчас». Но это ошибочное представление. Мы оперируем только прошлым, и движение создает иллюзию настоящего и будущего. Вы можете считать мои слова логичными или нелогичными, вы можете принять или отвергнуть их, но в любом случае это будет делать ваше прошлое, потому что только им вы можете оперировать. Именно прошлое поставило эти цели — Бог, просветление, покой ума, что угодно — и поместило их в будущее, вне пределов досягаемости. Поэтому счастье всегда в будущем, в завтрашнем дне. Счастливый человек не ищет счастья, как сытый не ищет еду.

В.: Конечно же, настоящее понимание, на которое мы все более или менее способны, имеет место не в будущем, а сейчас, в настоящем?

У. Г.: Есть только прошлое. Вам говорили святые, которые разглагольствуют о просветлении и прочей подобной ерунде, что прошлое должно прийти к своему концу, прежде чем вы освободитесь и сможете действовать в «настоящем» и таким образом осознать свой потенциал. Я это отрицаю.

В первую очередь, с какой стати вы должны пытаться остановить прошлое от вмешательства в настоящее? Вам должно быть совершенно ясно, что это представление о том, что прошлое должно умереть, а время должно иметь свой конец, было заложено в вас этими самозваными стражами вашей так называемой души, священниками, святыми и спасителями человечества. Это вовсе не ваше. Вам должны быть совершенно ясны последствия того, что прошлое перестанет влиять на вас; это действительно опасно, это чревато катастрофой. В вашем поиске конца времени, прошлого, вы вынуждены использовать прошлое, так что вы можете только увековечивать прошлое. Это факт, нравится вам это или нет. Что бы вы ни делали — культивировали добрые мысли, проявляли альтруизм, подходили к жизни отрицательно, а не утвердительно, слушали святых, слушали меня — это все только добавляет инерции прошлому. Все техники и методы достижения, имеющиеся в вашем распоряжении, — из прошлого, и, следовательно, бесполезны. К счастью, достигать абсолютно нечего.

В.: Да, но я думаю, что большинство из нас осознают, что настоящее счастье — это побочный продукт чего-то еще и не может быть достигнуто само по себе.

У. Г.: В действительности ваш подход к счастью основан на личной выгоде и наивности. Вы все время ищете удовольствия, и поэтому ваш идеал величайшего счастья — это просто непрекращающееся удовольствие и отсутствие страдания. Когда вы осознаете (если вообще осознаете) абсурдность такого подхода, вы скажете: «Если бы я мог найти Бога и достичь просветления, я бы освободился от противоречивого желания иметь одно (удовольствие) без другого (страдания)». И тогда это станет вашей целью, для достижения которой потребуется еще больше времени. И вот вы вернулись в исходную точку.

Требовать, чтобы непрерывность движения прошлого прекратилась, — смешно и безосновательно. Нам промывали мозги все эти люди, что если мы в этой жизни освободимся от прошлого, все будет супер, свет и сладость. Все это романтический вздор, чистой воды фантазия и ничего больше. В конце концов, что вы можете сделать? Все ваши действия идут из прошлого, и все, что вы делаете, усиливает власть удовольствия и страдания над вами. В конечном итоге останется только страдание и никакого удовольствия. Я могу сказать это с полной уверенностью, но вы все равно твердо убеждены, что существует какое-то состояние без времени, какой-то выход. Следовательно, взаимодействие между нами невозможно; все, что я говорю (если вы действительно слушаете), приведет вас к полному концу, когда вы познаете и испытаете себя. Вы меня совершенно не слушаете; ваше так называемое слушание — в прошлом. Постоянное интерпретирование прошлым того, что говорится сейчас, не дает вам слушать то, что говорится.

Все, что я могу действительно гарантировать вам, — пока вы ищете счастья, вы будете оставаться несчастными. Это факт. Общество так организованно и так сложно устроено, что у вас нет другого способа выжить, кроме как принять образ жизни, который организован другими, вместе со всеми ограничениями, который он накладывает на всех нас. Все мы должны принять реальность общества, нравится нам это или нет. Но это не то, о чем мы говорим. Мы говорим абсолютно о другом. Все ваши отношения, знания и опыт, все ваши эмоции и чувства, вся эта романтическая чепуха, целиком принадлежат обществу, а вовсе не вам. Вы не индивидуальность, вы «сэконд хэнд».

Только когда вы освободитесь от того, что думали и чувствовали все люди до вас, вы станете индивидуальностью. Такая индивидуальность не будет ходить и рушить все, что принадлежит обществу; индивидуальность не находится в конфликте с обществом. Такой человек никогда не станет рушить храмы и свергать духовные власти, сжигать книги, которые люди так бережно создавали. Он не бунтарь. Все накопленные знания, опыт и страдания человечества живут у вас внутри. Вы должны устроить всепожирающий пожар внутри себя. Тогда вы станете индивидуальностью. Другого способа нет. Общество построено на конфликте, а вы и есть общество. Поэтому вы должны всегда быть в конфликте с обществом. Настоящая индивидуальность, свободная от накопленных человечеством традиций и знаний, является угрозой для этого общества. Общество, частью которого вы являетесь, не может быть другим, так что прекратите ваши попытки спасти или изменить его.

В.: Не все из нас так уж озабочены личным счастьем и спасением. Многие из нас социально и политически подкованы и просто хотят создать новый мир, иначе организованное общество, искоренить бедность, несправедливость, исправить другие недостатки общества. Вы говорите так, как будто все мы зациклены только на решении личных проблем и достижении личных целей. На самом деле многие из нас хотят принести пользу миру и не просто эгоистично преследуют свою выгоду, но хотят построить новое, более гуманное общество.

У. Г.: Вы хотите измениться и стать кем-то, и в то же время видите, что вы совершенно не можете измениться. Эта «перемена», о которой вы говорите, в действительности является для вас просто очередной романтической фантазией. Вы никогда не меняетесь; вы только думаете о переменах. Пока вы хотите измениться, по той или иной причине, вы будете настаивать на том, чтобы весь мир изменился. Вы хотите, чтобы был другой мир, чтобы вы могли быть счастливы в нем. Это ваш единственный интерес. Вы можете говорить о человечестве, о своей заботе о человечестве, о сострадании к человечеству, но все это вздор…

Поскольку вы твердо решили изменить себя или мир (поскольку это заложено в вас вашей культурой), вы остаетесь неудовлетворенным и хотите, чтобы мир был другим. Когда уйдет ваша внутренняя потребность быть не тем, кем вы являетесь на самом деле, тогда и невротическая потребность изменить общество исчезнет. Вы уже не сможете быть в конфликте с обществом; вы будете в полной гармонии с обществом, со всеми его несчастьями и жестокостью. Все ваши попытки изменить это жестокое общество только придают ему дополнительную инерцию. Однако это не значит, что свободная индивидуальность безразлична к обществу, наоборот. В любом случае безразличны сейчас именно вы. Вы только разглагольствуете и хныкаете, при этом ничего не делая. Тут уж извините…

В.: Но сейчас просто необходимо, чтобы в мире был мир…

У. Г.: Пока вы не будете в мире с собой, в мире не может быть мира. Когда вы собираетесь быть в мире с самим собой — в следующей жизни? У вас нет шансов. И даже тогда нет никакой гарантии, что ваше общество станет мирным. Они не будут жить в мире. Когда вы в мире с самим собой, на этом тема закрывается.

В.: Похоже, что у нас есть только идея мирного общества, в то время как на самом деле мы относимся к другим с изрядной долей жестокости. Как же соединить идеал и то, что мы имеем на самом деле?

У. Г.: Вы пытаетесь установить отношения с людьми, которые вас окружают, с обществом, со всем миром. По той или иной причине наличествующие отношения уродливы и ужасны. А вы не замечали, что до тех пор, пока наши отношения положительно отвечают на вопрос: «Какую пользу я могу извлечь из этих отношений?», пока они направлены на то, чтобы обслуживать ваши личные потребности, — до тех самых пор никакого конфликта нет? Все люди находятся в одной и той же ситуации; наши отношения гармоничны до тех пор, пока они обслуживают наши собственные представления о счастье. И мы также требуем, чтобы наше счастье было постоянным. Это противоречит самой природе вещей. Никакого постоянства вообще нет. Все постоянно меняется. Все в потоке. Поскольку для вас невыносимо видеть непостоянство всех отношений, вы придумываете всякие сантименты, романтику, драмы и эмоции, чтобы придать им постоянство. Поэтому вы постоянно в конфликте.

В.: Может, нам следует отбросить поиск совершенных, гармоничных отношении и сконцентрироваться на понимании самих себя?

У. Г.: Понимание самого себя — это одна из самых смешных шуток, которые только творили над легковерными людьми по всему миру. Не только распространители древней мудрости — святые люди — но также и современные ученые. Психологи любят поговорить о «я» — знании, самоактуализации, жизни от момента к моменту и прочей ерунде. И такие абсурдные идеи преподносят нам так, будто они являются чем-то новым.

В.: Вам, наверное, очень скучно — куда бы вы ни поехали, вам приходится отвечать на одни и те же вопросы.

У. Г.: Я объездил весь мир, встречался и разговаривал с людьми. Люди абсолютно одинаковы во всем мире. Вопросы никогда не меняются. Но мне никогда не было скучно. Как мне может быть скучно? Если бы я был таким дураком, который надеется получить от этого удовольствие, ищет все новые и новые, более умные и разнообразные вопросы, — вот тогда мне это могло бы наскучить. Но я ничего не ищу, поэтому мне не может быть скучно. Вам скучно? У вас нет способа выяснить это самому.

В.: Мне скучно, потому что я обычный человек, такой же как все. Из-за моей посредственности моя жизнь кажется пустой и скучной…

У. Г.: Быть как другие, быть обычным очень тяжело. Чтобы быть посредственным, надо тратить огромное количество энергии. А быть собой — очень легко. Вам вообще не нужно ничего делать. Не нужно прилагать никаких усилий. Вам не нужно прикладывать волю. Чтобы быть собой, ничего не нужно делать. Но чтобы быть не тем, кто вы есть, нужно делать очень много всего. Скука и беспокойство, которые вы ощущаете, происходят от того, что вы думаете, что вы должны делать что-то более интересное, более значительное и более ценное, чем то, что делаете сейчас. Вы думаете, что то, что вы делаете, — это смертная тоска и что должно быть какое-то более ценное, значимое и интересное занятие. И все это становится частью вашего сложного знания о себе. Чем больше вы узнаете о себе, тем невозможней быть смиренным и чувствительным. Какое может быть смирение, если вы знаете что-то?

В.: Во мне есть что-то такое, что не может так просто относиться ко всему этому. Похоже, это страх того, что…

У. Г.: Все страхи сводятся к страху смерти, физической смерти. Вы пытаетесь затолкать поглубже страх смерти, чтобы вы сами могли продолжать существовать, вот и все. Пока вы охвачены страхом, нет никакого резона обсуждать смысл жизни. Зачем задавать вопросы и окружать жизнь таинственностью? У вас есть ваша жизнь, потому что ваши родители как-то раз занялись сексом, и точка.

Не надо искать смысл жизни, может, никакого смысла вовсе и нет. А может, у нее есть какой-то смысл, о котором вы никогда ничего не узнаете. Очевидно, что жизнь не имеет для вас смысла, иначе бы вы здесь не сидели и не задавали эти вопросы. Все, что вы делаете, кажется абсолютно бессмысленным, это факт. И пусть вас не волнуют другие. Весь мир — это ваша протяженность. Вы думаете, чувствуете и переживаете точно так же, как думают, чувствуют и переживают все остальные в этом мире. Цели могут быть разные, но механизмы и инструменты, которые вы используете для достижения определенной цели, ничуть не отличаются от тех, которые используют другие для достижения их целей. С какой стати у жизни должен быть какой-то смысл? Как только ребенок появляется на свет, его интересует только одна вещь: выживание. Инстинкты питания, самосохранения и размножения, которые заложены в этом ребенке, являются способом жизни. Это жизнь выражает себя, вот и все. Вам не нужно накладывать на это какой-то смысл.

В.: Но самой жизни недостаточно. У нас есть устремления, цели, мы чувствуем, что жизнь должна быть более разумной и осмысленной.

У. Г.: Вместо того чтобы жить, вы одержимы вопросом: «Как мне жить?» Эта дилемма закладывается в нас нашей культурой, и именно она виновата во многих наших проблемах. Поскольку вы мертвы, поскольку вы не живете то, что мы называем жизнью, вас волнует, как вам жить. Если вам удастся избавиться от представления о том, что вы должны вести лучшую, более благородную, более значительную жизнь, вы замените это верование каким-нибудь другим. Вы должны осознать тот факт, что вы ничего не знаете о том, что такое жизнь и как ее жить.

В.: Несмотря на то что мы не живем, мы очень боимся смерти.

У. Г.: Тело реагирует на жизнь вокруг него; пульс, различные физиологические процессы, биение жизни — все это указывает на присутствие жизни. Когда эти процессы прекращаются, наступает то, что вы называете клинической смертью. Затем мы видим, как тело распадается на составные элементы, принимая новые различные формы жизни. Но эта непрерывность жизни в новых формах — слабое утешение для вас, потому что вы хотите продолжать жить в этой форме, со всеми вашими недостатками. Если тело закопать в землю, червям будет праздник. Если выбросить его в воду, пировать будут рыбы; жизнь будет продолжаться все равно. Но не будет того, кто переживал бы смерть, — не будет вас. Смерть существует только в клиническом смысле.

В.: Если я на самом деле не живу, если я не могу познать смерть, если мне плевать на общество, если моя жизнь на самом деле бессмысленна, если мое знание о себе, заработанное с таким трудом, — это лишь показатель моего невежества, значит, то, что я принимаю за реальность, является проекцией моего ума…

У. Г.: Где этот ум, о котором вы говорите? Вы можете показать его мне? Нет такой вещи, как ваш ум или мой ум. Ум везде, это как воздух, которым мы дышим. Есть сфера мысли. Она не ваша и не моя. Она есть всегда. Ваш мозг работает как антенна, принимая и выбирая сигналы, которые он хочет использовать. Вот и все. Вы используете сигналы для взаимодействия.

Прежде всего мы должны общаться сами с собой. Мы делаем это с самого детства, когда мы постоянно даем всему имена. Общение с другими сложнее и начинается позже. Проблема, или патология, если можно так сказать, появляется, когда вы постоянно общаетесь с собой, независимо ни от каких внешних потребностей в работе мысли. Вы все время взаимодействуете с собой: «Я счастлив… Я несчастен… В чем смысл жизни?» и так далее.

Если нет этого непрерывного разговора внутри себя, нет вас, такого, каким вы знаете и ощущаете себя сейчас. Когда больше нет этого внутреннего монолога, нет и потребности в общении с другими.

Значит, вы общаетесь с другими только для того, чтобы поддерживать общение с самим собой, ваш внутренний монолог. Этот вид общения возможен только тогда, когда вы полагаетесь на необъятную совокупность мыслей, которые передаются от человека к человеку из поколения в поколение, и пользуетесь ею. Люди в процессе эволюции научились извлекать из этого хранилища более утонченные и рафинированные мысли, чем остальные животные, и делать это быстрее. У них мощные инстинкты. Благодаря мышлению человек получил возможность выживать более эффективно, чем другие виды. Эта способность мысли к адаптации стала проклятием человечества.

В.: Кого бы вы ни винили в этом — общество, гены, эволюцию или влияние звезд, все равно все сводится к одному: все мы глубоко обусловлены, и нам нужно освободиться от этой обусловленности, чтобы функционировать естественно и свободно. Это очевидно, разве нет?

У. Г.: Для меня это совершенно не очевидно. Существовать без обусловленности для вас просто невозможно; что бы вы ни делали, вы обусловлены. «Необусловленность», о которой говорят духовные гуру, — это вранье. Идея необусловленности или сама необусловленность — это всего лишь очередной товар для продажи на рынке духовности. Она абсолютно неприменима. Вы увидите сами. Все, что вы делаете, обусловлено чем-то. Необусловленность применительно к себе не имеет никакого смысла. От чего нужно освободиться, так это от самого желания освободиться от обусловленности. Обусловленность — это разумность, способность адекватно реагировать на окружающее. Это не имеет никакого отношения к вашим фантазиям, воображению или мышлению, которые вы считаете высотами разумности.

В.: Если вопрошание, самопознание и необусловленность не помогут решить мою основную дилемму, тогда, может, наука могла бы помочь благодаря техникам продления жизни или генной инженерии…

У. Г.: Даже генная инженерия, которой увлекаются ученые, направлена не на благо человечества. Если у них что-то получится, это передадут государству. Государство будет использовать это для того, чтобы контролировать всех и вся. Промывание мозгов, которое проводилось на протяжении многих столетий, устареет. При помощи простой инъекции генетически измененного вещества государство сможет превратить своих граждан в кровожадных солдат, безмозглых бюрократов или во что пожелает.

В.: Может, мы просто усложняем это. Может быть так, что у нас слишком поверхностное мышление, что нам просто не хватает кругозора и способности видеть общую картину?

У. Г.: Забудьте. В любом случае ваши действия должны быть разрушительными для окончательных интересов человечества, потому что они рождаются из мысли, которая сама по себе мертва. Ваша главная трудность в том, что вы пытаетесь заставить жизнь соответствовать вашим мертвым идеям и предположениям. Все, что вы отстаиваете, все, во что вы верите, все, что вы переживаете и к чему стремитесь, — результат работы мысли, а мысль разрушительна, потому что является не чем иным, как защитным механизмом, запрограммированным на защиту своих интересов любой ценой. В любом случае, есть ли на самом деле мысли? Думаете ли вы сейчас? У вас нет способа это узнать.

В.: Но это сверхчеловеческая задача — полностью понять мысль, разве нет? Все религии и основные философии демонстрируют нам сверхлюдей, которые каким-то образом преодолели мир относительности, или мир мысли, если можно так сказать, и достигли величайших высот. Но мы — обычные люди, неспособные на грандиозные дела или бесстрашные поступки.

У. Г.: Если вы освободились от цели «совершенного», «божественного», «истинно религиозного» супермена, тогда в вас начинает освобождаться естественное. Ваша религиозная и светская культура поместила перед вами идеального мужчину или женщину, идеального человека, и теперь пытается подстричь каждого под эту гребенку. Это невозможно. В природе этого не существует. Природа старательно создает абсолютно уникальных индивидуумов, в то время как культура создала единую форму, которой все должны соответствовать. Это нелепость.

В.: Значит, вы не такой уж совершенный человек, как утверждают некоторые?

У. Г.: Я и сам хотел бы это знать, но не хочу напрягаться. Какая разница? У меня нет способа это узнать, и если бы он у меня был, это была бы трагедия для мира. Они сделали бы из меня эталон и старались бы жить определенным образом, создав тем самым катастрофу для человечества. У нас и так достаточно гуру, зачем нужен еще один?

В.: Если вы не учитель, не гуру, тогда зачем вы с нами разговариваете? Нам-то кажется, что вы даете какие-то инструкции, что вы передаете учение, которое могло бы быть полезным для человечества.

У. Г.: Я просто пою свою песню, потом я уйду. Мне все равно, слушает меня кто-то или нет. Не надо рассматривать какие-то гипотетические ситуации. Если никто не приходит поговорить со мной, для меня это не проблема. Поверьте мне, я говорю просто так, я не ставлю перед собой цель освободить кого-то. Я хожу сюда уже тридцать лет. Если бы вас здесь не было, я бы посмотрел телевизор или почитал детектив, для меня это одно и то же. Я ничего не продаю. Это действительно так. Это правда. Я просто указываю на то, что такими темпами, какими мы разрабатываем генную инженерию, все генные технологии в конце концов окажутся в распоряжении политической системы и будут использоваться для тотального контроля и подчинения людей.

В.: Если эта опасность действительно неминуема, значит, другие должны как можно скорее оказаться в своем естественном состоянии, как, по вашим рассказам, произошло с вами, хотя бы ради того, чтобы доказать существование альтернативы генетическому тоталитаризму. Вы согласны с этим?

У. Г.: Нет. Это естественное состояние невозможно использовать для того, чтобы помочь в достижении какой-то цели. И мне самому тоже не нужно, чтобы меня выставляли архетипом или пророком для человечества. Мне не нужно удовлетворять чье-то любопытство. Ученые добиваются огромных успехов в области микробиологии и физиологии желез и мозга. Скоро у них будет достаточно знаний в этих областях для того, чтобы понять физиологическую мутацию, которая произошла со мной. Я лично не могу делать никаких конкретных заявлений, кроме того, что весь этот механизм работает автоматически. Мысль больше не вмешивается. Мысль имеет функциональное значение, и ничего более. Она временно включается, когда окружение этого требует, но не может действовать с целью стать кем — то еще или что-то здесь изменить. Вот и все. Это энергия, энергия, которая может сделать адекватное и разумное функционирование в этом мире легкой задачей. Сейчас вы тратите эту энергию, пытаясь быть не тем, кем являетесь на самом деле. А тогда у вас будет уверенность, которую ни я, ни кто-либо еще не сможет вам передать.

Я выяснил сам для себя, что все, что нам говорили о свободе, просветлении и Боге, — ложь. Никакая сила в этом мире не может затронуть это. Это не дает мне превосходства. Ничего подобного. Чтобы ощущать превосходство или несовершенство, вам нужно отделить себя от мира. Я в отличие от вас не смотрю на мир как на что — то отдельное. Знание о мире, которое у меня есть (как о внешнем, так и о внутреннем мире), начинает действовать только тогда, когда это нужно; в иных случаях я просто не знаю. Ваше естественное состояние — это состояние незнания.

В.: Вы не делаете никаких заявлений относительно себя, в то время как ваши слушатели., и я в том числе, чувствуют уверенность и авторитетность в ваших словах. Разве это не значит, что вы на самом деле свободный человек?

У. Г.: Здесь абсолютно отсутствует знание о том, что я есть то, я есть это, я счастлив, я несчастен, я реализованный человек. Ни у вас, ни у меня нет способа узнать, свободны мы или нет. Ничто не говорит мне, что я свободный человек. В вашем случае присвоение имен, желания и вопросы продолжаются, несмотря ни на что. Здесь же мысль функционирует только от внешних стимулов. И даже тогда знание проявляется одномоментно, и вот я снова вернулся и опять ничего не знаю.

Ваша постоянная потребность переживать одно и то же снова и снова приводит к навязчивым повторяющимся мыслям. Я не вижу никакой нужды и никакой причины продолжать этот нескончаемый процесс. В моем случае нет никого, кто был бы отделен от этого функционирования, никого, кто мог бы отстраниться и сказать: «Вот это реальность». Никакой реальности нет.

Реальность навязана нам культурой, обществом и образованием. Не поймите меня неправильно, мысль имеет функциональную ценность. Если мы не примем этот мир таким, каким он нам навязан, мы окажемся в психушке. Я должен признать это как относительный факт, иначе не было бы способа иметь переживание реальности чего бы то ни было. Именно мысль создала реальность вашего тела, вашей жизни, вашего сна, всего вашего восприятия. Вы переживаете эту реальность посредством знания, иначе у вас не было бы способа узнать, что у вас есть тело, что вы живы, что вы бодрствуете. Все это знание. Реальность чего бы то ни было не может быть испытана никем.