ГЛАВА 7

КОМАНДА, БЕЗ КОТОРОЙ МНЕ НЕ ЖИТЬ

В армию я уходил, когда за СКА фанатело человек пять, не больше. Боялся, что без меня банда распадется. Первые полгода я служил под Ленинградом, в Павловске. Однажды ко мне подходит дежурный по роте и говорит: «Слушай, с КПП звонили, говорят, к тебе брат приехал». Я отпросился на полчаса. Прибегаю на КПП - смотрю: человек десять в красно-синих розах, а Агитация стоит и улыбается. Я был счастлив, банда начала расти.

- Теперь ты на секторе - легенда! - улыбался Агитация.

А когда я уже вернулся из армии, весь сектор за воротами в «Юбилейном» был красно-синим, и появился он во многом благодаря мне. Это был мой сектор. Его создал я. Но вряд ли бы я создал коллектив, если бы не видел, что это нужно самой команде, игрокам, СКА.

- Вы где остановились, парни? Где ночевали? - спросил нас с Юрой Николай Маслов, капитан СКА, высокий усатый парень.

- На вокзале ночь перебились… - ответил я.

- Да вы чего, парни! Будете ночевать с нами в гостинице. Матрацы на пол кинем, на них и будете спать. А то - на вокзале! До следующего матча еще два дня…

Я верил, что команда нас приютит. И после того, как мои надежды оправдались, меня распирала гордость перед Юрой, с которым я учился на одном курсе в мореходке и который приехал в Таллин просто со мной за компанию. На хоккей Юре было положить, он просто искал приключения. Я говорил Юре, что игроки СКА ценят своих фанатов, не то что некоторые футболисты «Зенита», которые фанатов вообще не хотят замечать. И вот - подтверждение моих слов: благодаря игрокам СКА мы больше не будем ночевать в зале ожидания.

Я ощущал себя частью команды. Ведь именно я организовал армейский фанатизм в Ленинграде. Мне было очень тяжело в городе, где на фанатизм установлена сине-бело-голубая монополия, но я не сдался. Песни и речевки, которые придумал я, до сих пор кричат и распевают питерские армейские фанаты, даже не зная, кто их автор (правда, мне плевать на копирайт). Я был всегда вместе со СКА, не отворачивался от него даже после разгромных поражений, когда его высмеивали как сборище неудачников. Хоккеисты видели меня в красно-синем шарфе и с флагом со звездой, как на домашней трибуне, так и на выездах. Я встречал их перед матчем и организовывал проводы после. Поражения СКА были моими поражениями, а победы СКА - моими победами. В этом смысле я с полным правом считаю себя бронзовым призером чемпионата СССР по хоккею 1987 года. Конечно, у меня нет медали. Но я вместе с командой проделал путь, точнее - восхождение, из подвала турнирной таблицы до ее третьей ступени.

После бронзового сезона тогдашний тренер СКА Валерий Шилов в интервью газете «Смена» сказал: «Обидно бывает за поведение ленинградских болельщиков. Команда бьется из последних сил, а они сидят, будто воды в рот набрав. И только наши верные друзья, мальчишки, что в "Юбилейном" собираются на трибуне за воротами, всегда поддерживают нас. Были они и во всех городах, где играла наша команда».

Мне кажется, и сами игроки считали меня частью команды. На своем первом выезде за СКА, а это был выезд в Воскресенск, я сразу отметил, что армейцы фанатов не чураются. Нападающий Слава Лавров дал нам три рубля на обед, а потом команда посадила нас к себе в автобус и довезла до Москвы. Если бы игроки СКА этого не сделали, местные гопы нас просто разорвали бы.

Еще круче развивались события в том же Воскресенске весной 1987 года. Армейцы сыграли вничью с Воскресенским «Химиком», и эта ничья обеспечила им бронзовые медали. А конкурентом в борьбе за место на пьедестале был именно долбаный «Химик». Мы приехали в Воскресенск в количестве пятнадцати человек, добирались окружными путями на автобусе. Не буду скрывать: на въезде в Воскресенск я посоветовал парням снять цвета, для нас важно было добраться до стадиона и поддержать СКА в ходе ответственной игры, а потом - будь что будет.

Матч выдался очень сложным, наши проигрывали, но им удалось сравнять счет, два красивейших гола забил Николай Дроздецкий, и армейцы после шестнадцатилетнего перерыва стали обладателями бронзы. Менты нас стали прессовать еще до начала игры, сразу после того, как мы начали заряжать, но потом отстали, просто оцепили и все.

После матча нас долго держали на трибуне, пока стадион не опустел.

- Да, ребята, не сладко вам сейчас придется, боюсь, не все из вас вернутся домой целыми и невредимыми, - сказал мент из оцепления и саркастически улыбнулся. - Но вы сами себе нашли на жопу приключения. Единственное, что мы можем сделать, - вывести вас со служебного входа.

Идя по переходам, мы столкнулись с каким-то высоким откормленным чуваком в дубленке.

- Из Питера, ребята? За СКА болеете? - спросил он меня довольно дружелюбным тоном.

- Да, из Питера, фанаты СКА, - ответил я, еще не веря в то, что наши взяли медали.

- Убить вас мало! - неожиданно бросил чувак.

Служебный вход был оцеплен металлическими ограждениями, за которыми толпились Воскресенские говнари - рыл сто, если не больше, видимо, молодые работяги с местного химического комбината.

- О, бля, вон они - питерские «кони»! - завопил мудила в шубе из черного искусственного меха.

- Да какие они, на хуй, «кони»! Пони, бля! - поправил мудака в шубе его товарищ - такой же мудак, только в «аляске», по всей видимости, сшитой местными Воскресенскими мастерами.

Толпа загудела матюгами. Менты, что стояли перед входом, подталкивая друг друга, залезли внутрь стадиона. Кто-то из ментов при этом от души пернул. Как назло, автобус с табличкой «СКА» стоял за ограждением. Чтобы добраться до него, нужно было пройти сквозь говнарей - задача нереальная.

Я не знал, что делать. Обратного пути нет, дверь за нами закрыли, а вперед идти - значит, сразу лечь костьми. Дверь служебного входа открылась, и появился Коля Маслов.

- Та-ак! Что здесь происходит, ребята? А, понятно… - Коля увидел скопище говнарей и быстро оценил ситуацию. - Подождите, ребята, немного.

Капитан СКА зашел обратно во Дворец спорта. Мы продолжали толпиться перед служебным входом, говнари дразнили нас, но за ограждение не заходили, менты наблюдали за происходящим изнутри стадиона, благо стены его были прозрачными. Я понимал, что мне нужно принять какое-то решение, и ребята ждут его от меня. Конечно же, я надеялся на то, что, как и в прошлый раз, команда нас возьмет с собой, а на игроков местные дебилы прыгнуть не посмеют.

- Что будем делать? - спросил меня Леша Малышев.

- Подождем немного еще. Если команда не заберет нас с собой, будем прорываться. А что еще делать?

И тут из Дворца спорта один за другим стали выходить хоккеисты СКА, держа в руках клюшки.

- Так, парни, мы вас сейчас оцепим и доведем прямо до гостиницы, а уже оттуда довезем на автобусе до Москвы, - объяснил нам Коля Маслов свой план.

И мы пошли. Хоккеисты держали клюшки двумя руками, крюками верх, - на изготовке, если бы какой-нибудь вонючий гопник, он же - говнарь, попытался бы прыгнуть на нас, он получил бы в лоб хоккейным инструментом. Воскресенские идиоты не ожидали такого развития событий.

Я никогда не забуду тот случай. Больше я никогда не чувствовал ничего подобного. Это было полное единение игроков и фанатов, мы были одной командой: хоккеисты и те, кто с трибун поддерживал их и в дни побед и в дни поражений. Толпа говнарей расступалась перед нами. Уродам ничего не оставалось, кроме как кричать вслед нашей фаланге: «Конюшня!» Мы проходили сквозь них, как нож сквозь масло, не отвечая на оскорбления. Гордость за себя и цвета родного клуба - вот что испытывали я и мои друзья. Никогда больше красно-синяя розетка не грела так мою шею, как тогда в Воскресенске. Наверное, те же чувства, что пережил я после того памятного матча, испытывали фронтовики: гордость, чувство локтя, упоение опасностью и братство.

Я всегда презирал и презираю людей, которые выставляют на щит понятие «братство». Когда я слышу от какого-нибудь марксистского или анархистского придурка заявление о любви к людям, мне смешно и противно одновременно. Нельзя любить быдло, пошляков, трусов. И тот, кто говорит, что он любит людей, просто врет, и это вранье мне противно.

Я не люблю людей. Нет, я не мизантроп, конечно. Мне кажется, я способен на сострадание. Но я всегда отказывался брататься с абстрактными величинами: народ, нация, рабочий класс…

Зато я знаю, что такое настоящее братство. Я уверен, что если бы тогда в Воскресенске на нас напали говнари, мы бились бы до конца, как бывало не раз. Каждый из нас рисковал собой, своим здоровьем, лишь бы выручить товарища. И я готов был разорвать любого, кто посмел бы напасть на Малыша, Агитатора, Провокацию… Эти парни были не просто моими приятелями, с которыми я проводил время на хоккее, они были моими братьями, боевыми товарищами, вместе с ними я рисковал, отстаивая честь любимого армейского клуба. Сейчас я испытываю то же чувство к ребятам, с которыми я участвую в акциях. Ничто так не роднит, как вместе выработанный адреналин, как пережитая вместе опасность.

Как тут не вспомнить прекрасный отрывок из книги идеолога итальянской «Рабочей автономии» Антонио Негри: «Всякий раз, когда я надеваю пассамонтану (лыжная шапка с прорезями для глаз и рта, раньше ее надевали боевики, а сейчас с ее помощью закрывают свои лица ультрас. - Д Ж.), я тотчас ощущаю жар пролетарского сообщества. Результат меня не волнует: каждый акт разрушения и саботажа отзывается во мне как голос классовой общности. Возможный риск меня не тревожит, наоборот, я ощущаю лихорадочное возбуждение, как перед встречей с любовницей».

Тогда, весной 1987 года, мы пережили опасность вместе с командой, вместе с хоккеистами СКА, мы, фанаты, и команда стали единым целым.

Коля Маслов выполнил свое обещание: команда довела нас до гостиницы, а потом посадила в автобус. Правда, при посадке произошел небольшой инцидент. Водитель, видя, что в автобус садимся мы, запротестовал:

- Я их не повезу, будет перегруз, пусть сами до Москвы добираются.

Перед водилой вырос Николай Дроздецкий, легенда советского хоккея.

- Ты чего, мужик? - бросил он водиле. - Все возят, и ты повезешь.

Шофер решил не спорить с человеком, которого знала вся страна. Он стушевался и пробубнил:

- Ладно, но ответственность за них вы будете нести. Хулиганье всякое с собой возят… тоже мне - звезды…

- Попизди еще тут, - урезонил Дроздецкий водителя автобуса.

До Москвы мы добирались очень весело. Естественно, игроки позволили себе расслабиться. Одна за другой открывались бутылки с шампанским. Хоккеисты позаимствовали у нас красно-синие шарфы, и вели себя так, будто они фанаты: распевали песни, скандировали речевки.

- И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, - завел Слава Лавров, и его поддержал весь автобус: Моя северная столица, мой родной ленинградский СКА!

Затем кто-то из игроков зарядил:

- Краснознаменному!!!

И его тоже поддержали все остальные, мы, фанаты, и команда:

- Ордена Ленина, Спортивному клубу армии - слава! Слава! Слава! Ура-а-а!!!

Тренер Валерий Шилов не вмешивался в наше веселье. Конечно, он тоже был очень счастлив, ведь ему удалось вывести на пьедестал ленинградский клуб: впервые за шестнадцать лет!

В общем, команда отпраздновала успех, и надо быть ханжой, чтобы осуждать их за нарушение спортивного режима в тот вечер. Вратарь Сергей Черкас так набрался в автобусе, что его просто внесли в поезд. Слава Лавров высунулся из окна вагона и, тряся красно-синим шарфом, кричал проходящим мимо девицам: «Девушки, а вы знаете, что мы - бронзовые призеры чемпионата по хоккею?!»

Команда забрала нас с собой и в поезд. И в этом не было ничего необычного. Как и много раз до этого, мы взяли баулы игроков и просто зашли с ними в вагон, а потом спрятались на багажных полках.

Интересно, что после такого выезда СКА выиграл два домашних матча, которые для него не имели уже никакого турнирного значения. Наши победили «Спартак» и еще кого-то, не помню кого. Но главное, что «Спартак» вынесли.

Помню, перед игрой со «Спартаком» я встретил нашего нападающего Михаила Панина, он приехал на матч из дома, а не с базы, как тогда было принято.

- Сегодня будем играть в свое удовольствие, - сказал он мне.

Выходит, что игрокам СКА доставляло удовольствие радовать ленинградцев. Бронзовые медали уже висели на шеях армейцев, но они все равно бились перед своими болельщиками и победили, чтобы достойно закончить чемпионат.

- Правда, что, когда СКА занял третье место, армейское начальство наградило игроков командирскими часами? - спросил я Сергея Черкаса двадцать лет спустя.

- Нет, часов не было, а была книжка о Ленинграде, с картинками, но почему-то на французском языке, - ответил Сергей. - А Спорткомитет из Москвы выплатил нам премию по двадцать шесть рублей. И все.

Я уверен, что отношения фанатов СКА «первого призыва» и команды СКА середины 80-х - уникальны. Других примеров такой взаимной поддержки я больше не знаю. Так, некоторые футболисты «Зенита» 80-х годов порой демонстрировали пренебрежение к своим фанатам.

Не забуду один эпизод в Тбилиси. Мы со Смолиным в сопровождении моих родственников гуляли по столице Грузии, и на проспекте Шота Руставели увидели защитников Кузнецова и Степанова. Мы со Смолиным подбежали к игрокам, чтобы просто показать, что их приехали поддержать фанаты, но оба футболиста сделали вид, что мы их напрягаем.

- Митя, зачем ты ездишь за ними, это же какие-то жлобы, - сказала мне потом моя родственница, которая была свидетельницей той сцены. - Вы прилетели сюда, чтобы поболеть за них, а они от вас морды воротят.

Мне было неудобно перед родственницей, я попытался ей возразить, мол, не все футболисты такие.

Действительно, далеко не все футболисты «Зенита» презирали фанатов.

Так, осенью 1984 года в Минске нападающий Сергей Дмитриев, стоя у гостиницы, где остановился «Зенит», не меньше часа разговаривал со мной и другими ребятами о футболе и околофутбольной всякой всячине. А ведь на следующий день ему предстояло выйти на поле.

Никогда не стеснялся фанатов Дмитрий Баранник, симпатичный темноволосый парень. В Вильнюсе именно благодаря Диме нас с приятелем команда увезла на автобусе с лесного стадиона, где играли дублирующие составы, иначе мы попали бы в руки разъяренных литовцев.

Сейчас я за «Зенит» не болею принципиально - не болею из-за того, что в Петербурге за него сейчас болеют все: губернатор Валентина Матвиенко, актер Михаил Боярский, спикер ЗакСа Вадик Тюльпанов… Каждый второй в Петербурге вне зависимости от пола и возраста носит зенитовский шарф. Все болеют! Весь мой город говорит: я болею за «Зенит». И поэтому я за него не болею, и на матчи его не хожу. За последние годы я всего один раз был на игре «Зенита», и то на выездной - в Москве, с ЦСКА, и болел не за «Зенит», а за армейцев Москвы, за одноклубников. Как нынче складываются отношения «Зенита» и его фанатов, мне неизвестно. Но, судя по телетрансляциям и по тому, что я видел в Москве, складываются хорошо. Так или иначе, команда всегда после матча благодарит ультрас.

Но это видимость, картинка. Чтобы знать, как оно на самом деле, нужно быть внутри движения, а я вне его. В зенитовском фанзине «Знамя Зенита» я читал, что лет десять назад, когда «Зенит» проиграл несколько матчей подряд, фанаты навестили команду на базе в Удельном парке, дабы спросить игроков, чего сливаете матч за матчем? Футболисты, мол, выслушали фанатов, поняли их озабоченность. И только у армянина Сергея Овсепяна, по словам одного из визитеров, Вадоса - вожака зенитовской хулиганской группировки «Коалиция», «взыграла черная кровь» - он начал было хамить, но его быстро поставили на место.

Навещали игроков на базе и фанаты московского «Динамо», когда столичный клуб оказался в зоне вылета из Премьер-лиги, несмотря на то, что в него были вложены миллионы.

Обо всем об этом обещал написать Дуги Бримсон. Он умеет собирать информацию и систематизировать ее - все же англичанин, то есть представитель самой аналитической нации. Я же рассказываю о том, что видел собственными глазами, узнал на собственной шкуре. Другими словами - пишу мемуары.

После двадцатилетнего перерыва я решил пробить несколько выездов за СКА. Конечно, за это время многое изменилось, и что особенно печально - в отношении игроков к фанатам. Большинство хоккеистов делали вид, что им все равно, поддерживают их на выезде или нет. Приятно удивил лишь вратарь, чех Мартин Прусек. В Подольске он прямо в ходе матча помахал нашей трибуне в благодарность за то, что мы подбадривали его, причем сделал это перед вбрасыванием в своей зоне. Правда, Мартин больше в СКА не играет.

- Ара, того, что было в конце 80-х, сейчас нет и в помине, - объяснил мне Машинист, который пришел в наш движ, когда я еще был его лидером. - Даже после победы на выезде далеко не все наши игроки поднимают клюшки, чтобы поприветствовать нас, им наплевать, что мы проделали путь в сотни, а то и тысячи километров, чтобы поддержать их. Никогда не отворачиваются от фанатов только защитник Валерий Покровский, нападающий Леша Акифьев, вратарь Серега Белов.

Из тех, кого перечислил Машинист, в СКА не осталось никого, Валера Покровский, действительно очень приятный интеллигентный парень, к несчастью оказался в «Спартаке». С каким бы счетом не закончился матч, он, прежде чем покинуть лед, подъезжал к фанатской трибуне и стучал об лед клюшкой, мол, спасибо, ребята. Поэтому не случайно, когда в СКА пришел новый тренер, американец Барри Смит, фанаты вывесили баннер: «Барри, Валерий Покровский - наш игрок». Но не помогло… Валера отыграл при Барри один сезон. В первой половине следующего сезона американец мариновал его в запасе, а затем Покровского продали во вражеский «Спартак». Такое впечатление, что руководство клуба хотело этим оскорбить фанатов, показать им, кто в СКА хозяин. Продать человека, который десять лет отыграл в их любимом армейском клубе, в «Спартак»! Так дела не делаются.

Но и в «Спартаке» Валера Покровский не забыл о фанатах своего бывшего клуба. В знак благодарности за то, что они на матчах плей-офф вывесили на трибуне его армейский свитер, он поклонился ребятам в ноги, по-русски…

Иногда игроки даже выражают солидарность с их акциями. Например, когда после убийства фаната римского «Лацио» Габриэле Сандри, наши фанаты вывесили баннер с надписью на итальянском «Gustizia per Gabriele», швед Андреас Йоханссон показал на баннер и поднял большой палец вверх.

Высоколобые дрочилы и очкастые «ботаники» говорят, что фанатами становятся ребята с низкой самооценкой, мол, их собственная жизнь настолько бедна и бесцветна, что они живут радостями и бедами команды, которой в принципе на фанатов наплевать. Через приобщение к фанатской общности, бубнят дрочилы, всякая несамодостаточная шваль просто самоутверждается. На самом деле все эти псевдоинтеллектуалы сами самоутверждаются, унижая (словесно, конечно, и издалека) ребят, которые на первое место ставят интересы КОМАНДЫ, а потом уже свои собственные. Точнее, для настоящего фаната личный интерес сливается с интересами КОМАНДЫ в одно целое.

Команда здесь, конечно, нечто большее, чем двадцать-двадцать пять игроков. Игроки приходят и уходят, а КОМАНДА остается. КОМАНДА для фаната - это история клуба, его цвета, его герб, его достижения и поражения. КОМАНДА для фаната - это как Родина. И, конечно, КОМАНДА для него - это еще мифология, традиции и авторитеты его сообщества.

Фанаты ЦСКА вывешивают баннер со строчкой из известной песни - «Команда, без которой мне не жить». Я понимаю, о чем это. Фанат, выброшенный из своей среды, чувствует себя как рыба на суше. Все кажется мелким, недостойным внимания, скучным. Фанат привык жить рискуя, и мелкие обывательские радости его не прельщают. В принципе, сам по себе фанатизм - это не что иное, как бунт против удобной жизни. И только не надо отождествлять с фанатами разбогатевших олухов, которые на выездные матчи прилетают на самолете, а на стадионах занимают места в VIP-ложах. Им никогда не стать частью команды, их поведение - блажь, попытка уйти от скуки. Чтобы стать частью КОМАНДЫ, нужно жертвовать: деньгами (не шальными, конечно, а заработанными потом и кровью), здоровьем, свободой, положением в обществе.

Говорят, что самое высокое наслаждение в жизни - это оргазм. Может быть, для обезьян - это и есть высшее наслаждение. Но что делать, если ты человек. Если ты осознал себя личностью через приобщение к КОМАНДЕ? Тогда высшим наслаждением для тебя будет победа твоей КОМАНДЫ. Когда твоя команда побеждает на выезде, а ты весь матч ее поддерживал, отдавая ей всю мощь своей глотки, это непередаваемое чувство - как будто ты отымел весь вражеский стадион: внедрился в их мир и победил. Что может быть круче?